Анна уехала

Дождь, начавшийся в день их прощания, продолжал лить и всю следующую неделю. Они расстались без слез, спокойно и деловито, словно Анна уезжала на очередную экзаменационную сессию, а не на целый год. Природа, будто сожалея об их разлуке, лила слезы за обоих.

Несколько дней он продолжал жить по инерции. Утром вставал, шел на работу, а вечером, придя к себе домой, молча валился на диван и уставившись в одну точку лежал до прихода сна. Через неделю ему приснился кошмар, вспоминая о котором у него начинало щемить сердце.

…В глухой темноте он пробирался на ощупь по коридорам подземелья. Как он оказался в этом подземелье, в конце - концов было неважно. Главным было то, что рядом пищали и возились в темноте крысы, от которых исходили волны реально ощутимой угрозы. Он старательно избегал идти на эти звуки и постоянно натыкался на шершавые и мокрые бетонные стены. Иногда, наступая на высокую кочку, он ударялся головой о низкий потолок, холодный, шершавый и сырой. От этих соприкосновений волосы на голове спутались и липли к лицу мокрыми прядями. Ссадины кровоточили, и вода вперемешку с кровью попадала в глаза.

Неожиданно после очередного поворота он увидел слабый свет в конце длинного коридора. Выйдя на него, он оказался у входа в большой зал, заполненный живыми существами. Существа стояли к нему спиной и смотрели вперед, где на возвышении стоял карлик с большой головой и безобразным лицом.
Что-то отвратительное было в выражении его лица.
Он сначала не понял, что именно показалось ему отвратительным, но постепенно, привыкая к свету, он разглядел, что самым безобразным в лице карлика был его рот с вытянутыми по-волчьи скулами и тонкими губами, заканчивающимися лоснящимся звериным носом.

Карлик на возвышении молчал. Постепенно движение в зале прекратилось, все собравшиеся замолкли и напряглись в ожидании.

Карлик вытянул в трубочку свой звериный рот, закинул круто вверх голову и вдруг издал пронзительный, нечеловеческой силы крик. Звук длился невероятно долго, он переливался с низких обертонов к высоким, от почти львиного рыка до визга сирены кареты скорой помощи.

Крик большеголового существа проникал в уши против воли и скапливался где-то под сердцем. Невероятно, но через некоторое время в теле не осталось ни одного уголка, который бы не пропитался звериным криком, и это приносило почти физическое мучение.

Еще невероятнее было и то, что крик карлика одновременно приносил и облегчение, вынося тоску по несбывшемуся из глубины сознания за пределы разума и отдавая свою боль присутствующим.

Все существо его в неуправляемом порыве вдруг захотело вырваться из ставшего таким ненужным теперь тела и полететь к Анне, единственной и желанной.
Поздно, дело уже сделано. Отчаянно захотелось уйти из жизни. Но крик злобного карлика продолжал завораживать сознание и повелевал присоединиться. Сопротивляться колдовству было бесполезно, и он сдался.

Он запрокинул голову к потолку и, по-звериному вытянув губы, завопил в унисон с остальными: « А-а-а-а-н-н-н-а-а-а-а-а»! Сердце разорвалось от тоски, хлынувшей в него водопадом. В глазах вспыхнули звезды, и все померкло.

Он проснулся от своего крика и не сразу понял, где находится. Щеки и подушка были мокры от слез. Он долго лежал в темноте, понемногу приходя в себя, и вдруг с безнадежностью понял, как тяжела для него потеря этой девчонки.
Жизнь потеряла уже всякий смысл и остановилась. На год или навсегда.