Меченые Мари и Женьке посвящается

Я понял, из чего сделано время,
Но лишь тогда, когда его мало осталось,
Когда изнутри меня пустоты бремя
Ногтями, ломанными, в шею впивалось,
Когда потерянной мною нежностью
Злобу топили, как солью снег,
Когда новые дни с тупой неизбежностью
Пробивались сквозь кожу замкнутых век.
Дельфин «Мало»


Пролог

Было темно и очень больно дышать. Все тело как будто придавили чем-то тяжелым и пропустили сквозь руки электрический заряд. Стук сердца глухо отзывался в голове. В горле пересохло, язык, казавшийся каменным и неповоротливым, прилип к нёбу. Мари попыталась открыть глаза, но, сделав это, тут же пожалела. Яркий свет больно резанул по привыкшим к темноте зрачкам и на мгновение ослепил. Мари повернула голову вправо, в надежде спрятаться от навязчивого свечения и застонала.
К ней подошел какой-то человек, взял за подбородок, и повернул лицо Мари к свету. Девушке снова пришлось закрыть глаза.
- Очнулась, - раздался голос откуда-то справа.
Мари собралась с силами и чуть приоткрыла веки. Когда глаза привыкли к свету, открыла их совсем.
Над ней склонился мужчина в белом халате.
- Где я? – спросила Мари, хотя прекрасно знала, где находится.
- В больнице, - ответил врач.
Справа подошла женщина со шприцем в руке. В следующую минуту Мари почувствовала, как в правую руку вонзилась игла. Девушка поморщилась и снова застонала.
-Что болит? - спросил врач.
- Голова и здесь, - Мари дотронулась левой рукой до грудной клетки.
- Дышать больно? – врач посмотрел на свет снимок грудной клетки.
- Ага.
- Тошнит?
- Есть немного.
- Следи за рукой, - врач стал водить карандашом: вправо, вверх, влево…
Мари послушно сделала, что от нее требовалось, и непонимающе уставилась на врача.
- Не больно? – поинтересовался тот.
- Что, не больно? – не поняла Мари.
- Глазам не больно?
- Нет. Это плохо? Я умру?
- Тьфу, глупая, - врач укоризненно посмотрел на Мари, - это наоборот хорошо. В рубашке родилась. У тебя даже переломов нет. А это лихач еще и уехал. Не понимаю я. Ну, виноват, ну сбил, так помоги человеку…
Врач говорил скорее сам с собой, чем с Мари.
«Ага, виноват, как же», - подумала Мари.
- Тебе дали снотворное, будешь спать. Удивительно, ушибы и царапины…
 «Опять», - мелькнуло в голове у Мари, и девушка погрузилась в сон.

Глава 1
«Самоубийца»

Врач даже не подозревал, насколько сильно ошибается. Ведь Мари совсем не случайно оказалась на этой дороге, попав под колеса той машины.
Совсем не случайно. Так же, как и всегда.
Врач сказал «повезло». И тут ошибся. Если бы они все только знали…
Вот уже два года подряд Мари пыталась покончить жизнь самоубийством. И каждый раз оставалась жива. Причем не просто жива, а даже без тяжелых повреждений. Только после очередной неудачной попытки она сломала руку, два ребра и получила сотрясение мозга. Но разве это можно считать тяжелыми последствиями при падении с седьмого этажа?
Врачи говорили, что она везучая, что она родилась в рубашке. Мари же была уверена, что это самая большая неудача в ее жизни.
Два года назад вся ее семья - мама, папа и младший брат – погибли в авиакатастрофе. С тех пор Мари не хотела жить. Не хотела каждое утро просыпаться, смотреть на этот унылый, серый, безразличный город и осознавать: завтра все будет точно так же. И после завтра. И через неделю. До конца жизни.
Самоубийство ей казалось единственным выходом.
Было очень страшно. На город опускалась дождливая осенняя ночь.
Мари открыла окно и встала на подоконник. Холодный ветер развевал волосы и сушил слезы, градинами катившиеся по щекам, неприятно стекавшие за ворот рубашки. Вниз смотреть не стала. Зажмурив глаза и стараясь не думать о холоде, шагнула в темноту.
Она ничего не чувствовала, ничего не видела. Только холодный ветер и дождь. Много-много дождя. И в ушах какой-то гул, негромкий, монотонный, как на аэродроме, когда самолет взлетает. Она даже не знала, на том свете находится или еще на этом…
Когда она открыла глаза, то увидела, что находится в больничной палате. Очень болела левая рука, тошнило, и было очень тяжело дышать. И еще было очень страшно. Даже страшнее, чем перед прыжком. Потому что она осталась жива. Она лежала в палате, а рядом не было никого, кто бы мог ее поддержать, утешить. И тогда она решила точно – жить она не будет.
Тогда ей первый раз сказали, что она родилась в рубашке. В первый раз из семи.
После второй попытки ее предупредили, что если она еще раз попробует сделать что-то подобное, ее поставят на учет в психологический диспансер.
С того раза Мари стала вести себя осторожнее. Она стала пытаться сделать так, чтобы все походило на несчастный случай. Чтобы снова и снова пытаться сделать это…

Глава 2
«Маленькая война»

После четвертой попытки неудачного самоубийства, хорошо замаскированного под несчастный случай (все бы могло получиться, если бы она менее отчаянно кричала «помогите, тону!»), Мари начала как бы маленькую войну. Войну между ней самой и смертью. Или, может, будет точнее сказать, между ней и жизнью.
Если сначала Мари думала, что просто делает что-то не так (слишком низкий этаж, слишком мало таблеток…), то уже потом поняла: дело было не в ней. Вернее, как раз в ней. Только не в том, что она что-то делала не так. Просто она была слишком везучая. Слишком везучая для них, и очень невезучая для себя. Так она считала. Хотя было ли это на самом деле так?
Иногда Мари казалось, что она просто никогда не умрет. Она перепробовала все, но ничего не срабатывало. И Мари очень злилась. Злилась, что никак не может победить…

Ее выписали через два дня. Встречать, конечно же, ее никто не пришел. Потому что было некому. Она одна спустилась вниз по лестнице, одна прошла по широкому крыльцу, одна вышла за ворота, одна побрела среди серого осеннего дождя.
Мари нравился дождь. Он был немножко похож на нее. Он тоже все время уходил, но не мог уйти навсегда. Постоянно возвращался. Раз за разом. У него тоже не получалось прекратить свое существование навсегда. Но только дождь…он что-то значил в этом мире. А она? А она просто жила. Нет. Существовала. Просто существовала без какой-либо определенной цели для себя и роли для остальных.

Серое небо приветствовало протяжным гулом, все ближе и ближе подбираясь к мокрым сиротливым крышам многоэтажек. В лужах отражались преломленные движения сотен людей и машин...
И на следующий день шел дождь. Капли ударялись об оконное стекло и разбивались на тысячи маленьких бриллиантов. И сердце, казалось, было готово разбиться на кусочки, чтобы улететь вслед за каплями, которые, падая из бездонных глаз неба, становились свободными. Сердце тоже просило свободы. Требовало. Сотни прохожих изо дня в день проходили мимо. Перед глазами проносились тысячи машин, швыряя грязные капли на разбитые тротуары. Этот город уже давно стал таким бесчувственным, что еще одно чье-то горе не станет для него чем-то новым. Безразличие сочилось изо всех подворотней, распространяясь подобно удушающему газу, медленно, но верно поражающему все на своем пути.
А небо по-прежнему роняло свои слезы, пытаясь ими хоть как-то искупить чужую боль. Машины по-прежнему куда-то неслись, люди по-прежнему куда-то спешили. И никто, никто не замечал, что где-то за мокрым от дождя стеклом пока еще бьется яростно желающее свободы сердце…

Глава 3
«Меченая»

Мари вздохнула, и устало взглянула на свое отражение в зеркале.
Итак, все это было не спроста. У нее не спроста не получалось уйти из жизни.
Когда-то давно она читала, что если у человека остаются на этом свете какие-то незаконченные дела, то после смерти он становится приведением. А как на счет того, чтобы не умереть совсем? А, может, она уже приведение? Нет уж, вряд ли. В чем же тогда причина? У нее остались какие-то незавершенные дела? Может, конечно, и так, но Мари в этом сильно сомневалась.
Она вышла из подъезда, накинула капюшон и включила mp3. Мари поставила максимальную громкость, спрятала руки в карманах джинсов и пошагала к автобусной остановке. Может, в этот раз повезет, и ее собьет какая-нибудь машина? Насмерть. Любопытно…. Пожалуй, это было даже в како-то степени здорово: жить, совершенно не боясь смерти.

Сколько было уже боли, сколько?
Горько, каждый день так странно горько,
Но только роли не изменишь и только…
Сколько будет еще боли, сколько?

«Про меня», - мелькнуло в голове и в этот же самый момент произошло что-то странное. Мари совершенно ясно почувствовала на себе чей-то взгляд. Девушка тут же подняла глаза. Вокруг было много прохожих, и каждый мог смотреть на нее. Но Мари казалось, что на нее не просто смотрят, а…изучают,… наблюдают. Стало как-то не по себе. Девушка обернулась. Каждый шел своей дорогой, и никто не смотрел на нее. А если и смотрел, то Мари этого не видела. Она стояла как вкопанная, пытаясь понять, кому все-таки понадобилось так пристально ее разглядывать.
Мари нахмурилась. Как глупо она, должно быть, выглядит: стоит посреди улицы с дурацким выражением лица и оглядывается. Девушка мысленно упрекнула себя и пошла дальше. На занятия опаздывать совсем не хотелось.
Возле академии толпилось много народа. Мари кивнула двум знакомым парням, стоявшим под крышей курилки, и поднялась по лестнице.
- Привет! – раздалось за спиной, и чья-то тяжелая рука легла Мари на плечо.
Девушка вздрогнула и резко обернулась.
- Антон! У тебя с головой все в порядке?!
- Ты что, напугалась? – удивился парень.
Мари проигнорировала вопрос и, зайдя в аудиторию, села на самый дальний ряд. Антон пристроился рядом.
- Как дела? – просил он.
- Так же.
- Ого! Хотел бы и я через четыре дня после того, как меня сбила машина, сказать, что у меня все так же.
Мари укоризненно посмотрела на него, но промолчала. Вместо ответа, она включила плеер.

Она слышит шаги, они все тише и тише,
Он снова стал журавлем, и будет жить где-то выше.
Она его не ждет, она простила и плачет,
А тупая подруга ее надеждой дурачит.
Время тихо уходит, и наивная ложь
К запястью левой руки примеряет свой нож.
Надежда была, и осталась напрасной.
Она капает на пол липкой жидкостью кра…

- Что за привычка включать музыку, когда с тобой разговаривают? – возмутился Антон, вырвав из правого уха Мари наушник.
- Антон, я слушаю музыку тогда, когда мне этого хочется, и слушаю тебя, когда мне этого хочется. Сейчас я слушаю музыку. Улавливаешь мысль?
Мари вернула наушник на место и закрыла глаза.

В половине одиннадцатого Мари закончила мыть первый этаж. Она работала после занятий уборщицей в больнице.
- Слушай, а ты молодец, - произнесла Настя, стягивая с себя синюю униформу.
- В смысле? – поинтересовалась Мари, выворачивая футболку.
- Ну, тебя только выписали, а ты уже…ого! Что это у тебя?
- Где? – Мари испуганно повернулась к Насте.
- Стой, погоди! – Настя развернула Мари к себе спиной и провела пальцем по спине чуть повыше лопатки, - откуда шрам? Раньше не было!
- Большой?
- Ну, такой, - Настя развела пальцы на три сантиметра.
- Может, после аварии? – предположила Мари, пытаясь разглядеть шрам в зеркале, висевшем на стене.
- Да ну, этот старый! Хотя раньше его не было!
- Странно.
- Что странно?
- Я не помню, чтобы у меня тут рана была…
«Даже если это был шрам после аварии, почему я не помню? Почему не было больно? Ведь это не просто царапина. Такой шрам должна была оставить серьезная рана. Ну вот. Может у меня теперь еще и провалы в памяти? Очень не кстати…»
- Эй! – Настя пощелкала пальцами перед лицом Мари, - нравится шрам? Давай сфоткаем, а то так каждый раз смотреть же неудобно.
- Нет, я просто задумалась, - Мари отвернулась от зеркала и натянула футболку.
- Пойдем, я хочу домой, - Настя застегнула куртку и вышла в коридор.

Глава 4
«Ночь»

Мари брела по хмурым слабо освещенным улицам. В плеере пел Глеб Самойлов.

До свидания, малыш.
Я упал, а ты летишь,
Ну и ладно, улетай, в рай.
Ничего, ничего, мы увидимся еще.
Я и сам, я и сам назло врагам
Буду там…

Между пальцами была зажата сигарета. Мари курила редко. Когда было плохо. Хотя плохо было почти всегда…. Она курила, когда становилось особенно грустно и одиноко – ночью и в дождь. Сейчас была почти ночь. И шел дождь. Поэтому в руке дымился «Winston».
Мари вдруг подумала, что, если будет курить по пачке сигарет с высоким содержанием смолы в день, то умрет от рака легких. Что у нас там есть, где смолы много? «Captain Black»… Что ж... Не плохо. Хотя, нет. Пожалуй, это будет слишком долгое ожидание смерти. И потом, к тому времени, она, быть может, совсем передумает умирать…
Мари резко остановилась. О чем она только что подумала? Передумать умирать? Нет, нет! Такого никогда не случится! Она в течение двух лет стремится к смерти!
«А вот и нет, - произнес ехидный голос где-то внутри головы, - а вот и нет!»
«Почему это?» - спросила Мари саму себя.
«А потому, - ответил голос, - иногда ты все же радуешься жизни!»
«Вранье!» - запротестовала Мари.
«А вот и нет! Ты смеешься, когда Антон говорит какую-нибудь глупость, ты радуешься, когда Настя рассказывает о чем-нибудь очередном спасении после тяжелой операции».
«Ну и что? Это просто мелочи!»
«Их достаточно».
Вдруг Мари ощутила, так же, как утром, что на нее кто-то смотрит. Девушка обернулась. Вокруг почти никого не было. Только вдалеке по тротуару брели, взявшись за руки, парень с девушкой. Мари опять стало не по себе. К тому же, она заметила странность: это именно то место, та улица, где она остановилась утром. И именно та улица, где ее четыре дня назад сбила машина.
Мари свернула налево и прошла по тротуару, освещенному бледным светом фонаря, сиротливо ютившегося у обочины. То самое место…
Мари приблизилась к краю дороги и наклонилась. Вот тут…
Вдруг справа вспыхнули фары, и автомобильный гудок резанул по ушам. Мари вздрогнула и отскочила назад и приземлилась на мокрую траву. Мимо пронеслась машина.
Сердце стучало где-то чуть повыше кадыка. Мари встала на ноги и взглянула на дорогу. Нет, вот как раз сейчас умирать не хотелось.
«Ага!» - победоносно воскликнул голос внутри головы.
Мари посмотрела налево. Улица была пуста. Девушка осторожно спустилась на проезжую часть. Асфальт был сырым от дождя. Мари, еще раз посмотрев налево, проверяя наличие машин, присела на корточки. Почти возле самого бордюра торчал железный штырь. Мари дотронулась пальцем до холодного металла, и по спине поползли мурашки. Может здесь.…Вот откуда.…Нет, нет, это просто совпадение. Такого не может быть! Рана бы не зажила так быстро! Это неправда!
«Пожалуйста, спорь, - злорадствовал внутренний голос, - все равно ты знаешь, что это не так!»
- Это неправда! – вырвалось у Мари.
Звук собственного голоса ее почему-то напугал. Может, потому, что он слишком громко прозвучал посреди пустой улицы? Девушка вскочила на ноги и, обеспокоено оглядываясь, заспешила проч.

Этой ночью Мари не смогла заснуть. Она ворочалась, думала, предполагала, пыталась найти связь между происходившими событиями.
Пусть. Пусть рана у нее после того, как ее сбила машина. Пусть (Боже, какой бред) она полностью зажила и зарубцевалась за три дня. Хотя…. Может, она была и раньше, просто она не обращала на нее внимания? Нет. Это, пожалуй, слишком маловероятно.
А почему у нее такое чувство, что за ней следят? Почему она ощущает на себе чей-то взгляд, а когда поворачивается, ничего подозрительного не замечает?
Около трех часов Мари окончательно потеряла надежду заснуть.
Она встала, подобрала с кресла плед, достала из рюкзака сигареты, и уселась на широкий подоконник.
Небо было по-ночному спокойно. Неподвижная масса. Как будто смотришь на черный выгоревший на солнце бархат. Ни звезд, ни облаков.
- Мертвый шелк струиться по прозрачным пальцам, Опуская сумрак свой волной на горы, Отражаясь в омуте холодным глянцем, И, ломая грани, тонет в море, - пробормотала Мари, доставая из пачки сигарету.

Глава 5
«Женька»

Мари проснулась оттого, что кто-то звонит в дверь. Девушка открыла глаза и вскрикнула: забыла, что все еще на подоконнике и чуть не свалилась. Взглянула на часы. Половина седьмого. Кого в такую рань принесло? А в дверь настойчиво продолжали трезвонить.
Мари вздохнула, спустилась с подоконника и направилась в прихожую. Звонки прекратились. Она подошла к двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке было пусто.
- Кто? – севшим от сна голосом произнесла Мари.
Ей никто не ответил.
Мари открыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Девушка поднялась на пятый этаж, (сама была на четвертом) и, не обнаружив ни души, стала спускаться вниз. Ни на одном этаже не было никого. А если кто-то и был, то спрятался в одной из квартир. Зачем? И почему она не слышала звука закрывающейся двери?
Мари вздохнула, покачала головой, отмахиваясь от странных предчувствий (которых в последнее время стало что-то слишком много), и пошла наверх.
Девушка зашла в квартиру и закрыла дверь. В прихожей почему-то было холодно. Из комнаты дул ветер. Мари нахмурилась и заглянула туда.
Окно было открыто настежь, осенний ветер трепал занавески. На подоконнике сидел парень. Сидел и курил Марькины сигареты.
- Ты кто? – Мари попятилась назад и уперлась спиной в стену.
- Я? Женька.
- Какой еще Женька? Ты как тут оказался? - Мари не на шутку испугалась.
- Так же, как и ты, - парень затушил сигарету о подоконник и, оттолкнувшись, прыгнул за окно.
- Стой! – выкрикнула Мари и бросилась к окну. Парень висел, схватившись за карниз.
- Помоги мне, - сказал он почти беззвучно.
Мари высунулась из окна и обеими руками обхватила парня за локти. Тот отпустил карниз, перехватил руки Мари, и…что есть силы, дернул на себя.
- Не-ет! – Мари вырвало из окна, и она полетела вниз, глядя на улыбающееся лицо парня. Всего несколько секунд…. Удар. Потом – темнота.

Мари открыла глаза и поняла, что кричит. А еще она поняла, что лежит в своей комнате. На полу. Девушка вскочила и принялась судорожно ощупывать себя в поисках крови и переломов.
- Господи, - выдавила она из себя.
На часах было половина седьмого.
Неожиданно в дверь позвонили. Мари замерла. Дыхание перехватило, и закружилась голова. Звонок повторился.
Девушка поднялась, подошла к двери. Ноги были словно ватные.
Звонки прекратились. Она взглянула в глазок. Никого. Мари открыла дверь и выглянула. Внутри все похолодело. На площадке тоже никого не было. Мари уже собиралась захлопнуть дверь, когда из-за нее выскочил человек в капюшоне, скрывающем лицо.
- Ты кто? – выпалила Мари, инстинктивно пятясь назад.
Ей почему-то показалось, что он ответит: «Я? Женька».
Но незнакомец прохрипел:
- Я – твоя смерть…
И тут Мари закричала. Громко, словно ее резали. Даже человек в капюшоне отшатнулся.
- Мари, ты чего?!
- Антон? Идиот! У тебя с головой все нормально?!
Сердце готово было вырваться из грудной клетки.
- По-моему, ты вчера уже задавала этот вопрос.
- Только ума у тебя за это время не прибавилось! - огрызнулась Мари, закрывая дверь.
- Ты что, правда, напугалась? – усмехнулся Антон.
- Иди ты к черту! Что ты вообще тут делаешь?
- В гости зашел.
- В пол седьмого утра? - с сомнением спросила Мари. Она испытующе смотрела на Антона.
- Ладно, ладно, не смотри на меня так, - выпалил парень, - я поссорился с предками, жизнь – дерьмо, и я хочу умереть!
 - Да что ты об этом знаешь, - вдруг абсолютно серьезно сказала Мари, отвернулась к окну и взяла сигарету.
Антон нахмурился, но не предал этому высказыванию особого значения – Мари постоянно выкидывала что-нибудь подобное.

Вечером Мари, как обычно, пришла в больницу. Настя, которая в дневное время работала здесь еще и нянечкой, стояла в коридоре, скучающе вертя в руках швабру.
- Привет, - поздоровалась Мари.
- Привет, - при виде подруги Настя оживилась, - что-то ты сегодня долго.
- Да, в академии задержали, - Мари зашла в раздевалку, переоделась в рабочую форму, взяла ведро, швабру и вышла в коридор. Настя уже бодро намывала лестницу.
Мари поставила ведро на пол, вздохнула и уже собиралась погрузить швабру в воду, как вдруг из операционной выкатили каталку.
Мари с интересом взглянула туда, и у нее кольнуло в сердце. Дыхание перехватило, и девушка ухватилась за стенку, чтобы не упасть.
- Подруга, ты чего? – словно сквозь ватные стены послышался голос Насти, - Мари? Мари!
Мари, заставив сердце, подкатившее к горлу, упасть на место, глядя на удаляющуюся каталку, спросила:
- Кто это?
Настя, поднявшись на цыпочки и присмотревшись, ответила:
- Это? Женька…

Глава 6
«И он тоже…»

 Дальше Мари ничего не помнила, потому что потеряла сознание. Очнулась от едкого запаха нашатыря.
Девушка поморщилась и отодвинула от себя чью-то руку с пузырьком. Открыв глаза, увидела, что перед ней стоит Настя.
- Ты чего? – взволнованно спросила она.
Мари помотала головой и схватилась за затылок.
- Больно? – Настя помогла ей встать, - ты головой о косяк так приложилась… Ты знаешь его?
- Кого? – Мари плохо соображала.
- Ну, парня этого.
- Не уверена. А как он сюда попал?
- Привезли сегодня утром, - отозвалась Настя, завинчивая пузырек и ставя его на стол, - сиганул с седьмого этажа.
Мари почувствовала, как кровь отливает от лица.
- И он тоже…
- А? – переспросила Настя, - слушай, присядь, что-то ты какая-то бледная. С тобой все нормально?
Мари кивнула.
- Может, чая? Давай, горячего? Ты вообще сегодня что-нибудь ела?
Мари неопределенно покачала головой.
- Ага, так и знала, - Настя взяла ее за руку, - пошли.

Настя налила кружку крепкого ароматного чая и поставила ее перед Мари.
- На, клади сахар, лопай конфеты, давай-давай!
- Ага, а во сколько его привезли?
- Женьку-то? Где-то в половине восьмого. По частям собирали. Переломы, разрыв внутренних органов и тэ дэ и тэ пэ… - со знанием дела доложила Настя, - так ты знаешь его?
- Кажется, да, - Мари сделала глоток и уставилась в стенку.
«Переломы, сотрясение, разрыв внутренних органов…». Вот, что должно было быть у нее два года назад, когда и она прыгнула из окна седьмого этажа.
- А чего в обморок грохнулась?
- Ты бы его увидела, тоже грохнулась…
- Понимаю, - кивнула Настя, - зрелище не для слабонервных. Хотя он сейчас даже ничего.… По крайней мере, утром было хуже.
- Ладно, не хочу об этом говорить, - Мари отодвинула от себя пустую кружку.
- Ты как, нормально? Может, домой пойдешь?
- Нет, уже прошло, пойдем работать, три этажа еще все-таки мыть.

Мари шла по темным улицам. На душе было паршиво. Что это? Теперь она видит будущее? Очень, очень, очень плохой сон.… Зачем он просил помощи? Ведь она его даже не знает.… Не знала.
Город был унылый и сырой после дождя. Состояние сонное. В наушниках пел Дельфин. Пел песню, которая была очень похожа на Мари.

Она живет в ноябре,
С выходящим на север окном,
В комнате города,
Рвущего стены дождем….

Ей надоела эта жизнь, в которой не было никакого смысла. Ей надоел это город, в котором все словно было не настоящее…

Она так одинока
В этом странном квартале мечты,
Где таких, как она, принимают пустые углы,
Где на завтрак едят кипяченые запахи снов,
Где живут продавцы
Нарисованных трав и цветов…

Женька…. Что же за странный Женька такой? Откуда он взялся?
Сейчас, как никогда, хотелось уйти. Останавливало только одно: ее упекут в психушку, если опять ничего не получится. А в глубине души она знала, чувствовала: у нее ничего не получится. Как и у него.

Глава 7
«Четвертая отрицательная»

Когда Мари на следующий день пришла в больницу, Настя сообщила:
- Женька твой умирает.
- Как умирает? – Мари показалось, что в коридоре вдруг закончился воздух.
- Ну, так. Состояние ухудшилось. Понимаешь, он крови много потерял, переливание нужно.
- И что?
- А то, что донора не найти. Группа редкая – четвертая, отрицательная.
- У меня… - пробормотала Мари, словно сквозь сон.
- А?
- У меня! У меня четвертая отрицательная! - выпалила Мари, хватая Настю за руки.
- Серьезно?
- Ну да!
- Пошли.
- Куда?
- К врачу, куда ж еще!
Настя постучала в реанимацию и, не дождавшись ответа, ворвалась в палату, волоча за собой смущенную Мари.
- Петр Алексеевич…
- Настя! Куда?! В реанимацию, в рабочей одежде! Выйди сейчас же! - заругался врач, подходя к девушкам.
- Петр Алексеевич, - Настя понизила голос, - я нашла!
- Что ты нашла?
- Кровь! Четвертая отрицательная!
- Что?
- Ну, для парня для этого! Я донора нашла!
- Где? – изумился врач.
- Вот, - Настя вытолкнула Мари вперед.
- У тебя четвертая отрицательная?
- Да.
- Пошли за мной, - Петр Алексеевич вытолкал девушек из палаты.
- Наташа! – обратился он к медсестре, идущей по коридору, - Наташенька, вот эту девушку мне проверь, кровь возьми, ну, сама знаешь.
- На донора?
- Да.
Медсестра кивнула и махнула Мари рукой. Мари пошла за ней.
Ее привели в процедурную, взяли кровь.
- А когда…ну, - Мари не знала, как спросить.
- Нужно кровь проверить. Нам обычно донорскую кровь доставляют уже проверенную. Поэтому пока подождать придется. Я сейчас кровь твою в лабораторию отправлю, ты пока переоденься. А скажу, когда все готово будет, ты только не уходи никуда.

Ждать пришлось до пяти утра. Мари простроилась на диване в коридоре и не заметила, как заснула.
 Ее разбудила та же медсестра.
- Пошли.
Мари на ватных ногах проследовала вслед за медсестрой.
- На, - сказала она, протягивая Мари белую длинную рубашку с коротким рукавом.
Мари стянула футболку и надела рубашку. Где-то в глубине души начала жалеть о принятом решении. И отказалась бы, наверное, если бы в ее сне этот парень, держась за карниз ее окна на седьмом этаже, не прошептал «Помоги мне».

- Поздравляю, ты только что спасла жизнь человеку, - произнесла Настя, как только Мари открыла глаза.
Было уже утро. Мари лежала в пустой палате.
- Сколько времени?
- Половина девятого, вот, - Настя выложила на тумбочку из сумки «сникерс» и коробку сока.
- Спасибо, - Мари открыла сок и жадно принялась его поглощать – пить хотелось ужасно, - как он там?
- Нормально, правда, в сознание пока не приходил.
- А мне к нему можно?
- Не знаю, - Настя пожала плечами, - сходить спросить?
Мари кивнула.
Настя вышла из палаты. Мари осталась одна. Она присела на кровати. Кружилась голова. То ли от недосыпания и усталости, то ли оттого, что несколько часов назад у нее качали кровь. А может, и от того, и от другого.
Мари встала, пошатнулась и снова села. На спинке кровати заметила свою футболку. Сняла больничную рубашку, одела футболку. Немного подумав, взяла с тумбочки «сникерс», разорвала обертку и надкусила.
Вкус шоколада подействовал успокаивающе. Мари вздохнула и блаженно растянулась на кровати.
В палату вошла Настя.
- Потом можешь к нему сходить.
Мари кивнула и протянула Насте «сникерс».
- Не, спасибо, - Настя присела на краешек кровати, - ну, ты как?
- Нормально, - Мари подумала и откусила от «сникерса» еще кусочек.
- Знаешь… - Настя задумалась, - а у этого Женьки тоже есть шрам, как у тебя.
- М-м-м? – Мари вопросительно посмотрела на Настю.
- Ну, на спине.
- Откуда ты знаешь? – Мари замерла на месте.
- Слышала, как врач говорил, когда осматривал. Что на лопатке с левой стороны шрам. Я краем глаза глянула, такой же, как у тебя! Как под копирку!
Мари стало нехорошо. Наверное, это как-то отразилось на ее виде, потому что Настя спросила:
- Ты чего?
Мари вдруг очень захотелось, чтобы все это оказалось кошмарным сном. Все, начиная с появления Женьки. Да, ладно, чего уж мелочиться. Все, начиная со смерти родителей. Хотя она об этом так часто мечтала. Зачем так? Она ведь не хотела жить! Жила только потому, что умереть не получалось. Зачем он разрушил ее планы, зачем?

Глава 8
«Теперь все будет хорошо»

 Она поняла зачем, как только вошла к нему в палату. Он лежал с закрытыми глазами. По кардиографу размеренно двигалась кривая линия – билось Женькино сердце.
Мари подошла ближе и взглянула в его лицо. Такое спокойное, красивое…Она поняла, что должна была его спасти. Ведь он, в какой-то мере тоже ее спас. Может быть, из-за того, что в ее жизни должен был появиться Женька, у Мари и не получалось умереть? Как знать.… Только теперь Мари могла поверить во все, что раньше казалось абсолютно невероятным.
Она взяла руку Женьки в свою ладонь и осторожно сжала пальцы.
- Спасибо, - не открывая глаз, сказал Женька.
Мари вздрогнула. Женька открыл глаза и улыбнулся. Сказать «не за что» у Мари не поворачивался язык, ведь было за что. Поэтому она тоже улыбнулась в ответ.
Они еще долго молчали и смотрели друг другу в глаза. И улыбались. В первый раз за два года Мари была счастлива. Этот парень, которого она сегодня видела во второй раз в жизни, вдруг показался ей таким родным. Чувство злости, охватывавшее Мари всего несколько минут назад из-за всей абсурдности ситуации, сменилось спокойствием и теплотой где-то внутри.
Зачем все так происходит? Потому что так надо!
Зачем он появился в ее жизни? Чтобы эта жизнь была!
Откуда он, кто он? А какая разница?!
Главное, что он есть.
- Теперь все будет хорошо, - прошептала Мари, еще крепче сжимая теплую ладонь Женьки.

Вечером Мари брела домой. В плеере играл Дельфин.

Мы обязательно встретимся,
Слышишь меня? Прости…
Там, куда я ухожу, весна…

Мари поняла, что жить надо не прошлым, и ни в коем случае не будущим, а настоящим, ценить каждый миг.
Мари шла, почти не чувствуя ничего вокруг. Внутри была необыкновенная легкость. Она улыбалась прохожим просто так, потому что ей было хорошо, и очень хотелось, чтобы так же хорошо стало всем.
И даже дождь, уже привычный для этого города, не казался таким серым и холодным. Мари была счастлива. Душу переполняли эмоции, чувства, тепло.
Она вышла на дорогу, в последний момент почему-то посмотрев налево. Как во сне увидела несущуюся не нее машину. Последнее, что она помнила, был яркий, режущий глаза свет, удар и боль…

Эпилог

Первый снег, еще пять минут назад бывший дождем, ложился на город; ложился на узкую улицу, переполненную прохожими, на дорогу, на машины скорой помощи и милиции. Так многое может измениться всего за пять минут…
Санитар что-то пометил в блокноте и с головой накрыл лежащую на носилках девушку простыней.
Женщины вздыхали, поближе прижимая к себе детей, милиционеры безуспешно пытались очистить место происшествия от любопытных. Маленький мальчик, присев на край дороги, подобрал плеер, из наушников которого еле слышно доносились слова.

А пока я вижу слезы,
Слышу шепот твоих фраз,
Я ухожу не навсегда,
Я ухожу в последний раз…