Владимир Войновский. Ява, вперед! главы 1-9

Ява, вперед! главы 1-9
Владимир Войновский

Начато 12 января 2005 года

1


«Над горизонтом возвышалось огненное, кровавых оттенков солнце. Его чётко очерченные лучи поднимались высоко вверх, создавая купол, сквозь который просматривалось тёмно-синее небо, поражающее своей глубиной. Понять, был ли это рассвет или закат, было невозможно. Просто, куда Валерка не поворачивался, везде было солнце и небо. Под его ногами не ощущалось никакой тверди, хотя что-то всё-таки удерживало тело, не давая ему пасть в бездну. Вот показалась дорога, уходящая прямо к солнцу. Юноша переместился в движущийся автомобиль. На первый взгляд, машина как машина, однако что-то в ней было необыкновенное. Вроде отечественная легковушка, но временами она превращалась в подобие военной машины с пулемётами и пушками. Её ускорение достигло максимума, который только может представить человеческий мозг. Взрыв. Пламя. Искры. Переливы всевозможных цветов. Очень сильный и яркий свет. Валеркино тело в невесомости. Всё погрузилось в темноту. Давящая темнота и угнетающая тишина. Парня охватил страх. Беспредельный страх перед неизвестностью. Рывок. Падение. Нет, взлёт. Или всё-таки падение? Вокруг с прозрачными границами присутствие чего-то лёгкого. Оно крутится вокруг, качает Валерку из стороны в сторону, переворачивает и разворачивает. Он видит себя со стороны и одновременно видит всё вокруг себя. Где-то вверху появляется быстро растущая точка света. С её приближением усиливается ощущение падения. Юное тело освобождается из окутавшего вакуума невесомости и врывается в круг яркого света… Тишина… Подсознание создаёт звуковые иллюзии ворвавшегося в тоннель скоростного поезда. С каждым мгновением увеличивается его скорость и усиливается звук, перерастающий в гортанный крик, исходящий из глубины тела: «А-а-а-а-а-а!!!»
На крик сына, испуганные родители вбежали в комнату Валерки. Немыслимо изогнувшееся тело восемнадцатилетнего юноши возлежало наполовину на полу, а наполовину на кровати, запутанное в простыне и пододеяльнике. Застывшие в ужасе глаза смотрели на родителей. Волосы взъерошенные и мокрые от пота.
- Ты, чего? Что случилось? - мама подбежала к сыну.
- Сынок, ну скажи что-нибудь, - голос отца дрожал.
- Фу-у-у! - юноша переместился и сел на пол, поджав под себя ноги. - Приснится же такое. Бры-ры-ры. Всякая чушь. Думал, что умираю.
Ещё секунда и комнату заполнил гомерический смех. Валерка смеялся, но страх не сходила с его лица.
- Надо же такому присниться.
- А что приснилось?
Присевшим на кровать родителям и прибежавшей из своей комнаты сестрёнке Валерий вкратце рассказал свой сон.
- Чушь какая-то, - сказал отец. - И ничего смешного нет.
- Чушь не чушь, а она тоже к чему-то снится, - сказала мама.
- К до-о-ро-о-ге, - сладко потягиваясь и зевая, сказала четырнадцатилетняя Маринка.
- К какой ещё дороге? Скажешь тоже. Начитается всякой ерунды. Магия. Хиромантия. Лучше бы уроки учила. До конца учебного года месяц остался. Умничает тут - до-ро-о-о-о-га,- передразнил сестру Валера.
- Сказала, к дороге – значит, дорога. У-у-у, - показав брату язык, она демонстративно вышла из комнаты.
- Ну, всё, концерт окончен. Пошли, мать, на работу собираться, а то опоздаем. «Клоун», - отец обратился к сыну, - ты сегодня как работаешь?
- Как всегда.
- Ну, тогда все вместе и пойдём. Приводи себя в порядок, и через десять минут к столу.
Родители ушли в свою комнату. Валера заправил постель, сбегал в ванную и, нажав клавишу кассетного магнитофона «Спутник», стал одеваться. Через минут десять он, вместе со всей семьей, сидел за столом. На дворе одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. До Камчатки ещё не докатилась волна карточной системы на продукты питания. Завтракали хлебом с маслом и кусочком копченой колбаски или с красной икрой. Запивали бутерброды чаем из пачки с индийским слоном, который запаривали в фарфоровом чайничке.
- Маринка, у тебя сколько сегодня уроков? - спросила Нина Николаевна.
- Пять и классный час.
- Часа в четыре заведи тесто. Я приду с работы, мы с тобой лепёшек или пирожков нажарим.
- Хорошо, мамуля. А на пирожки фарш есть или купить?
- Зайди в кулинарию, возьми на своё усмотрение. Пап, дай дочери денежку на фарш.
Мужчины ели молча.
Позавтракав, семья вышла из квартиры.

2

Яванские живут в живописном Елизовском районе Камчатского полуострова, рядом с областным центром и городом Елизово в посёлке Крутоберёгово. Им симпатичен город Елизово. Городок как городок, коих несметное множество по всей России. Сам городок небольшой, но чистый и уютный. Весь в зелени летом и снегом укрытый зимой.
Супруги Яванские приехали на Дальний Восток в одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году из города Джанкой Крымской области после окончания Харьковского строительного института. Хотелось самоутвердиться, сделать хорошее денежное накопление и вернуться на Родину. Купить каменный дом с богатым садом. Обзавестись машиной, непременно купить новенькую «Волгу» или «Жигули».
Север просто приглашает, да не просто отпускает. Вот и Яванские, где, живя в бараках на побережье, где на съёмных квартирах в городах и пригородах, работали и прикипали к новой земле. С рождением Валерки в шестьдесят девятом году хотели всё бросить и вернуться домой, да только находилась масса причин, чтобы остаться: то Валера ещё маленький и плохо перенесёт переезд; то на работе у главы семейства очередное продвижение.
С годами окрепли. Старший Яванский – Владимир Леонтьевич, получил новое назначение инженером на крупном домостроительном комбинате, что в городе Петропавловске-Камчатском. Семья переехала к новому месту жительства. В семьдесят третьем году родилась дочь Маришку и Яванским выделили четырёх комнатную квартиру, переделанную из секции малосемейного общежития в посёлке Крутоберёгово.
Всё как вчера, а прошло больше четырнадцати лет. Владимир Леонтьевич и Нина Николаевна продолжали работать в домостроительном комбинате. Он уже занимал должность заместителя директора. Она возглавляла плановый отдел.
Сын, в отличие от родителей, рос баловнем и лентяем. И как только на него не пытался влиять отец, но все усилия были тщетны. Кое-как он окончил восьмой класс Пионерской средней школы и сдал на тройки экзамены. Валерка собирался поступать в Мореходное училище на рефрижераторного механика, но отец забрал документы и сам отнёс их в рыбопромышленный техникум. Почему выбор пал именно на специальность техника-технолога рыбной промышленности? Да просто ни на одну другую его аттестат не тянул, а отпускать сына в ПТУ Яванскому-отцу было просто унизительно. Ему всегда мечталось, что сын пойдёт дальше него и станет учёным мужем. Да к тому же в техникуме, в отличие от ПТУ, была военная кафедра. После окончания сын пройдёт только сорокасуточные сборы, а дальше вся жизнь впереди.
С первого семестра Валерка стал проявлять интерес и тягу к знаниям. Родители не могли нарадоваться и в то же время боялись хвастаться. Не навредить бы сыну. Четыре года пролетели как один день.
На торжественное вручение диплома и выпускной бал пришли всей семьёй. Каково же было удивление и радость Яванских, когда их Валерка получил диплом с отличием. Маринке ставили брата в пример. Она фыркала и дулась, хотя тоже была очень рада за брата.
Ещё учась в техникуме, Валера успешно окончил вечерние курсы водителей в ДОСААФе.
Вот так в свои восемнадцать лет он имеет две специальности.
По стране, шагает «Перестройка». Почему-то в Советской Армии стало катастрофически не хватать солдат. С экрана телевизора и в печатных изданиях это объясняли демографическим фактором, возникшим в связи с низкой рождаемостью восемнадцать, двадцать лет назад. Валеркин техникум лишился военной кафедры. Накануне выпускных экзаменов, до самой первой повестки из городского военкомата с требованием явиться на призывной участок для прохождения медицинской комиссии никто в семье не верил, что Валерий пойдёт служить на два или три года. Что тут началось! Валерка теребил отца. Отец поднимал на ноги мало-мальски значимые связи, чтобы освободить сына от срочной службы.
У Яванского-сына появилось жгучее желание учиться в институте. Он срочно сдал документы и готовился к вступительным экзаменам. Чтобы не сидеть у родителей на шее, Валера устроился водителем в гараж районного управления кооперации. Возил хлеб на «Газ-53» в местные детские садики, школы, ПТУ и столовые. Гараж и хлебокомбинат находились в городе Елизово. А вот школы, садики и ПТУ разбросаны на большом расстоянии друг от друга. Заработок небольшой, но хватает, по-крайней мере, на свои нужды. И в родительский карман не заглядывать.

3

- Ну вот, сестрёнка, и наш автобус идёт, - сказал Валера, когда до остановки оставалось метров сорок. Из-за поворота в горку поднимался «Икарус» сто второго маршрута.
- Побежали-и-и-и?
Маринка схватила брата за руку и, смеясь, побежала с ним к остановке. Несмотря на стоящих людей и, не обращая внимания на их возмущенные окрики, они первыми влетели в заполненный людьми салон «Икаруса» с «гармошкой».
- Здравствуйте! Извините! – брат и сестра остановились у заднего стекла. Маринка положила портфель на поручень.
- Ну, ты, и даёшь! Чуть людей не посшибали.
- Сам ты даёшь, - улыбаясь, отмахнулась Маришка, - Валер, а ты когда познакомишь родителей с Наташей?
- С какой Наташей?
- Да ладно тебе. Мамка знает, да молчит. Ждёт, наверное, когда ты сам ей скажешь.
- Откуда ей знать? А ты откуда знаешь? Стой. Раз ты знаешь, значит, мама от тебя и узнала. Эх, ты-ы-ы... Ещё сестрой называется, - Валера сделал вид, что обиделся, и отвернулся от сестры.
- Валер, ну не обижайся. Я ей правда ничего не говорила. Ну, только сказала, что ты дружишь с девочкой из своей группы. И на выпускном бале в техникуме показала её маме. Хотя ты и сам от неё не отходил ни на шаг.
- Вот где правда кроется. Ах ты, шпионка маленькая.
- Я уже не маленькая.
- Не спеши взрослеть. Приготовься, подъезжаем к твоей остановке.
Маринка поцеловала брата в щёку и стала продвигаться к выходу. Валера повернулся к заднему стеклу. Автобус остановился на остановке посёлка Пионерский, и девочка выскочила в открывшуюся дверь на улицу. Когда автобус поехал дальше, сестрёнка стояла на остановке, улыбалась и махала брату рукой. Рядом возникла фигура кучерявого мальчишки, который бережно взял из её руки портфель и посмотрел в сторону удаляющегося автобуса. Валера, махавший сестре, сложил ладонь в кулак и погрозил им.
«Вот маленький чертёнок. Над братом подзуживает, а сама…», - посмеялся про себя Валерий.
Автобус подкатил к автостанции Елизово. Валера вышел в общем людском потоке и, наслаждаясь утренней майской прохладой, быстрым и уверенным шагом пошёл в гараж. За месяц, ставший другом старенький, но ещё надежный «Газ-53», стоял на своём месте. Валера обошёл машину вокруг. Внимательно осмотрел оптику. Деловито открыл водительскую дверцу и дернул за рычажок с надписью «капот». Привычным движением вскочил на бампер, открыл капот. Достал масляный щуп - норма. Осмотрел двигатель и навесное оборудование. Зачем-то подёргал бронепровода. Закрыл капот и сел за руль. Из-под резинки солнцезащитного ветряка на лобовом стекле достал вчерашний путевой лист и направился в диспетчерскую.
В небольшой комнатке была привычная картина. Табачный дым стоял коромыслом. Некурящего Валерку это всегда раздражало и заставляло поскорее выйти на свежий воздух. За диспетчерским столом сидела женщина, лет двадцати восьми. Как казалось Валерию, с безобразно размалёванным лицом: нарочито ярко и жирно накрашенные губы; толстый слой чёрной туши на ресницах и зачем-то обведенные черной линией края век резко подчеркивали разрез глаз; на веки была нанесена сине-фиолетовая краска теней. На фоне припудренного вздернутого к верху носика резко выделялись нарумяненные щёки. Причёска всегда присутствовала одна, но цвет волос менялся, иной раз было трудно определить его цвет или оттенок. Наверное, кто-то из знакомых моряков дальнего плавания забрасывал её подарками. Одним словом, «кукла размалёванная» по имени Людмила. За многие годы работы в мужском коллективе, её внешний вид стал хорошо гармонировать с поведением. Бесшабашность, панибратство и способность курить папиросы вызывали некое уважение среди водителей. Хотя уважение, наверное, возникало у каждого после резкого отпора всяких попыток ухаживания или «грязных» предложений.
- Всем доброе утро, - поприветствовал присутствующих Валера.
- О, молодой интеллигент явился, - съязвила Людмила.
- Не, он у нас студент, как в «Операции «Ы». Ха-ха-ха! – сострил кто-то из водителей.
- Людмила, выдайте мне, пожалуйста, путевой лист, - попросил Валерий.
- А ты говоришь, студент. Интеллигент! – обратилась Людмила к водителю и повернулась к Валерке. – Слушай, ну, сколько тебя можно просить, будь проще.
- Не могу. Привычка. Меня так в семье и в техникуме воспитали.
- Плохо воспитали, привили вредную привычку. Людей пугаешь. Мысли всякие о себе нехорошие навеваешь.
- Да ну Вас, Людмила, - обиделся Валерий. – Дайте путёвку. Мне ехать пора.
- Отстаньте от парня. И не надо портить молодое поколение, - вступился за него пожилой водитель.
- Подумаешь, «цаца»! – и Людмила начала перебирать бумаги. Путевой лист, она протянула Валерке – Нате, пан Яванский. Будьте милостивы, примите, пожалуйста, пан Яванский.
К гомону от разговоров в комнате добавился дружный мужской смех и хихиканье Людмилы.
Валера, не обращая ни на кого внимания и приглушив чувство обиды, разместился на подоконнике в коридоре возле диспетчерской. Достал шариковую ручку и заполнил новый путевой лист, выписав из предыдущего показания спидометра и остатки горючего. Совершив привычную процедуру с математическими расчётами, он передал уже увлечённо болтающей с другим водителем Людмиле старую путёвку и вышел на улицу. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, провентилировал легкие от табачного дыма и подумал со злостью: «Вот дура. И чего цепляется? Соска размалёванная. Точно когда-нибудь на грубость нарвётся».
За идущим к машине Валеркой в окошко диспетчерской смотрела Людмила.
- Слушайте, мужики. Вот как из вас таких вежливых и обходительных интеллигентов в молодости получаются с возрастом похабники, бабники и ублюдки.
- Эй, Людмила, полегче на поворотах. Ты всех-то под одну гребёнку не ровняй.
- Я и не ровняю. Просто обидно.
- Чего тебе обидно?
- Было бы мне сейчас лет восемнадцать, я бы точно закадрила Валерку. Завидую его невесте. Кстати, а есть невеста у нашего интеллигента? - и она весело, деланно рассмеялась.

4


Машина двигалась по дороге обычным маршрутом. Из гаража через улицы Рябикова и Ленина, минуя два перекрёстка, регулируемые светофорами на улицу Завойко и к хлебокомбинату. За рулем сидел далеко не матёрый водитель-профессионал, но и не мальчик-новичок. Отец учил Валерку управлять машиной лет с восьми. Вначале сажал сына себе на коленки, доверяя самостоятельно крутить рулём. Валерка умело направлял «Уазик» по колее просёлочной дороги. Иногда, таким образом, они выезжали на грунтовую дорогу и колесили часами. Годам к двенадцати отец доверял Валерке самостоятельное управление. Надо сказать, что к этому времени мальчишка подрос и мог самостоятельно давить на педаль акселератора и выжимать сцепление. Уже в четырнадцать лет сын часто сидел за рулём семейного «Жигулёнка» тринадцатой модели. Что касалось мелкого ремонта и технического обслуживания, то отец и сын делали их самостоятельно. Зачем тратиться на станциях технического обслуживания, если есть руки и голова. Вдвоём всегда веселей, а за работой можно и поговорить о чем-то личном, получить совет отца.
Валерка лихо зарулил во двор хлебокомбината и привычно подогнал «Газон» к «причалу» под загрузку. Когда он выскакивал из кабинки, уже слышался скрежет отворяющихся створок хлебного фургона и скрип колёс хлебных тележек.
- Утро доброе.
- Привет, Валерка. Как сам?
- Спасибо, хорошо.
Пока грузчики заполняли фургон ещё горячим и поэтому парящим хлебом, он забежал в конторку за отгрузочными накладными.
- Теть Дусь, здравствуйте.
- О, молодой и перспективный. Ну, заходи. Так. Маршрут прежний. Скоро будешь меньше ездить.
- Почему?
- Как почему? Ученики уйдут на каникулы, школьные столовые закроются.
- Конечно. Я как-то не подумал. Наверное, потому, что постоянно думаю о том, что могу в Советскую Армию загреметь «для прохождения службы».
- Ну, сынок это тоже дело. Надо же кому-то Родину защищать.
- Согласен, но большим желанием не горю.
- Два года быстро пролетят. Не успеешь соскучиться по родным, как уже дома будешь.
- Хорошо если два, а то можно и на все три во флот влететь. У меня же за плечами морской техникум.
- Так и то не плохо. Мир посмотришь.
- Да-а-а…
Получив накладные, Валерий вышел на улицу. Створки хлебного фургона были уже закрыты. На «перроне» стояли грузчики. Они курили и мирно обсуждали волнующую их тему, грядущий переход работы комбината на хозяйственный расчёт. Валерка запрыгнул в кабину, вставил ключ в замок зажигания и нажал на педаль газа. Двигатель, рыкнув, монотонно заработал. «Садик «Солнышко», - сам себе сказал Валера. Машина тронулась.
- Вот салага. В армии не служил, а уже за баранкой. И чего дома не сидится? Не отдыхается? – сказал один грузчик другому, провожая машину взглядом.
- Тётя Дуся говорила, что он в институт собрался поступать. Поступит - в армию не пойдёт.
- Этот обязательно поступит, очень самостоятельный и настырный. С годами к нам вернётся директором, - смеются грузчики.
Валеркин рабочий день шёл привычным порядком. Он переезжал от «точки к точке», развозя хлеб. Во время переездов и ожиданий погрузки или разгрузки мысли возвращались к больной теме – об армии.
Как много всяких гадостей о службе говорили знакомые. Нет, нет, а об этом уже писали газеты, журналы и показывали по телевидению. О процветающей «дедовщине» жужжали все: и те, кто уже отслужил, и те, кому ещё предстояло служить. Особенно изгалялись те, у кого армия была «за плечами». Из их уст слышались просто ужасные рассказы, но не про то, как над ними издевались «дедушки», а всё больше, как они вымещали на молодых всю ненависть и злость, все свои страдания, перенесенные в первые месяцы службы. Всё это пугало и наводило ужас. Ещё пугала перспектива попасть служить в Афганистан. Вполне естественно, что служить особого желания не было.
С первым негативом армейской «культуры» Валера встретился на городской военно-врачебной комиссии. В сознании резко отразилось то, что он - ничто и никто. Каждый был занят своим делом и своими личными проблемами. На призывников, проходящих медицинскую комиссию, и офицерам, и медикам было глубоко наплевать. Был план, который необходимо выполнить и отчитаться в сроки, установленные Министерством обороны СССР. «Гребли» всех. Под общую гребёнку попадали и ребята с ограниченным зрением и слухом, даже больные, перенесшие сложные операции и стоящие на грани инвалидности, имеющие те или иные «незначительные» психические отклонения. Родители пытались достучаться хоть до кого-нибудь. Ответ один – «Годен».
Яванский был прописан по адресу родителей в Елизовском районе, а так как учился в Петропавловск-Камчатском, то на учёте стоял в военкомате Октябрьского района областного центра. Переступив порог военкомата, Валерий сразу почувствовал стойкий запах обувного крема, словно его где-то специально разлили. Оказалось, что при входе подставка для чистки обуви, а рядом большая банка с гуталином. Бросилась в глаза чистота коридоров и лестничных пролётов. Несмотря на то, что здание старенькое, деревянное, а всё окрашено и чисто. Валерка показал через окошечко дежурному повестку. Бросилась в глаза выправка молодого офицера. Лейтенант протянул повестку и сказал пройти на второй этаж. Валерий поднялся на второй этаж. Здесь стояла невыносимая духота и суматоха. Призывники в трусах сидели на лавочках, стояли вдоль стен и перебегали из кабинета в кабинет. Кто-то смеялся, кто-то ругался. Среди призывников бегали всполошённые, с выпученными глазами родители, жены, невесты, молодые мамочки с грудными детьми. За порядком внутри следили прапорщик лет двадцати двух и два сержанта-срочника. Нисколько не стесняясь присутствующих родителей и не обращая внимания на их замечания, они не скупились на подзатыльники и пинки, отпускаемые будущим защитникам Отечества, сопровождая их «армейским фольклором».
Видя этот бардак, Валерка молча, не вступая ни с кем в разговоры, прошёл районную военно-врачебную комиссию, ещё больше уверившись в том, что в армии ему делать нечего.
Ему хотелось хоть как-нибудь оттянуть время, чтобы успеть поступить в институт. Не без чувства страха были выброшены две повестки, с требованиями явиться в военкомат на областную комиссию. Прошли первомайские праздники. Скоро наступали выходные по случаю празднования очередной годовщины Великой Победы. А там последний вступительный экзамен по русскому языку. Два первых экзамена по физике и математике были успешно сданы. Остался экзамен по русскому языку – сочинение.
За этими мыслями прошёл рабочий день. Валерка в третий раз заехал на хлебокомбинат. Сдал накладные. Попрощался с ребятами и тётей Дусей. Поехал в гараж. Хорошо, весна. Хоть к вечеру и слегка подмораживает, но воду из системы охлаждения сливать не надо. В течение тридцати минут он убрался в фургоне, протирая и дезинфицируя уголки, полозья, стены и пол. Затем сбегал, набрал теплой воды в котельной и ополоснул машину снаружи. Не заходя в диспетчерскую, побрёл уставший, но довольный прожитым днём на автостанцию.

5

Настроение было на высоте. Приближалось время свидания с Наташей. Они встречались каждый день. Часами гуляли на улице. Болтали на разные темы. Выкраивали минутки для уединения, в доме Наташиных или Валеркиных родителей. И каждый из них с нетерпением ожидал новой встречи. За четыре года знакомства их юношеская дружба переросла в глубокое, нежное и чистое чувство.
Они дружили с восьмого класса. Валерка, имевший настырный и упёртый характер, привыкший к тому, что всё должно быть именно так, как он хочет, в первой четверти предложил Наталье дружбу. Глупо, но на этот шаг его толкнул спор между мальчишками. Спор ни на что. Однако престиж и желание не ударить в грязь лицом руководили им. Не дождавшись ответа, он пересел за парту к Наташе. Бывший её сосед даже не возражал такой демонстративной наглости и напору. С этого момента Валера каждый день считал своим долгом провожать девушку домой, но, не идя где-то сзади, прячась, а именно провожать, шествуя рядом и желательно держа свой предмет вожделения за ручку. Об их дружбе заговорила вся школа. Все мальчишки предпочитали держаться в стороне от Натальи. Валерка вступался за неё по любому поводу. Смело и решительно дрался с любым, если заподозрил неладное по отношению к своей подружке.
После окончания восьмого класса Яванский-старший настоял на поступлении сына в техникум. Валерий настоял на поступлении в тот же техникум и на тот же факультет Натальи. За годы учебы в техникуме все привыкли, что они всегда вместе, и называли их не иначе, как Яванские.
Несмотря на строптивый характер и непреодолимое желание, Валерка не позволял себе без Натальиного позволения даже поцеловать её в щёчку. Такое случалось, но очень редко.
Первые «близкие» отношения начались сами собой. Как-то, гуляя зимним вечером, Наташа поскользнулась и, не удержавшись, начала падать. Валерка, изловчившись, подхватил её и подтянул, прижав к себе настолько близко, что их губы соприкоснулись. Ещё несколько секунд они стояли молча и смотрели друг другу в глаза. Их юные сердца бились настолько сильно, что казалось, вот-вот взорвутся. Любопытство и интерес шестнадцатилетних детей переросли в жгучее желание, и их губы слились в едином, долгом и нежном поцелуе. С этого самого момента Валерка уже просто преследовал Наталью и использовал для поцелуев все мало-мальски подходящие случаи и укромные местечки. Наташка всё больше, чтобы подзадорить и подразнить его, кокетничала и сопротивлялась. И вскоре с ними случилось то, что и должно было случиться. Они разом стали мужчиной и женщиной, не совсем поняв, что же произошло. Близкие отношения со временем стали ясными и осознанными.
По окончании техникума Валерка всё чаще и настойчивее заводил разговоры о свадьбе. Но.… Да, именно стоящее перед ними «но» в виде предстоящей службы в армии немного настораживало и предостерегало. Хотя их любовь отбрасывала на задний план все «но» и всякие предрассудки по этому поводу. Они любили друг друга и верили друг другу безгранично. Они искренне верили, что никакая проверка временем, никакая разлука не погубит их чувств. Однако противоречия и неизвестность порождали страх перед будущим.

6

- Привет! – дверь открыла сестрёнка.
- Привет, шпионка! – Валерка подхватил Маринку и закружил в прихожей.
- Перестань! Отстань! Да отпусти меня!
- Так, наша маленькая принцесса не в настроении? И кто тому виной? А?
- Валер, ты на меня, пожалуйста, не сильно ругайся. Ладно?
- Ладно! Только… что случилось?
- Страшного ничего. Ты раздевайся. Иди на кухню. Я тебе сейчас всё расскажу.
Валера разулся. Прошёл в ванную комнату, быстро умылся, вытерся и прошёл на кухню. На столе стояла кружка с чаем и тарелочка, на которой лежал бутерброд с маслом и колбасой.
- Ты перекуси пока. Мама с папой приедут с работы, тогда сядем все вместе за стол ужинать.
- Некогда мне ждать. Меня ждут в другом месте, - Валера присел к столу. – Говори, что случилось? В школе кто обидел?
- Нет. В школе всё нормально. Да и кто меня может обидеть с таким братом?
- Ну, тогда не тяни. Выкладывай.
- Ты пей чай. Я сейчас.
С минуту её не было. Остановившись в дверном проёме, она заложила за спину правую руку. Явно что-то спрятав от Валеркиных глаз. Лицо её погрустнело и смешно вытянулось. Губки надулись. Она опустила голову и посмотрела на брата исподлобья.
- Понимаешь, я пришла со школы. Переоделась. Села делать уроки.
- Так, давай без длинных вступлений. Чего тянуть кота за хвост?
- Ну, вот. В дверь позвонили. Я открыла, а там два дяденьки в форме. Один милиционер, а второй какой-то военный, наверное…
- И-и-и? – насторожился Валерий.
- Что «и»? Я испугалась. А они спрашивают: «Здесь проживает Яванский Валерий Владимирович?». Я ответила: «Да!». Тут они мне как давай сыпать вопросы: «Где он сейчас?», «Почему не является по повесткам?», «Он, что в тюрьму захотел?». Я говорю: «Дяденьки, он на работе. Каждый день с утра до вечера работает». А милиционер спрашивает: «А во сколько он придёт?». «Не знаю, - говорю, - всегда по-разному».
- Так, что они конкретно хотели? – начал злиться Валерий, предчувствуя неладное.
- Ничего. Просто дали мне вот эту повестку, - Маринка перевела правую руку из-за спины вперёд и протянула брату небольшой клочок бумаги с печатью, - и попросили расписаться за её получение в какой-то тетрадке. Я им сказала, что ты обязательно придёшь. И попросила, чтобы они тебя в тюрьму не сажали.
- Спасибо.
Валерий взял повестку и прочитал требование об обязательной явке на областную военно-врачебную комиссию. Только уже завтра к десяти часам утра. «Да! Удружила ты мне, моя маленькая сестричка. Чтоб тебе», - подумал Валерий, а вслух, сказал,
- Не переживай ты так сильно. Ты сделала все правильно. Спасибо. Только в следующий раз, прежде чем открывать дверь, хотя бы поинтересуйся, кто за ней стоит. Ладно?
- Хорошо. А ты вправду не злишься на меня?
- Нет, не злюсь.
- Вот здорово, - повеселевшая Маринка кинулась брату на шею.
- Задушишь, чертёнок. Отпусти. Дай перекусить. Марина, я уже опаздываю.
- Хорошо, хорошо. Я больше не буду тебе мешать. Что сказать родителям, когда они приедут?
- Скажи, пошёл гулять с друзьями. Приду где-то в десять-одиннадцать.
- Хорошо.
Он ел и смотрел в одну точку. В голове крутилась только одна мысль: «Областная комиссия, а там точно загребут. Как сказать Наташе? Что придумать, чтобы она не сильно переживала? Хотя, что тут уже придумаешь? Надо настраивать на худшее. А если сложится в лучшую сторону? Ну, тогда все и станет на свои места». Встал из-за стола. Молча помыл за собой кружку и поставил на место и пошёл переодеваться.
Вспомнил приснившийся сон: «Как говорится, сон в руку. Вот, Маришка сказала дорога – значит, дорога. Вырастет, наверное, будет прорицательницей или ясновидящей. Чертёнок».

7

Наташа жила с родителями в частном доме в том же посёлке только на расстоянии километров полтора от дома Валеркиных родителей. В условленное время Валера всегда ждал её метрах в пятидесяти, на пригорке от добротного каменного дома, у поворота. Наташина мама женщина прямая, резкая и непредсказуемая на слова и поступки, ничего не имела против Валеры, однако, нет-нет, да и «укусит» дочку. В нём ей нравилось всё и в то же время ничего. Хотя наверняка опасалась и переживала за дочь. Её пугала ранняя любовь дочери и возможное повторение собственной судьбы. Восемнадцатилетней девушкой она вышла замуж и родила Наташу. Первый брак был непрочный и распался. Сейчас она жила вторым браком. Сердце её разрывалось на части от любви к дочери, второму мужу и малолетнему сынишке. Дать каждому равное количество материнской и женской ласки не получалось, что сильно её раздражало.
Отчим, мужчина спокойный, рассудительный и очень начитанный. Порой это даже вредило ему в семейной жизни. Он углублялся в долгие философские рассуждения, чем окончательно выводил супругу из терпения. Её импульсивные всплески, сопровождающиеся матерными скороговорками заставляли его умолкать до лучших времён.
К Валерию он относился по-товарищески. Возвращаясь, домой с работы, отчим заставал парня на пригорке и вступал с ним в беседу. Однажды Сергей шёл изрядно выпивший. Остановившись перед юношей, он посмотрел на его улыбающееся лицо. Помолчал и выдал фразу, которую Валерий долго не мог забыть: «Не знаю, возможно, между вами любовь. Кто знает. Только запомни. Обидишь Наташку, башку с плеч сниму». Отвернулся и молча, тяжело ступая и дыша паровозом, побрел к дому.
Валера засмотрелся на закат. Сзади послышались приближающиеся, неуверенные, крадущиеся шаги.
- И кого мы хотим напугать? А? – спросил он, не поворачивая головы.
- Ну вот, всё испортил, - обиделась Наташа.
- Извини. Я не хотел тебя обидеть, - повернулся Валерий. – Хочешь, я отвернусь, а ты снова подкрадёшься?
- Нет, не хочу. Пошли гулять.
- Куда сегодня хочет моё солнышко? – он подошёл ближе и поцеловал Наташу.
- Пошли в кино. Там и наши ребята сегодня будут. Поболтаем. Вспомним восьмой класс. Учителей. Школу.
И они не спеша пошли по дороге. Отойдя на значительное расстояние, Наташа обернулась. Сзади никого не было. Она взяла Валерку под руку, прижалась щекой к его плечу, и так они шли до самого кинотеатра. Было так хорошо, что не хотелось разговаривать. И Валерка не решился рассказать Наташе про повестку.
Несмотря на то, что возле кинотеатра было много людей, Наташа с Валерой быстро отыскали своих бывших одноклассников. Сразу стало шумно и весело. На время забылись мучающие вопросы и проблемы. Мальчишки и девчонки рассказывали о своей жизни, делились новым и интересным. Рассказывали разные истории, анекдоты. Все смеялись и радовались жизни. Потом смотрели отечественный фильм «Курьер». Весёлой компанией забрели на дискотеку. В сгущающихся сумерках стали расходиться по домам. Валера обратил внимание, что Наташа весь вечер вела себя как-то необычно. Не так, как всегда. В её поведении произошли какие-то незначительные изменения. Она необычайно мало смеялась, улыбалась лишь кончиками губ. Когда гуляли компанией, обычно шла с девушками. Сегодня ни на шаг не отходила от Валеры. Как-то более нежно прижималась к нему и изредка пыталась заглянуть в его глаза.
- Наташенька, ты случайно не заболела?
- С чего ты взял?
- Да ты сегодня весь вечер не такая…
- Какая - не такая?
- Ну, не как всегда.
- А какая я всегда? Что, уже не нравлюсь? Или не красивая?
- Ну, ты скажешь. Не нравишься, не красивая. Ты у меня самая, самая красивая. Что ты, в самом деле. Наташенька, я прямо тебя не узнаю. Солнышко, что с тобой случилось?
- Ни-че-го! Мне с тобой очень легко и хорошо. Мне так приятно, что у меня есть ты. Я тебя очень сильно люблю. Поцелуй меня, пожалуйста.
- Я тебя тоже очень сильно люблю, - Валерий обнял её. Крепко, крепко прижал к себе и поцеловал.
- Фу-фу! Отпусти. Задохнусь.
- Наташенька, мне надо тебе сказать что-то очень важное.
- И я хотела тебе сказать, что-то очень, ну просто очень, очень важное, - и она рассмеялась.
- У меня важней.
- Нет, ты ошибаешься. У меня ещё важней твоего важного.
- Всё, придётся драться до первой крови, - пошутил Валера и отпустил Наташку.
Она небыстро побежала вперёд и весело закричала: «До-го-о-о-ня-я-яй!». Они, словно дети, играли в догонялки, обнимались и целовались. Почти у самого дома Наташа остановилась. Повернулась к Валерию. Лицо её сияло в улыбке. В глазах блестели искорки.
- Валера, у нас будет ребёночек, - просто произнесла она.
- ?!?!?!
- Ты чего застыл как памятник? Я беременная. У нас будет наш ребёночек, - смотря на опешившего Валерку, на его застывшее лицо и бегающие глаза, она засмеялась.
- Я... это… ты... а-а… ты?.. Кто сказал?
- Я тебе говорю. Сегодня утром я ходила в консультацию. У нас будет ребёночек.
- Погоди.
- Ты что, не рад?
- Я очень рад. Только всё как-то очень неожиданно.
- Неожиданно?! У нас все ожиданно.
- Конечно, конечно... Ура-ра-ра-а-а-а! – Валерку прорвало. Он подбежал и подхватил Наташу. – Милая моя. Любимая моя. Солнышко. Ласточка. Цветочек. Рубиновая моя. Золотая моя. Бриллиантовая моя.
Он кружил и кружил её, а она смеялась. Внезапно Валера остановился и поставил Наташу на ноги.
- Я не сделал тебе больно?
- Нет. Дурачок. Мне приятно. Я не решилась тебе сказать сразу, потому что не знала твоей реакции.
- Нормальная реакция. Здоровая реакция. Только вот у меня новость не очень-то и весёлая. Хотя о грустном сегодня не будем.
- Что? Всё-таки забирают?- догадалась Наташа.
- Пока не знаю. Маринка сегодня расписалась за повестку на областную медкомиссию. Схожу завтра, а там посмотрим. Погоди, а маме ты уже сказала о ребёнке?
- Нет. Пока нет. Я потом ей скажу. Вот сходишь на медкомиссию. Станет всё ясно. Потом я и скажу маме.
- Хорошо. А я пока своих родителей подготовлю.
- Валера, а может, лучше, пока не поздно, аборт сделать?
- Ты эту дурь выбрось из головы. Твои помогут. Моим ты уже не чужая. Да и вообще среди людей живём. Не пропадём.
- Ну что, прощаемся? Зябко как-то. Май, а холодно.
- Иди, мой маленький, я тебя погрею чуть-чуть. Поцелую. И разбегаемся.
- До завтра!
Валерка брёл домой, опустив плечи. Чувство радости переполняло его душу. Он радовался, что у них с Наташей будет ребёнок. Мечты поглощали его душу. Однако кто-то сидящий в черепной коробке постоянно возвращал его к реалиям жизни и не давал насладиться. «Да! Ребёнок. Армия. Свадьба. Свадьба? А где жить? Как отреагируют родители? Одни вопросы, вопросы, а ответов нет. Пока нет. Надо собраться мыслями. Надо отбросить эмоции. Надо смотреть вперёд. Только вперёд. Жить. Бороться и жить. Любой ценой жить и вгрызаться в эту жизнь. Добиваться. Добиваться всего и всегда. Вот. Уже лучше. Думай. Думай. Голова дана, чтобы думать и находить решения. Ты мужчина, значит, ты найдёшь решение. Пусть на первый взгляд нелепое, но найдёшь. Если не получается откосить от армии, то почему не попробовать отсрочить эту почётную обязанность. Ребёнок. Вот что на сегодняшний день главное. Военные – они тоже чьи-то дети, папы, дедушки. Они поймут. Они должны понять. Обязаны. Отсрочка. Мне нужна отсрочка. При наличии отсрочки есть шанс поступить в институт. А там... Что там? Мысли на место. Главное - ребёнок. Ты будешь отцом. Ура! Ура! Ура! Всё».

8

Мама на кухне мыла посуду. Папа сидел в зале на кресле перед телевизором и читал газету. Маришка в своей комнате делала уроки. Она прочитывала вслух английские словосочетания, а затем произносила их, заучивая по несколько раз.
Валерий послонялся по квартире и пришёл на кухню. Сел за стол. Подпёр голову руками и стал наблюдать за мамой.
- Чай будешь? – спросила она.
- Нет, не хочу.
- Про повестку Марина нам рассказала. Не бери близко к сердцу. Не ты первый, не ты последний. Все служат.
- Да я за это и не переживаю. Заберут, так заберут. Ни холодно, ни жарко. Меня другое волнует.
- Ну, говори.
- Мам, ты только близко к сердцу не принимай мои слова. Просто что-то подумалось. Мне стало интересно, а как ты отнеслась бы к тому, что у твоего сына будет ребёнок. Ты станешь бабушкой.
- Нормально бы и отнеслась. Это вполне естественно. Отслужишь, женишься, и будут у тебя дети, - спокойно сказала мама. – Честно говоря, я уже и сама про это думала. Смотри, многие мужчины женятся в возрасте тридцати лет, в среднем. Если это допустить по отношению к тебе, то мне будет пятьдесят с лишним. Ну, какая из меня тогда бабушка-помощница. Мне ж отдохнуть будет хотеться, а не с внуками нянчиться. Вот через года два, думаю, в самый раз с внуками повозиться. И я не старая. И сил полно.
- Интересно, у нашего папы тоже такие мысли? Или он думает иначе?
- А ты у него и спроси.
- Скажешь тоже, спроси. Не хочу портить себе и ему настроение.
- Мне тоже интересно, зачем ты у меня это спрашиваешь?
- Мамочка, я просто тебя готовлю к тому, что я действительно скоро стану отцом, а ты бабушкой. Наташа беременная.
- Если это правда, то ничего плохого я не вижу. Только думаю, что это «еврейский ход», перед тем как привести её в наш дом для знакомства. Не скрою, мне девочка понравилась. Милая, красивая. Как мне показалось, достаточно скромная. И не надо выдумывать всякую ерунду. Я и так буду относиться к ней хорошо. Потому, что ты её любишь, а я люблю тебя. На этом тема разговора закрыта. Ты лучше скажи, когда Наташа придёт к нам в гости?
- Думаю, послезавтра. А может, и завтра, если ты не будешь возражать. Вечером. Я с утра в военкомате. Думаю после обеда с ней встретиться. Тогда и решим. Я тебе позвоню на работу. Мам, если не против, подготовь, пожалуйста, отца. У меня всё равно не получится.
- Хорошо. Отца я подготовлю. Стол будем накрывать или так, по-семейному посидим?
- По-семейному.
Главная тема вечера была закрыта. Психологически мама была готова к новости дня. А это самое главное, так как от её мнения зависело мнение и настроение отца.

9

Валерка прибыл в военкомат Октябрьского района точно в указанное время. Расположившись в коридоре второго этажа, он стал наблюдать за прибывающими на областную военно-врачебную комиссию ребятами. На рабочее место приходили люди в гражданской одежде и военной форме. Они заходили в кабинеты, располагающиеся по обе стороны коридора. На дверях были только номера «1», «2», «3» и так далее.
С каждой минутой Валерка начинал волноваться. Скорее всего от неизвестности и от той атмосферы, которая царила в коридоре. С каждым перемещением военных, Валерка всё больше ощущал запах гуталина и ему, почему-то казалось, что идущий офицер направляется именно к нему, чтобы разобраться с ним о неприбытии по двум предыдущим повесткам.
Из кабинета номер один вышел офицер. Валерка очень хорошо разбирался в войсковых званиях ещё со школьной скамьи, когда он принимал активное участие в военно-спортивных играх «Зарница» и был членом подросткового клуба «Юный друг пограничника». По двум просветам и одной большой звёздочке он без труда определил звание офицера – майор.
Майору на вид было лет тридцать, тридцать два. Холеный службист, франт. Валерка предположил, что этот офицер всю свою карьеру сделал, в военкомате и никогда не служил в регулярных войсках.
- Раздеваемся в коридоре. Сидим и ждём, когда вызовут. Не спать. Услышав свою фамилию, отвечаем громко и чётко: «Я» - и заходим в первый кабинет, - отчеканил майор. Он прицепил металлическими кнопками на кабинет с номером один табличку «Терапевт», и скрылся за его дверью. Валерка успел заметить, что в первом кабинете за столом сидел пожилой мужчина в белом халате.
Люди всё прибывали и прибывали. В коридоре второго этажа толпилось много призывником и их родителей. Ребята раздевались и складывали одежду на стулья, лавки, свешивали на гвоздики на стенах и на края патриотических плакатов.
Валера сел на край лавки. В его руках была дерматиновая папка зелёного цвета с внутренним бумагодержателем. В папке были справки из техникума и института с ходатайствами об отсрочке от весеннего призыва. Письменное заявление родителей всё о той же отсрочке, заявление Валерки, ходатайство с места работы. Характеристики из техникума и ДОСААФа. Раздеваться он не спешил, так как призывников на медкомиссию начали вызывать в алфавитном порядке.
Чтобы не мешать другим, Яванский вышел на лестничную площадку. Но и здесь было много переговаривающихся ребят. Кто-то, что-то рассказывал, остальные слушали, смеялись и о чём-то бурно спорили. На Валерия это всё как-то давило, и он вышел на улицу. Возле входа мелкими группками и в одиночестве курили молодые люди и отцы призывников. Взрослый мужчина, что-то быстро говорил юноше и смешно жестикулировал. В нескольких метрах от входа небольшая группка ребят громко переговаривалась. Из их разговора до Валерия доносились только обрывки матерных слов. Среди всех присутствующих Яванский не увидел ни одного знакомого. Делать было нечего, и он побрёл прогуляться.
Утром он встал раньше всех. Тихо, что бы никого не будить Валера вскипятил на электрической плите воду в чайнике. Пока вскипала вода, он принял холодный душ. Позавтракав кружкой чая, плавленым сырком «Дружба» и варённым куриным яйцом под майонезом, Яванский-младший отправился на работу, чтобы Людмила поставила на его маршрут другого водителя. Увидев повестку, Людмила в свойственной ей манере съехидничала,
- Что даже интеллигентов в армию призывают? Хм! «Лишь только через две, через две зимы-ы-ы…». Хи-хи-хи! Валерка, ты после службы обязательно к нам возвращайся. Я тебя ждать буду.
Попрощавшись, Яванский побежал на остановку, чтобы успеть к назначенному времени в военкомат.
- Яванский. Ребята, среди вас есть Яванский? Эй, парень, ты случайно не Яванский, - из здания военкомата выскочил взъерошенный юноша. На его голый торс была накинута ветровка. На брюках ремень расстёгнут.
- Я. А что? – услышав свою фамилию, Валерка подошёл к подъезду.
- Где ты ходишь? Срочно раздевайся и на комиссию.
- Какая комиссия. У меня фамилия на «Я». Я один из последних должен проходить.
- Не знаю. Тебя уже дважды выкрикивали, - забегая в помещение, сказал парень.
Валера быстро скинул вещи и, оставшись в трусах, подхватил зелёную папку с документами и кинулся в первый кабинет.
- Ожидайте, - сказал уставшим голосом пожилой врач сидевший за столом и, не поднимая головы, что-то записывавший в тетрадку.
- Меня вызывали, - отпарировал Валерий.
- Ещё раз вызовут. Ожидайте.
Хотелось закричать и поспорить, но что-то сдержало. Валера прикрыл дверь.
- Всё, братан, попал ты на карандаш.
- На какой карандаш? – не понял Валерий.
- Опоздал, не вовремя явился, где-то пропадал, нагрубил…
- Кому я нагрубил? – начал злиться Валерий.
- Врачу нагрубил, - спокойно и монотонно продолжил свои рассуждения парень лет двадцати, сидящий у входа в кабинет. – Они этого не любят. Сразу отмечают, что-то черкают в карте. И вот был человек, а стал солдат. С ними, братан, нужно вежливо. Тогда и они к тебе лицом повернутся, может быть. Понимать надо. Страте-е-ег-и-и-ия.
- Ты откуда такой всезнающий?
- Откуда и все. Все мы из одного места на свет выпрыгиваем. Ха-ха-ха-ха!
Несмотря на напряжение, Валерка смеялся шутке неизвестного парня вместе со всеми. За те несколько минут, что он стоял перед дверью, напряжение спало. Видя весёлые и неунывающие лица товарищей по «несчастью», слыша их шутки и смех, Валерий понял, что жизнь идёт своим порядком. И будь что будет. Хуже, чем есть, уже не будет.
- Яванский!
- Я!
- На комиссию.
- Ни пуха, ни пера, братан, - сказал незнакомец, ставший на несколько минут роднее всех и, привстав с лавки, похлопал Валеру по плечу.
- Фамилия, имя, отчество, - быстро спросил врач, ещё недавно выставивший его из кабинета.
- Яванский Валерий Владимирович.
- Число, месяц, год рождения.
- Восьмое декабря одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года.
- Образование.
- Среднее техническое.
Врач задавал вопросы, а Валерий быстро и чётко отвечал. Доктор заполнял карту, сверял с данными городской военно-врачебной комиссии, что-то зачёркивал, исправлял, записывал и изредка посматривал на сияющее улыбкой лицо Валерия. Заполнив нужные графы, врач измерил ему давление. Прослушал сердце и легкие.
- Становись на весы. Так, хорошо. Ну что, нормальный вес – семьдесят пять килограмм. Переходи, рост измерим. Пятки упирай в основу. Так, хорошо. Не сутулься. Выпрямись. Вот. Записываем – один метр шестьдесят восемь сантиметров.
Врач записал данные в карту и протянул её Валерию.
- Пройдёшь всех специалистов и опять ко мне за заключением. Кру-гом! К следующему специалисту шагом марш.
И покатилось. Тридцать три. Присядьте. Попрыгайте. Спустить трусы до колен. Нагнитесь. Заголитесь. Хорошо. Отлично. И зловеще звучащее «здоров как бык». Все врачи мило улыбаются. Валерка тоже не давал им спуску. Он сверкал белизной всех своих зубов. Был учтив и в меру корректен. Но с каждым заключением специалистов - «Годен» - настроение ухудшалось. Пробежав всех врачей, Валерий вновь предстал перед терапевтом первого кабинета.
- Ну, молодой человек, посмотрим. Так. Отлично. Надо же. Ух. Здоров. Хорошо. Вот и прекрасно, - ознакомившись со всеми записями и заключениями, в графе «Терапевт» он красным карандашом жирно вывел «Годен». – Ожидайте в коридоре. Вас пригласят к председателю комиссии.
- Можно одеваться?
- Нет. Вот так как есть и пойдёте, молодой человек.
Выйдя из кабинета, Валерий присел на свободный край лавки. Ожидая, он наблюдал за ребятами, выходящими из последнего на этой комиссии кабинета, на который была прикреплена бумажная табличка с надписью «Председатель комиссии». Они, кто весело, кто не очень выкрикивали или просто говорили «Морфлот», «Авиация», «Пехота», «Пограничные войска», «Связь», «Танковые войска». Были такие, которые выходили и, вздыхая с облегчением, говорили «Отсрочка». Это слово вселяло надежду на некую «человечность».
- Яванский!
- Я!
- Ко мне.
Валерий подбежал к майору, вышедшему из кабинета председателя комиссии.
- Войдёшь, представишься: «Призывник Яванский на призывную комиссию прибыл». Понял?
- Да.
- Повтори.
Запинаясь, Валерий повторил.
- Нормально. Жди.
- О, братан, ты ещё здесь? – Валерий обернулся. Перед ним стоял тот парнишка, с которым они общались перед началом комиссии. - Ну, как успехи?
- Годен.
- Что-то без нотки энтузиазма, - заметил незнакомец.
- А-а-а-а! – отмахнулся Валерий.
- Я Сергей, - незнакомец протянул руку.
- Валерий.
- Если не ошибаюсь, ты за отсрочкой пришёл?
- Да. А как догадался?
- Я уже третью комиссию прохожу. У меня, братишка, плоскостопие, и в армию не берут. Вот сегодня окончательно «волчий билет» выдадут. Даже в стройбат не берут. Насмотрелся я на нашего брата призывника за это время предостаточно. Вот и на тебя смотрю и вижу, что большим желанием служить ты, Валерка, не горишь.
- Это точно.
- Куда уж точнее. Только сильно не надейся. Сам знаешь, какие времена. Ребят не хватает. Так что отсрочку дают только самым-самым.
- Успокоил.
- Да я не успокаиваю. Больно будет услышать противоположное желаемому.
Дверь в кабинет открылась, и на пороге выросла фигура майора.
- Яванский!
- Я!
- Проходите.
Валерий перешагнул порог кабинета. За несколькими столами, составленными в ряд, сидели члены областной призывной комиссии: областной военный комиссар, представитель областного исполкома, председатель областного совета ветеранов Великой Отечественной войны, главный врач военно-морского госпиталя и еще несколько неизвестных Валерию мужчин и женщин.
- Призывник Яванский на призывную комиссию прибыл.
- Молодец, призывник!
На столе перед членами комиссии появилось личное дело Валерия, которое они внимательно изучали и что-то обсуждали. На призывника никто не обращал внимания. Кто-то высказывался о школе сержантов. Кто-то говорил о пограничных войсках. Кто-то предлагал рассмотреть Валеркину кандидатуру в воздушно-десантные войска. Он стоял, смотрел и думал: «А моё мнение кто-нибудь здесь спросит? Или оно никого не интересует? Вот жизнь. Что, я уже не принадлежу себе?».
- Товарищ полковник, разрешите обратиться?
Члены комиссии приумолкли и обратили свои взоры на призывника. Потом посмотрели на полковника Ременного.
- Товарищ полковник, разрешите обратиться? – повторил свой вопрос Валерий.
- Разрешаю.
- Товарищ полковник, я бы хотел обратиться к Вам и членам комиссии с ходатайством о предоставлении мне отсрочки от весеннего призыва.
- Основания?
- Пожалуйста.
Валерий подошёл ближе и, раскрыв папку, положил её на стол. Члены комиссии стали изучать документы. Что-то, быстро обсудив со всеми, полковник поднял на Валерия глаза.
- Что, сынок, служить не хочешь? Родину защищать не хочешь? Ах ты, свинья, сволочь, подонок. Мать твою так. Да я тебя... Да ты у меня... Щенок, - он вскочил из-за стола и, подскочив к Валерию, вытянулся во весь рост, нависая над его головой. – Я таких, как ты, гноил и буду гноить. Твари малолетние. Старики за них жизней не жалели, а они послужить в мирное время уже не хотят.
В паузе между словами «пулемётной» речи полковника Валерий попытался вставить своё слово и, как оказалось, оно сыграло свою решающую роль, поставившую точку.
- Товарищ полковник, у меня невеста беременная. Что, Вы будете кормить моего ребёнка?
Если бы кто видел, что началось в этом маленьком кабинете. Полковник бегал, кричал, махал руками. Пару раз его кулаки отметились на ушах Валерия. Физически не было больно, было обидно и стыдно стоять в трусах перед этими равнодушными людьми. Члены комиссии сидели тихо, как-то приосунувшись. Они боялись даже вставить слово. Валерий смотрел без страха в их безжизненные глаза и ждал, что вот-вот кто-то из них ну хоть чуточку вступится за него и обуздает гневного полковника. Чуда не произошло.
- Товарищ полковник! Прекратите орать на меня! - не вынес оскорблений и рукоприкладства Валерий.
- А? - полковник остановился. Он смотрел, переводя свой бешеный взгляд с Валерки на комиссию и обратно.
- Вон из кабинета. Ждать.
Валерий развернулся и вышел. Скоро его вновь пригласили. Члены комиссии по-прежнему сидели молча, а полковник, уже немного взявший себя в руки, ораторствовал.
- Яванский Валерий Владимирович, распишитесь за получение повестки. Пятнадцатого мая текущего года вам надлежит явиться в военкомат по месту приписки с вещами, для отправки в войсковую часть. Я тебя, сынок, в первой партии. В связь. В тайгу. Лес валить у меня будешь. Ты хлебнёшь у меня всех прелестей военной службы. Я научу тебя Родину любить.
Валерий молча расписался за получение повестки. Ни с кем не прощаясь, демонстративно вялой походкой человека, презирающего присутствующих, он вышел из кабинета. Вот и всё. Пятнадцатого мая отправка. «Фраер. И кто тебя за язык тянул?» - ругал себя Валерий. Но исправлять сложившееся положение уже было поздно.




© Copyright: Владимир Войновский, 2006
Свидетельство о публикации №1604040071