И ровно год. И ровно два. И ровно три. И ровно пять

Осени и зимы окунают в трезвый холодный сумрак. Кофейная пенка, заломанные салфетки, крошки печенья на столах. Времяпрепровождение в кофейнях. Теплых забытых. И прощаешься с официантом и отдаешь счет и прощаешься. Если за столом сидел кто-то напротив, кто-то помогал одеть плащ и оценил фактуру шерстяного полосатого шарфа, то выходя, проходя пару перекрестков, прощаешься и с ним тоже. Прощаешься с официантом, отдаешь счет, прячешь глаза, не знаю почему, - всегда прячешь. Мотаешь шарф, оцениваешь фактуру, прекрасный цвет, объем и мягкость. Расправляешь волосы, набившиеся за воротником. Расправляешь волосы и ощущаешь запах. Выходишь из-за стола, отодвигаешь стул, чтобы снять плащ, одеваешь, понимая, уютно. Наматываешь шарф, не смотря как, просто обыкновенно, как всегда, как обычно осенью. В этом нет ничего определенного, несколько раз вокруг шеи, один конец оставляешь висеть сзади. Ничего определенного. Ничего личного. Три месяца горечи как всегда осенью.
Но становится холодно и становится скучно ныть. Проходит зима. Апофеозы чувств, терпкие кусочки снега в горле. Зима мне кажется огромным трамплином туда, вверх. Воздух. Млеко.
Не знаю, что такое весна. Желание казаться, желание. Физика желаний. И правда не знаю, что же такое весна.

А вот теперь я проснулась опять в этом дне. И не было ни секунды сомнения, поздравлять тебя или нет. мне кажется, что всеми этими напоминаниями о себе, я как будто пишу послесловие о себе же. я так тебя любила. Потом не помню. Моя терпкая юность проходит воспоминаниями. И перенесением через копирку твоих глаз и твоих струнок внутри, там, вдоль позвоночника. И я даже нашла почти полное совпадение глаз и лица, рук и голоса. Только вот струнки внутри там порваны. А жаль. Он и правда похож на тебя. и сегодня тебе 20, ведь кажется так, да? я поздравила утром, мягко улыбнувшись солнцу. а потом… так странно мне показалось, что многое хоть и неправильно, но было не зря. А потом… потом было твое спасибо… а потом…. Потом, выправив волосы из-под шарфа, можно оставить полчашки какао там, в той кофейне, теплой. Выйти и идти долго. Вспоминая тепло. А потом… потом после спасибо, было твое люблю.
И мне показалось, что многое было хоть и неправильно, но было не зря.

Утро третьего августа. Мне восемнадцать лет.