Страшные сказки для девочек

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

СВЕТА ЯКОВЛЕВА – СТУДЕНТКА ПЕДИНСТИТУТА

РИТА БЕРШАЦКАЯ – СТУДЕНТКА ПЕДИНСТИТУТА

ОКСАНА СОРЕНКО – СТУДЕНТКА ПЕДИНСТИТУТА
 
ЛЕСЯ КОРБУТ – СТУДЕНТКА МЕДИНСТИТУТА

АНДРЕЙ ГОРДЕЕВ – СТУДЕНТ

БАБУШКА ОКСАНЫ – СЕЛЬСКАЯ ЖЕНЩИНА

ДЕКАН ФАКУЛЬТЕТА – ЖЕНЩИНА ИЛИ МУЖЧИНА 50-60 ЛЕТ

ВАХТЁР – ЖЕНЩИНА 65-70 ЛЕТ

1-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ – МОЛОДОЙ МУЖЧИНА 28-32 ГОДА

2-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ – МУЖЧИНА 40-50 ЛЕТ

ВРАЧ СКОРОЙ ПОМОЩИ – НЕМОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА

ГОЛОС ДЕВОЧКИ

1-Й ГОЛОС – СТУДЕНТ

2-Й ГОЛОС – СТУДЕНТКА

3-Й ГОЛОС – СТУДЕНТКА

4-Й ГОЛОС – СТУДЕНТ

СТУДЕНТЫ.

Действие происходит в студенческом общежитии.


ДЕЙСТВИЕ 1:

 
На сцене темно. Во тьме звучат голоса Светы и Риты.

ГОЛОС СВЕТЫ: В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь со своей царицей. Во-о-т…
ГОЛОС РИТЫ: Света, а давай придумаем сказку о нас?
ГОЛОС СВЕТЫ: Про кого?
РИТА: Про нас с тобой.
ГОЛОС СВЕТЫ: (Помолчав) Хорошо, тогда так: жили-были две принцессы, две сестры. Жили себе, не тужили. Пока девочки были маленькими, не было у них ни забот, ни хлопот, но вот когда выросли, стало им скучно жить в родительском доме и решили они путешествовать, чтобы мир повидать и себя показать… Сели на быстрых коней и поехали. Ехали они, ехали и приехали к огромному камню на развилке трёх дорог, а на камне том написано: налево пойдёшь – богатым будешь, направо пойдёшь – известным будешь, а прямо пойдёшь – любимым будешь…
ГОЛОС РИТЫ: Так не бывает, Света. Все три дороги хорошие. Богатым, известным любимым. Так не бывает. Куда ни пойдёшь – везде хорошо будет. Так ведь не бывает.
ГОЛОС СВЕТЫ: А там так было. Это же сказка, Ритуль. В сказках всё бывает.
ГОЛОС РИТЫ: А я о чём? Хорошо, пусть там было так, но снизу ма-а-а-ленькая приписочка: но куда бы ты не пошёл – везде себя потеряешь…

Медленно зажигается свет. Общежитие. Комната для девушек. В комнате – старенькая казённая мебель. Кровати Светы и Риты - на переднем плане вдоль авансцены, под воображаемыми окнами. Кровать Оксаны – в глубине сцены, но стоит так, что её видно между кроватями соседок. Слева, в глубине комнаты – стол, возле него стулья. На столе стоит лампа, и лежат стопки книг. Справа от Оксаниной кровати – шкаф, внутри него зеркало. У входа – вешалка для верхней одежды на ней – одно пальто. Возле каждой кровати – тумбочка. У Риты на кровати лежит гитара.

КАРТИНА 1:

Оксана спит на своей кровати спиной к залу. Входят Света и Рита, они возбуждены, болтают и смеются на ходу. Оксана просыпается.

ОКСАНА: Потише нельзя! Тут люди спят, между прочим! (Ворчит) Раскудахтались, как куры, заморили. (Поворачивается на бок).
СВЕТА: Ой, мы не знали. Мы извиняемся. ( Снимает пальто, идёт на цыпочках к своей кровати, бросает сумочку).
ОКСАНА: Пошла ты… Засунь свои извинения себе знаешь куда…
РИТА: Мы, между прочим, извинились. И мы не знали, что ты спишь.
СВЕТА: (Шёпотом) Брось, Ритуль. Не заводись, ты же её знаешь. Её хлебом не корми, дай поругаться, оно тебе надо.
РИТА: Сама она заморила уже.
СВЕТА: Ну, всё тихо, хватит. Ты лучше дальше рассказывай. А что он сказал? (Снимает пальто и сапоги)
РИТА: А он… (Снимает курточку и сапоги, ложится на кровать). Он молчит и улыбается… А улыбка у него знаешь какая…такая… в одну только его улыбку можно влюбиться… Мне так нравится, когда он молчит… и улыбается.
СВЕТА: (Садится к Рите на кровать) Да улыбка у него красивая. Ну, а дальше?
РИТА: А дальше… Он хотел меня поцеловать…но… (Молчит)
СВЕТА: Но, что? Что но? (Нетерпеливо).
РИТА: Но я не захотела. Банально это как-то было бы. Познакомились, поцеловались, а дальше, что? Только переспать осталось.
СВЕТА: Ну, вы же не только что познакомились. Ты же ему ещё на картошке понравилась. Два месяца уже прошло!
РИТА: Ты думаешь этого достаточно?
СВЕТА: Достаточно для чего? Для поцелуя – да! Два месяца парень с тебя глаз не сводит, а ты…
РИТА: А я не хочу спешить. Не хочу, чтобы было как у всех, по-быстрому, понимаешь? Я хочу, что бы всё было… красиво… Он мне нравится, очень нравится, но я ещё не уверена люблю ли я его… и ещё… Да, он красивый, очень красивый, просто замечательно красивый…
СВЕТА: Конечно, замечательно, раз все это замечают. Боишься, что кто-то уведёт. Но ведь он же на тебя глаз положил. Значит, нечего бояться, во всяком случае пока.
РИТА: Но иногда… что-то у него в глазах такое… Я не знаю, как тебе объяснить, иногда… я его даже боюсь.
СВЕТА: Но это, наверное… нормально. Ты же сама говорила, что у тебя ещё никогда не было парня.
РИТА: Скажи мне: ты тоже боишься своего Вовку, или… боялась когда-нибудь раньше.
СВЕТА: Я? Вовку? Ну, ты сравнила! (Смеётся) Мы с Вовкой выросли вместе. Он мне как брат. Я его помню ещё сопливым мальчишкой. Я его не боюсь и… раньше никогда не боялась. Почему? Зачем мне его бояться? Он не кусается у меня. (Смеётся)
РИТА: Нет, ты не поняла. Ты боялась его, когда почувствовала, что любишь, что между вами может быть что-то большее, чем просто дружба? Боялась его тогда… в первый раз?
СВЕТА: Нет.
РИТА: Ты меня не обманываешь?
СВЕТА: Ритуль, ну ты с ума сошла. Ну, зачем мне тебя обманывать. Он такой… нежный у меня, ласковый. Мне кажется, это он меня боялся, ну не меня… а того, что произойдёт. Вернее… он за меня боялся в первый раз. (Смущённо смеётся) Всё время спрашивал: «Тебе не больно? Тебе не больно?» А мне так смешно было, что он вокруг меня, как наседка вокруг цыплёнка.
РИТА: А тебе было больно?
СВЕТА: Ну и больно, конечно, тоже было, но не очень. Терпеть можно. Все через это проходят, не бойся. Главное, чтобы это был человек, которого ты любишь, а не просто так, тогда и не страшно ничего.
РИТА: А я так боюсь. Может я его не люблю?
СВЕТА: Не любишь?! Да ты о нём только и говоришь целыми днями. И глаза у тебя светятся, как… А может ты просто трусиха, а? Признавайся! (Начинает щекотать подругу) Признавайся! Щекотки боишься! (Смеётся)
РИТА: (Смеётся, уворачивается) Перестань, я боюсь щекотки!
СВЕТА: А! Боишься? Так ты ещё и ревнивая ко всему. Ревнивая и трусиха. Надо будет Андрея предупредить!
РИТА: Нет! Не надо ему ничего говорить! (Пытается столкнуть Свету с кровати, и они обе падают на пол. Смех, крики грохот.)
ОКСАНА: (Вскакивая) Блин! Достали вы меня! Сколько можно орать!
РИТА: А сколько можно спать! Спишь и спишь. Ты ведь сегодня даже на парах не была! И вчера не была, и позавчера…
ОКСАНА: А это не твоё собачье дело, была я или не была. Ясно? Ты мне не указ!
СВЕТА: Рита, ну не надо! Может человек заболел. Прости, Ксюша, мы больше не будем. (Смеётся) Ну, не будь такой букой! О, девчонки, хотите анекдот расскажу? Смешной! Сидит мужик на берегу озера, ловит рыбу…
ОКСАНА: Да отстань ты со своими анекдотами! (Оксана ворчит, идёт к шкафу, переодевается, приводит себя в порядок). Ну, блин, повезло с соседками – две тупые курицы…

 Оксана уходит.


СВЕТА: Чего она вечно ворчит? (Передразнивает) Пошла ты, пошла ты. Как будто слов других не знает. А вот и не пойду.
РИТА: Не знаю за что, но я её иногда ненавижу просто. Наверное, нельзя ненавидеть человека ни за что, а я… Злая она какая-то.
СВЕТА: А может, и незлая, просто, у неё случилось что-то плохое. Она ведь никогда ничего о себе не рассказывает. Я ещё на картошке со всем курсом перезнакомилась. Все девчонки о себе рассказывают: кто, откуда, кто родители, у кого парни дома остались. А Оксана только посылает, если с расспросами пристаю. Фи, как грубо! Вот интересно, куда она пошла, пальто одела…
РИТА: Надела.
СВЕТА: Ага, надела. На дворе как ты там говоришь «глупая ночь», между прочим. Порядочные девушки предпочитают в это время суток сидеть дома.
РИТА: Так то порядочные.
СВЕТА: Наверное, к Лесе Корбут пошла – подружка у неё в мединститутском общежитии. Я их пару раз вместе видела.
РИТА: У Оксаны подружка? Неужели кто-то способен вынести её вздорный характер?
СВЕТА: Ну, может, и не подруга, но вместе они иногда ходят.
РИТА: А, вот Штирлиц, вы и попались! А говоришь, что ничего об Оксане не знаешь. Светка, тебе бы следователем работать.
СВЕТА: Да, я и не знаю ничего толком. Ой, а о них такое говорят! Только, может это из зависти, они девчонки красивые… А знаешь, что ещё странно: Оксанка никогда домой не ездит, сумок не возит. Что ест? Не понятно. На нашу стипендию много не накупишь. Я из дому привезу, предлагаю ей, а она не берёт, говорит: «Не надо нам вашего». Гордая очень. Заметила: когда мы с тобой кушать садимся, она всё время уходит?
РИТА: Конечно, заметила, мы, наверное, оскверняем своим чавканьем её утончённый слух.
СВЕТА: А мне кажется, она голодная и действительно из гордости отказывается. Вот это сила воли! Я бы так не смогла. Я так поесть люблю… Жалко мне её.
РИТА: Светка, Светка, и всех-то тебе жалко.
СВЕТА: Не всех. Вот, мух не жалко и комаров. Хотя… Знаешь, я когда поступала, тоже жила в общежитии, только в 26 комнате. У нас одна муха целых пять дней жила, пока её ребята не убили… Жалко было.
РИТА: (Смеётся) Ну, ты даёшь!
СВЕТА: Понимаешь, мы за ней целый день охотились втроём, а потом решили: раз она такая умная и хитрая – пускай живёт. Вот она и жила, я ей даже имя дала – Партизанка. Классная была муха: смелая и находчивая!
РИТА: Вся в тебя! (Смеётся). Светланка, как здорово, что у меня есть такая подруга, как ты. Знаешь, я думаю, что у человека не может быть много друзей. Ну, приятели, знакомые там, коллеги по работе, а друзей много не бывает. Это ведь самые лучшие, самые проверенные, чтобы с ними как на войне в разведку можно было идти. У меня мало друзей, но ты мне сразу понравилась. (Обнимает Свету)
СВЕТА: А я тебя просто люблю. А давай дружить всю жизнь! Представляешь: мы две старые бабки. Я толстая, как шарик, иду, как утка, переваливаюсь, а ты с палочкой шаркаешь. (Начинает разыгрывать сценку) Ну, шаркай мне навстречу, давай. О, Ритуль, привет!
РИТА: (Тоже дурачится) Привет, Светка! Как жизнь молодая?
СВЕТА: Не молодая, а старая, мы же старухи.
РИТА: Точно, я и забыла! Как жизнь старая?
СВЕТА: Вот, по мужикам только что бегала.
РИТА: И как успехи? (Смеётся)
СВЕТА: А никак! Ни одного не догнала – все разбежались, испугались, что я их раздавлю своей массой тела (Смеются и плюхаются обе на кровать).
РИТА: Светка, ты вообще когда-нибудь унываешь?
СВЕТА: Ну, бывает, иногда, но редко! Вовка, вообще, жалуется, что со мной даже поругаться нельзя по-серьёзному.
РИТА: А зачем ему с тобой ругаться?
СВЕТА: Не знаю, говорят, негативную энергию надо выплёскивать наружу. А я, вообще, ругаться не люблю и обижаться не люблю. Я – настоящий пацифист. Люблю, когда мир и дружба. А ещё я люблю сказки. Ужасно! Тысячу сказок знаю, честное слово! И страшных и смешных – всяких. Даже иногда придумываю сказки. Хочешь, я тебе на ночь каждый день буду сказку рассказывать, как Шахиризада?
РИТА: Тогда мы будем вечно опаздывать на первые пары. Но эта идея мне нравится, в целом. Я тоже сказки люблю. Сказки – они светлые такие чистые, как дети. Знаешь, я долго не знала, куда учиться пойти, а потом решила – на младшие классы, в пед. Люблю детей очень.
СВЕТА: И я люблю, но не такие уж они и ангелы, как ты думаешь. Я в этом деле – эксперт. У меня дома два брата-близнеца, так это ещё те товарищи. Иногда такого натворят! Мама у нас одна, тяжело ей. Она всю жизнь в детском саду работает. Пока братья в сад ходили, были у неё под присмотром, а в следующем году в школу пойдут – совсем от рук отобьются. Вот я и решила – в пед поступать. Поучусь на стационаре немного, а потом на заочный переведусь, пойду в нашу школу работать. Братья под моим присмотром будут. В селе, знаешь, как учителя нужны. Я уже и договорилась с нашим директором, обещал взять. Вот только мне ещё так поучиться хочется, студенткой побыть. А то, если на заочный переведусь, Вовка тут же жениться закомандует. И понеслось, как ёж с обрыва: работа, дети, муж, работа, дети, муж… Ой… Корову надо будет купить, крышу в доме починить и ещё дел много-о-о…
РИТА: А, может, ты просто за Вовку замуж не хочешь?
СВЕТА: Ты что! Знаешь, как я его люблю! Иногда готова задушить так люблю!! (Хватает подушку) Вот так! Вот так!
РИТА: (Смеётся) Хороша любовь! Смешная ты Светка.
СВЕТА: Сама ты такая!
РИТА: А я долго не знала, кем буду, до самого девятого класса. А потом мы шефство взяли над детским домом. Стали туда ходить с девочками. Дети там, знаешь, какие хорошие! Но так их жалко. Прихожу, ручки тянут: «Мама, мама». Первое время без слёз не могла. Плачу и по головкам их глажу. А они, прижмутся, как котята и каждый хочет, чтобы я его погладила подольше, головку под руку подставляет, как моя Донна (собака моя). Выучусь – пойду к ним работать (Плачет).
СВЕТА: (Гладит её по голове). Ну, вот мы и будем с тобой обе мопеды.
РИТА: Кто? Какие мопеды. (Поднимает лицо)
СВЕТА: Как какие? МО-ПЕ-ДЫ! Малообразованные педагоги. Сокращение это, поняла?
РИТА: (Обнимает Свету). Светка, я тебя так люблю.
СВЕТА: А Андрюшу?
РИТА: И Андрюшу люблю.
СВЕТА: Но его сильнее.
РИТА: Но это же разная любовь. Ты моя лучшая подруга! А он…
СВЕТА: Твой лучший подруг!
РИТА: Ты вообще бываешь когда-нибудь серьёзной.
СВЕТА: Конечно, когда сплю. Ритуль, давно тебя хочу спросить: ты часто что-то пишешь по ночам. Это ведь не конспекты?
РИТА: Нет. Это… стихи. Я по ночам… стихи пишу.
СВЕТА: Вот здорово! Так ты – поэтесса. Правда? А почитай что-нибудь мне. Интересно, страх!
РИТА: Нет, нет! Они… сырые и не очень… Я их ёщё никогда никому не показывала. Потом, когда-нибудь, может быть… Я тебе другие стихи прочту, мои любимые. Хочешь?
СВЕТА: Ну, ладно, если твои нельзя, тогда хоть любимые. Начинай!
РИТА: (Встаёт). Это стихи Марины Цветаевой, она была великой поэтессой, может быть, самой великой. (Читает на распев)

Идёшь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала – тоже!
Прохожий, остановись!

Прочти – слепоты куриной
И маков, набрав букет –
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь могила,
Что я появлюсь, грозя,..
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя,

И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий
И ягод ему в след,
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.

 (Пауза)

СВЕТА: Здорово, но очень мрачно как-то. О смерти…
РИТА: Знаешь, я думаю, если бы мы всегда помнили о смерти, то не делали бы много ужасных вещей. Марина всегда помнила о смерти.
СВЕТА: И что была безгрешной?
РИТА: Нет, не была.
СВЕТА: Ну вот, а ты говоришь! Я, например, ужасно смерти боюсь. Даже думать о ней не хочу! И ещё боюсь, что мама умрёт. Если думать о смерти, сразу так грустно становится. Или вот – самоубийцы. Я их никогда не пойму. Это что же такое должно произойти, что бы захотелось умереть! Живёшь, радуешься и вдруг бац! И нет тебя, а все другие остались, и никто из них не проживёт твою жизнь, каждый свою…
РИТА: Наверное, должно произойти что-то очень страшное, после чего всё теряет смысл. Вот, когда ты чувствуешь, что всё, во что ты веришь – фикция или уходит кто-то очень близкий, или…
СВЕТА: Так, нашли о чём на ночь говорить. Ещё мертвецы сниться будут. Прочитай какое-то другое стихотворение, не такое мрачное.
РИТА: Хорошо (Читает)

Летят они, - написанные на спех,
Горячие от горечи и нег.
Между любовью и любовью распят
Мой миг, мой час, мой день, мой год, мой век.

И слышу я, что где-то в мире – грозы,
Что амазонок копья блещут вновь…
А я – пера не удержу! Две розы
Сердечную мне высосали кровь.

 (Пауза)

СВЕТА: «Две розы… сердечную мне высосали кровь» Красиво… А ещё знаешь?
РИТА: Я много стихов Марины Цветаевой знаю.
СВЕТА: Тогда про любовь давай! Но такую, что бы выть захотелось!
РИТА: (Смеётся) Что бы выть? (Молчит) Ну тогда это. (Берёт гитару и поёт)

Мне нравится, что вы больны не мной
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжёлый шар земной
Не уплывёт под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной,
Распущенной – и не играть словами
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится ещё, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное моё, мой нежный, не
Упоминаете ни днём, ни ночью - всуе..,
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня – не зная сами! –
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч, закатными часами,
За наше не гулянье под луной,
За солнце не у нас над головами, -
За то, что вы больны – увы! – не мною
За то, что я больна – увы! – не вами!


СВЕТА: Здорово… Это, что Цветаева написала? А я и не знала… Ты так здорово поёшь! А я бы например, могла научиться на гитаре, ну хоть немного?
РИТА: Ну, конечно. Я тебя научу, если хочешь. Для четырёх блатных аккордов музыкалку заканчивать не надо, а аккомпанировать можно почти для всех современных песен, так что…
СВЕТА: Так Ритуль, всё. Стихи и песни – это конечно здорово, но война войной, а обед по расписанию, вернее ужин. Я есть хочу!
РИТА: Ты ужинай, я не хочу.
СВЕТА: Какое там не хочу! Худая, как тюлька, а туда же: не хочу. Нам мопедам надо хорошо питаться, нас ждут великие дела! Я сала привезла, яиц. Сейчас такую яичницу забацаю, фонтан! (Убегает)

 
 Рита одна. Она садится за стол, задумывается на минуту и начинает что-то торопливо писать, встаёт, перечитывает написанное.

 
РИТА:

Без ветра можно прожить,
Без солнца и неба тоже,
Но без мечты всю жизнь
Прожить невозможно.


Без песни можно прожить,
Без слов и без музыки можно,
А без надежды всю жизнь
Прожить невозможно.


Без пищи можно прожить
Недолго, хотя и сложно,
Лишь без любви всю жизнь
Прожить невозможно.


Как не прожить без мечты, надежды, любви всесильной,
Так невозможно прожить людям без мира,
Поэтому, чтобы любить, надеяться и мечтать –
Людям нужно дружить – вот без чего не прожить,
 И людям людьми не стать.


 Рита задумывается, садится и решительно зачёркивает написанное.


СВЕТА: (Возвращаясь.) Так, никакой яичницы с салом у нас не будет, кто-то сало спёр. Осталось кружало, где сало лежало. Оперативненько, однако. Вчера только привезла.
РИТА: Вот сволочи. Ведь все свои, а воруют.
 СВЕТА: Может, кто-то есть очень хотел… Ну и ладно, перебьёмся как-то. Рит, давай яйца просто сварим, тоже ничего будет.
РИТА: Как хочешь. (Снова пишет что-то)
СВЕТА: (Бежит, но останавливается в дверях) Ритик, а когда твои стихи будут уже не сырые, а… варёные, дашь мне почитать?
РИТА: (Смеётся) Конечно, дам. Тебе первой, обязательно.

 Света снова уходит. Рита пишет у стола.
 
 
РИТА: Если бы я могла писать, как Марина. Я так никогда не смогу. Ничего у меня не получается… И, вообще, в последнее время всё у меня… Хорошо Свете! Она, как птичка порхает. Всё у неё ясно и понятно. И учёба, и работа, и семья… И любовь. Любит своего Вовку и не сомневается ни в чём. А я вечно сомневаюсь: люблю Андрея или нет. Конечно, люблю. Он… красивый, умный… Ну, в общем, люблю я его, конечно, люблю. Или нет? Он иногда такой жестокий бывает. Вот сегодня, кошку бездомную ногой пнул. Говорит, у него страшная аллергия на кошек. Ну, отошёл бы от неё, зачем же бить… А со мной Андрей такой ласковый, добрый. Может, он просто не подумал, испугался, что аллергия начнётся, слёзы потекут, а тут я… не знаю… Ведь сегодня кошку, а завтра, может быть… меня. Фу ты, вечно себе напридумываю. Пойду на кухню, к Свете. ( Идёт к двери и сталкивается с Оксаной).



ОКСАНА: (Поёт) А вы не ждали нас, а мы припёрлися. (Смеётся, обнимает Риту)
РИТА: Ты что выпила? Отпусти меня!
ОКСАНА: Ой, замараю сейчас своими грязными лапищами чистенькую девочку! Она же здесь книжки читает, пока я…на ужин себе зарабатываю.
РИТА: Что ты несёшь! Спать ложись!
ОКСАНА: Выспалась я уже! Пол дня спала, надоело!
РИТА: (Дотаскивает Оксану до кровати. Берёт с тумбочки книгу). Вот тебе тогда «Теоретические основы математики» - отличное снотворное.
ОКСАНА: (Отталкивает книгу) Пошла ты со своим ТОМом. Это вы со Светкой зубрите всё время, а мне не надо, у меня память… уникальная. Так наш директор сказал. Говорит: «У тебя, Оксана уникальная память». Вот!
РИТА: Значит, тебе очень повезло. А тепер, спи, у меня нет настроения на пьяные разговоры. (Хочет уйти).
ОКСАНА: (Передразнивает) Нет настроения. А жаль я бы тебе могла много чего рассказать про твоего ненаглядного Андрея, например.

 (Рита останавливается в дверях, возвращается)

РИТА: Что ты мне можешь про Андрея рассказать?
ОКСАНА: А много! Про его подвиги, что он имеет всех подряд и как имеет…
РИТА: Не смей о нём говорить гадости!
ОКСАНА: (Вскакивает с кровати) Боже, какое благородное негодование! А ты ударь меня. Меня всегда били, только я ведь сдачи научилась давать. Так врежу тебе мало не покажется. Ну, бей, бей! Боишься? Я же мразь для тебя!
РИТА: (Пятится) Ты пьяная, ищешь на свою голову приключений, да? Не стану я тебя бить, хотя иногда надо было бы…
ОКСАНА: Дура ты, Ритка! Дура! На кого ты клюнула. Он же скотина, натуральная скотина твой Андрюша. Все мужики скоты, а он редкостный скот. Он баб за людей вообще не имеет. Он их коллекционирует, как… марки. Коллекционер он! Трахнет и в блокнотик запишет такой маленький, чёрный: какого числа с какой. Гад! И примечание: сколько за ней ходил, чтобы дала. И с каждой только один раз и всё – теряет интерес моментально, как будто и не знает потом, кто ты такая. Я много на своём веку перевидала, но этот…
 РИТА: Зачем ты это врёшь мне. Ты врёшь…
ОКСАНА: А больше всего он любит такие марки в свою коллекцию заполучать, как ты. Чистеньких девочек-целочек. Эти у него отдельным списком идут. Их дольше добиваться приходится, зато как потом самолюбие тешится!
РИТА: Перестань! Этого не может быть!
ОКСАНА: Может, может.
РИТА: ( Бросается на Оксану, бьёт по лицу) Замолчи! Замолчи! (Падает на пол, рыдает).
ОКСАНА: Ну, вот, а говорила: не станешь. (Проводит рукой по губам). Надо же какой темперамент, даже губу разбила. А ты ничего девчонка, молодец. Только это всё – чистая правда, чистейшая. Вот, держи. (Бросает на пол, возле Риты чёрный блокнотик). Знала, что не поверишь, наверное, действительно любишь этого козла. Читай. Украла специально для тебя… Там все его подвиги… И я…(Смеётся) Только со мной он не долго возился, я – ерундовый трофей. А вот ты – другое дело. Тебя там пока ещё нет, зато место уже заготовлено. Ты станешь украшением его коллекции!

 Рита поднимается с пола, забирает блокнот и уходит.


ОКСАНА: (Одна). Дура, только жалко её, так жалко. (Плачет в подушку).

 Входит Света.

СВЕТА: Труба, пока дождалась своей очереди к плите, из яиц чуть цыплята не вылупились. Оксана, ты уже вернулась? А где Рита?... Ксюш, ты чего? Ты плачешь что ли?
ОКСАНА: (Поднимает лицо от подушки) Ты что рехнулась! Я с детства не умею плакать! У меня слёз нет, не вырабатываются вообще. Насморк у меня, поняла?
СВЕТА: (С сомнением смотрит на неё). Поняла. А Рита где?
ОКАСНА: А Рита твоя скоро придёт, не квокчи! Дай ей побыть одной, оставь человека хоть на минуту в покое, не бегай за ней, как хвостик… Она сама просила… Правда!
СВЕТА: Ну, раз она сама просила, то я подожду… Мы тут ужинать собирались, а кто-то сало спёр… Хочешь с нами поешь, когда Рита вернётся.
ОКСАНА: Не хочу! Я сегодня в кафе уже была… Да и не лезет мне ничего…Сами жрите.
СВЕТА: Почему ты всегда такая, Оксана?
ОКСАНА: Какая такая?
СВЕТА: Ну, грубая такая. Ты ведь в душе, наверное, совсем не такая, правда?
ОКСАНА: Блаженная ты, Светка. И где только таких делают. Ты что вообще без самолюбия? Или ты полная дура.
СВЕТА: Жалко мне тебя. Тяжело, наверное, так жить, как ты. Ты думаешь все вокруг плохие, да? А я думаю, что хороших людей больше на свете. А так, как ты жить – тяжело…
ОКСАНА: Да что ты вообще знаешь про «тяжело»! Ты… У тебя хоть мать есть! Она тебя не бросила грудной ещё! А меня бросила. Детдомовские мы! Нам любить нельзя никого. У нас говорят: «Если запал, значит пропал»! Не выжить у нас слюнявым, как ты. Распустила тут сладкие слюни: хороших больше… А где они? Что-то я таких не наблюдаю вокруг. Мамочка моя хорошая была! Месяц со мной понянькалась и государству сбагрила, а сама помелась с очередным хахалем куда-то. До сих пор не нагуляется, сволочь!
СВЕТА: Не надо так о матери, она ведь тебя родила. Может, ей трудно одной было…
ОКСАНА: Это у тебя мать, а у меня…шлюха. Мне бабка всё о ней рассказала.
СВЕТА: Так у тебя бабушка есть?
ОКСАНА: Бабушка? Это ты о ком? Да эта бабушка знать меня не хотела, пока я восемь классов не закончила. Жила себе в своё удовольствие, не тужила. А тут заболела: огород обрабатывать надо, а здоровья-то нет. Кстати, вспомнила про внучку. «Ах, внученька, кровиночка ты моя единственная. Мать твоя непутёвая меня бросила, некому воды на старости лет подать! Помру – дом твой будет!» Скорей бы уж померла! Изводит меня своими нравоучениями, а сама – соседям житья не даёт, собачится со всеми и в ментовку звонит. А мне сразу – иди, работай, человеком станешь. Человеком! Да деньги ей нужны! Всё ей мало, мало. Наш директор сказал: «Пусть ваша внучка десятилетку закончит, у неё уникальная память». Да я тебе любую лекцию наизусть расскажу, хоть двухчасовую. Я малявкой была наспор по несколько страниц рассказывала из книжки, не запинаясь, даже если книжка о станкостроении. А она в одну дудку – иди работать. Если бы не директор… Но я всё равно, десять классов закончила, на работу устроилась для близира, что бы она заткнулась, а сама документы в пед подала. Бабка чуть не рехнулась, когда узнала. «Не дам ни копейки!» - кричит. Да плевать – стипендия у меня повышенная, да и сама я, как говно, научилась в воде не тонуть. Жрать захочется – всегда найду. Так что ты мне свои харчи не предлагай. Стыдно мне их брать. Я сама себе заработаю, а уж как и чем – моё дело. Закончу пед, пойду в детдом, в свой…
СВЕТА: Какая ты молодец, Оксана.
ОКСАНА: Да, я молодец… Есть у нас там одна гадина – Лариса Павловна. Чуть не убила меня, вот я и хочу с ней разобраться.
СВЕТА: За что чуть не убила?
ОКСАНА: А ни за что! Рассердилась просто очень, а ей рассердиться, как два пальца об асфальт… Мне где-то пять лет было всего. Привезли к нам новые покрывала, но какие-то бракованные что ли. В общем, надо было их подшивать, или перешивать, не знаю. Покрывала сложили на подоконнике, в спальне. А мы с девчонками захотели в принцесс поиграть: закутались в покрывала и стали по спальне расхаживать. У воспитателей собрание было, а нянечек всегда не хватало. Вот мы и остались одни. Тут влетает Лариса Павловна, со скакалкой в руках, а я ей под руку первая попалась. Покрывало с меня сорвала и… так меня разукрасила! Вечером ночная няня пришла, а у меня температура – 40. Вызвали нашего врача детдомовского. Она меня осмотрела, а я, как тигра полосатая, а полосы чёрные… В общем, неделю я пролежала, а дело замяли. Директриса – крысы Лариски подруга лучшая была, покрыла всё, но пришлось нашей Ларисе Павловне заявление писать «по собственному». А, когда новый директор пришёл, она опять устроилась, воспитатели всегда нужны. Зарплата-то мизерная, а работы навалом, никто идти не хочет. Она думала, что я всё забыла, а я ничего не забываю… Жаль только, что я тогда уже у бабки жила. Ну, ничего, сочтёмся. Я уже не пятилетняя девочка, слава Богу… Да и ещё кое-кто у нас там есть, сволочи! Я им такую месть устрою – мало не покажется…
СВЕТА: (Обнимает Оксану) Ксюша, бедная, как же ты всё это вынесла.
ОКСАНА: (Отталкивает её) Да пошла ты со своими соболезнованиями. Иди свою Ритку ищи, что-то долго её нет.
СВЕТА: А ты знаешь, где она?
ОКСАНА: Она мне – не овца, я ей – не пастух. (Отворачивается к стене)
СВЕТА: Ты её не обидела?
ОКСАНА: Я? Нет. Смотри, чтобы она сама себя не обидела. Она ведь у нас – идеалистка, может дел наворотить, знаю я таких.
СВЕТА: Что ты говоришь? Каких дел?
ОКСАНА: Да иди ты за ней, курица тупая! Блин… ( Оксана зажимает себе рот) Дай полотенце.
СВЕТА: Тебе плохо? Отравилась? Да, да я сейчас! (Даёт Оксане полотенце). Ну, зачем ты пила столько.
ОКСАНА: (Сквозь зубы) Уйди!
СВЕТА: Ну как же я тебя брошу? Тебе ведь плохо.
ОКСАНА: Твоей Риточке сейчас ещё хуже. Иди к ней, я тебя прошу. Иди.

 Света убегает.
 
 ЗАТЕМНЕНИЕ.



Во тьме голоса Светы и Риты.
СВЕТА: Взяли они тогда мечи булатные и стали биться со Змеем Горынычем не на жизнь, а на смерть.
РИТА: Неуежели, не испугались? Они ведь девчонки.
СВЕТА: Почему не испугались? Испугались. Ещё как испугались, но не струсили. Бились они бились, но не могут Змея проклятого победить.
РИТА: А потом сели и договорились по-хорошему, Змей-то неплохим мужиком оказался. Вот так…
КАРТИНА 2:

Свет начинает медленно загораться. Та же комната девочек. Рита лежит на кровати. Света сидит рядом с тарелкой в руках.


СВЕТА: (Уговаривает). Ритуль, ну поешь хоть немного. Ну, нельзя же так… Ритуль… Ты можешь объяснить, что случилось или нет… Ну, что произошло? Ты решила умереть с голоду? Ты же говорила, что я твоя лучшая подруга, а сама… Ладно, хорошо. Не хочешь говорить, не говори. Это Оксана тебе что-то сказала?
РИТА: Я не хочу о ней слышать. Она чудовище…
СВЕТА: Она несчастная. Знаешь, она из детдома. Сама мне рассказывала.
РИТА: Она тебе рассказывала?
СВЕТА: Ну, она выпивши была и … разоткровенничалась со мной. Мать бросила Оксану совсем маленькой. У неё только бабушка есть, которая внучку совсем не любит. Оксана тайно в пед поступила, потому что хочет работать в своём детдоме…
РИТА: Я не хочу о ней ничего слышать. (КРИЧИТ) Пошла она... Пошла она!

Входит Оксана.

(ОКСАНА: (Входя). О, как мы быстро учимся! Вот уже и посылать научилась. Талантливая девочка, молодец. А, главное, моя школа! Знаешь, Ритуль, на белом платьице грязь виднее, чем на чёрном, а в белом у нас ты! Усекла к чему я?
СВЕТА: Перестань. Не видишь человеку плохо, а ты…
ОКСАНА: А я должна сесть рядом и заплакать от жалости? Щас! (Садится на пол рядом с Ритиной кроватью) Ой, бедная, бедная, несчастная, несчастная…
СВЕТА: Перестань! Ты, что опять пьяная пришла? Тебя же выгонят из общежития?
ОКСАНА: Нет, меня не выгонят. Я очень хитрая… (Шопотом) Я наших вахтёрш подкармливаю шоколадом. Вот они и не видят: когда я ухожу, когда прихожу… и в каком виде. Шоколад оказывается очень портит зрение. Вот! И вообще, я вообще сегодня не пила… Я добрая… Ритка, вставай! Я принесла тебе лекарство… вот. (Достаёт из сумки бутылку вина). Вы какое вино любите: белое или красное… Молчите? А, один чёрт у меня только красное и дешёвое-е-е…
СВЕТА: Не надо нам твоего вина! Не приставай!
ОКСАНА: Молчи курица. Что ты понимаешь? Ритке нужно лекарство, её надо лечить экстремальными средствами и капитально. Шоковая терапия! Вставай я сказала!
СВЕТА: Не приставай к ней!
ОКСАНА: Ритка, послушай: это тебе поможет. Я по собственному опыту знаю. Плюнь, все мужики скоты. Я же тебе говорила. Запомни это и, в следующий раз легче будет.
РИТА: (Садится на кровати) Давай вино.
ОКСАНА: Другое дело! Молодец! Я же говорю, что ты ничего девчонка, с характером! (Открывает вино)
СВЕТА: Рита, что ты делаешь?
ОКСАНА: Не суйся, тебя это не касается. (Копается в своей тумбочке).
СВЕТА: Как это не касается? Рита моя лучшая подруга.
ОКСАНА: Ну и что…
СВЕТА: Тогда мне тоже наливай!
ОКСАНА: Клёво! Вот это настоящая подруга! Светка, а ты тоже ничего. Я о тебе была худшего мнения. Чашки давай, бегом!
 
 Света убегает за чашками.

ОКСАНА: Вставай и посмотри на себя в зеркало! (Открывает шкаф)
РИТА: Зачем?
ОКСАНА: Затем, что ты красивая, очень красивая! Не смей за ним убиваться! Что ты сопли распустила! Пошёл он… Это он пусть убивается, а не ты. Он такой лакомый кусочек упустил. Коллекционер, блин!
РИТА: Какая ты жестокая. Я тебя ненавижу.
ОКСАНА: Я жестокая? Это жизнь такая жестокая. Подгоняет нас кнутом, как пастух стадо. Мы все в стаде: и ты, и я, и Светка… Стоит только споткнуться и упасть – тебя затопчут. Ты же не хочешь, что бы тебя затоптали?
РИТА: Я не хочу жить в стаде…
ОКСАНА: А куда ты денешься? Привыкай, мать. Привыкай соблюдать законы стада. Ты не какая-то особенная. Ты, как все. Ну, может, у тебя стойло получше будет, чем у меня или у Светки. Хлев почище, мух поменьше. А доить тебя будут так же. Ты ведь не дочь какого-нибудь дипломата…

 Возвращается Света с чашками.

СВЕТА: Вот, подойдут?
ОКСАНА: Умница! Всё, больше не буду называть тебя курицей. Из тебя ещё может получиться и другая птица. ( Разливает вино в чашки). Так, девки, не стесняйтесь. Это вкусно. (Пьёт вино)
СВЕТА: (Выпивая) Сладкое.
ОКСАНА: Ну, вот, а теперь поговорим.
РИТА: Нам с тобой не о чем говорить.
ОКСАНА: У нас есть одна очень интересная общая тема: Андрей Гордеев.
СВЕТА: А причём здесь Андрей?
ОКСАНА: Ещё раз откроешь рот, и я тебя ударю. Сиди тихо и хлебай своё вино. Усекла?
СВЕТА: Угу.
РИТА: Не кричи на неё, она ничего не знает.
ОКСАНА: Вот, если хочет узнать, пусть заткнётся.
СВЕТА: Я буду молчать, как рыба. Рита, если ты хочешь, я могу вообще уйти…
РИТА: Нет, Света, останься. Ты же хотела узнать, что случилось. Сейчас ты всё узнаешь…
ОКСАНА: Может лучше я?
РИТА: Нет, я сама… Дело в том, что Андрей Гордеев, человек, которого я… любила, с которым я хотела бы быть… Андрей – подлец, редкий подлец… Я не могу этого сказать…
ОКСАНА: Можешь!
РИТА: Он спит с девушками, со многими девушками… всего один раз с каждой. Он их… коллекционирует… у него есть блокнот, и он… записывает всех… И меня тоже хотел так… записать. И там ещё в этом блокноте, как в дневнике, он записывает о каждой всякие пошлости. Он никогда меня… не любил. Он… врал, всё врал.
СВЕТА: Этого не может быть… Откуда ты знаешь?
РИТА: Я читала этот блокнот…
СВЕТА: Где ты его взяла?
РИТА: Я…(Плачет)
ОКСАНА: Это я его спёрла у Андрея. Не могла слышать, как вы шепчетесь всё время: «Ах, ах, Андрюша! Какой он красивый, какой он умный». Сначала думала: что мне – плевать, а потом жалко тебя дуру стало. Меня вот никто не пожалел никогда. Рассказала тебе всё. Может, это такой благородный поступок, единственный в моей жизни. Ты на меня не дуйся. Да, я есть в этом списке, но это было давно, до тебя ещё. Так, что я у тебя его не отбивала. Да никто не отбивал. Он никогда не был ни твоим, ни чьим-то ещё. Он только свой. Он никого никогда не любил, понимаешь! А слова – только слова. Никогда не надо верить словам. Он тебе такого наговорит, а ты и уши развесила…
СВЕТА: Ты сказала ему?
РИТА: Да, сказала.
СВЕТА: И…
РИТА: А он молчит и улыбается, как всегда. Ненавижу эту его самодовольную улыбку… Налей мне ещё.

 Оксана наливает ещё вина в чашки.

РИТА: Я ему блокнот в лицо швырнула, а он говорит… (Плачет)… Он говорит: идиотка, тебе бы понравилось. Я такое умею… Я думала, что он… а он…
ОКСАНА: (Наливает вино) Выпей и перестань ныть. Всё, он пустое место для тебя! Усекла! Пей!
РИТА: (Всхлипывая). Если бы… Я не могу. Я не хочу, что бы кто-то другой. Я его люблю! Люблю!
ОКСАНА: Так может на площадь выйдешь и крикнешь посильней, что бы он услышал?!
РИТА: Ненавижу тебя!
ОКСАНА: Молодец! Так держать! Может, подерёмся? У тебя хорошо получается, мне понравилось!
РИТА: Уйди!
СВЕТА: Оксана, прошу тебя, не надо её мучить.
ОКСАНА: Надо, надо. Будет злее – не затопчут. Ты, что действительно на него запала? Дура. Я же говорила: кто запал, тот пропал. Знаешь, когда я это поняла? В одиннадцать лет. Влюбилась, как дура в одного, запала насмерть, а он…с дружками затащил меня в кусты и… все по очереди…четверо их было…они большие, а я маленькая… не смогла отбиться…и убежать не смогла… Так, что я эту науку хорошо усвоила! Повторять не надо было…
СВЕТА: Пожалуйста, ей надо отдохнуть. Рита, давай ты успокоишься и будешь спать. Ложись. (Укладывает плачущую Риту). Сейчас я тебе сказку расскажу. Хочешь?
РИТА: Угу.
СВЕТА: Ну, слушай.
ОКСАНА: Детский сад.
СВЕТА: Ну, хватит уже, замолчи, наконец.

 Оксана закуривает.

СВЕТА: Ты что с ума сошла? Нам же здесь спать.
ОКСАНА: Не задохнёмся. Я форточку открою.
РИТА: (Подымается) Дай и мне.
СВЕТА: Рита! Хорошо, тогда и мне давай!
ОКСАНА: Ну, ёлки-палки! Выпить дай, закурить дай. Мне, между прочим, никто ничего даром не даёт. Ладно, на…


 Света закурила, закашлялась.

СВЕТА: Нет, я не могу…
РИТА: А я могу.
ОКСАНА: (Пытается закурить, но ей неожиданно становится плохо). Светка, дай полотенце! Быстро!
СВЕТА: Ты, что опять? (Даёт полотенце Оксане) Может тебе пить вообще нельзя?
ОКСАНА: Я… сама разберусь, что… мне можно, а что… нельзя.

 ЗАТЕМНЕНИЕ.


 Во тьме голоса Светы и Риты.


ГОЛОС СВЕТЫ: И вот чувствуют они, что смерть им пришла, не смогут они выплыть из моря-океана, погибнут обе. И, вдруг, видят на горизонте – корабль золотой плывёт, а в нём прекрасный принц. Принц их и спас.
ГОЛОС РИТЫ: И как же они теперь будут прекрасного принца на двоих делить?
ГОЛОС СВЕТЫ: А у того принца брат был родной, тоже принц естественно, вот и не пришлось ничего делить.
ГОЛОС РИТЫ: Очень уж всё просто получается. Нет, они обе влюбились в того принца, который их спас… А он ни одну из них не любил, он вообще никого не любил…
ГОЛОС СВЕТЫ: Это ты о чём сейчас?
ГОЛОС РИТЫ: Не о чём, а о ком. О принце, конечно…

КАРТИНА 3:

Медленно зажигается свет. Та же комната девочек. Рита лежит на кровати, пытается что-то читать, бросает, ходит по комнате, опять ложится, хочет заснуть, снова берёт учебник… (Стук в дверь)

РИТА: Открыто, входите.
 
 Входит Андрей. Рита в замешательстве.

АНДРЕЙ: Можно? Привет.
РИТА: Ты… зачем пришёл.
АНДРЕЙ: Поговорить надо.
РИТА: О чём нам ещё с тобой говорить. По-моему, всё уже сказано.
АНДРЕЙ: Это по-твоему, а у меня на этот счёт сомнения есть.
РИТА: Какие… сомнения?
АНДРЕЙ: (Подходит к ней в плотную, берёт за плечи) Ритка, перестань строить из себя неприступную крепость. Ведь ты же меня любишь, я вижу. И я тебя люблю.
РИТА: (Резко освобождает плечи от его рук) Врёшь, ты всё врёшь. Я видела блокнот.
АНДРЕЙ: Да какой блокнот, что ты заладила! Это шутка такая была, шутка! Я всё выдумывал, что бы весело было. Перед пацанами хвастался и всё! Это шутка!
РИТА: Что-то не очень смешно получилось.
АНДРЕЙ: Ну, что ты уцепилась за этот чёртов блокнот! Кто тебе всякую гадость про меня в уши надул? Ну, кто?! У меня много врагов, вот они и…
РИТА: Но это ведь никакая не шутка, это – правда.
АНДРЕЙ: Ну, какая правда! Какая правда тебе нужна! И зачем тебе эта правда. (Снова подходит к Рите, обнимает её). Есть только одна правда: ты любишь меня и хочешь, а я люблю и очень хочу тебя, не вижу смысла не быть вместе. Ну, что нам мешает? Какой-то блокнот, чужие сплетни, но ведь это же смешно, это такая ерунда. (Хочет поцеловать Риту. Она сначала не сопротивляется, закрывает глаза, но в последний момент отталкивает Андрея).
РИТА: Нет! Уходи сейчас же, немедленно! Убирайся… Я тебя прошу, пожалуйста.
АНДРЕЙ: Ну, и дура! Я ведь действительно могу уйти, жалеть потом будешь.
РИТА: Пусть.
АНДРЕЙ: Ритка, запомни: я всегда получаю то, что хочу. Не хочешь по-хорошему, будешь потом жалеть.
РИТА: Ты повторяешься. Уходи и не пытайся меня запугать, я не боюсь.

 Входит Оксана.

АНДРЕЙ: Я тебя не пытаюсь запугать, я тебя предупреждаю. Поняла? Но, я думаю, ты сама скоро ко мне прибежишь. Я это чувствую. Чао, крошка. (Хочет ийти, оборачивается и видит Оксану)
ОКСАНА: Что ты здесь забыл? Чего припёрся?
АНДРЕЙ: Не твоё дело, я не к тебе пришёл.
ОКСАНА: Тогда тем более уматывай.
АНДРЕЙ: Пасть захлопни!
ОКСАНА: А то, что, может, подерёмся?
АНДРЕЙ: Да пошла ты, психопатка.
ОКСАНА: А что без своих телохранителей слабо с девчонкой справиться?
АНДРЕЙ: Ну, ты, шлюха дешёвая…
ОКСАНА: Не тебе об этом судить, скотина. (Берёт у входа веник)
РИТА: Андрей, уходи сейчас же!
АНДРЕЙ: Ну, хорошо, я уйду! Но теперь я понял: откуда ветер дует. (Оксане) Что жаба задавила, что ты мне больше не нужна?
ОКСАНА: (Бросается на него с веником) Ах, ты, дерьмо!

 Андрей успевает выскочить за дверь. Вслед ему летит веник.

ОКСАНА: Вот так, надо выметать мусор из дома с треском. (Захлопывает дверь).
РИТА: (Падает на кровать и плачет). Не могу я больше, не могу… Боюсь я, боюсь…
ОКСАНА: Кого боишься – этого подонка? Да он трус! Стоит только веник в руки взять.
РИТА: Да не его, а себя я боюсь… Не могу я сопротивляться…Как кролик на удава на него смотрю… Чувствую: ноги подкашиваются, голова кружиться…а в голове только одна мысль: хочу быть с ним.
ОКСАНА: Ты, что не поверила мне? Так поговори с девчонками из списка, многие из них ещё учатся.
РИТА: Не хочу я ни с кем говорить! Я понимаю, что всё это правда!.. Но всё равно люблю его! Места себе найти не могу! Дышать не могу! Жить не могу! Понимаешь?! (Поднимает руки к небу). Господи! Ну почему он? Почему именно он? За что, Господи?
ОКСАНА: Ритка, прекрати истерику! (Бьёт Риту по щеке).

 Рита замолкает, закрывает лицо руками.

ОКСАНА: Перетерпишь, и всё пройдёт.
РИТА: Когда? Когда? Сколько ещё терпеть? Месяц? Год?
ОКСАНА: Если бы я знала…
РИТА: Ну, зачем ты мне всё это сказала? Зачем принесла этот проклятый блокнот?
ОКСАНА: Жаба меня задавила!
РИТА: А я думала, ты обо мне беспокоилась.
ОКСАНА: Нечего мне делать. Обо мне кто-то беспокоится, а? И вообще, привыкай жить по законам стада. Это только первые уроки, дальше ещё веселее будет. Ты же жизни совсем не знаешь. Выросла у папы с мамой под крылышком, как райская птичка. Принцесса! В жизни надо бороться за себя, иначе пропадёшь.
РИТА: Что же это за жизнь за такая?!
ОКСАНА: Стадная жизнь, стадная, с законами курятника: клюнь ближнего, обгадь нижнего.
РИТА: Не хочу я жить в этом проклятом стаде! Оставь меня в покое!
ОКСАНА: А придётся. У тебя выбора другого нет. Ясно? Так что, сопли подбери!

 Входит Леся.

ЛЕСЯ: Девчонки, что за шум, а драки нету? Здрасте всем. Ксеня, ты просила, что бы я зашла. Чего надо?
ОКСАНА: Ритка выйди. Нам поговорить надо. Это не для твоих нежных ушек.
РИТА: Куда я пойду?
ОКСАНА: Да куда хочешь! Мне пофиг!.. Пойди куда-нибудь погуляй пол час, я тебя прошу.
РИТА: Ладно. (Уходит).
ЛЕСЯ: Что напряжёнка с соседками? Бывает. А вторая где?
ОКСАНА: Домой поехала, мать у неё, вроде, заболела. Тут у меня к тебе дело есть.
ЛЕСЯ: Ну, давай не тяни.
ОКСАНА: Залетела я короче.
ЛЕСЯ: Кто ты?
ОКСАНА: Нет, Пушкин, блин.
ЛЕСЯ: Ксюха, ты же не впервые замужем. Ты, что?
ОКСАНА: Заткнись, блин. Пошла ты со своими нравоучениями! Сама знаю, что…
ЛЕСЯ: И от кого?
ОКСАНА: Да откуда я знаю! Какая разница! Помоги мне, ты же врач, к тому же гинеколог...
ЛЕСЯ: Будущий.
ОКСАНА: Ладно трындеть. Я знаю, что ты можешь. Помоги, а.
ЛЕСЯ: Срок большой?
ОКСАНА: Не знаю. Давно уже. Раньше тошнило, теперь нет. Живота не видно ещё, может, месяцев пять, может больше уже…
ЛЕСЯ: Сколько? Ты, что с дуба рухнула! Аборт уже поздно делать. Ты, что раньше сказать не могла!
ОКСАНА: Ну, сначала я не знала, а потом думала, может, пусть будет…
ЛЕСЯ: Идиотка! Думала она! Каким местом ты думала? Зачем тебе сейчас ребёнок? Что ты с ним делать будешь?
ОКСАНА: Бабка заболела, я думала: может, умрёт, дом мне оставит. Я буду себе хозяйка, рожу ребёнка и буду его растить… А бабка выздоровела, ещё меня переживёт, гнида. Рожу ребёнка – вообще житья не даст ни мне, ни ему.
ЛЕСЯ: Дурдом!
ОКСАНА: Не учи меня жить! Так поможешь или нет?
ОКСАНА: Хорошо, я подумаю… Может преждевременные? Только на них медицинское заключение надо, что тебе нельзя рожать.
ЛЕСЯ: А как его взять?
Леся: Не знаю. Ты ведь совершеннолетняя уже. Да и бабка у тебя есть, значит, жилплощадью ты обеспечена. Разве что медицинские противопоказания…
ОКСАНА: А это, что?
ЛЕСЯ: Ну, что тебе по состоянию здоровья рожать нельзя, есть угроза для жизни.
ОКСАНА: Не мучь ты меня этими загадками. Придумай что-нибудь. Может как-то без всяких справок. Ну, укол там какой-то, ведь есть же такие…
ЛЕСЯ: Много ты понимаешь в медицине: укол! Укол – это когда срок небольшой, а сейчас… В любом случае деньги будут нужны.
ОКСАНА: Денег я достану, не волнуйся.
ЛЕСЯ: Ну и где ты их достанешь, интересно?
ОКСАНА: Я знаю, где у бабки лежат на похороны. Возьму, а потом заработаю и обратно положу.
ЛЕСЯ: Да, ладно. Это меня не касается. Это твои проблемы. Только, если что, я очень рискую. Ты меня поняла?
ОКСАНА: Конечно, как всегда, каждый сам за себя. Ты же знаешь, что я тебя даже под пытками не выдам.
ЛЕСЯ: Хорошо, тогда посмотрит, что можно сделать…

 
 ЗАТЕМНЕНИЕ.

ДЕЙСТВИЕ 2:


 
 В темноте голоса Светы и Риты.


СВЕТА: И напала на них сон-дремота лютая. Хотят они проснуться, да не могут головы от земли поднять.
РИТА: Ну и как же они проснулись?
СВЕТА: А дождь пошёл, такой страшный ливень. Промокли они, замёрзли и проснулись…
РИТА: Д-а-а проснулись, огляделись и подумали: лучше бы нам вообще не просыпаться…

КАРТИНА 1:

Медленно зажигается свет. Комната девочек. Оксана лежит на своей кровати, Леся возле неё на стуле. Свет приглушен. На столе горит только лампа.

ЛЕСЯ: Курить охота. (Закуривает). Будешь?
ОКСАНА: Нет, тошнит меня что-то и голова болит. Долго ещё?
ЛЕСЯ: (Смотрит на часы). По идее скоро, уже почти два часа прошло. Да ты сама почувствуешь. Схватки начнутся – значит поехали.
ОКСАНА: А ты уверена, что выйдет?
ЛЕСЯ: Не сомневайся, ты же не железобетонная, выкинешь. Ты не представляешь каких трудов мне стоило достать эту фигню и уколы. Да, денег твоих, конечно, не хватило. Сама понимаешь, что и за молчание тоже надо отстегнуть…
ОКСАНА: Я тебе отработаю, что скажешь.
ЛЕСЯ: Да не мне. Ладно, сочтёмся потом. Деньги я взяла за лекарство и Вовику заплатила, который доставал. Себе ничего, мы же подруги.
ОКСАНА: Да, подруги…
ЛЕСЯ: Подруги-то подруги, но отработать всё равно придётся. Я тебе потом скажу кому. Лежи, не шевелись.
ОКСАНА: Я отработаю.
ЛЕСЯ: Конечно, отработаешь, куда ты денешься. Не мне же за тебя отрабатывать. Лежи, сказала!
ОКСАНА: Ноги затекли, и спина болит зверски.
ЛЕСЯ: Ничего, терпи, коза, а то мамой будешь. Живот не болит?
ОКСАНА: Я его не чувствую, вот голова – просто раскалывается.
ЛЕСЯ: Голова теперь к этому никакого отношения не имеет. Раньше пусть бы болела.
ОКСАНА: Слушай, не начинай, а…
ЛЕСЯ: Соседки твои когда должны приехать?
ОКСАНА: Светка дома, мать у неё в больнице, вряд ли приедет. Она на неделю отпрашивалась, а Ритка-принцесса завтра должна, днём, на праздники домой укатила.
ЛЕСЯ: А, ну хорошо.
ОКСАНА: Слышь, а я не могу от этого загнуться?
Леся: Ты, нет. Если всё нормально будет. Тьху-тьху, чтоб не сглазить.
ОКСАНА: Плохо мне что-то…
ЛЕСЯ: Не ной, ещё и не начиналось ничего плохого.
ОКСАНА: Я вот подумала, если я умру, мать моя и не узнает ничего. Она бабке не пишет… Бабка меня похоронит и… забудет, вроде и не было меня вообще. Да? Забудет ведь, да?
ЛЕСЯ: Ну, да как же она забудет. А помогать ей кто будет? В огороде кто горбатиться будет?
ОКСАНА: И правда. Будет потом вспоминать…
ЛЕСЯ: Что-то ты подруга гнилую тему затронула. Не люблю я этого под руку. Так, что закройся.
ОКСАНА: Страшно мне очень… Ой! (Корчится от боли) А-а-а
ЛЕСЯ: Тихо, не ори так! Терпи. Не хватало, чтобы услышал кто-то и припёрся. Кажется началось. Так… посмотрим. Ноги можешь уже опустить. (Оксана стонет). Терпи, я сказала! Я тебя предупреждала, что будет больно.
ОКСАНА: Я… не думала… что так будет… больно. Ой, блин!
ЛЕСЯ: Это не долго, сейчас должно отпустить, отдохнёшь немного. Ну, вот видишь, уже отпускает. Тихо, тихо…
ОКСАНА: Какое там… отпускает…
ЛЕСЯ: Не задерживай дыхание. Дыши вот так…
ОКСАНА: Хорошо… тебе советы… давать… А-а-а… Ой!

 Стук в дверь.

ЛЕСЯ: (Шёпотом). Это ещё кто?! Только этого не хватало! Твою мать! Не пикни, поняла? (Быстро оглядывает комнату, сметает со стола себе в сумку шприцы и пустые бутылочки. Идёт открывать дверь)

 
 Входит Рита.

ЛЕСЯ: Ты, что так рано приехала?
РИТА: Завтра будет очень трудно выехать, праздник ведь. Ещё хочу к за чёту подготовиться, а конспект в общежитии забыла. А ты, что у нас ночуешь?
ЛЕСЯ: Я, вот… Оксана заболела и я…
РИТА: Заболела? А что с ней.
ОКСАНА: Тебе-то что за дело?
ОКСАНА: Скажи ей… Всё равно никуда уже не денешься…
РИТА: Что-то случилось?
ЛЕСЯ: Что бы не случилось, тебя это не касается! Ясно? Приехала, сиди и помалкивай! Учи свой конспект, готовься к зачёту.
ОКСАНА: (Стонет). Скажи ей…
РИТА: Может надо врача вызвать, я сбегаю.
ОКСАНА И ЛЕСЯ: Нет!
ЛЕСЯ: Я сказала: сиди и не рыпайся! Никакого врача не надо. Я сама врач и знаю, что делать.
РИТА: Но ты же только учишься, может…
ЛЕСЯ: Ты меня достала! Захлопни пасть, я сказала!
ОКСАНА: Рита, я тебя прошу… делай, что тебе говорят…
РИТА: Хорошо. Раз тайны мадридского двора… (Идёт разбирать сумку, поглядывая иногда то на Лесю, то на Оксану). Может вы есть хотите? Я домашних котлет привезла, пирожков.
ЛЕСЯ: Дай мне один пирожок, раз такая добрая.
РИТА: А тебе, Света?
ОКСАНА: Мне ничего не надо…(Резко вскрикивает, стонет).
ЛЕСЯ: Так, надо засечь с каким интервалом идут. (Смотрит на часы). (Оксане). Как только пойдут регулярные, тогда уже совсем скоро.
СВЕТА: Дай мне чего-нибудь, чтоб не так болело или пристрели на фиг!
ЛЕСЯ: Что я тебе дам? У меня нет ничего!
ОКСАНА: Тогда хоть выпить дай!
ЛЕСЯ: Щас! А если кровотечение откроется? Скопытишься! Лежи и терпи, сама виновата!
РИТА: Да можете вы мне наконец объяснить, что происходит!
ЛЕСЯ: Не ори! Тут есть кому орать и без тебя! Рожает она… Только в обморок не хлопнись, не хватало мне ещё тебя. Ты… возьми там на столе в моей сумке должен быть нашатырь… Да, валерианка в таблетках там, проглоти парочку колёс… и мне дай тоже, нервы что-то совсем не в красную армию с вами.
РИТА: Она, что… рожать будет?
ЛЕСЯ: Неужели сама догадалась? Да, рожать она будет. Не трясись! Если страшно, ложись на кровать и укройся с головой одеялом, помогает. Мне всегда в детстве помогало. Попробуй.
РИТА: Мне… не помогало… Нет, я лучше посижу, может надо будет что-нибудь… но как она…
ЛЕСЯ: Как, как! Как все! Ну, ладно, чёрт с тобой. Тогда мне помогать будешь. Только всё, что здесь увидишь, должно умереть с тобой. Поняла?
РИТА: Но, что я могу… я не могу…
ЛЕСЯ: Закрой рот! В руки себя возьми!
ОКСАНА: Леся, ещё долго? ( Резко вскрикивает).
ЛЕСЯ: (Смотрит на часы) Нет, ещё немного, потерпи, скоро уже… Терпи, подруга, никто не обещал, что будет легко. Наверное, начинается уже. (Оксана стонет) Схватки пошли регулярные. (Смотрит на часы) Сейчас засечём интервал. Отдыхай, когда будет снова больно, скажешь мне.
РИТА: А, может лучше, всё таки в больницу? Как же можно…
ЛЕСЯ: Ты, что не врубаешься, что происходит? Какая больница? Идиотка! Не лезь не в своё дело, захлопни рот и принеси мне ведро или таз с водой и тряпки какие-нибудь чистые, бегом!
РИТА: У меня нет тряпок, только… постельное бельё…
ЛЕСЯ: Годится. И не жмись, родители тебе новое купят, принцесса. Ну, бегом я сказала!
РИТА: Сейчас я…(Роется в шкафу) вот бельё постельное, оно чистое, из дома. Здесь все простыни такие чёрные дают, что я совершенно не могу на них спать, противно.
ЛЕСЯ: Эх ты принцесса. Правду о тебе Оксана говорит. Давай, что есть. Рита даёт бельё). Да не трясись ты. Теперь принеси ведро или таз и воды не забудь набрать. Не трясись! Не ты же рожаешь.
 

 Рита убегает.

ОКСАНА: (Стонет) Она ничего…девчонка, только всё в облаках летает, стихи пишет. Она не выдаст… не бойся…
ЛЕСЯ: Ты уверена? Боюсь: не запаниковала бы, слишком уж нежная… Принцесса! Тоже мне.

 Вбегает Рита с ведром в руке.

РИТА: Вот, ведро, таза нет. Пойдёт?
ЛЕСЯ: Пойдёт.

 Оксана резко вскрикивает.

ЛЕСЯ: Тише ты, терпи давай, а то услышит ещё кто-нибудь. Ритка, запри дверь и дай мне полотенце.
РИТА: Полотенце? Сейчас…( Роется в шкафу, выбрасывает все вещи подряд на пол). Вот это моё… (Роняет полотенце)
ЛЕСЯ: (Раздражённо) Да не сцы ты, прорвёмся. (Оксане) На, возьми полотенце, когда не сможешь терпеть – закусывай его. Поняла?
РИТА: Это долго… она долго будет мучаться?
ЛЕСЯ: Думаю, час-два ещё осталось. Может, больше, может меньше.

 Обе замолкают, слышно только, как тяжело дышит Оксана.

 
ЛЕСЯ: Это твоя гитара?
РИТА: Моя.
ЛЕСЯ: Сыграть можешь что-нибудь?
РИТА: Сейчас?
ЛЕСЯ: Нет завтра вечером!
РИТА: (Берёт гитару. Пытается что-то играть) Нет, сейчас не могу… Руки что-то не слушаются, дрожат…
ЛЕСЯ: Я сказала валерианку выпей.
РИТА: Да, сейчас, у меня минералка есть.
ЛЕСЯ: И мне дай пару штук.
РИТА: (Берёт со стола сумку, протягивает Лесе). Вот твоя сумка, дай мне, пожалуйста…

 Оксана вскрикивает сдавленно, впивается зубами в полотенце. Леся смотрит на часы.

ЛЕСЯ: Интеллигенция несчастная. Возьми сама, я сказала! Видишь, не до церемоний сейчас. Схватки чаще пошли.
РИТА: Да-да! Сейчас… (Роется в сумке, роняет, всё содержимое высыпается) Ой, что же теперь делать? Что делать? Что делать?
ЛЕСЯ: Повесься, а лучше застрелись! Что ты ковыряешься с этой сумкой! Затолкай всё, и чёрт с ним!
РИТА: Я не хотела. Извини…Я…

 Оксана резко вскрикивает.
РИТА: Леся, я боюсь! Я боюсь!
ЛЕСЯ: Тихо, обе! Ритка, твою мать, не вздумай катать истерику! Тут мамочки нет, чтобы сопли тебе вытирать, а я этим заниматься не буду!
ОКСАНА: Рита… я тебя прошу… если ты… будешь так… затопчут.
РИТА: Пускай топчут! Пускай! Я боюсь… (Плачет).
ОКСАНА: Не бойся… всё будет …хорошо… Я знаешь какая… сильная.
РИТА: Оксана, зачем ты это… делаешь?
ОКСАНА: Всё… поздно теперь об этом говорить. Я тебя… прошу: помоги Лесе и никому не надо говорить ничего… Хорошо?
РИТА: Хорошо, я помогу, только… как?
ЛЕСЯ: Никак! Сама справлюсь! Не мельтеши только! Возьми почитай что ли! Ты же к зачёту собиралась готовиться, вот и готовься! Блин, ну чего ты припёрлась! (Берёт Риту выше локтя, оттаскивает в дальний угол комнаты, шипит). Если ты не прекратишь паниковать, я тебя… задушу, честное слово. Ты думаешь мне не страшно?
 
 Оксана кричит, кусает полотенце.

ОКСАНА: Леся, я не могу-у-у … больше!
ЛЕСЯ: (Бросается к Оксане). Ксеня, тихо! (Рите) По-моему, начинается. Давай, Ксеня, тужься, помогай себе сама. Тужься, он маленький ещё, легко выйдет. Полотенце закуси. Давай! Давай! Давай! Всё хорошо. Ты молодец. Давай! Давай! Давай!

 Рита садится на пол, закрывает уши руками


РИТА: Господи, помоги ей! Господи! Прости меня, Господи, что я об этом прошу! Пожалей её, Господи пожалей! Ты же милосерден, Господи! Пожалуйста!

 Оксана кричит, потом замолкает и слышен тоненький писк в наступившей тишине.

ЛЕСЯ: Чёрт, он живой… вернее она… Как же так! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Что же делать?
РИТА: (Поворачивается к ней поражённая) Кто живой? Ребёнок? Ребёнок!
ЛЕСЯ: Заткнись! Ей всё равно не жить, просто она ещё не успела умереть! Понимаешь?
РИТА: Что же теперь делать?
ЛЕСЯ: Я… не знаю… Ксеня, ты меня слышишь…
РИТА: Может её ещё можно спасти? Она всё время пищит…
ЛЕСЯ: Ты рехнулась! Кого спасти! Девчонку? Она всё равно умрёт.
РИТА: Что же делать?
ЛЕСЯ: Ну, что ты ко мне пристала! Я не знаю!
РИТА: Она пищит! Пищит!
ЛЕСЯ: Заткнись ты, наконец! Я не глухая! Где ведро с водой? (Хватает ведро, ставит его у кровати, что-то берёт с кровати, опускает в ведро, почти сразу писк прекращается). (Рита вскрикивает и закусывает кулак).
 
 Пауза

ЛЕСЯ: Вот… и… всё… (Вынимает руки, смотрит на них). Не думала, что смогу так просто… Ты, Ритка в Бога веришь? Помолись за меня.
ОКСАНА: Это была… девочка?
Леся: Это был выкидыш! И всё, молчи! Ты сама так решила! Это был выкидыш! А выкидыш – не человек! Поняла!

 Оксана плачет.
ОКСАНА: Ты её, как котёнка, как котёнка.
ЛЕСЯ: Это не я её, а ты её. Поняла! Это ты её сейчас моими руками! Это была ты! И хватит истерик! (РИТЕ) У тебя есть кулёк? Слышишь? Рита!
РИТА: Что ты сказала?
ЛЕСЯ: Кулёк, говорю, есть? Я хочу завернуть это и… унести… И не смотри на меня волком! Она попросила, я сделала! Я не знала, что ребёнок может живым родиться! Обычно, уже мёртвые…
РИТА: Она живая родилась, а ты её…
ЛЕСЯ: Ты мне морали ещё читать будешь! Скажи: ты бы сколько могла выдержать этот писк и не сойти с ума? Я недолго! Ещё бы немного и я бы не смогла… и что тогда? ОКСАНЕ) Всё, не реви, уже всё закончилось…всё…
ОКСАНА: Я, поняла. Спасибо, тебе… за всё.
ЛЕСЯ: Да, уж, спасибо! На фига мне твоё спасибо! Заварила кашу, а мне расхлёбывать! Убью Вовика! Паразит! Что за ерунду он мне подсунул! Как ты?
ОКСАНА: Я, хорошо… уже лучше.
ЛЕСЯ: Болит что-нибудь?
ОКСАНА: Потерплю.
РИТА: Господи, и это пережить…
ЛЕСЯ: Что ты ещё знаешь о «пережить», дура… У меня на руках… сестра умерла… трёхлетняя, до больницы не довезли… упала на камень… головкой ударилась… и всё… Это пережить. Вот пережила же, все пережили…
ОКСАНА: Спасибо тебе.
ЛЕСЯ: Всё хватит!
РИТА: Не смей говорить ей за Это «спасибо»! С Богом Это совсем не связано, это… наоборот… Ты же врач, как ты…
ЛЕСЯ: А ты думаешь чем я собираюсь всю жизнь заниматься? Я женский врач буду! Это тебе о чём-нибудь говорит? Я не только роды буду принимать, но и аборты делать, а абортов в нашей стране больше делается, чем родов! Ясно!
РИТА: Не кричи, я слышу!
ЛЕСЯ: Не кричу я на тебя. Все добрые, жалостливые, а я одна плохая! Я что ли залетела неизвестно от кого! Слей мне на руки своей минералки и дай наконец валерьянки, и сама… тоже… подожди, я вытяну это…



 Вытаскивает из ведра и кладёт в кулёк что-то, заворачивает кулёк и засовывает под кровать.

ЛЕСЯ: Пусть здесь пока полежит, теперь уже всё равно где…

 Рита поливает ей на руки воду из стеклянной бутылки.

ЛЕСЯ: Боржом, что ли? Кучеряво живёшь! Лей экономнее, пить хочется. Я схожу в туалет, помоюсь. Не в крови же мне было идти… А ты побудь с Ксюхой, пока я приду…

 Леся уходит.

ОКСАНА: Рита, сыграй мне… пожалуйста.
РИТА: Что сыграть? Что?
ОКСАНА: Вот ту, которую Светка любит, про детей…
РИТА: Про детей? А, «Когда б мы жили без затей». Хорошо, я сейчас…
ОКСАНА: Ты возле… меня сядь… поближе и играй, мне очень нравится.
РИТА: Я думала всегда, что гитара тебя раздражает, ты вечно ругалась с нами, когда мы…
ОКСАНА: Прости меня, дура я… была… Ну, играй (Стонет).

 Рита играет и поёт:

Когда б мы жили без затей,
Я нарожала бы детей
От всех, кого любила,
Всех видов и мастей.

Сестра простушка учит прясть,
Сестра воровка учит красть,
Сестра монашка их научит
Молиться, чтобы не пропасть.

Мудрец научит дурака,
Как надо жить наверняка.
Дурак пускай научит брата
Вкушать, как жизнь сладка.

Когда б я сделалась стара,
То у накрытого стола
Всю дюжину моих потомков
Однажды я бы собрала.

Как не похож на брата брат,
Но как увидеть брата рад.
И то, чем эти братья схожи,
Дороже во сто крат.

ОКСАНА: Спасибо. Жаль, Светки сейчас нет, она бы сказку рассказала. Хорошо, что её нет, и тебя тут не должно было быть… Ты прости меня, ладно.
РИТА: Не надо Оксана! Это ты меня прости.
ОКСАНА: Не смей раскисать! Ты же знаешь… за...
РИТА: Затопчут… Я постараюсь.

 Возвращается Леся.

ЛЕСЯ: Нет горячей воды, как всегда. (Подходит к Оксане.) Я тебя посмотрю. (Садится на кровать). Что-то крови многовато… Так.. Ритка, давай ещё тряпок, какие есть.
 

 Рита приносит ещё бельё.

РИТА: У меня больше ничего не осталось.
ЛЕСЯ: Давай Светкино, думаю, она не обидится на нас. Придумаешь что-нибудь для неё.
 
 Рита приносит ещё тряпки.

ЛЕСЯ: Тебе сейчас нужно поспать, если сможешь. Надо отдохнуть немного. Спи. (Садится за стол). Как я устала сегодня.
РИТА: Может тебе тоже нужно поспать. Я сама могу посидеть возле Оксаны.
ЛЕСЯ: Спасибо, конечно, но я вряд ли смогу заснуть. Блин, всё таки надо было хоть вина купить…(ЗАКУРИВАЕТ) ну, что ты на меня смотришь? А. что я должна была делать, по-твоему? Да, я такая! Вот такая! Ну, надо же кому-то и такую работу делать. Почётная профессия – врач-гинеколог. Ты же сама ко мне придёшь через несколько лет. Выйдешь замуж, родишь одного, второго и скажешь - хватит… Кто сейчас много детей рожает? Только алкаши плодятся, как тараканы. Вот и у тебя будет один или двое, не больше. А остальных-то куда девать, которые цепляться будут? Вот ты ко мне и придёшь.
РИТА: Я к тебе не приду.
ЛЕСЯ: Придёшь. Ну, не ко мне так к кому-нибудь другому. Всё равно придёшь. Куда ты денешься.
РИТА: Леся, я хотела тебя спросить. Можно?
ЛЕСЯ: Давай.
РИТА: Скажи: можно сделать… чтобы девственная плева… ну чтобы… дефлорацию… сделать…
ЛЕСЯ: Дефлорацию можно. Переспи с кем-нибудь и всё. Обычно помогает.
РИТА: Нет, не совсем так… Что бы без… переспать. Только ты не удивляйся.
ЛЕСЯ: Я уже ничему не удивляюсь. Зачем тебе это? Обычно хотят опять девочками стать и операция такая есть, но наоборот… Это я в первый раз слышу.
РИТА: Я не хочу… Я хочу быть как все. Вот у тебя мужчина уже был, у Светы, у… всех вас, а я… не хочу, чтобы это было так…
ЛЕСЯ: Странная ты, Ритка. Что забеременеть теперь боишься? Сделать дефлорацию можно, без проблем. Ну, вот… хоть ложкой, без разницы… (Берёт со стола ложку, протягивает Рите). Лишь бы отваги хватило.
РИТА: (Берёт ложку). Ложкой…
ЛЕСЯ: Только больно будет.
РИТА: Я знаю, но терпеть можно… Света сказала мне.
ЛЕСЯ: Неужели тебе никто не нравится из парней?
РИТА: (После паузы). В том-то и дело, что нравится, слишком нравится…Боюсь, что не смогу когда-нибудь… с собой справиться...
ЛЕСЯ: (Смеётся тихонько) Анекдот, я такого ещё не встречала.
РИТА: Можешь смеяться. Считай, что это… но… я так решила!
ЛЕСЯ: (Смеясь). Ну, тогда ложкой! Ложкой!
РИТА: Я всё поняла, не надо больше повторять. Хорошо?
ЛЕСЯ: Хорошо. (Встаёт, подходит к Оксане). Ксюша, Ксеня. (Возвращается к столу). Спит или просто лежит с закрытыми глазами. Вроде всё спокойно. (Смотрит на часы). Рита я пойду домой, уже утро. Вроде всё спокойно. Хорошо? Справишься?
РИТА: Я?
ЛЕСЯ: Ты! Теперь больше уже ничего делать не надо. Всё уже сделано.Не трясись.
Рита: Хорошо, я постараюсь.
ЛЕСЯ: Если что… не дай Бог, ты меня здесь не видела. Поняла? Не вздумай что-то вякнуть обо мне.
РИТА: Если что? Что? И что… я должна говорить?
ЛЕСЯ: Что приехала, а соседке плохо. Ксеня ничего не скажет, а ты держи язык за зубами. Да не трясись ты, всё будет зашибись, крошка. Я пошла.
РИТА: А… Леся… Ты обещала забрать… это.
ЛЕСЯ: Да, не дрейфь, заберу!

 Леся забирает свёрток и уходит.

РИТА: Значит… обыкновенной ложкой, как просто.

 Рита берёт ложку и уходит.

ЗАТЕМНЕНИЕ

Гаснет свет. В темноте голоса Светы и Риты.

ГОЛОС СВЕТЫ: Вернулись они домой, повыходили замуж, нарожали кучу детей и стали жить поживать и добра наживать. Вот и сказке конец, а кто слушал молодец!
ГОЛОС РИТЫ: И жили они долго, долго и счастливо, счастливо и не умирали никогда… Никогда он и не умирали…
ГОЛОС СВЕТЫ: Ты о чём Рита? Рита! Рита-а-а!!!

КАРТИНА 2:


Слышен нарастающий вой сирены скорой помощи. Шум голосов, чей-то истеричный крик…
Луч прожектора высвечивает только Риту, стоящую на авансцене. Остальная сцена затемнена.
Рита стоит на авансцене. За её спиной поочерёдно в разных концах сцены, на разной высоте высвечиваются платформы с персонажами.

ВРАЧ СКОРОЙ ПОМОЩИ: Какие инъекции были сделаны, и где ампулы от лекарств? Они сохранились?
РИТА: Нет, я ничего не знаю…
ВРАЧ СКОРОЙЦ ПОМОЩИ: А где плод?
РИТА: Я его выбросила в мусорку.
ВРАЧ СКОРОЙ ПОМОЩИ: Когда произошли роды?
РИТА: Ночью.
ВРАЧ СКОРОЙ ПОМОЩИ: В котором часу?
РИТА: Я не знаю!
ВРАЧ СКОРОЙ ПОМОЩИ: Ну, вы же были рядом… Хоть примерное время вы помните? Хорошо, вскрытие покажет. Если бы медицинская помощь была оказана своевременно, женщину, возможно, удалось бы спасти. Она умерла в результате большой потери крови. Я не понимаю: чего вы ждали несколько часов и не вызывали скорую, девушка, не понимаю? Танут, тянут, ждут не пойми чего, а потом надеются на чудо! Извините, мы не всесильны! Вы вызвали нас уже практически… к трупу… Чего вы ждали?
РИТА: Я не знаю, не знаю!!!
 
ЛЕСЯ КОРБУТ: Ты уговор не забыла? Ты меня здесь не видела. Поняла?! Попробуй только вякни, и тебе конец! Я от всего откажусь, скажу, что ты наговариваешь на меня, что бы себя выгородить. Что ты во всём виновата. Вахтёрша меня не видела, её вообще не было когда мы пришли с Ксюхой, а когда я уходила, дрыхла старуха, как сурок. А не признается, что спала на посту, выгонят. Никто меня не видел. Домой я поехала, все подтвердят. Скажи, что Оксана всё сделала сама, а ты ничего не знала. Приехала из дома, спать легла, а когда проснулась, ничего не могла понять, очень испугалась, не соображала, что делаешь. Выкидыш в мусорку кинула, утром машина мусор увезла, вот и концы в воду, пусть ищут, может ещё парочку найдут. Скажи, что Оксана попросили тебя его выкинуть, очень просила, ты и выкинула ночью потихоньку. Что ты испугалась и сделала всё, как просила Ксеня, скорую не вызывала, пока не поняла, что соседке совсем плохо. Что это она приказала тебе не вызывать скорую, угрожала, что побьёт, запугивала. Поняла? Не сцы, ничего тебе не будет! Потягают, потягают и оставят в покое…
 
 На сцене в разных концах зала высвечиваются два следователя по делу. Они ведут допрос.

1-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: И так, вы утверждаете, что вам не было ничего известно о намерениях гражданки Соренко сделать аборт. Она никогда вам об этом не говорила, и вы не догадывались, что она беременна.
РИТА: Нет, я…
2-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: Но вы же жили в одной комнате. Неужели вы никогда не интересовались личной жизнью соседки, хотя бы из женского любопытства? Я в это не верю.
1-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы проснулись ночью от крика гражданки Соренко, а вызвали скорую только через несколько часов, хотя видели, что Соренко буквально истекает кровью. Почему вы не вызвали скорую сразу же?
РИТА: Я не…
2-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вам было её не жаль? Неужели вы могли спокойно смотреть, как человек умирает на ваших глазах?
1-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: Если вы так сильно испугались, как утверждаете, как у вас хватило мужества выбросить ночью свёрток?
РИТА: Я испугалась и…
2-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: У покойной вряд ли бы хватило сил самой встать и положить ребёнка в пакет, вы это сделали сами? В котором часу это было?
РИТА: ЭТО было ночью…
1-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: То утром, то ночью. Вы путаетесь в своих показаниях. Поймите, сейчас вы проходите по делу, как свидетель, но если будете пытаться ввести следствие в заблуждение, то ваше положение может в корне измениться…
РИТА: Я ни в чём не виновата…
2-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я чувствую, что вы врёте, милая девушка и ваши слёзы здесь совершенно не уместны.
1-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы утверждаете, что выходили из комнаты примерно на час, поэтому не видели, что Соренко стало совсем плохо. Где вы были всё это время?
РИТА: Я была… в туалете…
2-Й СЛЕДОВАТЕЛЬ: Целый час! Вы просто испугались и убежали, правда? Признайтесь. Вы понимаете, что своим бездействием вы убили свою соседку… Это вы помогли ей. Правда?
РИТА: Нет!!!

ВАХТЁРША: Я же и говорю, товарищ милиционер, не видела я, что бы к ним кто-то ещё приходил. Вечером приехала Рита Бершацкая, которая с Оксаной Соренко в комнате жила, а третья их соседка Светлана Яковлева домой уехала три дня перед этим. Оксана ушла утром, я видела, а вернулась… вечером… Ну, вечером, не помню точно во сколько, если бы я знала, что надо время отмечать, я бы обязательно, товарищ милиционер… Никого посторонних я не впускала, у нас с этим строго, у нас порядок. Никто посторонний у нас не ночует, гости только до 11:00, с этим у нас строго. Криков я не слышала никаких. Всю ночь на посту, а как же, до утра, но криков не было… А диванчик, что диванчик? На диванчике посидеть можно, полежать, если спина устала, но что бы спать – это не положено. Общежитие-то большое, а я внизу нахожусь. Если кричала тихо, то и не услышишь на посту. Двери я заперла. Общежитие почти пустое было, праздники ведь. Ночью никто не приходил и не уходил, я на посту всё время, а как же, это ж моя работа…


БАБУШКА ОКСАНЫ: Я, Зоя Фёдоровна, бабушка Оксаны. Она, мерзавка деньги у меня украла. Я на похорон отложила себе. Здоровье, знаете не очень, вот недавно чуть не умерла, а она гадина, воспользовалась и деньги украла. Все деньги. Сама ни копейки не заработала ещё, а мои украла, что я себе на похорон отложила. И как вынюхала, как нашла где они лежат? Я их так прятала, перепрятывала, сама было не могу вспомнить куда положила, спрятала, а она нашла. Вся в мать! Такая же! И зачем я её, байстрючку, из детдома забрала на свою голову. Думала помощь на старости лет будет, родная душа. А она меня обокрала. Кормила её, одевала, а она деньги у меня украла! Вот вам благодарность! Ты вот соседка, подружка её. Деньги, наверно, вместе прогуляли, спустили, теперь ты мне деньги верни, хоть половину верни! Кто ж меня теперь без денег по-человечески похоронит. Зароют меня, как собаку, под забором и поминок никто не справит по сироте несчастной…

ГРУППА СТУДЕНТОВ:
1-Й ГОЛОС: А что случилось?
2-Й ГОЛОС: Там всё в крови было, говорят!
3-Й ГОЛОС: Столько крови, я сама видела! Ужас. И эта соседка её так кричала! Так кричала! С ума можно было сойти, всё общежитие переполошилось! Девчонка какая-то в обморок грохнулась. Вахтёрше плохо стало с сердцем…
1-Й ГОЛОС: А случилось-то что? Убили кого-то?
2-Й ГОЛОС: Сама с собой покончила из-за несчастной любви.
3-Й ГОЛОС: Ну, что ты мелешь, не знаешь, не говори. Аборт она сделала неудачно.
2-Й ГОЛОС: Я же говорю из-за любви.
4-Й ГОЛОС: Кто из-за любви? Ксюха из-за любви? Да на ней клейма негде было ставить, такая прости господи…
2-Й ГОЛОС: А если прости господи, то и влюбиться не может что ли?
3-Й ГОЛОС: Аборт сделала прямо в общежитии, а выкидыш не нашли… Говорят ей соседка помогала, та которая потом кричала так страшно.
1-Й ГОЛОС: Конечно, испугалась, что теперь её посадят, вот и кричала. Ты бы тоже небось кричала на её месте.
4-Й ГОЛОС: А может ей никто и не помогал. Ксюха и сама могла, она такая была!
3-Й ГОЛОС: Не могла она сама, да и выкидыш куда делся, не убежал же он? Соседка ей помогла…


ДЕКАН: Это неслыханно! В нашем вузе, который пользуется авторитетом, большим авторитетом среди высших учебных заведений страны! Как такое могло вообще произойти! Вот, что значит, нет фактически больше комсомольских организаций! Молодёжь некому вести, некому направлять и спросить, в конце концов, не с кого! Что может преподавательский состав в этой ситуации – только разводить руками! Да, мы виноваты, что не доглядели. Но это же не колония строгого режима. А вы студентка Бершацкая, как вы можете быть замешаны во всей этой истории?
РИТА: (ПОДНИМАЯ ГОЛОВУ) Я ни в чём не виновата.
ДЕКАН: Да, просто святая! Отправила человека на тот свет и ни в чём не виновата. Я буду поднимать вопрос об отчислении вас из института. И ничего не хочу слышать! Мы, в конце концов, готовим будущих педагогов, а после этой истории я бы не доверил вам детей! Даже если это сделали не вы, как вы могли ничего не замечать, вы ведь были её соседкой по комнате. В нашем вузе милиция! Это бросает тень позора на весь вуз. Преподавательский состав не может спокойно продолжать учебный процесс! Нелепые слухи, домыслы, сплетни, всеобщий нездоровый интерес к этому делу. Конечно, мы должны улучшить воспитательную работу среди студентов, больше интересоваться их бытом, жизнью, но мы не можем каждого водить за руку, у нас не детский сад…

Свет гаснет. Только Рита стоит на авансцене в луче света, а персонажи начинают говорить все сразу, стоит невообразимый шум в темноте. Рита роняет тетрадь и закрывает уши руками, голоса смолкают.

(ПОЯВЛЯЕТСЯ АНДРЕЙ. ПОДХОДИТ К РИТЕ, ОБНИМАЕТ, ЦЕЛУЕТ. ОНА НЕ СОПРОТИВЛЯЕТСЯ)


АНДРЕЙ: Ритка, чувствовал я, что эта Оксана впутает тебя в какую-нибудь вонючую историю. Но чтобы такое! Видишь, кому ты поверила. Мне не поверила, а ей поверила. Шлюхе поверила. Ты до сих пор не поняла, что она просто завидовала, что я тебя люблю, а не её. А я жду тебя, потому что я не обижаюсь. Пойми, что я твой единственный настоящий друг. Маленькая моя, от чего ты отказываешься? Я могу быть очень нежным, очень. Тебе будет хорошо со мной, обещаю…

 
ЗАТЕМНЕНИЕ



РИТА: (Кричит в темноте) Света!

Моментально вспыхивает очень яркий луч света, который высвечивает Риту, она всё ёщё стоит на авансцене, но в руках её истрёпанная тетрадь со стихами. Свет настолько ярок, что девушка сначала закрывается от него рукой. Постепенно яркость света убавляется и становится нормальной, тогда Рита опускает руку. Она прижимает к себе тетрадь.

РИТА: Света, я так хотела тебе всё рассказать, но ты уехала сразу после похорон Оксаны, спешила к маме в больницу, поэтому я написала тебе… письмо. (Говорит тише) Я знаю, что ты меня осудишь, но хотя бы постарайся понять… (Открывает тетрадь со стихами, читает). Сегодня я написала в своей тетради:

Ухожу, не жалея, не глядя,
Не оставив большого следа.
Не могу и не буду жить в стаде
Не хочу! Ни за что! Никогда!

Света, я не могу больше жить в стаде, а главное – не хочу… Может быть родители действительно слишком опекали меня в детстве, и я выросла такой… принцессой. Мама у меня любит стихи, музыку. Это она научила меня понимать и чувствовать поэзию, любить мелодию языка, его цвет, вкус. Знаешь, что она говорит: проза – это пища для всех, а поэзия – деликатес для избранных. Правда, красиво? У меня замечательная мама, так жалко её… И папа у меня замечательный! Я знаю, что им будет больно… Не могу их ни в чём винить, это было бы слишком несправедливо. Они старались дать мне всё самое лучшее, что имели и знали… оказывается этого не достаточно, что бы выжить… Из института я вылетела, конечно. Да и чему я могу научить детей. Раньше думала, что знаю чему, а теперь… Я не могу учить их жить, потому что надо же не жить, а выживать, а я сама не знаю как это делать и при том оставаться человеком… А ещё я боюсь, что меня посадят, сделают виноватой во всём случившемся, я завралась, запуталась, а теперь уже поздно… Я всегда думала, что самое лучшее, что может со мной случиться в жизни – любовь. Я мечтала, что это будет самый, самый, самый… человек, а полюбила… подлеца… После похорон я осталась одна и… только ничего не говори сейчас, ладно… и я пошла к нему, К Андрею. Наивная, я надеялась, ну вот чуть-чуть в глубине души, но надеялась, что… Ну, вот бывает же так, что человек никого не любит, а потом влюбляется и становится совсем другим, потому что в каждом человеке, даже в самом плохом есть что-то хорошее… Я думала: а вдруг он действительно меня любит так, как говорит и вообще… Мне нужен был кто-то близкий после всего этого. Всё у нас было так прекрасно, так сказочно… сначала. Я видела, что его прямо распирает от чувств. И было так, как он хотел, как я мечтала, до тех пор пока… пока он не понял, что самая лучшая марка, которую он хотел заполучить в свою коллекцию, оказалась… бракованной… Боже, ты не представляешь, как он рассердился, прямо взбесился. Как он кричал, как обзывал меня, я никогда в жизни не слышала таких грязных слов, такой ругани! Если бы он знал, что ничего и никого не было у меня до него… Ложка, обыкновенная ложка и всё… обыкновенная ложка… Но я не стала ему, конечно, этого говорить, какая разница, если я ошибалась, а Оксана была права. Да, законы стада надо уважать. А он кричал, что я последняя шлюха, что обманула его, а потом… он избил меня… жестоко, унизительно. Избил и выбросил из своей комнаты. Ты не представляешь: как мне было стыдно… Как мне было стыдно идти к себе в комнату… И вот прошло несколько дней, а я… только не презирай меня, пожалуйста, за это… я всё равно продолжаю о нём думать. Думать о нём после всего! После всего! Я ненавижу себя, поверь, и не могу не думать о нём… А теперь скажи мне, Света, что ещё может произойти более страшного в моей жизни, чем то, что уже произошло: смерть Оксаны и этот пищащий… не человек, её дочь. И Андрей… эта … любовь. Что ещё?! Что?! Что бы всё потеряло смысл. Что бы больше не хотелось жить. И ради чего всё это?! Ради чего, скажи мне? Знаешь, что самое страшное из всего, что случилось? Никому Оксану не жалко! Умер человек, а никто не сказал: бедная девочка… каждый подумал только о себе, и я тоже… А теперь думаю: скотина я бесчувственная! Скотина! Я не хочу жить в этом стаде, по его законам! Да и зачем? Я не могу так жить. Стадо объединяет скот. И я с ужасом чувствую, что становлюсь частью этого стада, оскотиниваюсь в нём… У меня нет сил больше. Наверное, моих сил было слишком мало, поэтому они так быстро закончились… Мне больше нечего терять… Знаешь, это совсем не страшно, когда тебе уже больше нечего терять… Просто один колпачок дихлофоса, которым травят тараканов… Если закрыть нос, это не так уж противно. А потом я съела яблоко. Такое большое красное яблоко. Удивительно сочное и вкусное - последнее яблоко в моей жизни. Я очень люблю яблоки… любила очень.
Света, я оставляю тебе тетрадь со своими стихами, они уже никогда не будут более готовыми, чем сейчас. Я решила: пусть они останутся именно у тебя, я их никому никогда не показывала, только ты их теперь прочтёшь… всё, у меня уже голова кружится, и ноги дрожат так мелко и противно… Я боюсь, Света, я боюсь, но… Не плачь, всё равно уже ничего нельзя изменить. Помнишь, у моей любимой Цветаевой:

Уж сколько их упало в эту бездну,
 Разверзтую вдали.
Настанет день, когда и я исчезну
 С поверхности земли…
 

Вот он и настал этот день для меня… Прощай, Света, ты была моей самой лучшей подругой, самой любимой. Целую тебя и не плачь, пожалуйста.

Легко обо мне подумай, легко обо мне забудь…


 Рита.

 Рита кладёт тетрадь на пол, поворачивается спиной к залу и уходит в глубь сцены. Свет гаснет.

 
В темноте голоса.

ГОЛОС ДЕВОЧКИ: Мама, расскажи мне сказку про принцессу.
ГОЛОС СВЕТЫ: Хорошо, моё солнышко… Про двух принцесс… В некотором царстве, в некотором государстве жили-были… две сестры, две принцессы…
ГОЛОС ДЕВОЧКИ: И как их звали?
ГОЛОС СВЕТЫ: А звали их: Света…
ГОЛОС ДЕВОЧКИ: Как тебя?
ГОЛОС СВЕТЫ: И… Рита…
ГОЛОС ДЕВОЧКИ: Как меня? Да, мама?
ГОЛОС СВЕТЫ: Как тебя моё солнышко любимое…



 ЛЕТО. 2006 ГОД.