Окно

В полумраке квартиры не видно уже ни букв, ни значков на клавиатуре и я все чаще допускаю ошибки. Надо бы включить свет, да лень вставать. Устал - ведь, много часов уже сижу за компьютером. Что-то я пишу там такое, что-то выдумываю, не зная, что. Может, новый рассказ получится.

Тычу одним пальцем и снова попадаю не на ту кнопку, потом исправляю и снова. Так уже долго продолжается, и можно было бы плюнуть на это неблагодарное дело, но куда там: тупое упрямство не дает.

И вот вдруг экран потемнел, черным весь стал. На что же я нажал такое? Неужели что-то испортил? Но нет – короткий музыкальный привет из динамика и снова голубое обрамление по периметру, и открывается какое-то незнакомое окно во весь экран. Сначала белое, а потом мазок за мазком (зеленым, желтым, голубым) - красочное, объемное, будто живое. И в окне этом – картина, сочная и… знакомая… уж очень знакомая. Откуда-то из далекого прошлого моего.

На заднем плане ее - одноэтажное вытянутое здание светло-бордового цвета с белыми аккуратными окошками, как на моих детских рисунках. За ним высокое ограждение из бетона и кованых решеток, полу укрытое кустарником и какими-то редкими вьющимися цветами. Перед ним – детская площадка, а на ней детвора, в песочнице, на горке, на качелях. Радостный смех, гам. Тень от высоких дубов прикрывает ее от полуденного летнего солнца. У дома на скамейке - две женщины в белых халатах (одна молоденькая – в накрахмаленном и белоснежном, другая пожилая – в помятом и тусклом) сидят, разговаривают о чем-то, посматривают на детей, иногда кричат им что-то строгое… И мы с опаской выполняем команды… Ой, что это я? Я сказал "мы"? Боже, ведь на этой площадке… я... там – в окне монитора, в глубине пространства и времени... а, по сути, в больнице у детского корпуса.

Рядом со мной у небольшой карусели стоит такой же, как я, девятилетний мальчик, но чуть пониже меня и поплотнее. У него такое чистое и нежное лицо, что невольно хочется поцеловать его, хотя он и не девчонка. У него такие большие черные глаза… Это мой новый друг. Мы лежим с ним на соседних койках в одной палате. Он слепой от рождения, и слепота мешает ему быть таким же, как все, решительным и раскованным. Каждый день я вывожу его на середину площадки, и он беспомощно стоит, боясь шагнуть куда-нибудь в сторону, и только слушает, как мы бесимся недалеко от него…

Когда я снова подхожу к нему, он светится от радости. Я рассказываю ему о том, что происходит вокруг, и он слушает меня с каким-то нетерпеливым ожиданием. Он хочет услышать от меня что-то невероятное, и я стараюсь не подвести его. Мне приходится напрячь всю свою фантазию, прежде чем он увидит, как над нами парят драконы, как рядом с нами рыцари обнажают мечи… и мне становится стыдно за свое вранье человеку, который никогда ничего не видел, и не увидит уже никогда…

Но я продолжаю дальше, теперь уже что-то другое и веселое. Я знаю, что врать нельзя, но когда я смотрю в его лицо, то думаю, что все-таки можно. От новой истории он так громко смеется, что злые драконы удирают, а рыцари разъезжаться ни с чем.

В такт своему смеху он забавно притопывает ножками, но вдруг нечаянно сходит с места на шаг в сторону… и его рука тут же тянется ко мне, и ищет мою… На мгновенье лицо его хмурится - он промахнулся… Я подставляю ему локоть. Дотронувшись до него, он спускается до моей кисти, крепко сжимает ее, и лицо его снова очищается...

Я смотрю на нас, будто из-за облаков, но слышу голоса, чувствую запахи и тепло дня. Я вижу маленькую родинку под глазом у моего друга, снова говорю ему что-то смешное, и голова моя идет кругом, оттого что не пойму, где же я на самом деле сейчас. И еще я взволнован чем-то. Мой друг смеется, но что же меня беспокоит в его безудержном и заразительном смехе? Он подпрыгивает на месте, как мячик, теперь уже держась за меня, и смех его разлетается по всей площадке и дальше. Я слегка одергиваю его – так смеяться нельзя, слышишь. Ты описаешься, говорю ему и понимаю, чего боялся. Когда тебя поведут переодеваться, девочки могут увидеть твои мокрые штаны. Успокойся, прошу тебя. Нам будет стыдно…

Еще одна фигура вдруг откуда-то появляется на площадке. Это его мама в летнем цветном платье остановилась в тени дерева, и улыбается нам издалека. Друг мой, конечно же, не знает, что она стоит невдалеке, он все еще никак не успокоится, хотя и пытается. Я виновато смотрю на нее, ведь это я довел ее сына до икоты. Я глажу его по руке и говорю, что мама пришла, тише. Но, к моему ужасу, он еще выше подпрыгивает и смеется еще громче. Мама спешит к нему, обнимает и целует. Осторожно, - говорю я ей одними только глазами, - он может описаться. Да хоть тысячу раз! – Кричит ее счастливый взгляд, а рука обнимает и меня…

Экран снова тухнет и теперь уж навсегда… точнее, до прихода мастера.
Рассказа своего я так и не восстановил, но взамен ему решил записать вот это крошечное воспоминание.
Тоже что-то…