Апельсин

 Апельсин.

"Протянул мне оранжевую планету,
Я небрежно сказала что-то вроде "мерси",
И взяла её просто, как поэт у поэта,
Будто самый обыкновенный апельсин…"
 И.В. Солонина.

- Всё-таки глупые эти бабы, вечно хотят чего-то большего, примитивные создания, ; помешивая чай ложечкой, вслух рассуждал Максим. - Прекрасно же понимает, что наше приключение, всего лишь приключение и не более того, красивое как рассвет или, может, как закат на море, но временное и…– он замолчал, подбирая нужное слово, – и всё-таки обиделась, ; не в тему, как мне показалось, закончил он свою мысль.
- Ты о ком? ; не отрывая взгляда от монитора компьютера, спросил я, хотя прекрасно знал о ком идёт речь.
- О Вике. Вчера, представляешь, сказала, что ей надоело вечно прятаться по углам и быть нужником для моих потребностей. Жёстко, правда? – ища сочувствия, Макс посмотрел на меня.
- Может быть, ; вяло и неопределённо согласился я, почувствовав внутри себя тёплое движение чем-то напоминающее волну, выкатывающуюся на берег и переходящую в озноб, ; но на то, они и женщины, чтобы быть единственными.
- Глупости говоришь, старик, самой природой нам, мужчинам, предписано иметь как можно больше женщин. Ты непроходимый идеалист.
  Допив чай, Максим взял только что отпечатанный мной прайс-лист со стола, мельком взглянул и, бросив его обратно, пошёл в свой кабинет. О его романе с Викой из отдела сбыта я знал давно, но лучше я расскажу всё по порядку.

  Случилось это полгода назад. Не помню, в какой день конкретно, помню, что была весна и помню внезапное волнение, охватившее меня, когда я увидел девушку, с которой работал уже больше года. Она открылась мне будто вновь, совершенно с другой стороны. Я вдруг увидел то, чего раньше совершенно не замечал, и это было поразительно. Она просто заворожила меня своей неброской косметикой, совсем незаметной и не скрывающей истинных черт лица, обычной неяркой внешностью, недорогими, но опрятными костюмами, совершенно непримечательной причёской, нежеманными манерами. Не очень, получается, объяснить, но, положа руку на сердце, я и сам действительно не знаю, чем она смогла околдовать меня. Может походкой или запахом?
  Узнав, что она свободна, в смысле не замужем, я стал думать о том, чтобы из производственно-дружеского общения перейти с ней в лично-интимные отношения. Хоть я всегда и был ярым противником служебных романов, но в данном случае я готов был сделать любые исключение из всяческих своих правил. Ведь Вика показалась мне такой беззащитно-печальной и одиноко-молчаливой…, женщиной, у которой, возможно, была несчастная любовь, что разрушила веру в возвышенное и разбила ей сердце на множество тлеющих угольков. Совсем как у меня…
  Повторюсь, что так мне показалось. Я решил позвонить ей, но не в рабочее время, а вечером и пригласить на чашечку кофе, чая или вина, в общем, как получится. Для этого мне был нужен её мобильный номер. И тут мне, разумеется, очень срочно понадобились реквизиты одного из поставщиков, с кем работала Вика (её полное имя Виктория, но так её никто не звал). Вики же в офисе в этот самый момент как раз не было на месте, и поскольку Максим Николаевич был у нас юристом и занимался кадрами, да и вообще я с ним дружил, то обратился к нему с просьбой дать мне её мобильный телефон. Я знал, что у него имелись домашние адреса и сотовые телефоны всех сотрудников фирмы.

- Зачем тебе? ; вдруг резко спросил меня Макс. Мне показалось, что у него даже глаза округлились.
- Надо внести в договор реквизиты партнёра, а они у неё…
- А-а-а… Она будет минут через сорок. Подожди, – успокоившись, сказал он, так и не дав мне её номер телефона.
  В этот самый момент, сопоставив увиденное и услышанное, я понял, что их связывают не только производственные отношения. В таких вопросах я редко ошибаюсь.
  Вот тебе и тихоня, обделённая лаской! Но и после этого моё чувство не исчезло. Напротив, оно стало даже больше, к нему ещё добавилась жалость: ведь Максим недавно женился, свою жену любил и побаивался. Это было понятно по его меняющемуся тону голоса, когда он разговаривал с ней по телефону. Будучи неплохим психологом, я понимал, что Виктории уготована роль вечной любовницы. Ещё, что самое неприятное, добавилось чувство ревности. Но всё это я спрятал глубоко в себе. Даже когда Максим подошёл ко мне с просьбой дать на вечер квартиру я и бровью не повёл.
- Конечно, "кореш", о чём речь? ; бодро сказал я и бросил ему ключи через стол.
  Макс знал, что я живу один и, пользуясь нашими с ним дружескими отношениями, два, три раза в месяц стал спрашивать у меня ключи от моей однокомнатной берлоги. Я не отказывал.
  Когда он возвращал мне ключи, заходя к себе домой, я с чувством горечи отмечал чистоту и наведённый порядок: помытую посуду, аккуратно застеленный диван. Но самое главное, сжимающее у меня всё внутри до маленького комочка в горле, это был тонкий опьяняющий аромат желанной женщины.
  На кухонном столе Максим каждый раз оставлял мне бутылку "Столичной". Он сам это придумал, чтобы не чувствовать себя моим должником.
  Я лежал на диване, где час назад лежала она…, пил горькую и пытался представить Вику рядом: увидеть её обиженно-детское выражение лица, волнистые тёмно-русые волосы, руки с тонкими чувственными пальцами и то, что я никогда не видел, но страстно желал. Я столько раз мысленно ласкал её, шептал ей на ушко нежные сокровенные слова, дотрагивался губами до ставшего родным лица, гладил её непослушные волосы, что совсем не заметил, как сам поймал себя в капкан маниакального зацикливания на предмете своего обожания. Фанатичность моей чувственности достигла апогея и стала приобретать гипертрофированные формы. Когда она проходила рядом, я ощущал это, не оборачиваясь. Сердце начинало стучать так, что я опасался, не услышат ли его окружающие. Мне не хотелось выдать себя, я боялся, что кто-то сможет узнать о моих чувствах. Мне виделось это унизительным. Так я и жил с этим мучительным клубком противоречий в душе, отравляющим моё существование и забравшим у меня спокойствие и размеренность окружающего мира.
  Именно поэтому я безумно обрадовался их ссоре. Ведь мне с каждым днём всё труднее давалось сдерживать себя от лезущих в голову дурных глупых мыслей.

  Всё идёт своим чередом к лучшему в этом лучшем из миров, – пришло на ум. У меня появился шанс, и я не собирался упускать его ни за что. И всё же я решил не торопить события и выждать некоторое время перед разговором, который мог решить всю мою дальнейшую судьбу.
  "Не бойся. Всего-то и надо улыбнуться ей, да пригласить поужинать в кафе, или посидеть в кино, или просто прогуляться по вечернему городу", ; уговаривал я себя. Через неделю я решил, что время пришло, и купил большой красный апельсин.
  Почему апельсин, спросите вы? Мне хотелось начать разговор с неожиданного маленького, ничего не обещающего подарка, который мы бы с ней помнили всю свою оставшуюся жизнь. После некоторого раздумья я остановил свой выбор на апельсине путём отвержения всего остального. Шоколадка мне показалась слишком банальной, коробка конфет ; презентабельной, ананас ; одиозным и большим, мандарин ; маленьким, банан ; несерьёзным. Остался выбор между яблоком и апельсином. Вспомнив о яблоке, застрявшем в горле первого мужчины, я остановился на последнем. Апельсин подходил под мой замысел как нельзя лучше. Мне захотелось, чтобы он был необычного ярко-красного цвета. Пришлось походить по базару, но результат того стоил. Я держал в руках тёмно-красный, большой, напоминающий сердце, апельсин, вдыхал его замечательный цитрусовый аромат и пытался наполнить его своими чувствами, волнениями и желанием. "Вам просили передать", ; скажу я и протяну ей мой красный шар. Она, конечно, удивится и спросит: "Кто?" "Моё сердце и мои чувства к вам", ; отвечу я…

- Это вам…. Просили передать, - сказал я, глупо улыбаясь, и протянул ей свой красный, согретый долгим держанием в руках, апельсин.
- Спасибо большое! ; улыбаясь от счастья, будто ей подарили огромный букет роз, ответила она. Прижав апельсин к груди, и не произнеся больше ни единого слова, она быстро пошла дальше по коридору.
  От неожиданности, что всё пошло не по плану, на меня, наверное, напал столбняк. Глупее в жизни я не выглядел никогда. Потеряв дар речи, я стоял с раскрытым ртом, глотая воздух, как рыба и смотрел ей в след не в силах произнести ни звука. Она удалялась быстрыми торопливыми шагами с развивающимися сзади волосами, которые покачиваясь из стороны в сторону, как бы говорили мне: "Нет!"

  Вечером позвонил Максим:
- Старик, ну ты молодец! Спасибо, что помирил нас. Мне нужна твоя нора на вечер. С меня пузырёк!