Фронтовые истории

       Фронтовики, с которыми по жизни мне довелось встречаться, редко и неохотно рассказывали о войне, и особенно избегали разговоров о непосредственно боевых контактах. Тем не менее, какие-то случаи (в основном курьёзные) иногда в разговорах проскальзывали.
В моём детстве, когда война кончилась недавно, мне порой приходилось слышать подобные разговоры и кое-что задержалось в памяти. Вот, как-то раз, я и попытался вспомнить всё, что слышал сам от воевавших людей. Получилось очень мало, хотя воевали и мой отец, и три дяди, и многие знакомые и близкие мне люди.

***
       Павел Григорьевич Несветаев. (Друг отца по охоте и рыбалке).
Он 1924 года рождения. В 1943 году на Курской Дуге под известной Прохоровкой, будучи танкистом принял свой первый бой. Как большинство фронтовиков он, практически, не рассказывал о войне. Но однажды ночью у костра он, в очередной раз отказавшись от поджаренного на огне мяса, объяснил причину своего отвращения к этому блюду… В далёком сорок третьем, в бою на той же Курской Дуге, танк Павла, как и многие другие, был подбит. Павел плохо помнил подробности того дня. Помнится, что немцы тогда нашу оборону не прорвали, и бой к ночи как-то затих. Очумевший от боя, чудом выбравшийся из разбитой машины, Павел некоторое время блуждал в темноте и вышел к костру, у которого сидели оставшиеся в живых танкисты и ели раздобытое где-то мясо. Павлу сразу же налили кружку спирта… А потом какой-то «шутник» сунул ему большущий кусок то ли жаренного, то ли горелого мяса на кости: мол, закуси! Плохо соображающий к тому моменту Павел уже начал грызть этот кусок, когда кто-то из танкистов крикнул: не ешь, брось, это же человечина! Когда до Павла дошло, что ему подсунули кусок сгоревшего в чьём-то танке человека, его начало рвать кровью… С тех пор он не ест жаренного на костре мяса…

 ***
       А мой дядя Юра рассказывал моему отцу, как впервые нос к носу, один на один встретился с немцем, причём у немца автомат был за спиной, а у дяди винтовка в руках и на взводе – только курок нажми! И дядя не смог убить человека, отпустил немца с миром. Но это было в начале войны, когда ненависть к врагу ещё не достигла точки кипения.

 ***
       Другого моего дядю (Петра) штормило по полной программе: осенью сорок первого его из военно-инженерной академии направили (командировали от академии) под Москву строить оборонительные сооружения. Для этого он должен был возглавить находившийся в конкретном селе сапёрный батальон. Но батальон этот существовал только на бумаге, он уже ранее был почти полностью уничтожен. Короче никакого батальона Пётр в обозначенном месте не нашёл и принимать командование было не над кем. Пётр стал по деревням собирать жителей, чтобы хоть что-то сделать. Через несколько дней приехал Мехлис (палач ещё тот!). Он, не разбираясь, приказал расстрелять дядю Петю за невыполнение боевого приказа. А сам быстренько уехал!
       
       Дяде Пете повезло… Человек, от которого зависело исполнение приговора, знал Петра и его семью ещё до войны. И был он совестливым и смелым человеком. Он просто отпустил дядю Петю: езжай в свою академию, объясни всё как есть, а там будь, что будет…
А дальше было так: начальник академии тут же отправил Петра в командировку в Севастополь, где дядя Петя пробыл вплоть до падения города. Его вывезли на последней подводной лодке по приказу генерала Петрова, когда немцы уже заняли руины города.
Не буду вдаться в размышления, почему приказ о расстреле Петра остался без последствий. Видимо всеобщий бардак тому причиной, да ещё и уверенность Мехлиса, что его приказ уж точно будет выполнен немедленно.

* * *

       Среди папиных бумаг случайно нашёл фотографию гвардии капитана... лицо показалось знакомым... чуть напрягся и сразу вспомнил: это Виктор Амитин. Муж очень близкой подруги моей матери тёти Риты (Рита и моя мать дружили всю жизнь с детства, поскольку с довоенных времён жили в одной коммунальной квартире на Малой Никитской)...
       
...Подробнее в рассказе "Фотография 1945 года".