Сказка

Глава 1.

Давным-давно жила-была маленькая девочка. Никого у нее не было. И такая она была еще маленькая, что не знала ни имени своего, ни какого она роду-племени. Однажды встретила девочка бабушку. Так как бабушка жила одна, то решила она, что надо девочку взять с собой: вдвоем веселее, и привела к себе в избу. Жила бабуля на самом краю небольшой деревеньки. Была бабушка старенькая, но очень бодрая - избушку свою и хозяйство содержала в образцовом порядке. В деревне уже никто не помнил, как ее зовут и поэтому обращались к ней просто - Бабушка. Когда она привела с собой маленькую девочку, то в деревне все обрадовались, что у Бабушки появились “внучка” - все одно не так одиноко и будет, кому по хозяйству помогать.
Девочке Бабушка очень понравилась: была она невысокого роста, с седыми волосами, собранными на затылке и покрытыми косынкой. И, казалось бы, не было в ней ничего особенного: одежда такая же как у всех жителей селения, руки такие же как у всех пожилых людей, лицо у нее было в морщинах, загорелое, глаза... А были у нее совершенно удивительные глаза: вроде обыкновенные серо-голубые, слегка прикрытые веками, но иногда в них как будто загорались огоньки, и из глаз по сеточке морщинок разбегались лучики - добрые-добрые и немного задорные.

Поскольку девочка не знала своего имени, то Бабушка, а скоро и вся деревня, стали называть ее без всякого имени - “Девочка”. Было ей у Бабушки очень хорошо. Рано утром они просыпались, встречали Солнце, приветствовали его, радовались ему и начинали новый день с улыбкой на лицах. Бабушка возилась с коровой, Девочка выпускала гулять кур и гусей. Потом она шла помогать Бабушке мести избу. Еще училась она у Бабушки печь хлеб, вязать, шить, ткать. Днем Девочка гуляла там, где хочется: ходила в поле, посмотреть, как деревенские мужики за пшеницей ухаживают, бегала в лес - птиц послушать, грибы-ягоды пособирать. Было ей привольно и беззаботно. По вечерам же, когда Бабушка зажигала лучину и садилась вязать, к Девочке всегда приходила в голову мысль, что это не просто Бабушка, а чудесная волшебница. Девочка залезала на печку и оттуда наблюдала за Бабушкой. Она думала, что если не заснет, то обязательно увидит, как Бабушка совершит какое-нибудь волшебство. Лучина горела ровным огнем, спицы мелькали, петельку за петелькой сплетая носок, Бабушка тихо-тихо напевала песенку, пряча задорные огоньки своих глаз под веками, и Девочка засыпала. И никак не удавалось ей увидеть Бабушку за колдовством своим: вдруг она превращает посуду в зверей или разговаривает со звездами? Всегда, как Бабушка начинала петь свою песенку, где и слов-то не было, как у Девочки начинали слипаться глаза, пламя лучины расплывалось, рассыпалось на множество искорок, спицы казались кузнечиками, и вот уже ее полностью окутывал сон. А утром они снова встречали Солнце, занимались хозяйством. Разговаривали они мало - улыбнуться друг другу и так все поймут, и дело спориться, и на душе легко и приятно.

Так и шло время. Девочка подросла, уже сама за всем хозяйством могла следить, далеко в лес ходить, помогать пшеницу убирать, но никак не удавалось ей вечером за Бабушкой подсмотреть. И заметила она, что вяжет Бабушка вечером носок, у поутру нет его нигде, как будто и не вязала она ничего, а на следующий вечер за новый принимается. И все думалось Девочке, что за столько времени уже вся избушка должна быть в носках навязанных, а их нет нигде. Гуляет она в лесу или лежит в траве на лужайке и спрашивает все у деревьев, птиц, стрекоз и бабочек - куда же Бабушка прячет носочки, зачем их столько вяжет, почему ее глаза начинают светиться такими чудесными лучиками?

Долго думала Девочка и решила спросить у Бабушки. “Бабушка добрая, мы так мило живем, дружно и радостно, наверное, Бабушка не расстроится, если я ее об этом спрошу” - так подумала Девочка и вечером, когда после ужина убрали со стола, Бабушка зажгла свою лучину, а Девочке пора было забираться на печь, она села рядом с Бабушкой и говорит:

- Милая моя Бабушка, ты не серчай на меня, я давно хочу подглядеть за тем, что ты делаешь, когда я засыпаю. Ты вяжешь каждый вечер по носку, а по утрам их нигде не видно. Когда ты начинаешь напевать, то я сразу засыпаю. Ты, наверное, волшебница. Скажи же мне, Бабушка.

Бабушка взглянула на Девочку, ее глаза засветились лучиками добра и света, она отложила свое неоконченное вязание, и посадила Девочку к себе на колени. Девочка поняла, что эти морщинистые руки, ее обнимающие - самые ласковые, лучащиеся глаза - самые добрые, и что она очень любит Бабушку. И Бабушка начала свой рассказ.

- Дорогая моя Девочка, как-то пошла я собирать травы и забрела далеко-далеко. И вдруг увидела тебя, сидящую на краю прекрасной поляны, заросшей цветами. Была ты совсем маленькая, платье у тебя было пыльное, ноги босы, волосы растрепаны, но ясные-ясные глаза. Взглянула ты на меня, и поняла я тогда, что послал мне тебя Бог. И взяла я тебя на воспитание, чтобы росла ты в добре и тепле, чтобы радовалась ты и чувствовала только благое. Но знала я уже тогда, что придет время и нужно будет с тобой расстаться, что пойдешь ты дальше.

- Но куда же я пойду, Бабушка? - Девочка встревожилась, ей было так хорошо здесь и не понятно было, зачем ей уходить.
- Тебе никогда не казалось удивительным, что у тебя нет имени, и ты не знаешь кто ты?
- Я - Девочка, твоя внучка. Но теперь я знаю, что я не твоя внучка, но все же Девочка.
- Да, но у каждого человека есть имя, каждая девочка должна иметь имя, каждый мальчик, каждый взрослый.
- Но у тебя же нет имени, - она все больше удивлялась Бабушкиным словам.
- И у меня есть Имя, но только ты его узнаешь потом, по прошествии некоторого времени ты сама поймешь, какое у меня было имя. А носки, которые я вяжу по вечерам - это дни твоей жизни. Смотри.

Бабушка запела свою песню и стала вязать носок. Когда она связала последнюю петельку, то песенка подошла к концу. Как только песня затихла, то на столе появилась книга: была она очень тоненькая, но в тяжелом переплете, с причудливым узором на обложке вместо названия. Взяла Бабушка в одну руку носок, другой открыла книгу, и, вдруг, носок превратился в страницу, исписанную буквами, похожими на петельки. Поднесла Бабушка страницу к книге, она и приросла к переплету. Стала Бабушка листать книгу и рассказывать Девочке, что написано на каждой странице. И поняла Девочка, что на каждой странице записан один день ее жизни в этой избушке.

- Но как ты, Бабушка, поймешь, что пора мне идти дальше? - сердце Девочки учащенно забилось в ожидании ответа.
- Стала ты понимать, что есть ты, есть мир, есть что-то неизвестное. Ты начала задумываться, когда спросила у меня, что за носки я вяжу, куда они деваются. Ты сейчас поняла, что каждый прожитый день никуда не исчезает, это как след, значит, ты начала взрослеть, потому что дети просто радуются беззаботно и ни о чем не спрашивают. А раз ты начала спрашивать, то пора тебе отправляться в Путь.
- В какой Путь, Бабушка?
- Отправишься ты странствовать, чтобы увидеть мир, людей. Ты уже научилась задавать вопросы, а теперь тебе предстоит научиться находить на них ответы. И когда-нибудь ты найдешь свое имя и узнаешь кто ты. Я же больше для тебя ничего сделать не могу. Твой срок пребывания у меня истек. А сейчас ложись спать, мой ангелочек, пусть тебе сняться волшебные сны.

Грустно стало Девочке, уж очень она полюбила Бабушку, и сколько себя помнила, всегда жила у нее. А сейчас она последний раз засыпала на большой уютной печке, в светлой бабушкиной избушке, последний раз слушала ее песенку. Но она знала, что Бабушка добрая и мудрая, и если она говорит о предстоящем Пути, то ошибаться она не может. С этими мыслями она и уснула.

Наутро Девочка проснулась уже успокоенная, и готовая к дороге. Бабушка собрала внучке котомку с пирожками и квасом; одела на нее белое льняное платье с красивым узором на рукавах и подоле, вышитым своими руками, и лапти, сплетенные из самого крепкого лыка.

Дивилась Бабушка, как повзрослела ее Девочка за эту ночь, какая серьезность появилась в ее взгляде. Тяжело ей было отпускать Девочку, но знала она, что иначе нельзя. А Девочка в последний раз посмотрела на милую ее сердцу избушку, крепко обняла Бабушку и трижды поцеловала ее.
- Спасибо тебе за все Бабушка. Я никогда тебя не забуду. Прощай!
И пошла она по дороге, оставляя за спиной маленькую избушку, приютившую ее, и Бабушку, дарившую ей тепло и заботу.
Бабушка стояла у ворот и смотрела вслед удаляющейся фигурке, ставшей ей такой родной Девочки. И уже скрылась она за поворотом, а Бабушка все стояла и стояла, шепча “Бог с тобой, моя милая Девочка, мой добрый Ангел”.

Девочка больше не жила у Бабушки, но мысленно всегда была с ней: просыпалась по утрам и вспоминала, как они приветствовали Солнце. Затем Девочка отправлялась в дорогу, помня, что Бабушка в это время принималась за работу по дому, во дворе и огороде. Ближе к вечеру Девочка выбирала место для своего ночлега - на краю поляны или под раскидистым деревом, из веток и сухой травы она делала себе постельку и перед сном отправлялась погулять. Если место было особенно красивым, то Девочка оставалась там на несколько дней - слушала птиц, наслаждалась совершенством того, что создала Природа: деревья, цветы, трава. Иногда она подолгу наблюдала за облаками, плывущими в голубом небе, и вспоминала, как училась у Бабушки шить и вязать, ее песенку вечернюю, которая мягко навевала чудесные сны, и удивительную книгу. Таким было ее путешествие.

В один из дней Девочка вышла на дорогу. Было очень тихо, в обе стороны дорога была совершенно одинаковая, и Девочка не могла решить, в какую сторону ей идти. Поскольку к этому моменту она уже изрядно устала, то, сев на травку у обочины, Девочка достала из узелка орешки, собранные накануне, и собралась пообедать. Отвлек Девочку едва слышимый шум, который, однако, приближался. Это был громкий смех, песни, звуки каких-то музыкальных инструментов и ржание коней. Девочка испугалась, вскочила и отошла к краю дороги. Через некоторое время показалась повозка. Таких больших она еще никогда не видела: запряженная шестеркой лошадей, с полотняной полукруглой крышей и стенами. В повозке было много людей: женщины, мужчины, дети. Поровнявшись с Девочкой, они остановились. Увидев добрые милые лица, она перестала бояться, и когда они узнали, что Девочка идет одна, то предложили дальше ехать с ними, и она с радостью согласилась.

Оказалось, что эти люди - бродячие артисты, менестрели: они пели и танцевали на площадях, показывали веселые сценки из жизни как простых крестьян, так и короля с придворными, а публика бросала им монеты. Сейчас они ехали из одного города в другой, иногда по дороге давая представления в крупных деревнях. Девочка сразу со всеми подружилась. Ей все было очень любопытно и интересно. И женщины, и мужчины, а тем более дети, были одеты просто, даже невзрачно. Но в повозке оказалось множество костюмов: красивейшие платья с блестками, камзолы, королевская мантия, корона, фальшивая, конечно, но, все равно, очень красивая, шутовской колпак и много еще всякой всячины. Дети тоже принимали участие в спектаклях - их наряжали чертенятами, гномами, различными животными. Так же у них были музыкальные инструменты, под аккомпанемент которых давались спектакли и исполнялись песни.

Во время путешествия Девочка узнала о жизни в городах и деревнях, о странствующих актерах. В труппе, так они себя называли, было двое мужчин с женами, молодой юноша и его невеста, брат и сестра, такого же возраста, как и Девочка, а так же, совсем крошечный младенец и старик, еще вполне бодрый и крепкий, выступавший вместе со всеми. Они учили ее своему ремеслу: молодая девушка - танцам, женщины - объясняли как смешнее изобразить того или иного персонажа, а вместе с детьми она играла. Ехали они не спеша, иногда останавливаясь на ночлег в тавернах, но чаще всего просто в поле, под открытым небом. Еду они готовили на костре, и, поужинав, мужчины играли на мандолинах и гитарах, пели песни про рыцарей, совершавших подвиги ради прекрасных дам, женщины репетировали сценки или все вместе сочиняли что-то новое. Они с удовольствием рассказывали Девочке про свою кочевую жизнь.

Так она узнала, что девушка много лет назад сбежала от мачехи и с тех пор путешествует вместе с ними, что они стали выступать вместе с ней, сделав из нее хорошую актрису. Что сын одной из женщин и девушка полюбили друг друга и скоро поженятся. Они рассказывали про города: огромные каменные стены, вокруг которых вырыт ров, чтобы попасть внутрь, надо пройти по мосту, а на ночь этот мост поднимают на могучих цепях. В городе всегда есть замок, там живут вельможи, там много домов и жителей, в городах есть площадь, на которой даются представления. Из рассказов Девочка поняла, что в городах весело и очень интересно. Ей вообще нравилось путешествовать вместе с менестрелями. Они были свободны, ехали куда хотели, когда у них кончались припасы, они зарабатывали на жизнь своими спектаклями и, запасая все необходимое, отправлялись дальше.

Прошло некоторое время с тех пор, как встретила Девочка повозку, и бродячие актеры взяли ее с собой. Они, естественно, удивлялись, почему такая маленькая девочка оказалась одна на пустынной дороге. И она рассказала им про Бабушку, про свою жизнь в ее избушке и то, как им было хорошо и ладно друг с другом. Про то, как Девочка все время засыпала под Бабушкину песню, про их разговор, как она увидела книгу и узнала про Путь. Дивились ей, говорили, что никогда ничего подобного не слышали. Говорили, что было бы хорошо, если она останется, что она талантливая и могла бы выступать вместе с ними, но раз у нее есть Путь, то ей решать, когда уйти. Но они продолжали учить Девочку, и скоро она знала все премудрости актерского мастерства и тогда решили, что пора в город, пусть Девочка попробует выступить вместе с труппой.

Девочка была потрясена, как ни богата была ее фантазия, но таким она даже и представить город не могла. Конечно, ведь кроме селения, где жила ее Бабушка, она и не видела больше ничего. Стены были огромны, стража была прекрасна в сверкающих доспехах, но внушала почтенную робость своим суровым видом. Девочка впервые увидела, столько людей может находиться в одном месте. На улицах, невероятно узеньких, на площади и, особенно, на базаре, где продавцы наперебой хвалили свой товар, покупатели торговались, где был шум и толкотня. По более широким улицам иногда проезжали великолепные кареты или красивые всадники, и тогда толпа расступалась, почтительно склоняя головы.

К вечеру Девочка устала так, как никогда не уставала до этого, столько у нее было впечатлений. Но старалась не слишком раскисать, так как предстояло еще выступать. Когда стемнело, из повозки, стоящей на площади, достали декорации, актеры одели свои костюмы, лицо покрыли гримом и, громко звеня бубенцами, стали зазывать народ на представление, обращаясь ко всем “почтенная публика”. Девочка ужасно волновалась: она стояла на освещенной сцене, на возвышении, а перед ней пестрым морем раскинулась огромная толпа зрителей. Но свою роль она знала хорошо, рядом были друзья и, поэтому сыграла она блестяще, публика была довольна и песнями, и спектаклем, все хохотали и аплодировали. В этот вечер они неплохо заработали и были в отличном настроении. Ночевать они решили на постоялом дворе: дети, а с ними и Девочка, после такого тяжелого дня сразу уснули, влюбленные отправились гулять, а остальные пошли в трактир, чтобы потолковать с постояльцами и узнать последние новости и сплетни.

Сладко спала Девочка этой ночью и крепко, но все же рано утром она проснулась от какого-то незнакомого звука. Она разбудила брата с сестрой и спросила, что это такое. “Церковные колокола”, - почти не просыпаясь, пробормотали они, - “здесь рядом церковь, звонят к утренней службе”. Девочке стало интересно, и она решила посмотреть, что там будет происходить. Сказав детям о своем желании, Девочка вышла на улицу. Все люди спешили в одном направлении, и она присоединилась к ним. Пройдя улицу до конца, она завернула за угол, и остановилась как вкопанная, потрясенная видом собора. Остроконечный купол упирался в самое небо, как будто каменные кружева украшали вход, и прекраснейшие звуки доносилась изнутри. Войдя в собор, Девочка почувствовала и его величие, и доброту. Но более всего заворожила ее музыка: она заполняла все огромное пространство, проходила сквозь тело, даже не замечая его, и уплотнялась где-то над головой, а выше, легкий и невесомый, звучал голос, множество голосов, слитых воедино. Это был оргАн и хор юных послушников. Слушая музыку, пение, проповедь священника, она забыла обо всем на свете. Она закрыла глаза, ничего кроме звуков, и тело стало легким и невесомым.

 Девочка маленькими шагами стала подходить ближе к хорам, где пели послушники, прислушиваться к оттенкам их голоса и ей почему-то очень захотелось открыть глаза. Она подняла глаза к куполу собора и ... увидела Музыку. Сияющие нити сплетались в удивительной красоты покрывало, тончайшую вуаль, которая мягко опускалась сверху на прихожан и окутывало их со всех сторон. Порой звук оргАна определял узор, это был более плотный, матовый поток, и тогда вуаль тяжелела, становясь похожей на ковер, порой детские голоса - тончайшие сверкающие струйки - становились основой для плетения, в этот момент вуаль становилась почти невидимой переливающейся дымкой. Девочка была заворожена - это самое прекрасное, что она видела.

Служба закончилась, народ стал расходиться и скоро церковь опустела, лишь Девочка стояла, подняв голову к небу и никак не могла прийти в себя от увиденного. К ней подошел священник, погладил ее по голове и сказал: “Приходи в хор, ты научишься петь’’. Радости Девочки не было границ, она очень хотела научиться так же хорошо петь, но даже боялась спросить, можно ли, а тут святой отец сам предложил ей придти. Девочка вернулась окрыленная, довольная и стала взахлеб рассказывать об увиденном. Так же она сказала, что святой отец предложил ей петь в хоре.

Конечно же, все были очень рады за Девочку, но только женщины погрустнели и дети притихли - пришла пора расставаться. Девочка тоже почувствовала это, ведь рано или поздно они уедут, а учеба займет много времени, и дальше ее Путь уводил в сторону от пути менестрелей. Поэтому в следующие несколько дней Девочка с особым наслаждением помогала в приготовлении спектаклей, играла свою небольшую, но увлекательную роль и общалась, общалась со своими друзьями. В один из вечеров все особенно долго не расходились спать, вспоминали, как познакомились с Девочкой, как интересно и весело им было. Девочка благодарила за тепло и Дружбу, и она точно знала, что никого не забудет из труппы бродячих актеров. Они договорились, что не будут будить Девочку, так как уезжают на рассвете, да и не так тяжело прощаться будет. Последний раз пожелав друг другу добрых сновидений, все разошлись по своим комнатам.

Наутро Девочка нашла на стуле красивое платье, то, в котором она играла роль маленькой принцессы - небесно-голубого цвета с парящими белыми лентами, - его оставили, чтобы Девочка не забывала о том, как она была актрисой, тем более, что ее платье уже износилось. Одев его, в одиночестве позавтракав, простившись с хозяином таверны, Девочка отправилась к священнику. Жить ей теперь было негде, поэтому святой отец выделил ей маленькую комнатку при церкви, и она отнесла туда свои нехитрые пожитки.

Много прошло времени, прежде чем Девочка постигла всю премудрость Музыки и научилась петь. За это время Девочка очень выросла, ее воспитанием занимался сам священник - добрый старичок, рассказывавший о Мессии, о праведной жизни, о Небесах и аде, о грехе, покаянии, о добре и зле. Она узнала много мудрости, что сильно повлияло на нее - она выглядела старше своих лет, и если раньше прихожане говорили: “Что за смышленый ребенок!”, то теперь: “Какую умную девочку вырастил наш святой отец!”

Долго жила Девочка в этом городе. Она быстро освоилась в лабиринтах узких улочек, привыкла к суете, носила обычную для горожанок одежду - длинную широкую юбку, кофту, открывающую шею, и платок на голове, ходила на базарную площадь смотреть представления заезжих артистов, вспоминая свои выступления, но, закончив свое обучение, она покинула этот большой, красивый людный город. Тяжело было уходить от полюбившегося священника, заботившегося о ней, как о родной внучке, но что-то внутри звало ее дальше. В последний раз она спела в церковном хоре, последний раз погуляла, запоминая дома и переулки, последний раз прошла по тяжелому подъемному мосту через ров, наполненный водой. Она еще постояла, прощаясь с гостеприимством и теплом этого гиганта, окруженного массивными каменными стенами, а затем пошла своей Дорогой, вновь привыкая к одиночеству и лишениям скитальца.

Девочка брела сквозь леса и поля. Она быстро вспомнила вкус грибов и ягод, и прошло совсем немного времени, как город, менестрели, церковный хор стали казаться ей необыкновенным сном. Лишь только когда она начинала петь, то понимала, что все это было наяву.

Однажды, выйдя из чащи леса, она оказалась около селения. Девочка не встречала раньше таких жилищ, очень необычных, конусообразных, покрытых шкурами и, заинтересованная, пошла навстречу людям. Она совершенно не испугалась, встретившись со старцами, у который было много перьев в волосах, причудливые узоры на лицах и на одежде. Люди, казалось, не удивились, увидев Девочку, но и особенного гостеприимства не показали. Девочка рассказала, кто она и откуда идет. Старцы, выслушав ее, разрешили остаться в селении, в доме одного из них. Так Девочка осталась в племени.

Большую часть времени Девочка была предоставлена самой себе: она возилась с детьми, которые мастерили себе луки и копья, играла вместе с ними в охоту, показывала им забавные пантомимы и пела им красивые песни из месс или обычные баллады. Порой она ходила вместе с женщинами в лес и собирала травы, внимательно слушая объяснения - при каких болезнях какие варить отвары, как делать мази, заживляющие раны. Вечерами, когда все племя собиралось вокруг костра, Девочка с любопытством слушала, как старцы рассказывали о давних временах, пересказывали легенды, услышанные еще от своих прадедов, о героях, совершавших великие подвиги, о древних богах. Проходило время. Девочка узнала все травы, растущие в округе, какие из них надо собирать на утренней заре, какие полнолунной ночью, как смешивать одни травы с другими, чтобы получить целебный напиток, и что туда добавить, чтобы получить коварный яд.

Однажды Девочка играла с детьми в погоню: она была оленем, а они - охотниками. Девочка увлеклась и забежала довольно далеко от селения. Дети-”охотники” безнадежно отстали, и Девочка оказалась одна в небольшом лесу, куда она ни разу не приходила. Но ей не было страшно, так как она превосходно ориентировалась по солнцу и в любой момент могла вернуться назад, поэтому она решила побродить немного здесь, поизучать незнакомую местность. Пройдя несколько шагов, она заметила, что на земле кто-то лежит. Она подошла ближе и увидела, что это человек, но одежда была на нем порвана, вся в грязи, а на плече была огромная рана. Присмотревшись, она узнала охотника из их селения, который несколько дней назад в одиночку отправился охотиться. Девочка позвала его, но он не пошевелился. Она наклонилась к нему и заметила, что он дышит, но еле-еле. Лес был Девочке незнаком, но она отлично помнила, где какие должны расти травки. Она сорвала несколько пучков, растерла их между ладоней, чтобы они дали сок, приложила их к ране охотника, а сама побежала к жителям за помощью. Охотника принесли домой, знахари вылечили его, но именно Девочка спасла ему жизнь, сделав повязку из трав.
После этого случая собрались Старейшины на совет - что делать с этой девочкой дальше: такая она смышленая, так быстро учиться и такая храбрая, при этом она не из их племени. Сели они вечером вокруг костра, никто из жителей не мог их побеспокоить, раскурили длинную ритуальную трубку и долго-долго молчали, лишь изредка произнося слова, понятные только им. Всю ночь вопрошали богов Старейшины и, наконец, они поднялись со своих мест: “Вечером, перед костром, должен будет собраться весь род и Девочка вместе с ними, чтобы услышать решение, которое мы приняли”.

За время пребывания в этом поселении Девочке понравились эти люди. Она уже привыкла к их причудливым домам, к кожаной одежде, к перьям на головах Старейшин, к узорам не только на лицах и одежде, но даже на мордах и боках лошадей. Ей нравилось ходить вместе с женщинами в лес за травами, засыпать под далекий вой койотов, слушать легенды - поэтому она очень волновалась, пока Старейшины племени совещались, решая ее судьбу. Девочке не хотелось расставаться, уходить, покидать это племя, хотя здесь никто не обращался с ней, как с дочерью - все были приветливы, готовы разговаривать, показывать, объяснять, но никакой нежности сверх положенного всем детям. Даже старец, у которого она жила, не выделял ее своим вниманием.
Вечером собралось все племя: Старейшины, спокойные, величественные, сидели в центре, рядом с ними мужчины и женщины, поодаль стояли дети, которые вели себя спокойнее обычного. Было торжественно и тихо. Перед старейшинами стояла Девочка. Один из них поднял руку, и все замерли, приготовившись слушать его, и Девочка тоже затаила дыхание - решалась ее судьба:

- Мы долго вопрошали Могущественных Духов, мы вслушивались в Шепот Ветра, в Слово нашего Сердца. Девочка, пришедшая к нам, отличается от нас. Рано или поздно она должна будет покинуть нас. Она идет по Пути, который не под силу ни одному из нас. Девочка еще не видит цели этого Пути, многое надо познать, прежде чем откроется ей Цель. Духи призвали нас помочь ей: мы должны передать ей наше Знание. Теперь она не будет жить среди племени - ее будет учить Слышащий Шепот.

Все, стоящие и слушающие Старейшин, устремили свои взоры на Девочку. Она увидела безмерное удивление и такое почтение в глазах людей, что смутилась.
- Она исключение среди нас, но за то, что она спасла жизнь нашего охотника, она достойна стать членом нашего племени и каждый должен ей помогать. Таково решение, - Старейшина поднял руки к небу и замолчал.

Жители поднялись, каждый подходил к Девочке и что-нибудь дарил ей: женщины облекли ее в длинное платье из мягчайшей кожи и заплели ее длинные волосы в две косы, мужчины одевали ей на шею и запястья амулеты, дети дарили свои игрушечные луки и стрелы. Затем к ней подошел охотник, которому она спасла жизнь, и подарил ей мокасины: он украсил их узором, который полагалось носить тому, кто стал учеником. Теперь Девочку невозможно было узнать среди женщин этого рода, и только узор на обуви отличал ее от всех остальных.

- Кто же это - Слышащий Шепот? Здесь, в племени, никого нет с таким именем, - жители молчали, почтительно расступившись перед ней.
- Кто он, скажите. Старейшины повелели, чтобы вы помогали мне, неужели вы ослушаетесь?

Тогда к ней подошел самый сильный охотник и сказал: ”Слышащий Шепот - это шаман. Никто не знает, где он живет. Старейшины советуются с ним, его дух помогает нам на охоте, он лечит людей. Мало кто видел его в человеческом облике - он появляется то зверем, то птицей, то ветром. У этого шамана нет еще учеников, и многие хотели бы, чтобы он выбрал именно их ребенка. Его слушаются Солнце, Луна, Звезды, Дождь и Ветер, он знает языки гор и рек, трав, деревьев и животных, но он никого не брал к себе на воспитание. Сколько я охотился, как бы я далеко не заезжал - никогда не встречал ни его, ни его жилище. Это все, что мы знаем о нем. Он посвящает наших сыновей в мужчины, он заботиться о нас во время болезней и несчастий, он хозяин ритуалов рождения и погребения, но ты вряд ли найдешь среди нас кого-то, кто скажет тебе больше, разве только Старейшины”.
- Спасибо тебе, брат, но расскажут ли мне о нем Старейшины?
- Этого я не знаю.

Тогда Девочка подошла к Старейшинам и, набравшись храбрости, спросила о Слышащем Шепот и как ей найти его. Один из них ответил: “ Он сам придет за тобой, и ты будешь жить у него, а не в племени. Но мы увидимся еще раз, прежде чем ты окончательно покинешь нас”. Больше он не произнес ни слова, а запел долгую и грустную песню. Все сидели около костра, смотрели на огонь и молча слушали голос. Это была очень красивая песня. Девочка присела рядом, заслушалась, успокоилась и начала дремать. Она не знала, сколько прошло времени, но только старец замолчал и стал слышен крик какой-то птицы.
- Это за тобой, - сказал старейшина Девочке, - ты должна идти за филином. Он ждет тебя, торопись.

Девочка поднялась, попрощалась со всеми, последний раз окинула взором поляну, все племя, уютно расположившееся около огня, и пошла на крик, в сторону леса. После яркого костра глаза ничего не могли различить в темноте, она слышала крик филина, но не видела его. Вот крик стал слышаться ближе, и она увидела два светящихся глаза, принадлежащих огромной тени, ждущей ее на краю леса. Девочка сделала еще шаг и провалилась в темноту.


Глава 2.

"Почему так темно?
В Начале всегда темно" (х/ф "Бесконечная история").

Палящее солнце, невыносимый зной и песок, раскаленный песок и бесконечный горизонт. Даже когда поднимается песчаная буря и появляется ощущение, что весь мир - это песок, перетекающий из неба в землю, даже тогда внутри Пещеры прохладно, тихо и ни одна песчинка из внешнего мира не проникает внутрь. И ни один луч солнца. Эту Пещеру можно было бы назвать кельей, не будь она такой огромной. Как в нее попасть? Никак. Ее нет ни на одной карте. Ни один проводник в пустыне не знает дороги до нее. Да и вряд ли найдется человек, знающий что-либо об ее существовании. Помнят о ней только старые сказки и легенды, и то не все.

В Пещере темно. Причем не просто темно - это кромешная темнота, как в космосе. Хотя нет, в космосе звезды, здесь же тотальная темнота. Закрывая глаза, мы видим светящиеся точки и плавающие круги разного цвета. Эта темнота абсолютна. Зажигаем спичку: колеблющийся свет выхватывает из мрака какие-то полки, уходящие высоко под своды Пещеры. Но спичка горит так быстро, что рассмотреть обстоятельно их не удается. Факел. При свете факела видно, что на полках книги. Множество книг. Самых разнообразных: свитки бумажные и тряпичные, разрозненные листы, дощечки, огромные фолианты в кожаном переплете, маленькие книжицы в бархате и золоте. Как будто все, что записывали люди всех стран, времен и культур, собрано здесь. Но какие они пыльные. Давным-давно их не брали со своих мест, не перелистывали страниц, содержащих всю мировую мудрость. Сколько их не тревожили? Годы? Века? Тысячелетия? Полок невероятное количество: они уходят в верх на сколько хватает взгляда, долго надо идти вдоль них, прежде чем закончатся книги, и мы попадем совсем в другую обстановку.

Много времени назад, в этой пещере жил мудрец. Он изучал астрономию, математику, философию и алхимию. У него здесь была целая лаборатория: множество склянок, бутылочек, каких-то порошков и жидкостей, ступки, большие и маленькие формы и даже печь, правда, не очень большая. Тут был огромный стол с незаконченной работой: обилие формул, снабженных комментариями, схемы, плохо разбираемые рисунки с большим количеством символом и знаков. На столе расстелены карты звездного неба, Земли, отдельных стран и стоят макеты непонятно чего. Все это покрыто толстым слоем пыли. Но было в этой Пещере и кое-что странное. Если бы там кто-нибудь оказался, то обязательно этот человек почувствовал чье-то присутствие, как будто он не один в этой Пещере, как если бы за ним наблюдали. Причем этот наблюдатель не злой, не страшный, но очень внимательный. Но никто не мог попасть в эту пещеру.

Незнакомый звук нарушил многовековую тишину. Он решил не оборачиваться и продолжать работу, так как это могла быть иллюзия. Когда-то, давным-давно, ему часто казалось, что кто-то приходит, зовет его. Потом ощущение исчезло - никто не приходил, не звал. Проходили годы, а может быть века. Он уже совсем позабыл о существовании внешнего мира, да и был ли он когда-нибудь, этот мир за пределами пещеры? Миром он всегда считал только то, что находилось внутри пещеры: его драгоценные расчеты, записи результатов опытов и несметные богатства книг.

Когда-то он попал сюда юношей, в ученики к алхимику. Еще маленьким мальчиком он остался сиротой – дедушка, воспитывающий его, умер. Затем он попал к людям, которые пасли огромные табуны удивительных коней – таких быстрых и умных, что маленькому мальчику казалось, что это волшебные кони. Кони и принесли мальчика к ним. Среди табунщиков была женщина, которая стала заботиться о мальчике. В его памяти остался лишь образ ее – длинные-длинные волосы цвета меди, на которых переливался свет костра в вечерних сумерках, ласковые руки, нежнейшая колыбельная на незнакомом языке и запах полыни со стороны степи, в которой паслись кони.
Алхимик, взявший мальчика в ученики, слыл сумасшедшим, сумасбродным стариком. Хотя, при этом был он мудр, и приходившим за советом давал необходимые наставления. Правда, порой говорил загадками, может поэтому его и считали немного помешанным. Он взялся учить мальчика.

Проходило время, старик очень сроднился с мальчиком, а так как детей у него не было, то решил он все свои знания передать своему единственному ученику. Лаборатория алхимика была в пещере. Была она не слишком большая, но по мере их опытов и экспериментов, по мере накопления книг, которые они писали сами и покупали у путников, пещера становилась все больше, все больше в ней появлялось помещений, переходов, и скоро она превратилась в настоящий лабиринт. Алхимик со своим учеником часто выходили наружу, чтобы встретить проходящие караваны со всякой всячиной. У торговцев всегда находилось что-нибудь для них – книга, свиток, интересные предметы, назначение которых никто не знал. Его уже знали караванщики: им было выгодно привозить что-нибудь для этого немного странного старика – ведь он всегда расплачивался чистым золотом. Конечно, было, что эти весьма алчные торговцы хотели его ограбить, полагая, что в пещере полно золота, но всякий раз, когда они пытались войти в пещеру их начинал обуревать такой ужас и такая боль, что они падали, корчились в муках перед входом и им едва хватало сил убраться оттуда. После этого разнесся слух, что место это заколдовано и никто больше не решался приближаться к входу в пещеру. Старик сам выходил. Откуда он узнавал, когда именно пройдет караван поблизости от пещеры, никто не знал. Люди считали, что он путался с дьяволом, который и давал старику золото, и старались поменьше знать о нем.

Постепенно пещера становилась все больше, все запутанней, все длинней становились в ней переходы. Старик и мальчик все реже выходили на свет божий. Они так много накупили книг, что не успевали их читать, а ставили до поры до времени на полки. Поэтому стали их меньше покупать. А торговцы стали забывать о них. И вот однажды старик и мальчик (который, надо сказать, превратился к тому времени во вполне зрелого молодого человека) просто не нашли выход из пещеры, таким запутанным лабиринтом она стала. Причем оба не были огорчены, так как старик стал уже совсем древним и немощным, а юноша был так поглощен открывающимся ему знанием, что ему ничего кроме этого не было нужно.

Шли годы. Старец умер, передав все свои знания своему преемнику. А его ученик, некогда с восхищением глядевший на разнообразные приборы, реторты и прочие необходимые алхимику атрибуты, теперь запросто управлялся с ними. Он давно превзошел своего учителя. Он читал те книги, которые они когда-то покупали у караванщиков, он выводил все новые формулы, открывал все новые сплавы, техники изготовления различных веществ. И ничего более не существовало для него, кроме Поиска, который начал его Учитель, а теперь продолжал он. Даже Время перестало для него существовать. Он привык к одиночеству, пещера стала для него огромным миром, тишину нарушали только его движения. Со временем он все чаще стал подолгу застывать в задумчивости, сидя в кресле и глядя в одну точку. Тогда тишина становилась абсолютной.

И вот однажды, в этой затерянной среди песков пещере, раздался звук, который уже давно не слышал алхимик, уже мужчина, ученик старика-алхимика. Он услышал звук шагов. «Звук шагов? Не может быть». С той поры, как он и его учитель потеряли выход из пещеры, за столько лет (или веков?) он много раз слышал шаги, голоса, что и на этот раз не обратил внимание на очередную иллюзию. Но это была не иллюзия. Чья-то рука мягко коснулась корешка книги, под ногой зашуршал песок, от неловкого движения упал с полки свиток. Кто-то проник в пещеру! Хозяин насторожился. Он приготовился защищать свои богатства, он сконцентрировался и был готов ко всему. Ко всему, но не к этому. Он увидел молодую женщину. Она свободно ориентировалась в кромешной темноте, в ней не было страха, она исследовала открывшееся ей пространство. Он не мог поверить.

- Я буду очень аккуратной.
Голос. Человеческий. Ему показалось, что он никогда раньше не слышал такого голоса. Или это шелест песка? А может далекая гроза?
«Это сон! Вне всяких сомнений».
- Все останется так, как было много лет. Или изменится так, как ты этого захочешь.
- Кто ты? – он был уверен, что это еще одна галлюцинация, единственное, может слишком похожая на реальность.
- Я пришла к тебе.
- Этого не может быть!
Пауза. Звуки шагов, шелест переворачиваемых страниц.

- Ты видишь в темноте?
- Многие животные видят в темноте.
- Ты не зверь.
- Да, не зверь. Но животное. В каждом из нас пучок хитроумных сплетений. Многие животные живут в нас.

- Но не все.
- Возможно.
- Сейчас мне начинает казаться, что я ждал тебя.
- А я искала тебя.
- Зачем?
- Я ищу книгу. Я слышала, что у тебя много книг.
- Да, это так.
Пауза. Тишина. Лишь звенит Время. Шуршит, перетекая.
- Что за книга?
- Книга Имени моего.

Собственно задавал он вопросы скорее от неожиданности происходящего. Он давно все знал. Его расчеты никогда его не подводили. Он знал, что придет некто, кто будет так же силен, так же мудр. И у него будет свой Путь. Но он не ожидал, что это будет женщина. Он не ожидал, что это будет такая женщина.
Прошло слишком много времени. Ему казалось, что тело его давно истлело. Но это был его дом. Его мир. У него был выбор, и он решил остаться здесь. Его расчеты его никогда не подводили. Он точно знал, что найдет то, что искал. Он не знал только – как. И чего он точно не знал, что к нему придет человек из плоти и крови. Что этим человеком окажется женщина. И что она сможет Быть здесь.
А она смогла. Она Была.

Он вновь зажег огонь в своей печи, в лаборатории вновь смешивались вещества, проходили реакции, писались новые расчеты. От его печи она зажигала факел и подолгу бродила по причудливому лабиринту бесконечных залов и коридоров, где стенами являлись высокие полки, полные книг. Около каких-то полок она надолго замирала, листая старинный фолиант. Мимо некоторых проходила, не замедляя шаг. Иногда, она забирала книгу с собой. Тогда она садилась в кресло напротив печи алхимика, и подолгу листала ее, всматривалась в причудливые узоры, вчитывалась в вязь другого языка. Чаще всего алхимик занимался своими колбами. Они существовали как бы параллельно. Она вдохнула огонь в его печь, он открыл ей свои хранилища. Он продолжил. И она искала.

- Ты не устала?
Тишина.
- Ты слишком давно здесь.
- Да, я заметила это.

Потрескивает огонь, блики на стене никогда не повторяют свой узор. Привычна тишина. Привычно присутствие другого. Они мало задавали друг другу вопросов. Так, лишь изредка. И никогда до этого не спрашивали друг друга о главном. Но то ли книги стали слишком тяжелые, а коридоры чересчур длинными. То ли вещества потеряли свои свойства, а печь свой жар. А может быть в расчеты закралась ошибка?
Время текло. Печь горела. Они все чаще просто подолгу смотрели на огонь.

- Почему именно книга? – спросил он.
Сквозь тишину треск огня. Голос ее неслышно вплетается в этот узор.

- Маленькой девочкой я жила у бабушки. У Бабушки. Я росла в добре и любви, в заботе и ласке. Гуляла в лесу, помогала Бабушке по хозяйству и все в деревне встречали нас улыбкой. По вечерам Бабушка вязала носки, и так завораживающе пела, что я все время засыпала. Как-то я подумала, а куда же деваются носки, которые она вяжет? И рассказала она мне удивительную историю. И показала волшебную книгу. Каждый связанный ею вечером носок превращался в страницу, на которой писалась моя жизнь…

Много часов, кто знает, сколько, ее глубокий, густой и теплый, как мех животного, голос воскрешал образы, которые окутывали бесплотно-живую фигуру алхимика. И видел он девочку, Бабушку-волшебницу, каменные города и бродячих артистов. Божественную музыку, сплетающуюся в необыкновенной красоты полотно. Каменные узоры, похожие на кружево. Людей с перьями в волосах и великого Мудреца в образе филина, забравшего ее в темноту.

И когда голос ее умолкал, тишина долго оставалась с ними.
- Такова моя дорога. Ты ведь тоже ищешь?
- Да, - помедлив, отвечал он.


По пляжу, длинному, долгому, совершенно дикому, шли двое. Шли неспешно, молчали. Давно начали они свой путь. Но еще более долгий путь ждал их впереди. Лишь две эти фигурки выделялись среди полоски пляжа и гигантских просторов моря. Оно было спокойно. Волны, тихо шипя, медленно подкатывались к ногам путников. Теплый, с солоноватым привкусом, ветер гладил их кожу.

Они были такие разные. И они были невероятно похожи. Высокий, крепкий еще старец в белых одеждах. Его плечи и спину укутывали совершенно седые волосы. Такая же длинная и белая борода ниспадала на грудь. Черты лица были строгими. Лицо его можно было бы назвать суровым, но взгляд, внимательный и добрый, смягчал это впечатление. Рядом со старцем шел ребенок. Совсем еще маленький мальчик. Мальчик иногда брал старика за огромную руку. Иногда мальчик спрашивал что-нибудь, и старик начинал говорить. Тихим, бархатным голосом.

Давно уже шли они так. Никто не знал, сколько. Лишь следы их босых ног порой подолгу оставались на плотном влажном песке. А порой эти следы сразу смывало водой. Наступили сумерки. Они отошли от воды и легли на теплый песок. Они всегда ночевали под открытым небом. Начинающаяся ночь показалась мальчику особенной. Может быть звезды были ярче, чем обычно. Может быть…

Когда небо стало абсолютно темным, мальчик понял: среди бесконечного множества звезд выделялась черная полоса, на которой не светились звезды сегодня. Абсолютно черная полоса, через все небо. Такую мальчик никогда раньше не видел. Только он хотел спросить у дедушки об этом, как вдруг увидел, или скорее всем телом почувствовал: из-за горизонта стала выплывать огромная планета. Гигантская, невероятных размеров. Она была совершенно темной. И очень близкой. Казалось, что ее можно коснуться рукой. Она была тяжелой, неспешной. И двигалась она по черной беззвездной полоске неба. Это было грандиозное зрелище. От изумления мальчик затаил дыхание. Он почувствовал себя таким крошечным, глядя на эту планету. Планета плыла, пересекая весь небосвод. Когда она приблизилась к зениту, то закрыла собой почти все небо. Замерла в своем полете.

Мальчик глядел на это волшебство, забыв обо всем на свете. Тем временем планета продолжила свое движение. И вдруг, приближаясь к горизонту, озарилась светом. Но не вся, а как Луна, только краешек ее засветился. Мальчик прекрасно знал, как выглядит Луна, он любил ее желтоватый серп. Но это не Луна. Этот серп закрывал половину неба. Она была такой огромной, эта планета, что мальчик отлично видел, как на ее поверхности свет переходит в тень, он даже видел некий рельеф. Он мог рассмотреть пространство сумерек, границу света и темноты.
Планета чуть удалялась, начала закатываться за горизонт. Мальчик, не отрываясь, смотрел, как она медленно скрылась из виду. И когда она уже исчезла, он продолжал смотреть в ту сторону. Ошарашенный. Изумленный. Потрясенный увиденным.

Он оглядел небо – черная полоса исчезла. Оно все было усеяно ярчайшими звездами, их бесконечным множеством… Через какое-то время начался рассвет. Мальчик стоял, смотрел на блекнущие звезды, на бледнеющее небо и постепенно приходил в себя от увиденного. Потом огляделся… и обнаружил, что он один стоит на этом пляже – старец исчез.

Мальчик позвал его. Сначала шепотом. Затем громче. Крикнул. Никакого ответа. Он был совершенно один. Абсолютно. Мальчик ужасно испугался. Старец всю жизнь был рядом, всегда шли они вместе. А теперь он исчез. Мальчик заплакал. Он бежал по пустынному пляжу, плакал и звал своего дедушку, но никто не откликался. И когда он, измученный, присел на песок, солнце к тому времени из красного превратилось в ослепительно рыжее. Лучи его стали теплыми и, убаюканный этим светом, обессиленный слезами и ночными впечатлениями, мальчик уснул.

Что-то теплое влажное мягкое коснулось щеки. Глаза медленно открываются, еще подернутые дымкой снов. Что-то большое рядом с лицом. Рука пытается отмахнуться – пальцы чувствуют короткую мягкую шерсть. Мальчик просыпается окончательно и видит рядом со своим лицом морду лошади. Поднимается. День клонится к вечеру. И море, и пляж, и он сам освещены рыжим светом уходящего солнца. Вокруг него табун коней. Не большой, но все они какого-то удивительного цвета. Их шерсть цвета меди как будто слегка светиться, как будто красновато-рыжие солнечные зайчики поселились в ней. Один конь мягко, но настойчиво подталкивал мальчика в плечо. Конь не умел говорить, но, посмотрев в его карие глаза, мальчик понял, что его зовут куда-то. Он забрался на спину самого огромного коня, будившего его, взялся руками за длинную мягкую гриву и весь табун поскакал за ними, летевшими, как ветер.
Море осталось за спиной и быстро исчезло из виду. Солнце закатывалось за горизонт, и конь нес мальчика навстречу ночи. Они скакали по степи, по траве, высушенной солнцем. Небо из голубого превратилось в синее. Воздух стал сухим, немного пряным, с запахом полыни. Табун коней, с шерстью цвета меди, уносил мальчика прочь.

Наступила ночь. Воздух становился все более прохладным, и мальчик начал замерзать. Еще он устал и проголодался. И тут он заметил, что табун замедлил свой бег и огромный конь принес мальчика к костру. Вокруг костра сидели люди, все в длинных плащах из грубой шерсти. Их головы были покрыты капюшонами. Лица были очень загорелыми и совершенно неподвижными. Огненные блики придавали их коже рыжевато-красный оттенок. Рядом лежал большой лохматый пес. Как показалось мальчику, его светлая шерсть тоже отливала рыжим. Когда конь с ребенком на спине приблизился, пес лишь повернул голову в их сторону, всмотрелся, принюхался и отвернулся, и продолжил смотреть на огонь, положив голову на лапы. Мальчик испугался неподвижности этих людей.

Тут одна из фигур поднялась навстречу коню, капюшон упал с головы, и мальчик увидел очень красивую женщину с длинными-длинными волосами. Женщина улыбнулась мальчику. Она подошла к ним, погладила коня и сказала ему что-то. Звук языка, на котором она говорила, был похож на звук падающих камешков. Затем она обняла мальчика, и на руках отнесла его к огню. Здесь он мог лучше рассмотреть сидящих людей. Это оказались немолодые мужчины. Их лица были очень красивы. Они не улыбались и, казалось, что их неподвижный взгляд созерцает не огненные блики, а видит нечто очень далекое или бродит потаенными тропинками где-то глубоко внутри.
Один из них обернулся к мальчику, затем наклонился и достал что-то из своей сумки, лежащей на земле. Он протянул мальчику хлеб и сыр. А женщина дала ему воды. После того, как он утолил голод, женщина укутала его своим просторным плащом, и, обняв, как малыша, начала качать. И запела. Долгую, неспешную песню на незнакомом языке. Пусть плащ был грубым и колючим, зато руки ее были нежные и заботливые, а голос – любящим.

Мальчику было тепло и уютно. Он согревался в любви и нежной колыбельной. Баюканье сделало его веки тяжелыми. Голос напомнил дедушку и сейчас он понял, что тот никогда уже не вернется к нему. Из глаз потекли слезы. Он вспомнил дедушкины слова: «У каждого свой путь. Ты уже начал идти своим. Ты пройдешь его один. Без меня. И если ты останешься верен Своему Пути, то ты познаешь Свет». Мальчик вспомнил планету той ночью, когда исчез дедушка и улыбка озарила его лицо.
Так он и уснул, укутанный грубым шерстяным плащом, на коленях незнакомой женщины с нежными руками и длинными волосами цвета меди. Под звук мягкого голоса, поющего колыбельную на красивом чужом языке. Вокруг была Ночь. Воздух был пропитан запахом полыни.



Его рассказы, как сновидения, становились для нее яркими мирами. Она как будто брела вместе с ним по пляжу, грелась у костра под звуки колыбельной и слушала рассказы старого мудреца. Когда-то, еще девочкой, она попала в ученики к таинственному шаману, который научил ее искусству путешествия по другим мирам.


- Осознание обрушилось на меня в один миг. Чем-то невероятным. Пространством. Мощностью Вселенной, взорвавшейся из точки. Я стояла в середине бескрайней равнины из облаков, а под ногами ковер бесконечных узоров, причудливая игра света и тени. Над головой бездонное, голубое небо. Везде вокруг меня, до самого горизонта. Я поняла, что только что остановилась. Впервые за всю мою жизнь. Я впервые перестала идти по ним. Я впервые увидела этот облачный край. Впервые поняла, где нахожусь.

Я обратила внимание, что пропали два зеленых пятна, которые всегда были, как будто наложены на изображение. Одно над другим, верхнее чуть больше, с неровными краями. Как будто долго смотрела на солнце, а потом закрыла глаза. И появились блики, которые двигаются вместе со взглядом. А тут я впервые видела без них. Весь этот огромный мир. Я и Он. Один на один. Лицом к лику..

Солнце садилось где-то сзади, за левым плечом. Вся равнина передо мной была пропитана сиренево-розовым цветом, который становился темнее, приближаясь к горизонту, и оканчивался темно-синей полосой приближающейся ночи.
Я заметила, что еще ни единый шорох, звук, ни одна нота не нарушили прохладно-сладкой Тишины. Ни одно движение.
Такое ощущение, что я впервые дышала. Что я впервые могла задрать голову и принять лицом и всем телом мощь и власть Неба.
Мы были на равных.

Я не чувствовала «твердь» под ногами в привычном понимании этого слова, но при этом спокойно шла по «земле» облаков. Так же спокойно и гармонично я могла лететь над ними. Мне не приходилось прикладывать никаких усилий. Достаточно подумать и уже летишь. Быстро и невысоко. Похоже на скольжение.
Я продолжала изучать этот мир.
Ощущения времени не было. Времени вообще не было в этом месте. Но даже если бы оно было, то, как бы долго не лететь - облака не кончаются, а горизонт все так же далек.
Скольжение по пустыне облаков вне времени.

Пейзаж вокруг изменился.
Справа от меня облака уходили круто вверх, стали похожи на гигантский горный перевал. Белоснежные, они были ярко залиты солнцем. Я не видела, где оно находится, но видела как под его лучами сияют горные пики.
Слева облака уходили вниз, образовав поражающую размерами низину, заполненную густыми сумерками. И чем дальше всматриваться в поисках линии соединения двух плоскостей, тем большая нужна сила выдержать страх, сгущающийся к горизонту.
Краем глаза я заметила слева какое-то движение. Обернулась на него. Плащ. Лица не видно. Страж.

Подхожу ближе.
Какое невероятное лицо-маска! Черный. Красное. Желтое. Синий.
И белый.
Мы встречаемся взглядом.
Страх невыносим, если к нему прикоснуться. Он доводит до безумия, до полного исчезновения в бездне. В битве ему можно противопоставить только собственную силу, знание и мастерство.
Его взгляд очень внимательный, но не оценивающий, а как будто со стороны. Из таких глубин, широт и высей, из таких измерений, что они без искажений отражают все. Как абсолютно неподвижная водная гладь.
Как Совершенная Тишина.

Мои чувства усиливаются в беcсчётное количество раз. Они могучи и подвижны, похожи на колыхание толстых водорослей под водой. В ритме глубины, глубоководных течений. Я с наслаждением плыву в них. Это сверхчувства. Их поток вобрал меня и течет сквозь меня, как будто не замечая, пронизывая все окружающее пространство.
И все же это мои чувства.

Автоматическое движение к вершинам. Я шла как лунатик, ничего не видя и не понимая. Теперь я стояла и чувствовала непреодолимое желание идти совсем в другую сторону. Идти в другом направлении. Я смотрела то на вершины облачных гор, то за тысячи дней пути по низине, по неуютным мутным сумеркам. Я была обязана идти наверх и подниматься на вершину, но более всего мне хотелось познать эти сумерки, хотелось пропитаться ими.
Я смотрела на спуск, пологий и, казалось, совершенно безопасный, постепенно исчезающий в этих сумерках. Я точно знала, что мой путь лежит именно туда – страж пропускал меня.

Намерение - создает, воля - удерживает.
Всё пронизано потоком сверхчувств.
Вера двигает нас вперед.
Воин принимает решение. Твердость и равновесие.
Абсолютный Покой.
Невыразимая Красота.
Я делаю шаг и начинаю путешествие, предельно внимательно, как ходят кошки по незнакомым местам.

- Это был первый шаг, первый урок, который мне преподал старый шаман: я научилась чётче видеть, точнее слышать и чувствовать без запинки. После этого я научилась путешествовать в сновидениях, мне стали доступны самые разные миры. Я встретилась не только со стражем, но и с Хранительницей, с Сопровождающим и множеством удивительных и загадочных существ. Я встретилась с тобой.

Истории их жизни, рассказанные перед огнем, сменялись долгими днями поисков. Она продолжала изучать лабиринты книг. Порой бывало, что она не показывалась днями, исчезая в недрах пещеры. Только ей ведомые знаки вели ее через бесконечные ряды полок. И однажды она исчезла. Погруженный в свои исследования, алхимик не сразу это заметил. Он наконец-то приблизился к разгадке тайны, оставшейся в наследство от старого учителя. Он создал то вещество, поиском которого так долго занимались величайшие ученые. Он получил его и хотел поделиться радостью открытия. Его работа была почти закончена, осталось только придумать знак, обозначающее эту удивительную субстанцию, нестерпимо сияющую в колбе на огромном столе алхимика. Он хотел показать это чудо своей гостье, но ее нигде не было.

Не слишком волнуясь, он решил ее подождать. Сколько длилось его ожидание – не понятно, ведь в пещере не было дня и ночи, зимы и лета, - только он понял, что надо самому отправиться по этому бесконечному лабиринту, до самого свода заставленного книгами. Он взял свою колбу, источающую нестерпимый свет и пошел вдоль полок. Освещая себе дорогу, он видел, что на каких-то из них лежал вековой слой пыли, значит она не прикасалась к этим томам. А какие-то были безупречно чисты, значит она много времени проводила за изучением этих книг. Так бродил он, читая ее следы, пока в какой-то момент не понял, что зашел так далеко в недра пещеры, что самостоятельно выбраться уже не сможет. Но страха не было, он продолжил поиски и нашел.

Что-то мерцало на полу. Подойдя ближе, он увидел книгу, лежащую на полу, причудливый знак украшал обложку. Это именно он мерцал, отражая свет, исходящий из колбы. Знак, как нельзя лучше отражающий суть вещества, созданного алхимиком, он нашел его. Он взял в руки книгу, огромный фолиант в тяжелом переплете, открыл ее и увидел маленькие вязаные носочки. Та самая книга! Именно ее она искала. Он начал листать ее и носочки превратились в страницы, исписанные почерком, похожим на петельки. Завороженный, он читал и читал: какие-то страницы разговаривали с ним на причудливых языках; множество карт открывали доселе неизведанные ландшафты и таинственные миры; он видел синие перья, научившие ее замирать в воздухе; ветер, переносивший ее на огромные расстояния, касался его лица; песок, который привел ее в пещеру к алхимику, скрипел под пальцами, - чего здесь только не было.

 Никогда раньше он не видел этой книги и не помнил, чтобы он и его старый учитель покупали такую. Последняя страница была совершенно темной, но что-то в глубине ее едва уловимо шевелилось. Он поднес поближе колбу, в глубине страницы что-то заискрилось, но вокруг все по-прежнему было совершенно темным. Тогда он вылил вновь созданное вещество на лист. Ночь немного отступила, так как теперь сияющая тропинка, начинающаяся у его ног, вела в самую глубину страницы. Без колебаний он сделал шаг и увидел ту, которую искал.

Он подошел к ней. «Ты спокойна и невозмутима, как сокровенные глубины океана».
Медленно провел руками по ее волосам. «Ты чувственна, как растения к свету!»
Ее глаза закрылись. «Твои движения изящны и безупречны – ты кошка и ящерица».
Он наклонился к ее губам. «Твои силы могучи и всепроникающи. Я жажду тебя. Я так долго хотел пить именно из этого источника. Пустыня изнурила меня. Твое появление – Жизнь.
Мы можем стелиться долгим самумом вдоль песков.
Проникать влагой дождей к корням.
Быть неспешным ритмом долгих сказаний.
Мы можем вливаться в сердца людей Любовью».
Их тела так соскучились друг по другу.
Они медленно познавали новую вселенную. Новую, но в то же время такую знакомую. Такую давно забытую. Они возвращались домой. Они восполняли недостающие изгибы друг друга.


ПОСЛЕСЛОВИЕ.

"Ибо каждый из нас волна звездного прибоя, Вечность".

Вселенная бесконечна. Сколько же символов наполняют ее! Сколько знаков. Неведомые языки. Непознаваемая архитектура. Ландшавты-сновидения. Знания таких законов мироздания, такая глубинная философия, и, в то же время, в каждом из нас есть возможность быть чем, кем и когда угодно. Это потрясает до паузы, до тишины.
Положительно и отрицательно заряженные частицы путешествуют с внешних орбит одного атома к другому и так по всей вселенной! Какие-то частицы с внешних орбит моих атомов «воруются» другими атомами, с более сильным зарядом. Из одной формы в другую, один вид энергии переходит в другой, всё перетекает друг в друга. Бесконечно. Пока существует время.
Мы сотканы из песков Марса, облаков Венеры, солнечных протуберанцев, и еще неисчислимого количества галактик, измерений и материй. Мы собраны из всего и являемся, по сути, ничем – расстояние между мельчайшими из частичек во множество раз больше их самих. Пустота.
Неужели кто-то по-прежнему сомневается, что в основе существования – намерение? Познаешь его, и понимаешь, что уже не важно Имя, имена, слова, которые по сути лишь знаки, лингвистические символы, настройки мышления. Учишься управлять. Потом творишь.
Просыпаешься со словами «вера в Бога – это работа над собой» и еще со множеством слов, с образами, ощущениями, зная: всё соткано из всего и соединено пустотой. И существует лишь потому, что существует Время. Возможно всё.