Поколение lost продолжение

СКАЙ.
Все наркоманы перестают принимать наркотики – некоторым это удается при жизни.
Если долго смотреть на себя в зеркало, то твое лицо теряет уникальность, так же как и любое слово, произносимое до бесконечности, перестает хоть что-то значить.
Я смотрел и смотрел на свое отражение, и мне казалось, что какое-то неведомое существо, затаившееся в глазницах, скоро отбросит свою маску и я наконец увижу, что под ней. Чушь. Это мое лицо и мои глаза.
Когда ты работаешь в центре реабилитации и поддержки для наркоманов и ВИЧ инфицированных – теряешь всякий страх. Смерть вокруг тебя, и это настолько само собой, что даже не можешь радоваться жизни. Она – приевшееся блюдо, надоевшая до зубовного скрежета поп-звезда, за которой бегают толпы поклонников. Ты их не понимаешь. Тебе абсолютно наплевать на очередного нарка, изливающего тебе душу. Тебе абсолютно наплевать будет жить или умрет эта похожая на скелет девушка. Тебе абсолютно наплевать на все.
Ты здоров и считаешь, что так будет вечно.
Ты столько раз видел смерть, что не веришь во время.
Оно в тебя верит.
Каково это, по ту сторону баррикад?
Каков мир, когда ты знаешь, что он завтра исчезнет, пусть только для тебя.
Дорога до центра реабилитации отнимает 15 минут.
Я искренне ненавижу эти несколько метров. Я ненавижу свою работу. Она сделала меня таким безразличным. Все эти наркоманы, спидозные, проститутки, неудачники – это их вина. Они сломали мою жизнь, поймали в свои сети. Как же, их должно быть жалко!
Да мне плевать! Пусть все они передохнут и освободят меня.
-Доброе утро, - вглядываюсь в карточку приколотую к груди. – Доброе утро, Нин.
Нам предписано ласково и дружелюбно улыбаться каждому, кто оказывается перед нами.
Черноволосая девченка вжалась в спинку пластикового, жесткого стула и исподлобья уставилась на меня. Она не произнесла ни звука. Только слегка двинулись губы. Ладно. Молчание. Это не в первой. Я начал что-то говорить, пытаться убедить её в том, что мне можно доверять, что стоит поделиться со мной самым сокровенным. Я говорил , но она продолжала смотреть на меня с таким нескрываемым презрением, что под конец я стушевался и замолчал.
Тишина. Тикают часы.
Нин неожиданно поднялась, грациозно, слегка покачиваясь на тоненьких ножках, подошла к моему столу. Бледная, такая прозрачная и хрупкая, но вместе с тем будто вырезанная из камня. Героиншица. Так выглядят только те, кто сидит на игле. Она приблизила свое лицо к моему, её неимоверные черные глаза впились в мои. И ,наконец, она прошептала, неожиданно звонко и отчетливо.
-Слизняк! Ты боишься! Ты боишься меня! Нас всех!
Она покачала головой и резко отпрянула прочь, дико захохотав.
- Боишься! Трус! Боишься! – орала она. Она начала крушить мебель. Стеллаж, стулья. Осколки сыпались на пол, она хватала их, крепко сжимала в кулаках, кровь текла, а она продолжала смеяться и бросать мне в глаза правду, такую же острую как эти стекляшки.
- Сука сумасшедшая! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! Охрана! – взревел я, побелев как полотно. Мне хотелось задушить эту девченку, хотелось чтобы она замолчала навсегда.

4
Ночью я не мог уснуть. Бессонница. Зеркало. Чего я боюсь? Та тварь, что притаилась в глазницах, не уснет. Нин. Её зовут Нин, и она ничего не боится. Я же боюсь себя. Я безразличен. Камень. Лед. Я пуст. Наполните меня! Спасите меня! Убейте меня!
Ночь не дает ответов. Ночь – это вам не группы поддержки в реабилитационном центре для наркоманов и ВИЧ инфицированных. Это бой. И не важно выиграл ты или проиграл. Умри, только тогда возродишься.