Грустная история

1
Я люблю приезжать к Николаю. Он несколько лет назад, после смерти деда, стал часто проводить время в дедовом небольшом доме на берегу Оки, недалеко от С. Потом здесь стал жить практически постоянно после смерти жены и травмы, сделавшей его инвалидом. В городской квартире остался сын, студент Энергетического института. Жена Коли – Полина, умерла два года назад, он ее очень любил. Она была действительно замечательной женщиной: красивой, доброй и очень мудрой. Я в нее был тайно влюблен. Болела она не долго и умерла внезапно, остановка сердца…
 
Деревня, где жил Коля, располагалась на естественных террасах на высоком берегу Оки и из окон открывался замечательный вид на пойму и ивовые заросли, окаймляющие берега реки. Местами через ивовые кущи проглядывала водная гладь реки. За Окой до самого горизонта поднимался лес, куда мы часто ездили за грибами и ягодами, благо, что недалеко от деревни Николая был мост через Оку.
 
К вечеру над поймой стлался серый туман, резкость деталей пейзажа размывалась, все приобретало мягкий рисунок. Наступали задумчивые сумерки, самое замечательное время дня, особенно в тихие сентябрьские вечера.
 
Я сидел у окна, курил, смотрел на туман над поймой, и наступающие сумерки навевали разные мысли и воспоминания, медленно и несвязанно перетекающие передо мной. В такие минуты пропадает ощущение времени и пространства… Стояла удивительная тишина, нарушаемая изредка какими-то невнятными, размытыми, непонятными звуками: за домами что-то шуршало и скреблось, где-то хлопнула дверь, вдалеке лениво лаяли собаки… В воздухе пахло жженой травой, дым прижимаясь к земле, замысловатыми слоями полз из разных дворов.
 
В комнату, прихрамывая, вошел Николай с охапкой березовых поленьев для камина:
- Что-то Петя задерживается, - сказал он, сбрасывая поленья около камина,
- Обещал приехать в шесть вечера, уже семь, а его нет.
 - Наверное, затянулось заседание суда, - ответил я, - Нам то спешить некуда…
- Это верно, подождем, - Коля стал разжигать камин.

Николай был крепкого телосложения, с легкой сединой на висках, ходил с палкой после сложного перелома ноги и многих операций, которые ему пришлось пережить. Коля был ведущим инженером в одном НИИ, после аварии его перевели на вторую группу инвалидности. Он мог бы еще работать, но в это время умерла Полина, и он ушел с работы и поселился у Оки. Мы в шутку называли его дом и участок «именьем», около дома в основном росли яблони, две груши, был небольшой огород, а по периметру и в дальнем углу была малина. Перед домом вдоль штакетника росла прекрасная сирень вперемежку с грядой желтых шаров - цветов, почти все лето, и часть осени, радующие глаз. С самого детства я любил эти цветы, их везде выращивали, практически около каждого дома. Коля со своим хозяйством справлялся один. Летом к нему в гости приезжала сестра его жены с двумя сыновьями, но Коля допускал их только к мелким работам. Везде у него был порядок и все яблони, на удивленье, великолепно плодоносили в яблоневые года, а малина была всегда превосходной. Мы с Петром любили приезжать сюда и здесь, за один-два дня, почему-то удавалось не только отдохнуть, но и зарядиться бодростью и оптимизмом на несколько недель.

2
Снаружи послышался шум подъезжающей машины, наверное, приехал Петр. Я встал, потянулся и вышел через веранду на крыльцо. Николай уже открывал ворота и, как всегда, ворчал:
- Скоро здесь все закатаете своими машинами, асфальт будет.
 Он это произносил всякий раз, когда мы ставили свои машины в ближайшем к воротам углу двора. Мерседес Петра въехал в ворота, проехал на свое место и остановился около моей «Оки». Петр всегда любил большие машины, в отличие от меня и очень гордился своим «мерсом». Петя, Петр Николаевич, был известным юристом, хотя в школе, где мы втроем учились в одном классе, никто не думал, что из этого веселого, хулиганистого мальчишки вырастет серьезный адвокат. Он был высокого роста, с красивым мужественным лицом, украшенным аккуратно подстриженными усами. Одежда выдавала не только высокий вкус, но и как-то элегантно сидела на нем. Галстук, сорочка и ботинки подчеркивали общее впечатление и солидность их владельца.
 
Петр Николаевич не спеша вышел из машины, внимательно и с гордостью осмотрел свой лимузин, который был в хорошем состоянии, так как бывший владелец пользовался им много лет только летом и ездил на нем аккуратно. Наконец, Петр повернулся к нам и, после обычных приветствий, мы вошли в дом.
 
Быстро стемнело, с реки потянуло холодком, туман заполнил почти все пространство, и очертания прибрежных зарослей стали сливаться в одну, темную массу, еле проступающую через стелющийся серый туман. Река исчезла. В доме было тепло и уютно от горящих и потрескивающих дров в камине.
- Ну, что заждались, небось. Коля уже, наверное, выступал про меня, - заба-
сил Петр, - Сегодня выдался очень тяжелый день, и хотя само дело не сложное, но настроение у всех было сильно испорчено и какое-то напряжение держалось весь день…
- Идите мыть руки и за стол, - скомандовал Коля, - потом все разговоры. Он
дал нам мыльницу и полотенце и мы вышли на веранду, где в углу был умывальник.
 
Когда мы, вытирая руки и обмениваясь общими вопросами о наших близких, вошли в дом, около камина был накрыт небольшой столик с закусками и штофом «Юбилейной». Шторы были почти закрыты, за окнами разливалась густая темнота, отблески огня от камина мерцали на шторе и стенах, придавая всему в комнате загадочный вид. Свет от торшера мягко освещал окружающую обстановку. Мы сели вокруг столика и после легкой закуски потребовали у Петра подробного отчета о его несложном, но тяжелом деле.
 - Понимаете, дело казалось бы совсем простое. Молодая женщина, двадцати пяти лет, нанесла топором смертельные раны своему мужу, тот скончался на месте. Все происходило в квартире, где они жили. Случайно, соседка проходила мимо их квартиры, услышала звук падающего тяжелого предмета и плач ребенка. Так как муж молодой женщины часто пил и буянил, соседка решила позвонить в дверь и узнать в чем дело. Открыла хозяйка и молча, медленно пошла на кухню. Соседка спросила все ли в порядке и автоматически пошла за ней. В коридорчике она увидела окровавленный топор, а в комнате тело мужа в луже крови. В дальней комнатке плакал, даже не плакал, а как-то завывал детский голос. Соседка так испугалась, что окаменевшая, молча вышла из квартиры, зашла к себе и позвонила в милицию, оттуда приехали буквально через несколько минут. Вошли в квартиру, молодую хозяйку нашли в ванной, она неумело пыталась вскрыть вены, все было в крови. Ребенок уже не плакал, его нашли в комнате за шкафом в шоковом состоянии, он все видел. Сразу же вызвали скорую, она тоже появилась быстро, сделали все необходимое с Леной, так звать молодую женщину, и отвезли в больницу. Ее удалось спасти и, через несколько дней, выписали и взяли под стражу. На первом же допросе она призналась, что убила мужа, была спокойной и заторможенной, на все вопросы отвечала одно: - Я убила мужа…

Все улики были против нее, все было предельно ясно в этой жуткой трагедии. Расследование быстро закончили и передали дело в суд. Вот, пожалуй, и все. Но вот эта простота и поведение Лены на следствии и суде, ее безразличие ко всему, непонимание участниками процесса до конца мотива преступления и жалость к этой молодой женщине и ее ребенку, все это оставляло неприятный осадок и затрудняло введение суда и определение меры наказания.
 - Постой, - спросил Николай, - Ну а все-таки относительно мотива преступления… не знаю, может она больная… Кто она по специальности, где работает? Кто она такая?.. – бессвязно и взволнованно говорил Коля, то ли спрашивая Петра, то ли просто задавал себе вопросы. Рассказ Петра был неожиданным и произвел на нас тяжелое впечатление.
 - Лена – молодая женщина, приятная на вид, с хорошими характеристиками с работы, замужем несколько лет, у нее мальчик четырех лет. Две ее подруги, они с ней работают, допрошенные как свидетельницы, очень страстно защищали Лену. Говорили, что Лена очень хороший человек, добрый, отзывчивый, что она очень хотела и любит своего мальчика, что она не могла просто так совершить то, что сделала… Одна подруга в конце показаний потеряла сознание, пришлось вызвать дежурного врача и ее вынесли из зала.
- А что за муж был у Лены, - спросил Николай, я увидел, что он весь как-то
напрягся и очень расстроен, я давно не видел его в таком состоянии.
 - Муж Лены был вообще то негодяем, он пил, молодой парень, часто менял работу, много времени перебивался случайными заработками, большую часть заработанного пропивал с такими же, как он, дружками. В общем, довольно гнусная личность. Но самое главное, он часто бил Лену, практически за счет которой жил, издевался над ней, оскорблял. Несколько раз вызывали милицию, он обещал исправиться, но все продолжалось снова. И вот финал… Мальчика забрали в больницу, он ничего не говорит, практически не реагирует на окружающих. Вызвали тетку Лены, она живет в небольшом городке в Сибири, но она пока в пути. Надо определиться с мальчиком.
- Ну, а судебно-медицинская экспертиза была? – спросили мы в один го-
лос, - Может быть она была в состоянии аффекта и не понимала, что делает. Может она схватилась за топор, он случайно оказался под рукой, защищаясь от мужа?
- Следствие показало, что топор хранился в стенном шкафу, в коридоре, а
убийство произошло в комнате. Единственно, что Лена рассказала, что муж больно ударил ее, он был сильно пьян и после этого повалился в кресло и заснул. А дальше уже была ситуация с топором...
- Ну а судебно-медицинская экспертиза? – еще раз спросили мы.
- Да, конечно, все было сделано. Правда, результат экспертизы неоднозначен. То есть официально Лена признана вменяемой, но к экспертизе было приложено частное определение одного из экспертов. В нем говорится, что она могла находиться в особом психологическом состоянии и ее действия в момент преступления могли быть не контролируемые и связаны с определенными психологическими стрессами, пережитыми ей в детстве, которые отложились в ее сознании и вот сейчас выплеснулись в ее действиях. В этом случае, можно предполагать невменяемость подсудимой, отмечено в конце этого документа. Но, повторяю, официально, по всем результатам экспертизы, Лена признана вменяемой и отвечающей за свои действия.
- А что известно об ее детстве, детских или юношеских стрессах, не болела
ли она в детстве психическими болезнями, на чем-то ведь основано частное мнение, о котором ты говоришь? – спросил Коля, а мне почему-то вспомнился один случай в электричке лет двадцать назад, когда я ехал из С. в Москву.
- Детство у Лены было сложное, даже тяжелое. Она, практически с раннего
Детства, была сиротой. Отец сильно пил, бил мать и ее. Все кончилось трагически, отец умер, вернее, был зарезан одним из дружков во время пьяной разборки. Ситуация до конца была не расследована, в этом деле много прорех. Мать Лены тоже погибла в этой драке, то ли защищая мужа, то ли от рук одного из дружков, их было двое в момент драки. Я специально изучал это дело, оно было формально слабо документировано и проведено так, что оставалось много вопросов. Но по материалам дела все было просто: была драка, два трупа, мать скончалась в больнице от потери крови, отец умер на месте. Два пьяных парня, они не отрицали, что совершили убийства, показания свидетелей. Дружков осудили на разные сроки. Вот и все… Петр что-то дальше начал говорить, а мои воспоминания умчали меня в далекое прошлое к деталям ужасной истории, которую мне пришлось услышать в электричке, в одну из поездок в Москву. Даже сейчас, через много лет, я четко помню ту грустную историю…

3
Был обычный октябрьский день, накрапывал дождь, все было серое, сырое и промозглое. Дул пронизывающий ветер, рывками двигающий мокрыми ветками. Когда сел в электричку, народу было мало, я примостился у окна, оно было запотевшее изнутри, а снаружи в капельках дождя. Было относительно тепло, за окном проплывали очертания домов, каких-то построек, леса…

Я закрыл глаза и под мерный стук колес незаметно задремал. Это специальная дрема, которая бывает только в электричках. Ты в каком-то забытьи, но слышишь разговор окружающих, ощущаешь движение вагона, но все это в полсилы, и в то же время ты можешь о чем-то думать, хотя мысли также слегка размытые. Периодически все это куда то исчезает, ты вдруг проваливаешься в сон, но через несколько мгновений опять переходишь в глубокую дремоту... В таком состоянии ощущение реального времени совершенно непредсказуемо. Иногда кажется, что дремлешь очень долго, открываешь глаза, смотришь в окно, пытаешься определить, где находишься и видишь, что прошло совсем немного времени. А иногда все наоборот…

Электричка остановилась, почему-то долго стояла, как мне показалось, а потом двинулась дальше, колеса стучали на стыках, я хотел снова погрузиться в дрему, но сон не шел, я отрыл глаза. Посмотрев в запотевшее окно, я не смог определить, где мы, но это было неважно, мозг еще не очнулся и продолжал дремать. Однако я увидел, что вагон значительно наполнился и напротив меня появилась бабушка, она сидела у окна с маленькой девочкой. Бабушка была самая обыкновенная, одета просто, но больше всего меня сразу удивила какая-то затаенная печаль в ее глазах. Я начал внимательно ее разглядывать, пытаясь определить ее возраст и мысленно представить ее жизнь. На вид ей было лет шестьдесят пять, но весь ее облик выдавал принадлежность к жителям небольших городков. Подтверждением моей мысли были ее руки: видно было, что они не привыкли к тяжелому, крестьянскому труду. Она, почти не моргая, смотрела в окно, но я почему-то возвращался к ее глазам. Редко у простых, пожилых русских женщин можно увидеть счастливые глаза, в большинстве случаев в них много грусти, часто тоски и еще какого-то печального ожидания. Вот и в глазах бабушки, сидящей напротив, в глазах застряла какая-то тоска. Иногда она слегка приподнимала брови: какие-то внутренние воспоминания или мысли одолевали ее.
 
Рядом с ней сидела худенькая, бледненькая девочка, лет пяти, одета очень просто. У нее были правильные черты лица, но в ее облике было что-то взрослое. Сидела она тихо, не двигаясь, лицо было спокойное, смотрела куда-то вниз, на пол вагона. На коленях держала простую матерчатую куклу, завернутую в пеструю тряпочку. Какая-то загадка таилась в ее печальном личике.

Электричка остановилась и очередная порция людей влилась в вагон. Рядом с девочкой присела бабка с подвижным лицом, очень плохо, но аккуратно одетая. У нее было удивительное лицо: беззубый рот, морщинистая кожа и цвет как у моченого яблока. Но самое удивительное, что ее глаза излучали блеск, хотя были неопределенного цвета. В глазах светилась детское любопытство и живой интерес к окружающим. Вообще она была подвижная, даже вертлявая. Только присев на лавку она огляделась, шевеля губами и слегка щурясь. Осмотрев вагон, она мельком посмотрела на меня и двух дремлющих рядом со мной пассажиров и, наконец, увидела рядом с собой девочку. Выражение лица у бабки явно выдавало ее желание с кем-нибудь поговорить.
- Ой, какая у тебя красивая куколка, - радостно и удивительно четко для
беззубого рта, воскликнула бабка, и все ее лицо приняло радостное выражение, глаза заблестели. Чувствовалось, что бабка искренне, что радом оказалась юная собеседница.
 - Как зовут-то твою куклу?
Девочка не шевельнулась, ничего не изменилось в ее лице, она промолчала. У меня даже мелькнула мысль, не глухая ли она. У бабки на лице выразилось удивление, но она не сдавалась:
- Хорошая куколка, наверно, и имя у нее должно быть тоже хорошее, а? – ласково продолжала она, заглядывая девочке в лицо.
Девочка промолчала. Чувствовалось, что разговор не получится и бабка ничего не добьется, но вдруг девочка тихо, глухим голосом сказала:
- Света, ее зовут Света, - девочка сказала это серьезно, не меняя позы, без
всякого выражения на лице.
- Света! Вот ведь действительно хорошее, светлое имя, - и ты ее, наверное, очень любишь. А какие у тебя есть еще игрушки?
- У меня есть игрушки, но больше всего я люблю Свету.
- Ты с бабушкой, наверное, к маме едешь? – полюбопытствовала бабка.

В этот момент я увидел, что бабушка девочки повернулась к бабке и жестом пыталась наверное показать, что не стоит дальше расспрашивать, при этом лицо бабушки выражало невыразимую тоску, отчаяние и боль. Но бабка, да и я тоже, не поняли сигналов бабушки.
- К маме едешь, с бабушкой, а далеко мама живет? – повторила вопрос
бабка.
- У меня нет мамы, - вдруг серьезно и спокойно ответила девочка.
- Как нет!?
- Она умерла, ее папа убил. Она была хорошая, а папа плохой, он часто бил маму…
 Я вздрогнул от неожиданности, дремавшие около меня две женщины, тоже приоткрыли глаза и посмотрели на девочку. Бабушка девочки отвернулась к окну, и я увидел слезы в ее глазах, слезы не текли, а замерли в глазах и на щеках. Бабка растерялась, у нее вдруг пожелтело лицо, в глазах погас блеск, но она не могла остановиться, она не поверила в такой простой и страшный ответ и продолжала по инерции:
- Как же так милая, не может быть, что же это, господи, а где папа?- промямлила бабка.
- Папа умер, в тюрьме, он был плохой, - опять повторила девочка слегка
потеребила свою куклу, но внешне оставалась спокойной и все это сказала ровным тихим голосом.
- Ох, господи !! Не может быть, как же так! - не знала, что сказать бабка.
- Я сама видела, - неожиданно так же спокойно и по взрослому сказала девочка. Бабушка молча обняла ее и прижала ее к себе.
 Бабка не знала что делать, что сказать, лицо ее сжалось, да и сама она стала еще меньше, в глазах угас детский блеск, она была в смятении, никак не ожидала такого разговора. Она замолчала, видно ей хотелось сказать девочке что-то доброе, сочувственное, но что скажешь. Все вокруг окаменели, даже показалось, что электричка остановилась. Наступила тишина, все было подавлены. Казалось, что такие или аналогичные ситуации, к сожалению, у нас не такие уж редкие, но как все это рассказала маленькая девочка – просто, тихо, спокойно, было поразительно и очень грустно.
 
Я прикрыл глаза и задумался, что ждет этого маленького человечка, какое будущее ей уготовлено и как отразится в ее жизни ужасная трагедия, развернувшееся на ее глазах. Увиденное ее, наверняка, отложится в ее сознании, и оно не может не отразиться на ее будущей жизни. Может быть, это горе и психическая травма с возрастом угаснут под влиянием разных жизненных ситуаций. Может быть, с возрастом виденное будет приносить ей страданье и из нее вырастет нервический пессимист. А может быть, пережитое приведет ее к ожесточению, злобе и, в конечном счете, к преступлению. Возможны многие варианты, но одно совершенно очевидно, думал я, что виденное и пережитое ею в детстве не пройдет бесследно, особенно, когда не станет бабушки. Затем ряд общих мыслей нахлынул на меня. Сколько искалеченных судеб взрослых людей начинаются в раннем детстве, из-за безрассудного, преступного отношения родителей к своим детям. Что будет с этой маленькой, но уже взрослой девочкой, дай бог ей счастья и …
 
Электричка резко сбавила скорость, я открыл глаза, мы подъезжали к Москве, бабки, бабушки и девочки уже не было…

4
- Ты в порядке? – тронул меня за плечо Николай. Я как-то не сразу
очнулся от воспоминаний. Коля и Петр продолжали, по-видимому, обсуждать дело Лены.
- Ведь что ужасно в этой ситуации, - продолжал Николай, все
случилось на глазах маленького мальчика, их сына, что будет с ним, когда он вырастет, но наверняка это не пройдет бесследно, и не дай бог, чтобы это не вышло в плохую сторону. Я вздрогнул, услышав эти слова Коли, которые я только что вспоминал...
- В моей практике было очень много таких случаев, но, к сожалению, вся
ответственность за содеянное и вина ложилась на плечи преступников, которые сами были жертвами насилия и психических травм, перенесенных в детстве от родителей, близких и окружающих, - сказал, задумавшись, Петр.
 Я не стал рассказывать друзьям о той трагедии, которую так просто, спокойно и по взрослому поведала нам маленький ребенок в электричке. Но подумал, что может быть маленькая девочка, с которой я встретился в электричке и есть Лена….
5
Разговор дальше как то не клеился, все были под впечатлением услышанного, а я еще раз прокручивал в голове случай в электричке. Коля подбросил в камин дрова, в комнате стало светлее и теплее. Я встал, и вышел на веранду. Было уже совсем темно, ночь накрыла все вокруг, на небе тускло светились несколько звездочек, значит натягиваются облака, наверное, будет дождь. Было очень тихо, даже собаки не лаяли, чувствовалась влажная прохлада…

Вернувшись в дом, я накинул куртку, взял плед и вышел опять на веранду. Здесь стоял небольшой диванчик и несколько кресел около низенького столика. Я сел в кресло, накрыл ноги пледом и закурил. Мысли опять вернулись к маленькой девочке и Лене…
 
Фонарь, который висел на столбе около дороги, освещал влажные кусты и тусклыми полосами подал на пол веранды. Я не заметил, как вышли Коля с Петром, сели на диванчик и тоже молча закурили. Редкие капли тихо зашуршали по крыше веранды, пошел дождь…