Формула удачи. Глава 5

Глава V
Обыкновенный учебный день
29 октября, пятница)

 Даже утро выдалось обыкновенное. В интересный сон нагло вторгся будильник. Деда дома уже не было. Он, как всегда, ушёл на работу раньше всех. Витька за завтраком продолжил игру в молчанку. (И это, потому что я назвала дурой его ненаглядную Анжелочку! Для его ненаглядной Анжелочки это комплимент!) Но нельзя сказать, чтоб мне недоставало общения с ним. Скучать не давала мама: ей не понравилось, что я на себя надела.
- Какой ужас! Ну на кого ты похожа? – разглядывая мой наряд, мама даже лишнюю ложку сахара всыпала в кофе: Ты хоть возле кафедры математики в таком виде не маячь! Не позорь деда!
 Ну разве ей объяснишь, что когда я раскрыла свой шкаф, окинула взглядом всё разнообразие кофточек-юбочек, представила, что надеть в универ надо не что-нибудь из этого разнообразия, а синий пиджак и клетчатую юбку…, так обрадовалась, что закон о форме пока ещё не вступил в силу и решила преступить все действующие законы (в одежде, разумеется). Надела на себя всё самое несочетающееся, негармонирующее и неподходящее.
 Но не одна я оказалась преступницей: по пути в универ я встретила Машку, такую же несочетающуюся, негармонирующую, неподходящую и, плюс ко всему, ещё и простуженную. В ответ на мои вопросы о предстоящих занятиях она кашляла, чихала и хлюпала носом. Во вторник мы собирались в Интернет-кафе поискать рефераты по психологии, но почему-то свернули в кафе-мороженое. Я заказала два шарика. Машка – четыре… И вот результат. Кстати, сегодня первой парой была именно психология. К нашему с Машкой счастью, лекция. Рефераты Филипповна просила приносить на семинар. А семинар только на следующей неделе. Это значит, у нас с Машкой ещё предостаточно времени попасть во всемирную компьютерную сеть.
 Прежде чем приступить к продолжению изучения закономерностей и процессов психической деятельности, нам с подружкой, по обыкновению, пришлось пережить две толкучки: в гардеробе, чтоб избавиться от верхней одежды, и возле стенда с расписанием, чтоб уточнить действительно ли первой парой стоит психология. Но даже если б мы точно знали план занятий, потолкаться в начале учебного дня возле стенда – неписанный закон, нарушить который не смогли даже такие закоренелые преступницы, как я и Машка.
 Что отличает университет от других государственных учреждений? Парни и девушки со стопками книг? Таблички на дверях, гласящие, что за ними «Деканаты» и «Кафедры»? Может быть. Но главное отличие, по-моему, всё-таки стенд с расписанием. Это же настоящая энциклопедия студенческой жизни! Помимо расписания, на английских булавочках к нему прицеплены: афиши мероприятий, списки злостных прогульщиков, результаты олимпиад и тестирований, просьба вернуть в библиотеку книги, приглашение на прививку от гриппа и предложение отдать в хорошие руки симпатичных котят. И где ещё, как не возле стенда, можно встретить друзей с других курсов и факультетов, поймать и передать следующему свежие сплетни, продемонстрировать свой несочетающийся, негармонирующий и неподходящий вид...
 И, хотя, такой вид был почти у каждого второго в толкучке, что, казалось, студенты заранее спланировали эту акцию протеста против формы, разглядывали они как ни странно не друг дружку, а украшающих стенд, стены вокруг него и двери находящихся поблизости аудиторий старушенций, оседлавших свои средства для уборки, глазастые белые простыни, бахчёвые растения с некрасивыми улыбками и прочие символы приближающегося Дня Всех Святых.
 «Всесвятая дискотека». 30 октября. Суббота. Актовый зал. Двадцать – ноль-ноль. Вход только в карнавальных костюмах», – бросились в глаза яркие буквы на самой большой тыкве. Эта тыква красуется на стенде со среды, но моего внимания удостоилась именно сегодня. Я не большая любительница подобных мероприятий и с уверенностью могу сказать, что это был первый случай в моей жизни, когда мне ужасно захотелось побывать на студенческом празднике.
- Давай сходим, - предложила я подруге.
- Давай, - такой лаконичный ответ, наверно, был первым случаем в Машкиной жизни! А я уже приготовилась слушать о карнавале у донны Литисии и вызывающем платье, в котором туда заявилась донна Патрисия.
- Вовсе не обязательно наряжаться в какую-нибудь нечисть. В объявлении об этом ничего не говорится. Если бы в выборе карнавального костюма были какие-то ограничения, здесь бы непременно указали, - спорили возле той же тыквы две донны с медицинского факультета.
 Будущих врачей легко отличить в толкучке по белым халатикам. Раньше я им сочувствовала: как ни нарядись, под медицинским «знаком отличия» ничего не видно. А теперь завидую: по этим «знаком» не будет видно синего пиджака и клетчатой юбки.
 Возле одной из газет столпились и хором ржали физфаковцы. Этих товарищей тоже не трудно отличить от прочих учащихся по спортивным фигурам, костюмам и… странному чувству юмора. Мы подошли к этой газете, но ничего смешного не обнаружили.
 Ремарка! Газетой в универе называют то же, что и в школе: большой лист бумаги, а чаще кусок обоев, изнанка которого служит большим листом бумаги, изрисованный и исписанный на заданную тему. Газеты, приуроченные к праздникам, обычно состоят из плохо перерисованных мультяшных персонажей и переписанных с поздравительных открыток примитивных стишков с затёртыми рифмами: «поздравляю – желаю», «смеха – успеха», «Новый год – придёт» или «принесёт» чего-нибудь…
 Споры, ржание и другие звуки сменились на полифоническое «здрасте». Это значит, к стенду приблизился кто-то из преподавателей. Мы с Машкой тоже открыли рты под эту шумную фонограмму. В этот раз кем-то из преподавателей был Григорий Андреевич. Он ведёт в нашей группе русский язык. Сегодня его дисциплина у нас второй парой.
 Григорий Андреевич выборочно ответил на несколько приветствий, задержал взгляд на нас с Машкой, будто хотел что-то сказать, но передумал, потом посмотрел в расписание и пошёл дальше.
- Видела, как он на тебя взглянул? – толкнула меня Машка.
- Кто?
- Григорий Андреевич, конечно, кто же ещё? Я же говорила, что ты ему нравишься!
 Говорила. Она с первого курса меня этими разговорчиками развлекает! Преподаватель русского языка в меня влюблён! Надо же такую чушь выдумать! Насмотрелась сериалов! Он же старше меня на… много натуральных чисел (ну, плохо у меня со счётом)… и ещё у него жена на этой же кафедре работает… у нас риторику читает. И вообще, он из тех преподавателей, для которых все студентки на одно лицо. Сомневаюсь, что, взглянув на меня, он вспомнил мою фамилию и номер группы. И как он на меня взглянул? Так же, как и на Машку, как на других поздоровавшихся с ним студентов, как на стенд с расписанием.
- Ты ему нравишься! Это очевидно, как хороший конец сериала. Он и к стенду подходит, лишь бы с тобой лишний раз встретиться, - тарахтела, насколько ей позволяла простуда, Машка.
 Не удивлюсь, если она как-нибудь сообщит, что я потерянная дочь цыганского барона!
- С такой фантазией, тебе надо самой писать сценарии к сериалам, - посоветовала я подруге.
 Среди студентов бытует мнение, что Григорий Андреевич очень строгий преподаватель. И, согласно этому мнению, на его лекциях все сидят тихо, к его семинарам все готовятся, а на переменах, стоит ему пройти мимо, вмиг прекращаются споры и ржание.
 Да, он сам отмечает отсутствующих, приглашает отвечать против желания, называет студентов только по фамилии…, но я не чувствую в нём строгости. Могу и лекцию не писать, и к семинару не подготовиться, и на перемене громко хохотать не перестану, пусть хоть сто раз мимо меня промарширует. Могу даже вопросик какой-нибудь глупый задать и на его вопрос как-нибудь глупо ответить… и опоздать могу… А вся группа смотрит на меня, как на чокнутую экстрималку, которой «жить надоело»: «так себя вести со строгим преподавателем!» А мне кажется, что Григорий Андреевич сам стремится соответствовать этому бытующему мнению о его якобы строгости и не всегда успешно, например:
 На первом курсе с нами училась Наташка Тимурова, вернее, училась за Наташку вся группа. Но мы помогали молодой маме с удовольствием: давали переписывать лекции, осыпали подсказками на контрольных…, а иногда даже спасали от энок.
 Однажды она не пришла на лекцию по русскому. У неё сынишка заболел. А энок по этой дисциплине у нашей мамаши предостаточно.
 Григорий Андреевич делает традиционную перекличку… Так вышло, что рядом со мной оказалось пустое место. Слева, у окна, Машка, а справа – никого. Я несколько своих книг на это пустое место тихонечко придвинула и, когда Григорий Андреевич добрался до Наташкиной фамилии, говорю: «Она есть… сейчас подойдёт… её в деканат срочно вызвали…, но она вот-вот должна подойти… тут даже её вещи лежат…»
- Да, сейчас подойдёт…, - поддакивают для большей правдоподобности другие бесстрашные защитники: Машка, Римка, Жорик…
 Это старый, но до сих пор работающий студенческий приёмчик. Препод энку не ставит, ожидая, что студент с минуты на минуту подойдёт, кончает перекличку, принимается за лекцию и, конечно же, про этого временно отсутствующего забывает.
 Но Григорий Андреевич не забыл. Лекцию «пройдя до половины», он прервался на лирическое отступление:
- Мне всё же придётся нарисовать Тимуровой букву «н». Что-то очень долго подходит она к нашей аудитории. Уж не передумала ли? – и на меня насмешливо смотрит.
 А я не передумала защищать подругу:
- Не отмечайте её, пожалуйста. У неё очень уважительная причина…
- Буква «Н» означает вовсе не «Неуважительная причина», как вы могли подумать, а «Нет» и «Неважно по какой причине», - сменив взгляд с насмешливого на надменный, продекламировал Григорий Андреевич.
 Какие же они эти преподы! Такое ощущение, что им доставляет удовольствие рисовать эти энки! Попытаться его разжалобить, назвав причину Наташкиного отсутствия, мне показалось безрезультатным. Уж если Максу, который за всю нашу страну бросается с огромнейших трамплинов мира, рисуют энки, что уж говорить о какой-то молодой маме. Но сдаваться я тоже не намерена:
- Если вам так хочется кому-то нарисовать энку, нарисуйте мне вместо неё.
 У меня энок по русскому языку совсем нет, и одна картину не испортит, а Наташку… ещё пара-тройка таких буковок – и к сессии не допустят. Однокурсники, даже Машка, Римка и Жорик, глядят на меня, будто «эта чокнутая» в Ниагарский водопад нырнула… ждут, что будет: выплывет или нет. Григорий Андреевич тоже не знает, что сказать, что сделать… глаза в журнал опустил… Что он там ищет? Наши с Наташкой фамилии или ремарку «Что сделал бы в такой ситуации строгий преподаватель?»
 Строгий преподаватель наорал бы, наставил двоек, отправился жаловаться в деканат, написал докладную… Вот Лаурита бы не задумалась: из аудитории в одну секунду вылетели бы и я, и все те, на кого по роковой случайности она в эту секунду взглянула!
- Григорий Андреевич, «золотая осень» - это эпитет или метафора? – пустился за мной в Ниагару ещё один экстримал - Макс.
 Говорилось в этой лекции о слогоразделе, а не о средствах выразительности. Это всё равно что, если б он спросил, что выше: Ниагарский водопад или X-schanze? Но своим совершенно «невтемным» вопросом ему удалось превратить ожидание строгости в смех. Даже Григорий Андреевич улыбнулся. Правда, я не знаю, действительно ли Макс хотел разрядить обстановку и помочь нам с Наташкой. Вполне возможно, что во время лекции о слогоразделе его вдруг в самом деле заинтересовала золотая осень.
 А после лекции вся группа обступила Камилку, требуя заглянуть в журнал и узнать, кому же Григорий Андреевич поставил энку: мне, Наташке или нам обеим? Староста сама сгорала от любопытства. Но энки не было ни у меня, ни у Наташки… Это потому что Григорий Андреевич совсем не строгий, а Машка посчитала – потому что влюбился. У Машки со счётом ещё хуже, чем у меня!
- Привет, девчонки, - к стенду для уточнения расписания протиснулся Олег Юниксов, но уточнить, конечно же, решил у меня и Машки:
- Чё там у нас?
- Психх…хология, - чихнула Машка и уткнулась в носовой платок.
- В двести пятой аудитории, - предугадала я его следующий вопрос.
- О, круто! – это прозвучало по поводу самой большой тыквы, а не номера аудитории: Двадцать – ноль-ноль… Даже не верится. Хоть раз в нормальное время поставили! А то вечно, как в детском саду: «Ёлка. Четырнадцать – ноль-ноль…» Девчонки, вы идёте?
- Конечно, идём!
- Анжелку не видели? – прижимая к себе только что полученный в деканате журнал нашей группы, словно пытаясь спрятать за ним дырку или пятно на своём костюмчике, подбежала Камилка.
- Нет, посчастливилось… Анжелке.
 Олег огляделся и пожал плечами. Машке помешали ответить симптомы простуды. Камилка побежала дальше.
- Камилка, дай журнал глянуть! – Олег побежал за ней.
 Снова волной прокатилось «здрасте». Мимо стенда вальяжно проплыли две какие-то важные тётеньки. Та, что пошире в талии, если не ошибаюсь, с кафедры романских языков, а другую первый раз вижу.
 Но нас с Машкой больше заинтересовали Антон с Юлькой – два аутсайдера с физфака. Ещё не прозвенел звонок, возвещающий о начале традиционного ежедневного «забега» в аудитории, а эти уже значительно отстали: вместо того чтоб ржать с праздничных газет, внимательно глядят в расписание занятий.
 Юлька на втором курсе факультета физической культуры и спорта единственная девочка. Ошибётесь, если при этих моих словах представите пацанку типа нашей Римки Пудилёвой со свистком на шее. Юлька совсем не такая: скромная романтичная девушка, старательная дисциплинированная студентка… Само собой, что с подобной «экиперовкой» ей ничего другого не остаётся, как тащиться в конце пилатона и служить объектом для шуточек детсадовского уровня.
 Похожая участь и у Антона. Среди легко- и тяжелоатлетов, фут- и баскетболистов совершено не пользуется популярностью занимающийся фигурным катанием да ещё и страдающий из-за девочки с филфака., скромный романтичный мальчик… невысокого роста (даже на коньках), с огромными грустными глазами, длинными, как у девчонки, ресницами… Короче, с его внешностью, да и с характером тоже, только несчастных влюблённых принцев играть… в мультиках… в японских.
 Антон – тот самый, из-за кого моя однокурсница и соседка Нечаева Диана уже… долго таскает одни и те же джинсы, не красится, курит и каждые пять минут спрашивает у меня, который час.
- Тебе бы следовало побегать за преподавателем спортивной этики, а не за этой... Диной, - отчитывала Антона Юлька.
- Её зовут Диана.
- Я знаю, но ты сам просил меня не произносить больше этого имени.
 Антон опустил глаза.
- Ты когда собираешься пересдавать контрольную по спортивной этике? – сожалея, что напомнила ему о причине предстоящей пересдачи, Юлька вновь вернулась к «учебной» теме, но напрасно.
- Здравствуйте, - Антон увидел нас.
- Здравствуйте, - передразнила Машка. Ей, как я заметила, Антон почему-то не нравится, а может наоборот нравится…
 Юлька поприветствовала нас кивком головы и отошла в сторонку, будто ей посоветовали держаться подальше от этих «нехороших девочек».
- Вы филологи? Из сто сорок седьмой группы?
- Ну да…
- Надежда и… Вера? – продолжал угадывать Антон.
- Нет. Любовь и, мать их, София, - проворчала Машка, обиженная, что он неверно угадал её имя: пойду в аудиторию места забью, давай твою сумку закину!
- Можно мне с вами…, - глядя на удаляющуюся Машку-Веру: … с тобой поговорить?
- Можно.
- Даревич, рановато вырядилась! Всесвятая дискотека только завтра! - А вот с этой… «студенткой» мне совсем не хотелось разговаривать.
- Тебя Камилка искала! – ответила я на противный голос, а Антону предложила побеседовать в менее людном месте.
 Мы подошли к окну.
- Так о чём ты хотел поговорить? – я догадывалась, о чём он хотел поговорить, но надо было как-то вернуть его в стены университета… ой, что-то я размахнулась – нереальные цели ставлю,… хотя бы на планету Земля.
 Этот принц прислонился к подоконнику и о чём-то задумался… И я уже тоже начала думать, что надо было послать Анжелку не к Камилке, а в какое-нибудь другое место…
- Я хотел… я хотел попросить тебя… не могла бы ты передать Диане…, - он робко протянул мне открытку.
- Хорошо, давай, мне не трудно, - я хотела положить её в сумку, но вспомнила, что сумку забрала Машка, и оставила открытку в руках: не бойся, читать не буду.
- Нет, что ты, … я наоборот хотел бы, чтобы ты почитала… и проверила, нет ли там ошибок… всё ли правильно…
- Может ещё оценку поставить? Твоя Диана сама много ошибок делает! Я, конечно, благодарю за доверие, но, мне кажется, это лишнее. А ещё мне кажется… вместо того, чтоб почитать, Диана превратит твоё послание во множество маленьких кусочков.
- Ну я не знаю, как ей ещё объяснить… разговаривать со мной она не хочет…, - Антон посмотрел на меня глазами несчастного сказочного принца, потерявшего возлюбленную, что я почувствовала себя злой колдуньей, которая её похитила. Но мне хочется быть доброй, и я предложила:
- Знаешь что, а ты обратись к ней по радио… по нашему студенческому радио. Подойди на большой перемене в студию… это на третьем этаже, недалеко от фонтана, и скажи в прямом эфире, всё, что хочешь сказать. Ей придётся тебя выслушать. Никуда не денется. Наше радио даже в курилке слышно… Хочешь, я даже речь тебе помогу составить… без ошибок. У Машки, это которую ты Верой назвал, есть тетрадка с признаниями в любви из сериалов!... Она на самом деле хорошая. Просто… простудилась немного и ворчит на всех…
- … по радио… нет, я не смогу…
- Знаешь, не обязательно даже речь, попроси поставить для неё какую-нибудь песню… или просто мелодию красивую… из классики. Только, ради бога, не тот «ноктюрн на флейте водосточных труб», под который ты на чемпионате мира катался! Поставь её любимую мелодию. Какая ей нравится?
- Не знаю…
- Думаю, я смогу это для тебя узнать.
- Нет, это будут слышать все, а я хочу только для неё…
- Ну предупреди ди-джея, чтоб перед началом записи попросил всех, кроме Нечаевой Дианы из сто сорок седьмой группы, заткнуть уши!
 Не пойму я его! Открытки всяким Верам-Надеждам можно читать, а песню должна слушать только Диана!
 Антон смотрит на меня своими огромными грустными глазами:
- Ты смеёшься надо мной?
- Смеюсь. И тебе советую. Смех, между прочим, продлевает жизнь, научно доказано. Вот я – всегда смеюсь… до слёз. Я вообще такая «весёлая девушка»! – Весёлая девушка. Смешно. Я сейчас, наверно, тоже напоминаю несчастную принцессу. Осталось только попросить Антона передать открыточку…: Ладно, песню оставим. Я тут ещё кое-что придумала. Вам надо встретиться в каком-нибудь необычном месте при необычных обстоятельствах… Ты идёшь на Всесвятую дискотеку?
- Куда?
- Завтра в восемь… вечера… будет дискотека в честь дня Всех Святых… в карнавальных костюмах. Подробней почитай на стенде и обязательно приходи. А я попытаюсь заманить туда Диану, если, конечно, она и меня не превратит во множество маленьких кусочков. И пересдай контрольную по спортивной этике!


 Напрасно Машка так спешила забивать места. В двести пятой аудитории народу было мало. Наши отличники: Катька, Сашка, Камилка и Анжелка, хоть и находились в прямой видимости, за столами, всё же обитали где-то там…, о чём пишут лежащие перед ними толстые мудрые книги. Олег мучил свой мобильник. Тихоня Ксюшка смотрела в окно. А Машка, в отсутствии главного конкурента Светки, даже не взирая на простуду, зарабатывала на поездку в Латинскую Америку: раскрывала перед Каринкой и Маринкой преимущества косметики фирмы «Бьюти». Мой приход отвлёк её от трудовой деятельности.
- Кто это тебя с днём Всех Святых поздравил? – Машка заметила в моих руках открытку: Этот… «Хосе Антонио»?
- Дианке просил передать.
 Но Дианка ещё не пришла. Я плюхнулась на то место, которое забила для меня моя заботливая подруга и стала выгружать учебные принадлежности. Машка взяла открытку, несколько секунд молча, без комментариев, полюбовалась картинкой, хмыкнула и положила обратно.
- А этот твой… «Луис Энрике» не звонил?
- Нет. Я ему звонила.
 Машка громко раскашлялась.
- Сеньора Франциска часто повторяет фразу: «Если нет чувства собственного доСТОИнства, остальные чувства ничего не СТОЯТ»…
- А что ей ещё остаётся? Глупо придумывать к каждой из двухсот серий и для каждой из двухсот действующих сеньор новые фразы! А мне кажется глупым придумывать какое-то «достоинство». Если мне хочется услышать его голос, поговорить с ним… я позвоню.
-Это он должен звонить первый. Он же виноват, а не ты.
- Ну и что. Я не хочу и не могу быть с ним в ссоре. И вообще, я не считаю недостойным первой сделать шаг к примирению,… в отличие от «достойных» синьор, выплакивающих на экзаменах тройки …
-Сеньорит, - поправила Машка. Она поняла намёк: … меня бы дома убили…
- Ещё достойней! Я думала, ты ради продолжения учёбы, а ты… ради самосохранения.
 Машка немного помолчала, подумала над своим недостойным поступком, а потом грустно улыбнулась и продолжила:
- Ну он хоть прощения попросил?
- Не знаю, этот «достойный» синьор, как только услышал мой голос, стал специально говорить по-английски, чтоб я ничего не поняла и положила трубку. Я так и сделала.
 Машка опять громко раскашлялась:
- О-о-о, да вы с ним достойны друг друга!
- Когда он позвонит, ты тоже в отместку заговори на каком-нибудь иностранном и непонятном ему языке, - посоветовала Каринка.
- Попроси Ю-ю написать тебе что-нибудь на латышском. Он позвонит – ты прочитаешь! – добавила Маринка.
 Эти две «достойные» сеньориты уже давно стреляют ушами в мою сторону и вот не вытерпели, решили вмешаться.
 Ещё одна ремарка! У нас в универе, а в нашей группе особенно, всё наоборот: семинары и коллоквиумы – игра «кто скажет слово, тот…(вставьте любой вульгаризм на выбор)», а личный разговор двух подруг нужно обязательно дополнить своими комментариями, мнениями, вопросами и предложениями.
- Я вчера новый каталог «Бьюти» получила… ноябрьский. Хочешь полистать? – Машка выхватила маленький блестящий журнальчик у Каринки с Маринкой и шлёпнула передо мной.
- Э-э…, мы ещё не досмотрели…, - раздались возмущённые возгласы.
- Всё. Время вышло. Надо было смотреть, а не… слушать.
 Но Каринка с Маринкой не могли не узнать, какое средство красоты представлено на последней странице: быстренько вспорхнули со своих мест и подсели ко мне.
 Катька хихикнула. Что там такого весёлого написано в учебнике психологии?
- Если хочешь, чтоб он ничего не понял, говори по-английски. Он скорее латышский поймёт, чем твой английский! – И Олег, оказывается, слушал вовсе не свой истошно вопящий электронную версию Лунной сонаты мобильник.
- Ой, кто бы говорил! Сам-то хоть что-нибудь, кроме «Game over» по-английски знаешь? – тоже мне, полиглот нашёлся!
 Олег сменил Лунную сонату на гимн Великобритании.
- Мне вот эта помада нравится! – Маринка ткнула пальцем в журнал, не дав мне перевернуть страницу: Её цвет полностью соответствует этой картинке?
- Нет… чуть-чуть темнее. У меня дома есть пробники. Можешь как-нибудь после занятий забежать ко мне. Я тебе покажу. Я хотела их в универ взять, но вспомнила, что сегодня физ-ра, надо форму тащить… И чтоб не выглядеть, как китайский челнок, я решила выбрать что-то одно… и остановилась на форме, - и снова закашлялась. Видимо до неё дошло, ЧТО она сейчас им предложила. Уж если эти сеньориты забегут… комментарии, мнения, вопросы, предложения… Вряд ли удастся посмотреть, сколько раз ещё повторит свою фразу преисполненная чувства собственного достоинства сеньора Франциска.
- Лучше бы выбрала пробники. Куда тебе на физ-ру с такой простудой?! Могла бы вообще дома посидеть, - я приложила ладонь к Машкиному лбу. Температуры, вроде, нет…
- Маха! Держи! – Олег швырнул ей через два ряда маленькую коробочку, похожую на пачку сигарет: Это леденцы… мятные. В рекламе говорят, от кашля помогают.
 Маха, конечно же, не поймала и на некоторое время скрылась под партой.
- А можно мне?
- И мне!
 Олег не успел разрешить или запретить, как Каринка с Маринкой выхватили пачку леденцов у Машки.
- Не знаю, помогают ли они от болтовни…, - Олег поменял английский гимн на какой-то другой мотивчик.
 - А мне вот эта помада нравится. И название красивое: «Горячий глинтвейн»..
… Не помогают…
- Красивое? Лексическая ошибка. Это всё равно, что сказать «холодное мороженое». Глинтвейн всегда горячий. Это слово переводится с немецкого, как «горячее вино»,– У Камилки рефлекс всех и всё исправлять. Даже чтение книги приостановила! Хорошо, что Антон со своей открыткой обратился не к ней. Наша староста и без его позволения исчёркала бы всё красной пастой, включая картинку, адрес издательства и штрих-код.
- Юниксов! Убери свою пищалку! Сколько можно?! – запищала Анжелка, демонстративно прижимая кулаки к ушам.
- Мешаю хорошим деткам читать книжки …, - вздохнул Олег, но всё же выключил телефон и запихнул в карман.
 В аудиторию ворвался запыхавшийся, взъерошенный Жорик, точно за ним вдогонку свору собак спустили… свирепых.
- К семинару готова? – толком не отдышавшись после быстрого бега, выпалил он Камилке, сидящей ближе всех ко входу.
 Староста посмотрела на него с возмущением. Да как он посмел задать подобный вопрос самой Камилле Горош, ещё до поступления в университет заранее подготовившейся ко всем семинарам по всем дисциплинам, курсам и факультетам! Это всё равно, что спросить у владельца авто-концерна, почём проездной на автобус! Я думала, она его сейчас на дуэль вызовет. А Камилка повернулась к своей книге и, отыскивая строчку, на которой Жорик так бесцеремонно её прервал, спокойно ответила: «Сегодня лекция». Жорик наконец-то восстановил дыхание.
 Спортивная куртка и галстук…, да ещё как-то странно завязанный… морским узлом, что ли? Но сегодня даже в таком виде он совсем не выделялся. Выделялась Камилла в своём костюмчике а-ля бизнес-леди и Анжелка, во всём её копирующая.
 Следующей в дверях возникла Машкина конкурентка - Светка Ларенцева. Снова в махровом. Только на этот раз её идеальную фигуру подчёркивают пиджачок и бриджи. Точно в пижаме! Можно подумать, что девочка так торопилась в университет, что вскочила с постели и забыла переодеться. И тона пастельные… А может это намёк на предстоящую сонную лекцию? Но подшутить над ней я сегодня не смогла. На глазах первой городской красавицы, помимо туши, теней и подводки, блестели слёзы. В полку несчастных принцев и принцесс прибыло. Не обращая внимания даже на наряды других девчонок, Светка бросилась в самый конец аудитории… на самую последнюю парту… и…. в рыдания…, а вся группа – успокаивать.
 Не в Светкином амплуа отмахиваться от утешителей, ссылаясь на соринку в глазу. Эта героиня на протяжении двухсот серий с каждой из двухсот действующих сеньор с удовольствием поделиться своими переживаниями. Как только сочувствующие однокурсники построились вокруг неё в хоровод, Светка зарыдала ещё громче и выразительнее. Вот, что нам удалось разобрать: по дороге в универ какой-то незнакомый ребёнок спросил у неё, который час, назвав при этом…
- Тётей! Представляете? Он назвал меня тётей! Ну какая я ему тётя?! Я что, уже такая старая, чтоб называть меня тётей? – всхлипывала Светка.
- Ну что ты, Светочка. Какая же ты старая? Просто он маленький и для него ты тётя, - Катя погладила её по голове.
- А как он должен был тебя назвать? Дядей? – А вот из Жорика утешитель неважный.
Из Машки тоже:
- Нам тут с Надькой тоже недавно один сказал «здравствуйте»…, как профессоршам каким-то…, и при том не ребёнок. Но мы же не ревём?
- Вот так всегда: не успеешь привыкнуть к тому, что ты тётя, как кто-нибудь назовёт бабушкой…, - профилософствовал Олег.
- Дура-ак! - Светка никогда не понимала философию. В том году на экзамене ей удалось заполучить тройку только благодаря коротенькой юбочке: Вы меня совсем хотите до инфаркта довести-и-и…
 Интересно, где она услышала это импортное слово?
- Ой, ты прям как моя бабушка! – А эта Машкина фраза была подобна контрольному выстрелу. Светка и правда была на грани инфаркта.
- Да хватит тебе, тушь размажется, - я попыталась заставить её прекратить реветь другим способом.
 И Светка прекратила. Посмотрела в зеркальце. А потом заревела снова:
- Она водоустойчивая-а-а…
- Фу, как не красиво! Такая большая тётя, а ревёшь!…, - продолжал «утешать» Жорик.
- Дура-ак! Я не тётя-а-а…
- Конечно, не тётя. Ты сама как маленький капризный ребёнок! Из-за такой ерунды закатывать истерику! – тоном строгой учительницы отчеканила Камилка.
- Обижаться на ребёнка?! – поддакнула Анжелка таким же тоном.
- Я не на него… я на себя обижаюсь. Неужели я и правда выгляжу, как… как тётя? – рыдала Светка.
- Для ребёнка - да. Но ты взгляни на это с другой стороны. Он назвал тебя так, потому что ты у нас высокая, стройная… первая мисс нашего города…ты не похожа на обычную девчонку, ты похожа на даму…, - Катька решила попробовать комплименты.
 Казалось, первая мисс нашего города только этого и добивается. Но, услышав лестные слова, разрыдалась с новой силой:
- Скоро будет новый конкурс, и выберут новую ми-и-и-сс… Наверно, эту дуру Зинку из параллельной группы! Почему так не справедливо? Почему я не могу участвовать снова? Почему Максу в прыжках с трамплина можно сколько угодно раз участвовать и сколько угодно раз выигрывать, а мне в конкурсе красоты нельзя-а-а? Почему я не могу защитить свой титул и стать двукратной ми-и-и-сс? Почему я должна без борьбы отдать свою корону какой-то ду-у-у-ре?
 Все задумались. Действительно, почему?
- Такие правила, - решилась ответить самая умная – Камилла Горош.
- Это несправедливые пра-а-а-вила…
 Я с ней согласна. Светка хочет побеждать сколько угодно раз, но ей нельзя. А Максу можно, но он… будто в конкурсе красоты участвует: кривляется перед камерами и рассылает воздушные поцелуйчики!
- Ты у нас без всяких титулов и корон самая красивая, - Катька ей уже всю завивку разгладила.
- У меня кончаются ски-и-и-дки… Они рассчитаны на год до следующего ко-о-о-нкурса…
- Они тебе больше и не понадобятся: форму вводят, - ничего себе «успокоил»! От этих Олежкиных слов вся группа была готова зарыдать.
- На косметику «Бьюти» у тебя всегда будут скидки! – Машка, видимо, нашла себе новый объект доведения до инфаркта. Бабушка наскучила. (Косметика «Бьюти» - это второе, после Зинки из параллельной группы, что наша мисс не может терпеть.)
 А Светке, похоже, наскучило реветь:
 - Такой фигнёй, как «Бьюти» только Зинке из параллельной группы краситься!
 Тщательно, словно тональный крем, размазав по щекам последние слезинки, Светка вытащила из пакета целую библиотеку своих журналов и каталогов. Наша многократная мисс никогда не боялась выглядеть, как китайский челнок.
 А когда Каринка с Маринкой взялись наперебой описывать, как ужасно и безвкусно нарядилась Зинка из параллельной группы, Светка даже захихикала.
 В аудиторию тихо, как тень, скользнула Диана… опять в своих джинсах. Ни с кем не поздоровалась, даже с подружкой Катькой, рядом с которой села.
- Леди Ди, тебе почта!
Диана сердито на меня посмотрела:
- Мне? От кого?
Она прекрасно знает, от кого, но помимо достоинства решила придумать ещё и удивление. Ну и я в таком случае немножко пофантазирую:
- Не знаю. Передано третьим лицом.
- Даже третьим? А я думала, он двуличный…
 А я думала, что Диана резко выхватит у меня открытку и разорвёт, но она взяла её, точно экзаменационный билет, осторожно, с опаской.
 А Антон не двуличный. Это Диана тоже сама себе придумала. Я никогда не встречала человека, который не то что бы не умел притворяться, но и не стремился…, не стремился не к умению притворяться, а к притворству.
 Диана собралась почитать…, но Каринка элегантно присела на краешек её парты, … Маринка расположилась сзади и тихонько затарабанила пальцами по спинке её стула… Диана сунула открытку в книжку, давая понять, что не намерена устраивать коллективные чтения. Подружки не очень расстроились: чтению они всегда предпочитали беседы.
- Диана, ты готова к физ-ре? У нас сегодня занятие на катке… Правда, здорово?! Ты умеешь кататься на коньках? – переглядываясь, заворковали Каринка с Маринкой. И ещё одна маленькая ремарочка: стервочки!
- Я не пойду на физ-ру, - Диана попробовала от них избавиться.
- Девчонки, вы больше леденцов не хотите? – Олег попробовал ей в этом немножко помочь. Но не так то это и просто.
- Диана, а ты не хочешь ЛЕДенцов? – Каринка хитро подмигнула Маринке.
 Эту беседу удалось прервать Светке. Она окончательно пришла в себя от нанесённого ей каким-то незнакомым ребёнком оскорбления:
- Это хорошо, что ты не накрасилась. Я тебе сейчас такой суперский визаж сделаю! Если ты, конечно, не против…
 Леди Ди безразлично пожала плечами. Светка лёгким взмахом руки попросила Каринку освободить Дианкину парту и заполнила освобождённое пространство тюбиками, коробочками, флакончиками, баночками, кисточками…
- Сейчас нашу Дианочку никто не узнает! – объявила суперская визажистка, копаясь в успевшей уменьшиться стопке своих журналов: У кого сентябрьская «Модница»?
 Все быстренько пробежались глазами по столам, притом по чужим, а не по собственным. Сентябрьская «Модница» оказалась у Жоржа. Он задумчиво разглядывал девушку, рекламирующую гель для душа.
 А нашу Дианочку и без суперского визажа уже давно никто не узнаёт. Иногда кажется, что её, как в Машкиных сериалах, в каких-то коварных целях подменяет внезапно объявившаяся сестра-близняшка.
 Потом объявилась Римка Пудилёва. Эту, наверное, тоже до универа гнала свора свирепых собак и на каком-то отрезке пути настигла: джинсы – рваные, цветные волосы – растрёпанные… А ещё она прихрамывала и придерживала сползающие с носа большие тёмные очки.
 - Дианка, сваливай! Ветеранам-инвалидам без очереди! – Римка сняла очки – под левым глазам сиял огромный фонарь: Зашпаклюй как-нибудь. Не могу же я в таком виде на занятиях сидеть!
- Римма, с каких это пор тебя стал беспокоить внешний вид? – Маринка хитро подмигнула Каринке.
- Да преподы цепляться будут…
 В такой глубокой задумчивости Светку Ларенцеву ещё никто никогда не видел.
 Но группа сто сорок семь не помедлила с предложениями.
- Надо второй поставить. Если препод прицепится, скажешь: «это круги под глазами… всю ночь зубрила то, что вы назадавали…», - подал идею Олег.
 А я посоветовала изобразить на лице наш флаг, как у спортивных болельщиков, и чтоб самая тёмная, синяя, полоска на глаза приходилась. По-моему, по-другому это не зашпаклюешь… тяжёлый случай. Но для Светки Ларенцевой, во всём, что касается косметики, одежды и причёсок, нет ничего невозможного. Пролистав один из своих журналов, она выбрала самую большую кисть.
- Где это тебя так? – поинтересовался Жорик.
- Да вчера ночью эти придурки из соседнего двора опять припёрлись в наш ломать скамейки! Ну и я им кое-что поломала! Близкие родственники не опознают… не узнают, - поправила себя Римка, заметив всеобщее замешательство.
- Чего ты мне не свистнула? – продолжал интересоваться Жорик.
- Да их всего-то трое было, - фыркнула благородная разбойница. Для нашей Римки и целая армия будет «да их всего-то…».
- Мы сегодня по пути в универ обратили внимание, что от одной скамейки доска отломана…
 (Интересно, есть что-нибудь такое, на что Каринка с Маринкой не обратили бы внимание?)
- Да эти придурки успели отломать… мне на вооружение.
- Сиди смирно и не дёргайся, - А Светка вооружилась кисточкой поменьше: А вы все чего уставились? Тут гель для душа не рекламируют! Не мешайте. А тебя, Дианочка, приукрасим на следующей перемене.
 Как же виртуозно владеет Светка этими всякими кисточками, щёточками, пуховками…
 Постепенно подтягивались и остальные филологи из группы сто сорок семь: Лёшка в надвинутой до самого подбородка бейсболке…, Эдик со своей сумкой-мечтой китайских челноков…, Сенька …, Юрате…, Макс…
- Ой, Максим в универ пришёл, сейчас дождь пойдёт…, - пропела Маринка.
- Метеоритный…, - подхватила Каринка и посмотрела в окно.
 А Светка настоящая добрая колдунья! Последний мазок кисти – и никакого фонаря!
- Ну вот, - вздохнула суперская визажистка: готово! У меня, конечно косметика хорошая, устойчивая, а не «Бьюти» какое-нибудь, но ты всё равно пока поосторожней, руками не трогай. Ну-ка повернись чуть-чуть… Ну просто красавица! – Светка сама не могла налюбоваться своей работой: Вот кому бы я без борьбы вручила свою корону!
 Прозвенел звонок. Он должен был когда-нибудь прозвенеть.
- Game over! – скомандовал Олег.


 Вошла Виолетта Филипповна с кипой бумажек, известная в студенческих кругах как просто Филлиповна, одна из старейших преподавателей нашего университета. Даже моего деда старше. Ей давно пора сидеть во дворе на лавочке и сопоставлять прибавку к пенсии с увеличением оплаты за коммунальные услуги, а она за кафедрой стоит. Сейчас минут пять будет свои бумажки перебирать – искать начало лекции. Но бабулька она нормальная, в психологии, особенно студенческой, действительно хорошо разбирается: разрешает и чипсами похрустеть, и словом с ближним обмолвиться и даже выйти из аудитории, если очень нужно. И студенты, надо сказать, её тоже уважают. Несмотря на такие свободы, лекцию Филипповны не заглушают хруст, стук дверей и голоса ближних.
 Итак, обычная лекция:
 Сзади Каринка с Маринкой шушукаются.
 Впереди Камилка с Анжелкой фанатично строчат конспект… Филипповна порой и не говорит ничего, бумажки свои перебирает, а эти всё строчат и строчат… Наверно, не только слова, но и каждое движение стараются запротоколировать: «перебирает бумажки», «глянула в окно», «сделала замечание Юниксову», «продолжила лекцию», «Кризис трёх лет проявляется…»
 Светка учит Жоржа правильно завязывать галстук.
 Римка, кажется, заснула…, не кажется, а точно. Так долго соблюдать тишину не в её стиле. Значит спит. Не удивительно – всю ночь отвоёвывала скамейки.
 Машка рядом бубнит про какую-то Анну Паулу.
 Я пытаюсь конспектировать лекцию: «Кризис трёх лет у Анны Паулы проявляется…» А ещё листаю один из Светкиных журналов: рубрика «Путешествие»… Гоа… Какая же красивая картинка! Так и хочется впрыгнуть в неё прямо из-за парты! Море…голубое-голубое, как коктейль из купрума, сливается с таким же голубым-голубым небом… Наверно, когда входишь в воду, теряешь представление о том, где верх, а где низ и о том, что делать: плыть или лететь… Белоснежный…, нет – белоНежный, песок, утыканный соломенными зонтиками… А там, вдали, из-за пышных шевелюр пальм выглядывают башенки похожего на сказочный дворец пятизвёздочного отеля…
- Сколько до конца осталось? – это, конечно, Диана. Я отыскиваю в кружевах рукава часы…
- До конца чего? Света? – Встревает Лёшка.
- Я не тебя спрашивала, - грубо прикрикнула Диана.
 Филипповна задержала на ней сердитый взгляд.
- Чего это мы такие нервные? – приторно мурлыкнула Маринка.
- До конца тридцать пять минут. Ещё самое начало, - объявила я, но Диану это уже не интересовало.
- Отстаньте все от меня! – снова прикрикнула она и принялась поспешно записывать слова Филипповны, хотя старейшая преподавательница в данную минуту жаловалась на физфаковцев, у которых нулевой парой принимала отработки.
- Да, тише, вы…, - послышался Катькин голос. Мы думали, она скажет что-то типа: «не мешайте писать лекцию», но концовка была неожиданной: …Римму разбудите!
 Все затихли. Как же хорошо, наверное, сейчас в Гоа! Голубое море, белый песок, соломенные зонтики…
- Лусия Элена и Луиза Фернанда, примостились неподалёку от Анны Паулы и громко, чтоб она слышала, но, делая вид, будто не подозревают, что она слышит, начали беседовать про Хуана Мануэля и Марию Эдуарду. Дурочка Анна Паула конечно же поверила, распсиховалась и всю оставшуюся серию рыдала на плече у крёстной, что не хочет видеть этого обманщика… Эй, донна Эсперанса, ты меня совсем не хочешь слушать! – Машка треснула меня своим конспектом.
- Я действительно не хочу слушать. Я хочу в этом поучаствовать.
 Я открываю последнюю страницу своей тетради, служащую «для заметок», пишу: «Пусть Анжелка – Анна Паула, тогда…» и подсовываю почитать Машке. Машка прочитала, покосилась на эту «Анну Паулу», по-прежнему соревнующуюся с Камилкой в «кто больше наконспектирует», откашлялась и дописала мою «заметку»: «OK».
- Как же надоел этот универ! Скорей бы каникулы! Везёт Витьке – у него в ноябре отпуск…, - начала я мыльную оперу.
 Увертюра удалась: Анжелка насторожилась.
- Что за везение - отпуск в ноябре? Холодно, темнеет рано…, - договорив эту фразу, Машка испуганно глянула на меня, мол ничего не испортила?
 Нет, не испортила. Это как раз то, что надо! Молодчинка! Я подмигнула подруге и продолжила:
- Мой брат ещё не совсем рехнулся от своих иксов, чтоб весь ноябрь здесь торчать!
- И где же он собирается торчать весь ноябрь, если не секрет? – спрашивает Машка.
 Анжелка волосы за уши заправила, чтоб лучше слышать, и я ответила на тон громче:
- Там, где даже в этом месяце тепло и светло: в Гоа.
- В Гоа? Это где такое? - а вот сейчас чуть не испортила!
- Минуточку, сейчас признаки кризиса допишу…, - надо было как-то оправдать долгое молчание.
 С такой скоростью, как текст под «красивой картинкой», я ещё ничего не читала.
- … в Индии…, - Уфф, нашла…: там сейчас хорошо: голубое море, белый песок, соломенные зонтики…
- Я бы на твоём месте с ним напросилась! Подумаешь, прогуляла бы две-три учебные недельки! Макс всю зиму над Европой летает – и ничего!
 Как же точно угадывает Машка мои мысли! Но это не удивительно. Мы с ней дружим… даже не знаю с каких пор… Сколько я себя помню, у меня всегда была подружка Машка, так же как дед, мама, старший брат.
- Ты что, правда, считаешь, что Витька совсем рехнулся? Отправляться в такое райское местечко в компании младшей сестрёнки?! Он едет с девушкой.
 Анжелка на сорок пять градусов в нашу сторону развернулась, но продолжает делать вид, что слушает не нас, а Филипповну. А вот Каринка с Маринкой делать такой вид не собираются: кулаками щёки подпёрли, рты открыли, про лекцию забыли…
- С девушкой? – немного наигранно переспрашивает Машка.
- Ну да. С Алисой.
- С Алисой? Фурц? Сенькиной сестрой?
- Конечно. Они уже давно встречаются. Ты разве не знала?
 Я сейчас не обманывала Анжелку. Я мечтала. Ну почему бы Витьке в самом деле не встречаться с Сенькиной сестрой? Мне нравится Алиса. Она такая хорошая! И красивая! Похожа на героинь из старых, чёрно-белых фильмов. Ей столько же лет сколько Витьке. Она тоже училась в нашем универе, но только на медицинском факультете. И тоже работает в спорткомплексе: лечит от симулянтита наших «чемпионов».
 Ситуация в Сенькиной семье напоминает мою. У меня все родственники - математики, а у него - врачи: папа – знаменитый хирург, мама – главврач детской поликлиники, старшая сестра тоже врач. Один Сенька, как и я, подтверждение любимой дедовой пословицы: «в семье не без филолога».
 Фурцы переехали в наш дом, когда я в восьмом классе училась… Как сейчас помню: все старожилы на своих балконах, точно в театральных ложах, расселись и наблюдали, как новые жильцы выгружают диваны, кресла… Дед очень обрадовался, что в нашем доме наконец-то поселилась приличная семья и в выходной пригласил новых соседей к нам на обед. Алиса мне сразу понравилась, а вот Сенька в этих своих очках показался ужасным занудой.
 С тех пор, стоит кому-нибудь из этой медсемьи, за исключением Сеньки, конечно, показаться во дворе – со всех лавочек слетаются старушки, берут его в тесный круг и красочно описывают своё самочувствие.
 А Витька совсем рехнулся от своих иксов! Вокруг столько нормальных девчонок, а он выбрал эту…:
- Они пятого ноября уезжают. Я попросила Витьку привезти мне сари.
- Это неправда! Неправда! – Анжелка вскочила из-за стола, позабыв про лекцию. Вся группа тоже позабыла: кто-то усмехнулся, кто-то взглянул, как на ненормальную… А Римка, позабыла о суперском визаже: усердно тёрла сонные глаза.
- Анжелочка, ты не согласна с Пиаже? – Филипповна решила, что это относится к зачитанной ею цитате.
 До Анжелки дошло, где она находится:
- Ой, простите пожалуйста, я не по поводу лекции… меня там сзади отвлекают… разрешите, я пересяду на другое место?
- Пересаживайтесь, пожалуйста, - шелестя бумажками, прожужжала Филипповна и продолжила лекцию.
 Анжелка взяла тетрадку и ручку и, сопровождаемая взглядами однокурсников, проследовала на «другое место».
 Плюс ко всем своим отрицательным качествам, она ещё и…, как бы покультурней сказать,… неуравновешенная. Посреди лекции вскочить, завопить, прервать преподавателя, разбудить Римку… только потому, что «сзади» говорят «неправду». Это не неправда. Это мечта.
 - Что это сегодня с нашей группой? Все какие-то нервные… - шепнула Маринка Каринке.
- Кризис трёх лет, - вмешивается Лёшка.
 До конца пары пришлось конспектировать лекцию: Анжелка пересела, и от Филипповны больше ничто не загораживало. Но это ещё не все последствия нашей с Машкой «мыльной оперы».
 Не успел отгреметь звонок, как Анжелка подлетела к Сеньке с целью проверить правдивость услышанной ею «неправды». Тот ещё дописывал заключительную цитату Пиаже.
- Фурц! Куда едет твоя сестра?! Отвечай немедленно! – взвизгнула Анжелка, выхватив его лекционную тетрадь.
 Сенька удивлённо захлопал глазами. Он сидел далековато от нас и не мог слышать, что мы с Машкой нафантазировали про Алису.
- Куда едет твоя сестра?! – нетерпеливо повторила вопрос Анжелка, используя при этом Сенькину тетрадь в качестве веера.
- На Кубок Мира…, - неуверенно ответил Сенька.
- На Кубок Мира, значит. Ладик! – Анжелка полетела в другой конец аудитории, по пути бросив Сенькину тетрадь на стол Юрате и злой взгляд на нас с Машкой.
 Алиса, как спортивный врач, действительно едет на Кубок Мира, но только не с Ладиком, а с нашей сборной по биатлону.
 Макс с Олегом тоже были заняты дописыванием лекции.
- …кто там «впервые применил» этот «метод исследования»…? – не переставая писать, спросил Олег.
- …а фиг его знает…, - не переставая писать, ответил Макс.
- Ладик! – Анжелка остановилась возле их стола: Где у вас Кубок Мира будет?!
 Макс, в отличие от Сеньки, не удивился. Подобными вопросами его часто отвлекают журналисты, и поэтому он даже не отвлёкся:
- … первый этап в Финляндии…, - продолжая дописывать лекцию, спокойно сказал Макс. Я думала, он ответит, как и Олегу.
- А может в Гоа?! – Анжелка и у него забрала тетрадку.
- Где? – вот теперь Макс удивился.
-… в Индии… голубое море, белый песок, соломенные зонтики…, - процитировала меня Анжелка.
- Хорошо бы, - мечтательно произнёс Макс.
 Решив, что с ним бесполезно продолжать разговор, Анжелка швырнула ему тетрадь и вылетела из аудитории.
- Что это с ней? – проводив её взглядом, поинтересовался Сенька.
 А Макс догадался и задал другой вопрос:
- Надейка-злодейка, что ты ей опять наговорила?
- Ничего я ей не говорила. Мы с Машкой между собой разговаривали. А она подслушивала.
- Вывод: не надо подслушивать, - подытожила Машка и раскашлялась.
 Я даже не предполагала, что наша «мыльная опера» вызовет столь бурную реакцию! Вот ненормальная! Куда она сейчас побежала? Ругаться с Витькой? Драться с Алисой? А может прямиком в Гоа? От этой истерички всего можно ожидать. Пусть уж лучше в Гоа. Там сейчас хорошо: голубое море, белый песок, соломенные зонтики…
 
 Вторая пара у нас тоже в этой аудитории, поэтому никто не старался быстрее запихнуть в сумку ручки-тетрадки и мчатся на поиски другого кабинета. Некоторые студенты неторопливо дописывали лекцию, некоторые уже начали готовиться к следующему занятию.
- Чё нам задавали? - Жорик открыл учебник русского.
 А правильные студенты, подготовившиеся к следующему занятию дома, решили посвятить перемену чтению.
- Упражнение номер шестьдесят пять, - сказала Камилка и уткнулась в толстую книгу.
 Каринка с Маринкой, уставшие от шёпота, принялись сплетничать в полный голос.
 Ксюшка взвизгнула, но приземлилась благополучно – Эдик решил напомнить, какой он сильный.
 Олег развлекался со своим мобильником, время от времени обращаясь к мисс города: «тётя Света», за что стал многократным «дураком».
 Римка отправилась в курилку, Лёшка – слоняться по универу, а Макс – раздавать автографы… Ещё во время лекции две какие-то его поклонницы, хихикая и перешёптываясь, заглядывали в нашу аудиторию.
 Юрате тоже куда-то убежала…
 Светка ещё на той перемене запланировала себе занятие на эту: с косметичкой в одной руке, с сентябрьской «Модницей» в другой подскочила к Диане:
- Сиди и не двигайся, как на паре у Лауриты.
 А мы с Машкой ей ассистировали: стояли рядом и подавали кисточки-щёточки.
- Тебе надо было на визажиста учиться, а не на филолога!
- А тебе на почтальона, - вместо Светки мне ответила Диана: но раз уж ты филолог, объясни… через третье лицо, как правильно писать «чуВства»!
 Если б я знала, как! Настоящие чувства очень трудно описать и уж тем более в открытке…
 -Ого! – Жорик отыскал в учебнике упражнение номер шестьдесят пять: На полстраницы!
- Оно лёгкое, - подбодрила Катя.
- Покажи мне тогда тяжёлое! - ворчал Жорик.
- Тяжело – сто кило, - мне вспомнилось ещё одно профессиональное выражение тёти Розы.
 Эдик возразил, что это вовсе не тяжело, что он поднимал гораздо больший вес, например Машку Короткову… Сказать в ответ что-то обидное, Машке предательски помешало простуженное горло, и кисточка, которую она должна была передать Светке, сменила направление. Эдик, не смотря на свою неуклюжесть, всё-таки увернулся.
 Юрате возвратилась с бутылкой экологически чистого йогурта и, усаживаясь за свой стол, возмутилась, что уже который раз обнаруживает на нём чужие вещи: то Сенькину тетрадку, то Светкину кисточку…
- Дайте кто-нибудь списать! – взмолился Жорик.
 Придерживая бейсболку, уроганом ворвался Лёшка и, застыв в дверях, вымолвил:
- Господа, спешу сообщить вам пренеприятнейшее известие: к нам тащится Кура!
- Ой, нет! – эхом пронеслось по кабинету.
 Никому не хотелось ещё и на перемене выслушивать нотации. Даже правильные студенты поёжились. Повезло тем, кто отправился в Гоа, в курилку, раздавать афтографы, … А может, я ещё успею куда-нибудь отправиться? Но мне не повезло. Мгновенье спустя за Лёшкиной спиной возникла наш куратор:
- Демидов, дай пройти!
 Лёшка немного подвинулся, а когда Кура оказалась впереди, тихонько вышмыгнул из аудитории. Все оставшиеся зло позавидовали его хитрости.
 Ирина Александровна в позапрошлом году закончила этот универ и за особые успехи в филологии, её, как и Льюиса, оставили на кафедре. Сейчас она учится в аспирантуре и преподаёт русский язык на факультетах, где эта дисциплина не является основной и больше напоминает чистописание: у физфаковцев и математиков, а ещё взялась курировать нашу группу. Не знаю, каким преподавателем был Льюис, и если он продолжит общаться со мной на английском, так и не узнаю, но Ирине Александровне точно надо уходить в бильярдисты, визажисты, почтальоны или ещё куда-нибудь… Эта работа ей не идёт. Молодая девушка, но, вообразив, что студенты несерьезно относятся к ней и её требованиям, потому что считают ровесницей, строит из себя старую тётку! Похожий костюм Аделаида Ардалионовна на приём к врачу надевает. Волосы в тугой пучок стянула, как пловчихи-синхронистки… Как это она ещё не додумалась их в седой цвет выкрасить! Очки на нос повесила… Сенька сказал, что стёкла в них простые, что они только для имиджа… Хорошенький имидж она себе выбрала: «старость не радость». Мало того, что дополнительные годы себе придумывает, так ещё и болезни! Зрение хорошее, а напялила очки! Это всё равно что опираться на костыли, когда с ногами всё в порядке! Пускай ещё за спину схватится и прокряхтит: «радикулит замучил»!
 Однажды, кураторский час проходил в двести пятнадцатой аудитории: маленькой, тесной, без окон. Наша немногочисленная группа и то с трудом там уместилась. Некоторые по двое на одном стуле сидели, некоторые вообще стояли… Мы с Сенькой оказались на первой парте, которая впритык с преподавательским столом. Напротив сидела Кура и, уставившись на нас, отчитывала всю группу: мы и такие, мы и сякие, мы бездельники, и нас не отчисляют только потому, что мы спонсорские дочки и профессорские внучки… А потом кто-то из пацанов что-то ляпнул. Ирина Александровна вскочила и поспешила ругаться в ту сторону, откуда это «что-то» донеслось. Очки на столе кинула. Вот тогда-то Сенька их повнимательнее рассмотрел и сообщил, что стёкла «без диоптрий». Он в этом разбирается – все родственники врачи, да и «сами с очками».
 Короче, я предложила ему, пока Кура не видит, поменяться оптикой. Я из добрых побуждений. Я хотела отвлечь любимую кураторшу от переживаний за нашу группу бездельников. И у меня получилось.
 Ирина Александровна шлёпнулась на стул, нацепила очки и… сначала решила, что это мы её довели до такого состояния. Попробую его описать (я как-то брала померить Сенькины очки, так что мне это знакомо): Машка сказала, что я в них похожа на Дульсину, мачеху Канчиты. А у меня голова закружилась…, перед глазами тусклые пятна поплыли…, Машка с Сенькой сделались нечёткими и размазанными… А может, это Дульсина с Канчитой?... В полу образовались ямы, и вся мутно-расплывчатая действительность медленно в них стекала… Я вернула Сеньке очки, а голова ещё часа два кружилась, и по полу ходить было немного страшновато. А Кура, сняв очки, заорала на Сеньку. С тех пор она к нему придирается по всякому поводу и без повода. Я ей объяснила, что это моя идея, но она всё равно к нему больше цепляется! Наверно, потому что я профессорская внучка… Даже ему домой звонила жаловаться! Но родители у Сеньки нормальные – в тёмном, страшном подвале не заперли. А Алиса даже пожалела, что эта «идея» принадлежала не её братишке. Она мне всегда нравилась!
 Интересно, что мы натворили на этот раз?
 - Здравствуйте, Ирина Александровна! – хором пропели мы. Некоторые сфальшивили. Машка закашлялась (может, это она тоже для имиджа?).
 Но Ирина Александровна с нами не поздоровалась. Она была явно не в духе. Это в ней явно был дух, злой и сердитый.
- Ну почему опять ваша группа хуже всех?! – завопила она, не дойдя и до середины аудитории. (Когда всё нормально, Ирина Алеквандровна называет нас «моя группа», а когда «хуже всех» - «ваша»).
 Наша группа принялась активно вспоминать плохие отметки, прогулы, конфликты с преподами и прочее, из-за чего могла оказаться «хуже всех». Кура избавила нас от долгих раздумий:
- Почему все группы нарисовали газеты ко Дню Всех Святых, а вы – нет?!
 Теперь на лицах однокурсников читалось не меньшее, чем у Куры, негодование: из-за такой ерунды отнимать драгоценные минуты перемены!
- Только не говорите мне, что вы не знали или забыли! (Никто не собирался ей это говорить). Вы прекрасно знали и помнили, что к каждому празднику каждая группа обязана подготовить газету! Даже первокурсники, которые, казалось бы, фамилии друг дружки толком не выучили, и то организовали редколлегию и выпустили замечательную газету! А вы?! И не надо мне говорить, что вы по уши в учёбе, что у вас ежедневно тридцать семинаров и три контрольные! (И об этом мы не собирались говорить. Когда в Ирине Александровне злой дух, с ней вообще лучше не разговаривать: ты до курка дотронуться не успеешь – она тебе залп из тысячи орудий!) У других групп тоже отнюдь не каникулы! У пятикурсников на носу госпрактика, госэкзамены и защита диплома, но они всё же выкроили время и украсили стены нашего университета праздничной газетой! И вообще, хочу вам напомнить, в обязанности студента входит не только учёба, но и активное участие в университетских мероприятиях! Кстати, в вашей группе первая обязанность тоже не очень-то выполняется: словом «учатся» можно охарактеризовать двух-трёх человек! А остальные что делают?!
- А остальные у них списывают, - честно признался Жорик, старательно копирующий Катькину тетрадь по русскому языку.
- Не поясничай, Вериго! – крикнула Кура, посмотрев при этом на Сеньку.
- Ирина Александровна, мы…, - попыталась что-то объяснить Камилка.
- А ты вообще помолчи, Горош! Организовывать группу для участия в студенческих мероприятиях – это, прежде всего, твоя работа, как старосты!
Ну почему мне всегда стыдно за вашу группу! Почему вы всегда хуже всех? Вы же такие талантливые, экстраординарные… Каждый в вашей группе уникальная личность! (Ирина Александровна тоже решила попробовать комплименты). У вас столько знаменитостей… (Ну-ну… спонсорские дочки, профессорские внучки…) чемпион по прыжкам на лыжах с трамплина, первая городская красавица…
 Мне стало смешно, когда представила праздничную газету, нарисованную чемпионом по прыжкам на лыжах с трамплина совместно с первой городской красавицей.
- А чемпионов по живописи и первых городских художниц у нас нет…, - заметил Олег.
 Маринка с ним не согласилась:
- У нас Катя хорошо рисует…
- …сердечки на полях…, - дополнила подружкину реплику Каринка.
- Вы просто бездельники! - Куре надоело нас расхваливать: А ты, Даревич, чего смеёшься?!
- Она анекдот вспомнила, - объяснил Жорик, сам еле сдерживающийся от смеха.
- Жаль, что не студенческие обязанности! – Куре и ругаться надоело. Сердито взглянув на Сеньку и сообщив, что продолжение следует на кураторском часе, она удалилась.
 Мы с Машкой решили немного прогуляться.


- Я удивляюсь, как это ты не подумала, что он решил поговорить с тобой на английском, чтобы помочь тебе подготовиться к контрольной, которая у нас в среду…, - верещала Машка, а я удивлялась, как можно с больным горлом выговорить предложение со столькими придаточными.
 В коридорах, как всегда, было шумно и суетливо. Студенты и студентки обсуждали учёбу и общих знакомых, спешили по делам и неторопливо бродили… Хлопали и поскрипывали двери, стучали каблуки, с грохотом посыпались на пол книжки… Это Юлька на выходе из аудитории столкнулась с одним из своих однокурсников: амбалом в красных тренировочных штанах. Как это ей самой удалось на ногах удержаться? Помогать единственной девочке бросился только её вечный спутник Антон. Для этого ему пришлось бросить на пол свои книжки. Остальные однокурсники, не замечая никого и ничего, рвались в коридор, как к воротам противника. Каринка с Маринкой на днях говорили, что ужасно завидуют Юльке: «единственная девочка на курсе», «прекрасная дама среди рыцарей». Хороши рыцари! Хотя, те, которые, не обратив внимания, пронеслись мимо, можно сказать, поступили по-рыцарски. Некоторые тыкали пальцем в её сторону и ржали, как с праздничных газет. Кстати, почему бы нам с Машкой не почитать праздничные газеты:
 Медики описывали первую помощь при укусах вампиров и оборотней, психологи советовали, как избежать стресса, увидев привидение, математики вычислили скорость ступы Бабы Яги и температуру выдыхаемого Змеем Горынычем пламени, газеты факультета иностранных языков были, конечно, на иностранных языках, а физфаковцы почему-то опубликовали сонник… Но именно это ежепраздничное издание привлекло большинство читателей.
- Ой, знаете, мне сегодня приснились сиреневые розы…, - поделилась с другими сонями толстушка из параллельной сто сорок шестой группы.
- Ой, знаете, а мне сегодня приснилась розовая сирень! – передразнила задержавшаяся возле этой газеты на пути из курилки и отпугнувшая ароматом табака половину читателей Римка.
 Наши отношения с параллельной сто сорок шестой группой с первого курса развиваются по принципу «кто кого передразнит».
- Ой, знаете, цветные сны только душевно больным снятся, - Лёшка не смог не вставить своё замечание.
 Обиженная толстушка призвала на помощь все свои воспоминания из области психологии:
- …цветные сны снятся не только душевно больным, но и очень эмоциональным людям…, и ещё творческим натурам…
 А Римке, любовавшейся всю лекцию по психологии розовой сиренью, вспоминать было особо нечего. «Но не молчать же?» - Подумала девушка с волосами цвета снов и завернула в адрес обидчика такой «пятистопный хорей», что даже стоящие рядом физфакофцы засмущались. Я уже не говорю про Раису Васильевну, замдекана нашего факультета, проходившую в этот момент мимо. Нет, мимо она пройти не смогла:
- Римма, молодым девушкам, и тем более студенткам филологического факультета, не пристало так выражаться! – приложив руку к огромной старомодной брошке, возмутилась заместитель декана.
- Смотря, кто пристал! - Римка за словом в карман не лезет, за исключением экзаменов.
 А Раиса Васильевна прекрасно знает, что эта студентка всегда дерзит преподавателям, но всё равно продолжает напрашиваться на дерзость:
- Кстати, Римма, почему вас не было во вторник и в среду?
 Римка немного помолчала, посмотрела на носы своих ботинок-тракторов, вздохнула и призналась:
- У меня уже фантазии не хватает придумывать.
 Понять, что этот ответ тоже был дерзким, Раисе Васильевне помешали налетевшие первокурсницы:
- Раиса Васильевна! Раиса Васильевна! У нас по расписанию следующая пара в триста первой аудитории, а там сидят инязовцы и говорят, что у них тоже по расписанию…
- Немедленно возьмите в деканате допуск и немедленно отработайте свои прогулы! – крикнула Римке Раиса Васильевна, уходя разбираться с инязовцами.
 Допуск – это такой листик, который вручает прогульщику секретарша в деканате. С ним нужно оббежать всех преподов, чьи занятья пропустил, отработать эти занятия и, как доказательство того, что они отработаны, собрать на этом листике подписи этих преподов. Ничего глупее придумать не могли! (Разве что форму). В нормальных вузах вообще не следят за посещением!
 - А мне всегда цветные сны снятся…, - протянула Машка, разглядывая ведьму на одной из газет: Интересно, как выглядит чёрно-белый сон? Как старые фильмы?
 - Не знаю, наверно, - протянула я, разглядывая удаляющуюся Раису Васильевну.
 Интересно, мы с Машкой эмоциональные люди или творческие натуры?
 Наталья Анатольевна куда-то очень торопилась, но, в ответ на наше с Машкой «здрасте», все же уделила секундочку на свою знаменитую улыбочку. Знаменитую, потому что каждый, даже не славящийся артистичностью, студент может её изобразить. Пародия на «улыбочку» нашей преподавательницы риторики уже давно заменяет в студенческих беседах произнесение её имени-отчества.
 Римка, не спешащая в деканат за допуском, мотнула разноцветной головой на пробежавшую мимо Наталью Анатольевну, потом на одну из газет с изображением главного символа – тыквы, предлагая нам сравнить. Машка закивала в ответ в знак полного согласия. А, по-моему, не похоже. Главный символ явно намеревались изобразить устрашающим, но вышло очень мило. В случае с преподавательницей риторики всё как раз наоборот.
 Наталья Анатольевна, помимо рисования в журнале пятнадцатой буквы алфавита, очень любит казаться всем приятной. Но от этого её второго «хобби» почему-то становится неприятней, чем от первого. На улыбки многих сама невольно улыбаешься, а, видя, как демонстрирует зубы Наталья Анатольевна, невольно задумываешься: «А мне что делать? Тоже улыбнуться? Что-то не хочется…» Некоторые её боготворят, некоторые не выносят, Каринка с Маринкой уверены и других уверяют, что Наталья Анатольевна копирует своего супруга, некоторым вообще без разницы, кто читает риторику: эта лыбящаяся тётенька или призрак Нейде, а я… не знаю, как себя с не вести… Она напоминает мне обнаруженную под дверью коробку с бантом. Что делать? Издать радостный вопль и жадно растребушить обёртку? Пнуть с лестницы? Подпихнуть под дверь соседям? Вызвать сапёров? Я решила улыбнуться. Интересно, у меня получилось также вымученно как у Машки?
 Дальнейший путь по коридору нам преградила толпа девчонок. Ну конечно же! Звезда мирового спорта Максим Ладик раздаёт автографы! Высокие и миниатюрные толстушки и худышки, смущённо улыбаясь, подсовывали ему: кто строгий кожаный органайзер, кто надушенный бархатный амурник, кто последнюю страницу тетради, служащую «для заметок», кто форзац учебника, кто маленький отрывной листочек (ну… которые для шпаргалок часто используют), кто деталь своего несочетающегося, негармонирующего и неподходящего туалета… А Макс, перебрасываясь этикетными любезностями с наиболее бойкими поклонницами, вырисовывал трамплины.
 Неплохо придумал…, учитывая, что многие его фанатки (А те две, которые во время психологии заглядывали в нашу аудиторию, уж точно!) в картинках лучше разбираются, чем в буквах. А если девочкам в блокнотиках цифры нарисовать, бедняжки вообще зависнут от перегрузки!
 Пара штрихов – гора разгона…, пара штрихов – гора приземления…, пара секунд – и автограф готов. Здорово! Мне нравится. Я бы и за пару часов так не нарисовала и даже не перерисовала. Возможно, Макс и неплохо бы справился с праздничной газетой. Да и Светка отлично орудует кисточками! Мм-да… недооцениваю я товарищей. И не мне их оценивать. У меня с рисованием вообще не лады. Если в школьные годы, разглядывая Машкину мазню, училка ИЗО произносила: «еле живая троечка», то, стараясь не глядеть на мою, вздыхала: «не так страшен чёрт, как его малюнки…»
- Ты и в библиотечных формулярах также расписываешься? – полюбопытствовала девчонка в белом халатике, наблюдая, как в её розовом блокнотике в форме сердечка появляются гора разгона… гора приземления…
-Девушка, вы всерьёз полагаете, что этот молодой человек бывал в библиотеке?- это Лаурита Ивановна шла по коридору и, аналогично нам с Машкой, застряла в «пробке».
 «Пробка» вмиг рассеялась. Девчонок, в том числе и автора вопроса о формулярах, как ветром сдуло.
- Здрасьте…, - Макс медленно, осторожно, как бы раздумывая «не померещилось ли?», поднял глаза от блокнота на преподавательницу Зла.
- А мне подпись не поставите?
…Не померещилось…
- Ну… если хотите…, - наша звезда мирового спорта немного растерялась.
- Если хотите!!! – голосок у Лауриты итак - первая октава справа, а она ещё повышает! Я зажмурилась. Макс почесал ухо фломастером. А Лаурита продолжила на ультразвуке: А вам не кажется, что это вы должны хотеть заполучить мою подпись!!! На допуске!!! Хотя бы на одном из вашей кучи допусков!!! Вы решили поймать двух зайцев! Вам подавай и университетский диплом, и олимпийскую медаль! Сегодня после четвёртой пары я жду вас у себя на кафедре. И если вы осмелитесь не явиться – одного зайца упустите. Это я вам гарантирую.
 Макс попробовал фломик на вкус. Машка чихнула, и Лаурита, собиравшаяся продолжить, теперь уже беспрепятственный, путь по коридору, заметила нас:
- Даревич, Короткова – ну и вид! Вы куда пришли? Здесь университет!
Слава богу, на этом беседа с Лауритой Ивановной закончилась. Не дожидаясь нашего ответа, она ушла.
 Макс, наверно, ещё долго стоял бы и раздумывал, куда на этот раз засунуть фломастер, но забренчал звонок. Мы рванули к 205 аудитории. А у самых её дверей Машка вдруг схватила меня за руку, оттащила в соседний пустой кабинет, откашлялась и вымолвила:
- … у нас сейчас русский… у влюблённого в тебя Григория Андреевича… я тут вот что придумала, слушай…
 А я слушала завершающие ноты звонка, ускоренные шаги вперемешку с перебранкой Римки и Лёшки, скрип двери…, поэтому суть Машкиной задумки дошла до меня не сразу.
 Короче, Машка придумала доказать мне, что Григорий Андреевич в меня действительно влюблён. И для этого решила опоздать на пять минут, а мне предложила задержаться на десять:
- Вот увидишь, к тебе он отнесётся лучше, чем ко мне, хотя ты опоздаешь на больше времени, чем я!
 Большей глупости я в жизни не слыхала! Но лучшая подруга сияла счастьем от озарившей её «гениальной» идеи… даже кашлять перестала… и я согласилась.
Через пять минут, когда Машка ушла, я, как и в тот памятный день в «Даме Пик», подумала: «Ну почему я не отказалась!»
 По традиции в начале каждого занятия Григорий Андреевич проводит разминку для наших умов: первые двадцать минут мы пишем мини-сочинения на разнообразные темы. Например, в начале прошлого занятия нам нужно было доказать, что у кошки не меньше прав чем у собаки называться другом человека. Интересно, что он сейчас придумает? И ещё интересней, что я смогу придумать за десять минут? Я даже гору разгона изобразить не успею…
 По прошествии следующих пяти минут я спрятала часы под манжетой и вошла в 205-ую аудиторию.

 Согласно моим наручным часам, которые я как-никак по Курантам заводила, прошло десять минут, но по царившей в аудитории атмосфере казалось, что звонок только-только отзвенел.
 Эдик рылся в своей гигантской сумке, Каринка с Маринкой заканчивали начатую на перемене беседу, Римка, не боясь получить ещё один фингал, стянула у впереди сидящего Лёшки с головы бейсболку и напялили на себя, а Машка увлечённо складывала конвертик из носового платка. Входная дверь за моей спиной сильно хлопнула от сквозняка, но и это мало кого отвлекло от дел.
 Григорий Андреевич что-то сунул во внутренний карман пиджака (не успела разглядеть что), и встал из-за стола:
- Даревич, вы в курсе, что с начала занятия прошло уже десять минут?
- Извините…, - тихо сказала я, состроив виноватые глаза. А может, эффектней было бы их опустить?
- Где вы были? – вновь прозвучал строгий голос преподавателя.
- Э-э-э… я…
- Я вас, кажется, не просил перечислять гласные звуки. Я вас спросил, где вы были. Хотя… Нет. Не говорите. Пусть над этим вопросом подумает вся группа, - Григорий Андреевич повернулся к мигом притихшей аудитории: Итак, тема нашего сегодняшнего мини-сочинения: «Почему опоздала студентка Даревич?»
По группе пробежали смешки. А у меня в голове возник ещё один гласный звук… йотированный… и четыре согласных следом. Ну, Машка! Ну, погоди!
- А вы чего стоите? – преподаватель русского языка повернулся ко мне: Отправляйтесь на своё место и начинайте писать. От первого лица.
- Э-э-э…я…, - взялась за гласные подружка, состроив «виноватые глаза», как только я устроилась на своём законном месте – рядом с ней.
- …пиши давай…, - я раскрыла свою тетрадь, коснулась губ ручкой и посмотрела куда-то чуть повыше доски…: Я думала, вы уже давно сидите и строчите… десять минут прошло…
- Десять минут это не «давно», это… «слово в рифму» по сравнение с вечностью…, - раздалось за спиной Олежкино философствование.
- Запиши это эпиграфом к своему сочинению! – прошипела я, даже не оборачиваясь в его сторону.
- Сразу после звонка, - кончив хихикать, ответила Машка: раздался звонок на его мобильнике, и он десять минут трепался. И, между прочим, прекратил, как только ты вошла, а моё пятиминутное опоздание даже не заметил! ( Не-ет… она опять за своё!) А во время беседы по мобильнику всё время на твоё пустое место поглядывал!
- … поглядывал и думал: «... все в сборе…», - опять лезет Олег.
- А ты у нас и мысли читать умеешь? – я всё же удостоила его чести – обернулась.
- Мысли Григория Андреевича несложно прочесть, особенно, когда он на тебя смотрит, - хихикнула лучшая подруга: Ты для него уж точно не пустое место!
- Та-ак… я обернулась в Машкину сторону: ещё одно слово и я в сочинении правду напишу: «Моя подружка Машка Короткова решила доказать мне, насколько сильно влюблён в меня Григорий Андреевич…»
Машка захихикала. Она не верит. А я сейчас в самом деле это напишу. Ну не знаю, что ещё придумать!!!
- …Как-как ты говоришь?... Повтори ещё, please,… не успел записать…, - голос Олега за спиной.
 Интересно, о чём пишут остальные? Из-за чего, по их мнению, я опоздала? Мм-да… тема сегодняшнего сочинения моим однокурсникам явно пришлась по нраву. Довольно редко можно наблюдать такое усердие в работе на занятии у студентов группы 147!
- Не против, если я напишу, что ты на свидание бегала? – шепнула сидящая неподалёку Каринка, переглянувшись со своей вечной соседкой Маринкой. «Вечная соседка» прикрыла рот ладошкой и тихонько захихикала.
- А я напишу, что в туалете дверь заклинило! – почти в полный голос ляпнул Жорик, но, поймав, вместо покоренных его остроумием взглядов приятелей, недовольный взгляд преподавателя, склонился над тетрадкой.
«Да пишите вы что хотите!» - подумала я, решив никому не отвечать.
 Светка грызла ручку… Сенька на неё как-то нервно оглядывался… Видимо, это он одолжил ей ручку… А Юрате попросила одолжить стирательную резинку… Именно так и попросила: «стирательную резинку»! Нет чтобы «стёрку» или «ластик»… Пришлось сказать, что к великому сожалению у меня имеется лишь «корректирующая жидкость».
 Над опущенными в тетради головами вверх взметнулась Катина рука. Забавная бисерная фенечка, видимо самодельная и чуть великоватая, скатилась под рукав. Григорий Андреевич кивнул в знак того, что девушка может говорить.
- Я хотела предложить… Давайте лучше писать не про Надю, а про… просто про студентку… про какую-нибудь абстрактную студентку… а то как-то нехорошо…
 Григорий Андреевич улыбнулся:
- Ну что ж. Если кто-то не желает из деликатности указывать имя однокурсницы, разрешаю поставить в сочинении лишь её инициалы.
 Я тоже улыбнулась, когда Катя внесла это «предложение». Классная она всё-таки девчонка! Но такая застенчивая… Даже не знаю, как с ней поближе сдружиться. Но сейчас она повела себя как настоящий друг! Вот только… даже если бы темой сочинения было описать причину опоздания какой-нибудь «абстрактной студентки», филологи из группы 147 обязательно присвоили бы своей героине имя кого-нибудь из впереди или сзади сидящих.
 Да мне в общем-то всё равно: имя… фамилия… Да хоть серию паспорта и группу крови в сочинении укажите!
 А ручка в Машкиной руке скрипит как гусиное перо. Представляю, что она там пишет! Студентка Н.Д. опоздала на занятие, так как узнала, что является потерянной дочерью цыганского барона…
 
 Зря Жорик всю перемену Катькину тетрадь копировал - домашнее задание Григорий Андреевич не спросил.
 Практическое занятие пролетело быстро. Я даже на часы взглянуть не успела, чтобы уточнить, когда оно закончиться.
 У входа толпились наши коллеги – группа 146 (следующая пара у них по расписанию в этой аудитории). В нашу сторону, само собой, посыпалась куча туповатых острот. И мы, само собой, ответили тем же.
 Светка назвала пару пацанов из той группы дураками, а проходя мимо своей главной соперницы Зинки, наморщила нос и помахала возле него ладошкой, давая понять, что у той противные духи.
- А тебе так больше идёт! Симпатичней кажешься! – глядя на сморщенную Светкину физиономию, съязвила «главная соперница», явно задетая этим жестом… Но…, чуть не оказалась задетой гигантской сумкой Эдика, гордо вышагивающего из аудитории.
- Туалетная вода и освежитель для туалета совсем разные вещи. И разница не только в цене и величине баллончика, - продолжала издеваться Светка.
- Иванис, ты не жалеешь, что променяла нашу группу на эту? – долговязая староста 146-ой группы поморщилась, произнося заключительное местоимение (наверно, у Зинки в самом деле противные духи), и бросила презрительный взгляд на покинувшую в этот миг кабинет Римку. К счастью для неё, Римка этот взгляд не заметила, иначе тоже что-нибудь непременно бы бросила.
 Юрате покрепче прижала к себе книжки, не вместившиеся в её маленькую сумочку, опустила глаза в пол и, не сказав в ответ ни слова, побрела по коридору.
- Ю-ю, как ты смотришь на то, чтоб вместо физры заглянуть в «Даму Пик»? – Макс обхватил однокурсницу за талию и придвинул к себе. Растерявшаяся и раскрасневшаяся Ю-ю чуть не выронила книжки.
 Вся «прекрасная» половина 146-ой готова была лопнуть от досады. Мне даже захотелось зажмуриться и заткнуть уши, предчувствуя оглушительный треск. Звезда спорта и просто красавчик Макс Ладик – единственный представитель нашей группы, в чью сторону они бы никогда не бросили презрительный взгляд. Зинка с долговязой старостой вообще остолбенели. Да что там Зинка со старостой! По нему давным-давно засохли все девчонки страны, и не только нашей.
 147 группа расплылась в довольных улыбочках. Кроме Кати.
 А Макс, искоса поглядывая на девчонок из 146-ой, бережно убрал прядь растрепавшейся причёски с лица Юрате, при этом как бы невзначай задержав ладонь на её зарумянившейся щеке…
 Этот жест окончательно добил девчонок из параллельной группы. Хотя, помимо Макса, другие мои однокурсники тоже обладают богатой жестикуляцией: Эдик показал кому-то кулак, а Римка… что-то на пальцах… Нет… я ошиблась… они это не той группе… а друг дружке…
 Ю-ю, конечно же, поняла: Макс это делает лишь с целью показать «коллегам», что она ничуть не жалеет о перемене группы. Но для скромной и хорошо воспитанной папой спонсором латвийской девушки это было уже чересчур:
- Максим… я… не хочу больше в «Даме Пик»…, - пролепетала вконец смущённая Юрате и, наверняка, припомнила тот дождливый вечер, когда добиралась до трамвайной остановке в Сонькиных шлёпках.
 Зинка со старостой вышли из оцепенения и вошли в аудиторию, обиженно вздёрнув носы.
- «Ради любви» отдыхает…, - комкая носовой платок, прохрипела Машка.
- А вы хорошо смотритесь вместе, - я не выдержала и расхохоталась.
 Катя сердито на меня посмотрела. Мм-да… после этой фразы мне вряд ли удастся с ней поближе сдружиться! Наверняка, она сейчас пожалела, что указала в сочинении лишь мои инициалы…
 А нас ждала вторая серия «Ради любви»… К 205-ой аудитории подошёл Антон…
 Ой! Совсем из головы вылетело! Я же обещала ему затащить Диану на Всесвятую дискотеку!!!
- Диана…, - Антон замер, широко раскрыв и без того большущие глаза (Трудно не заметить работу нашей суперской визажистки!), а потом, как бы раздумывая Диана перед ним или нет, продолжил:… ммм… нам надо поговорить…
 Ммм… а мне надо придумать, как выполнить обещание… Я курсировала глазами от Антона до Дианы… от Дианы до Антона… И не только я. Все, кто в данный момент находились рядом, на примере этой парочки учились считать до двух…
- А со мной не хочешь поговорить? – действующая мисс города кокетливо откинула за плечи свою шикарную гриву и широко улыбнулась.
 Антон смущённо отвёл взгляд. В отличие от Макса, этот чемпион так и не научился принимать как должное ужимки фанаток.
- О чём с тобой говорить, тётя? О «Бьюти»? – мимо проходил Жорик… сначала проходил…, а потом побежал! Тётя вмиг превратилась в неугомонную девчонку и, замахнувшись стопкой модных журналов, погналась за обидчиком. А разозлило её вовсе не то, что с ней «не о чем говорить», а упоминание ненавистной «Бьюти», которой «только Зинке из параллельной группы краситься»!
- А физфаковцы и впрямь тупые! Ну сколько раз мне ещё нужно повторить, чтобы он наконец запомнил: я не хочу с ним разговаривать… – даже не оглянувшись на Антона, как бы рассуждая сама с собой, проговорила Диана.
- А мне кажется, вам надо поговорить, - робко вставила Катя, решив, что подруга рассуждает с ней.
- Если ещё что-нибудь подобное покажется, я и с тобой прекращу разговоры!!! – нервно прикрикнула Диана и ускорила шаг, стараясь от неё отстать.
 Но Катя и не стремилась догонять. А вот я поспешила…
- Эх ты! Прровалил прроизвольную пррограмму! – пррокаркала Римка и покачала своей разноцветной головой.
- Мелодию выбрал заезжанную. Ну кто так начинает беседу с девушкой: «нам надо поговорить…»? Сериальная банальность! – вмешался Макс - ещё один специалист в области спорта и по совместительству специалист в области отношений с девушками.
 Машка бы, не задумываясь, бросилась на защиту своих любимых «Ради любви», «Только любовь» и т.д. и т.п., но простуда позволили ей бросить лишь уничтожающий взгляд.
 Я догнала Диану на лестнице.
- Леди Ди! Со мной можешь не разговаривать. Мне всё равно. Одним молчуном больше, одним меньше… Со мной не разговаривает мой родной брат – из-за Анжелки, со мной не разговаривает моя лучшая подруга – из-за простуды, со мной не разговаривает мой… (Я прервала речь, придумывая, как бы его назвать. Но, ничего не придумав, назвала по имени.)...Льюис. Ну… вообще-то разговаривает, но по-английски. А с моим знанием английского это равносильно молчанию. Так что можешь не разговаривать со мной. Но я скажу…
 Диана улыбнулась. Вот это да! Наша Царевна-Несмеяна улыбнулась! Сейчас точно должен разразиться дождь! Метеоритный! Но вместо этого, на ходу вытаскивая из сумок, рюкзаков, карманов номерки от гардероба и во весь голос вспоминая пережитые лекции и семинары, пронеслась группа студентов. Счастливчики! А у нас ещё две пары! Мы с Дианой чудом успели ухватиться за лестничные перила.
 Голоса и топот постепенно затихли. Толпа студентов исчезла, оставив на ступеньках пару фантиков от карамелек и… забрав улыбку моей собеседницы! На её лице вновь появилась привычная в последние дни отрешённость от мира.
- Что тебе? – равнодушно бросила Диана, глядя вниз за перила.
- Ты на всесвятую дискотеку идёшь? – немного нерешительно спросила я и тоже покосилась вниз… Хм… И что она там увидела?
- Антон тоже идёт?
- Не знаю… Он мне не говорил…, - я почувствовала на себе её взгляд, но продолжила всматриваться за перила. Совсем не умею врать. Лицо запылало, будто кипятком брызнули.
- Вот и я не скажу! – Диана резко развернулась, но, удалившись от меня на несколько ступенек вниз, вновь обернулась ко мне и добавила: Знаешь что, профессорская внучка, уткни лучше свой нос в какую-нибудь умную книжку, а не в чужие дела. А не то получишь книжкой по носу.
 «Зачем так грубо?» - подумала я, а потом придумала ещё кое-что.
- Мы с Машкой хотели сегодня вечером к тёте Тане заглянуть, я поскакала по ступенькам за ней: насчёт костюмов. Я подумала, может, ты с нами захочешь…
 Видимо, это прозвучало убедительно. Поверив, что я не в сговоре с Антоном и досадуя на себя за несправедливую грубость в мой адрес, Диана немного замялась. А я в общем-то на этот раз не врала. Я в самом деле решила заглянуть к тёте Тане.
- К тёте Тане…? Костюмы…?
 Складывалось ощущение, что Диана с трудом припоминала, кто такая тётя Таня и что такое костюмы, но слова эти явно где-то слышала… Это напомнило мне некоторых однокурсников, в том числе и меня саму, на экзаменах: Шопенгауэр…? Иррационализм…?
 А тётя Таня – это Лёшкина мама – одна из лучших портних в городе. Она работает в свадебном салоне. У неё дома столько всего интересного есть: блёстки, цветочки, кружева…
 У меня фантазия разыгралась:
 - Проще простого нарядится цыганкой! Нацепи на себя все имеющиеся в доме бусы, браслеты, платки, ленты – и готово! Давайте втроём будем цыганками: я, ты и Машка! Будет табор!
 Губы Дианы содрогнулись в чуть заметной улыбке, и вновь то же равнодушие: - Нет… я не пойду…
- Почему?
- У меня нет настроения…
- У тебя нет, а у цыганки есть!
 Диана не произнесла не слова, но её взгляд из-под отросшей чёлки спрашивал: «Что ты имеешь в виду?» А я имела в виду:
- Это же карнавал! А карнавалы для того и придумали, чтобы стать кем-то другим! На карнавале ты – уже не ты. Если у Нечаевой Дианы из 146-ой группы нет настроения, то у какой-нибудь цыганки, ведьмы, принцессы… оно есть! Она весёлая, беззаботная, счастливая и не знает никакого Антона!
 Диана вдруг почему-то смутилась и её грустные глаза совсем скрылись под чёлкой…
- Ну так придёшь?
 Невнятно пробубнив «не знаю, наверное», однокурсница убежала вниз.
- О чём секретничали? – За спиной раздался голос Макса, а на своих плечах я почувствовала его руки. Он меня даже чуть напугал.
- Надя, ты хочешь опоздать ещё и на физкультуру? Максим, девушек из параллельной группы рядом нет. – Камилла вмиг оценила ситуацию.
- По-моему, нам вовсе не нужны «девушки из параллельной группы», правда, Надюха?
- А по-моему, вам следует отправиться в раздевалку!... Э-э-э… в разные раздевалки.
 Макс разразился хохотом, а Камилка, поняв, что сморозила глупость, не соответствующую её амплуа «железной леди» и больше напоминающую тупую шутку из репертуара Жорика, попыталась вернуть репутацию, напомнив про многочисленные энки. Макс расхохотался ещё громче, а я, резко сбросив его руки со своих плеч, побежала по ступенькам вниз.
 Интересно, Диана придёт? Нет… скорее всего не придёт… А может всё-таки придёт? Должна прийти.
 
 А вот на физ-ру Диана не пришла. Ну и зря! Было здорово! Даже не смотря на то, что я насадила кучу синяков и натёрла ногу коньком!
 Занятие проходило на катке нашего Ледового Дворца. Я никогда здесь раньше не была… Нет, пару раз была, но в числе зрителей, а на льду, на коньках – никогда…
 Хм. Поссорилась со своим фигуристом и решила избегать всего, что в той или иной мере с ним связано! Глупая выходка маленького капризного ребёнка! Если она в самом деле рассчитывает избавиться от мыслей о нём подобными методами, то в таком случае ей вообще следует уехать отсюда куда-нибудь…ну например… в Гоа!
 Наш городок известный даже за пределами страны центр зимних видов спорта. А центр города, соответственно, - спортивные объекты и сооружения. Многие из них предоставляются для занятий физкультуры студентам и школьникам.
 Нам даже музыку включили! Вот только из-за скрежета коньков и взвизгиваний Светки Ларенцевой её было почти не слышно! А каток кажется намного больше, когда находишься на льду, а не в зрительских рядах!
 Кирилл Петрович, наш преподаватель физ-ры, куда-то на немножко отлучился, а нам разрешил в его отсутствие покататься в своё удовольствие под присмотром своего «заместителя» Риммы Пудилёвой.
 Если в школе Римка была влюблена в физрука, то в универе всё с точностью наоборот: Кирилл Петрович души не чает в этой маленькой, шустрой, прекрасно оперирующей спортивной терминологией девчушке. С первого занятия физ-ры Римка стала его любимицей и правой рукой.
 Сегодня, хромая и с подбитым глазам, «защитница скамеек» вполне могла отпроситься, и преподаватель с удовольствием бы её отпустил. Но даже в таком состоянии Римка не смогла пропустить единственную дисциплину, в которой является лучшей и по которой у неё самые высокие баллы! На коньки она, конечно, встать не смогла и поэтому восседала на бортике и строила из себя некую смесь придирчивого тренера, эмоционального комментатора и активного болельщика.
 А Максу вообще разрешено не посещать занятия физкультуры. Но он посещает. А те дисциплины, на которых обязан быть – прогуливает.
 У нас все пацаны, как я заметила, хорошо на коньках катаются. Только Сенька Фурц о чём-то размечтался, прислонившись к бортику. Лёшка с Жориком на льду вообще как в своей стихии! Эдик, конечно немного тяжеловат для тоненьких стальных полозьев (На гусеницах он бы лучше смотрелся!), но катается неплохо. А девчонки…. Такое ощущение, что прекрасной половине нашей группы выдали коньки лезвиями внутрь:
 Камилка и Анжелка, взявшись за руки, осторожно топали на этой странной и непривычной обуви по периметру катка. Еле-еле ковыляла, придерживаясь за бортик, Юрате. Каринка с Маринкой вообще чаще пребывали на льду в горизонтальном положении, нежели в вертикальном. Ксюха уже десять минут как завязывает шнурки… Катя, каким-то чудом оказавшаяся в самой середине катка, пыталась удерживать равновесие и опасливо озиралась по сторонам: как бы кто ненароком не задел, не толкнул… Светка пищала, хихикала и хваталась за мальчишек. А Машка, между прочим, не плохо на коньках держится! Её ещё в детстве единственную из девчонок мальчишки приглашали в дворовую хоккейную команду… на воротах стоять…, так как она, единственная из девчонок, которая хоть стоять могла на коньках! Но теперь подруга совсем расхворалась, и, в пятый раз растянувшись на льду, мы решили составить компанию Сеньке и осторожно поскользили к бортику.
 Но от всевидящего, хоть и подбитого, ока Римки Пудилёвой не смог ускользнуть никто: «Карина Рузели и Марина Фомина прекрасно отполировали лёд, так что паузы на заливку не будет. Семён Фурц подрабатывает спонсорским логотипом – украшает бортик! А Ксенья Черпаченко почему-то решила, что если сплетёт из шнурков на своих коньках макраме, то получит более высокие баллы…» После комментария в свой адрес, Лёшка хотел было посадить «комментатору» ещё один фингал, но появился Кирилл Петрович, и началось занятие…

 Перемещение из ледового дворца в тесный, тёмный, наполненный тяжёлым невыветривающимся запахом постоянно работающей техники и неприятно теребящим нервы, если к нему прислушиваться, монотонным, гудением, компьютерный кабинет, было для всех нас стрессом. Я нашла лишь один плюс: сидя за компьютером не болела нога, которую я натёрла коньком.
 Машку, даже пребывающую в добром здравии, назвать компьютерным гением можно лишь с целью обидеть, а в данный момент, она совсем ничего не соображала и, опустив голову на моё плечо, так как на столе из-за клавиатуры не было свободного места, ныла про своё плохое самочувствие. А я правой рукой давила клавиши на своей клавиатуре, а левой – на Машкиной…
 Преподавательница, конечно же, заметив это, объявила, что вычтет из моей работы два балла. Первый, само собой, за помощь подруге, а второй - за незнание недавно пройденного материала! Локальную сеть мы проходили на одном из прошлых занятий и, по словам преподавательницы, чтобы помочь больной подруге, я могла бы всего лишь перекинуть работу со своего компьютера на Машкин, а не возиться с двумя клавиатурами.
 А «больная подруга» была отправлена в медпункт и приглашена на отработку.
 Мм-да… помогла, называется! Минус два балла… Это максимум трояк что ли? Пропал смысл доделывать работу до конца. Вряд ли возня на двух клавиатурах тянет на пятёрку!
 Машка поплелась в медпункт, а я, чтобы не скучать, повернулась к соседу справа:
- Уже всё сделал?
- Что тут делать-то? Фигня. – Макс был занят перебором страничек какой-то маленькой книжечки.
- Что там у тебя? – но я уже и сама вспомнила блокнотик той поклонницы, которая про формуляры спрашивала. А потом появилась Лаурита, и девочка убежала, позабыв его в руках кумира.
- Ты читаешь чужой блокнот?! – Меня это возмутило.
- Я искал фамилию и номер группы, чтобы вернуть. Я же её совсем не знаю.
- Зато тебя здесь все прекрасно знают. Если твоей фанатке так дорог этот блокнот, то ей не составит труда отыскать тебя и забрать его назад. И вообще тебе следовало отнести его в деканат, а не зачитываться! Там бы нашли хозяйку.
И что там интересного написано? Какой ты смелый и красивый?
- Он чистый совсем! – Макс раздражённо пихнул мне в руки блокнот.
 Он в самом деле был абсолютно чистенький. Как новый. Не хватало только упаковки и чека.
- И что самое интересное, я в нём расписывался. И на соседней странице было что-то написано. Стишок какой-то, вроде.
- Может, ты перепутал? Там целая куча девчонок была, и все совали тебе свои блокноты! – я ещё раз перелистала чистые странички.
- Ты хочешь сказать, что я совсем идиот?
- А ты хочешь сказать, что это мистика? Знаешь, если на вопрос «Что выглядит реальней?» предложить два варианта ответа: «а» - «ты – идиот» и «бэ» - «блокнот – волшебный», то… не трудно догадаться, на каком варианте остановится любой нормальный человек…
 Только твёрдая память о том, что мы находимся на занятии информатики, удерживала нас от того, чтоб не вцепиться друг в друга. Или в Анжелку.
- Как вам не стыдно листать чужой блокнот! – эту барышню, наверное, уже ничто не исправит! По-прежнему подслушивает чужие беседы!
- Это мой блокнот! Отстань! – рявкнул на неё Макс, проворчав перед этим «…ещё одна….»
- Только вы с вашим тонким вкусом могли приобрести столь изящную вещицу: отделанный розовым бархатом carnet в форме сердечка с вышитой гладью розочкой, - Анжелка противно захихикала, прикрыв рот своим блокнотиком.
- Э-э-э… это мне Надейка подарила! – Макс подправил себе репутацию, подпортив её мне.
- Не перестаю искренне восхищаться Надейкиным умением выбирать подходящие подарки, - Анжелка продолжала трястись от смеха.
- Та-ак… пятый, шестой и… седьмой компьютер! Что там за дебаты?! – информатичка поднялась из-за стола, но, так как мы вмиг притихли, не сочла нужным подходить к нам и вновь опустилась на стул.
 И что самое интересное, я вдруг стала припоминать, что Макс в самом деле рисовал в этом блокноте свой знаменитый автограф-трамлинчик.
 Диана не появилась и на информатике. А Машка, вернувшаяся из медпункта под самый конец пары лишь для того, чтобы забрать свою сумку, в которой находится номерок от гардероба, сообщила мне, что видела нашу Несмеяну на третьем этаже. Она сидела на подоконнике и смахивала слёзы, чтобы пейзаж за окном и натюрморт на той самой открыточке были видны более отчётливо…
 Мм-да…

 Да здравствует СВЕЖИЙ ВОЗДУХ!!!
 Прогулки из универа домой - самые счастливые мгновения моих серых будней. Я даже жалею, что живу так близко от места учёбы и не успеваю как следует прогуляться и надышаться этим чудным, свежим воздухом…
 Залетают редкие снежинки… Они, наверное, заблудились…, отстали от бушующего где-то в этот миг снегопада… Но холода совсем не чувствуется. Я и без куртки не замёрзла бы! И усталости не чувствуется! Только лёгкость и свежесть! Кажется, что я сама становлюсь снежинкой! Даже лететь хочется….
 А Камилла, даже оставив университет в нескольких шагах за спиной, продолжала оставаться старостой группы 147. Я на её месте первым делом застегнула бы пальто и затянула до конца молнию на сапоге. А она размахивает перед вечно опущенным носом Дианы допуск:
- Ты сегодня пропустила без уважительной причины две пары.
- …угу…
- Вот. Держи. Я выписала в деканате тебе допуск. Отработать до четвёртого ноября.
- …угу…, - Диана безразлично взяла листок и сунула в пакет со сменной обувью.
- Между прочим, допуск – это тебе не открыточка какая-то. Это документ. А с документами надо обращаться более бережно.
 На этот раз Диана поленилась ответить даже «угу».
 Эдик попытался подбросить в воздух впереди шедшую студентку в клетчатом пальтишке. Но у той оказалась неплохая интуиция и реакция. Девушка успела отпрыгнуть, треснуть его сумочкой и назвать «нахалом». А её подружки, шагающие рядом, добавили в его адрес ещё пару «ласковых» словечек.
 Юрате, покидающая университет, как всегда, в компании папы, чувствовала себя немного неуютно.
- Пошли. Чего зазевалась? – господин спонсор забрал себе её толстый мешок со спортивной формой. Юрате, устремив взор в асфальт, засеменила сзади.
- Информатика после физ-ры – это просто ужас какой-то, - растягивая гласные, произнесла утомлённая учёбой Маринка.
- Скажи спасибо, что не зарубежка, - так же устало и медленно протянула Каринка.
 Но по румяным щекам, сияющим глазам и бодрой торопливой походке неразлучных подружек, трудно сказать, что они очень устали.
- Дианочка…, я тут проезжал мимо… и вспомнил, что у тебя в это время кончаются занятия… и решил подождать тебя… и домой подбросить,… если ты, конечно, не против…, - её верный Димка стоял, прислонившись к своему форду, и, не смея поднять на «Дианочку» глаз, смахивал снежинки со своего рукава.
 А Дианочка… расхохоталась:
- Подбросить? Да я же… тут…через два дома живу!
 Димка совсем сник. Опять не получилось! Он уже второй год добивается … хотя бы приветливого взгляда этой девушки, прекрасно зная, что все её мысли только об Антоне. Мне его жалко… Он совсем один. Его родители погибли пять лет назад… У них была крупнейшая сеть турагенств… А потом…, я в этом плохо разбираюсь…, короче, конкуренты подстроили автокатастрофу… Так говорили… Димка по чистой случайности с ними тогда не поехал… И друзей у него совсем нет… Только оставшаяся от былой сети турагенств маленькая конторка в третьем подъезде нашего дома под названьем «Вояж». Его весь двор недолюбливает, считают бандитом… Мы с ним мало общаемся, но я так не считаю! Он неплохой парень.
- Я хочу прогуляться, - сотрясаясь от немного истеричного, на мой взгляд, смеха, вымолвила Диана и устремилась прямо по тротуару.
- Не расстраивайся, - я погладила его по плечу: Ты сегодня побил мой рекорд: заставил царевну Несмеяну засмеяться! А я лишь смогла добиться её улыбки.
 Мне самой было немножко смешно (Ну в самом деле… Диана живёт, можно сказать, в соседнем доме от универа… Ничего глупее не смог придумать?), а потом, после многозначительного откашливания Машки, стало немножко неловко (Сейчас я утешаю Димку, а несколько часов назад пыталась помочь его сопернику Антону… открытку передавала… на дискотеку приглашала… всесвятую…). Хм… Даже не знаю, с кем бы мне хотелось видеть Диану! Антон тоже неплохой. Мне его тоже жалко.
- Подбрось нас! Подбрось нас! – дверку форда отчаянно дёргали Каринка и Маринка.
- Да вы ведь тоже с этого дома, - подбрасывать этих барышень Димка был явно не в восторге.
- Машку лучше подбрось, сделай милость. Ей совсем плохо, - я захлопнула с таким трудом открытую Каринкой и Маринкой дверку. Но они не спорили. Машка и правда чуть на ногах держалась…, даже держась за меня…
- А меня Максик подвезёт!
 «Максика» эта новость повергла в шок. Он чуть не грохнулся со своей Yamahи. По его лицу не трудно было догадаться, что он не делал Светке Ларенцевой подобного предложения и планировал что-то другое (беседа на кафедре с Лауритой Ивановной об американском романтизме в его планы тоже, очевидно, не входила).
-На! Сунь куда-нибудь! – первая городская красавица всучила ему баул с журналами мод.
- Куда я это суну? У меня не КамАЗ!
 А Светка уже натягивала шлем и ворчала, что «вся завивка коту под хвост».
- Парковая… сорок восемь…, - Машка обессилено рухнула на заднее сиденье, даже не вспомнив, что у Хуаны Габриэллы из «Вечной любви» похожая машина. Тревожный симптом.
- Знаю…, - сердито брякнул Димка, отыскивая среди брелков ключ от зажигания.
 Проводив удаляющийся форд, я подняла уставшие от искусственного освещения и чернильных каракулей глаза в хмурое, серое небо, изрезанное морщинками проводов и облетевших ветвей, и жадно вздохнула этот чудный свежий воздух…
 Закончился ещё один обыкновенный учебный день…