Вода на песке

Смеркалось. Вереск задумчиво проводил взглядом симпатичную селянскую девчушку, что вбежала в избу по первому окрику матери, и печально вздохнул. Поздно уже. Пора домой.
Тяжело вздохнув, будто древний старик, парень подтянул к себе затекшие ноги и тщательно растер их. Под кожей будто завозился рой пчел, раздраженно снующих от бедер до самых пяток. Не больно, но неприятно. Поморщившись, юноша откинулся на ствол дуба и выпрямил послушные уже конечности. Уже можно – понял он и спрыгнул на землю. Закатное солнце ласково мазнуло растрепанные русые волосы последним слабым лучом. Нужно было торопиться.
 Пыль с дороги охотно поднималась, потревоженная быстрой, молодой ногой, собаки, выглядывавшие из будок, проводили парня сытыми, ленивыми взглядами. Свой. Брехать нужно на чужого.
Немного покосившаяся изба на отшибе встретила парня поскрипыванием незапертой калитки. Старый пес, выглянув из своей будки, приветливо замахал облезлым хвостом.
Заперев калитку, Вереск потрепал верного стража по затылку, и улыбнулся:
– Привет, Звонкий, привет…
По настоящему «звонким» пес перестал быть несколько лет назад, когда ударили крепкие морозы, и он сильно заболел. Благодаря целебным настоям, пес выжил, но теперь, вместо громкого лая у него получалось лишь хриплое сипение.
Сбросив истоптанные лапти у порога, Вереск осторожно зашел в дом. Кошка Маруська лениво повела на прибывшего зелёным глазом и потянулась, устраиваясь поудобнее на печке, между сухими травами.
Старый колдун, которого Вереск по привычке звал дедом, сидел за столом и, щурясь при тусклом свете лучины, штопал свой балахон. Баба Марья предлагала взять вещи на починку, но балахон он не отдал. Сказал, что вещь магическая и латать её нужно по-особому. Хотя на самом деле просто не хотел, чтобы у селян развеялся его образ грозного мага, в развевающемся темно-синем одеянии, на котором серебром вышиты колдовские пентаграммы. Большинство из которых, по правде говоря, прикрывали стежки от многочисленных заплат…
Тихо сев напротив мага, парень чуть склонил голову на бок и молча стал наблюдать за работой деда. Вереск уже и не помнил своей жизни до того как попал к колдуну, только очень далекие и смутные тени вставали перед глазами ясными лунными ночами, когда юноша не мог заснуть и вслушивался в тоскливый волчий вой из леса.
Отец – запомнившийся мальчику широкими мозолистыми руками и густым, добродушным басом. Мать – очень вкусными, вкусно пахнущими блинами, которые она готовила лучше, чем кто-либо в селе. Ещё, мальчику запомнилось ощущение теплого, заполняющего с макушки до пят, счастья…
Все оборвалось жарким июльским днём. Вереск собрал родителям еду в поле и понес, оставив в избе младшеньких. Делал он это каждый день и не боялся, что с ними что-нибудь случится. Отдав матери еду, завернутую в белое, красиво расшитое полотенце, он собрался обратно, как услышал громкий, надрывный голос из села: «Пожа-а-а-а-ар!!!».
Взрослые покидали инструменты и бросились бежать. Вереск, обеспокоенный не менише, не отставал, стараясь не путаться под ногами.
Горела их изба. Мать, утробно закричав, бросилась в дом, отец кинулся за ней. Вереск тоже хотел помочь родителям, но чья-то женская рука удержала его.
– Не поможешь, только сам угоришь, – сказала соседка, крепко сжимая мальчишку – не давая вырваться.
Огонь потушили ближе к вечеру. В пожаре сгинули все, кроме маленького Вереска. Его хотели отдать ближайшей родне, но тут вперёд выступил нелюдимый, но почитаемый в селе колдун и сказал, что ему нужен ученик…

Когда дед отложил работу, и потянулся за кружкой с квасом, Вереск решился на вопрос:
– А что такое любовь?
– Любовь… – колдун задумчиво погладил бороду и улыбнулся. – Завтра, как пообедаем – расскажу.
Упрашивать рассказать раньше, было бесполезно, если старый маг сказал «завтра», значит, раньше завтра не расскажет.
Тяжело вздохнув, Вереск поднялся с лавки, бросил на неё матрас, набитый соломой и устроился сверху. Дед, убрав в сундук балахон и задув лучину, повторил действия ученика. Пора было спать.
Утро. Звонкий крик петуха отогнал ночную нежить и разбудил селян, побуждая их начать новый день. Правда, магу и его ученику можно было ещё полежать, понежиться в теплой постели – им не нужно было идти в поле или ухаживать за скотиной. Несолидно колдунам жить как простым селянам.
– Вереск… – раздался с лавки мага его скрипучий голос. – Сходи в лес, у нас заканчиваются травы, а сегодня как раз хороший день, чтобы собрать разрыв-траву.
– Хорошо учитель, – легко согласился парень, поднимаясь и убирая на место матрас. Уже умываясь – шумно отфыркиваясь над бадьёй с водой – Вереск услышал теплый голос учителя:
– Иди поешь, а когда в лес пойдешь, заодно и зайчика поймай. Сварим к обеду.
Парень кивнул и быстро сжевав пару кусков хлеба с варёным яйцом, проверил тетиву лука. В порядке. На зайца с луком, правда, не ходили, но мало ли что может случиться в лесу.
Легкой походкой охотника Вереск зашел в рощу. Сочная зелёная трава чуть слышно шуршала под ногами юноши, соловьи рассказывали лесным жителям о прекрасном дне. Да так складно, что парень на миг забыл о том, зачем забрел в лес и заслушался их пением.
Стряхнув наваждение, юноша мотнул головой, и быстро направился к нужной поляне. Селяне побаивались леса, собирая хворост на опушке, так что о поляне с травами знали только маг и его молодой ученик.
Острые листья разрыв травы сами ложились в руки, травы знали Вереска, и сами охотно показывались ему. А может быть, он за годы ученичества у колдуна, просто научился видеть их.
 Когда нужное количество листков лежало в корзине, парень проверил силки. Сегодня удача улыбнулась ему, косой сидел в одном из них и печально стриг ушами. Короткий взмах ножом. Обед почти готов – осталось только сварить.
Вереск поднял голову и, прищурившись, посмотрел на солнце, пробивавшееся сквозь листья деревьев. Пора – время обеда подошло.
– Вовремя, – улыбнулся старый маг, услышав знакомые шаги ученика.– Травы положи на печку, а тушку выпотроши. И поторопись – вода закипает.
Готовил маг во дворе, на костре – печь он не признавал, хотя пирогами, приготовленными в ней, не брезговал.
Вереск быстро разделал зайца и принес магу очищенную от шкуры и потрохов тушку. Тот, коротко поблагодарив, кинул её в закипающую уже воду.
Суп получился замечательный. Наваристый, ароматный и сытный. Вереск с дедом съели полный котелок, заедая широкими ломтями ржаного хлеба. Даже всегда голодный Вереск не сумел бы съесть ещё.
– Ну, – сказал колдун, допивая хлебный квас и отставляя кружку. – Я обещал тебе рассказать, что такое любовь – пойдем.
Он надел свой длинный балахон и взяв посох, повел ученика к берегу реки. Было ветрено, поэтому волны накатывали на берег все сильнее и сильнее, иногда успевая лизнуть сухого песка.
– Смотри, – сказал колдун и нарисовал подобранной по дороге палочкой, на мокром песке – кривое сердце. Набежавшая волна тут же смыла его, не оставив и следа.
– Видишь? Бывает любовь такая – мимолетная, легкая. Первая волна – и нет её.
Старик повернулся обратно и нарисовал другое сердце – глубже и выше первого. В этот раз понадобилась не одна волна, а несколько, чтобы смыть его.
– Бывает – любовь крепкая, её не так просто сломить, – проговорил колдун, грустно вздыхая чему-то своему.
– Неужели любая любовь проходит? – расстроился Вереск, печально посмотрев на учителя. В ответ на что, тот достал из глубокого кармана гладенький камешек, в виде сердца, протянул его юноше.
– Говорят, жили когда-то влюбленные, и вот пришли они к реке, подняли с берега самый неровный и грубый камень, и бросили его в воду, со словами: «Наше чувство – как этот камень, у него много изъянов так пусть волны не разрушат его, а помогут обтесать, сгладить любовь» Время шло, вода обтесывала камень, а жизнь их судьбы, пока и камень и их чувство не стали гладкими и красивыми.
Рассказав, старик повернулся и побрел обратно, оставляя паренька с его мыслями, но был остановлен его вопросом:
– Деда, а это правда было?
– Какая разница? – улыбнулся волшебник. – Главное не слова, а то, что здесь – прижал он руку к своей груди.
Вереск вздохнул, посмотрел на волнующуюся реку и почему-то вспомнил о селянской девчушке, которую видел вчера со старого дуба.