Вполне законная добыча

Во дворе дома, за мусорным контейнером лежал батон белого хлеба. Чуть лишенный с одного края своей горбушки, местами подернутый мхом плесени, чуть скрытый жухлой травой он покоился в прохладной тени, запущенный чьей-то не меткой рукой мимо борта железного ящика.
 С ветки росшего неподалеку дерева за ним наблюдал воробей. О, его зоркие глаза никогда еще прежде не видывали подобного роскошества даров судьбы. Крошки не в счет – ими невозможно обладать. Их можно склевать в одно мгновение и все. А тут… И ведь никто не зариться на этот батон! И выходит – он пока что ничей!
 Выждав ради приличия, а отчасти и из опаски еще некоторое время, воробей взлетев, покружил немного над обетованным местечком и легко спикировал к добыче. А то, что это была ЕГО добыча, он ни секунды не сомневался. Уже.
 Ох, какой огромный батон лежал под его лапками! Его можно было есть, по нему можно было скакать и даже упасть с него по неосторожности. Нега. Восторг. Мление.
 Лишь благодаря своей воробьиной пугливости он в последнее мгновение почувствовал, как над ним внезапно нависла тень. Она расширялась во всех направлениях, грозя поглотить все его крохотное тельце. И он вспорхнул. Инстинктивно, но успев сильно огорчиться тому, что счастье оказалось столь скоротечным. Э-эх…
 Уже в прыжке, кошка раздосадовано мяукнула, поскольку уже тогда поняла, что добыча недосягаема. Воробей, этот вертляка, взлетел нестерпимо быстро и высоко. И причем выбрал для убежища не толстый, ближний сук дерева, а самую его верхушку. Ну да не лезть же за ним… Кошка лишь на земле королева, а на дереве зачастую жертва. Сколько раз она наблюдала со своего пригорка, как эти огромные люди снимали орущих, потерявших всякий свой лоск загадочности и независимости, ее соплеменниц. Да, неловко это смотрелось даже со стороны. А уж на их месте… Кого за шкирдон, кого просто за лапы. Орут, цепляются. Но это все из принципа просто. Кошка гуляет сама по себе, но спать стремиться в дом. Да.
 Мягко, почти элегантно приземлившись на то место, где еще недавно собирался пировать воробей, она с притворной ленью и безразличием посмотрела на притихшую, потенциальную, но не состоявшуюся жертву, схоронившуюся среди далекой листвы. Ну и пусть его, подумаешь. Ну не сегодня значит. И не он. Вот!
 Тут она вновь мяукнула, но в этот раз, громко и с возмущением, почувствовав, что лишается части шерсти на хвосте. Собака!
 Та, наблюдала за кошкой уже достаточное время, поняв, что этот комок шерсти и нервов слишком озадачен какой-то проблемой на дереве. Решение было принято молниеносно и по большей части рефлекторно. Вижу цель – мчусь! Природа, что уж тут поделать. Едва сдерживая радостный лай (да, любая погоня за кошкой всего лишь игра, не более – не жрать же ее в конце концов!) собака вздымая клубы пыли, со всей искренностью попыталась вцепиться в кошкин хвост. И… Ох досада-то какая! Пришлось довольствоваться лишь клочком шерсти и успеть проводить взглядом униженную тушку, что протискивалась в узкую щель между досками забора и земли. Сколько было и сколько еще будет их. Не расстраиваться же из-за нее. Придушишь, отпустишь. Нет, не понимала собака, тех своих товарок, что принципиально изводили жертву свою до смерти. Как-то не солидно это. Вот со стаей какой-нибудь до крови схватиться – то почетно даже местами. А тут – кошка. Тьфу.
 А получить метлой по загривку, тоже как-то не авантажно. Что и произошло. Отпрыгнув в сторону и ощерившись, собака мгновенно опознала сапоги дворника. Человек-то он свой, тутошний, но и неприятель вместе с тем. Такой вот парадокс. Порой ох как охота гавкнуть на него, но в тоже время – ну свой он, свой. Да, жизнь собачья штука не простая, состоящая сплошь из взаимоисключений и подтасовок фактов происходящего. И потому, стараясь сохранить вид почтительный, но опасливый, она как могла чинно затрусила в глубину двора.
 Дворник человек был хороший, местами даже вежливый и обходительный, вот только животных недолюбливал. И в особенности на вверенной ему территории. А вдруг, кошка ребятенка поцарапает? А что ежели собака чумкой страдает? Тогда что, а? Так, обличив неприязнь свою мантией законности и справедливости он обходил владения свои с дежурной метлой, коей владел в совершенстве. Там подмести, там паутину зацепить, ну все честь по чести.
 Недовольно вздохнув, он принялся заметать мусор вокруг контейнера. Нет-нет, да и бросят что ни будь мимо, есть таковые, да.
 Ну а хлебом-то кидаться так и вовсе последнее дело! Пускай засох, пускай заплесневел, но не на земле же ему валяться.
 И батон белого хлеба мягко шлепнулся на ковер из всевозможного мусора, покоившегося в контейнере.
 Тут-то на него с победоносным чириканьем и опустился воробей. И продолжил вновь, уже в спокойной обстановке, мерить мелкими прыжками свою гигантскую добычу. А в том что это была именно его, законная Добыча, он ни на мгновение не сомневался.