Мыльная опера

Семен Семенович только что вернулся с работы, снял свои запыленные ботинки, которые давно «просили каши», и тихонько, на цыпочках вбежал в залу, опрокинув свое обрюзгшее тело в мягкое любимое кресло. Он закрыл глаза и моментально унесся в лабиринты бессознательного. От Семена Семеновича в кресле осталось лишь абсолютно расслабленное, похожее на сдутый водяной матрац, престарелое тело. Так проходил каждый вечер вот уже на протяжении сорока двух лет совместной жизни. Вначале детей не было, затем они появились, выросли и вновь исчезли, так всегда бывает. Теперь они жили вдвоем - Семен Семенович и его жена, которую он всегда ласково называл Машенькой. Машенька в свои шестьдесят два года достигла небывалых высот на поприще домохозяйства: она знала всю технологию консервирования, все способы уборки помещений, стирки, отбеливания, не говоря уже о бесчисленном количестве блюд и компотов, которые она мастерски готовила. Научный прогресс со своими кухонными комбайнами, микроволновками, соковыжималками, тостерами, был ни чем, в сравнении с универсальными руками этой женщины. Идеальная, гармоничная семья. Он - инженер, она - домохозяйка.
Сегодня Семен Семенович был не в духе. А потому Машенька решила оставить его одного на какое-то время. Однако минуты быстро пробежали и превратились в часы, Машенька громким визгливым голосом заставила мужа вернуться в реальный мир:
- Сем-а-а-а, Сем-о-ч-к-а! Все готово, я жду.
Через мгновенье оба уплетали горячие оладья с вишневым сиропом за обе щеки. Каждый новый день, был копией предыдущего, а вся жизнь становилась сплошным эффектом де-жавю.
И вот, долгожданный момент, который происходил каждый вечер в пятницу, Семен Семенович лежит, накрывшись одеялом, на накрахмаленном белье в цветочек, и придается сладким мечтам. В это время Машенька напевает песни и моет мочалкой свои целлюлитные ляжки.
Семен Семенович никогда не любил Машеньку, он хорошо относился к ней, уважал, ценил, все что угодно, но не любовь. Они поженились, потому что так надо было. Машенька грезила браком с интеллигентным, интересным мужчиной, а таковым являлся Семен Семенович, который к тому времени уже имел хорошую, высокооплачиваемую работу, был в меру обаятелен и имел все, кроме жены. Они объединились. Семен Семенович знал, что больше шанса не будет, его мечта, и половина уже давно была не с ним. Кто теперь будет рядом, для Семена Семеновича имело мизерное значение. Машенька была по-женски глупа, неопытна и не отличалась глубиной чувств. Он был чрезвычайно терпелив и мог стерпеть любую обиду, но только не пение в ванной.
Почему-то Машенька в предвкушении сладкой ночи всегда скулила и завывала, вторя шуму воды. Семен Семенович в этот вечер изрядно перебрал домашнего виноградного вина, и теперь голова его сильно кружилась, и маленькие молоточки били по его вискам. «Когда же она замолчит?» - зло думал он.
Но Машенька перешла все границы, шум воды уже не был слышен. Из ванной доносились разного рода напевы: от классических опер до попсовых, заезженных песенок. Ее голос был невыносим и ужасен, она так фальшиво тянула все звуки, что в ушах Семена Семеновича задребезжали перепонки. Совсем неожиданно он вспомнил свою божественную Лидию, ее прекрасное тело, внешность, внутреннюю просвещенность, оригинальность ума и утонченные манеры. Иногда Семену Семеновичу казалось, что ее и не было вовсе, так она была идеальна. Но мгновенно вспоминалась ночь в гостинице «Тусклый Свет», объятия, поцелуи, признания, все было так чувственно и изящно, оставило несгладимые следы в во всей жизни Семена Семеновича, и уже не было никаких сомнений, что это были счастливейшие дни в его жизни, и что они уже никогда не повторяться.
Злость нарастала с бешеной скоростью и силой, он никак не мог отвлечься от своей певицы-жены. Этот контраст между неземной гармонией во всем в лице горячо любимой Лидии и хаотичного, режущего слух, разрушающего спокойствие, музыкального представления Машеньки, сводил Семена Семеновича с ума. Машенька так увлеклась, что ничего не слышала, с каждым мгновением ее голос становился все выше и визгливее. Семен Семенович был вне себя от ярости, он прижался лбом к деревянной двери. Через мгновенье его тело было уже в ванной, где из-за штор выглядывала с обезумевшим видом его ненавистная жена. Семен Семенович так озверел, что, дергая и тряся дверь, вырвал шпингалет.
- Что случилось, Сема?
Он не знал, что ответить и уже представлял, как его руки скрестятся на ее шее.
«Какая она жирная, волосатая свинья, ее целлюлитные ноги, руки в мозолях, крашенные рыжие волосы, морщинистые веки, впалые выгоревшие зеленые глаза - это ли то, чего я ждал от жизни? Она - это она, разрушила всего меня. Своими мыльными сериалами, бесконечными ток-шоу, она убила меня, мою жизнь, мою Лидию. Я ненавижу эту жирную, тупую бабу». Семен Семенович от бессилия зарыдал.
- Сема? Что…
Она не успела договорить, руки сжались на ее короткой шеи:
- Ты, ты, тупая, жирная жопа, убила меня, убила во мне все человеческое, как же я ненавижу тебя, как ненавижу!
Вода капала из крана в фарфоровую раковину, в ванне лежала еще теплая задушенная Машенька, Семен Семенович плакал рядом на корточках, понимая, что, в сущности, она ни в чем не виновата, и винить в не сложившейся жизни нужно лишь себя. «Зато отличный сюжет для мыльной оперы», - пронеслось в его голове, и он бросился к телефону.