Женька

 Пролог

 Комок внутренностей подкатился к самому горлу и Дюжкин сглотнул, пытаясь подавить приступ тошноты. Самолет снижался и теперь беззаботно скакал по воздушным ступеням, как девчонка спешащая в кино. Вот уже за окном показалась оранжевая лужа огней, расчерченная линиями улиц... вот уже можно различить стеклянно-бетонных монстров крупный зданий. Картинки за стеклом стали меняться все быстрее и вот уже слились в темную ленту с полосками огней
 Самолёт коснулся взлетной полосы и резво поскакал, немного подпрыгивая на неровностях. Эта тряска послужила сигналом и голос стюардессы, не выбиваясь из этого ритма, заученно тараторил про окончание полета и от имени командира и экипажа прощался с пассажирами. Пассажиры тихо пережидавшие процесс посадки, оживленно захлопотали, защелкали ремнями безопасности и стали тянуться к своим сумкам, кое- кто облегченно вздыхая.
 Дюжкин потянулся, живот вернулся на свое место и напоминал о своем существовании голодным урчанием. Потрепал сына по затылку : "Ну вот мы и в Ташкенте!" Андрей повернулся к отцу, произнес невнятное "ага" и снова вперился в иллюминатор, сплющив свой нос о мягкий пластик. Снаружи была ночь, горели огни аэропорта и техники уже копошились вокруг самолета.
 Трап подали с характерным стуком и в проходе сразу началось столпотворение, пассажиры, до этого кое-как усмиряемые стюардессами, не обращали на них никакого внимания и уже толпились в проходе переминаясь, то ли от нетерпения, то ли передвигаясь микроскопическими шажками к выходу.
 Дюжкин и еще несколько пассажиров безучастно наблюдали это со стороны, благоразумно решив не толкаться и понимая что спешить некуда.
 
 Из открытого люка пахнуло прохладой, это был короткий час ночного блаженства, когда город уже остыл после летнего зноя, а утреннее солнце еще не начало накаливать его бетонную сковороду. В этот час розовощекие младенцы спали, пуская пузыри и раскинув руки в свободном полете, влюбленные еще шептали друг другу глупости на ухо и гладили разгоряченные тела перед тем, как забыться беззаботным сном, старики беспокойно ворочались на боку и впитывали прохладу перед жарким днем. Здесь многие были обладателями кондиционеров, но разве может затхлая прохлада кондиционированного воздуха сравниться со свежестью летней ночи, пусть такой непродолжительной, но насыщенной ароматами шашлыка, который тут жарился в многочисленных кафешках на каждом углу, пропитанной ароматами цветов и фруктов. Нет, кондиционерам оставляли день, когда плавится асфальт, горячий воздух обжигает легкие, а воспаленное сознание рисует в мареве города прохладные оазисы.
 Дюжкин еще до отъезда договорился с братом что тот приедет за ним в 7 часов утра, чтобы отвезти на вокзал, так что у него было еще около четырех часов ожидания. По выходу из аэропорта на них накинулась свора таксистов, от которых они с сыном с трудом отмахнулись, но таксисты с завидной регулярностью продолжали свои единичные наскоки пока окончательно не поняли что это не их клиенты.
 Толпа встречающих всасывала прилетевших как губка, и с радостными восклицаниями, похлопываниями и улыбками увлекала с собой в темную пасть ночного города.
 Дюжкин с сыном расположились на газоне неподалеку от выхода, сын прикорнул на сумках, а Дюжкин стал оглядываться вокруг, наблюдая за нескончаемой жизнью аэропорта. Невдалеке описывая сужающиеся круги ходили грязноватые проститутки, изредка кидая предлагающие взгляды, и ревниво глядя на коллег по цеху, но тоже теряли интерес увидев спящего рядом сына.
 Прошло ровно семь лет с тех пор как он улетел из этого аэропорта в другую жизнь. Здание аэропорта изменилось не сильно, добавились вездесущие мониторы с бесконечной рекламой, в буфете продавали такие же отвратительные, засохшие пирожки и бурду под названиями "кофе" и "чай" и скорее всего таксисты были те же самые что и семь лет назад, но проститутки судя по возрасту тогда еще учились в 6-8-х классах школы.
 Всё было таким же и даже этот воздух казалось не менялся. Дюжкин был на полпути в город детства, в город где живут его родители, в город где он любил...
 Утром приехал брат и отвез их на вокзал к скоростной электричке. Здание вокзала отремонтировали и теперь вокзал блестел мрамором и отражал пассажиров синими дымчатыми очками своих стекол. Они взяли билет в вагон с кондиционером и телевизором, электричка уже стояла на пути, на боку красовалась надпись «Шарк». Что в переводе с узбекского означает «Восток», но Дюжкин сразу же решил называть её «Акулой».
 Кондиционер в их вагоне не работал, а по телевизору крутили записи развлекательных программ на узбекском языке.
 - Вот тебе и экзотика – сказал Дюжкин, повернувшись к сыну, сын обалдело посмотрел на него и кивнул головой. – Хорошо еще хоть сиденья работают и окна открываются. Они опустили спинки и подняли подставки для ног. Поезд уже выезжал из Ташкента и через полчаса за окном замелькал такой знакомый Дюжкину пейзаж: одноэтажные саманные домишки, поля, разлинованные рядами посевов, каналы для полива воды, и редкие полоски тутовника, посаженного для прокорма шелкопряда.
 Жара началась еще когда они выезжали и теперь из окна дул жаркий сухой ветер, выдувающий всю влагу из организма и обжигающий лицо.
 Дюжкин возвращался в свой родной город. Он не рассчитывал на хороший прием, он давно здесь не был, город изменился как и положено всему на этой земле, из друзей кто-то уехал, кто-то и не вспоминал о нём, обремененный собственными проблемами. Дюжкин настраивался чтобы не разочароваться.
 

 Женька
 Женька проснулась утром в тот самый момент когда солнце лучом коснулось её щеки и стало назойливо лезть под закрытые веки, она улыбнулась, потому что любила этот момент, момент когда она еще помнила свои цветные сны, момент когда серая глыба будней не расплющила радужный, мыльный пузырь снов. Дети еще спали. "Лёшка совсем взрослый стал, мужик"- отметила Женька, неожиданно увидев как солнце осветило пробивающуюся поросль над его губами, Надя спала, раскинув руки и причмокивая во сне со своей еще детской непосредственностью, которая уже начинала превращаться в неумело маскируемое женское кокетство. Женька вздохнула "На Лешке все горит - одежда, обувь, где на него напастись? Да и Надя выросла, уже мальчишки вокруг вьются, ох, не прозевать бы..." Женька вздохнула еще раз, погромче, вот уже год как муж ушел к лучшей подруге, к бывшей лучшей подруге, поправила себя Женька. Муж в семье не жил, приходил изредка, давал кое-какие деньги для детей и снова исчезал. Женьке было уже наплевать на мужа, но деньги ей были нужны – зарплата учителя оставляла желать лучшего. Именно поэтому уже повзрослевший сын, сам ходил на местную барахолку по выходным и торговал их подержанными вещами. Денег это приносило мало, да и не было у них таких вещей за которые можно было бы взять цену, а если и были бы, умелые перекупщики на восточном базаре налетали скопом как "майнашки" и галдя наперебой могли взять в оборот даже самого прожжённого торгаша и сбить цену вдвое, а то и втрое.
 
 Барахолка… Волны житейского моря выносят на твои берега обломки чьих-то судеб после крушения. Вот старушки приносят свой жиденький товарец- остатки, которые уже вряд ли кто возьмет, чайники с отбитыми носами, треснувшие хрустали, фарфоровые фигурки украшавшие раньше буфеты со стеклянными дверцами, где всё это сейчас?
 Вот богатые развалы уезжающих в Россию (те кто мог уехать в Израиль или Германию давно уже уехали), люди отщипывают от себя кусочки прожитой жизни, распродают всё что не поместилось в контейнеры, надеясь на новом месте обрасти новым. Здесь рядом с каким-нибудь чайным ситечком можно встретить прекрасные меховые вещи - целый клад для Эллочки Людоедки.
 Барахолка! Ты клуб по интересам, пристанище для, забытых детьми, стариков, место общения еще не потерявших надежду в этой жизни, и очередной университет для желторотых еще птенцов открывающих для себя эту жизнь.
 О, барахолка! Тут на обломках прежней жизни можно построить новую, еще неизведанную...
 
 Дюжкин

 Дюжкин в то утро проснулся как обычно, отмахнулся от надоедливого солнца, встал с кровати и пошел умываться, почесываясь и шаркая босыми ногами по линолеуму. Дни проходили рутинно и он не мог отличить один от другого, потому что отличий и не было.
 Вот уже месяц как жена уехала в Россию обживаться на новом месте, а Дюжкин собирал деньги на контейнер и дорабатывал срок контракта на предприятии.
 По утрам он уезжал на работу, там постоянные совещания, головомойки от начальства, ругань, интриги, склоки, пьянки - к ним он привык. В пустой квартире сидеть не хотелось и поэтому после работы он шел с другом пить пиво, поболтать о том о сем и поглазеть на девушек. Друг его был завзятым холостяком и всегда был рад Дюжкину, тем более что поговорить им всегда было о чем. И перед своим отъездом в Россию, Дюжкин, предчувствуя будущий вакуум, уже скучал авансом и пытался запастись общением впрок, наверное и Анвар предчувствуя расставание точно так же пытался удержать в себе эту дружбу которая вскоре станет призрачной.

 Россия! Тот кто не жил в бывших республиках союза не поймет тех кто там жил и живет. Россия была землей обетованной для тех кто не имел возможности уехать в Израиль или Германию. Слово «Россия» для наших соотечественников за рубежом звучало как слово «утопия» для социалистов. В этот городок 50-х годах прошлого века приехало очень много молодежи из всех концов Советского Союза. Собственно самого городка тогда еще не было, палаточный лагерь, бараки посреди пустыни. Это была комсомольская стройка, одна из крупнейших в союзе, каких тогда было много. Советский союз - правопреемник Российской империи осваивал свои богатые ресурсами окраины. Золото и уран – основа уверенности государства, именно поэтому здесь, в Навои прочно обосновалось министерство Среднего Машиностроения - титан оборонного комплекса Советского Союза, и именно здесь построили целый комплекс крупных промышленных предприятий, только одного из которых было достаточно чтобы стать городообразующим.

 Они еще ничего не знали...

 Как это ни банально, раздался телефонный звонок.

 -Алле Женька! Привет! - Ленка, как обычно, была безудержна это касалось как её разговоров, так и всей её жизни - экзальтация была её привычным состоянием. Вслед за обычным трепом и выяснением как у кого дела, раздалась основная мысль. - Слушай, помнишь Анвара? Мы сегодня собираемся встретиться, посидеть, выпить... Он говорит что придет с другом... Женька с досады чуть не повесила трубку, она терпеть не могла таких знакомств, точно так же, как не играла в лотерею - покупаешь билет, а он оказывается пустышкой, казалось бы пустяк, но разочарование и утеря веры в чудо значили больше чем деньги. Женька никуда не хотела идти, тем более сейчас, когда вдруг пришло осознание что сын уже взрослый, дочь вот-вот станет взрослой, а ей самой уже 35... боже мой. Она уже стала потихоньку ненавидеть Ленку, Ленку у которой все в порядке, у которой тоже нет мужа и только одна дочь, Ленка у которой богатый отец и подаренное им её собственное, Ленкино, дело… Но… Женька подавила в себе эти промелькнувшие вскользь мысли, сквозь их пелену пробился голос Ленки:-... ты слышишь, дурочка? Бросай все! Детки у тебя уже взрослые, нянька им не нужна. Я заеду за тобой вечером. - И положила трубку. Ленка была матерью одной из Женькиных учениц, как-то получилось что они подружились, и хотя Ленкина дочь уже не училась у Женьки, они продолжали дружить.
 Ах, эта женская дружба! Сколько анекдотов и историй было сказано про неё, да что там! Женька и сама могла рассказать историю о том как женщина, которую она считала лучшей подругой, увела у неё мужа... Как там у Евтушенко:
 
 ...А той скажите бога ради,
 Кому на плечи руки класть?
 Та, у которой я украден,
 В отместку тоже станет красть.
 Не сразу этим же ответит,
 А будет жить с собой в борьбе
 И неосознанно наметит
 Кого-то дальнего себе...
 
 "Ах, Сусанка... своего богатого и заботливого мужа ты потеряла, муж уехал в Америку, не простив предательства, и даже не позвал тебя с собой, а взамен приобрела невесть что, ну разве что в постели хорош..." - Женька уже перестала ненавидеть свою бывшую подругу и даже где-то жалела её по-женски. "Единожды солгав..." - недоговорила Женька про себя, уже про мужа. -"Тот кто предал один раз, предаст и во второй"
 Женька доверяла Ленке, наверное оттого что Ленка сама проходила не раз через такие испытания и могла ценить женскую дружбу, не раз поскользнувшись на такой зыбкой мужской... В конце концов другая женщина может сколько угодно вертеть хвостом перед твоим мужчиной, и если он любит тебя по настоящему, то он не уйдет. А если и уйдет, что ж делать? Значит мужик такой и любви не было, и личность женщины тут ни при чем, подруга это, официантка или просто прохожая, рано или поздно случилось бы...
 Вот так незаметно, размышляя про себя, Женька собралась и пошла на работу...

 Дюжкин встретил Анвара на работе, они были коллегами и дружили, несмотря на значительную разницу в возрасте, где-то порядка 12 лет, хотя с возрастом эта разница значит все меньше и меньше. С первого их знакомства Анвар не произвел впечатление на Дюжкина, в общении с женщинами проявлял себя циником, легко знакомился и легко бросал, оставляя после себя мокрый след женских слез, с некоторыми из женщин он расставался с особой жестокостью, не физической, нет, как будто мстил за что-то. Со временем Дюжкин присмотрелся к нему, и понял что его цинизм это просто грубая заплата на еще не зажившей ране. Дюжкин никогда не спрашивал его о прошлом, благоразумно считая что Анвар сам расскажет, если захочет. Но временами пытался образумить его, рассказывая реальные или выдуманные истории пытаясь вызвать у Анвара поучительные ассоциации.
 Противоположностями они не были, оба были образованы, остроумны и красивы, соревнований за одну женщину не устраивали, выходило так, что у них разные вкусы. И в компании представляли собой угрозу для женщин, и были тем айсбергом о который разбиваются надежды мужчин, потому что своей сыгранной командой могли противостоять любому одиночному или командному противнику, и равных себе они пока что не встречали. Анвар, несмотря на свой солидный возраст, обязывающий иметь жену и детей, был хроническим холостяком и все попытки многочисленных женщин окрутить его не имели успеха. На все упреки и замечания по этому поводу весело отшучивался, родители потеряли всякую надежду погулять у сына на свадьбе и махнули рукой. Но Дюжкин видел и другую сторону, как его друг ищет свою женщину, страдает оттого что его ожидания не оправдываются на очередной даме сердца, как подсознательно боится причинить боль своей еще не найденной избраннице, и как легко бросает тех, кто разочаровал его. Разыгрывали на людях спектакль под названием "Опытный поручик и безусый корнет" и оставаясь наедине разговаривали на равных, Дюжкин убеждал Анвара что "Безусловно есть еще женщины в русских селеньях" и что " не перевелись еще Татьяны Ларины", но что " Анвар, ты конечно "Евгений Онегин" но Татьяна вышла замуж за полковника, не потому, что Онегин её предал, а потому что у женщины заложено стремление к тому чтобы в очаге медленно горел огонь, а не пылал пожар в доме, инстинкт самосохранения рано или поздно заставил бы Онегина и Татьяну расстаться".
 Свою супругу Дюжкин любил, но она стояла особняком от череды его любовных приключений, как некая статуя, идеал, эталон. Это была скорее уже дружба, любовь - Филия, когда два, уважающих друг друга человека, уважают свободу друг друга. Про адюльтеры Дюжкина жена, как и все истинные женщины, конечно догадывалась, про возможные адюльтеры жены Дюжкин не имел никакого представления, но не исключал их возможности, признавая за ней это право. Тем не менее секс Дюжкина с женой не был механическим, а после его адюльтеров открывались какие-то грани, то ли новые, то ли подзабытые.
 Теперь когда жена Дюжкина с сыном уехали, Анвар, скучавший по его обществу, снова заполучил Дюжкина в компаньоны. Дюжкин легко согласился потому что было скучно, и к тому же предпочитал женское общество мужскому. Вот и сегодня Анвар сказал, что вечером они встречаются с Ленкой, а с Ленкой придет подруга, он уже обо всем договорился.
 - Ленка? - переспросил Дюжкин. - ты же молодых любишь, ловелас ты стареющий!
 - Надо же когда-то и остепениться – задумчиво попытался отшутиться Анвар.
 - А подруге сколько лет?
 - 27- без зазрения совести соврал Анвар.- Тебе ведь нравятся женщины с которыми можно поговорить, а не эти молодые пустышки.
 - Не надо так говорить за всех молодых- ответил Дюжкин. - Помнится мне кто-то жаловался, что сейчас такие молодые пошли...
 Они рассмеялись, пикироваться вошло у них в привычку, делали они это играючи, подчас производя на свет блестящие перлы игры слов, которые забывались тут же, после оглушительного смеха компании.
 
 

 Вечером Дюжкин с Анваром пришли в кабак, девушки уже были за столиком и крутили в руках стаканы с колой оглядывая окрестных мужчин и перекидываясь замечаниями. Ленка игриво погрозила пальчиком и посетовала на современные нравы, на то что мужик нынче мельчает и что теперь мальчики считают опоздание за "бон тон". Анвар отшутился и обняв Ленку за плечи, что-то прошептал ей в ухо, отчего она залилась громким смехом, таким что люди за соседними столиками, все, как один бросили укоризненные взгляды, отчего Ленка засмеялась еще громче, кокетливо запрокинув голову. Дюжкин просто поздоровался и сел. Их с Женькой представили друг другу, Дюжкин посмотрел в её глаза и обмер, просто провалился в них, так как ныряют, ночью, в воду и прыжок этот сулит много открытий, как приятных, так и не очень... Как будто читал книгу запоем, как будто пил из колодца и не мог напиться. Но Дюжкину было не до эпитетов, он просто смотрел в эти глаза которые разглядывали с интересом его... В уме вдруг всплыла строчка " ... у беды глаза зеленые..."
 Дальше Дюжкин уже не помнил о чем они говорили, о чем-то говорили... Женька выглядела моложе своих лет и имела отличную фигуру, она не была худышкой, это была красота спелого персика, когда подрумяненный щедрым солнцем и питаемый соком он вызреет на дереве, сладкий и сочный, но не перезревший и готовый лопнуть, красота зрелой женщины воспетой художниками Ренессанса, округлая, правильной формы грудь, талия, развитые, но невыпирающие бедра, руки средней полноты.
 Все случилось само собой и так естественно, как и должно быть со взрослыми людьми.
Жаль что взрослые люди зачастую не понимают как должно быть. Старательно прячутся за масками, нелепыми одеждами, выставляют наружу шипы колкостей и прячутся за забором непроницаемых очков.
 Женька и Дюжкин читали , они оба в силу своего опыта могли читать, тем более сейчас когда их глаза были открыты друг для друга, они танцевали под песню, одну из любимых ими обоими. Женька с самого начала не ждавшая ничего интересного от этой встречи, и пошедшая на неё только по просьбе подруги, теперь не замечала Ленку, которая шепталась с Анваром и теперь хитро и всепонимающе улыбалась. За какие то полчаса мир перевернулся и ей стало так хорошо в объятиях Дюжкина, что она доверчиво обняла его и положила голову на грудь. Им сегодня везло, как будто невидимый перст судьбы распорядился и подборка музыки была отменной. Женька стала тихонько подпевать своим любимым песням и с удивлением обнаружила что Дюжкин подпевает ей, и что не только обладает музыкальным слухом, но и прекрасным баритоном. Женька, отпрянув, удивленно на него посмотрела и теперь уже пела не отводя своих глаз от его, а его глаза понимающе и открыто смотрели на неё. Дюжкин неплохо танцевал и Женька закружилась быстрее, увлекая его за собой, сжимая руками его предплечья и извиваясь в ритме музыки. Дюжкин перехватил инициативу, сжал её покрепче и посадив Женьку себе на бедро, как человек знакомый с танцами, исполнил спин-поворот, от которого у Женьки закружилась голова, и она откинувшись назад, запрокинула голову и опустила руки доверилась человеку, которого полтора часа назад еще не знала.
 "Ах, он молод, но он не смотрит на меня осуждающе, он не смотрит на меня как на игрушку, не смотрит как...." Женька была пьяна не от выпитого и не хотела сейчас выискивать определения для ЕГО взгляда. "Господи, как я от всего этого отвыкла и как мне хорошо сейчас" Сжав бедрами его ногу она кружилась и чувствовала что тает от его взгляда, от ощущения сильных рук, от того что их ноги прижимались друг к другу, и что-то спящее проснулось там, разлилось теплом по низу живота и сладко защемило в груди, ускоряя ритм и без того скачущего сердца.
 Когда, немного успокоившись, Женька посмотрела по сторонам она обнаружила что Ленки с Анваром уже нет в зале.
 - Они ушли с полчаса назад - сказал ей Дюжкин, задумчиво перебирая её волосы.
 - Вот Ленка зараза!- незлобиво воскликнула Женька, она была ей благодарна за этот вечер, но приличия все таки надо было соблюсти. Как то все вдруг стало потухать и краски стали терять яркость, Женька вдруг почувствовала себя как Золушка, потерявшая туфельку и стоящая в своих лохмотьях перед захлопнутыми дверями дворца и мысленно стала хвататься за эти образы, ей казалось что сказка сейчас кончится и она проснется. Дюжкин почувствовал то же самое, Женька не была похожа на тех женщин которых он встречал до этого, захотелось улететь из этого мира и забрать её с собой, осчастливить, дать ей хоть немного радости.
 - Поехали ко мне - просто сказал Дюжкин, немного удивившись той фразе которую он произносил достаточно часто. Женька хотела уже отказаться, вспомнив о приличиях, подумав о том что подумает он, если она согласится так быстро, после первой же встречи. Но снова посмотрев в его глаза, бесшабашно махнула рукой:"поехали!" В её глазах уже заплясали чертики и Дюжкин это увидел, ему очень захотелось влиться в эту вакханалию.
 Такси поймали быстро и, пока ехали, молчали всю дорогу, смотрели в разные окна, держа друг друга за руку и перебирая пальцами. Потом поднимались по темному подъезду, чертыхаясь Дюжкин чиркал зажигалкой и обжигая пальцы гасил её и снова чиркал. Войдя в квартиру Дюжкин не включая свет подхватил Женьку на руки и в потемках понес её к кровати, Женька что-то смущенно шептала и спешила скинуть с ног туфли. Дюжкин положил её на кровать, и стал целовать, попробовал раздеть и замешкался с платьем - молния на спине.
 -Подожди, я сама, а то порвешь еще- Женька встала расстегнула молнию и сняла платье. Дюжкин молча наблюдал за этим стриптизом. Оставшись в белье Женька снова легла на кровать и уже с интересом посмотрела на Дюжкина... улыбнулась... Дюжкин смотрел на неё как зачарованный, не сходя с места, мысли проносились в голове одна за другой и он не мог ухватить ни одну из них.
 - Ну чего ты? - Женька встала, подумала что он стесняется и ей самой вдруг стало стыдно, отвернулась, закрывшись руками. Дюжкин увидел эту мгновенную перемену настроения и опомнившись обнял её сзади, целуя в шею, гладя волосы и лаская грудь. Повернул Женьку к себе лицом и поцеловал в мокрые глаза, потом губы, подбородок, шею. Руки его нащупали застежку бюстгальтера и достаточно быстро расстегнули. Он снял с неё бюстгальтер, Женька повела плечами вперед, помогая ему, как будто поежилась от холода или стыда. Дюжкин поцеловал один сосок, потом другой, пощекотал их легонько кончиком языка отчего они затвердели и покрылись мелкими пупырышками. Женька гладила его по волосам и целовала в макушку потом стала нетерпеливо расстегивать рубашку и джинсы. Когда уже раздетые они легли на кровать, он продолжил исследование её тела, она сжимала руками его предплечья и гладила волосы совсем так, как когда они танцевали, он покрывал поцелуями её лицо, шею и грудь. Женька, дрожа от возбуждения, перевернула его на спину, оседлала и стала раскачиваться, то сжимая коленями его бедра, то разводя их в стороны и опускаясь глубже. Дюжкин сжимал её раскачивающиеся груди, мял их в руках, целовал и покусывал соски отчего Женька заводилась еще сильнее, ускоряла скорость раскачивания, сжимала его руки, с каждым разом сильнее и сильнее, от этой скачки оба вспотели и Женькины руки соскальзывали с его рук, Женька стонала и кровать, этот вынужденный соучастник не в силах оставаться в стороне, стонала вместе с нею. Женькины бедра исполняли танец, который зовется арабским, но исполнять этот танец сольно - просто преступление. И когда уже тела их поймали совместный ритм, размах этого танца вырос настолько что они разъединялись и соединялись вновь, когда их руки, как руки утопающих начали беспорядочно шарить вокруг, за что бы уцепиться и вдруг уцепились найдя друг друга... Женька вскрикнула... и еще... и еще... Дюжкин почувствовал, что её лоно сокращается и всасывает его, и, не в силах сдерживаться, излился с сильными толчками, заставив Женьку простонать еще раз. Оба повалились, обессилев, и еще долго лежали водя руками по телам друг друга, целуясь и смущенно смеясь чему-то.
 Наутро за завтраком говорили ни о чем, потом Женька вдруг потупила взгляд, засуетилась и Дюжкин проводил её до дома, оставив номер телефона.
 На работе Анвар начал над ним подтрунивать, но Дюжкин усмехнулся и промолчал. Что-то изменилось и в нем самом и в Анваре. День пролетел незаметно, Дюжкин все время думал о Женьке и никак не мог сосредоточиться, все валилось из рук и Анвар начал посмеиваться над его отрешенным взглядом. На предложение Анвара попить пива Дюжкин ответил отказом, Анвар еще раз попробовал подтрунить на Дюжкиным но встретившись с ним глазами осекся и просто попрощался. Вечером Женька позвонила сама и они договорились встретиться. Женька приехала к нему на такси, с немного смущенным взглядом, но все с теми же чертиками в глазах, все повторилось как вчера: они посмотрели друг другу в глаза и больше не произносили никаких слов, им и без это все было понятно. Потом они лежали и тихо разговаривали, Женька рассказывала о себе, Дюжкин неохотно о себе и им казалось что так было всегда и будет бесконечно.
 Где-то через неделю знакомые пригласили Дюжкина на дачу, вернее не знакомые, а знакомая, Аленка- бывшая жена одноклассника.
 Дюжкин как-то встретил своего одноклассника Серегу спустя 6 лет после окончания школы, и хотя в школе дружбы за ними не водилось, в этот раз они сблизились и стали дружить семьями. Потом одноклассник развелся. и получилось так что Дюжкины стали больше дружить с его бывшей женой, чем с ним самим.
 Аленка, зная что жена у Дюжкина уехала, пригласила его на дачу выпить, посидеть, попеть песни под гитару в теплой компании. Дюжкин пригласил с собой Женьку. И хоть Аленка была уже со своим очередным поклонником разочарованию её не было предела. Аленка была из той породы женщин которым необходимо окружение и всеобщее признание, вокруг неё вечно вилась толпа ухажеров, которые довольствовались любым знаком внимания с её стороны, впрочем особой благосклонности она никому из них не оказывала. Это может и бриллиант, но без оправы он не так блистает.
 Ни одна женщина не представляет собой секрета для другой женщины.
 Весь вечер Аленка кидала на Женьку оценивающие взгляды. И хахаль был уже не в радость, хоть и весь вечер он терзал гитару и пел довольно таки хорошо.
 После того как уже изрядно выпили, пошли в баню, Женька, Аленка и Дюжкин. Аленкин хахаль под каким-то предлогом не пошел, видимо не увидев поощрения со стороны своей пассии. Дюжкин парил Женьку веником и делал массаж её разгоряченному телу. Следом Дюжкин похлестал веничком Аленку и та довольная разлеглась на полке подставляя свою спину под струи горячего воздуха и поглядывая на Женьку. Женька, видя как Аленка страдает по Дюжкину предложила ей перевернуться на спину, что Аленка тут же сделала, пока никто не передумал, и закрыв глаза распласталась раскинув свои аппетитные груди и чуть-чуть расставив ноги, приоткрывая заветное место. Но тщетно...
 В другое время Дюжкина может и заинтересовали бы Аленкины прелести, но сейчас он смотрел на Женьку, которая закрыла глаза и полулежала на полке, чуть улыбаясь. Смотрел как капельки пота бегут наперегонки по её телу, огибают естественные выпуклости, сливаясь, и затекают во впадинки, которые он так любил исследовать безумными ночами, покрывая поцелуями и лаская. Распарившись в бане, втроем пошли на речку, благо была ночь и в этом отрезанном от остального мира месте, можно было купаться нагишом, не думая о посторонних, Дюжкин сел в мелком месте на песок, а Женька поплавав и поплескавшись с Аленкой, пришла к нему и села сверху как обычно, когда они любили друг друга. Горизонт был чистым, а в разгар августа звездное небо прочеркивали частые штрихи метеоритов. Дюжкин поцеловал Женьку, её мокрые волосы упали ему на лицо и защекотали, соски слегка коснулись его груди и внизу живота поднялась теплая волна и задрожала в мышцах пресса. Где то переливались свирелями жабы и квакали лягушки, ветерок раскачивал камыши и неспящие птицы кричали в зарослях. Слабое течение раскачивало их и щекотало ноги. Что то капнуло Дюжкину на лицо и покатилось вниз отозвавшись солью на губах, он подумал что это с Женькиных волос капает вода и посмотрел, из Женькиных глаз текли слезы:
 - родной мой, я люблю тебя, люблю так как никого не любила. - и замолчала.
 Они никогда не говорили о любви, казалось что слова не нужны когда есть глаза, есть руки, есть губы.... Но сейчас... Сейчас её шепот слился с шуршанием камышей и плеском воды и казалось повторялся рефреном "люблю, люблю". У Дюжкина навернулись слезы, в первый раз он не стеснялся своих слез, и если обычно слово "люблю" выходило у него с трудом, приходилось буквально выдавливать, то сейчас оно прошелестело легко, как дуновение свободного ветра, как глоток свежего воздуха и вскружило обоим голову... А потом они лежали на топчане под спелыми и янтарно-прозрачными кистями винограда, упершись лбами, закрыв глаза и пели на два голоса. Это удивительное ощущение когда два голоса сливаются в одной песне, когда вибрации попадают в резонанс и образуют новые колебания, это как секс, а временами может даже лучше...
 Девять с половиной недель, как это ни странно, как ни банально, девять с половиной недель длилось их счастье. Они старались не говорить о дате его отъезда, или говорили делая вид что ничего не происходит.
 Безумные ночи пролетали одна за другой, как бегут минуты в счетчике такси, и вот-вот развязка уже близка, расплата недалеко... Остановите у подъезда…
 Дюжкин уже уволился, получил документы и теперь старался каждый миг, каждый час проводить с Женькой, впитать её в себя, отдать себя ей, прорасти в неё и пустить её в себя. Женька же предчувствовала разлуку, и подчиняясь инстинкту самосохранения, наоборот хотела к ней подготовиться, стала уделять больше времени детям. Но все равно, каждая ночь была их, каждая ночь была как последняя.
 Расставание получилось скомканным, Женька разревелась, отчетливо осознавая что Дюжкин не может остаться, но не желая смириться с этим. Дюжкин со слезами посадил её в такси, отправил домой и пошел к себе, из глаз текли слезы, но Дюжкин оставил ветру высушить их.
 
 Уже в самолете Дюжкин летел, смотрел в иллюминатор и пел песни которые пели они с Женькой, гул двигателей подпевал ему и, казалось, иногда заменял ему Женькин голос...
 
 Ну вот он снова в Навои, семь лет спустя, город изменился, деревья стали меньше, родители постарели... Друзей почти не осталось, но Дюжкин и не надеялся их встретить, он заранее подготовился к ощущению одиночества.
 Гуляя с сыном по городу Дюжкин не раз ловил себя на мысли что он повторяет маршруты выписанные когда-то им с Женькой, он старательно обходил стороной школу в которой она работала, но с каждым разом круги неумолимо сужались...
 Дюжкин не рассчитывал встретить Женьку, он знал наверняка что она тоже уехала из этого города, потому что собиралась, рассказывала ему о брате, живущем в России. И их знакомых он тоже не встречал - поэтому проводил время с сыном, купались на городском озере, учил сына плавать.
 Но однажды он проходил мимо школы в которой работала Женька и мельком увидел окно её кабинета в которое бросал камешки когда приходил за ней. Когда он первый раз бросил камешек, Женька выглянула с сердитым лицом ожидая увидеть какого-нибудь малолетнего хулигана, а увидела его, Дюжкина, который как мальчишка стоял со ртом улыбающимся до ушей, а она, свесившись из окна весело щебетала с ним как школьница, болтая ногами... Как отчетливо он сейчас это видел, сердце дрогнуло и он вошел в двери, навстречу вышла вахтерша или как её там...
 - Здравствуйте - голос Дюжкина предательски сорвался и перешел на сип. - Скажите а где можно посмотреть список преподавателей?
 - А кто вам нужен?
 - Рубцова Евгения...
 - Ах, Женечка?...
 Дюжкин вдруг подумал что, Женька не уехала по каким то причинам. и он целых полмесяца вместо того чтобы встретиться с ней бродил по городу, не зная куда себя деть от безделья.
 - Вы знаете... Когда я устроилась сюда на работу...- женщина растягивала фразы словно с трудом их формулировала. - Когда я устроилась, Женечка уже не работала... Она только за больничными приходила… Она умерла 5 лет назад... от рака...
 Ох... У Дюжкина помутилось в голове, мир вокруг немного качнулся и не захотел возвращаться назад. Остальные слова пролетали бессвязно... "да... рак.. операция... умерла... остались дети и мама... переехали в Россию к брату.. там мама умерла.... дети устроены, у них все хорошо..."
 В горле пересохло и захотелось пить. Дюжкин пошел прочь, шаркая ногами и опустив руки которые теперь болтались как чужие…
 
 За дверью кто-то зашевелился отозвавшись на стук, Дюжкин стоял, опершись на косяк, сжимая в руке пакет с бутылкой водки и закуской. Дверь открыл Анвар, стоявший в одних трусах, впрочем по местной жаре такой туалет никого не удивлял.
 - Привет - прохрипел Дюжкин.
 - Привет – в голосе у Анвара промелькнула нотка сомнения, Дюжкин почувствовал, но ему было все равно. Анвар сделал приглашающий жест рукой и Дюжкин ввалился в квартиру.
 Дюжкин мог выпить один, но сейчас, сейчас ему остро был нужен человек.
 - Давно приехал?
 - Давно, полмесяца, извини что не зашел раньше, думал ты уехал.
 - Ничего, многие уехали уже, это никого не удивляет.
 Дюжкин молча поставил пакет на кухонный стол, а Анвар, не удивившись ничему, открыл его.
 Как хорошо…. Как хорошо приходить к близкому человеку и не тратиться на пустые объяснения. Дюжкин откинулся на спинку стула и закрыл глаза, подставив тело под ветерок вентилятора, Анвар сосредоточенно мыл помидоры с огурцами, резал колбасу и ломал лепешку.
 Налили по первой:
 - С приездом – сказал Анвар.
 - За встречу – ответил Дюжкин и чокнулся.
 Шумно втянув воздух носом, закусили…
 - Ты... - начал Анвар.
 - Погоди – оборвал его Дюжкин, налил по второй и взял в руки стопки. Анвар взял свою.
 - За тех кто не с нами – сказал Дюжкин и не дожидаясь Анвара выпил. Анвар молча выпил следом, Дюжкин молчал, но уже дыхание перехватило и глаза начала предательски щипать слеза. Анвар все понял.
 - Я думал ты про неё забыл.
 - Не забыл.
 - Пойдем - сказал Анвар и пошел в комнату. В комнате на его письменном столе стояла фотография в рамке, с фотографии улыбалась Женька, Дюжкин помнил эту фотку, это ведь он сам фотографировал Женьку, Дюжкин крутился вокруг неё с мыльницей и щелкал без остановки, а Женька вертела головой вслед за ним, стараясь поймать его взгляд, и смеялась, кокетливо крутя прядку волос.
 - Она её очень любила, эту фотографию… - сказал Анвар. – Говорила что ты лучший фотограф.
 - Еще есть? – спросил Дюжкин. Анвар вздохнул и достал альбом.
 - Вот - протянул Дюжкину.
 На развороте альбома Женька стояла в свадебном платье с букетом в руках. На следующей странице было другое фото : Женька всё в том же платье и Анвар в строгом костюме. Дюжкин недоумевающее посмотрел на Анвара, тот пожал плечами:
 - Да, мы поженились. Когда ты уехал, Женька так убивалась, плакала все время… Я тебя ненавидеть стал в это время. Поэтому когда ты пришел, немного замешкался. Пойдем выпьем. – Анвар пошел на кухню. Дюжкин молча сел, налили... выпили... закусили... Переведя дыхание закурили...
 - Когда у вас с Женькой закрутилось. Мы с Ленкой смеялись сначала, не верили, понимаешь? Не верили в такое. Ленка быстрее поняла. Я еще по инерции тормозил, понимаешь? - Анвар говорил прерывисто, нервно затягиваясь и коротко выпуская дым. - А потом вдруг что-то накрыло, я влюбился, как тогда. Ах, да! Я же не рассказывал как было тогда... ну и черт с ним... неважно… Ленка она конечно хорошая, я уже подумывал жениться на ней, еще когда ты был здесь, а потом вас с Женькой увидел и понял… Ненавидел тебя... Я ведь и раньше Женьку видел и общались… Не зацепило... Но почему ты? Почему тебе?
 Дюжкин молчал…
 - С Ленкой поссорились... Черт! Бабу же не обманешь... Да Женька никогда меня и на выстрел не подпускала, верность Ленке хранила... Да и не любила она меня, никогда... И Ленка тут ни при чем... А потом рак... Она знала про него еще когда ты был здесь... Не говорила ничего... Бл**ь, еще и фильм этот... «Сладкий ноябрь»... смотрел?
 Дюжкин молча кивнул, когда он его смотрел - плакал, плакал не зная, что сам оказался в похожей ситуации.
 - Денег ей давал на лечение, лекарства, процедуры…Только поздно было уже… Детям помогал... Она только из-за детей наверное и согласилась жениться... У меня своих то нет, ты знаешь, а я их как своих полюбил... Надька на неё похожа, копия просто... Да вот только уехали они к брату Женькиному, вместе с бабушкой... Ленка, когда про рак узнала, простила всё, прилетела сама, помогала свадьбу готовить... А Женька, ты знаешь она ведь мне ничего не могла дать кроме себя...
 Дюжкин сжал кулаки до хруста.
 - Дать то она могла, да я не просил уже...
 Обернувшись в дверях Дюжкин посмотрел на Анвара, лицо его было красным, то ли от водки, то ли от слез. Крепко пожал руку.
 - Прощай – и побежал вниз.
 - Погоди! – Анвар догнал его внизу. - У нас скоро свадьба... с Ленкой... Приходи.
 - Я не смогу, улетаю скоро. Будьте счастливы… - Дюжкин развернулся и пошел прочь.
 
 Эпилог
 
 Дюжкин с сыном поднялись по трапу. Дюжкин окинул взглядом аэропорт. Семь лет назад он точно так же улетал отсюда с грустью расставания... а сейчас... сейчас это грусть безнадежности, когда уходит близкий человек и ты не в силах вырвать его из лап смерти. и даже не было возможности сказать ей что-то... Дюжкину так много хотелось ей сказать, сказать что все эти годы он помнил её, сказать что всех женщин которые у него были он сравнивал с нею, сказать что скучал по её рукам, по её ладоням на которых не было четко выраженных линий - они были испещрены мелкими штрихами и много того, чего не говорил ей тогда, не успел, не смог сказать... А что теперь сказать? Слова бессильны...
 Самолёт коснулся взлетной полосы и резво поскакал, немного подпрыгивая на неровностях. Голос стюардессы заученно протараторил про окончание полета и от имени командира и экипажа попрощался с пассажирами. Пассажиры оживленно захлопотали, защелкали ремнями безопасности, кое- кто облегченно вздыхал. Дюжкин потянулся и потрепал сына по затылку : "Ну вот и прилетели", Андрей повернулся к отцу и радостно произнес "ага, там мама ждет, я так соскучился".
 Паспортный и таможенный контроль прошли быстро и вышли первыми. Из толпы показалась знакомая фигура жены, и тут же следом вылетела дочь и кинулась на руки : "Папа!!!"
 Автоматические двери аэровокзала бесшумно закрылись...
 

июль- август 2007 года
Навои - Ростов