Глава вторая. Я обретаю свет

Сознание возвращалось болезненными толчками. События вчерашнего дня казались ненастоящими, подёрнутыми дымкой.
 "Вроде немного выпила..." - растерянно подумала я, понимая, что абсолютно не помню, как попала домой. Вообще никаких представлений. Решив оставить этот сложный вопрос на более счастливые времена, я взяла в руки мобильник, включила его. Пару минут тупо созерцала время - без пяти двенадцать. Пока я лихорадочно соображала, кого клинит - меня или его, - на меня обрушился поток информации в виде сообщений. Их было штук десять! Две от оператора МТС ("вам звонили..."), а все остальные собственно от звонивших. Мне звонил Виктор, да ещё пару человек. Я уныло покосилась на телефон и заявила:
- Всех в Бобруйск!
 С трудом отодрав бренное тело с кровати и собрав воедино кости, я стала приводить себя в чувство. Меня знобило, да ещё плюс каждая косточка ныла так, будто на ней танцевали сиртаки два не в меру резвых бегемота. А потом ещё и асфальтоукладчик прокатился - просто так, дорогу спутал. Приведя себя в порядок и глотнув, на всякий случай, две таблетки аспирина, я уселась за компьютер, зная, что мой баланс не выдержит удара в виде кучи звонков людям, от которых не отделаться простым "позвони позже". Значит, проще ловить людей в "аське", благо, что все были яростными приверженцами активной интернетовской жизни.
 Как я и думала в "аське" я встретила всех. И все наперебой звали меня на пиво. Я сидела и тупо созерцала бессмертное количество смайликов и ничего не значащих фраз. Потом решительно заявила, что никуда не пойду по случаю плохого самочувствия (Виктор вызывался прийти и привести меня в чувство, но я отказалась). Потом резко, ни с кем не простившись, выключила компьютер, повернулась к нему спиной и села на подоконник. Окно было закрыто - шёл дождь. Я сидела и созерцала, как крупные упругие капли яростно били в окно, словно хотели пробить его, и всё, что он защищал. На меня напала лёгкая меланхолия. Я чувствовала себя маленькой и никому не нужной. О том, что я ни с кем не могу наладить нормальные отношения. Взять ту же Жанночку. Ведь я с ней уже не один месяц нахожусь в состоянии холодной войны. А почему? В силу моего дурного характера.
 Я сидела и предавалась самобичеванию. Потом встала и переоделась в старые потёртые и обрезанные до колена джинсы, голубую майку и красную клетчатую рубашку поверх. Тут раздался резкий голос Жанночки, заставивший меня подскочить от неожиданности:
- Света, завтрак!
 Я, успокаивая бешено стучащее сердце, вошла на кухню. Только сердце и не думало успокаиваться - наоборот, оно начало стучать всё быстрее и быстрее. Я огляделась в поисках источника испуга моего организма. Всё было, как всегда: стены, пол, потолок, стол, стулья, Жанночка... Нет, Жанночка была другой. В её поведении не было ни грамма чопорности или вечных возвышенных дум. Появилась странная резкость и угловатость. Меня, точнее мой разум, это насторожило - хотя моя интуиция вовсю сходила с ума, пытаясь объяснить тупоголовой мне, что лучше бежать отсюда, не теряя ни секунды.
- Присаживайся, дорогая, - звериный оскал: жалкая пародия на извечную сладоточивую манеру разговора.
- Э-э-э... вы знаете, я есть не хочу... Я потом поем, ладно? А пока пойду к себе.
 Говоря это, я медленно пятилась назад. Жанна стояла, и губы её всё так же искажала слащавая гримаса. Я пятилась до тех пор, пока не наткнулась спиной на стену. Затравленно глядя в глаза, в которых уже не было ничего человеческого, я стояла, слушая, как бьётся сердце... Бум-бум-бум... Словно отбивая восьмые... Бум-бум-бум... Время по длине приблизилось к вечности... бум-бум-бум... бум-бум-бум...
 "Нет, надо действовать... нельзя стоять... надо двигаться... надо бежать... надо бежать... бежать... бежать... бежать... БЕГИ, ДУРА!!!"
 И в этот же миг я, подчиняясь самой себе, резко рванула в бок, к входным дверям. Тут же лицо Жанночки исказилось и злую птичью гримасу, и она побежала за мной. Дрожащими руками открывая дверь, я чуяла, что она вот-вот будет здесь. Резко развернувшись и уже видя выбегающую из-за угла, я рванула вперёд и успела как раз тогда, когда она затормозила и рванула ко мне. Она напоминала стервятника. Глядя на эту перекосившуюся рожу, я сделала то, что велело сердце: распахнула дверцу шкафа так, что она со всей силы прошлась по лицу моей противницы. Удар получился неожиданно сильным - Жанночка отлетела к стене и припечаталась к ней спиной и головой. Двойной удар и возраст сделали своё дело - старушка потеряла сознание. Не теряя ни секунды, я схватила в руки кроссовки, распахнула двери и рванула прочь из квартиры. Я бежала вниз по ступенькам, перескакивая через три, а то и четыре. Я вылетела из подъезда и побежала дальше. Навстречу ко мне из ниоткуда вышел Виктор. Он протянул мне руку, и глаза его полыхнули нежностью и пониманием. Вместо моей руки он получил моей рукой - такую затрещину, что отлетел в сторону шагов на десять. Я, уже не глядя в его сторону, на всех парах неслась в спасительную тень арки. Там меня поджидал Святозар. Он схватил меня за талию и прижал к стене. Я оторопела от неожиданности, но не надолго. Он не успел сказать и слова, как я со всей и так не малой, да ещё и утроенной силой ужаса, зарядила ему в пах. Он захрипел и свалился. Я рванула дальше.
 На сей раз я бежала долго, не помня себя от ужаса и досады: наломала дров, как же... что делать? Кому верить?..
 Дыхание прерывалось - я никогда не любила бегать, но остановиться просто не решалась. Бежать, бежать, бежать... - твердил разум. И я бежала.
 Но остановиться всё-таки следовало - иначе я осталась бы без сил. А мне как-то не верилось, что от меня отстанут так просто.
 И я нашла, что искала. Девятиэтажка потрёпанного и неопрятного вида. Я рванула туда, подсознательно стремясь быть выше к небу. Пробраться на крышу было проще простого - за что я и люблю такие дома. Я нашла угол поукромнее, рухнула на него... и вдруг осознала то, что как-то не доходило до меня, пока я бежала. Всё также шёл дождь, более того, он усилился, превратившись чуть ли не в ливень. Я была такая мокрая, словно только что выкупалась в одежде. Кроссовки я всё также держала в руках, а ступни мои превратились в кровавое месиво - город не отличался чистотой. Потом я увидела царапины на моих руках. Я не имела понятия, откуда они. Потом я почувствовала слабость и, несмотря на мокрую одежду, жар. Значит, всё-таки простыла... Не страшно: день-два... "День-два" где? Домой путь закрыт. А ещё я не сомневалась, что ИМ не составляет труда найти меня. "Им" - это кому? И какие цели они преследуют? Как-то не верится в добро, когда на тебя устраивают такую облаву. Что делать? Куда идти? Куда?.. Что?.. Неужели ложь преследовала меня всегда и повсюду? Почему?..
 Но сойти с ума окончательно у меня не получилось: они пришли раньше. Как-то получилось, что они выбежали с разных сторон: Святозар слева, Виктор справа, а Жанночка прямо передо мной. Они наступали медленно, не давая мне возможности ускользнуть. Мой разум всё ещё был покрыт пеленой безумия - я почти ничего не понимала, не слышала, что мне говорили. Кажется, меня пытались успокоить, уговаривали сдаться без бессмысленной борьбы. Я пятилась, мало-помалу прижимаясь к невысокому ржавому заборчику, настороженно глядя каждому в лицо. Всё было странно размыто и плыло вокруг меня серыми пятнами, мир сузился до размера трёх фигур, которые с каждым мгновением становились всё ближе и ближе. Отступать было некуда. Решение, словно молнией, промелькнуло в теряющемся рассудке. Улыбка, больше похожая на оскал исказила моё лицо... Резко повернувшись к ним спиной и не давая возможности предпринять хоть какие-то действия, я лихо перепрыгнула заборчик, отделявший меня от края крыши. Вновь повернувшись лицом к преследователям, прошептала, потому что не была способна на что-либо ещё:
- Живой не получите...
 И рухнула вниз, спиной у земле. Во мне крепло ощущение торжества, моей победы. Кажется, я крикнула ещё что-то, а потом всё пропало, и я...
 ...проснулась. Рывком села на кровати. Сердце бешено стучало, передо моими глазами всё ещё стояла картинка быстро удаляющегося неба. Это был сон, просто сон, твердил разум. Но сердце не верило. Это был НЕ просто сон. Я взяла в руки телефон и включила его. Половина шестого. Утро... можно поспать часиков эдак до двенадцати. Я замерла, не успев лечь. Во мне слились странное предчувствие и боязнь вновь испытать этот ужас. Нет уж, спать я не буду. Я откинула одеяло и обомлела. Мои ступни были покрыты мелкими ранами и ссадинами. При чём они были достаточно застарелые - почти зажившие. В вящем ужасе я подняла к лицу руки. На них тоже были царапины, словно их долго полосовал перепивший валерьянки кот. В моём разуме воцарился полный вакуум. Как? Как?.. это был НЕ сон?! Но тогда я должна быть мертва. У меня нет причин так думать. Здесь что-то другое. Что? Если я сейчас лягу спать и проснусь... без пяти двенадцать. Включу телефон. Получу множество сообщений. Оденусь. Залезу в Интернет и откажу всем, кто пытается вытянуть меня... А потом начнётся то, о чём мне не хочется вспоминать... Ну, нет.
 Я решительно встала и, стараясь не шуметь, стала собираться. Одела серые штаны с большим количеством карманов, чёрную шерстяную безрукавку, заплела волосы в тугие косы. Достала из-под кровати коробку со старыми, но всё ещё добротными кроссовками, обула их. Закинула в рюкзак всё самое необходимое и замерла, прислушиваясь. Стояла абсолютная тишина, как и полагалось в столь раннее утро. Тогда я тихонько шагнула к окну. Я всегда знала, что некоторые мои умения рано или поздно выручат меня. Буйное детство явно относится к таковым. А что делать, если твоя мама считает, что сидеть по ночам с горящим светом не эстетично? Именно со светом и не эстетично. По сути, ей было на меня плевать - я могла не спать сутками напролёт, делать всё, что вздумается, но не включать по ночам свет. Именно тогда я стала выбираться на крышу, с фонарями, свечами и всем, чем мне вздумается. Иногда я просто ложилась и смотрела на звёзды. Иногда гадала, иногда проводила разного рода обряды. Крыша у нас просто замечательная - выход на неё только один и тот находится в самом дальнем от нашего подъезда. Всё было изучено просто досконально. Разве это так сложно - из окна на пятом этаже перебраться на крышу, учитывая дом - древняя, полуразвалившаяся хрущёвка и рядом окном есть пожарная лестница? Легко. Хотя поначалу бывает страшновато. Но мне терять уже нечего... Хотя почему нечего? С каких это пор я так безоглядно доверяю своим чувствам и снам? Но останавливаться и думать было уже поздно - я стояла на крыше. Спокойно и тихо я прошла к дальнему краю крыши и потянула за ручку люка. Она легко открылась (в своё время я обильно смазывала её маслом - если мне так уж хотелось пойти погулять попозже). Преодолеть лестницу было делом техники. Итак, я в подъезде. Отлично. Не теряя времени, я спустилась вниз.
 Утро было просто замечательное. В меру свежее, хотя по небу задумчиво бродили тучи, словно размышляя, жахнуть ли дождиком сейчас или подождать немного. Я побрела через двор в арку. Помнится именно здесь я зарядила Святозару в пах. Точнее, зарядила БЫ, если я всё верно поняла. Я хихикнула приятным воспоминаниям и игре слов, поправила рюкзак и мерно зашагала вперёд. Почему-то у меня не возникало вопроса, куда я сейчас пойду и чем я сейчас займусь и куда я спрячусь. Мысли были абсолютно посторонние.
 Выйдя на проспект, независимо засунув руки в карманы, напевая какой-то мотивчик, я наблюдала за редкими утренними прохожими, всюду ожидая подвох.
 Внезапно внимание моё привлёк старичок. На вид ему было лет семьдесят - абсолютно седой, волосы его были абсолютно седые, но длинные и аккуратно вычесанные, подбородок украшала симпатичная бородка. Одет он был скромно, но вполне добротно. Совсем обыкновенный старичок. Хотя несломленная фигура и на редкость живые глаза выделяли его из так называемой "молодой" гвардии.
 В то время, как я внимательно изучала образ приглянувшегося мне дедушки, сам дедушка времени отнюдь не терял. Он шёл по направлению ко мне. Разум насторожился, вопрошая мудрую интуицию, а не стоит ли сбежать куда подальше. Интуиция милостиво, хотя и не без сарказма, отозвалась, что всё в порядке, и нас не обидят, а дальше уже, как говорится, не наше, интуитивное, дело. Доверившись интуиции и собираясь в случае чего послать её в прекрасное далёко, я ждала, готовясь либо бежать, либо треснуть старичку по лицу с воплем: "Тут малолетних растляют!".
 И вот дедуля стоял рядом со мной. Посмотрел на меня внимательным, изучающим взглядом, помолчал. А потом и говорит мне:
- Ну, здравствуй, внученька.
 Разум не успевал сообразить, поэтому я ляпнула наобум:
- И вам не хворать... дедушка.
 Кажется, от такой фамильярности "дедушку" немного перекосило. Но он старательно скрывал чувства.
- Тебе, может, помочь чем-нибудь... внученька?
- Да вроде нечем... дедушка.
 Милейшая беседа, я прямо-таки умиляюсь.
- А, может, всё-таки чем-нибудь да помогу, внученька?
- Дедушка! Ведь я могу понять вас превратно! Ну не доверю же я вам стирать мои носки!
 Старичок вполне мне нравился. Была, конечно, в его словах лёгкая мания величия, но за рамки она не выходила, и посему дедуся был вполне очаровательный.
- А куда ты сейчас шла, внученька?
- Ой, дедушка! В прекрасное далёко, к больной бабушке! Жажду, знаете ли, оказать посильную помощь милой пенсионерке.
- Так давай, может, я ей помогу?
- Да что вы, дедушка, не могу же я вас так утруждать. Тем более вас ждут.
- Кто ждёт? - насторожился "дедушка", забыв обычное своё "внученька".
- Всё те же, родненький вы мой, всё те же. В палате номер пять. Я вот оттуда сегодня уходила, и главврач с третьей койки просил передать...
- Что передать? - какая-то неадекватная была у старичка реакция на мой банальный юмор. Настораживало.
- Ну как что? Телеграмму. "Любим надеемся ждём тчк Возвращайся поскорее тчк Волнуемся тчк Врангель его команда тчк"
- А... А откуда ты узнала, что... гм... телеграмма для меня?
- Очень просто дедушка! Главврач, он сказал как, придёшь туда-то, туда-то, встанешь там-то, там-то, будешь сквозить всех неприятным, укоризненным и печальным взором. Подойдёт к тебе такой древний, дряхлый старичок и, значится, поинтересуется, не нужна ли тебе помощь. Ты и выложишь всё, как на духу, - старательно кося под полную дуру, выдала я. - Только я не сразу сообразила, что вы - это вы, но ведь вы не растерялись и подмигнули мне.
 Воцарилось молчание. Я стояла с кристально честным выражением лица. У старичка намечался сердечный приступ, я припоминала, где ближайший таксофон. И тут (дошло, наконец-то!) во взгляде у дедули появилось возмущение:
- Это я-то древний и дряхлый?!
 Я тут же отбросила всякое притворство и засияла милейшей улыбочкой "на тридцать два".
- Ну, знаешь ли, внученька...
- А что, дедушка? Вы спросили, я ответила. Ведь это не мне что-то надо от вас, это вы чего-то возжелали от меня маленькой. Предупреждаю, я очень маленькая, за растление посадят!
- Отлично! Сначала дряхлый, потом пидофил...
- А что такое? Какие мы обидчивые, держите меня, семеро! Вы это мне ещё до конца своей жизни припоминайте, а после смерти являйтесь мне в облике призрака: "У-у-у... я тогда был не дряхлым... у-у-у... общество старушек меня прельщало больше, чем разрисованные нимфетки... у-у-у... не прощу-у-у... не прощу-у-у... не забу-у-уду-у-у...".
- Что за нрав! Ей слово, она в ответ десять!
- Попрошу! Соотношение приблизительно один к девяти целым восьмидесяти шести сотым.
- Если округлить, это десять!
- Девять и девять десятых! Не надо округлять так грубо! И вообще, чего мелочиться, давайте перейдём на звуки!
- Света, я тебя прошу, не надо!
- Тогда не надо строить наезды! - рявкнула я...
 ... И вдруг поняла, что милый старичок только что назвал меня по имени. Хотя я его не называла. Отлично. Просто великолепно. С каждым мигом всё лучше и лучше. Дайте мне ключик от шестой палаты, чтобы запереться там от всех психов...
- Значит, Света... - угрожающе начала я.
- Света... - голос был убитый: ещё бы, так глупо проколоться.
- Значит, Света...
- Света... Света, какое замечательное имя - Света, не правда ли... Тебе нравится имя Света?
- Света?
- Света...
- Мне о-о-очень нравится имя Света. А вам нравится имя Света?
- Безумно... вот.
- Вот?
- Вот...
- Погода хорошая, правда?
- А... да...
- Птички летают, - с нажимом произнесла я, непроизвольно хрустнув пальцами (знаю дурная привычка, зато как эффектно выглядит!). Старичок сглотнул.
- Дедушка... я могу вам чем-нибудь помочь?
- Наверное... да... Может, завтрак?
- И объяснения.
- И объяснения...
 Через десять минут мы уже сидели в какой-то забегаловке, передо мной стояла чашка более-менее приличного кофе и блюдце с пироженным типа "картошка". Старичок сидел напротив меня с чашкой зелёного чая и созерцал меня со странной смесью опаски и симпатии. Под этим взглядом я чувствовала себя немного не в своей тарелке, так как у меня абсолютно пропадало желание злиться и бить посуду. А разве это хорошо, когда пропадает желание бить посуду?! Это попахивает улучшением и выпиской. А у кого я потом буду просить ключик от шестой палаты?
 Возмутившись самой мыслью об "излечении", я насупилась и уставилась на старичка фирменным взглядом удава, размышляющего, сыт он или лучше подзакусить на всякий случай, а то мало ли, когда представится возможность....
- Ну, что, дедуля с тайным прошлым и туманным будущим, что вы можете мне поведать? И было бы просто замечательно, если бы ответ меня удовлетворил.
- Тогда я начну. Меня зовут Селицио Ассион. Я возглавляю главный оплот Света в борьбе против Тьмы...
- Сектант, что ли? Хотя нет, припоминаю, некий образчик мужской красоты упоминал, будто вы меня приглашает куда-то там за чем-то там...
- Святозар... - слабо усмехнулся старичок. - Надо отметить, что ты изрядно его напугала полным иммунитетом к его магии. Так или иначе, с задачей он справился - тебя оповестил, но остальное не в его власти.
- Да он псих! У него мания преследования! А ещё он на пару с двумя нехорошими человеками доведёт меня до самоубийства... кстати, в ближайшем будущем.
- Ты о чём? - поднял брови Ассион.
- У вас бывают вещие сны?
- Вещие? Разумеется... а что такое?
- Для меня это было впервые... Но своей интуиции я привыкла доверять, тем более что сон был такой яркий... Там за мной гнались Святозар, Жанна и Виктор...
- Жанна?
- Экономка. А Виктор - это друг... Странный сон. Если верить ему... - тут я зыркнула на часы, - то, грубо говоря, через пять с половиной часов на меня нападёт Жанночка, потом попытается удержать Виктор, схватит Святозар. Но я от них убегу... А потом, когда они втроём загонят меня на крышу одного дома, я спрыгну вниз...
- Эти события начнутся в районе двеннадцати? - напряжённо спросил старичок.
- Ну да... - рассеянно отозвалась я.
- Именно тогда, когда за тобой должен был прийти Святозар... помимо всего прочего, ты видишь возможное будущее... с каждым днём становясь всё сильнее и сильнее... уникум...
- Эй, милейший! Вернитесь в семью! У меня ещё множество вопросов! - возмутилась я. Ну, ещё бы - при мне пытались уйти в себя. Чёрта с два!
 Старичок очнулся, посмотрел на меня и заговорил вновь:
- Так вот. Не буду тебе расписывать все твои возможности, но поверь, их немало. Я зову тебя на сторону Света, потому что желаю тебе добра. Тебе и всему мирозданию. Ты можешь решить всё - стать гибелью или началом. Тьма затопит всё - стань ты её частью...
- Да? - криво усмехнулась я. - А не сгорим ли мы в божественном пламени, если я стану Светом?
- Не выйдет. Благодаря обитателям этого мира, свет куда слабее тьмы. Ты станешь той песчинкой, которая дарует блаженное равновесие...
- Что-то меня не тянет быть песчинкой... Но слог у вас хороший, да и ораторское искусство вам знакомо явно не понаслышке...
- К сожалению, ты не можешь отказаться, Света. Ты была втянута в эту игру ещё до своего рождения. Ты можешь только выбрать, на чьей стороне тебе играть...
- Минуточку, дедуля! Моя нервная интуиция требует нашатыря и чувствует подвох! Как понимать ваши "втянута" и "до рождения"?
- Я не думаю, что сейчас подходящее время для этого разговора...
- А я думаю, - сказала я, одарив старца внимательным взглядом кристально честных глаз.
 Ассион вздохнул и потёр переносицу. Почему-то спорить со мной он не хотел. Я это чувствовала всеми поджилками, но не могла понять причины столь странного поведения. Ровно как не могла понять, почему давно не бросила слушать весь этот бред. Но что-то внутри меня говорило, что это важно, и что этот самый Ассион - не выживший из ума старик, он знает, что говорит и обладает правом говорить об этом. Глядя на его грустные и сосредоточенные глаза, я вздохнула и стала объяснять:
- Ну, поймите меня... Сколько себя помню, я никогда не довольствовалась тем, о чём мне говорили. Мне нужно больше - вся история от самого начала и до самого конца. Всё превращается в банальность, если убрать недосказанности, но лучше я буду жить с этой банальностью, чем проклинать себя всю жизнь за то, чего я не знаю... То, что вы не хотите мне говорить... это связано с моими родителями?
 Ассион посмотрел на меня с неожиданным интересом:
- А почему ты так решила?
 Я задумалась, анализируя собственные ощущения:
- Не знаю даже... Просто возникло ощущение... Они всегда держались в стороне от меня... по сути им было плевать на меня... словно они выполняли какой-то приказ, но выполняли не добросовестно, а так... через пень-колоду... А потом эта командировка... Они там уже три года, не приезжали и ни разу не позвали в гости... их словно убрали, давая мне возможность развиваться, как я хочу...
 Я замолкла, внимательно глядя на Ассиона. Он выглядел настороженным. Потом он внезапно расслабился и заговорил:
- Ты почти права. Но ты никогда не знала своих родителей. Эти - твои приёмные, им приказали удочерить именно тебя. Потом их убрали, дали тебе эту старушку. Её приставили к тебе, считая, что она не чувствительна ни к светлой, ни к тёмной магии. Так считалось до недавнего времени...
- Зачем это всё? - зашипела я. - Зачем? Для чего вся эта суета вокруг меня?!
 Давно остывший кофе внезапно задымился и забурлил. Где-то на улице истошно завопила сигнализация. Зеркало напротив нас треснуло... Я ничего не замечала, просто ждала ответа, неотрывно глядя в глаза сидящего напротив человека. Вокруг медленно вздымался исполинский вихрь, горя жаждой разрушения. И тут я услышала тихий голос Ассиона:
- Света, успокойся, пожалуйста... Я всё тебе расскажу.
 Я опустила голову и положила руку на стол. Кофе тут же перестал шипеть и огрызаться горячими брызгами. Сигнализация успокоилась, вихрь улёгся мне на плечи, словно бы окутав тёплой шалью. Только трещины на стекле напоминали, что недавно здесь творилось что-то непонятное.
- Давно у тебя это умение? - спросил Ассион.
- Да... нет... не знаю, - нехотя отозвалась я. - Так явственно у меня ничего не проявлялось никогда... Но костры я всегда разжигала с первой попытки... Плавать не умею, но, в принципе, никогда не тонула, хотя на воде бываю часто... не знаю, это всё просто бред.
 Старик кивнул и заговорил:
- Я говорил, своих родителей ты никогда не знала. Да ты и не могла бы их знать - тем более, что они никогда не смогли бы воспитать тебя, как человека. Твоя мать - ведьма, твой отец вурдалак. Я уже молчу про то, что у тебя намешано дальше по линии твоих предков. Твоя кровь перемешана так, что любой из наших, существ иного рода, чем живут в этом мире, примет тебя в семью, не колеблясь ни мгновения. Ты была плодом внезапной любви, но твоя мать любила тебя, как любит любая мать. Она долго скрывалась, вынашивая тебя, но стоило тебе родиться, как это стало невозможно. Но ей повезло, что мы первые добрались до вас. Тёмные убили бы и её, и тебя...
- Она сейчас жива?
- Жива. Как и твой отец, собственно. Рано или поздно, ты с ними встретишься. Но не сейчас. Сейчас ты должна определить свою роль в этой игре. Ставки очень высоки.
- И каковы они? - хмуро спросила я.
- А Апокалипсис, грозящий всему живому, - причина недостаточная?
 Я пожала плечами, размышляя.
- Знаете, мастер... Мне это абсолютно не нравится. Меня втаскивают в отнюдь немаленькую разборку, делают из меня оружие, какого-то мессию... Как собачонку, манят то туда, то сюда... Я иду за вами...но только по одной причине: чтобы однажды дать отпор всем, кто посягает на мою свободу.
 Я решительно взяла в руки стаканчик и залпом выпила. Ассион смотрел на меня, и в глазах его читалась радость, но с какой-то примесью настороженности. Я посмотрела на него, давая понять, что терять мне нечего, и, в случае чего, неприятности грозят и Свету и Тьме.
- Тогда пойдём, - решительно сказал он, и мы поднялись с места.
 Но дойти до выхода мы не успели. В забегаловку, в которой проходила беседа, гуськом зашли четверо. Глядя на них, я сразу поняла, что стоит ждать неприятностей. Они были похожи, как братья-близнецы: неброская внешность, неброская одежда. Но мне, глядя на них, хотелось выгнуться дугой и зашипеть.
- Вы пришли слишком поздно, господа, - сказал Ассион. - Она обрела свет.
- Ничего не бывает поздно. Вам придётся умереть, - голос тоже был какой-то серый, словно бы приглушённый.
 Они, как по команде встали в боевые позиции - левая нога чуть впереди, руки на уровне плеч. Ассион, видимо, собрался что-то им противопоставлять. Чёрт бы побрал мою гуманность...
- Эй-эй-эй, друзья мои, так дело не пойдёт, - заявила я, выходя вперёд Ассиона и в наглую усаживаясь на стол. - Мне, конечно льстит, что за меня дерутся, но это не повод, чтобы громить несчастное кафе. В конце концов, кофе здесь неплохое. Давайте так, мальчики, - тут я обернулась к четырём молодчикам, алкавшим крови, - я даю вам пять минут, вы излагаете свои идеи и пожелания, а потом выметаетесь к чёртовой матери.
 Все на секунду замешкались, переваривая информацию. А потом, мальчики снова нахмурились и будоража мою фантазию сделали шаг вперёд. Тогда и я злостно прищурилась и кинула угрожающий взгляд исподлобья:
- Значит так! Я вас предупреждаю - ещё шаг, и вы пожалеете о том, что вообще встретились с психичкой, коей, несомненно, являюсь я!
 Парни снова стушевались. Я встала со стола и медленно пошла на них. Угроза сделала своё дело - по мере моего приближения, они пятились назад, всё больше и больше прижимаясь к выходу. Руки мои нашли упор в боках, в глазах читалось явственное желание порвать кого-то хотя бы на восемьдесят семь кусочков. Когда они совсем приблизились к выходу, и я, вдосталь натешившись ужасной комичностью ситуации, неожиданно резко выдала:
- Гав!
 Этого хватило. Врагов как ветром сдуло. Я мило улыбнулась:
- Бывает же такое...
- Света, что за показуха? - раздался голос Ассиона.
- Ну почему показуха? Я спасла их шкуры - все прекрасно понимали, что вы сильнее. Почему любому, достаточно сильному существу требуется кровь? Что им доказывать? Их смерть была бы показухой с вашей стороны. А так все живы.
- Твой блеф мог бы и не сработать.
- Ерунда! Вы, я уверена, дипломат и политик, обязаны знать, что любой блеф, сказанный с должной убедительностью, принимается на веру.
- Ты права. Но, почему-то, сейчас у меня не возникало мысли об этом.
- Сила - это слишком просто и банально. Но слабому тоже нужно давать шанс.
 Ассион кивнул, задумавшись.
- Пойдёмте, - сказала я.
 Мы прошли к выходу, и на сей раз нас никто не удерживал. И тут меня ждала неожиданность - две лошади: одна пегая, а другая белая. Отличнейшие скакуны, с замечательной сбруей, ухоженные, ими нельзя было не любоваться. К седлу обоих были приторочены мечи. К белой лошади подошёл Ассион. Его меч был длиннее, чем тот, что был у другого седла, инкрустирован неизвестными мне, но явно драгоценными камнями. И наверняка он был мало приспособлен к нормальному бою. Вот она показуха человека, более сильного в абсолютно другой дисциплине. Про себя отметив этот факт, я кивнула на лошадь. Ассион кивнул. Я подошла к ней. Она смотрела на меня с примесью настороженности и лёгкого, почти незаметного презрения. Подумав, Ассион извлёк из воздуха яблоко и протянул его мне. Но я отозвалась:
- Мы за яблоки родину не продаём...
 Пошарив немного в сумке, я откопала небольшую коробочку, где у меня хранился кусковой сахар.
- Но рафинад - не яблоки. Угостишься?
 Лошадь милостиво приняла из моих рук угощение, нежно пощекотав мою руку мягкими губами. Сахар тут же был съеден. Теперь на меня смотрели вполне доброжелательно. Я стала поглаживать лошадь по шее:
- Ты такая красавица... тебе и словами не передать. Благородную кровь видно издалека... Красавица... Ты прокатишь меня?
 Теперь на меня и вовсе смотрели с одобрением. Предположительное средство передвижение удовлетворённо всхрапнуло и мотнуло головой, словно говоря: "Ну что с тобой поделать... садись уже!". Я удовлетворённо кивнула и лихо села в седло. Ассион удивлённо посмотрел на меня снизу вверх. Я отозвалась в ответ на невысказанный вопрос:
- Второй раз в жизни. Просто имею представление о том, что такое седло.
 Ассион сел на свою лошадь. Процедуры "приручения" она не дождалась.
- Ты знаешь, лошадка эта с норовом. Я не думал, что ты с ней так легко управишься.
- А что тут сложного? У любого живого существа есть душа. А раз есть душа, значит, существует такое понятие, как чувство чести, гордости. По голосу легко определить, что именно тебе говорят и как к тебе относятся. Вот и она понимала, что я отношусь к ней с должным уважением, поэтому и сахар взяла, и забраться на спину позволила. Вы думаете, она позволила бы мне всё это проделать в том случае, если б я отнеслась к ней пренебрежительно?
- Ты самостоятельно пришла к большинству принципов Света. Это похвально...
- Ерунда. Я просто наблюдаю за всем. Куда мы сейчас едем?
- Видишь ли, это непростые лошади, они доставят нас в тот мир, в котором обретается наша школа...
- Миленько.
 Долгое время мы ехали в абсолютном молчании, провожаемые изумлёнными взглядами проходящих мимо людей. Потом город закончился, и тут началось светопреставление! Мы взлетели. Когда у наших очаровательных лошадок появились крылья, я не помню, но этот полёт я запомню надолго.
 Это было прекрасно! Ветер бил в лицо, мимо с изумлением проносились птицы. А потом мы поднялись над облаками. Моя лошадь перебирала копытами, и, если бы не крылья, можно было бы подумать, что мы скачем по облакам. Нещадно слепило солнце, словно хотело покарать дерзнувших нарушить вековечный покой царственного неба.
 Когда исчез Ассион, я не заметила, но оно было и к лучшему. Я могла насладиться окружающим великолепием. Эта была красота, которая не нуждалась в словах, она не нуждалась ни в чём. Лошадь, чувствуя моё настроение, звонко заржала и заложила лихой вираж, давая понять, что возможно всё. И начинало казаться, что это будет вечно.
 Но ведь ничто не длится вечно. И я снова не уловила, когда мы стали снижаться. Но, так или иначе, через десять минут я стояла на земле.
 Здесь была зима. И десять градусов мороза. Я, в своей безрукавке прочувствовала это со всем восторгом. Вокруг меня обретался лес. Не то, чтобы совсем глухой, но было видно, что если нога человека и ступала на эти земли, то это было так давно, что стало казаться далёким, полузабытым сном.
 Глядя на небольшую поляну, которая была создана естественным путём - то есть самой природой, - я, независимо от самой себя стала вспоминать, когда же я в последний раз была в лесу. По всем расчётам получалось, что очень давно...
 Меж тем, здесь начинали своё властвование сумерки. Они подкрадывались из-под тёмных деревьев, постепенно затапливая всё вокруг.
 Лошадь, о существовании которой я почти забыла, тронула меня носом за плечо, как бы говоря, что стоит идти, пока не началась ночь. Я кивнула и положила руку ей на круп. Она неторопливо зашагала в густеющую темноту. Я шла рядом с ней.
 Мы шли медленно, в большинстве своём потому, что я передвигалась на ощупь. То, что моя спутница не нуждалась в свете, воспринималось как само собой разумеющееся. Порой мне казалось, что я чувствую её раздражение из-за моего нежелания сесть обратно, в седло. Я успокаивающе провела по её морде.
 Так мы и шли, думая каждый о своём. О чём думала лошадь, я не знаю, зато могу сказать, о чём думала я. Я думала обо всём, что на меня свалилось за эти несчастные часы. Хорошо всё это или плохо? Пока об этом сложно судить. Я чувствовала себя Алисой, которая, ни минуты не раздумывая рванула следом за Кроликом в его нору. Как бы то ни было, я чувствую, что скоро меня ждут немаленькие повороты судьбы. А перемены - это всегда хорошо, даже если они ведут к чему-то плохому. Зло приходит со злом, но к ним всегда присоединяется добро. Следовательно, всё будет хорошо. Всё обязано быть хорошо.