Игра

Сигаретный дым застыл у потолка, его клубы тяжелы и отдают зеленоватым цветом сукна игрального стола, на котором сгруппировались несколько колод карт. Массивный, дубовый, обтянутый зеленым стол внушает уважение, желание прикоснуться к нему, ощутить мягкость и довериться. Мрак, в меру насыщенный, ароматный, осязаемый делает окружающее пространство расплывчатым, от части мозаичным, неподвластным времени, существующим благодаря и вопреки ему, утверждающим бытие самого себя. Тишина. За столом четыре игрока, неподвижно сидящие на высоких стульях, в середине мерещится фигура, облаченная в белый фрак – сдающий карты крупье. Предложено начать. Крупье машинально, но отчетливо и легко начинает сдавать карты, обращаясь к каждому игроку по имени. Мистер Арнольдс, сэр Чарльз, Джейсон и граф Вейлус получают одна за другой карты и не меняют выражения своих лиц, что, несомненно, может повлиять на ход игры. Стол имеет удивительно правильную круглую форму, что дает возможность видеть выражение глаз друг друга, реагировать на их прищур, скрыть взгляд невозможно. Джейсон просит еще, получает игривую карту; его лицо чуть взмокло, но в целом в нем читается спокойствие и даже некоторое благородство, которым номинально за этим столом не обладает он один. Сэр Чарльз что-то тихо шепчет себе под нос, словно молясь богам игры; видно, что он озадачен сочетанием чертовски непрозрачных карт; в конце концов, он так же, как и Джейсон, просит крупье сдать ему. Арнольдсу страшно. Видом он этого не подает, но ему чертовски страшно и тревожно. Сердце так сильно бьется в груди, что, кажется, готово выпрыгнуть и плясать на столе танец безумия, вакханально разбрызгивая кровь и окропляя ей карты. Волнение и страх настолько завладели им, что сложно сообразить свою раскладку; лицо покраснело, и, если бы не полумрак, это было бы видно всем, особенно крупье, который дьявольски смотрит прямо на него, ожидая решения о взятии карты. Если бы было возможно, Арнольдс отдал бы все, чтобы исчезнуть разом из этого места, но судьба все решила за него; из-за этого стола еще никто не уходил просто так. Дрожащей влажной рукой он берет карту и, даже не заглянв в нее, кладет на сукно. Граф отказывается от карты, смотрит на часы, затем слегка гладит правый ус.
Крупье предлагает раскрыться. Обстановка теперь лишилась скудных движений и манипуляций игроков и провалилась в зеленый вакуум ожидания и предвкушения. Проходит минута, и игроки один за другим раскрывают свои карты, кладя их перед собой на благородное сукно. Арнольдс вдруг резко встает. Его всего трясет. Он умоляет отпустить его, он готов ползать на коленях перед каждым из присутствующих, он уже валится на пол, чтобы обниматься с лаковыми туфлями крупье.«Мистер Арнольдс, пожалуйста, сядьте и не делайте неудобно своим коллегам, которые с вами в одинаковых обстоятельствах», - говорит крупье и ему кое-как удается добиться требуемого – Арнольдс неуверенно утверждается на стуле. Эта небольшая заминка отвлекла всех от карт, которые уже раскрыты. Стоит посмотреть на них. Не все этого хотят, но всем это необходимо; не стоит гадать и предполагать, лучше, один раз удостоверившись, ждать вынесения вердикта.
Теперь всем все ясно. Крупье отступает на шаг назад, и из глубины комнаты появляется фигура в черном тренче, лицо которой закрывает венецианская ухмыляющаяся маска сатира. Поравнявшись с обескровленным графом, черный человек достает из-под плаща пистолет и левой рукой, поднеся его к виску Вейлуса, стреляет… Тело графа тот час же, как измятое пальто, валится на пол...
На лице Арнольдса пусть и минутное, но облегчение. Игра продолжается...