Летучий голландец

Памяти Айзека Азимова

Он появился на экране локатора ровно в шестнадцать часов. Автомат бортового времени как раз подал сигнал, и в тот же момент в первой четверти круга, неподалёку от координатной оси, засветилось крошечное пятнышко.

–Чёртов люминофор, – выругался пилот Антал. Включил резервную систему, но и на другом экране странное пятнышко не исчезло. Корабль?

–Что там у тебя? – подал голос техник Вяхирев. Антал не ответил. Вглядываясь до рези в глазах в обзорные экраны, он, наконец, увидел _его_. Нет, сейчас таких явно не строят. Либо старая модель, либо…

–Иван, вруби позиционные.

Вяхирев кивнул и щёлкнул переключателем на своём пульте.

–Возможно, корабль… – подчёркнуто спокойно произнёс Антал. – Дэн, вызови его.
Дэн Чжань, второй штурман «Тантала», включил канал внешней связи. В эфир полетело:

–Исследовательское судно «Тантал» даёт вызов в пределах видимости… Исследовательское судно «Тантал» даёт вызов…

Дистанция сокращалась. Сто пятьдесят километров… Видя, что другой корабль не собирается выполнять манёвра расхождения, Антал резко перевёл рукоять тяги. Включились тормозные дюзы, и скорость быстро пошла вниз.

–Молчит… – недоуменно пожал плечами Дэн.

–Проверь, какие трассы есть в этом районе.

–Уже проверил. Регулярного сообщения – ни одной. Если только исследовательский рейс…

На исследователя странное судно не походило. В отличие от восьмисотметровой иглы «Тантала», незнакомец смахивал на детскую игрушку: пяток огромных стальных цилиндров, соединённых одним более широким. Скорее, такая архитектура напоминала орбитальную станцию. Но что она делает здесь, в десятках световых лет от ближайших планетных систем?

Антал снял манипулятор внутренней связи, зажал кнопку:

–Ян, зайди в рубку.



О капитане Яне Мечнике стоит рассказать отдельно. Он был девятым в известной династии Мечников. Так получилось, но вот уже триста с лишним лет хотя бы один из каждого поколения работал в космосе. А основателем династии был сам Ян Мечник-старший, командовавший легендарной «Артемидой». Разумеется, нося имя знаменитого предка, Ян Мечник-младший просто обязан был – во всяком случае, так думали многие – связать свою жизнь с космосом.

Пока же «потомок», заложив руки за голову, с наслаждением потянулся и вышел из своей каюты. Минута в кабине скоростного лифта – и Ян Мечник вошёл в ходовую рубку:

–В чём дело, Матиаш? Почему включил тормозные?

Антал молча показал на обзорный экран, где с каждой минутой увеличивалась и без того огромная «игрушка». Мечник присвистнул, опершись на край пилотского пульта.

–Запросы посылали?

Дэн пожал плечами:

–Молчит…

–Думаешь, авария? – негромко спросил Вяхирев.

–Непохоже… Повреждений не видно.

–А что если… – начал Чжань и осёкся, не договорив. Мечник понял, о чём тот подумал.
«Призраки»… Ещё в те времена, когда даже о полётах по околоземной орбите люди могли только мечтать, находились писатели, философы, которые размышляли о предстоящих человечеству испытаниях, связанных с космосом. Так, ещё в начале незапамятного двадцатого века один из тогдашних фантастов высказал почти что пророческую мысль: самое страшное в космическом полёте – это остаться без топлива, без энергии. Шестьсот лет спустя его правоту поняли до конца. Конечно, сбиться с курса, повредить навигационные приборы – это страшно. Страшна и потеря герметичности, и пожар на борту. Ничем не лучше и поломка систем жизнеобеспечения, когда команда медленно задыхается или, наоборот, быстро замерзает почти до абсолютного ноля. Но страшнее всего этого – потерять ход. На современных кораблях, несущих энергию в своих «кольцах» из сверхпроводника, остаться без топлива почти невозможно. Всегда можно использовать солнечные батареи и «подзарядиться». Даже если корабль проходит вдали от всех звёзд. Только тогда приходится использовать «прыжок», дожигая топливо в обмен на моментальное перемещение…

На старых кораблях ничего этого не было. Горючим для фотонного двигателя служил водород, но любой запас может закончиться. В прежние времена это означало гибель для команды. На Земле их уже давно считали погибшими, но самое страшное – то, что экипаж мог жить ещё долго, иногда несколько лет… Если только можно назвать жизнью бесконечное путешествие по воле судьбы, без возможности даже элементарно изменить курс, уклоняясь от метеоритной атаки. А в конце такого пути – лишь грозное видение смерти.

Время от времени Исследователи находили в разных уголках Галактики такие корабли, с неповреждённой обшивкой, с исправными системами… А на борту – лишь мёртвые тела, в скафандрах, как правило. И ядовитый, до предела насыщенный углекислым газом воздух. Неужели и сейчас перед командой «Тантала» такой «призрак»?

Словно чтобы развеять опасения землян, корабль на экране вдруг «ожил». В его передней части заработали двигатели, быстро сбрасывая скорость.



Через десять минут вся команда была в сборе – на этот раз уже не в ходовой рубке, а в центральном посту. Вся, за исключением первой вахты: Мечник сам сел за пилотский пульт, Дэна сменил штурман Пьер Рамо, а Вяхирева – кибернетик Роберт Бантинг. Между ходовой и центральным постом работал видеоканал, и Мечник видел: вот они, как на фотографии, сидят в центральном. Сменившаяся раньше срока вахта: Чжань, Антал и Вяхирев. И, как говорится, слева направо: инженер двигательных установок Борис Кабаков, астрофизик и планетолог Эрнст Цельтис, инженер систем связи и навигации Габриеле Джентили, химик Генри Деккер, врач Аурел Марку, биолог Петер Валек. Беглый взгляд – в центральном посту всё спокойно, и снова всё внимание на приборы. Сейчас главное – удержать корабль в дрейфе, не удаляясь от «незнакомца» и не приближаясь к нему.

Кибернетик Бантинг тем временем не отрывал взгляда от экранов на своём пульте. Вот уже несколько минут назад «Тантал» запустил «колибри» – крохотный (всего полтора метра в длину) зонд. «Колибри» имеют собственный двигатель, рулевое управление и радиосвязь с кораблём.

Зонд крутился возле чужого корабля, подчиняясь командам с пульта техника. На экране перед Робертом проносились квадраты обшивки. Когда-то она была не то белой, не то серебристой, но сейчас цвета было не разобрать: вся поверхность была покрыта «царапинами» и «шрамами» от метеорных атак и излучения. Лишь в одном месте удалось разглядеть странный рисунок: прямоугольник вроде изображения флага, но это был точно не флаг Земли с его четырьмя горизонтальными полосами – жёлтой, чёрной, голубой и зелёной – и изображением земного шара. Здесь тоже были полосы, но их было гораздо больше, и они были двух цветов: красного и синего. Прямоугольник в левом верхнем углу заполняли какие-то белые точки, похожие на изображения звёзд. «Если звёздочки, – подумал Бантинг, – то точно контакт. Какая-нибудь федерация из другой галактики. Однако… Сколько же у них там планет?»

Канал внутренней связи включился, и голос Валека попросил включить изображение с камеры «колибри». Рамо дал для центрального поста второй канал, подключив его к бортовому компьютеру. В центральном посту Джентили вооружился пультом управления и прогнал уже снятые кадры в ускоренном темпе. Когда на экране мелькнул полосатый флаг, Деккер, похолодев, попросил остановить кадр. Не отрывая взгляда от экрана, он потянулся к микрофонам:

–Роберт, ты ещё английский помнишь?

–Помню… – пробормотал Бантинг. – А…

На экраны «колибри» (Джентили в центральном посту тоже перешёл на нормальный ход времени) в это время выполз новый кусок обшивки. На нём красовалась надпись крупными чёрными буквами: “Trinity”.

–«Троица», – машинально перевёл Бантинг. Мгновение спустя он подскочил на месте как ошпаренный: – Но это же обычный английский…

–Ага… обычный _земной_ английский, – нехорошим тоном добавил из центрального поста Деккер.

–Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа… – усмехнулся Рамо.

Мимо камеры пронеслась какая-то черта на обшивке.

–Люк, – сказал Бантинг, подвинув рычаги управления. – Сейчас ещё раз проведу.

И в этот момент «Троица» выдала новый «трюк»: с обзорного экрана было видно, как на её поверхности вспыхнул лиловым призрачным светом высоковольтный разряд. Изображение с камеры «колибри» приходить перестало.

–Аминь… – оторопело заключил Бантинг. – Они сожгли «колибри», капитан!

–Вижу…

Неожиданности продолжались. Вдруг «ожил» канал внешней связи:

–Trinity calls the unknown ship following her five hundred meters away astern… Stop any activity… At all attempts the protection will be engaged. Your name, nation, captain’s name, ports of registry and destination should be reported immediately, over.

Голос – непонятно, мужской или женский – выговаривал слова с равными промежутками, без тени эмоций, словно человек читал по бумажке. Но человек ли?

–Переведи?.. – Мечник повернулся к Бантингу. Тот с грехом пополам перевёл, с трудом вспоминая термины. На слове “astern” он крепко застрял, и не скоро бы сдвинулся, если бы Деккер из центрального поста не подсказал бы: «за кормой».

–Какие попытки? – не сразу понял Мечник.

–Похоже, они решили, что «колибри» пытается атаковать… – вставил Рамо.

Мечник усмехнулся, подумав: «Хотел бы я знать, кто это – они…», но вслух сказал совсем другое:

–Переводи… Исследовательское судно «Тантал» под командованием Яна Мечника, принадлежит Земной Федерации, семьдесят третья Межсистемная экспедиция, цель – нанесение на карту и описание планетных систем в секторе.

Бантинг переводил. Видимо, на «Троице» его не поняли:

–Is the ship a property of the United States?

–Что они говорят?

–Спрашивают, является ли корабль собственностью Соединённых Штатов.

–Ответь, что корабль является собственностью Земной Федерации.

Бантинг ответил. Приёмник надолго замолчал.



Точно подвести двухсотметровую швартовочную трубу-шлюз к люкам другого корабля – нелёгкое дело. Даже в невесомости. Лицо капитана Мечника было покрыто потом, пальцы, лежавшие на рукоятках точного пилотажа, побелели от напряжения. Мерно щёлкал дальномер: сто метров, девяносто восемь, восемьдесят шесть…

–Роберт, выпусти ещё двадцать метров.

–Понял тебя… Есть двадцать метров!

Труба почти беззвучно выдвинулась на заданные двадцать метров.

Дистанция – шестьдесят. Толчок двигателей… и тут же тормозные.

Тридцать три.

–Ещё тридцать метров. Сколько осталось?

–Пятьдесят два… Тридцать выпущено.

–Камеры.

–Есть камеры.

–Давай, Роберт… Швартовка!

Роберт, касаясь рукоятки одними кончиками пальцев, выдвинул остававшиеся три метра за счёт концевой части трубы.

–Ян! Посмотри…

Мечник повернулся. На экран перед Бантингом шёл сигнал с камеры, установленной на конце шлюза. Капитан оторопело уставился на экран: шлюз и люк имели одинаковый диаметр.

–Проверь захваты.

–Не подходят… – Бантинг обернулся на Мечника.

–А старые?

На швартовочных трубах всех современных кораблей есть захваты и нового стандарта, и устаревшего. Тем не менее, использовать «старые» захваты звездолётчики не любят по простой причине: кораблей с разъёмами устаревших стандартов давно не строят. И если на найденном корабле «старые» разъёмы, значит он в космосе уже не один десяток лет и, скорее всего, экипаж погиб.

–ANSSMD-8 подходит, – огромные стальные «лапы» захвата вошли в разъёмы. Бантинг откинулся на спинку кресла. – Есть швартовка!



Загадочная команда «Троицы» объявила по радио, что откроет швартовочный люк только в том случае, если пришедшие с «Тантала» не будут иметь с собой никакого оружия. Земляне согласились.

Бантинг и врач Марку, оба в скафандрах высокой защиты, шли по швартовочному шлюзу. Магнитные подковы ботинок, должно быть, громко щёлкали, но в вакууме звук проходил лишь через кости и казался глуше. В шлемах жили своей беспокойной жизнью наушники. Было слышно, как в ходовой рубке отдавал распоряжения капитан Мечник. В центральном посту, очевидно, не выключили микрофон, и оттуда доносился голос Валека. Петер говорил кому-то тоном морского волка, наставляющего юнгу:

–Там, на верфях Луны, сплоховали. Разве это название для корабля? Помнишь, кем был Тантал? Вот то-то и оно…

–Это металл такой… – неуверенно вставил не то Кабаков, не то Цельтис.

–Сам ты металл… Голова твоя хромованадиевая.

Марку улыбнулся: весь экипаж «Тантала» был подобран почти одного возраста, с разницей не больше двух-трёх лет, поэтому Валек никак не тянул на «старика».

«Троица» не переставала удивлять: на обшивке не было никаких камер слежения, но, как только земляне подошли к люку, труба дрогнула, послышалось шипение насосов, отжимающих люк, и его створки разъехались «диафрагмой».

Земляне встали как вкопанные: за люком был длинный коридор с задраенным люком в конце. И ни намёка на шлюзовую камеру! Из коридора ощутимо «дуло»: газовый анализатор, который Марку держал в руках, показал наличие воздуха.

–Да что они там, с ума посходили все, что ли? – проворчал Марку и прыгнул в люк. Когда и Бантинг прошёл за ним, створки моментально захлопнулись. Роберт и Аурел переглянулись.

Бантинг огляделся: коридор тянулся метров на двадцать, освещённый лампами дневного света. Роберт выключил радио, коснувшись переключателя на скафандре. Марку уставился на него, а тот выключил радио и у врача и наклонился к нему. Касаясь его шлема своим, он нарочито внятно произнёс:

–Не делай резких движений. Понял? Посмотри под потолок. Осторожно…

Марку поднял глаза: посередине коридора висел под самым потолком малопонятный аппарат с объективом и приделанной под ним трубкой. Аппарат одновременно напоминал и камеру слежения, и боевой лазер. Аурел поёжился.

–Если у них такие по всему кораблю висят… – Бантинг не закончил, включил радио. – Всё в порядке.

–Вижу, – ответил по радио Мечник. Он и вправду видел всё происходящее: у Бантинга на плече была закреплена небольшая камера, и изображение шло на «Тантал».

Второй люк оказался закрыт куда тщательней; он открывался минуты три. Земляне в нетерпении переминались перед ним с ноги на ногу. Что там, за створками люка? Люди? Погибшая команда? Или какая-нибудь вовсе невероятная история?

Люк раскрылся, но за ним никого не было. Радио молчало. Опять коридор, лампы. И камера-лазер под потолком. На этот раз глазок объектива повернулся вслед за землянами. Бантинг вздрогнул.

Из-за поворота, слегка раскачиваясь от быстрого движения, выбежал небольшой робот. Роберт помнил: таких когда-то делали на Земле и отправляли работать с исследователями. Правда, этот робот отличался от стандарта: у него было шесть ног, напоминавших лапки насекомого, и цилиндрическое тело на подвеске, к которой сходились ноги. Ростом робот был по плечо землянам. Бантинг на всякий случай включил внешний микрофон. И не ошибся: робот заговорил на чистом английском, и без тех отвратительных пауз, которые были в переговорах по радио.

–Приветствую вас, – и робот слегка качнулся вперёд, словно кланяясь.

Земляне были ошарашены и даже немного задеты такой встречей. «Сами выйти не могли», – подумал Марку.

–Мы хотим видеть капитана, – заявил он.

Робот, казалось, на мгновение задумался. Потом вновь качнулся:

–Это можно, – ответил он, и Бантингу в его тоне почудилась ирония. «Что за дьявол? – Роберт тряхнул головой. – Ведь роботы не могут чувствовать!»

Они шли по длинному коридору, сворачивали, по меньшей мере, раз пять. В одном месте внутренняя отделка потолка обвалилась, и видна была четырёхгранная несущая. На ней выделялись более тёмным цветом крупные буквы: “Trinity. NASA. 2298.”

–В каком году была запущена «Троица»? – спросил Бантинг, не надеясь особенно на ответ.

–В две тысячи двести девяносто восьмом, – быстро ответил голос сзади. Земляне оглянулись. Позади них шли ещё два робота, похожих на первого, только оба чуть выше или ниже. Приглядевшись, Марку заметил, что у одного из них вместо ног колёсики.

Вдумавшись в дату, Аурел остановился, так, что шедший сзади робот чуть на него не налетел. Двести пятьдесят лет! Двести пятьдесят лет круглым счётом… Цепенея от поразившей его догадки, врач включил анализатор. Ну конечно! Гелий, ксенон, ещё какие-то примеси… И ни промилле кислорода! Водяного пара тоже нет, конечно. Дышать здесь нечем. И двести пятьдесят лет…



Петляющий, спускающийся и поднимающийся коридор привёл землян к новому люку. Этот своей толщиной напоминал двери в реакторном отсеке и открывался вертикальными половинками. Здесь, внутри корабля, «атмосфера» была, поэтому шипение пневматики просто оглушало. Люк разъехался на удивление плавно, словно им пользовались каждый день.

–Вот он… наш капитан, – заявил первый робот.

Бантинг несколько секунд удивлённо моргал: в открывшейся рубке не было ни души. Под потолком висели несколько камер и большой экран. В центре стояло сооружение, напоминавшее небоскрёб в миниатюре: несколько серых стальных шкафов, составленных вместе. «Бортовой компьютер, – профессиональным взглядом определил Роберт. – Древний, но мощный. Так это штурманская, что ли?» Он поискал взглядом управление, но в рубке не было даже кресел.

–А кто же ведёт корабль? – спросил он в пространство.

–Я.

Голос был глубокий, но с лёгкой хрипотцой и исходил откуда-то из-под потолка. Земляне повертели головами. Никого!

–Это я, – повторил голос.

И тут Бантинга осенило.

–Вся команда «Троицы» – это роботы? – быстро спросил он.

–Да, – голос ответил не сразу.

–А Вы – бортовой компьютер? – продолжал Роберт.

–Я – капитан «Троицы», – с нажимом ответил голос.

–Хорошо, – Бантинг сменил тактику. – Расскажите о себе… и покажитесь.

Экран над «шкафами» вспыхнул. На нём появилось лицо мужчины лет сорока, со светлой кожей и гладко зачёсанными назад седеющими волосами.

–Звёздный навигатор, единичная конструкция, пущен в работу пятнадцатого июля две тысячи двести девяносто восьмого. До декабря проходил обучение на Земле. С момента старта командую «Троицей».

В голосе бортового компьютера сквозили довольные нотки, словно он гордился собой. «Ну, прямо как живой капитан! – подумал Марку. – А кстати…»

–А кстати, – закончил он вслух, – почему вы выбрали именно такую внешность, капитан?

Лицо на экране слегка улыбнулось. «Он и мимику успел разработать!» – удивился Бантинг.

–Дети всегда похожи на родителей… Впрочем, подождите! Что же вы стоите… – спохватился Навигатор. – Сейчас, сейчас… Эх, пневматику заклинило…

Под палубой зашипело.

–Сейчас, сейчас… – бормотал голос компьютера. – Ни разу ведь не пользовались…

Наконец, в палубе раскрылись два небольших люка, и из каждого медленно, вздрагивая, поднялось по креслу.

–Это для сервиса, – пояснил Навигатор. – Впрочем, чтобы изменить мои предписания… программу, если хотите… нужны пароли, как вы понимаете.

Аурел поморщился. Ходят вокруг да около… Земляне сели в кресла. Роберт, садясь, оглянулся: роботы уже исчезли.

–Так вот, дети всегда похожи на родителей. Над моим созданием работала целая компания, но старшим инженером там был Дональд Джонсон. Кроме того, это он обучал меня азам. Простейшей логике, вводу-выводу… Когда шли первые испытания, я помню, Дональд дежурил возле меня сутками. Я пошёл в работу, а вот Дональд вскоре тяжело заболел. Климат Аляски – не рай, поэтому врачи отправили его куда-то в Латинскую Америку, отдохнуть… по пути в Кито он умер. Отчасти в этом виноват я.

Мужчина на экране покачал головой, словно хотел сказать «Не утешайте меня».

–Он вложил в этот проект все силы. Я мог считать его своим отцом, поэтому его внешность я положил в основу своей… Слегка изменив, разумеется – ведь сын никогда не будет точной копией отца. Ведь это Джонсон научил меня мыслить. Cogito – ergo sum... Он дал мне жизнь! Ведь могу же я считать его своим отцом? – чуть ли не с мольбой закончил он.

–Да, пожалуй… – пробормотал Аурел.

И тут Роберт вдруг понял, почему Навигатор так горячо говорит о своём праве считать Джонсона не просто _конструктором_, а _отцом_… В самом деле, разве бывают у роботов отцы? Да он просто не считает себя человеком… хочет приблизиться к человеку и боится этого… Да, а у этого «железного капитана» жизнь не сахар. И нервы тоже не стальные. Он способен чувствовать! Что за дьявольщина… Роботы действуют по заданной программе, не оценивая ситуации. Может быть, это Джонсон обучил его эмоциям?

Бантинг уже совсем было собрался взять быка за рога с этим вопросом, но наступившее молчание нарушил сам Навигатор:

–Что ж, считая Дональда Джонсона своим отцом, я и себя называю капитаном Джонсоном. Будем знакомы!

Земляне, в свою очередь, тоже представились. А Капитан Джонсон вдруг выдал:

–Перейдём на «ты»? – причём таким тоном, что Бантинг чуть не подавился дыхательной смесью и машинально посмотрел на манометр. Да нет, от силы четверть израсходовали… Марку только как-то нервно повёл подбородком, словно хотел посмотреть на собственные лопатки. Впрочем, «на ты» перейти согласились.

Бантинг спросил:

–А как роботы на «Троице» продержались два с половиной века?

–Инертная атмосфера внутри корабля… И потом, у нас ведь есть ремонтные автоматы. Если заканчиваются материалы или подходит к концу топливо, опускаемся на какую-нибудь планету. Как правило, удаётся найти залежи руд.

–Значит, при необходимости можно создать нового члена команды?

–Нет. Я не вправе творить живых существ… – Капитан Джонсон замялся. – Когда мы стартовали с Земли, нас было девятнадцать. Сейчас нас только двенадцать. Остальные погибли на разных планетах или при авариях.

–Были и аварии? – вставил Марку.

–А как же… И пожар на борту был один раз, и потеря герметичности – три раза или около того.

–А ваша цель? – Бантинг прищурился. – Или она тоже засекречена?

–Нет, почему же… На Земле мне дали направление – вектор триста двадцать по Шварцбергу. Тогда считалось, что человеческой жизни просто не хватит, чтобы долететь до звёзд. Век робота дольше, да и ремонтировать его легче, чем лечить человека. Это был как бы… эксперимент. Проект «Троица».

«Хорош эксперимент!» – подумал Марку. У него вдруг по спине побежали отвратительные мурашки. Аурел поймал себя на том, что навигационные карты «по Шварцбергу» он вспоминает как нечто, о чём слышал краем уха на какой-то лекции. Они не использовались уже лет двести. Да и о проекте «Троица» он никогда раньше не слышал. Проклятые сепаратисты, проклятая война… Сколько же всего было забыто!

–Вот наш пройденный курс. Взгляните.

На экране появилась звёздная карта. Проекция была необычная, но, приглядевшись, земляне разобрались. Известные системы, ни одной новой планеты. Исследователи избороздили этот сектор вдоль и поперёк. Но это значит… Двести пятьдесят лет в космосе – и всё впустую! И как сказать об этом Капитану Джонсону? Вот он, перед тобой – стальные шкафы, заполненные разумом и чувствами. Человеческими чувствами, хоть этого и не может быть!

Будучи человеком своего двадцать шестого века, Бантинг был внимательнее к чужим эмоциям, чем его предки. Кроме того, он начинал видеть в Капитане создание не только _мыслящее_, но и _чувствующее_. Но, с другой стороны, чего ждать от него? Человек мог бы заплакать, кричать, ломать руки, совершить попытку самоубийства… Но робот? Или уже всё же человек?

–Я боюсь… – неуверенно начал Роберт, – я боюсь, что ваши материалы на Земле не будут представлять ценности. Дело в том… мы научились совершать «прыжки» в пространстве… Все эти системы уже исследованы. До любой из них с Земли можно добраться за месяц.

Очень хотелось сказать что-то ободряющее, но Роберт не умел этого. Злясь на самого себя, он брякнул:

–Держись, капитан.

Капитан отреагировал на удивление спокойно. Казалось, он был готов к ударам судьбы.

–Что ж, я предполагал это, – глухим голосом ответил он. – Впрочем, экспедиции с Земли, как я понимаю, отправлялись на основе моих сведений. Ведь так?

Бантинг сглотнул.

–К сожалению, нет. На Земле ничего не знали об этих системах до возвращения экспедиций.

–Но как же так… – земляне впервые видели Капитана растерянным. – Я ведь отправлял на Землю рапорты…

–По радиоканалу?

–Да. Сверхсветовыми блоками.

Бантинг и Марку переглянулись. Должно было дойти…

–А где находился приёмный центр?

–Там же, на Аляске. К северу от Анкориджа.

И тут Аурел вспомнил. Документальные фильмы. Анкориджский десант, с третьего по седьмое сентября триста шестьдесят восьмого. Когда силы Федерации выкурили сепаратистов из города, нашли множество брошенной, искорёженной, обгоревшей аппаратуры. В основном, это были антенны и генераторы вроде магнетрона СВЧ печи. Только позже узнали, что командование сепаратистов сыграло на отчаяние: тем, кто засел в городе, сообщили, что федераты пустят впереди десанта роботов с боевыми лазерами. Новость сработала, но не так: сепаратисты повытаскивали из лабораторий университета аппаратуру и решили жечь роботов излучением. Никаких роботов в десанте не было. Конечно, излучение вредно и для людей; многие – и федераты, и сепаратисты – умерли потом от лучевой болезни. Но тогда, на промёрзших улицах северного города, сепаратисты обезумели от ужаса, видя, что их оружие бесполезно, и начали заливать напалмом всё подряд. Большая часть лабораторий погибла сразу после удара излучением. Напалм довершил дело разрушения. Получалось, что лишь первые семьдесят лет Земля получала отчёты «Троицы», но и их записи погибли тогда, под горящими развалинами центра. Неужели все усилия – прахом?

–Центр… разрушили, – с трудом выдавил Марку. – Была война… за объединение.

–И победили сторонники объединения?

–Откуда вы… ты знаешь?

–Предполагаю, – Капитан усмехнулся. – Я и открытия «прыжка» ждал, представьте себе…

–Ну что ж, раз на Земле уже есть данные по этим системам, значит… «Троица» может вернуться… – Бантинг ёрзал в глубоком кресле, словно внутри скафандра ему что-то мешало. Он очень старался, чтобы сказанное им звучало естественно, но это никак не получалось.

–Да нет… Вот как раз сейчас «Троице» возвращаться и нельзя, – вдруг заявил Капитан Джонсон. И пояснил в ответ на удивлённые взгляды землян: – Тогда вышло бы, что я признал собственную бесполезность. Я был создан, чтобы управлять «Троицей». В этом моё назначение. Разве не так?



Уже с полчаса вся команда сидела в центральном посту. Кабаков гонял на экране терминала запись разговора Марку и Бантинга с Капитаном. Молчали. Только Валека, похоже, «заклинило»: время от времени он тяжело вздыхал и говорил в пространство:

–Нет, плохое это имя для корабля… плохое. «Тантал»! Назовут же так…

–Мне их жаль, – так же, в пространство, произнёс Мечник.

–Да это же машины! – у Деккера был такой вид, будто он пытался «отгородиться» от всего происходящего. – «Назначение»… Лучше бы сказал – программа!

–Да нет, Генри… – Мечник устало покачал головой. – Вряд ли.

Казалось, за один день он постарел на несколько лет.



На следующий день разговор с Капитаном Джонсоном продолжили уже трое: к кибернетику и врачу добавился сам Мечник. Разговор (а точнее, спор) никак не мог стронуться с мёртвой точки. Земляне уговаривали Капитана вернуться на Землю. Тот отказывался. Почти все аргументы уже были израсходованы. Мечник изнемогал: ну что такое нужно ещё сказать, чтобы этот упрямец согласился?

–Но ведь корабль сильно потрёпан. Двести пятьдесят лет в космосе! Разве нет?

–Да, пожалуй… Неделю назад была метеоритная атака. В третьем двигательном пробило переборку.

–Так возвращайтесь! Встанете в док на Луне, починитесь… тогда и снова в космос можно, – Мечник сам почувствовал, что слукавил, добавив последние слова.

–Да нет… – Джонсон невесело улыбнулся. – Если я попаду на Землю, вряд ли когда-нибудь снова выберусь в космос. Я уже слишком стар.

Марку не понял, как может постареть робот, но на всякий случай быстро задал вопрос, который вертелся у него на языке уже давно:

–Скажи, капитан… Как ты научился эмоциям… чувствам?

–А, вот о чём вы… Когда меня строили, заложили огромный резерв мощности, потому что до меня ни один электронный мозг не командовал кораблём. Меня хватило бы на три «Троицы». Конечно, когда снимаемся с новой планеты, работы больше: надо обработать образцы, составить отчёт… – Капитан помедлил, но скрепя сердце продолжил. – А в открытом космосе почти никакой работы. Курс вычисляю и прокладываю заранее. Разве что метеоритные атаки, да за гравитацией надо следить, чтобы не попасться в ловушку… В поле тяготения звезды, я имею в виду. Что называется, избыток свободного времени. Кроме того, когда меня подключили к Всемирной сети, я не растерялся и начал искать везде, где только мог, литературу – художественную, философскую. Надо вам сказать, я преуспел в этом. На моих дисках много чего – от Платона до Хемингуэя. Записывал на Земле, не разбираясь, а читаю в полёте. Бульварную литературу и дешёвые детективы постирал ко всем чертям, когда прочитал Чехова. Труднее всего понимать было в самом начале, когда у меня были только служебные программы: как командовать кораблём… Потом стало легче. Конечно, кое-что перевёл в алгоритмы – чтоб легче понимать.

Бантинг недоверчиво пожал плечами. Капитан Джонсон заметил это движение.

–Понимаю, – улыбнулся он. – Вы думаете, что, раз перевёл чувства в алгоритм, значит, уничтожил их суть? Мне так не кажется! Вы зря противопоставляете эмоции и «трезвую логику». Вот, вспомните первобытного человека. У него было примитивное мышление – почти что инстинкты. И все эмоции у него сводились к простому «хорошо-плохо». Сытно поел – хорошо, зверь на охоте ранил – плохо. «Хорошо-плохо», «единица-ноль»… Не замечаете, это близко к булевой алгебре ? Переживания питекантропа можно было выразить одним разрядом, одним «ноликом» или «единичкой». Соответственно, для более сложных эмоций нужно больше места. А уж чего-чего, а мощностей мне не занимать!

Джонсон засмеялся не без самодовольства.

–Ладно, – прервал его Бантинг, начиная атаку «с другого фланга», – чего вы хотите добиться своим полётом? Весь этот сектор исследован. «Троица» не найдёт ничего нового.

Капитан Джонсон не рассердился. У него уже был ответ на этот вопрос:

–А кто сказал, что в этом секторе?

–Соседние тоже успели исследовать.

–Полностью?

–Ну, не совсем… – Мечник замялся. Он вспомнил единственную на весь квадрат систему, в которой никому ещё не удалось высадиться. Икс семьдесят шесть. Имя системе и планетам даёт первая экспедиция, исследующая её, а до того она имеет лишь код из букв и цифр. Система икс семьдесят шесть была редкого типа. Нет, в галактике немало двойных звёзд, но пара «белый карлик – чёрная дыра» – это особый случай. Гигантская масса «дыры» давала сильное искривление пространства, и корабль вновь и вновь «отбрасывало» назад. До планет не удалось добраться ни одной из трёх экспедиций, пытавшихся это сделать.

–Вот эта система, к примеру?

По злой иронии судьбы Капитан указал на карте как раз икс семьдесят шесть.

–К этой системе невозможно подойти, Капитан… – Мечник запнулся, – там сильно искривлено пространство. Любое тело отбрасывает назад.

–У «Троицы» сильные двигатели, – тоном напоминания ответил Джонсон.

–Дело не в этом, – Ян остро чувствовал собственное бессилие. Что делать? Не читать же ему лекции по свойствам пространства! Джонсон сам кому угодно прочитает такую лекцию.

–Ничего… проскочим.

Бантинг почувствовал, как закипает в нём злость. Хорош капитан! Распоряжается жизнями своей команды, как захочет.

–Послушайте, – насмешливо сказал он, – а ваша команда… Она связана с вами по радио или есть кабели?

Но капитан Джонсон, похоже, видел землян насквозь. Что ж, это было неудивительно: он застал времена, когда на Земле обман не считался страшным грехом, и научился видеть скрытые мысли собеседника.

–Вы не угадали. У каждого из нас своё сознание… и своя воля. Не верите? Смотрите…

На экране возник силуэт робота. Земляне поняли, что капитан связался с одним из членов команды.

–Техник зет сорок два, что ты теперь скажешь про вчерашний случай? – спросил голос Джонсона.

–А… ты про двигатели… Да ну тебя к чертям, капитан! – обиженно протянул Техник. – Топлива-то ещё достаточно! Никто ещё не умирал от постоянной тяги…

–Ладно…

Экран погас.

–Как видите… Сколько нас, столько и мнений. Впрочем, я в любом случае должен дать команде такой шанс…

Загудел высоким тоном сигнал; Бантинг понял – общий вызов. Команда «Троицы» собиралась быстро: секунд через двадцать первые роботы начали один за другим входить в рубку. Вскоре вокруг Капитана собрались все двенадцать. Роберт поймал себя на том, что в каждом из роботов находит какую-то индивидуальность. Они различались даже внешним видом: чувствовалось, что за двести лет они основательно себя переделали.

Джонсон коротко объяснил команде суть дела: «Троица» идёт к системе икс семьдесят шесть, там сильное искривление пространства. Желающие могут вернуться на Землю, перейдя на «Тантал». Кораблём он может управлять и один.

Роботы долго молчали. Наконец, один из них – Бантингу показалось, что это тот самый техник зет сорок два – выдвинулся вперёд.

–Мы остаёмся, – коротко сказал он.

–Благодарю, – не менее коротко ответил Капитан.

Мечник понял, что переубедить Джонсона _невозможно_. Хотя человеческий разум и никогда не примиряется с этим страшным словом, хотя всякий раз остаётся надежда, что есть хоть один шанс на миллионы – щель размером с игольное ушко в этом каменном заборе, которого не обойти. Невозможно.

–Чем мы можем вам помочь?

–Пожалуй, что ничем… – Джонсон на секунду замолчал. – Разве что карты. Лоцию. Такую, чтоб там была икс семьдесят шесть и её окрестности. Может быть, тогда нам легче будет пройти…



«Троица» медленно уменьшалась на обзорном экране. Корабли шли расходящимися курсами. Мечник представил себе те серые шкафы, в которых заключен разум Капитана Джонсона, представил, как он сейчас читает новую лоцию, как обдумывает курс.

Яну почему-то вспомнилась старая легенда о Летучем Голландце. Капитан Ван Страатен, командовавший этим кораблём, был обречён на вечные скитания по морям не то за свою жестокость, не то за дерзкую клятву обогнуть мыс Горн в бурю… Капитан Джонсон теперь расплачивался за чужие грехи, выполняя «предназначение», на которое обрёк его давно умерший создатель. Верная, бессмысленная гибель. И тяжелее всего для Мечника было сознавать, что ничего нельзя изменить. Ни ему, ни Бантингу, ни Марку, ни кому-то ещё с «Тантала». И никому из миллиардов людей, населяющих Землю.

Десять километров, двенадцать, восемнадцать… двадцать три… Мерно щёлкал лазерный дальномер. Расстояние быстро росло.



31.08.2006