Глава 3

Утром Рина проснулась рано. Она тихонько лежала в постели и думала о Морковкине: «Наверное, Морковкин обиделся. Подумал, что я его забыла».
Рина представила, как в кабинете погас свет, хлопнула дверь, а Морковкин остался сидеть на верхней полке шкафа. Морковкин, конечно же, плакать не стал. Он хоть и заяц, но не трус. Он стал смотреть в щелочку. Сначала было темно, а потом... Нет, нет, никто там не появился! Злых теней в кабинете нет. Рина никогда их там не видела. Злые тени живут на улице, а иногда, когда бабушка уходит, они вползают в квартиру – прячутся в кофту, брошенную на стуле, или в кувшин с компотом на кухонном столе. Стоит Рине отвернуться, как они начинают плясать на стене или потолке, а когда Рина снова оборачивается, они замирают.
Конечно, Рина знает, как получается тень. Она сама умеет, сжав кулачок, показать на стене тень от кошачьей мордочки. Но еще Рина знает, что есть добрые тени, а есть злые. Вот тень от шкафа, добрая тень. Рина ее никогда не боится. А злые тени приходят с улицы, молчат и подкрадываются сзади. Тогда Рина быстро включает свет, и тени исчезают.
Пока Рина думала про тени, зазвенел бабушкин будильник. Рина вскочила с постели и побежала умываться. Сегодня она не капризничала, даже завтрак проглотила, хотя и с трудом, и на бабушкину работу не шла, а просто бежала – так ей хотелось поговорить с Морковкиным.
Как только бабушка переоделась и ушла работать, Рина сразу же вытащила Морковкина из шкафа.
– Ты тут не скучал без меня? – спросила она. – Будешь сегодня в рюкзачке моем сидеть.
– Нет, не скучал, – ответила она за Морковкина. – Ночью весело было. Балерина и солдат танцевали, а часы разные истории рассказывали.
Рина хотела еще поговорить с Морковкиным, но тут услышала голос зубного врача Валерия Михайловича, или Леры Халыча, как она его называла:
– Привет, Рина. Бабушки нет? Мне с ней поговорить надо.
Лера Халыч был огромным, с сильной шеей и большими руками. Он катал Рину на своих широких плечах, подсаживал на дерево или на забор, а иногда подбрасывал высоко в воздух. Бабушка не одобряла таких игр – так ведь и упасть можно, – но Рина всегда просила «закинуть» ее повыше.
– Как твой зуб, что шатался? – спросил Лера Халыч. – Не выпал еще?
– Не, – замотала головой Рина. – Крепко держится.
– Открой-ка рот пошире, я посмотрю.
Рина подошла к доктору, закрыла глаза и открыла рот. Легкое прикосновение, мимолетная боль, будто укус комара, и Рина услышала: «Держи свой зуб. Крепенький такой. Можешь отдать его мышке. А это шоколадка, за то, что не плакала». В ладошку ей лег маленький белый зубик, а в карман – шоколадка с орешками.
Лера Халыч ушел, а Рина подбежала к зеркалу. «Какая замечательная дырка!» Рина втянула в себя воздух. Воздух легко гулял между зубов. Потом она попробовала высунуть в дырку язык, но проходил только кончик языка. Все равно вид был очень смешной, и Рина расхохоталась.
– Интересно, – сказала она, глядя на Морковкина, – а у зайцев зубы шатаются? А если зуб посадить в землю и поливать его, вырастит из него большой зуб?
Рина слышала, что у зубов есть корни. Она села за бабушкин стол, вытащила из него амбарную книгу и начала в ней рисовать. Нарисовала клумбу, посреди которой торчал кончик зуба, от которого отходили длинные извилистые корни. Вокруг зуба росли цветы, а рядом с клумбой стояла девочка с двумя торчащими в разные стороны косичками и поливала из лейки зуб.
– Когда зуб вырос, он стал Зубным деревом, – Рина нарисовала огромный зуб, выше девочки, а на нем – много маленьких зубов-отростков, похожих на короткие ветки или сучки. Она вспомнила, как Лера Халыч говорил кому-то о дупле в зубе, и нарисовала дупло.
– Здесь будет жить белочка, – она нарисовала зверька с пушистым хвостом.
Вдруг Рина услышала стук. Это синичка стучала клювом в окно. Рина подбежала к окну. Синичка улетела, а Рина увидела, как искрится и переливается на солнце выпавший ночью снег, и дворник с двумя помощниками сгребают его деревянными лопатами и грузят в большие санки.
– Ой, синичка гулять зовет. Морковкин, подожди. Я скоро вернусь.
Она сунула Морковкина в рюкзачок, надела шубу, сапожки, схватила шапку и выбежала из кабинета; застегивала шубу и надевала шапку Рина уже на ходу.
– Покатайте меня на санках! – закричала она, подбегая к дворнику.
– Ну, если хочешь, садись сверху, – сказал дворник.
Рина не долго думая залезла на снежную гору и начала устраивать себе из снега сидение. Устроилась поудобнее и сказала: «Поехали!»
Помощники взялись вдвоем за веревку, крикнули, будто лошади, «и-го-го!» и покатили санки со снегом и хохочущей Риной.
– Но-о-о, мои лошадки! – понукала Рина, и санки мчались быстрее.
Катание на санках закончилось быстро: появилась бабушки и увела Рину.
Уже в кабинете бабушка отчитала Рину за то, что она сидела на снегу и могла простудиться и за то, что мешала людям работать.

После обеда, за которым Рина, как всегда, хныкала и капризничала, бабушка ушла, а Рину оставила скучать в кабинете.
Когда дверь за бабушкой закрылась, Рина достала из рюкзачка Морковкина.
– Поздоровайся с Балериной и Солдатом, – она отнесла зайца к окну и посадила на подоконник. – А я пока на камень посмотрю.
Рина достала из кармана камешек и поднесла его к глазам... В середине камня темнело маленькое пятнышко. Рина покрутила камень, чтобы получше рассмотреть, что у него внутри. Пятнышко начало расползаться, и камень снова, как и в прошлый раз, наполнился туманом. Туман принимал разные очертания – то белки, то зайца, то медведя. Вдруг Рина увидела ежика с золотыми иголками. Вспыхнул яркий свет, и Рина зажмурилась...
– И долго ты с зажмуренными глазами стоять будешь? – услышала она тоненький голосок, совсем не похожий на бабушкин.
Рина широко открыла глаза: на подоконнике стояла крохотная балерина в черной пачке и с короной на голове.
– Она еще и дар речи потеряла! – послышался мальчишеский голос.
Рина протерла глаза кулачками. Неужели она спит? Рядом с балериной стоял мальчик в сине-красной военной форме.
– Все девчонки трусихи, – насмешливо продолжал маленький солдат. – Говорят, волшебство любят, а сами, как только что-то необычное встретят, тут же пугаются.
– Ой... вы кто? – изумленно прошептала Рина.
Балерина и солдат заговорили разом, а потом умолкли.
– Подожди, – сказала балерина, – я первая говорить буду. Все-таки я дама.
Рина, спасибо! Ты нас расколдовала! У меня снова две ноги, и я могу бегать. Могу все руками трогать. И у меня есть настоящие глаза и уши! А главное, я могу говорить. Если бы ты знала, какое это счастье – говорить! И вообще – снова стать человеком! Я уже надежду потеряла. Думала, всегда мне теперь пробкой быть.
– Она даже плакала по ночам, – добавил мальчишка, одетый в военную форму. – Я-то не плакал, но тоже страшно было на всю жизнь шпингалетом остаться. Какая ты молодец, Рина, что смогла нас расколдовать!
– Нет, ты не плакал, – засмеялась балерина. – Даже меня утешал. Да, Рина, спасибо тебе, если бы не ты ... ух, и натерпелась я... Настоящее мученье – быть в грелке затычкой. Грелка совсем не разговаривает, будто немая. Спит целый день, и только вздыхает тяжело. А я хоть и без ушей, но все слышала. Внутри у грелки пустота. И вот иногда к ней в гости Кипяток приходит. Когда такое случается, грелка оживает сразу, суетиться начинает, аж приплясывает. Только зря это. Кипяток скучный очень и занудный. Ворчит все время и сердится, бурчит, все ему не так, а потом остынет немножко и засыпает. А танцевать я могла, только когда меня закручивали или выкручивали. Но разве это танец? Головокружение одно.
Балерина вздохнула и постучала ножкой об ножку.
– А как же вы пробкой стали? – все так же шепотом спросила Рина. Она никак не могла понять, наяву это или ей снится.
– Ой, это целая история. Расскажу сейчас. Я в кукольном театре работала. Куклы делала. Только вот мечтала я в детстве балериной стать, даже училась, но не вышло. А тут узнала, что наша кукольная костюмерша Видана колдовать умеет, и любое желание может исполнить. Пошла я к ней и говорю: «Хочу быть балериной и в «Лебедином озере» станцевать. Помоги, Видана». Долго уговаривала, и наконец Видана согласилась. Взяла пробку от грелки и сказала: «Буду колдовать на нее так, словно это ты. Только учти, никто не должен сравнивать тебя с пробкой, иначе ты превратишься в пробку. И расколдовать тебя сможет только тот, кто догадается, что ты не пробка, а балерина, и приведет к тебе Лучистого Ежика». – «Никому в голову не придет, балерину с пробкой сравнивать, – сказала я. – А мне очень хочется балериной стать. Колдуй смело». – «Но и это не все, – пыталась отговорить меня Видана. – Зимой Лучистый Ежик не сможет вернуть тебе твой прежний рост. Зимнее солнце светит слабо. И если с тобой такая беда случится, придется тебе искать Гелиану – Солнечную Колдунью. Не передумала?» Конечно же, я согласилась. Мне так хотелось танцевать! Только спросила, почему колдовать надо на предмет, а не сразу на меня? «Я колдую с помощью волшебных лучей, – ответила Видана. – Колдовство это редкое и очень опасное. Лучи могут сжечь, если что-то получится не так, поэтому мы используем предмет-посредник».
Балерина замолчала, встала на цыпочки и закружилась на одной ножке.
– А что же было дальше? – спросила Рина, когда Балерина остановилась.
– Дальше? Поначалу все шло хорошо. На следующий день мне позвонили и предложили главную роль в «Лебедином озере», и я начала репетировать. У меня получалось, меня даже хвалили, я была на седьмом небе от счастья. И вот...
Балерина закрыла лицо руками и заплакала. Потом вытерла накрахмаленной юбочкой глаза, шмыгнула носом и сказала: «А потом мой партнер сказал: ты прыгаешь, будто пробка от шампанского».
Рина ахнула и закрыла рот ладошкой, Морковкин покачал головой, а Солдат лишь вздохнул.
– Да, он сравнил меня с пробкой, – печально улыбнулась балерина. – Что он имел виду, что я легкая или что меня не удержать, я спросить не успела. Что-то вспыхнуло, и я очнулась – закрученная вниз головой в резиновую грелку.
– Ой, вот так история! – удивилась Рина. – Неужели это правда?
– Конечно, правда! – сказала балерина.
– А как вас зовут? – спросила Рина.
– Меня зовут Наташей, – представилась балерина.
– А меня – Павел, – сказал солдат, – можно просто Павлик.
– А ты, Павлик, как стал шпингалетом? – спросила Рина. – Расскажи.
– Расскажу, – охотно согласился Павлик. – У меня друг есть, Вадик.
Мы с ним часто в солдатики играем. Собираем войска и технику и воюем друг против друга. Вот играем мы однажды в войнушку, я за Наполеона, а Вадька за Кутузова. Вадька одному гусару белое перо на кивер прикрепил, а я ему говорю: «Нельзя в твое войско брать солдат с султанами из белых перьев на киверах. Это немецкие солдаты, а у тебя русские». Заспорили мы.
– А что такое «султаны на киверах»? – спросила Травка.
– Вот ведь девчонки, совсем в военной форме не разбираются, – засмеялся Павлик. – Кивер – это такая высокая военная шапка с козырьком. Очень удобная вещь. Там деньги хранили, ложку, расческу и нитки с иголками. А султан – это украшение такое на кивере, на палку или на метелку похожее. Неужели не видела никогда?
– Ой, видела в одной книжке, – сказала Рина, – только не знала, как называется.
– Ну вот, я и говорю: «Очутиться бы сейчас в гусарском полку. Я бы все там посмотрел и запомнил. У кого какая форма и оружие». А Вадька говорит: «Пошли к нашей соседке Видане. Она колдовать умеет. Недавно сестре моей нужный билет на экзамене наколдовала. Уговорим ее поколдовать». Пошли мы к Видане. Она нас долго отговаривала, как и Наташу. Вадька все-таки испугался. А я нет. «Ладно, – говорит Видана, – только на войну я тебя не отправлю. Это опасно все-таки. Отправлю я тебя на съемки фильма. Там как раз эпизод с гусарами снимают. Вот и посмотришь, какая у них форма». Посмотреть, как кино снимают тоже интересно, и я согласился. Видана
взяла камень, вот такой как у тебя, только большой, а потом все залило белым светом, и Видана сказала: «Иди домой и жди волшебства». А на следующий день на улице ко мне подошла тетенька и спросила: «Мальчик, ты не хочешь в кино сниматься?» Ну, еще бы я не хотел! Меня одели в красно-синий мундир, а на голову почему-то фуражку надели, и повели на площадку, где кино снимают. Уже темно было, костер горит, вокруг него люди сидят, один повернулся ко мне и говорит: «Неужели не могли никого постарше найти? Какой солдат из этого шпингалета?». И только он это сказал, костер вспыхнул, а потом совсем темно сделалось, и я стал задвижкой. Кто же знал, что мальчишек «шпингалетами» называют? Обидно – так ничего и не узнал про султан из перьев. Лучше бы в Интернете посмотрел.
– Как же так, – растерянно сказала Рина, – живых людей в пробки и в шпингалеты превращают! Виси потом вниз головой на резиночке привязанная или вертись в разные стороны всю жизнь. Ой (она прижала руки к щекам), я слышала, бабушка договаривалась окно менять. А в новых окнах шпингалетов нет. Павлика бы тогда на свалку выбросили. Ой-ей-ей!
– А ведь мы, наверное, не одни такие, – сказала Наташа. – Я думаю, есть и другие люди, которые вещами стали. Их нужно найти и расколдовать. Ты поможешь?
– Конечно, помогу, – воскликнула Рина. – Только как их искать? И как расколдовывать? Что нужно делать?
– Видана говорила – если такое случится, снова стать большими нам Гелиана поможет. А где ее искать не сказала. Нужно нам к Видане пойти и спросить. А тебе, Рина, нужно внимательно на все предметы смотреть, чтобы заметить, в каком из них человек заколдован. И камень не потеряй – без Лучистого Ежика ничего не получится.
– А кто это, Лучистый Ежик? – спросила Рина.
– Лучистые Ежики – это помощники Солнечной Колдуньи. Мне Видана рассказывала, что по утрам Гелиана собирает в траве солнечные иголки, которые отломились от солнечных лучей. Она втыкает иголки в клочки тумана, запутавшегося в траве. Вот так рождаются Лучистые Ежики. Ежики очень хрупкие, поэтому Гелиана помещает их в камни. В тех местах, где есть камень с Лучистым Ежиком, растут самые красивые деревья и цветы, бьет родник с чистой водой, живет много зверей и птиц. Лучистый Ежик, как маленькое солнышко, – может лечить и согревать. А некоторые Лучистые Ежики – те, что живут в особых камнях, – становятся волшебными. Вот ты такого ежика и нашла.
– А может быть, в этом кабинете еще кто-то заколдованный есть? – спросила Рина.
– Может быть. Вот только солнышко зашло, и расколдовать ты никого не сумеешь.
– Ой, правда. Сейчас бабушка за мной придет, – забеспокоилась Рина. – Как же быть? Может, вам спрятаться тут? Нет, лучше я отнесу вас к себе домой. А потом мы вместе найдем Видану и будем предметы расколдовывать.
Рина осторожно взяла Балерину и Солдата и посадила их в рюкзачок к Морковкину.
– Рина, – сказала бабушка, входя в кабинет, – не забудь взять свои фломастеры. А то будешь хныкать, что нечем рисовать. Завтра у меня выходной.
Когда Рина с бабушкой шли домой, Рина не бегала и не прыгала – ведь у нее в рюкзачке сидели два крошечных человечка, и она боялась сделать им больно.