Исцеление пророков. Пьеса в трех действиях, девяти сценах

Действующие лица

Главврач.
Первый студент.
Второй студент.
Третий студент.
Санитарка.
Иисус.
Магомед.
Будда.
Сатана.
Архангел Гавриил.
Вечный Жид.
Жена Вечного Жида.
Санитары.
 
Действие первое

Сцена 1

Действие происходит в сумасшедшем доме. На сцене стоят пять кроватей, раставленные полукругом, открытым к зрителям. На всех кроватях, кроме центральной, кто-то лежит, укрывшись с головой. Входят Главврач со студентами.

Главврач. А вот наша экспериментальная палата. Здесь мы собрали пациентов с похожими картинами бреда. Вот здесь лежит Иисус, вот там Магомед, а вот и Будда, ну и так далее, по списку. (Указывает на соответствующие койки). Мда... Так о чем это я?
Первый студент. А в чем смысл объединения больных с подобным бредом в одной палате?
Главврач (с явным раздражением). Терпение, молодой человек, терпение! Наша работа требует прежде всего терпения! (Внезапно успокоившись, ласково продолжает.) Я, конечно же, вам все поясню. Ведь для этого мы сюда и пришли... Мда... Так о чем это я? Ах, да... Сначала мы с коллегами полагали, что, конфронтируя больных с похожим бредом, мы сможем вызвать у них обострение чувства реальности и, таким образом, поспособствовать, так сказать, по возможности, их выходу из бредового состояния.
Второй студент. И что же? Неужели удалось? Или напрасно сходили с козыря...
Главврач (с явным раздражением). Это вам не лотерея, голубчик! Здесь на удачу рассчитывать нечего! Психиатрия, милейший, – самая что ни на есть наука, и извольте ваш картежный опыт на нее не распространять! (Внезапно успокоившись, ласково продолжает.) Впрочем, отчасти вы, конечно же, правы. Мы еще далеки от окончательного понимания тайн душевных недугов. Увы, наше предположение не оправдалось. Пациенты с подобными бредовыми системами поразительным образом стали взаимодействовать так, словно они вполне верят фантазиям друг друга. То есть образовалось своего рода психически ненормальное сообщество, внедрив в которое нормального человека, мы смогли бы наблюдать поразительный эффект...

 
Третий студент (с нетерпением). Неужели они принимают его за ненормального?..
Главврач (с явным раздражением). Если вы считаете, что, перебивая, получится быстрее, – вы ошибаетесь! Наоборот, перебивая, вы сбиваете мои мысли с толку! Вы что же, торопитесь в буфет или на вечеринку с подружкой? Умерьте свой пыл, мил человек... В мире есть кое-что еще, кроме обнималок по углам и страстных воплей под одеялом... (Внезапно успокоившись, ласково продолжает.) Впрочем, отчасти вы, конечно же, правы. Наши Иисус, Магомед и Будда мгновенно спелись и ладят меж собой, как братья. А вот нас всех принимают за придурков. Я даже избегаю оставаться с ними наедине. Потому что начинаю терять ориентиры... Знаете ли, иногда длительное общение с идиотами может расшатывать нервы... Мда... Так о чем это я?
Первый студент. Профессор, вы говорили, что эксперимент не удался. Тогда в чем же смысл продолжать держать этих больных вместе?
Главврач (рассеянно). Отчего же вместе? Ах, да... Вместе! Это необходимо для того, чтобы проследить, как же развиваются их отношения. Ведь по сути дела, в них все нормально – рассуждения, мысли, устремления. Все логично и взаимосвязано. Кроме одной маленькой подробности...
Студенты (все вместе, наперебой). Какой? Какой? Что за подробность?
Главврач (с удивлением посмотрев на студентов). Как какой? Да такой, что они не христы, не магомеды и не будды... Но подумайте сами, насколько интересно понаблюдать за людьми, которые рассуждают так, как если бы они действительно были теми, кем они себя считают...
Мы получили разрешение на проведение исследования от этического комитета больницы, да и сами пациенты согласились, чтобы мы за ними наблюдали и записывали все происходящее на видеопленку... Когда еще услышишь такие диалоги... Исключительно интересно не только с психиатрической, но и с общечеловеческой стороны...
Ну, что ж, пройдемте дальше... Я еще хотел вам сегодня показать пациента, считающего, что он – бублик.

Медики покидают сцену.


Сцена 2
 
Санитарка вкатывает тележку, на которой подносы с едой. Трое больных садятся на кроватях. На четвертой кровати больной продолжает лежать, укрывшись одеялом, хоть и ворочается. Пятая кровать по-прежнему пустует.

Санитарка. Ну что, ушли наши светила? Вы уж простите меня, ребята, но я вот ни в тебя, Будда, ни в тебя, Магомед, не верю. А вот в Иисуса верю.

Санитарка указывает на соответствующие койки и встает на колени перед койкой Иисуса.

Верую в тебя! Верую! Вот тебе крест! (Обращаясь ко всем.) Бабка мне как-то рассказывала, что ее брат еще в Первую мировую, ну, в империалистическую, как-то на фронте попал в медсанбат. А сам был – ну вылитый Христос. Я ж ведь по бабке еврейка. Так все больные решили, что Сам Спаситель пришел их навестить. Вот и я верую, что так запросто все и бывает... Ни с того ни с сего в какой-нибудь затрапезной палате, богадельне презренной, появится Он, то есть ты, Иисус, простой и понятный, а мы все – больные и здоровые, хотя и здоровые-то ведь тоже больны, – все мы и потянемся за тобой. Вот и дождалась! Вот в тебя я верю, ты как с иконы сошел, как бабушка рассказывала...
Иисус. Поднимись с колен, милая женщина. Не нужно предо мной преклоняться. И креститься не нужно, лишнее все это... Если бы я погиб при ядерном взрыве, вы что, стали бы руками изображать ядерный гриб?

Смешно пытается перекреститься жестом, напоминающим ядерный гриб.


 

Будда. Кажется, у римлян не было ядерного оружия. Хотя, знаете, с позиции существующей эволюционной теории прогресса мы сейчас должны находиться на вершине развития человеческого общества. Ведь так? Однако, согласно ведическим текстам, в далеком прошлом на планете существовали цивилизации, величие которых нам даже непредставимо. Вот, например, Махабхарата, древний исторический эпос, описывает применение ядерного оружия: «Это было, будто все стихии стали вдруг выпущены на свободу. Нечто, слепящее как солнце, вращалось по кругу. Сжигаемый жаром этого оружия, мир шатался, как в лихорадке. Слоны загорались от жара и дико носились туда и сюда в поисках защиты от ужасной силы...»
 Магомед. Всемилостивый Аллах! Бедные животные! Слонов-то за что? Слоны-то что им сделали?
Будда. Ты у нас неравнодушен к слонам. Ты ведь, кажется, родился в «год слона» – год неудачного похода Абрахи против Мекки?
Санитарка (поднимается с колен и начинает раздавать еду). Магомедик у нас чувствительный... Ты бы, Будда, его не расстраивал, особенно на ночь. Опять спать не будет. И аппетит у него никудышный... Посмотри, скелет один. Смотреть не на что... Вот посмотрите на Иисуса: у него и аппетит хороший, и настроение всегда приподнятое!
Иисус (смеясь, принимает еду от санитарки). Ты эту антиисламскую пропаганду брось... Ничего во мне нет такого особенного. Ем, как все, да и настроение у меня обычное...
Магомед. Почему жестокость так укоренилась в этом мире? Ведь в Коране же сказано: «Не запрещает вам Аллах проявлять доброту и вершить справедливость даже с неверующими...» Откуда же взялась такая жестокость? И все от моего имени...
Иисус (смеясь, хлебает суп). Ну, ты в этом не одинок. И от моего имени люди наломали дров...
Санитарка. Если бы дров... А то все больше голов!
Будда (смеясь и тоже хлебая суп). Не надо понимать Иисуса буквально... Он не дрова имел в виду и не свиней, когда говорил не метать перед ними бисер...
Иисус. Не будь строг к милой женщине.
Будда (смеясь и делая вид, что завидует). Ну, правильно. Ты ее любишь... Она что ни день – на колени и ноги тебе целует...
Иисус (улыбаясь). Я холоден к женским поцелуям... И к мужским... Особенно после того самого поцелуя. Ах, Иуда, Иуда... Зачем ты был самым послушным моим учеником? Лишнее все это... А что до милейшей женщины, то я просто счастлив, что на земле еще остались люди, которым не все равно, которые веруют хотя бы во что-то...
Будда. Например, в тебя.
Иисус. Хотя бы и в меня...
Будда. Ты слишком большое значение придаешь вере.
Иисус. Отчего же? Веру нельзя переоценить! «Кто принимает Меня, принимает пославшего Меня!»
Магомед. Мы-то с вами понимаем, в чем заключается ценность веры. Но понимают ли это верующие, а тем более неверующие? Откуда столько жестокости? Ведь это зло… ясно откуда идет!

Магомед с опаской указывает на четвертую кровать, на которой по-прежнему кто-то лежит, укрывшись одеялом с головой, и ворочается, вздыхая.

Санитарка (тоже глядя на четвертую кровать). А что, Князь Тьмы сегодня снова не в духе?
Будда. Ой, и не спрашивай. Совсем измучился. Депрессия!
Иисус. Но если зло несчастно и добро несчастно, так кто же счастлив?
Будда. Счастлив тот, кто не ищет ни добра, ни зла. Но когда мы знаем всё о добре и зле, об истине и лжи, мы наслаждаемся лучшим, а худшее не имеет над нами власти!
Магомед. А мне кажется, зло не может быть счастливо. (Обращаясь к больному на четвертой кровати.) Скажи, ты когда-нибудь был счастлив?

С четвертой кровати доносится нечленораздельное бурчание.

Думаю, он никогда не был счастлив. Никогда! Ну, и в чем же смысл его зла? Месть за свое неумение быть счастливым?
Будда. А почему ты думаешь, что у всякого зла один источник? (Указывает на четвертую кровать.)
Магомед. Да ведь всякое зло в человеке есть реакция на зло по отношению к нему. Ну, возьми любого преступника, убийцу, насильника, и ты обязательно найдешь какое-нибудь зло или несправедливость по отношению к нему.
Иисус. Но ведь многие так и не становятся преступниками, хотя к ним тоже относились зло и несправедливо...
Будда. Увы, таких не существует... Разве что только ты! Ведь всякий человек, даже если не совершит преступление, то обязательно о нем помыслит, а кому как не нам знать, что между помыслом и действием промежуток невелик!
Магомед. Так-то оно так, но я-то не об этом. Я говорю, что у всякого зла есть предзло, а у него – свое предзло, и так до самых первых времен, и все пошло от него... (Снова с опаской указывает на четвертую кровать.)
Будда. Мне кажется, ты утрируешь. Зло возникает и само по себе, не обязательно как реакция на что-то. Более того, ведь говорят: не делай добра, не получишь зла. Ведь зло нередко становится ответом на добро! А уж добро-то на него не свалишь! (Тоже указывает на четвертую кровать.)
Иисус. Если добро вызывает зло – значит, оно неправильное, недоброе... Если одна рука не знает, что творит другая, тогда некому отплатить злом.


Сцена 3

Санитарка выходит с тележкой. Озираясь в палату, входит архангел Гавриил с огромными крыльями. Больные радостно вскакивают с кроватей и окружают посетителя. Только больной на четвертой кровати остается лежать и недовольно ворочается, вздыхая, словно ему мешают спать.

Иисус. Ну, что принес?
Будда. Ну, не тяни!
Магомед. А что он должен был принести?
Архангел Гавриил (загробным голосом). Я принес вам дурные вести!
Будда. А пузырь? Пузырь принес?
Архангел Гавриил (доставая из-за пазухи бутылку и отдавая нетерпеливому Будде). Водку я вам тоже принес, но все же вести – важнее.
Иисус. Ну, хорошо! Какие такие дурные вести, Гаврила, ангел мой? Какие дурные вести можно принести в дом скорби?
Архангел Гавриил (загробным голосом). Главврач решил свернуть эксперимент и прописал всем вам произвести лоботомию, кроме вон его... (Указывает на четвертую кровать.)
Магомед. Джабриль, свет души моей, просвети недоразвитого, а что это такое – эта лоботомия? Что же это, лоб отрезают?
Архангел Гавриил. Ну, что-то вроде того. Лоботомия – это хирургическое вмешательство, следствием которого является исключение влияния лобных долей мозга на остальные структуры центральной нервной системы. Таким образом в мозг вносится дефект, на фоне которого никакие галлюцинации и бред просто не способны более возникнуть. Данная процедура считается средством спасения в безнадежных ситуациях...



 
Будда. Вот тебе и на... А я слышал, что таких операций больше не делают. Ведь теперь есть лекарства, способные произвести подобный эффект...
Архангел Гавриил. Главврач сказал, что в вашем случае бред настолько опасен для общества, что нельзя полагаться на лекарства. Лекарства что? Бросил их глотать – и снова та же карусель. А хирургический нож – это надежно!
Будда. Но ведь лоботомия приводит в состояние, подобное зомби!
Иисус (начинает плакать и молиться). Господи, опять! Пронеси эту чашу мимо, пронеси!
Магомед. Может быть, лучше электрошок?
Архангел Гавриил. Главврач считает, что в вашем случае электрошок будет неэффективен.
Будда (разливает водку по стаканам и протягивает первому Иисусу). Вот тебе твоя чаша...
Иисус (продолжает плакать и молиться). Пронеси эту чашу мимо, пронеси!
Будда (забирая стакан Иисуса). Ну, не хочешь, как хочешь. А ты, Магомед, выпьешь?
Магомед. Ты же знаешь, я не пью.
Будда (со вздохом). Ну, как хотите, а я все же выпью, чего ж добру пропадать? (Выпивает и занюхивает грелкой.)
Магомед. Мужики! Делать-то чего будем? Джабриль, ты-то хоть подскажи!
Архангел Гавриил. А я что? Я ваша галлюцинация... Что я могу сделать?
Иисус (продолжает плакать). Ты же архангел!
Архангел Гавриил. Ну и что? Я не могу противостоять свободе воли человеков. Ты же знаешь наши небесные порядки! Если люди решили тебя снова распять, то я не могу их отговаривать...
Иисус (успокаиваясь). Ну чем мы им на этот раз помешали? Сидим спокойно в сумасшедшем доме, не проповедуем... Не завладеваем царствами земными! Что ж эти люди житья своим пророкам не дают? Что за злобная сущность руководит этими божьими тварями? Мне кажется, он (указывает на четвертую кровать) тут совсем ни при чем... Это они сами намудрили. Люди.
.
Будда (язвительно). Гаврила, а почему Князю Тьмы не прописали лоботомию?
Магомед. Так у него же не галлюцинации, а депрессия...
Архангел Гавриил. А он вообще в списках больных не числится.
Магомед. Хорошо устроился! Вздыхает, вздыхает! Настроение всем портит, а среди больных не числится!
Архангел Гавриил. Ну ладно, ребята, вы тут не теряйте силу духа. Нос не вешайте... А мне пора на небо.

Уходит со сцены.

Иисус (твердо). Я еще одной казни не перенесу. Посмотрите на это... (Показывает запястья со следами гвоздей.)
Магомед. А что, если нам захватить больницу, взять заложников и потребовать нас отпустить?
Будда (успокоившись, садится на кровати в позу Будды). Магомедик, тебя здесь никто и не удерживает... Ты же знаешь, что удержать можно только твое тело. Тебе просто надлежит пробудиться. Магомедик, пробудись! Блаженство пробужденного состояния – нирвана – доступно всем существам! Хотя ты всегда успеешь пробудиться... Если уж тебе выпало родиться человеком, тем более таким человеком, отсрочь собственную нирвану и помоги другим на этом пути!
Магомед. Какая нирвана? Какой батих? О чем ты говоришь! Будда! Пробудись! Я-Алла! Бэ хият динэк! Они хотят поковыряться ножом в твоем мозге, а ты о своей нирване талдычишь!
Будда (начинает раскачиваться, повторяя). Буддой я не буду! Я не буду Буддой! Буддой я не буду!Я не буду Буддой!
Иисус (решительно, но мягко). Ну, что ж, если так решено, то ничего не поделаешь. Я помню, так стенал в Гефсиманском саду, так молил, рвал волосы... Увы, если Отец что-то уже решил, Его не переубедить. И не то чтобы это упрямство. Нет. Просто так надо. Так надлежит. Люди не могут спокойно существовать, время от времени не распиная своих пророков...
Магомед (величественно встает на кровати, победоносным голосом). Я единственный из вас человек действия! Я помню, как к моим ногам пала гордая языческая Мекка. Идолы Каабы были повержены, и я велел стереть все изображения со стен этого священного строения! Все население Мекки тогда поклялось мне в верности! Братья, за мной! Хватит сидеть в позе лотоса! Хватит висеть на крестах! Довольно, как бараны, послушно идти на заклание! Я поведу вас к победе нашей веры!
Будда (испуганно, пытаясь утихомирить Магомеда). Магомедик, тише! Тише! Опять набегут санитары! Опять всех привяжут к кроватям!
Иисус (доброжелательно). Оставь его... Когда я внимаю его речам, мне самому хочется пересесть с белого осла на белого верблюда... И помчаться покорять Мекку! (Погрустнев.) Как люди измельчали за последние два тысячелетия... Лоботомия... Вот чего удумали. Представляю себе новое Евангелие... «А на третий день у Него зажила операционная рана!» Видимо, Магомед отчасти прав. Нам нужно что-то делать. Но не для того, чтобы защитить себя... Нет. Нужно что-то изменить в людях, чтобы они перестали быть такими...
Будда. Злыми?
Иисус. Нет, глупыми! Ведь вся эта злость – от глупости!
Магомед. Вся злость от зависти!
Иисус. А зависть – от глупости!
Будда. Значит, если сделать людей на йоту умнее, то они перестанут быть злыми?
Магомед. Не думаю! Злые – они умелые. Точнее, умелые – злы!
Иисус. А я думаю, что это может помочь. Я не знаю, как вы, но я устал от неизбывной человеческой глупости. Я им одно – а они мне другое... Вы почитайте Новый Завет... Что там понаписано?
Магомед. А Коран? Я почти ничего такого не говорил...
Будда. Ну, вот вы и попались в собственную же ловушку. Вы думаете, что по своей доброй воле желаете изменить мир, сделать всех людей на йоту умнее... А ведь еще утром вы об этом и не помышляли. А все дело в том, что зло породило в вас зло... Вот и вся правда. Вы решили сделать людей умнее в ответ на то, что люди решили сделать вас глупее, лишив вас лобовых долей вашего бесценного мозга!
Магомед. Что же ты предлагаешь, любезнейший?
Будда. Представьте себе три концентрические окружности. В центральном, самом маленьком круге, изображены трое животных: свинья, змея и петух. Они как бы ухватились за хвосты друг друга и пустились в бег по кругу – как белка в колесе, – приводя в движение все «колесо бытия». Изображенные животные – суть невежество (моха), гнев (рага) и страсть (двеша) – три базовых аффекта (клеша), как бы лежащие в основе сансарического существования. В святых текстах к ним иногда добавляются еще зависть и гордыня... Наша сила – в невмешательстве в этот вечный круг. Наша сила в том, чтобы вывести себя и наших братьев прочь из этого круга!
Магомед. Би-хият рабак! К чему это ты, наимудрейший? При чем тут свинья? При чем тут петух? Что ты нам тут за сельхозугодья образовал? При чем тут колесо?
Иисус. Я думаю, Будда имеет в виду, что нам вовсе нет необходимости быть слабыми. Непротивление злу насилием вовсе не лишает нас возможности стать по-настоящему сильными духом! Возлюбив врагов своих, мы поднимаемся над этим колесом страсти, гнева и невежества.
Магомед. А я все же за то, чтобы что-нибудь изменить в этом колесе...
Иисус. Ну что ж... Давайте попробуем всех людей сделать на йоту умнее. Думаю, нам втроем это будет под силу, если мы объединим свои устремления...
Будда. Хорошо, думаю, вреда от этого особого не будет...
Магомед. Иншалла! Вот и порешили.

Занавес.



Действие второе

Сцена 4

Декорации изображают вершину высочайшей горы в мире – Джомолунгмы.
Однако на сцене по-прежнему стоят пять кроватей, расставленные полукругом к зрителям. На четвертой кровати по-прежнему кто-то лежит, укрывшись с головой. В центре образовавшегося круга стоят Будда, Магомед и Иисус, одетые cответственно своим каноническим образам. Ветер колышет их одеяния.

Будда. Добро пожаловать на крышу мира... Точнее, на ее самый что ни на есть шпиль... Когда у мира едет крыша, это особенно заметно здесь. Джомолунгма ведь в переводе с тибетского означает Божественная гора... А все, что божественно, неизбежно притягивает к себе нас, Его посланников...
Магомет (обращаясь к Будде). Извини, позволь спросить, почтеннейший! Я давно уже не пытаюсь делать различий между галлюцинациями и прозрениями, но все-таки скажи, эти кровати мне только привиделись, или они действительно здесь стоят?
Будда. Да, я решил, что стоит их прихватить... Вдруг мы притомимся, всегда есть где прилечь.

Магомет с облегчением садится на кровать.

Иисус (обращаясь к Магомеду). А кстати, как ты пытался отличить галлюцинации от истинных пророческих видений? А главное, как тебе удалось убедиться, что они от Бога, а не от Сатаны? (При этих словах лежащий на четвертой кровати начинает нервно ворочаться и охать. Все трое оглядываются на него. После краткой паузы Иисус продолжает.) Ведь именно в этом и заключается главная сложность профессии пророка. Важно даже не доказать всем, что ты пророк, а прежде всего доказать самому себе, что ты не псих, то есть не простой умалишенный с хорошо сформированным бредом, а настоящий пророк, и только доказав себе, ты можешь попытаться возвестить об этом миру...
Магомед. Ах, Иса, не говори... После первых моих видений дни и ночи не покидали меня мучительная неуверенность и тревога. Идея, что сам Бог явился ко мне, была мной отвергнута, как явно противоречащая сложившимся у меня представлениям о сущности Бога. В то, что это просто порождения моего больного сознания, я не верил. Был у меня тайный знак, который давал мне уверенность в том, что это не бред. Оставалось выяснить, ангел это или демон…
Однажды я лежал без сна. Рядом спала одна из моих жен, и тут ночной гость вновь пришел в мою спальню. Я разбудил Хадиджу. «Он пришел, – сказал я ей», – но сколько Хадиджа ни всматривалась в темноту, она никого не видела, – для нее комната была пуста. Тогда незаметно для меня, не спускавшего глаз с места, где находилась эта таинственная фигура, Хадиджа сбросила с себя одеяло. «Видишь ли ты его теперь?» – спросила она. «Нет», – ответил я, ибо фигура мгновенно и бесшумно исчезла. «О, сын моего дяди, – воскликнула мудрая Хадиджа, – возрадуйся и успокойся! Слава Богу, он ангел, а не дьявол: только целомудренный ангел, это дитя света, не мог остаться в комнате после моего бесстыдного поступка. Дьявол и не подумал бы удалиться при виде моей наготы!». Так сказала мудрая Хадиджа...
Будда. Ну что ж, весьма убедительно.
Иисус. Да, тут не поспоришь! А ты рассказывал Главврачу про этот эксперимент?
Будда. Ведь это же бесспорное доказательство!
Магомед. Конечно, рассказывал. Этот безумец ничего и слышать не хочет. Говорит: «Мы тебя вылечим...» Он вылечит!
Иисус. Да, Главврач у нас явно не в себе. Где это видано, чтобы пророков пытались исцелить? То, что пророки исцеляют, это ясно, но пытаться исцелить пророка – это абсурд.
Магомед. Для пророка нет исцеления, потому что пророк не болен. Самонадеянный индюк этот Главврач. Порази его безумием, Аллах! Пусть вполне вкусит всю прелесть душных объятий безумства!
Иисус. Не будь жесток к нему, Магомед, он лишь заблудшая овца...
Магомед. Заблудшая овца – обед для волка. Я ведь тебе не предводитель пастухов табуреток! Я знаю, как обращаться со скотом...
Иисус. Я вовсе не высказывал никаких сомнений по этому поводу! Я просто подумал, что если мы попросим Отца сделать всех людей немного умнее, то и Главврач тоже поумнеет и, возможно, передумает делать нам эту жестокую операцию.
Будда. Тогда довольно терять время. Давайте совершим то, для чего мы взошли на этот высочайший на земле пик!

Все трое берутся за руки и начинают водить хоровод повторяя:

Бог великий! Бог людей!
Сделай их чуть-чуть умней!

Бог великий! Бог людей!
Сделай их чуть-чуть умней!

Бог великий! Бог людей!
Сделай их чуть-чуть умней!


На небе громыхает гром и блестит молния.

Будда. Кажется, сработало!

Все трое рассаживаются по своим кроватям.

Иисус. Как же это замечательно. Теперь если я – Иисус Христос – явлюсь к ним, поумневшим, никто больше не станет меня распинать! Меня пригласят к обеду, выслушают...
Магомед (перебивает). …и от души посмеются!
Иисус. Это жестоко. Пожалуйста, не надо так говорить...
Магомед. А что? Я ничего... Умные ли люди, глупые ли – нет разницы. Только мечом их можно убедить... только мечом...
Иисус. А я говорю – словом и любовью!
Магомед. А я говорю – только мечом...
Иисус. А я говорю – терпением и милосердием...
Будда. Не ссорьтесь! Вы ведь оба правы... Только припугнув, можно действительно добиться внимания... Но только по-настоящему испугать человека нечем. Лет через двести после моего рождения кто-то хорошо сказал в эпосе Бхагавадгида... «Кто думает, что он убивает, или кто полагает, что убить его можно, оба они не знают: не убивает он сам и не бывает убитым. Он никогда не рождается, не умирает, не возникая, он никогда не возникнет...
 

Рожденный, однако, неизбежно умрет, умерший неизбежно родится...» Но все это только тело, жалкая временная оболочка. Так что людям ни твоего, Магомед, меча не должно быть страшно, ни твоего, Иисус, милосердия не нужно...
Иисус. Может быть, то, что ты говоришь, и верно, да только от этого страдания людские не меньше! И милосердие страждущим необходимо!
Магомед. А я говорю: только мечом... Пусть оболочка. Пусть прах. Но человек должен добиваться своего! Без этого нет смысла в жизни земной, да и вообще нет смысла! Если мы будем слизняками бессловесными, тлями бестелесными, тогда смысл мира не стоит и дорожной пыли, оседающей после того, как прошел усталый караван.
Иисус. Ну, так или иначе, мы скоро сможем убедиться, насколько мир станет лучше, если люди станут хоть на йоту умнее.
Будда (вторит ему). Не будет войн, не будет голода, не будет несправедливости, ведь все это от глупости неизбывной.
Магомед (мечтательно). И бедных слонов люди перестанут жечь огнем...
Иисус. И нас отпустят на все четыре стороны. И мы будем свободно проповедовать. Ты, Магомед, научишь людей решительности, твердости и смелости, ты, Будда, – спокойствию и самосозерцанию, а я – любви и доброте. Кстати, разве в этом и не будет заключаться наше второе и последнее пришествие? Разве не опустится на землю Царство Божье?
Магомед (прослезившись). Иногда, когда я тебя слушаю, Иса, мне хочется сменить белого верблюда на белую ослицу... Аллах ведь милосердный! Прежде всего милосердный! Я-рахман! Я-рахман!
Будда. Ребята, а вам не кажется, что мы друг друга прекрасно дополняем! Может, выпьем за это? (Достает из-за пазухи початую бутылку водки.)
Магомед (немного раздраженно). Будда, ну к чему эта клоунада? Ты же знаешь, что я не пью... Кстати, ты ведь тоже не пил. С чего это тебя так на водку потянуло?
Будда. Да приучили. Меня спрашивают мужики: «А ты буда?», я отвечаю: «Будда!» А они мне наливают! (Предлагает водку Иисусу. Тот жестом отказывается.)
Будда (немного разочарованно). Ну, не хотите, как хотите... А могли бы организовать эдакий исламо-христо-буддизм...
Магомед. Давно пора! Только, чур, все принимают нашу веру... Ну, как положено. Торжественно говорят: Бог – Един, а Мухаммед его пророк!
Будда. Можно и так ... Главное, перестань быть таким сердитым!
Магомед. Я – не сердитый. Я – целеустремленный.
Иисус. А не пора ли нам возвращаться в больницу? (Подергивает плечами от холода.) Я как-то не по погоде одет. Здесь хоть воздух и свежий, но высокогорный... Дышится тяжело и холодно. Да и этот товарищ на койке (показывает на четвертую кровать) совсем от холода окочурился.
Магомед. А зачем, Будда, ты его сюда приволок? Зачем нам лишние свидетели, да еще такие?
Будда. Я его не приволакивал. Он сам приволокся. Он ведь как кот – ходит сам по себе...
Иисус. Ну да, падший ангел... Свободный дух!
Магомед. Знаете что? Прежде чем возвращаться... Надо бы проверить, как там они... люди… поумнели. А то мало ли что!
Будда. Ну, давайте для пробы кого-нибудь сюда призовем!
Иисус. Главврача?
Будда. Он не показатель...
Магомед. Он вообще умопомешанный...
Иисус. А может быть, Санитарку?
Будда. Понравилось, как она тебе поклоны отбивает...
Иисус. Не завидуй.
Будда. Я не завидую.
Магомед. Я не против. Заодно пусть и обед принесет. Иншалла! (Колдует себе в нос.)


Сцена 5

Те же и Санитарка. Тележки с обедом при ней нет.

Санитарка (тяжело дыша). Вот вы куда, миленькие, забрались...
Иисус. Да, матушка, да, милая. Вот решили мы человечество умнее сделать, ну, хоть чуть-чуть. Как там, внизу?
Санитарка (торжественно обращаясь к Иисусу).
Отдаваясь немому и юному соло
Побелевшего неба в расщельях домов,
По привычке взгрустнув по кресту и рассолу,
Мы внезапно постигнем нелепое: Он –
Тот, которого ждали по ветреным стойлам
Позабытых, но вряд ли прощенных эпох,
Тот, который, любя, терпким потчевал пойлом,
Охраняя всю жизнь каждый стебель, чтоб не сдох,
Тот, которого нам выдавали по каплям
Нерешенные скопом загадки времен,
Тот, за кем мы ступали по пяткам, по пяткам,
Пятясь вспять, понимая, что это не Он,
Тот, с которым мы пели, мучительно тужась,
Выводя ту небесную скатерть хоров,
Тот, которому следовал, следовал ужас

 

Вслед за томною вязью волхвов и даров,
За которым вполне, сколько следует нищим
То ли духом, то ль именно нищим вообще,
Мы царапали камни израненным днищем
Скорбных дней и не дней, распыленных вотще,
Тот, за кем мы успели едва ли, увы ли,
Тот, о ком мы не плакали даже крестясь,
Тот, о ком мы по рытвинам жалостно выли,
Вынимая руками из рытвины грязь,
Он, пришедший, молчит среди нас не нарочно,
Не припрятанный вящею Библией слов,
Он реальный, живой, так что сладко и тошно,
Проживает средь нас, как в пучине веков.
Не ищите, не ждите, что надо – свершилось,
Только крепче сомкните свои голоса,
Эта правда придет сквозь мирскую замшелость,
Эта правда придет, о себе голося!

Все трое доброжелательно аплодируют Санитарке. Когда аплодисменты умолкают, становится слышно, что четвертый больной тоже аплодирует под одеялом.

Сатана (из-под одеяла, приглушенно). Браво, няня! Браво, няня!

Все трое удивленно смотрят на четвертую кровать. Ведь это первые слова, произнесенные четвертым больным.

Иисус. Гляди, матушка, как ты его пробрала...
Магомед. А, что, он искусство любит...
Санитарка (гордо кланяясь). Спасибо...
Будда. Сама сочинила или заучила из какого-нибудь автора? Память-то улучшилась? Голова не болит? Мысли не давят?
Санитарка (гордо). Это экспромт...
Иисус. Недурно!
Магомед. А все же, где обед, мудрая женщина? Ведь сейчас у нас не Рамадан, чтобы голодом морить!
Санитарка (невозмутимо). А обеда не будет... Людям больше не нужна еда. Неедение – это состояние или образ жизни, находясь в котором человек долгое время – например, годы или даже всю жизнь – не нуждается в пище, при этом его тело нормально функционирует. Неедящий – это человек, который полностью достиг неедения, а потому способен не есть и не пить, так как его организму это не нужно. Это не значит, что неедящий не может есть, у него просто появляется выбор – есть или нет.
Магомед. Что ты несешь, я-хабибти! я-халяуи! Я – пророк, а есть хочу! Куда вам, неверным! Вы же с голоду передохните!
Иисус. Ну нет, я, конечно, народ пятью хлебами кормил... не скрою... Но чтоб вот так, по-простому... неедение! Восхитительно!
Будда. Что ж вы, и чаю теперь не пьете?
Санитарка (так же невозмутимо). Но мы не совсем неедящие пока... Мы почти неедящие, и иногда пьем воду, чай, кофе или другие напитки. Некоторые из нас решили время от времени, например раз в несколько недель, для удовлетворения вкусовых ощущений что-нибудь съедать: кусочек шоколадки, пирожок, сыр, хрен… Сегодня утром мы поняли, что главное – не аскетические телесные упражнения, а освобождение от самой сильной материальной привязанности – привязанности к еде. Польза, которую несет образ жизни без еды, огромна – неедящий не зависит от этой незначительной жизненной функции.
Будда. Даже мы, буддисты, до такого не дошли... Круто вы это... Неедение. Это что же, новая религия или лечебное голодание?
 Санитарка (смотрит на Будду снисходительно). Религиозное или лечебное голодание не являются неедением, так как они длятся определенное время, имеют определенную цель и после голодания человек возвращается к еде. Неедящим также нельзя назвать человека, насильно принуждающего свое тело не принимать пищу, – такое действие обычно приводит к уходу энергии из организма, а потом и к смерти. Пути к неедению идут, в основном, через расширение сознания человека, потому неедение – это скорее побочный эффект или попутный этап развития, чем просто непотребление пищи.
Иисус. Голубушка ты наша! Да как же человек может без еды?
Санитарка. Ты сам сказал: «Живите аки птицы небесные», и завещал не беспокоиться о хлебе насущном.
Иисус. Ну, нельзя же понимать буквально! Я не верю, что такое возможно!
Санитарка. Нас верить учил, а сам не веришь... Эх, голубчик! Независимо от нашей веры или неверия в какое-то явление оно существует, и ему нет дела до нашего убеждения, знания или веры. Кроме того, сможет ли какое-либо объяснение удовлетворить нас? Важнее всего тот факт, что на Земле издревле жили люди, которым не нужно было есть. Если какие-то люди могли и могут жить так, значит, и остальные, в принципе, имеют такую способность. Нужно только понять, как настроить свой организм подобным образом.
Будда. Поясни мне, простому человеку, как такое возможно? Много мне прозрений являлось, но такого чуда я и не предполагал... Что же вы, все впадаете в особый летаргический сон, в полумертвое состояние?
Санитарка. Сознание, создающее вездесущую энергию, из которой состоит всё вокруг – мы можем называть ее свет, прана, ци, ки, оргон или иначе, – оживляет человека, не потребляющего материальную пищу. Организм может жить и функционировать за счет этой энергии, если подсознание, управляющее физическим телом, способно автоматически преобразовать ее на нужды тела. Это происходит, когда сфера сознания человека достаточно широка, так как сознание является составным элементом, в том числе и этой вездесущей энергии.
Магомед. Я тебе арабским языком говорю: каждому – куль вахад, понимаешь, – куль вахад! надо есть – лязем акль! лязем акль! Я тебе как пророк говорю: вы все загнетесь! Сколько вы уже голодаете? Судя по солнцу, часа три, не больше... Ишь, какие умные стали!
Санитарка. А я тебе арабским языком отвечаю – не загнемся... Муш лязем акель! Муш лязем акель! Человеческий организм – это наиболее сложная из известных человеку энергетическая структура материи, способная к интеграции и самоорганизации. Это комплексное и еще во многом неизученное компьютерно-механически-биологическое творение, управляемое мозгом, с множеством полей и излучений – магнитных, электрических, гравитационных. Официальная наука пока не способна до конца объяснить систему поступления и использования энергий в человеческом организме. Одним из способов строительства и снабжения клеток организма является энергия, а также вещества, производимые в пищеварительной и дыхательной системах (своеобразная химическая фабрика).
Иисус. Но насколько мне позволяет мое скромное пророческое образование, это нелогично с физической, термодинамической точки зрения! Нонсенс!
Санитарка. Физическое объяснение исходит из физики атома. Человеческий организм состоит из тканей, построенных из химических молекул, которые, в свою очередь, состоят из атомов. Атомы состоят из нейтронов, электронов и протонов, которые построены из еще более мелких частиц кварков. В результате такого поиска первичного строительного элемента мы доходим до той грани, где твердая материя перестает существовать, а есть только нечто, что можно назвать завихрением энергии, или просто энергией. На протяжении тысяч лет нашей цивилизации эта энергия была известна под разными именами – прана, оргон, свет... От этого происходят такие понятия, как «жить светом», «питание праной». Вся существующая в нашей вселенной материя, в том числе и человеческое тело, состоит из этой энергии. В человеческом организме тысячи химических веществ подсознательными процессами постоянно строятся из этой энергии...
Иисус. Знаешь что, милая женщина! Иди... с миром!
Иисус благословляет ее. Санитарка делает реверанс и покидает сцену как королева. Все молчат, в растерянности пожимая плечами.


Сцена 6

Те же без Санитарки.

Магомед. Перемудрили...
Иисус. Как бы от Отца не досталось...
Будда. Да... Так недолго и без человечества остаться...
Магомед. Я говорил... Не надо было делать их умнее... Только хуже вышло.
Иисус. Но и такими, какими люди были в своем нормальном состоянии, оставлять их нельзя... В нормальном они своим пророком лоботомию делают...
Будда. А я ведь верил, что мир в основе своей благ, и если у кого-то есть какие-то беды, то это не беда...
Магомед. Я предупреждал... Что бы мы ни делали, мы всегда будем козлами отпущения за все беды мира...
Иисус. Давайте попробуем сделать людей немного глупее, чем обычно? Ведь теперь мы воочию убедились, что горе – оно от ума!
Будда. Экспериментатор! Ну, давайте попробуем...
Магомед. Попитка – не питка! Давайте в круг...

Берутся за руки и начинают водить хоровод, повторяя:

Бог великий! Бог людей!
Сделай их чуть-чуть глупей!

Бог великий! Бог людей!
Сделай их чуть-чуть глупей!

Бог великий! Бог людей!
Сделай их чуть-чуть глупей!

На небе громыхает гром и блестит молния.

Будда. Кажется, опять сработало!
Магомед. Ну что, опять пригласим подопытную Санитарку? Может, теперь-то она принесет нам обед? Иншалла. (Колдует.)

Входит Санитарка, на голове у нее ведро, лица не видно. Обеда опять нет.

Магомед (стуча по ведру). Благочестивейшая! Где обед?
Иисус (снимая ведро). Голубушка, зачем ты прикрыла лицо этим ведрищем?

Из-под ведра показывается лицо Санитарки, перекошенное идиотической гримасой. Иисус в испуге надевает ведро обратно. Потом медленно снимает снова. Санитарка ведет себя как тихопомешанная.

Будда (громким шепотом). Опять перемудрили!
Магомед (громким шепотом). Я говорил!
Иисус (громко, обращаясь к санитарке) Голубушка! Ты меня узнаешь?
Санитарка. Да!
Иисус. Ну, и кто я?
Санитарка. Дед Мороз!
Магомед. А обед где?
Санитарка. Чего где?
Будда. Что, опять на неедение потянуло?
Санитарка. На не… что?.. Чёй-то я вас не расслышала...
 

 


Магомед. Жрать давай!
 Санитарка. А? Ам-ам хоца?
Магомед. Хоца-хоца!
Санитарка (скороговоркой). Ам-ам нету. Повар стал варить кашу из купороса, потом туда упала папироса. Он полез – и весь облез. А потом пришел управдом. У него нос торчком. Он повара за ноги дернул – а у того голова совсем испортилась... Вот я и одела ведро, чтоб, если чего, так хоть голову предохраню, ведь голова нам нужна, а иначе как папироски курить? Как папиросочки курить, я вас спрашиваю? Как-то раз, а может и два, ручная кобыла Борька играла с кобелем ...
Будда. Бред сивой кобылы! Всё, сворачиваем эксперимент, возвращаем все по местам. Гасите свет!

На небе громыхает гром и блестит молния.

Занавес.


Действие третье

Сцена 7

Декорации больницы, как в первом действии. Все те же кровати, все тот же больной, укрывшийся с головой на четвертой кровати. Иисус, Будда и Магомед сидят каждый на своей кровати в больничных пижамах.

Иисус. Ну, вот извольте полюбоваться! Что бы мы с человечеством ни делали – все выходит боком, а нам по-прежнему угрожает лоботомия!
Будда. Возможно, исцеление пророков – это особый ритуал, смысл которого мы не понимаем?
Магомед. Жизнь – гораздо проще, чем вам кажется, джама! В жизни – либо ты их, либо они тебя...
Иисус. Но мы ведь и были посланы в этот мир, чтобы это положение изменить. Ведь это правило животного мира, и не должно быть правилом мира людей!
Будда. А я не вижу большого различия между людьми и животными. Тот, кто был раджой, может в следующей жизни стать ослом, и наоборот...
Иисус. Неужели нам так и не удалось ничего изменить?

Входит Санитарка, толкая перед собой тележку с обедом.

Магомед. Наконец-то! Сахтэн !
Санитарка. Изголодалси, Магомедик! Ну, я тебя первым покормлю, ласковый ты мой...

Подсаживается к Магомеду и начинает его кормить, как ребенка, с ложечки.

Котик, открой ротик!

Магомед жмурится от удовольствия и открывает рот.

Вот так, я-хабиби , вот так, эфтах тумак ! Вот так, эвла! Эвла!
Иисус (с удивлением). А ты что же, милейшая женщина, арабский не забыла?
Санитарка. Да, как-то так получилось... Привязалась пара слов... Как говорится, ана фахем – иза лязем куль вахад бахке, – я думаю, если нужно, то каждый сможет... Ведь так? Ведь Магомедику приятно. Скажи, Магомедик, тебе приятно?
Магомед (с полным ртом). А как же! У меня было девять жен, но такой заботливой, как ты, никогда не было. Хочешь быть моей десятой женой?
Санитарка. Ой, да что ты, что ты... Мне замуж поздно уже... Да и люблю я тебя, Магомедик, не по-женски, а по-общечеловечески.
Будда (скептически). Как-как?
Санитарка (переходит к Будде и начинает кормить с ложечки). По-общечеловечески! Вы теперь мне все любы-дороги! Это раньше я, кроме Иисуса, никого не видела, а теперь я поняла, что нет единственного пророка... Всяк человек в какой-то мере пророк.
Иисус. Милая женщина, хотя то, что ты говоришь, звучит как несусветная ересь, но мне это нравится!
Санитарка. Да, тут со мной сегодня такие приключения произошли, что я словно бы вся окунулась в свет прозрения...
Будда (скептически). Да что ты говоришь?
Санитарка. Я вроде не пила с утра, но привиделось мне, что взошла я на пик высокой горы, и там были вы...
Будда (пытаясь замять). Бред какой-то... Не будем об этом...
Иисус. Нет, нет, продолжай, милая женщина, продолжай...
Санитарка. Я говорила стихами... А вы мне аплодировали. Я и теперь не могу избавиться от поэтических строк, крутящихся у меня в голове...

Если только писать
По прозрачному снегу,
По серебряной выси
Бездланного неба,
По зачищенной ране
Дождевого вулкана –
По омытой в фонтане
Статуе великана...

Если только писать
По немыслимым сеймам
Разнополых ворон
И расплющенных чаек,
Если только молиться
Губами пророков
И записывать мысли
На палочках судеб,
Вот тогда и приходит,
Что мы называем
Неизбежным прозреньем
Вселенского смысла...

Все аплодируют.

Магомед (с восторгом). Слушай, женщина! У нас на востоке поэты ценятся чрезвычайно! Поедем со мной домой, в Мекку...
Иисус. Да подожди ты со своей Меккой... У тебя на понедельник операция по удалению мозгов назначена!
Будда. Ты, женщина, все же поосторожнее со стихами. Тут я лежал в палате с одним железнодорожником. Так он все стихами говорил... Что ни скажет, то стих. Видимо, ему стук колес навевал поэтические строчки. А потом...
Санитарка. Что потом?
Будда. Лоботомию сделали! Больше стихов не пишет. Скучным стал... Как зомби!
Санитарка. А хотите, я помогу вам бежать отсюда?
Иисус. А толку-то что? Нас на первом же пророчестве поймают и вернут обратно...
Санитарка. А что, если вам помолчать? Ну, не пророчествовать...
Магомед. Мы не можем не пророчествовать. Мы же пророки! Пророк не может молчать!
Иисус. Если он молчит, то он уже не пророк!
Санитарка (неожиданно громко). А что, если вам перестать быть пророками?

Пауза. Все в недоумении молчат.

Санитарка. А что, если вам добровольно перестать быть пророками? Без операции?
Иисус. Это все равно, как если бы я спросил: а что, если тебе добровольно перестать дышать, милая женщина?..
Магомед. Пока мы тебя не удавили...
Санитарка. Я не хотела вас обидеть. Я просто подумала, что вы могли бы быть пророками тайно, на домашнем уровне...
Иисус. На домашнем уровне пророков не бывает... Враги человека домашние его.
Санитарка. Ну, тогда вообще быть пророком тайно, только для себя...
Будда. А я было подумал, что от наших экспериментов на горе человечество изменилось в лучшую сторону. Нет, как были идиотами, так и остались... только внешнего лоску прибавилось!
Иисус. Будь терпелив к милой женщине! Она, наверное, просто не понимает назначения пророка... Вот и говорит невесть что... стать пророком для самого себя... Люди, неужели вам нравится то, как вы живете? Неужели это и есть лучшее, на что вы способны? Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное...
Будда. Ну, все... Понеслась Нагорная проповедь...
Иисус (проникновенно). Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими.
Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас. Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее на попрание людям. Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.
Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного...

Санитарка встает на колени перед Иисусом и начинает креститься. Иисус поднимает ее с колен и берет ее за руки.

Иисус (проникновенно). Вы слышали, что сказано древним: не убивай; кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной...
Санитарка. Значит, Главврач, считающий, что вы безумны, подлежит геенне огненной...
Магомед. Наконец-то! Прозрела! Не нас менять нужно... Не пророкам рты затыкать да по сумасшедшим домам держать... А вам нужно меняться! Вам, людям! Главврачам вашим недорезанным!
Санитарка. Теперь я знаю, что делать. Магомед, у тебя есть хороший кинжал?
Магомед. Откуда? Всё санитары отобрали...
Иисус. Женщина, ты не поняла... Я же сказал: не убий! Я же сказал: не суди, да не судимой будешь...

Санитарка снова встает на колени перед Иисусом.

Санитарка. Так научи! Что же мне делать?
Иисус. Ничего не делать! Веруй! Если все будут веровать, то и приидет Царствие Небесное! Начни с себя!
Санитарка. А как же вы, родимые? Ведь снова казнят вас казнью позорной, может быть, еще более позорной, чем распятие...
Иисус. Ну, операция – это не казнь. Это лечебное мероприятие... Главврачу виднее. Если он считает, что нас следует лечить, то мы должны терпеть...
Санитарка. Я все же его убью! Тоже мне, Понтий Пилат в белом халате!
Иисус. Я тебе запрещаю... Не вставай на пути того, чему суждено свершиться!
 Магомед. Не держи ее... Пусть сотворит то, что ей на роду написано...

Санитарка вооружается огромной поварешкой с тележки.

Санитарка. Не убью, так покалечу! Тоже мне, исцелитель пророков...

Решительно убегает. За кулисами слышится шум, нечленораздельная брань Санитарки, звуки глухих ударов и крики Главврача.

Магомед. Да, не зря нас обвиняют в подстрекательстве к экстремизму...

 
Иисус. Ничего не понимаю. Как моя мирная проповедь могла привести к такой реакции? Может быть, эта милая женщина не в себе?
Будда. А кто в себе? А кто нормальный-то? Я вообще считаю, что нормальное состояние человека – это бред. Вот уверены ли вы на все сто процентов, что мы с вами действительно не сумасшедшие и нас не надо лечить?
Иисус. А как же архангел Гавриил?
Будда. Галлюцинация...
Магомед. А как же наше утреннее собрание на горе?
Будда. Иллюзия...
Иисус и Магомед (хором). А как же наши прозрения?
Будда. Конфабуляции... Заполнение пробелов памяти ложными, но логичными воспоминаниями.
Магомед. Будда, ты – страшный человек. Скорее бы тебе укоротили мозг... Совершили, так сказать, мозговое обрезание...


Сцена 8

Те же. В сопровождении санитаров входит Вечный Жид. Санитары уходят.

Вечный Жид. Кто тут говорил об обрезании? Позвольте представиться – Вечный Жид.

Подходит к каждому и пожимает руку. Магомед подает руку не сразу.

Вечный Жид (обращаясь к Магомеду). А что же это вы, милейший, руку мне жать не торопитесь?
Магомед. Времена сейчас такие. Еще кто-нибудь увидит, что пророк Мухаммед еврею руку пожал... Проблемы будут.
Вечный Жид. А вы им скажите, что евреи хорошие! Вы же их пророк!
Магомед. Вы думаете, они меня слушают? Я уже давно не управляю умой ... Уж больно она велика и разношерстна...
Вечный Жид. А вы опубликуйте поправку к Корану. Пусть он начинается словами: «Евреи хорошие. Они, в сущности, безобидные и наивные люди, и если их не трогать, они никакого особого вреда вам не принесут. Разве что заспорят до смерти».
Магомед. Коран менять нельзя...
Вечный Жид. Как же нельзя? Вы же автор!
Магомед. В том-то и дело, что я не автор. Я только озвучил, что мне сообщил Всевышний. Коран – это только попытка передать в земные, прахом запачканные руки содержание Небесного Корана.
 Вечный Жид. Насколько мне известно, в сурах, относящихся к вашему мекканскому периоду, ваши высказывания об иудаизме выдержаны в основном в хвалебных тонах. «Мы дали Мусе [Моисею] прямой путь и оставили в наследство сынам Израиля книгу в руководство и напоминание для обладающих умом». А в разделе «Корова» от имени Бога сказано: «Сыны Израиля, помните […]. Я предпочитаю вас всем живущим». Более того, в Коране говорится даже об обещании Бога дать евреям Землю Обетованную. «О мой народ! Войдите в землю священную, которую Бог предначертал вам, и не обращайтесь вспять, чтобы не оказаться вам потерпевшим убыток».
Магомед. Что, так и сказано? И где это сказано?
Вечный Жид. Сура 5, аят 24.
Магомед. Да... да... Мда... верно. Откуда тебе, иудею, так хорошо известен Коран?
Вечный Жид. Работа у меня такая... Я же юрыст. Профессия обязывает! Так что мне непонятно, какие претензии вы имеете к Израилю. Пользуемся, так сказать, по праву... Землей Обетованной!
Магомед. Не торопись... Обещал вам Бог землю. Не спорю. Но потом, после исхода из Египта, евреи согрешили, сделав золотого тельца. В наказание за этот грех им даются суровые законы. Таким образом, еврейские заповеди рассматриваются исламом не как благо, а как кара. «Тем, которые обратились в иудейство, Мы запретили всех, имеющих копыто, а из коров и овец запретили Мы им жир, кроме носимого их хребтами. […] Этим Мы воздали им за их нечестие: Мы ведь правдивы». Это сура 6, аят 147. Читал?
Вечный Жид. Читал. Но ведь из сороковой суры видно, что мусульманство признает Тору богоданной книгой!
Магомед. Однако евреи исказили ее, убрав оттуда предсказания о моем приходе!
Вечный Жид. Посмотрите на него... (Обращаясь к Иисусу.) Тот же упрек в фальсификации адресуется и вам, христианам.
Иисус. Я – не христианин. Я не имею ничего общего с этим вздорным культом. Я никогда не являлся апостолу Павлу...
Вечный Жид. Занимательно... Ну, так или иначе, христиане и евреи определяются Кораном как «Люди Писания», получившие откровение Божье, но не сумевшие его полностью сохранить и воплотить в жизнь повеления Бога. Отношение ислама к ним неоднозначно. «Не одинаковы они, среди обладателей Писания есть община стойкая; […] они веруют в Бога и в Страшный Суд; […] они праведники». Сура 3, аяты 109–110.
Магомед. Тем не менее в Коране подчеркивается, что таких праведников немного. «Потом вы отвернулись, кроме немногих из вас, и вы отвратились». Сура 2, аят 77.
Будда. Может, хватит? У меня раскалывается голова от всех этих сур и аятов! (Обращаясь к Вечному Жиду.) Скажи лучше, за что тебя сюда посадили? Что же, в наше время быть евреем считается сумасшествием?
Вечный Жид. Ха! Ха! Ха! Как вы это замечательно выразились... «В наше время быть евреем считается сумасшествием...» Мда... Метко сказано...
Будда. А все-таки? Вы, кажется, человек психически здоровый. И если иудейство не считается сумасшествием, то что же вы делаете в палате пророков?
Вечный Жид. Ха! Ха! Ха! Как вы это замечательно выразились... «В палате пророков...» Вы случайно не еврей?
Будда. Я Будда!
Вечный Жид. Одно другого не исключает. Ну, Иисуса я знаю... Иешуа хоть и еврей, но отступник. Хотя то, что он не христианин, несколько меняет дело. С Магомедом мы встречались во время Шестидневной войны... А вот этого больного я не знаю. Что это он все время лежит, укрывшись с головой?
Иисус. Лучше его не трогай... Это Сатана.
Вечный Жид. Да что вы говорите? Не еврей?
Будда. Не думаю, но можно спросить... Эй, ваше черноличие... Вы часом не еврей?
Сатана. Браво, няня!!!
Вечный Жид. Это он о ком?
Иисус. О Санитарке. Она еврейка по бабушке...
Вечный Жид. Хотелось бы познакомиться...
Магомед. Вряд ли удастся. Она только что, разгоряченная проповедью Иисуса, проломила голову Главврача поварешкой. Так что ее наверняка упекли в турму!!!
Вечный Жид (с осуждением глядя на Иисуса). Вот тебе и миротворец...
Магомед. Да, только этот Главврач всем нам назначил операцию, лоботомию... Ну, кроме него... (указывает на больного на четвертой кровати). У него депрессия. А у нас галлюцинации, причем общественно-опасные.
Будда. А у тебя что?
Вечный Жид. А у меня жена – свинья!
Будда. Мы тебя не о твоей семейной жизни спрашиваем... А о галлюцинациях...
Вечный Жид. А еще говорят, что буддисты терпеливы...
Будда. Я – не буддист, и ничего общего не имею с этим культом...
Иисус. А мне казалось, ты ассоциировал себя с буддистами?
Будда. Оговорился...
Вечный Жид. Ну, что ж... Пусть так... Хотя это уже занимательно. Может быть, и вы тоже, Магомед Абдулович, себя к исламу не причисляете?
Магомед. Я знаю, за что тебя сюда посадили... Разговариваешь много!
Вечный Жид. Да нет... Просто я подал на развод, указав как причину развода то, что жена моя превратилась в свинью, и я не могу продолжать жить под одной крышей с некошерным животным.
Будда. Вы это оговорились в переносном смысле?
Вечный Жид. В том-то и дело, что в буквальном! Свинья! Клянусь мамой! Свинья!

Магомед переглядывается с Буддой, они делают друг другу знаки, мол, Вечный Жид – сумасшедший. Иисус смотрит на них с осуждением.

Иисус. Может ли такое быть? А вы пробовали с ней поговорить, со свиньей вашей, то есть женой?
Вечный Жид. Ты же сам говорил: «Не мечите бисер перед женами!»

Все смеются.
В палату пророков входит Свинья, точнее, Жена Вечного Жида, полностью переодетая свиньей, как одеваются на детских утренниках.
Смех стихает.


Вечный Жид. Вот, познакомьтесь... Моя свинья!
Жена Вечного Жида. Ах ты подонок! (Начинает лупить его сумкой.) Ты как меня перед людьми выставляешь! Свою жену!
Вечный Жид. Они не люди! Они – пророки! А ты мне не жена! Ты – свинья... И это настолько очевидно, что я не могу больше лгать ни себе, ни людям...
Жена Вечного Жида. Я тебе покажу пророков!
Магомед. Почтеннейшая... Но мы действительно пророки. Это палата пророков... А вы действительно выглядите, как свинья...
Жена Вечного Жида (лупит Магомеда сумкой). Я вам покажу! Пророки! Свинья!
Иисус. Ну что же вы хотите, милая свин... милая женщина! Вы хотите, чтобы муж вам лгал? Чтобы пророки вам лгали? Если мы видим перед собой свинью, что же нам, врать, что мы видим Афродиту?
Жена Вечного Жида (лупит Иисуса сумкой). Я вам покажу! Думаете, если вы спрятались в сумасшедший дом, так вам все позволено? Вы такие же сумасшедшие, как я свинья!
Будда. Что ж, это прискорбно слышать, ибо я пред собой действительно вижу свинью... Но вам не следует расстраиваться. Свинья... это не страшно, это одна из форм, которую принимает ваша душа только лишь в одной из множества ваших земных жизней!
Жена Вечного Жида (лупит Будду сумкой). Вы жалкие кобели! Вам только подавай молоденькую плоть... Титьки, попки... А женщина – явление скоропортящееся!

Жена Вечного Жида садится на пол, снимает маску свиньи и начинает горько плакать.

Будда. Дело вовсе не во внешнем виде. Вот теперь я вижу перед собой женщину. А ты, Вечный Жид, кого видишь?

Вечный Жид бросается к своей плачущей жене.




 


Вечный Жид. Котик мой! Ты – больше не свинья! Котик мой вернулся... Спасибо пророкам! Совершили чудо! Вернули моего котика!
Будда. Теперь он видит котика... У мужика явно с мозгами не в порядке.
Магомед. Это он ее так фигурально называет... А с мозгами у него все в порядке, как и у нас... Пока в них ножом не поковырялись...
Иисус. Просто у Вечного Жида душа чувствительна, как у пророка... Он видит не глазами, а душой...

Жена, поцеловав Вечного Жида, уходит со сцены, забыв сумку.

Занавес



Сцена 9

Те же, только вместо больного на четвертой кровати – подушки, укрытые одеялом. Зрители должны полагать, что ничего не изменилось.

Иисус. Бедный Вечный Жид. Тебе тоже пропишут лоботомию...
Будда. Теперь у них такое лечение пророков. Говорят, очень эффективно!
Магомед. Я – живым не дамся... (Начинает грозно размахивать забытой на сцене сумкой.)
Вечный Жид. Глупости. Они не имеют права. Юридически. Лоботомия запрещена. Теперь используют лекарства...
Будда. Ты это Главврачу расскажи... Вызови его в суд. Ты забываешь, что, войдя в палату пророков, ты, возможно, стал всесильным, но совершенно бесправным!
Магомед. Только мечом! Только мечом!!! Только мечом, взрывчаткой, атомной бомбой, наконец, мы привлечем к себе внимание мира! Только так мы обретем свободу!
Иисус. Кстати, а как поживает наш Главврач? Интересно, Санитарка сильно его покалечила? Не дай бог, и правда, убила! А если не убила, так он только укрепится в своем желании нас радикально излечить... После того как он узнает, какое воздействие на милую, мирную женщину оказала моя Накроватная проповедь... Кстати, тоже совершенно мирная...
Магомед (указывая на четвертую кровать). Не иначе, как нам этот Шайтан всю воду мутит!
Будда. Да, да... Не зря говорят: в мутном омуте черти водятся...
Магомед (подкрадываясь к четвертой кровати с сумкой наготове). А давайте мы ему разъясним!

Санитары вводят Инопланетянина.

Магомед. Места нет! Палата заполнена!

Санитары отстраняют Магомеда, отбирают у него сумку и провожают Инопланетянина к четвертой кровати. Поднимают одеяло, убирают подушки и насильно усаживают Инопланетянина на кровать.
 

Будда. Да, зря ты, Магомед, Сатану спугнул... Вот теперь к нам Инопланетянина подселили... (Громко, обращаясь к Инопланетянину.) Ты с чем к нам пришел?
Инопланетянин. Меня считают сумасшедшим, хотя я ничуть не больнее, чем все остальные. Я пришел к вам на Землю с миром.
Иисус. Ну, слава богу. Я опасался, что встреча с инопланетянами может быть неприятной...
Инопланетянин. Я пришел к вам для того, чтобы сказать, что никто не вправе решать, что правда, а что неправда... Кто нормальный, а кто ненормальный... Грех это...
Магомед. Ну а если человек под себя ходит? А если буйный?
Инопланетянин. Ухаживать надо... Осуждать не надо...
Иисус. И за это тебя госпитализировали?
Магомед. И за это тебе тоже собираются сделать лоботомию?
Иисус. Значит, так суждено. Ну, не крест же... Не крест... Возможно, в будущем люди перестанут удалять лобную долю мозга пророков, в которых кроется их интеллект и способность видеть... Перестанут выкалывать око пророка, которым пророк может исцелять... Перестанут делать прочие святотатственные операции... Возможно, когда наступит будущее...

Внезапно Инопланетянин снимает маску. Под маской оказывается Главврач с перебинтованной головой. Все замолкают.

Главврач (устало, но торжественно). Да не бойтесь вы за свои головы... Операции не будет. Будущее ... уже наступило!

Все смотрят на него с недоумением.

Пришло указание с самого верха…

Пауза.

Лечить пророков таблеточками!
 

Всеобщее ликование и крики: «Ура! Слава будущему! Браво, няня!».

 

Занавес.











Послесловие
Зачем была написана
пьеса «Исцеление пророков»
(Этот пояснительный очерк можно зачитывать как бы от автора после спектакля, если зрители не разбегутся.)

«Исцеление пророков»... Во куда хватил! Скорее всего, это произведение будет раздражать и главврачей, и санитарок, и христиан, и буддистов, и евреев, а о мусульманах и говорить нечего. Моя мама, узнав, что я посмел вывести образ пророка Мухаммеда в своем произведении, пришла в навязчивый ужас и затребовала текст пьесы на просмотр. Еще не прочитав рукопись, мама сказала, что я сошел с ума, что террористы меня достанут и в Канаде, и что если даже Папе не сошло с рук, то мне уж точно не сойдет…
Я ответил, что я совсем непримечательная личность, кому я на фиг нужен, но все же полюбопытствовал, что такого в очередной раз совершил мой папа? Мама объяснила, что в данном случае речь идет не о моем отце, а о Папе Римском, который недавно в одной весьма академической лекции неосторожно посмел процитировать фразу шестивековой давности... Фраза неполиткорректно намекала на жестокую сущность ислама и на то, что он насаждается мечом, а не добрым словом. Весь исламский мир вспыхнул и ответил жестокостью на обвинения в жестокости!
Я успокоил маму, что ничего плохого про пророка Мухаммеда в пьесе нет! Но она настаивала, желая непременно поскорее узнать, что я там про него написал.
Тогда я сказал, что ничего про него не написал. Он сам сказал о себе все, что счел нужным. Мама возразила, что я придуриваюсь и что это же ясно, – все, им сказанное, вложил ему в уста никто иной как... Нет, не Аллах, а я... А вы подумали, Аллах? Вы плохо знаете мою маму... Ее не успокоил мой уклончивый ответ, что, следуя учению пророка, мне не следует бояться его разбушевавшихся последователей, потому что только погибнув в борьбе, можно попасть в рай!
Читатели мои строгие, друзья мои верные, любимые мои родственники, ласковые мои домашние, успокойтесь! Я все поясню. Эта пьеса не о пророке Мухаммеде и не о Будде. И вовсе не о Христе. Эта пьеса... обо мне!
Конечно, после драки кулаками не машут. Пьеса написана и поступила на свалку литературной истории, где ее либо забудут, либо нет, что, в общем, не имеет значения. Поздно оправдываться, что я хотел родить девочку, а получился мальчик, в духе еврейского анекдота:

Экскурсия идет по раю. Видят: сидит старая еврейка и вяжет носки.
– Кто это? – спрашивают они.
– Это пресвятая Дева Мария, – отвечают им.
Они подходят и с огромным почтением начинают:
– Вы такая знаменитая! Вы – самая великая женщина в истории! Вы родили такого сына! Вы понимаете, что для всех нас Иисус Христос...
– Да-да, я все понимаю! Но, вообще-то, мы с мужем хотели девочку!

Я честно скажу – я не хотел девочку. Я родил то, что собирался родить... Пьесу «Исцеление пророков».
Многие авторы рано или поздно приходят к тому, что пытаются объяснить сами себе и всем остальным, зачем они пишут. Оруэлл отметился брошюрой: «Зачем я пишу?» Фаулз посвятил этой теме немало строк. Да только ли они?
Практически каждый, собирающийся оставить оттиск своих мыслей на бумаге, задается вопросом: «А может быть, лучше было промолчать? Не позориться своей посредственностью? Не повторять уже в тысячный раз повторенное?» Но жажда выговориться сильнее этих самозапретов...
Конечно, во все времена авторы ищут еще и славы. Если я скажу, что я не ищу славы, – вы не поверите, вы просто захлопнете мою книжку и швырнете ее в камин. У вас нет камина? Извините. Ну, тогда в мусорное ведро... Туда ее, в мусор, или лучше в макулатуру, обменяете ее на что-нибудь стоящее. Что, уже не меняют макулатуру на Дрюона? А какой век на дворе? Да что вы говорите? Двадцать первый? Так это же везение! Нам повезло! 21 – это же очко! Мы выиграли!
Так о чем это я? О славе? Ну, вы приготовились? Тогда слушайте:
Я НЕ ИЩУ СЛАВЫ!
Не верите? Ваше право. Конечно, вы скажете, что я поднял тему пророка Мухаммеда, чтобы прославиться. Ведь теперь самый легкий путь обзавестись скандальной славой – это покритиковать ислам или их пророка. Обозвать его предводителем пастухов стадов табуреток. Это так. Не спорю. Знаменитый современный французский писатель Уэльбек , сколотивший состояние в шесть миллионов евро всего за четыре-пять романов, в одном из интервью назвал ислам «самой тупой религией» (la religion la plus con), за что подвергся судебному преследованию, однако, на его счастье, был оправдан. Несколько утомленному угрозами со стороны мусульман Уэльбеку, правда, пришлось бежать из любимого Парижа сначала в Ирландию, а затем в испанскую глубинку, где он недавно написал роман «Возможность острова», который еще до выхода объявил своим лучшим произведением.
Роман вышел в 2005 году. Я читал его по-французски. Точнее, брался читать и бросал. Я плохо знаю французский? Да нет, не так чтобы плохо... Мне этот роман показался бредом, хотя тот же Анатоль Франс бредом не кажется, даже когда читаешь его по-французски, но, возможно я изменю свое мнение (я имею в виду о Уэльбеке), а поэтому пока прошу проигнорировать сказанное мной по этому поводу, хотя про ислам прошу отметить, что более половины славы Уэльбеку принес его скандал с мусульманами, тем более, что с его стороны это был отнюдь не дебют на стезе задирания приверженцев Корана.
Да, мусульмане показывают нам свой норов... Рот затыкают почище инквизиции. Конечно, во времена Галилея и Декарта было опасно писать нестандартные соображения о Святой Церкви, устройстве Вселенной и прочих насущных предметах. Вы скажете: люди, желавшие славы, высказывались, гибли на кострах и завоевывали бессмертие?
Во времена сталинских и фашистских застенков тоже было опасно открывать рот... Люди открывали, гибли – и снова завоевывали бессмертие. Как у Высоцкого:

Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.
 Терпенье, психопаты и кликуши.
 Поэты ходят пятками по лезвию ножа
 И режут в кровь свои босые души.

 На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е».
 Укоротить поэта. Вывод ясен.
 И нож в него. Но счастлив он висеть на острие,
 Зарезанный за то, что был опасен…

Вы действительно думаете, что все они искали славы? Нет. Просто свобода слова и совести – это когда ты действительно можешь дышать и говорить свободно, невзирая на уродов-фанатиков всех мастей! А для некоторых говорить так же необходимо, как дышать!
Помните, как в пьесе?

Санитарка. А что, если вам добровольно перестать быть пророками? Без операции?
Иисус. Это все равно, А что, если вам добровольно перестать быть пророками? Без операции?
Иисус. Это все равно, как если бы я спросил: а что, если тебе добровольно перестать дышать, милая женщина?..
Магомед. Пока мы тебя не удавили...

Нет, я не ищу славы. Зачем же я тогда пишу? Я ищу собеседников. Я готов публиковать свои книги анонимно, пусть только их читают люди. Пусть они им не нравятся. Пусть они их раздражают. Пусть они меня поносят... (Я имею в виду не вообще, а по существу.) Но только пусть читают. Потому что мне нужны собеседники, или хотя бы один собеседник...
ЛЮДИ! АУ! ВЫ ГДЕ?
А, вот вы где! Вы меня читаете! Спасибо... Тогда я попытаюсь ответить на вопрос, зачем я пишу, проследив, как возникла идея пьесы «Исцеление пророков» и каким образом она была написана за три коротких, но столь многое вместивших дня!
Недавно мой редактор организовала запись глав из моего романа «Маськин», пригласив народного артиста России Ивана Краско. Я позвонил ему накануне и попросил, чтобы он читал с любовью... Иван Иванович рассмеялся и сказал: «Ну а как еще? Как можно не любить вашего Маськина? У меня у самого маленькие дети. Я и им буду эту книжку на ночь читать!»
Ах, как он читал! Послушав его запись, я понял, какую силу может иметь слово, когда он вложено в уста блестящего артиста!
Так я решился ступить на шаткое плато драматургии. А тут еще по случаю недорого купил шеститомник Мольера на французском, 1818 года издания. Ну, дурной пример, как говорится, заразителен. Недурной – тоже. А пьесы Мольера очень недурны, хотя в современном мире, конечно, на любителя... Эти книги оказались такими старыми… Их могли бы держать в руках поздний Наполеон и ранний Пушкин. Кстати, вы знаете анекдот о Пушкине и 1812 годе?

В одесской школе учительница задает классу вопрос:
– Дети, кто знает, что было в 1799 году? Кто знает? Как вам не стыдно такого не знать! В 1799 году родился великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин! Дети, а кто знает, что было в 1812 году?
Встает Изя и отвечает:
– Мне кажется, в 1812 году у Александра Сергеевича была бармицва …

Кстати, раз уж мы вспомнили Пушкина... Вспомним и его поэму «Гаврилиада». Если ему простили такое, сказанное о Богоматери:

Он улетел. Усталая Мария
Подумала: «Вот шалости какие!
Один, два, три! – как это им не лень?
Могу сказать, перенесла тревогу:
Досталась я в один и тот же день
Лукавому, архангелу и богу».

И даже такое, сказанное об архангеле Гаврииле:

По счастию, проворный Гавриил
Впился ему в то место роковое
(Излишнее почти во всяком бое),
В надменный член, которым бес грешил.
Лукавый пал, пощады запросил
И в темный ад едва нашел дорогу.

...то и мне как-нибудь простят мои, гораздо менее кощунственные, пусть и более сомнительные в литературном плане, художества...
Итак, полистав пьесы Мольера, я подумал, а почему бы, собственно, мне не написать пьесу? Дальше – проще. О ком же должна быть пьеса? Ну конечно же, о себе самом... О ком еще наша пишущая братия может сочинять?
Я бы тоже написал пьесу в стихах, но подумал, что времена стихотворных пьес прошли... Увы... Да и стихи мои почему-то далеко не всем нравятся... Хотя я старался... (Вру, ничего не старался. Писал, как душа велела. Не моя вина, что некоторым моя душа не по нутру...) Итак, решил: лучше уж в прозе. Так надежнее...
А дальше началось самое интересное. Мне захотелось выразить все борющиеся во мне противоположности. Вот так и оказалось, что все они: Иисус, Мухаммед, Будда, Вечный Жид, Сатана, Главврач и даже Санитарка (особенно Санитарка) – это я!
Санитарка вообще все время говорит моими стихами и рассказывает семейные истории-легенды про Первую мировую войну... которые мне рассказывала моя бабушка!
В этой пьесе Иисус выражает мои наклонности к любви и милосердию. Но особенно мне интересна, разумеется, его Накроватная проповедь, основанная на Нагорной проповеди Христа. Может, это прозвучит самонадеянно, но я, проведя десяток лет на Святой Земле, сросся с ощущением присутствия пророков буквально у себя под боком. Я восходил, и не раз, на ту самую гору , где Иисус произнес свою проповедь. Там до сих пор звучат эти проникнутые мистической энергией слова. (Я это не фигурально выражаюсь, а на полном серьезе: там крутят запись Нагорной проповеди на всех языках.) На меня не раз снисходило чувство божественного умиротворения в одинаково святых для еврея, христианина и мусульманина местах... Я действительно считаю себя человеком всех религий и всех разновидностей атеизма. А обвинить автора всегда найдется за что. (Особенно если он ко всему им написанному еще и оказался евреем, что уже само по себе граничит в современном, да и не только современном, мире с сумасшествием!) Знаете, как в одном анекдоте:

– Погода паршивая!
– Это из-за Гольфстрима.
– Он еврей?
– Нет, не думаю. Это – течение.
– Масонское?
– Океаническое.
– Из Израиля?
– Нет. Из Америки.
– Так я и знал. У них, у евреев, небось, солнышко светит, а мы тут гнить должны.
– Да нет. Там сейчас ночь.
– А ты откуда все знаешь? Ты что, еврей?!

Нагорная проповедь ответила мне на мои вопросы в духе: а может, мне помолчать в тряпочку? или, может быть, пообщаться с пророками тайно, на домашнем уровне?.. «Нет! – говорит мне Иисус. – Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме». И я повторяю эти слова для вас, хоть их вам уже повторяли несчетное число раз.
Меня не перестают поражать эти речи. А в пьесе меня поразили даже не сами эти бессмертные слова, а реакция на них Санитарки, то есть моя в ее лице. Самая что ни на есть мирная проповедь подвигла миролюбивую, богобоязненную женщину избить Главврача поварешкой! И не важно, что в пьесе Главврач – это тоже я, и таким образом вы стали свидетелями самобичевания. Я, ей-богу, не знал, что все так случится. Просто эта поварешко-избивательная реакция возникла сама собой, естественно и непринужденно. И тогда я подумал, что, каковы бы ни были наши проповеди, невозможно предсказать, какую реакцию они вызовут в разных людях и даже в нас самих.
Магомед отражает мою деятельную, чтобы не сказать решительную, сущность. «Хватит висеть на крестах! Хватит сидеть в позе лотоса!» Скольких обидят эти дерзкие фразы? Так что мусульманам нечего на меня обижаться. Я описал Мухаммеда в себе, я принял его в качестве выразителя своих устремлений, сомнений и чаяний. Более того, в тот самый день, когда на мою маму летели ракеты Касамы в Ашкелоне, я романтизировал образ пророка Мухаммеда, читал Коран и писал арабские стихи... Я – подонок. Я – предатель. Эдакий новоявленный Иосиф Флафий, предавший свой собственный народ, а потом скрупулезно и со вкусом записавший историю его поражения...
Я, конечно, не оправдываю жестокую сущность террора, направленного на навязывание своей веры... Но Магомед, пожалуй, был первым и последним настоящим мусульманином. Он тверд, но старается найти истину. Отсюда и столько амбивалентности в Коране по отношению к иудеям и христианам – людям Писания.
Он, конечно, живой человек, он галлюцинирует, мучается в судорогах, не раз терзавших его и являвшихся явными симптомах недуга, но все же он искренне страдает душевно и сомневается... Чего не скажешь о многих его последователях! Вместе с Мухаммедом в исламе умерло сомнение.
Практически все в пьесе основано на тех или иных фактах из мусульманской традиции. Когда читаешь о Мухаммеде, начинаешь видеть в нем живого человека, и часть этого упорного существа, видимо, бьется и в моем сердце! Я верю, что мне есть за что его поблагодарить... И есть чего ждать!
Я даже написал ему записку по-арабски:
 
что означает: «Большое спасибо! Я буду ждать!» Надеюсь, что ответ придет не в виде очередного террориста-самоубийцы... Какая невыдержанная форма ведения теософского спора...
Будда в пьесе – это тоже я. С его верой в нереальность реальности... И желанием сделать людей умнее или глупее... Или это была не его идея? В том-то и дело, что всю пьесу я мог бы записать в виде собственного монолога...
Сатана в пьесе – тоже я. Вы заметили, что Сатана не произносит ничего особенного? Только «Браво, няня!» с намеком на тот старый анекдот:

Еврейская семья на опере «Евгений Онегин». Бабушка спрашивает у зятя:
– Скажи, Мойшенька, а Онегин – еврей?
– Нет, Софа Марковна, он русский.
Проходит пять минут.
– Скажи, Мойшенька, дорогой, а Ленский-то еврей?
– Нет, Софа Марковна, русский.
Проходит еще пять минут.
– Мойшенька, сынок, а Татьяна, я вижу, еврейка?
– Нет, что вы, Софа Марковна. Она чисто русская.
Проходит еще время.
– Мойша, ну а няня Татьяны, она-то ведь еврейка, да?
– Еврейка, еврейка…
Бабушка поворачивается к сцене, хлопает в ладоши и кричит:
– Браво, няня!

Роль Сатаны в пьесе – самая сложная... Он не показывается из-под одеяла и почти ничего не говорит, но должен все время напоминать о своем присутствии.
Так и Сатана во мне. Я знаю, что он там, я чувствую, как он ворочается под одеялом, вздыхает, негодует, радуется – смотря по ведомым только ему сатанинским обстоятельствам, или по мере моей осатанелости... В редкие моменты и во мне он кричит: «Браво, няня!»... А стоит мне отдернуть одеяло – а там только взбитые подушки...
Я говорю, что все мы пророки, хотим мы того или нет. Кому-то являются истинные видения, кому-то – болезненные галлюцинации. Кто-то принялся учить других, кто-то промолчал... Но это не меняет дела...
Каждый из нас – посланник Бога на Земле, и за нами свобода выбора... Увидеть в себе пророка или ползти жалким пресмыкающимся по жизни? Увидев в себе пророка, решить об этом промолчать, или возвестить миру о том, что диктуют тебе небеса и преисподняя? Ну а где может оказаться в современном мире тот, кто решил возвестить о себе как о пророке? Конечно же, в сумасшедшем доме.
Я знаю, что писать пьесу с такими главным героями – это безвкусно. Помещать их в сумасшедший дом – тем более нелепо. Сколько подобных пьес уже написано и будет написано? А мне плевать. Мне нужно было разобраться с самим собой... И если вы стали невольными свидетелями этой разборки, извините... Я никого не хотел обидеть...
А знаете что, давайте договоримся воспринимать мою пьесу как анекдот. Хотите? Ну, вроде такого анекдота:

Иисус, Моисей и Бог-отец играют в гольф. Моисей бьет по шарику, и тот падает в океан. Моисей делает шаг – и воды расступаются. Моисей бьет второй раз, и шарик попадает в лузу. Бьет Иисус, шарик опять попадает в океан, но Иисус проходит по воде, как по тверди земной; делает второй удар и попадает в лузу. Бьет Бог, шарик попадает в океан. Там шарик съедает рыбка, рыбку подхватывает чайка, на чайку нападает коршун и несет ее в сторону лузы. Когда коршун пролетает над лузой, гремит гром, молния ударяет в коршуна, чайка от испуга открывает рот, и шарик попадает в лузу.
 Иисус:
 – Папа, бросьте свои еврейские штучки и играйте по правилам.

Мне все время хотелось ввести в пьесу действующее лицо: Маськина. Он бы все всем разъяснил... Хотя как-то не полагается по жанру. Но знайте, что если вам не нравятся пьесы про пророков в психушках, то представьте себе, что речь идет о Маськине и его друзьях, и вам сразу станет тепло и уютно! Ведь неважно, пророки ли ведут беседы, или смешные плюшевые игрушки, а важно то, что беседы эти все равно об одном и том же...

Отрывок из книги "Песочница"
www.llumina.com/store/sandbox.htm
Другие книги Бориса Кригера:
http://www.krigerland.com/knigi.htm