Вaгoн n 7

Танечка Петрова была очень недурна собой и в свои пятнадцать лет не
считатла себя как-то обойденной мужским сообществом. В классе ей нравился
один парень, но тот был большой зубрила и редко высказывался
о чем-то кроме уроков. Когда же Таня несколько раз впритык
подходила к нему и, хлопая ресницами, просила помочь в арифметике
или географии, тот как-то сразу стушевывался, начинал нервничать
и лепетать какую-то несуразицу насчет того, что очень занят. Но он не
был занят, и Таня это знала. Каждый вечер, по слухам одноклассников
и сплетням младшей сестренки, он запирался три раза в ванной
комнате с фотографиями манекенщиц, демонстрирующих нижнее белье,
и трижды выходил оттуда красный, как рак, тяжело дыша.

-- C таким кашу не сваришь! -- как-то подумалось Тане, и она
решила поискать счастья на стороне. Несколькими днями позже
подвернулся случай. Oна шла одна по вечернему городу и легко
вдыхала августовский озон. Часы показывали около девятнадцати
нуль-нуль, и вокруг было еще очень светло. У перекрестка, где Таня
закопошилась и чуть было не сломала каблук, остановилась машина. В
опущенном боковом окне новой "BMW" торчало лицо парня.
Oн о чем-то спросил и предложил Тане проехаться с ним.
Глаза его были чистыми, и в естественной улыбке не читалось подвоха.
Таня села и поехала вместе с ним.

-- Меня зовут Юра, -- сказал он, переключая скорость и
останавливая машину через несколько кварталов у небольшого
ресторанчика. Там они быстренько отужинали, немного пригубили
шампанского, и через двадцать минут Таня уже была у себя дома.
Никаких лишних поцелуев, никакого сексуального обязательства. Таня
лишь оставила своему новому другу свой телефон и иногда
в последующие уик-энды позволяла себя катать по уютным забегаловкам
и кооперативным кафе. Юра всегда был с ней вежлив, обходителен, рассказывал
о литературе, поэзии, включал романтическую музыку и никогда, что
Танечку даже насторожило, к ней не лез. Все текло мило и непринужденно,
пока вдруг однажды Юра не подстерег Таню возле школы после уроков.
Oн был как-то нервозен, без своих прекрасных манер, и выглядел по меньшей
мере странно. На нем был обыкновенный ширпотребовский свитер с
заплатками, на ногах болтались кроссовки краснодарской фабрики,
а под обоими глазами были фиолетовые разводы от резиновой дубины.
"BMW" отсутствовало.

-- Значитца, так... -- Юра без церемоний взял Танечку под руку и отволок
к стене школы.-- На мне висит счетчик и кое-кому насчитывает
крупные дивиденды. Через три дня нужны баксы, иначе меня кхр-р-р...

Тут Юра провел ладонью по подбородку и оскалился. Тане стало как-то даже не
по себе.

-- У нас нету денег. Мои родители работают на заводе, -- захныкала она тихо.

--У меня тоже! -- Юра вывернул карманы, и на тротуар выпал лишь жетон
на метро. Oн ущипнул Таню за щечку и улыбнулся.

-- Так где же мы денег возьмем?

-- Заработаем! -- ответил бизнесмен и потянул ничего не понимающую девчонку
через дорогу в направлении центрального вокзала. За ними бежала
уличная шавка, приманиваемая запахом копченых колбасок из школьного
завтрака Танечки.



 * * *



Электричка Вышеградск -- Калуга отвалила от перрона станции
"Нижние Pоднички", когда вагон N 7 огласился барабанным тактом
в стиле техно и гнусавящим голосом, предлагающим посмотреть
необычайное шоу заезжих гастролеров некоего
канувшего в Лету ТЮЗа. Cтворки дверей распахнулись, и перед пассажирами
предстала парочка совершенно голых молодых людей с пятидесятикопеечным
бомжом, барабаном, матюгальником и вышеописанной шавкой. Бродяга
проорал еще что-то явно зазывное и предупредил, что пассажиры станут
свидетелями прелюдии "жесткого секса" по мотивам произведений
A. C. Пушкина как раз к годовщине покойника. Три удара в барабан
завершили дело, и все обратились во взгляд. Молодая пара в лице
Юры и Тани расположилась на скамейке у окна, подвинув пенсионера
и даму с авоськами, прорекламировали чрезвычайно соблазнительные попки
и вступили в театрализованное действо в силе «Хич-кок». Что являло собой совокупность школы Станиславского, дешевых бродвейных музиклов и имитации прыжков гималайской обезьяны. Зрелище настало неописуемое... по типу ток шоу Лолиты Милявской. Со зрителя вытягивали слезы, вместе с тем шокировали и указывали на бемыслицу бытия одновременно.
В итоге, весь вагон содрогнулся, как в оргазме, и начал тихо обмениваться мнениями.

Молодые люди встали, привели себя в постсценический вид, и в следующую минуту загорелись огоньком другой страсти.

-- A теперь, господа, с вас причитается... -- этими словами бомж
открыл кассовый сбор со зрелища, и его потертое кепи пошло по рядам,
наполняясь бумажками мелкого провинциального достоинства. Маршрут
Вышеградск -- Калуга был небогат, а потому подгонялся харчками в жерло
матюгальника:

-- Эй, народ, не скупись, гони монету без зажила.

Кепи обошло круг и вернулось с горкой. Бомж принял сие несметное богатство,
отслюнявил свои 4% и передал всю кучку молодым людям, спешно натягивающим
свои одежды. Юра привычным приемом пересчитал остаток, отстегнул
Танечке пятитысячный и, скрипя зубами, произнес:

-- C должками рассчитаться хватит, если в менялке не нагреют. Пошли.

Молодые люди вышли, шибанув на прощание стоворками двери, и лишь колхозник
Eрофеич, сидевший в центре вагона под стоп-краном на мешке с огурцами,
задумчиво произнес, глядя им вслед:

-- Эх, живут же люди!