1
Наступила весна. Плохая весна. Холодными зыбкими ветрами и грязными лужами ворвалась она в Погорье, повергнув Красновку в серую тоску. Плюнуть бы в лицо тому умнику, который назвал весну – красной. Пока что кроме дневной грязи и ночных заморозков ничего восхитительного она не показала. Деревья, подобно пугалам, таращат голые ветки к мрачному небу. Снег съежился, потеряв былую белизну и гладкость, но сходить не торопился. Он мусорными кучами чернел по краям дорог, колючими льдинами целясь туда, где поднималось ввысь мутное пятно – весеннее солнце.
Таким настроением встретила весна Сергея Кайтова. Он шел по заледеневшей бетонной дороге, кутаясь в куртку, зло пиная в пути всяческий мусор, какого встречалось великое множество. Вот они – первые «подснежники». И откуда берется столько дерьма? Практически везде на поверхности виднелись неприличных размеров проталины окурков, битого стекла, оберток от того, чем постоянно пестрят рекламы по «ящику», и много-много другой дряни. Особенно лидерство тут держали окрестности многоэтажек, жители которых словно негласно боролись за звание «Самый засранный двор поселка». Такое впечатление, что Красновка с приходом весны превратилась в огромную свалку и сортир для животных.
Навстречу шел какой-то мужик. Он зябко кутался в явно рановато надетый тонюсенький плащ, похоже, тоже безумно «радуясь» весенним денькам. Вдруг он заплясал на льду, взмахнул руками, но не удержался и... Хлоп!.. Он поднялся, грязно ругаясь, и погнался за увлекаемой ветром шляпой. «Это еще ерунда, – думал Сергей. – Это только утро. Посмотрел бы я, как ты матерился, если б шлепнулся днем, когда вся эта мерзость растает».
Сергей добрел до знакомого подъезда и открыл покосившуюся дверь в подвал. Чуть не переломав ноги на лестнице сплошь состоящей из сталактитов и сталагмитов распухших сосулек, он добрел-таки до обширного подвального озера из фекалий домочадцев. Это чудное озеро не замерзало зимой и не высыхало летом, а потому, за годы его существования, через него вырос довольно шаткий мосток из кирпичей и досок. Своим созданием он был обязан тем немногим жильцам, которые умудрялись в этом подвале что-то хранить, и таким вот бестолочам вроде Сергея, которые в этом подвале практически жили.
«Ни прогулка, а приключения Индиана Джонса», – думал Сергей, прыгая по всевозможным кирпичикам, бревнышкам, дощечкам в сторону светящейся всеми щелями двери. Местная молодежь это место гордо именовала «Подвал» и использовала его для зимних тусовок. Изначально «Подвал» был выстроен родителями одного из нынешних его обитателей, которого все называли Рыжим, за характерный цвет его шевелюры. Ввиду вечной сырости по прямому назначению – хранение картошки, это сооружение ни разу не было использовано, и по коллективной просьбе было отдано сыну и его друзьям. Те притащили туда стол, кровать, провели электричество, и даже достроили еще одну комнату, засыпав часть озера всем тем, что плохо лежало на стройке неподалеку. Каждый вечер в «Подвале» зависало человек по десять местной шпаны. «Подвал», конечно же, пользовался дурной славой среди жильцов дома, но так как особого вреда никому не причинял, его терпели.
Сергей распахнул дверь и в нос ему ударил резкий запах растворителя. На столе дымила электроплитка, над которой с эмалированной миской в руках колдовал Дима, за свои химические опыты народом названный Хиросима.
– Здорова, – сказал тот не оборачиваясь. – Че мрачный такой?
– Мир – говно! – ответил Сергей, падая на кровать.
– Ну, это не новость.
Хиросима повернулся, одновременно выдергивая шнур из розетки. Он поставил миску на колени, ссыпал в нее горстку табака и принялся перемешивать его с бурой маслянистой массой.
– Слушай, у тебя «копье» есть? А то чего-то жрать охота...
– Ты что, опять тут ночевал? – Сергей и принялся выгребать из карманов мелочь. – Опять проблемы с матерью?
– Да пошла она!..
– Ладно, забей. Сегодня первый день весны. Радуйся!
Сергей взял со стола кассету, прочитал: «Музыка весны», воткнул ее в магнитофон, подпер отверткой и нажал «Пуск». Из колонок запел Летов: «Мы в глубокой жопе...»
– Весна?! Ну ни фига себе! – Хиросима достал папиросу. – Так за это надо... Дунуть!
Сергей полуразвалился на кровати и сквозь затуманенный легкой наркотой мозг взирал на увешанные плакатами грязные стены. На самом деле он полуразложился, потому что прибывал в таком состоянии уже полгода, не трезвея с тех пор, как его пнули с третьего курса университета. «Серега на зимнюю сессию не вышел, зато вошел в глобальный запой», – как любил шутить Хиросима. Сергею было не до смеха. С каждым днем он все больше укреплялся в мысли, что из этого состояния он уже не выйдет никогда. Просто некуда выходить.
Неподалеку сидел не менее потерянный Хиросима. Не окончивший военное училище, зато успевший получить военный билет, он уже год, как он сам говорил, гнил в Красновке, размышляя о смысле дальнейшего бытия. Для его мамы с его этим самым бытием было все предельно ясно: сынок должен устроится на работу, жениться, завести детишек и налаживать жизнь. «Да тут ни то что жить, тут помирать противно! – вопил Хиросима. – Ненавижу этот поселок! И жизнь эту ненавижу!» Больше всего его маму злило то, что за этот год ее Димочка даже не попытался устроиться на работу. Воспитанная эпохой коммунизма, мама Хиросимы считала, что каждый человек должен трудиться. Хоть бесплатно, хоть для отметки, но должен! И Хиросиме ничего не оставалось, как лечить ей, что он просто не может найти работу по специальности (которой, к слову сказать, у него, попросту, не было). Единственное, пожалуй, что он умел делать профессионально – переворачивать стаканы и заколачивать папиросы. Потому весь этот год Хиросима практически жил в «Подвале», питаясь исключительно спиртным и «дурью».
– Пойду в магаз схожу, – объявил Хиросима и поднялся с кровати. – Надо ж чего-нибудь сегодня сожрать...
Сергей услышал, как хлопнула дверь. Он остался один.
– Мы в глубокой жопе... – подпел он орущему из магнитофона «ГрОбу» и с тоской посмотрел по сторонам.
«А ведь так сейчас выглядит вся моя жизнь, – подумал он. – Красновка – грязный сырой подвал, и я – пьяный, всеми забытый, ненужный... Даже себе самому».
Следом за этой мыслью тут же накатила следующая, уже привычная, которая время от времени и все чаще накрывала его тоскливой безнадегой. Сергей снова подумал об однообразии своего бытия. Последние полгода он знал каждый свой шаг наперед. Точнее, шагов было всего два. Первый – дом: подъем в районе обеда, пожрать, посмотреть телек. Второй, вечером – подвал: обдолбиться или бухать до утра. Сергей даже подумать боялся, что это на всю оставшуюся жизнь, но в этой самой жизни других перспектив не светило. В Погорск так просто не свалишь – жить там негде, а в универе его не восстановят. Остается большая яма – Красновка.
Он ненавидел этот поселок, заперший его от мира. Поселок также не любил его. Не дал друзей – среди местной молодежи Сергей находил лишь собутыльников, не дал работы – предлагал такие, на которых от однообразия можно рехнуться. Потому Сергей предпочел вообще не работать. Но сколько это может продолжаться? «Еще месяц, и я тут сдохну!..»
– Сдохну... – вслух повторил Сергей и взгляд его упал на лежащий на столе длинный охотничий нож Хиросимы. – А нужен кому этот месяц?..
Он взял нож, повертел его в руках, потрогал острие. Заточен! Потом подошел к электроплитке, на которой пять минут назад Хиросима выпаривал «химку», и отрезал шнур. Один его конец Сергей примотал к канализационной трубе у потолка, на втором соорудил петлю. Забрался на кровать, накинул петлю на шею. Он окинул взглядом грязные стены «Подвала», вздохнул и шагнул с кровати...
2
- Тебя как звать-то?
– Сергей.
– Тебе что, делать нефиг, Сергей?
– Нефиг.
Он лежал на полу, тяжело дыша и держась за жгучее горло. Он пытался понять, что же произошло. Над ним склонилась девушка с ножом в руке. Даже из такого положения он отметил, что для Красновки она одета весьма необычно – черная клепанная косуха, черные джинсы и бандана с черепом на голове.
«Вот она – Смерть неформала, – подумал Сергей. – Не в саване и с косой, а с ножом и в косухе».
И все же что-то ему подсказывало, что он все еще жив. Сергей с трудом взобрался на кровать и сел. Девушка оказалась так же реальна, как и кусок провода, намотанный на его шее.
– Ты кто? – спросил он.
– Судьба твоя, – ответила девушка, присаживаясь рядом на табуретку. – Меня Оля зовут. Вот, пришла поглазеть на местных неформалов. Да, как видно, вовремя...
– Мы не неформалы, – ответил Сергей. – Мы – личности!
– Сначала вылезь из петли, личность.
– Жизнь все равно бессмысленна, – Сергей сорвал с шеи провод.
– Ты еще жить не начал, а берешься рассуждать о ее смысле?
– Это я-то не начал? Мне двадцать один!
– Какая разница сколько тебе. Можно дожить до старости, так и не начав жить. Если ты это называешь жизнью... – Оля обвела рукой подвал. – Не удивительно, что ты решил с ней расстаться.
– Перспектив-то все равно нет.
– Как это нет? Ты ведь сам только что сказал, что тебе двадцать один! – поразилась Оля. – Люди в глубокой стрости жить начинают, когда казалось бы и времени не остается куда-то идти. А у тебя еще вся жизнь под ногами. Так вперед!
– Куда тут пойдешь-то?
– «Вперед» – это не значит, что нужно подорваться и куда-то бежать, хотя некоторые именно так и поступают. Да только бегать можно всю жизнь, но на деле так и не сдвинуться с места. Если понимаешь, о чем я... А можно не сходя с этой точки прорваться в такие дали!..
– Какие еще дали? – вздохнул Сергей. – Тут только четыре стены, потолок и ночник...
– Что ты все думаешь о том, как все грустно и печально здесь и сейчас. Прекрати себя жалить! Подумай лучше о том, как хорошо там – в будущем! Задумывался ли ты хоть раз не о том, как ты живешь, а как хотел бы жить? Есть ли у тебя мечта?
– Мечта? – тупо повторил Сергей.
– Ну да. А если нет, так придумай. Ради нее и живи.
– Ну, предположим, даже если она и есть... – задумчиво сказал Сергей. – Так она все равно не реальна.
– Ну, например? Озвучь.
Сергей почесал затылок.
– Ты спрашиваешь, как бы я хотел жить? – он мечтательно оперся спиной о стену. – Как рок-звезда! Я хотел бы мотаться по всей стране, жрать водку «в Пушкаре или в Жигулях», выходить с гитарой на сцену... Внизу куча фанатов, и все орут: «Кайот! Кайот!»... Я себе это прозвище еще в детстве придумал, когда тяжелую музыку начал слушать. Просто фамилия у меня – Кайтов... А вместо этого мне вот... – Сергей обвел рукой все тот же подвал. – А ты что, золотая рыбка?
– Я – Оля! Забыл? Ну, ты даешь! Люди в космос улетают, а он из-за какой-то ерунды в петлю лезет. Хочешь играть в рок-группе, так создай ее! Именно так и поступил приятель одной моей знакомой по кличке Борщ...
– Легко сказать, создай... Но, как?
– Как-как... Ты че, маленький мальчик? – Оля наклонилась и вытащила из-под кровати раздолбанную гитару, которую обитатели «Подвала» называли «дровалетом». Она коснулась грифом плеча Сергея и торжественным голосом объявила. – Властью мне никем не данной, объявляю, что отныне ты Кайот – рок-звезда. Вставай и с гордостью носи этот титул.
Кайот невольно поднялся.
– Ну, вот и все, – сказала Оля, вручая ему «дровалет». – И смотри больше не опускайся до такого... – она кивнула на провод. – Отныне только вверх!
Кайот крепко сжал гитару, заглянул в небесно-голубые Олины глаза, и оцепенел, словно впервые ее увидел. Он только теперь понял, какое милое личико у его спасителя. Оля, заметив это, быстро опустила голову, скрыв его за длинными светлыми волосами.
– Ой, – воскликнула она, взглянув на часы. – Я ж только на пять минут забежала. Меня там уже заждались... Ну, все, пока! Приятно было познакомиться! Может, еще свидимся!..
И она скрылась за дверью так же внезапно, как и возникла. Кайот так и остался стоять, крепко прижимая к груди «дровалет». В таком состоянии его и обнаружил вернувшийся из «магазина» с бутылкой самогонки Хиросима.
3
- Серега, ты чего?
– Я больше не Серега, – произнес Кайот. – Отныне я Кайот – рок-звезда!
– Ни фига тебя прет... – удивился Хиросима, усаживаясь на табуретку, на которой несколько мгновений назад сидела Оля.
– Хиросима, – Кайот бережно положил гитару на кровать. – А что если нам рок-группу создать?
– Рок-группу, так рок-группу, – ухмыльнулся тот, опуская бутылку на стол. – Ща мы это обсудим...
Когда в «Подвал» пришел Рыжий, на столе стояла уже изрядно начатая бутылка, а Кайот с Хиросимой что-то весело обсуждали.
– Че, камрады, опять бухаете? – воскликнул Рыжий.
– Ты что?! – возразил Кайот. – Мы тут таким делом заняты... А это так, для лучшей работы мозга.
– Работы чего? – заржал Рыжий. – Как заставить работать то, чего нет?..
– Мы тут рок-группу создаем, – продолжал Кайот.
– Ну а ты будешь нашим басистом, – добавил Хиросима.
Кайот вытаращил на него глаза.
– А что, – воссиял Рыжий. – Я даже три аккорда знаю!
На самом деле по части трех аккордов Рыжий несколько поскромничал. Он довольно сносно играл на гитаре, правда, на дворовом уровне. Он всегда осознавал, что профессиональным музыкантом ему ни быть, да и сам он, в принципе, к этому ни стремился: после школы поступать он собирался на худграф. Но с четырнадцати лет привязанность к рок-музыке все-таки породила в нем маленькую надежду самому поиграть в какой-нибудь группе. Ну, хотя бы, в самой дилетантской. На пути к этому в пятнадцать лет он собрал свою первую электрогитару. Это была обычная акустика у которой под струны были прилажены три разобранных танкистских наушника – получилось что-то вроде звукоснимателей. Все это дело через провод втыкалось в магнитофон и при включенных «Пуск» и «Запись» из его динамиков вырывался ужасный гитарный «б-ж-ж-ж-ж...» Впрочем, Рыжий остался доволен своей импровизированной электрухой. Тогда же Рыжий записал свой первый альбом, тексты в котором были приблизительно таковы: «Маньяк-убийца несущий смерть, чтоб удовлетвориться убил их всех! Всех! Всех!» К счастью для потенциальных слушателей альбом этот не сохранился. С тех же пятнадцати лет Рыжий завел подранную джинсовую куртку, и был уверен, что именно в ней он в первый раз выйдет на сцену. По этому случаю, он лепил на нее все, что попадалось под руку: значки, булавки, клепки. Как заметила его мама, в этой куртке сынок уже был похож на новогоднюю елку. Ну а в шестнадцать лет Рыжий вдруг решил, что он достаточно крут, чтобы поиграть в какой-нибудь группе. Единственной группой, которую он знал в поселке, был вокально-инструментальный ансамбль в его родной школе. Рыжий явился туда в предвкушении сцены... Да только сын директора, руководитель ансамбля, мигом дал ему понять, что он вовсе не «крут» и, чтобы играть в группе, надо уметь хотя бы «вот это»: и он что-то вытворил пальцами на грифе. Так почти скончалась последняя надежда Рыжего стать ну ни «рок-звездой», а хотя бы «рок-звездочкой». Теперь можете представить, что значила для него сказанная Хиросимой фраза.
Первую репетицию решили провести тут же. Пока Кайот бегал домой за гитарой, Хиросима из окрестной посуды собрал перкуссионную установку.
– А это будет наш бас, – сказал Кайот и достал гитару с продавленным корпусом и рваными струнами – тот самый «дровалет». Он снял две нижних струны и перетянул верхние.
– Клево! – сказал Рыжий, окинув все гордым взглядом. – А что мы играть-то будем?
– Песни! – ответил Кайот.
– Какие? – вздохнул Хиросима.
О репертуаре группы до этого он как-то не задумывался, и теперь этот вопрос поставил его в тупик.
– Я знаю одну, – Кайот взял гитару и запел. – Границы ключ переломлен пополам...
– Это же Егорка Летов.
– Ну и что?
- Это ж не свое!
– Главное играть, а там разберемся!
К вечеру, когда в «Подвале» собралась обычная тусовка, новоявленная рок-группа уже конкретно захмелела и играла все подряд. Народ идею принял на ура и все хором горланили песни. Причем больше всего всех впечатлила барабанная установка Хиросимы, и каждый норовил чем-нибудь стукнуть по ударной посуде. В общем, первая репетиция окончилась поздно ночью.
4
Утром Сергей проснулся с каким-то странным чувством. Ощущение было такое, что произошло что-то грандиозное, а он проспал. Прокрутив в голове кино вчерашних событий, он понял, что в нем недостает большинства кадров. Тогда он решил не заморачиваться подобной ересью – в первый раз что ли? – а пойти по привычной утренней программе: сортир-умывальник-кухня. Сергей снова подумал об однообразии жизни, и хотел уже было впасть в привычный утренний депресняк, как вдруг понял, что все-таки кое-что изменилось. Он вышел на кухню и к своему удивлению вместо обычного атрибута на кухонном столе – записки: «Суп в холодильнике. Не забудь подогреть. Мама», он увидел, саму маму.
– Ты чего не на работе? – пробубнил Сергей, хотя сам уже знал ответ.
– Я специально задержалась, чтобы серьезно поговорить с тобой, – пытаясь придать голосу максимум строгости, ответила она.
Не буду целиком приводить их беседу, которая началась словами: «Сережа, ты уже взрослый парень!..» Скажу лишь, что окончилась она громко хлопнувшей за маминой спиной входной дверью. Сергей, в свою очередь, со злости ударил кулаком в стену, и впервые задумался о том, что: «А ведь мама-то все-таки права!» Вообще, в терпении ей можно было отдать должное. В отличие от родительницы Хиросимы, она не орала понапрасну, не принуждала сына бросать корни в поселке: «Не нравится, живи, где хочешь!» Да и просила она лишь об одном: «Хочешь, продолжай учебу. Нет? Иди работать, в армию, куда угодно!.. Но что же ты загнал себя в эту яму?» А он, как обычно во время подобных разговоров, лишь кивал, тупо улыбаясь, и думал о том, что: «Мир – дерьмо! Мне все по фигу! Будущего нет!..»
– А ведь я действительно в яме! – вслух сказал он.
И тут Сергей сделал то, чего не делал раньше никогда. Он перевернул лежавшую на кухонном столе записку, которая все-таки осталась после ухода мамы, и написал первый в своей жизни стих. Приведу его полностью:
Я устал быть загнанным в яму
Где из стен вырастают ножи
Где нет сил поднять свинцовые ноги
Погрязшие в подлости лжи
Где цветные цветы проповедуют
Радость счастья, мечты и добра
Есть дорога в подвалы, а с неба
Сквозь прозрачную твердь потолка
Восхищаются черные боги
Как способны мы в ямах прожить
Льют на головы липкие соки
Чтобы было чем горе залить
А когда нам становится сладко
Привыкаем к условиям ям
Льют смолу, чтобы стало пожарче
Пишут новый кровавый устав
Я устал...
Я устал от безумного бега
Сознавая, что это кольцо
И сжимается язвой на шее
Чтобы старость мне стерла лицо
А любовь как красивая сказка
Каждый раз неизбежный конец
Поцелуй – голодная шавка
Пожиратель наивных сердец
Это тоже потеха для неба
Это тоже веселый прикол
Вот такое веселое время
Вот такой этот мир дураков
Там где пьют, чтоб забыть о потере
И нет сил включить тормоза
Кто в судьбу свою больше не верит
И отводит от неба глаза
Я горю в пылающей вере
Я себе приговор подписал
Эта яма сомкнулась на шее
Заглушив тихий стон:
«Я устал...»
Сергей закончил, перечитал. Последнюю строчку ему хотелось орать, орать и орать. И он вдруг завыл, что было мочи:
– Я устал!..
На плите протяжным свистом протрубил чайник, в тот самый момент, когда в голове Сергея вспыхнула первая за полгода светлая мысль: «Да это же песня!» Он заметался по квартире в поисках гитары, нашел ее почему-то у входной двери. Он схватил ее и замер перед зеркалом прихожей. В памяти вдруг всплыло: «Кайот – рок-звезда!»
– Так мы же группу создаем!
В дверь позвонили. Кайот открыл. На лестничной площадке стояла соседка. В глазах ее читался испуг.
– Я слышала, кричал кто-то... – робко спросила она.
– Да не волнуйтесь, теть Лида, – ответил Кайот. – Это я нечаянно кипятком обварился.
Глаза соседки стали еще шире.
– Кипятком? – повторила она, и, пожав плечами, пошла, косясь на Кайота, который сиял от счастья.
Вечером Кайот вышел на улицу в таком виде, что сидящие на лавочке бабки ахнули: «Вот в наше время!..» На нем были, не смотря на холод, старые художественно порванные джинсы, которые держались благодаря искусно проклепанной армейской портупее, на джинсовой куртке читались аккуратно выведенные шариковой ручкой надписи: «Алиса», «Кино», «Нирвана», «Металлика», а из-под нее выглядывала черная майка с вышитой белыми нитками надписью – «Кайот». Он готовил свой новый имидж целый день и теперь гордо шел в «Подвал». Когда же новоявленная рок-звезда пересекла подвальное озеро и распахнула дверь, ее разобрал смех. На кровати сидели Рыжий и Хиросима примерно в таких же нарядах.
– Народ, я песню сочинил, – гордо объявил Кайот. – И даже положил ее на три аккорда!
Пока он играл свой шедевр на гитаре, Хиросима пытался пдстукивать по кастрюле, а Рыжий нетерпеливо поглаживал «дровалет».
– Ну че, прикольно, – сказал Рыжий, когда Кайот закончил. – Можно, в принципе, играть.
Репетировать они решили каждый день, даже в выходные, потому как других занятий у них все равно не было, а досуг они проводили все в том же «Подвале». Кайота с тех пор прорвало на почве поэзии, и он стал выдавать примерно по стиху в день. Правда, из этих текстов лишь немногое ложились на музыку. Но новая группа не унывала и активно добавляла в свой репертуар песни уже известных исполнителей.
5
Однажды Рыжий явился на репетицию с огромным фингалом под глазом.
– Это что за маскарад? – усмехнулся Хиросима.
Рыжий лишь надул губы и отвернулся.
– Сдается мне, брат Хиросима, что у нас в поселке появились свои гопники, а Рыжий доблестно от них пострадал, – сказал Кайот. – Ты хоть в рыло кому-нибудь дал?
– Конечно дал, – заржал Хиросима. – Он же у нас – терминатор!
– Да, пошел ты, – обиделся Рыжий. Его всегда злили подколки Хиросимы по поводу его роста – «метр с кепкой». – Их было семь человек, и с ними Алекс...
– Ху из Алекс?
– Да, из 11-го «бэ». Здоровый такой... Его вся школа боится. Прикопался до моей куртки: «Металлика, че кого...»
– Ну и что мы с этим будем делать? – Кайот потер кулаки.
– Мы?! – Рыжий снова надул губы. – Вы – ничего! Это вообще мои проблемы...
– Вообще-то мы команда...
– Я сказал, сам разберусь!
С этих пор практически на каждую репетицию Рыжий стал приходить с новой ссадиной. Но все так же категорически возражал, чтобы кто-либо за него заступался.
– С этим надо что-то делать, – как-то заметил Кайот. – Короче, завтра пойдем на разборки!
На следующий день после уроков во дворе школы Рыжего опять окружила толпа.
– Флян принес?
– Нет!
– Так значит? – сказал самый здоровый из них, тот самый Алекс. – А ну пойдем!
И, схватив Рыжего за шиворот, потащил за школу. Курившие там пара малолеток, побросали окурки и быстро сделали ноги.
– Пацан, ты, наверное, тормоз, – говорил Алекс, по пути встряхивая упирающегося Рыжего, который ростом не доходил даже до его солнечного сплетения. – Ты ж по харе каждый день получать будешь...
Но за школой их ждал сюрприз. От дальнего конца здания к ним шло двое парней, одетых приблизительно как Рыжий – в рванье.
– Че, братву подтянул? – усмехнулся один из компании Алекса.
И тут один из оборванцев вдруг побежал, вынимая по пути нож, и завопил что было мочи:
– Убью! Всех попишу нахер!.. Я – дурак, мне все похеру!.. Сяду, зато парой ублюдков на Земле меньше станет!..
Одинадцатиклассники кинулась врассыпную. Остались только одинаково ошарашенные Рыжий и Алекс. По глазам последнего было видно, что ему не по себе, но самолюбие победило, он не дрогнул. Кайот добежал и стал перед ним с ножом в руке. Не спеша подошел и Хиросима.
– Поговорим? – спросил Алекс.
– Ну давай, – Кайот убрал нож. – Короче так. Этот чувак – наш друг...
– И че дальше?
– А то, что за него мы порвем кого угодно.
– Сомневаюсь... – Алекс усмехнулся, хрустнув костяшками своих широченных рук.
– Хорошо, – кивнул Кайот. – Если хочешь войны, давай. Но учти, что с нашей стороны встанет половина заводского района. Причем все – мужики. Если тебе не жалко своих малолеток, давайте, набивайте стрелу!
Алекс задумался.
Тут из-за угла появился местный участковый Крошников. Он как раз проходил неподалеку, когда его догнали перепуганные школьники.
– Так, у кого тут нож?! – грозно накинулся он на Кайота.
– Какой нож? – пожал тот плечами.
– Ну нож, нож! Ведь так, – Крошников посмотрел на столпившуюся за его спиной братву Алекса. Та закивала.
– Ах нож! Ну, если вы об этом?.. – Кайот вынул из кармана перочинный ножичек.
– Сергей, что ты тупняк врубаешь? – разозлился участковый. – Мне тебя что, обыскивать?
– Да перочинный у него был, – хмуро подтвердил Алекс. – Это наши лохи с перепугу не разобрали.
«Лохи» опустили головы.
– Короче, все. Давайте. Расходитесь. Мне тут разборок не надо, – подытожил Крошников. – Я жду!
– Ну, я думаю, мы друг друга поняли, – сказал Кайот Алексу. – Рыжий, пойдем!
На том и расстались.
С тех пор прошло больше недели, Рыжий на репетиции приходил невредимый. А потом про этот случай и вовсе позабыли. Да только никто из группы даже подумать не мог, что с Алексом им придется встретится снова.
Однажды во время очередной репетиции в подвал ворвался Алекс с друзьями. Ошарашенные рокеры похватали кто что для обороны, но...
– Ни фига себе! – удивился Алекс. – Во уж кого не ожидал увидеть.
Он оказался пьян настолько, что еле держался на ногах.
– А мы идем, слышим играет кто-то. Решили зайти, послушать.
– Да без проблем. Садитесь, слушайте, – недоверчиво сказал Кайот. Затем повернулся к своим: – Давайте дальше. Чего у нас там по списку?
Они сыграли темы три подряд. Незваные зрители слушали почти молча, не прерывая. Наконец Алекс, дождавшись окончания очередной песни, сказал:
– Клево играете. Ну что, давайте знакомится, что ли? А то в прошлый раз нам было как-то не до этого... Меня Саня зовут. Хотя можно просто – Алекс. Это – Витек, Костян, Леха.
– Хиросима, – сказал Хиросима, протягивая руку. – А это – Кайот. Почему-то этот человек решил, что его так зовут.
– Ну, этого мальчика мы знаем, – Алекс подмигнул Рыжему.
Тот заерзал на стуле.
– Да не обижайся ты. Я же не знал, что ты музыкант. Смотрю, ходит какой-то клоун по школе, – Алекс повернулся к одному из своих приятелей и вынул из кармана деньги. – Слушай, Витек, сгоняй в магаз. А то у нас как-то знакомство не вяжется.
Витек сгонял. Знакомство завязалось. Разговор пошел, песни заорались.
– А я же тоже на гитаре чуток могешь, – сказал Алекс. – Можно?
Кайот передал ему инструмент. Алекс долго искал знакомые лады и дергал струны.
– Давай, залабай че-нибудь уматное, – подбадривали его друзья. – Давай нашу!..
Наконец Алекс «созрел» и выдал такую «нашу» – что-то из классики, что Кайот и компания усомнились в своих музыкальных способностях.
– Ты где это... так? – сконфуженно спросил Кайот, когда Алекс положил гитару.
– Так я с десяти лет в музыкальную школу по классу гитары ходил. Мама-папа все мечтали, чтобы я в консерваториях играл. Да только мне это нах... не упало.
– Зато нам как раз нужен соло-гитарист, – пошутил Хиросима.
– Правда? А че, я не против!
Музыканты переглянулись.
– Да я серьезно!..
На следующий день, когда все о вчерашнем разговоре успели позабыть, Алекс действительно появился в «Подвале» с гитарой подмышкой.
– Ну что, я готов, – объявил он, вынимая из чехла «Кремону», при виде которой Кайот аж присвистнул.
– Ты че, дочь генерала еб...
– Да нет. Просто мой папа и есть генерал.
– ?!
Так в группе пополнился состав.
6
От репетиции к репетиции группа росла и совершенствовалась, радуясь каждому новому тексту, соло, рифу. Единственное, что не давало все это время Кайоту покоя, это Оля. Ежедневно, проходя по поселку, он искал ее, провожая взглядом каждую проходящую мимо девушку. Но Оли он так ни разу и не встретил. Постепенно ему стало казаться, что тот случай в подвале был просто-напросто галлюцинацией.
Как-то раз в обычное пасмурное похмельное утро Кайот прибывал в привычном депресняке. В последнее время это состояние он начал нагонять на себя специально, потому что так ему лучше писалось. И вот он в процессе творческого подъема творил очередной «шедевр», размышляя о том, что весь мир – дерьмо, когда в этот самый процесс вмешался телефонный звонок.
– Да! – рявкнул он в трубку.
– Здравствуйте! Сергея я могу услышать? – раздался девичий голосок по ту сторону провода.
– Я слушаю!
– Это Оля. Помнишь меня? Ну, тогда в подвале...
Кайот чуть не выронил трубку, чувствуя как по спине пробежал холодный пот.
– Эй, Сергей! Чего молчишь? Ты там не умер?
– Я умер уже давно... – ответил он по привычке, но запнулся, вспомнив, с кем разговаривает, после чего что-то невнятно замычал, подбирая слова.
Оля засмеялась:
– А я сижу тут одна, скучно. Думаю, с кем бы поболтать...
– Но откуда мой номер-то?
– Да, зная фамилию и место жительства, это не сложно. Были бы хорошие знакомые... Ну как там у вас дела?
– Мы группу собрали. Играем.
– Поздравляю! Как концерт соберетесь делать, обязательно приду... Ой, Сереж, тут что-то маме телефон срочно понадобился. Ну все, пока! Давайте, дерзайте. Главное не стоять на месте!..
Гудки.
Кайот еще долго стоял у телефона с трубкой в руках, наслаждаясь даже этим протяжным гудком с его монотонной нотой «Ми». В этот момент он был не суровым рокером Кайотом, а втрескавшимся по уши Сереженькой Кайтовым. У него приятно кружилась голова, он даже забыл в тот момент, что мгновение назад считал весь мир дерьмом, теперь же тот сверкал для него всеми цветами радуги...
И вдруг Кайот вспомнил! Он вспомнил, что даже не спросил: откуда она, как они могут еще раз встретиться.
– Я баран! Кретин! Это ж надо быть таким дебилом! – вопил он, разбивая кулаки о стены. – Два месяца искать девчонку, а найдя тут же проиметь! Мог бы хоть номер телефона у нее спросить!
Кайот, наконец, сел и принялся напряженно думать, каким образом можно добыть нужный адрес. Может, на телефонную станцию сбегать и попытаться разузнать, откуда звонили на этот номер? И тут он припомнил: «Что она там насчет концерта говорила? Да, точно! Нам нужно выступить! Она же обещала прийти!..»
И ту же новая мысль: «Концерт... А вдруг мы дадим концерт, а она не придет? Да и вообще, как она узнает об этом сраном концерте?»
Эти вопросы промучили Кайота до вечера. Он даже написал за это время целых три стиха, два из которых отдаленно смахивали на лирику, чего с ним до этого ни разу не случалось. С трудом дождавшись семи часов – времени репетиции, он, наконец, ворвался в «Подвал» и как бы невзначай объявил:
– Народ, а ни пора бы нам где-нибудь выступить?
7
Группа долго решала, где бы ей дать свой первый концерт. Было ясно, что с «дровалетом» и перкуссией из кастрюль их не пустят ни на одну сцену. О «квартирнике» тоже не могло быть и речи: ни один родитель не согласится устроить шабаш в своем жилище. И вдруг великолепная идея озарила-таки светлую рыжую голову.
– А давайте устроим концерт на стройке! – предложил Рыжий. – Выберем комнату побольше. Тем более электричество нам не надо. На улице уже тепло, а если будет дождь – есть крыша над головой. И главное – никому не помешаем!
Последнее замечание было особенно актуальным, так как с тех пор, как начались репетировать рейтинг «Подвала» резко упал в глазах местного населения. Тусующуюся там молодежь тут же окрестили пьяницами и наркоманами. «Как будто мы раньше ими не были, – шутил Хиросима. – Разница лишь в том, что теперь мы – идейные пьяницы и наркоманы!» Бабки с лавочек кидали недовольные взгляды в сторону разодетых недорослей, а некоторые заботливые родители строго настрого запретили своим чадам появляться в «Подвале», мол, плохому научат.
Короче, идея со стройкой понравилась всем. Определились на ближайшую пятницу. Рыжему, как единственному обладающему художественным талантом, поручили нарисовать афиши.
Следующим утром Кайота растолкала мать. На его пустой спросонья взгляд она ответила:
– Вставай, там к тебе этот... твой приятель пришел, – И она сделала знак у виска, красноречиво выражающий все ее отношение к компании сына.
Кайот выполз в коридор, на ходу натягивая рубаху. На пороге стоял Рыжий.
– Ты че в такую рань?.. – начал Кайот, но вместо ответа получил пачку альбомных листов. На каждом черной пастой были нарисованы патлатые мужики с гитарами.
– Прикольно, – Кайот перелистал пачку. – Ты че, всю ночь сидел что ли?
Рыжий гордо улыбнулся, пожал плечами и кивнул, мол, смотри еще.
А еще там был текст:
«14 апреля в 14-00
На стройке (около озера, см. план ниже)
Во втором подъезде от правой стороны
На втором этаже направо
Состоится концерт
Рок-группы...»
– Вот-вот, – сказал Рыжий. – Какой? Названия-то у нас нету!
Кайот задумался, почесал подбородок.
– Я сначала хотел просто написать: «Кайот и Ко»... – продолжал Рыжий.
– Нет, так не пойдет. Мы же одна команда. У нас нет главных, все на равных.
– В общем, с этим нужно что-то решить.
Кайот схватил телефонную трубку.
– Хиросиму... Ой, то есть Диму можно?.. Диман? Здорова! Кайот. Слухай, тут какое дело... Короче, давай прямо сейчас дуй ко мне. Срочно. Базар есть.
Потом Кайот позвонил Алексу, и они договорились, что тот минут через десять будет.
– А ты проходи пока, – сказал он Рыжему. – Чайку попьешь.
– Вообще-то я тороплюсь, – стал оправдываться тот. – Я по пути в школу забежал...
– Какая школа, когда тут дело такой важности! – Кайот чуть ли ни силой заставил его разуться. – Пропустишь один урок, ничего страшного.
Через минуту появился заспанный Хиросима – он жил в соседнем подъезде. А еще спустя пяток минут вошел Алекс в компании с девушкой. Кайот, Рыжий и Хиросима окинули ее любопытными взглядами с довольно стройных в короткой юбочке ног, до белокурой стриженной под каре головы.
– Это Катя, – сказал Алекс и сел за стол, оставив девушку у двери. – Ну, рассказывайте, что тут у вас?
Кайот сходил в комнату, принес Кате стул, предложил чаю. Затем сел и изложил суть проблемы.
– Ваши предложения? – спросил он.
– Я предлагаю «Крах», – сказал Рыжий. – Я еще ночью, когда эту хрень рисовал думал. Во-первых, сочетание букв: Кайот, Рыжий, Алекс, Хиросима. Во-вторых, концепция группы сразу ясна...
– Чего-чего там у тебя ясно? – заржал Хиросима.
Рыжий заерзал на стуле.
– Вообще-то, как вы яхту назовете, так она и поплывет! – вставила Катя.
Все тут же уставились на нее.
– Наверное Катюха права, – начал было Кайот. – Зачем заранее обрекать группу...
– А куда ты плыть собрался? – снова заржал Хиросима. – К звездам?
– Тогда давайте назовемся «Всем хана!» – обрадовался Кайот. – В таком случае нашей команде ничего не грозит, а человечеству все равно рано или поздно кирдык!
– Или назовемся «Кровавая месса», – прорычал Рыжий, изображая демонический голос.
– Почему если рок, так обязательно что-нибудь кровавое? – вставила Катя. – По-моему, название у группы должно быть светлое и желательно простое и короткое.
– Шесть, – сказал Хиросима.
– Что шесть?
– Ну, назвать группу «Шесть».
– Почему «Шесть»?
– В том-то вся и суть! Вот и нас спросят: «Почему шесть? Вас шестеро или это какое-то магическое число?» А мы скажем: «Просто «Шесть»! Нравится нам так, и все!»
Хиросима гордо выпрямился, а остальные с сомнением смотрели на него, пытаясь понять: стебается он или говорит серьезно.
– По-моему, глупо, – сказала Катя.
– Слушай, Кать, – не выдержал Алекс. – Вообще-то мы обсуждаем название своей группы. Понимаешь? Мы обсуждаем! Название своей группы!
– Может мне вообще уйти? – ни с того ни с сего вспылила Катя и демонстративно встала.
– Вали, – спокойно ответил Алекс.
Катя замерла, раскрыв рот. Алекс отвернулся и не глядя на нее проревел:
– Нафиг, говорю, пошла!
Девушка пулей выскочила из кухни. Хлопнула входная дверь.
– Дура тупая, – сказал Алекс. – Подцепил вчера на Ключихе – в беседке со шпаной водку жрала. Ночью аж сама влезла ко мне в кровать: «Как я домой пойду, мама ругаться будет...» А теперь уже ведет себя так, будто она моя жена.
Алекс отхлебнул Катиного чая.
– Мне лично нравится «Крах»!
8
«Стройка» только называлась стройкой, оттого, что издали была на нее похожа. На самом деле вот уже три столетия стоявшую у озера особняком от всего поселка недоделанную пятиэтажку выгодней было разрушить, нежели достроить.
В указанной на афише комнате вот уже с полчаса раздавался монотонный звон. Это Хиросима сидел за собранной из чего попало установкой и меланхолично постукивал палочкой по кастрюле. Стройка подхватывала этот звук, и, множа его в пустых квартирах, превращала в надрывный гул, словно где-то неподалеку работала сваебойная машина.
– Диман, кончай стучать, – не выдержал Алекс, который что-то тихо наигрывал на гитаре. – Не слыхать ни хрена.
– Время – два. Где народ? – нервно сказал Кайот, сидящий свесив ноги на балконе.
– И Рыжего нет, – тоскливо заметил Хиросима.
В этот момент в дверном проеме возник Вовка – младший брат Рыжего.
– Ромка звонил из школы и просил передать, что прийти не сможет, – с порога объявил тот. – В школу приехал какой-то важный дядя из Погорска на день рождения школы и тем, кто не пойдет на праздник училка по физике влепит двояк на экзамене.
– Точно! День школы! А я и забыл, – воскликнул Алекс.
– Приплыли, – Кайот повернулся к Вовке. – А ты чего не там?
– Я болею. У меня справка, – ответил тот. – Еще Ромка сказал, играйте без него.
– Молодец, что сказал, – Хиросима усмехнулся. – Для кого играть-то? Все на этом гребаном празднике.
– А вот для него и будем! – вдруг заявил Кайот. – Два часа! Концерт по расписанию. Вовка, хочешь послушать, как мы играем?
– Хочу.
– Добро пожаловать в зал...
Остальные крахи сначала эту идею восприняли как шутку. Затем с сомнением взяли инструменты. Вовку усадили на специально приготовленные в качестве лавочек для зрителей разбросанные по полу покрышки и начали. Поначалу, вяло. Зато когда пару песен спустя в комнату-зал вошла Ульянка, которая жила неподалеку и как она сама сказала: «Услышала этот страшный рев», ее разобрал смех. Кайот орал и скакал, размахивая еще недостаточно для этого отросшим хайром, Алекс, сидя на пеньке, мотал гитарой на манер рок-соло-гитаристов, а полуголый Хиросима с повязкой на голове тарабанил по кастрюлям и вращал палочки над головой чуть ли ни выкидывая их в «зал». Напротив всего этого действа сидел один единственной зритель – десятилетний мальчик и, подражая выступающим, трусил коротко стриженой макушкой.
– Что это тут у вас? – удивилась Ульяна.
– Концерт! – в голос ответили музыканты.
– В этой норе?
– Во, точно! Нора! – сказал Хиросима, взял мел и нацарапал над входом в комнату: «Нора».
– Ты, кстати, сойди со сцены и сядь в зал к остальным, – сказал Кайот и указал на покрышки.
Ульяна пожала плечами и села рядом с Вовкой. Концерт продолжился.
– Вот и состоялся наш дебют, – сказал Кайот, когда допел последнюю песню. – Пусть и почти не для кого было играть.
Впрочем, его мало волновало, сколько людей пришло на его выступление. Он с радостью бы играл лишь для одного единственного человека: той, что так и не пришла.
Однако не успели музыканты убрать инструменты, как в комнату ни с того ни с сего ввалилась огромная толпа. Впереди шел довольный Рыжий.
– Вот привел нам зрителей, – объявил он. – Сразу из школьного актового зала сюда!
Послушать «Крах» пришли чуть ли ни все старшеклассники заводской школы, которые не знали чем заняться после праздника. На стройке стало тесно. Пришлось музыкантам переместится на балкон, а зрителям на улицу. Выступающим налили водки, Рыжий взял в руки бас и сэйшн грянул заново, да еще и с большим размахом.
Все же, несмотря на то, что дебютный концерт удался, настроение Кайота от песни к песне тускнело. Он пел, а его взгляд все скользил по толпе, но так и не находил той ради которой он вообще вышел на эту импровизированную сцену. Уже смеркалось, закат окрасил цветом крови крыши поселка. Концерт подходил к концу. Кайот понял, что уже не дождется.
– Народ! Песню, которую я сейчас спою я посвятил одной девушке, которая сделала для меня очень многое. Она и сама даже не подозревает сколько, – неожиданно объявил он.
Алекс, Рыжий и Хиросима переглянулись.
– Написал я ее совсем недавно, – продолжал Кайот. – Так что сыграю я ее один.
И он запел:
– Если нет голоса – пой душой!
Если нет слуха – слушай других!
Среди желающих быть собой
Нет бездарных или глухих.
Наша магия – магия струн,
А оружие – гитара, свирель.
Мелодией жизни стелется путь.
Каждый странник – душой менестрель.
Если нет темы, смотри вокруг.
Пусть слова разжигают сердца.
Пусть у других появится слух,
А муза придет сама.
Наша магия – магия струн,
А оружие – гитара, свирель.
Мелодией жизни стелется путь.
Каждый странник – душой менестрель.
Если нервы натянуты словно струна,
Ты их просто как надо настрой.
И тогда зазвучит жизни волна.
Ты ее подхвати и с ней вместе пой.
Наша магия – магия струн,
А оружие – гитара, свирель.
Мелодией жизни стелется путь.
Каждый странник – душой менестрель.
Изрядно подпитый народ зааплодировал, заорал. И вдруг сквозь этот гул пробился тоненький голосок:
– Кайот! Кайот! Кайот – рок-звезда!..
Кайот вздрогнул. Этот голос заглушил для него все остальные, ведь лишь его он все это время ждал. Сердце бешено забилось, а полный надежды взгляд заскользил по уже едва различимой в сумерках толпе. В темноте все казались одинаковыми, но ее он нашел сразу. Она была другой! К тому же в поселке так выглядеть могла только Оля. Он махнул рукой стоящей в стороне от общей массы одинокой фигурке. Та весело замахала в ответ.
– Мужики, жизнь прекрасна! – Кайот подбросил гитару и ловко поймал ее.
– Ты что такое говоришь? – удивился Рыжий. – Мир ведь – дерьмо! Ты сам это постоянно твердишь.
– Но я люблю это дерьмо! – радостно улыбнулся Кайот. – Дерьмовый мир, ты лучший всех!
Он сунул гитару в руки ошарашенному Рыжему и выбежал из комнаты.
– Похоже, наш вокалист на радостях от дебюта сбрендил? – переглянулись Алекс и Хиросима.
А Кайот уже мчался вниз. На лестнице раздавалось эхо его широких шагов.
После концерта гитары пошли по рукам и дальше пелось все что зналось. Пьяные «барабанщики» перебили половину перкуссии.
– А где Кайот? – удивился Хиросима, разливая по стаканам самогонку. Налитый стакан их вокалиста уже больше часа стоял нетронутым в стороне.
Рыжий вывел его на балкон и указал куда-то вверх. Хиросима разглядел свисающие с балкона пятого этажа ноги.
– Красиво тут, – сказал Кайот, глядя, как отражаются последние отблески заката в напоминающем большое зеркало озере.
– Везде красиво, – ответила Оля. – Главное то, как ты смотришь на мир и что именно хочешь в нем увидеть.
– Мир – это большая яма.
– Даже в яме может быть красота и движение. Причем, неважно в какую сторону двигаться, главное – не стоять на месте.
– А если на самом дне этой ямы есть болото, и ты медленно в него погружаешься?
– Если погружаешься сам, по собственной воле – это тоже движение. Один фиг – жизненный опыт. Тем более не факт, что тебе вскоре не захочется вверх. Главное, чтобы всегда оставались силы для нескольких мощных гребков, которые вытолкнут тебя на поверхность. Вверх!
– Ну да, сейчас мы гораздо выше других, – Кайот посмотрел, как бесится далеко внизу толпа. С такого расстояния в темноте отдельные фигуры было не различить, и казалось, что это сама ночь кипит под их ногами.
– Главное не останавливаться, – улыбнулась Оля. – А то и сам не заметишь, как те, кто внизу окажутся гораздо выше тебя.
Оля молча рассматривала огни машин бегущих вдали по шоссе. Кайот смотрел на нее.
– Откуда ты? – наконец спросил Кайот. – Ты же не из Красновки?
– Нет, – ответила она. – Я из Погорска. Просто мой папа очень часто бывает тут по делам на кирпичном заводе.
– А к нам тебя что занесло?
– Любопытство! Всегда надо быть там, где интересно. Сейчас мне интересно здесь.
– А если нет возможности быть там, где интересно?
– Возможности зависят в первую очередь от нас самих. Что тебя держит?
Кайот задумался.
– То-то и оно, – усмехнулась Ольга. – Люди сами придумали себе кучу причин, почему они должны быть именно здесь, а ни там где хотят.
«И с кем», – хотел добавить Кайот, но промолчал.
Оля встала:
– У меня поезд через полчаса. Проводишь? Нет, ну если ты не хочешь... Ты ведь свободная личность и сам вправе выбирать, где тебе хочется быть!
И заметив его растерянность, она звонко рассмеялась.
9
Как-то раз в подвал ворвался Рыжий и сказал, что в комиссионке лежит бас-гитара. Крахи тут же помчались в указанный магазин. Басина оказалась черным с облупившейся краской «Уралом». При первом же взгляде на нее Алекс покачал головой:
– Это, Рыжий, не гитара, а дубина.
– Зато посмотри на цену! – не сдавался тот. – Надо же нам с чего-то начинать.
– Рыжий прав, – заметил Кайот. – На электирчество переходить пора. А со временем, глядишь, чего-нибудь покруче возьмем. Вопрос в другом: где взять бабки?
– Где-где, – сказал Хиросима. – Подумаешь, не попьем недельку-другую...
– Кто бы говорил, – усмехнулся Кайот. – Чем ты питаться будешь?
– Нужно просто раскинуть сумму на четверых, – предложил Алекс.
– Народ, погодите, – вмешался Рыжий. – Басист – я, а значит и покупка гитары моя проблема. Я вообще вас только посоветоваться позвал.
– Ну и где же ты возьмешь бабло? У папы попросишь? – хихикнул Хиросима.
При слове «папа» Рыжий нахмурился. Нрав его родителя был известен всем, особенно Рыжему, который боялся его как огня. Но тот все равно не сдался:
– Я говорю, сам разберусь, и точка!
Продавец согласился придержать гитару пару-тройку дней, хоть и выразил сомнения, что помимо них покупатели в поселке вообще найдутся.
Вечером на репетиции Рыжий не появился.
– Небось, папаша его убил, – предположил Кайот.
– Ага, и съел! – добавил Хиросима.
Когда Рыжий не пришел и на следующую репетицию, парни забеспокоились.
– Слушай, – сказал Кайот одному из обитающих в «Подвале» малолеток. – Сгоняй-ка к нему домой, разузнай что как.
Тот вернулся минут через десять.
– Родители говорят, что Рома еще в школе.
– В какой на хрен школе? Время уже восемь!..
Когда в «Подвал» вошел Вовка Карась – одноклассник Рыжего, к нему тут же пристали с расспросами:
– Колись, где твой кореш?
– Вообще-то он просил не говорить... – замялся тот.
– Вообще-то твой папа говорил тебе не наливать... А ну давай, рассказывай!
Неподалеку от железнодорожного вокзала стоял пивной ларек. «Подвальная» процессия еще издали заметила, что он сменил свой грязно-синий цвет на ярко-желтый. Подойдя ближе, народ стал различать нарисованные на нем бутылки, пачки сигарет и довольную рожу какого-то алкаша с пенным стаканом. Ну а еще с более близкого расстояния стал заметен и автор всего этого художества – перепачканный с ног до головы Рыжий лазил по ларьку с кистью и баночкой краски. Заметив друзей, он широко улыбнулся во всю свою измазанную краской физиономию и сказал, глядя на Карася: «Вот гад, ничего доверить нельзя!»
В общем, денег, заработанных на покраске ларька Рыжему хватило и на следующий день «Крах» уже репетировал с подключенной к старому советскому магнитофону бас-гитарой.
– Акустика – это, конечно, хорошо, но не серьезно, – вздохнул Кайот. – Пора бы нам и правда на электричество переходить.
– Электричество – это, конечно, хорошо, – передразнил его Хиросима. – Но где взять инструменты?
– Вообще, это реально, – подумав, сказал Алекс. – Предположим, своих предков я на электруху разведу – не обеднеют ради любимого сына. Кайоту, на крайняк, можно подцепить звукосниматели к акустике. Остаются барабаны.
– А если в Доме Офицеров спросить, – предложил Рыжий. – В подобных клубах часто старая аппаратура пылится.
Но в Доме Офицеров им преградила дорогу бдительная бабуся-вахтерша.
– Да не, внучек, инструментов у нас нема.
И проводила их к выходу подозрительным взглядом.
– Ну че, есть еще варианты? – спросил Кайот, когда они вышли на крыльцо.
– Может в заводском клубе спросить? – без особой надежды ответил Алекс.
– Молодые люди, – раздалось позади. – Помощь нужна?
Музыканты оглянулись. В дверях клуба стоял невысокого роста тучный человек в военной форме. Судя по погонам – старший прапорщик.
– Да чем вы нам можете помочь? – отмахнулся Кайот.
– Много чем, – хитро щурясь, ответил прапорщик. – Например, барабанами. Вы ведь об этом вахтершу спрашивали?..
Ночь оказалась как на зло звездной и лунной. Группа «Крах» в полном составе с пятью малолетками для подмоги осторожно приблизились к дыре в заборе танковой части.
– Списанные инструменты, – усмехнулся Алекс. – Знаем мы это списание...
– Принес? – раздался голос во мраке.
У Кайота от неожиданности чуть ни выпал пакет с ценным грузом. Он разглядел силуэт прапорщика и протянул ему пакет, в котором звякнули бутылки.
– Тут две литрухи, как договорились.
Тот принял подношение и махнул, мол, идите за мной.
Они подошли к клубу с обратной стороны. Прапорщик воткнул ключ в какую-то дверь.
– Я всегда думал, что она забита, – удивился Рыжий.
– Для кого забита, а для кого нет, – ответил прапорщик.
За дверью оказался узкий заваленный хламом коридор через который покупатели попали все в то же в фойе Дома Офицеров, только с тыла. Прапорщик отпер очередную дверь...
– Офигеть! – воскликнул Кайот ни то от восторга, ни то от грусти, когда тускло зажглась затянутая паутиной лампочка. В принципе, вся небольшая комнатка в которой они оказались представляла из себя одну огромную паутину. Слой пыли тут был такой толщины, что Хиросима на радостях тут же нарисовал на крышке колонки логотип группы.
– Че, дурак? – толкнул его Кайот. – Сотри сейчас же! Ты бы еще свою фамилию написал.
– Чего? Мы же покупаем, а ни воруем! – возразил Хиросима.
– Это ты покупаешь, – Кайот покосился на прапорщика.
Зато инструментов тут была куча. Конечно, все отечественного производства и играли на них в последний раз, небось, во времена «битлов»... Зато это были настоящие инструменты!
– Ух ты! Вот это «фендир-стратакастир», – воскликнул Кайот, и выдернул из хлама потрепанный «Урал».
– Установка что надо, – объявил Хиросима, стряхивая пыль с барабанных бочек.
– А колонка рабочая? – спросил у прапорщика Алекс, хлопнув по тому месту, где красовался логотип «Краха».
– Вообще-то, речь шла только о барабанах... – начал было тот. А потом махнул рукой. – Ладно, ставьте еще литр и берите что хотите. Все равно на этом играть никто не будет.
Спустя час под покровом ночи от здания Дома Офицеров к дырке в заборе воинской части потянулась вереница груженых людей. Хиросима с заводской шпаной тащил разобранную барабанную установку. Алекс колонку. Кайот электрогитару и клубок шнуров. Рыжий набрал кучу, по его словам, просто необходимого барахла: начиная от пионерского барабана и горна, заканчивая какими-то маракасами.
Всю добычу притащили в «Подвал». Хиросима тут же принялся собирать барабаны. Рыжий же извлек из-за пазухи красный обшитый бахромой флаг с надписью: «Победителю коммунистического соревнования» и портретом Ильича.
– Это еще зачем? – удивился Кайот.
Но Рыжий его уже крепил свою добычу на стену, приговаривая:
– А что, прикольно!..
Наконец, Хиросима соорудил свой барабанный агрегат.
– Хреново, что палочек не было, – вздохнул он.
Впрочем, это его ненадолго остановило. Хирасима вынул откуда-то оконный штапик, сломал его пополам по «Подвалу» прокатилась барабанная дробь, да такая, что все рты пораскрыли.
– Тише ты, – Кайот схватил его за руку. – Ночь на дворе. Хочешь, чтоб соседи ментов вызвали?..
Хиросима отложил палочки-штапики.
– Так ты не только на кастрюлях могешь, – одобрительно кивнул Алекс. – Ты где так стучать научился-то?
– В военке, – с гордостью ответил Хиросима, бережно протирая установку влажной тряпочкой, и поведал такую историю:
– Как-то еще на абитуре, когда только поступал, меня отправили на работу в клуб помогать делать ремонт. Мне поручили выносить всякий хлам из музыкалки. А там курсанты тусовались. И тут один из них врубает гитару и как давай «Металлику» лабать, да так похоже... Я, старый фанат, так и офигел. А тут другой курс берет басину и давай ему подыгрывать. Я-то до этого думал, что подобные ансамбли только что-то вроде «Господ офицеров» играют... Потом смотрю, у них по стенам фотографии висят, где они в косухах, с проклепанными поясами и напульсниками, только без патлов – по уставу не положено. «Нравится?» – спрашивает гитарист. Я говорю: «Конечно! Я бы тоже так хотел». А он: «Нам сейчас как раз барабанщик нужен. Наш пятый курс окончил, выпускается». Я говорю: «Да я за барабанами как рыба в воде. Я в пионерии барабанщиком был!»
– Че, правда? – перебил Рыжий.
– Нет, конечно! – махнул рукой Хиросима. – Но им-то откуда было знать? Короче, мне сказали, что берут меня в банду, а барабанить так или иначе обучат. Я обрадовался и как только поступил в училище, сразу же подошел к командиру моего взвода. «Даже и не думай, – ответил тот. – На первых двух курсах главное учеба. А вот на третьем поговорим». «Какой к лешему третий? – говорю. – Они к тому времени уже найдут стукача!» Взводный лишь пожал плечами, мол, значит не судьба.
– И как ты его уломал?
– Ни как, – ответил Хиросима. – Просто стал бегать в самоволки во время репетиций. Все по бабам, а я в клуб.
– И что, ни разу не спалился?
– Конечно спалился, и очень даже скоро. Во время ближайшего праздника, дна рождения училища, нашему коллективу нужно было дать концерт. Не могла же группа выйти без барабанщика (тем более я не сказал им, что репетирую незаконно). Видели бы вы лицо взводника, когда он увидел меня на сцене! Я думал, что ели он меня и не сожрет живьем, так как минимум на месяц меня на гауптвахту отправит. Но он оказался мужик клевый: посадил меня всего на неделю – за нарушение приказа, зато потом официально разрешил мне ходить на репетиции. Еще бы, ведь нам сам генерал-лейтенант похлопал!..
10
- Знаете что, народ, а ни пора бы нам выйти на сцену в электричестве? – сказал как-то раз Кайот. – Может, хватит в андеграунде сидеть.
– Конечно, – согласился Рыжий. – Нафиг тогда репетировать, если нигде не играть?
Мест, где можно выступить в Красновке оказалось несколько: два Дома культуры, да две школы – заводская и ключихинская. Последний вариант сразу исключался из-за обострившейся вражды между заводскими и ключихинскими (благодаря ссоре Алекса с Катей, которая жила в том районе). Вообще, как благодарным, хоть и не лучшим ученикам и выпускникам заводской школы, крахам, конечно же, хотелось блеснуть талантами именно там. На переговоры решено было отправить Рыжего.
Вся аппаратура, а так же столовая, в которой проводились все школьные мероприятия, находились в ведомстве сына директора одинадцатиклассника Саши Куроедова. Того самого, что некогда отказался принять Рыжего в школьное ВИА. Саша и несколько его друзей, в основном дети учителей, во время перемен, а так же когда прогуливали уроки, постоянно зависали в каморке c аппаратурой, что располагалась сразу за столовой. После уроков Рыжий робко приблизился к этой вот уже много лет вызывающей в нем благоговейный трепет двери (ведь там играет настоящая группа!) и осторожно постучал. За дверью сначала долго раздавалась какая-то возня, а потом в щелку выглянул несколько перепуганный Саша Куроедов.
– Че надо? – увидев Рыжего, он несколько расслабился.
– С кем можно поговорить по части мероприятия в столовой?
– Ну, со мной, – ответил Саша, все так же полуторча из двери.
– Дело в том, что у нас рок-группа. Мы хотели бы выступить...
Саша какое-то время с усмешкой рассматривал Рыжего. Потом кивнул, мол, входи. Рыжий вошел. Саша тут же запер дверь.
– Наливай, – сказал он.
Сидящие за столом двое школьников достали из-под стола начатую бутылку водки. Рыжему тут же стали ясны причины суеты за дверью и Сашиного страха. Школьники, между тем, разлили на троих, выпили. Потом еще. На Рыжего никто не обращал внимания – он просто стоял у стены и глазел по сторонам. Каморка представляла собой небольшое помещение с выкрашенными под кирпич стенами, на которых были развешаны афиши фильмов, плакаты музыкальных групп и киноактеров. Несмотря на довольно небольшие размеры помещения, о такой репетиционной точке крахам можно было только мечтать. Вдоль стен стояли колонки, гитары, синтезатор, блестящая барабанная установка.
Между тем обитатели коморки выпили еще по одной и Саша, демонстративно взяв электрогитару, начал на ней что-то играть.
– Ну давай, рассказывай, – с неприкрытой издевкой сказал он, даже не глядя на Рыжего. – Что у вас там за группа «Че вижу то пою»?..
Рыжий возвращался в прескверном расположении духа. Группу «Крах» он обнаружил у своего дома в беседке и, не дойдя метров десяти, в сердцах воскликнул:
– Ненавижу уродов!
– Че случилось? – удивился Кайот.
– Что-что... Куча пантов, вот такие пальцы!.. И с этими мудаками я мечтал играть?!..
– Короче, концерт у нас будет или нет?
– Сказали, что надо спросить директора.
– Ну, Андрей Александрыч человек неплохой. Думаю, не откажет, – успокоился Кайот. – Так что, можно смело готовится к концерту.
И они принялись бурно обсуждать, что надо взять из своей аппаратуры, чем придется разжиться в школе, где раздобыть еще один микрофон, кто поедет в город и купит новые струны...
– Развели тут не понять что! – раздался у них за спинами раздраженный бабский голос.
Крахи разом оглянулись. У подъезда стояла белая «японка» из которой с трудом выбиралась Раиса Михайловна – соседка Рыжего с третьего этажа. Честно говоря, удивительно было, как она вообще забралась в машину – на ее необъятных размерах пузе еле сходилась норковая шуба, не смотря на то, что на дворе был почти июнь. Хиросима не преминул высказать это замечание вслух, после чего все опять отвернулись, и принялись дальше обсуждать предстоящий концерт.
– Глядите-ка, они еще и отворачиваются! – на пару октав выше с явным раздражением взвизгнула Раиса Михайловна.
– Вам чего надо? – не выдержал Алекс.
– А ты мне не дерзи! – завопила Раиса.
Из машины тут же показался ее муж Колек Ахмадулин: в дорогом, но спортивном костюме, в темных очках, с золотыми «болтами» на пальцах и дорогим сотовым телефоном на груди, символизирующим именно то, что он у хозяина есть. Пару лет назад это был обычный прапорщик в танковой части, заведовавший продовольственными складами. В то время Ахмадулин на полном серьезе полагал, что именно на нем держится вся их воинская часть, хотя на самом деле именно благодаря ему она день ото дня хирела. Волей судьбы (или усилиями брата жены – полковника) Кольку Ахмадулину удалось досрочно уйти на пенсию, а вовсе не сесть в тюрьму после очередной московской проверки. На накопленные за годы службы сбережения бывший прапорщик открыл в поселке магазин и превратился в, как говорил Кайот, типичного мещанина конца двадцатого века. Хиросима эту семейку называл просто – «казусом на колесах».
– Ребята, какие проблемы? – растопырив пальцы, сказал Колек.
– Лично у нас, никаких, – ответил Кайот. – Просто жена ваша что-то кипятится. Может, перегрелась?
Намек на шубу попал в цель. Раиса от негодования аж побагровела – так и стояла, глотая воздух. А потом ее как прорвало:
– Думаете, управы на вас нет? Превратили двор не понять во что! Нормальным людям прохода нет!..
– Скорее всего это оттого, что у нас с вами разные понятия о норме.
– Коленька, ты слышал? Он меня ненормальной обозвал!
– Народ, пошли отсюда, – сказал Рыжий. – Это спектакль будет на полчаса, не меньше. Мне и так вечером от предков влетит.
– За что? – удивился Кайот.
– Райка по любому к моей мамаше пойдет. И как ты думаешь, кому та больше поверят? Айда в «Нору». Там все и обсудим.
– Ишь ты, уходят! Я на вас управу найду!.. – еще долго вопила им в след Раиса Ахмадулина.
Вскоре выяснилось, что причина конфликта с «казусами на колесах» кроется в Рыжем. Не далее как утром по пути в школу тот стал свидетелем такой картины: у его подъезда толпились малыши, а на балконе третьего этажа стоял надутый от гордости Вова Ахмадулин – двенадцатилетний сын «казусов», и королевским жестом жаловал детишкам из пакета горсти китайских конфет. Рыжий с минуту понаблюдал, как роются малыши в дорожной пыли, ссорясь из-за разлетавшихся по улице угощений, а потом в грубой форме указал Вове на его буржуйские замашки. В заключение он добавил, что если тот сейчас же не бросит вниз весь пакет, то сам Рыжий поднимется в его квартиру и сбросит вместе с пакетом самого Вову. Тот поверил. Сброшенные конфеты Рыжий поровну разделил между малышами.
Вечером в «Подвале» появилась «управа», которую обещала найти на крахов Раиса Ахмадулина. Во время репетиции раздался даже не стук, а пинки в дверь. Кайот перестал бить медиатором по струнам и открыл. На пороге возникла серая фигура участкового Сергея Крошникова.
– Я уже полчаса долблюсь, – зло сказал он, протискиваясь в тесный «Подвал», и с ходу начал: – Чего это на вас соседи жалуются?
– Кто-о? – чуть ли ни в голос переспросили крахи.
Участковый упер указательный палец в потолок.
– Баба Шура что ли? – удивился Хиросима.
– Ахмадулина! – ответил Крошников.
– Так она ж живет на третьем этаже! – подскочил Рыжий.
– Ну, вот так! Мешаете ей, говорит, своим шумом и гамом с утра до вечера.
– Какой там шум на ее колокольне? Во-первых, у нас звукоизоляция, – Рыжий ткнул пальцем в коробки из-под яиц, которыми были обклеены стены. – А во-вторых, вы бы у тех, кто на первом этаже живет спросили.
– Что ж, давайте спросим, – вздохнул Крошников.
Было видно, что тот и сам понимает, что Ахмадулина несет чушь.
Рыжий, как абориген подъезда, уверенно пошел вперед. За первый этаж он был спокоен. Одна квартира там пустовала, в другой жил он сам, а в третьей – баба Шура, которая даже телевизор смотрела на полной громкости прислонившись ухом к колонке, которую, кстати, сам Рыжий ей и смастерил.
Баба Шура оказалась дома. Увидев человека в форме, она тут же впустила всю делегацию.
– Здравствуйте, баб Шур, – сказал Крошников. – Я по поводу этих вот ребят...
– Чего? – прокричала та. – Говорите громче, я плохо слышу!
– Ребята вас эти не беспокоят? – прокричал Крошников.
– Котята?
– Ребята!
– А, Ромка? Рома хороший мальчик!
– То, что они играют в подвале, вас не беспокоит? – видя, что баба Шура не поняла, участковый изобразил игру на гитаре.
– А, – догадалась бабка. – Пускай играют. Молодцы. Меньше водку будут пить да травку курить.
Хиросима с Кайотом переглянулись, с трудом сдержав улыбки.
– Ну так что? – спросил Рыжий, когда они вышли на улицу. – Можем еще на второй этаж подняться, но там уж точно ничего не слышно.
– Ладно, е стоит, – махнул рукой Крошников. – Так Ахмадулиной и скажу.
На том и расстались.
– Знаете, что меня больше всего бесит? – сказал Кайот, когда ушел участковый. – Пока мы просто сидели в подвале и бухали целыми днями, на фиг никому нужны не были. Зато, как только у нас появилась в жизни цель...
11
Рыжий каждый день спрашивал у Саши Куроедова о концерте. Тот говорил, что еще не узнавал – директор постоянно занят.
– Как это занят? Это ж его папа! – возмущался Кайот. – Они живут в одной квартире!
Наконец, когда Рыжий в очередной раз постучался в каморку, Саша сообщил ему, что в ближайшее время ничего не выйдет – в столовой запланирована куча мероприятий и начинается подготовка к выпускному. А еще спустя неделю на дверях школы появилась афиша:
«27 мая (в субботу)
в школьной столовой
выступает рок-группа
«Вечная молодость»
Начало в 18-00»
– Это еще что за банда? – удивился Хиросима, когда группа «Крах» в полном составе торчала на школьном крыльце перед афишей.
– Фиг его знает, – пожал плечами Рыжий. – Может приезжие?..
И тут на школьном дворе показался Саша Куроедов с друзьями. На его лице была такая торжественная улыбка, что всем все сразу стало ясно.
– Вот она и «Вечная молодость», – процедил сквозь зубы Алекс, а когда те приблизились, сказал: – Здрасьте. Что, лабаете скоро?
– Ага, – гордо ответил Саша. – А то что-то засиделись мы без концертов...
– И что теперь? – сказал Хиросима, развалившись на кровати в «Подвале».
– Че-че, мы опять в жопе! – Кайот, яростно ударил по струнам неподключенной электрогитары.
– Да ****о им просто набить, – Алекс вынул нож из прибитой к двери афиши «Вечной молодости», отошел и метнул его снова.
Рыжий молча опрокинул стопку с самогоном и принялся дальше выводить стержнем на альбомном листе какого-то монстра.
– Оля бы сейчас сказала, что выход есть всегда, – с горькой усмешкой заметил Кайот. – Мы же личности!
– Неформалы мы, и место нам в подвале! – отозвался Хиросима. – А ты хоть бы познакомил со своей Олей...
– Народ, есть идея, – Кайот отложил гитару и встал. – А слабо нам прямо тут концерт бахнуть, в «подвале»? Главное ведь играть!
– Давайте, а когда? – Рыжий тоже подскочил.
– Да прямо сейчас! – Кайот встал и поднял рюмку. – За первый в Красновке подвальный концерт!
Пока крахи отстраивались, в «Подвал» стянулась чуть ли ни вся заводская шпана. Появился народ даже из других районов: кто-то кому-то позвонил, кто-то проходил мимо... В общем, только в самом «Подвале» помимо музыкантов толкалось человек двадцать и еще столько же снаружи на островках немного подсохшего к лету подвального озера.
– Сегодня Ахмадулины точно повесятся! – перекрикивая рев колонок, воскликнул Рыжий.
Народ пел, пил, веселился. Когда крахи отыграли весь свой репертуар, они принялись за «Алису», «Кино», «Чайф», «ГрОб» и даже «Сектор газа». Зрители, изрядно захмелев, стали выбираться на улицу, где подвальный концерт тоже было неплохо слышно, и орали песни там.
Закончился концерт ночью, когда на территорию «Подвала» ворвалась делегация из озлевших «взрослых» – обитателей окрестных домов. Поодиночке на этот шабаш они прийти не решились, перед этим сплотившись где-то во дворе. Предводителем они выставили ни кого иного, а целого директора заводской школы Андрея Александрович Куроедова, который также жил неподалеку и который был поднят по этому случаю прямо из постели. Цель процессии была не только заткнуть глотки местным талантам, но и спасти своих чад от этой, как тут же выразилась Ахмадулина, коблы наркоманов, пьяниц и бандитов.
– Я об этом всегда говорила, – вопила ворвавшаяся первой в «Подвал» Раиса. – Гнать их надо отсюда поганой метлой!
– Ребята, объясните пожалуйста, что тут у вас происходит? – невозмутимо спросил сонный директор школы.
– У нас концерт, – ответил Кайот.
– Вы, надеюсь, понимаете, что над вами, да и вообще в округе живут люди...
– А где нам играть-то, Андрей Александрович? – вскричал Рыжий.
– Что, больше мест нет? У нас в школе, например, скоро будут выступать ребята.
– Знаем, знаем! Да только нас там что-то не очень-то хотят видеть. Когда мы обратились, нас просто обломили.
– Когда обратились? К кому?
– Вы лучше у сына своего спросите, – сказал Алекс.
– Да что вы их слушаете? – вмешалась Ахмадулина. – В милицию их всех сдать!
– В общем так, – подытожил директор. – Никого никуда сдавать мы пока не будем. Я думаю, ребята и так все поняли и теперь разойдутся по домам. По части концерта я у Сашки, конечно, спрошу, но считайте, что вы выступаете. Я думаю, ребята против не будут. Завтра я велю им переписать афиши. Понятно? А теперь марш по домам!
Зрители начали поспешно расходится, многие увлекаемые своими родителями. Вскоре крахи остались в «Подвале» одни.
– Ну что, – сказал Кайот, подойдя к столу и разлив по стаканам остатки спиртного. – За победу!
12
Крахи уже собирались взять инструменты и двинуть на концерт, когда за дверью «Подвала» вдруг раздалась нецензурная брань. Алекс распахнул дверь, и взорам музыкантов предстала такая картина: посреди подвального озера стоял человек в милицейской форме. Он сначала замер, оцепенев от внезапного света. Потом, видимо, вспомнил, где находится и выскочил из лужи на сухое, яростно кроя матом. Наконец, растолкав плечами крахов, он бесцеремонно втиснулся в «Подвал», огляделся и заявил:
– Понакурили тут!
Только теперь музыканты поняли, что за личность собственной персоной явилась на их репетиционную точку.
– Я – майор Зябко, – представился ворвавшийся, хотя в нем и так уже все узнали начальника местной милиции.
Позади майора появился сконфуженный Крошников и виновато пожал плечами, мол, я тут ни при чем.
– Значит так, – сказал майор. – Чтобы завтра вас тут не было!
– Простите, а в чем собственно дело? – вышел вперед Кайот. – Мы тут вообще-то музыку...
– Заткнись! – рявкнул майор. – Музыку... Сходи в оперу, сынок! Устроили тут притон. Уже люди жалуются. Короче, завтра вас тут нет!
– А где нам играть-то?
Майор, больше не сказав ни слова, повернулся и пошел прочь, ругаясь по пути и отряхивая штаны.
– Понятно, чья заслуга, – Алекс взял со стола нож и метнул его в дверь в афишу «Вечной молодости».
– Видели бы вы какой она скандал в отделении устроила, – сказал Крошников. – Ахмадулины ведь с Зябко семьями дружат. Вот начальник за них и впрягается.
– Ладно, после разберемся, – Кайот закинул на плечо гитару. – На концерт уже пора. Ну что, народ, двинули?..
Школьную столовую готовили к рок-концерту словно к детсадовскому утреннику: расставляли рядами стульчики, собранные из ближайших кабинетов, развешивали шарики и банты, малыши цепляли на стены нарисованные специально для концерта картинки с изображениями каких-то нот и поющих птичек – учителя нашли, чем занять деток на уроках рисования.
Под восторженные взгляды разодетых как на дискотеку учениц родной школы в столовую вошли музыканты группы «Крах». Вошли и как о стену натолкнулись на полные презрения взгляды «вечно молодых».
– Здрасьте, – процедил сквозь зубы Саша Куроедов.
– И тебе привет, – стараясь сохранять спокойствие, ответил Кайот.
Рыжий с Хиросимой кивнули. Алекс отвернулся.
«Вечная молодость» пошла на сцену отстраиваться.
– Не понял, че они до этого тут столько времени делали? Могли бы уже отстроиться. Ведь до начала остался час, – заметил Хиросима.
Кайот промолчал. Крахи долго наблюдали как «вечно молодые» не спеша перемещаются по сцене, играют что попало, двигают колонки, стучат по очереди на барабанах. Время шло, Куроедов и компания все отстраивались.
– Эй, народ, – не выдержал Хиросима. – Осталось полчаса. Давайте быстрее. Нам тоже подготовиться надо.
Его просьба была с насмешкой проигнорирована. Лишь только когда до начала осталось минут пятнадцать, Саша снисходительно кивнул, мол, идите стройтесь. Крахи поднялись на сцену, но не тут-то было. Тут же выяснилось, что для «Краха» на пульте не хватает каналов. Занятые «вечно молодыми» те трогать не позволили, объяснив, что у них все четко выведено и нефиг настройки сбивать. После пятиминутного спора Алекс не выдержал и пообещал Саше, что набьет ему морду прямо об этот пульт, если не появится место, куда можно воткнуть шнуры. Тут же нашлось несколько свободных каналов.
– Хлопцы, надо по-быстрому, – сказал Кайот, взглянув на часы. – У нас на отстройку минут пять.
Однако, опять же, ни тут то было. Как только крахи начали играть, из колонок полилось нечто невообразимое: соло-гитара звучала слишком громко, ритм – тихо, баса вообще не было слышно, а барабаны забивали все. Кайот пел и чувствовал, что голос постоянно искажают какие-то эффекты. Затем бас и вовсе пропал.
– Че за фигня? – воскликнул Кайот. – Рыжий, где твой инструмент?
– Хрен его знает? – Рыжий бесшумно колотил медиатором по струнам, дергал шнур. – Вроде все подключено.
– Ах да... – сказал Саша и ткнул на пульте какую-то кнопку. Бас тут же зазвучал.
– Давай я сяду за пульт, – не выдержал Кайот.
– Не положено, – ответил Саша. – За аппаратуру отвечаю я лично. Вдруг чего случится?
Рыжий стоял ближе всех к пульту и краем уха услышал разговор «вечно молодых»:
– Да, пусть первыми отлабают и валят со сцены, рокеры хреновы, – говорил Саша приятелю.
– Ага. А лучше бы и вовсе не засерали тут эфир, – усмехнулся тот.
Рыжий стиснул зубы от злости.
Подошел взволнованный директор школы.
– Чего не начинаете-то? Время уже десять минут седьмого!
– Да, «Крах» все ни как отстроится не может, – ответил ему Саша, лениво откинувшись на спинку стула. – Непрофессионалы.
– Короче, все! – махнул рукой Кайот. – Считайте, что отстроились.
Он нервно достал сигарету и пошел на улицу. В дверях он столкнулся с торопившийся на концерт Олей.
– Еще не началось? – весело спросила она.
– А ничего и не будет, – мрачно ответил Кайот. – По крайней мере, для нас.
– Что еще случилось?
Они вышли на крыльцо, и он в двух словах объяснил ей ситуацию.
– Да не расстраивайся ты, – ответила Оля. – Ублюдков на свете хватает. Кто такие эти «вечно молодые»? Так, мелочевка. А представь, какие разборки тебя ждут на большой сцене. Или ты думаешь, там будет лишь свобода, равенство и братство? В каждой семье обязательно найдется свой урод. И если ты не научишься справляться с подобными мудаками сейчас, пока это еще назойливые гупи и синявки, как ты потом сможешь ставить на место сомов и щук? А что будет, когда дело дойдет до акул? Не будешь же ты вечно сбегать со сцены?
– Но если у них в руках пульт, как нам играть?
– Вас со сцены гонят?
– Нет.
– Так вперед. Ты же сам всегда говорил, что главное играть! Как получится, так получится. Как бы там ни было, вы обещали выступить, а многие пришли именно вас послушать. Люди-то ждут!
Кайот молча докурил, бросил окурок в лужу.
– Есть бумага? – спросил он.
– Из блокнота пойдет? – Оля полезла в сумочку.
Кайот достал карандаш и, приложив листок к стене, принялся быстро что-то писать.
– Вот. Это наш сегодняшний репертуар, – решительно объявил он.
Оля взяла бумажку.
– Серега, ты с ума сошел? – поразилась она. – Ты че, серьезно?
– Вполне!
Воспрянувший духом Кайот вошел в зал. Он взял заранее подготовленный для школьного концерта список с отобранными «мягкими» песенками и демонстративно его разорвал. После чего поведал своей приунывшей команде о перемене репертуара.
– Правильно, так их! – обрадовался Рыжий и тут же вынул из пакета свою знаменитую джинсовку, ту самую, в которой мечтал впервые выйти на сцену. Его перевоплощение повергло в шок пришедших на концерт родителей и классного руководителя. Затем крахи отправились в школьный туалет, и распили бутылку водки.
– Ну что, лабайте первыми, – сказал Саша, когда они вернулись в зал.
– Первыми, так первыми, – пожал плечами Кайот и, зло улыбнувшись, полез на сцену.
Он подошел к микрофону.
– Рад приветствовать всех пришедших на концерт... – его голос забил фон. Кайот подождал, пока свист из колонок утихнет, и продолжил: – Рад вас всех видеть, ведь раз вы здесь, значит все еще живы. Хотя на самом деле для радости мало повода, ведь в таком случае вы еще на один день приблизились к неминуемой смерти. Армагеддон скор! Рогнарек близок! А «Крах» уже здесь!
Зазвучала довольно спокойная музыка. Кайот запел:
– Если придумать сказку,
Можно там весело жить
И разными чудными тварями
Этот мир населить...
Кайот заметил, что «вечно молодые» снова экспериментируют на пульте, но теперь ему было на это наплевать. Он продолжал:
– Там будут резвиться дети
Под ласковым лунным дождем,
Молочные течь будут реки,
А ясным солнечным днем
Распустится огненным светом
Цветок – ослепительный сон!
Так будет с недельку где-то,
А что же будет потом?..
Кайот сделал паузу, злобно улыбнулся, а потом что было мочи заревел в микрофон под инструментальный шквал:
– Потом война мировая
Растопчет чудный росток,
Пронзительным криком пуская
По нервам убийственный ток.
«За что?» – закричит ребенок,
Когда потеряет мозги,
Раздавленный словно котенок
Ботинком моей тоски.
Подкину им парочку монстров,
Чтоб было весело жить,
Болезни, голод и много другого...
Такой весны им не пережить!
А после проснусь на обломках.
Вздохну: «Во делов натворил!
Весна была скучной и долгой.
До лета никто не дожил»...
Надо было видеть лица зрителей в тот момент. Особенно побледневших учителей и родителей. На них озадаченно поглядывали младшеклассники. Завуч Тамара Петровна едва не лишилась чувств. Зато старшеклассников, похоже, такой расклад только радовал. Сидящий за пультом Саша Куроедов растерянно пялился на папу-директора. Тот молча, насупившись, глядел на сцену, но безобразие не прекращал. А Кайот уже пел следующую песню:
– ...Набухают на деревьях юные тела.
Ветер весело качает, гонит аромат.
Город выпучил окошки – на дворе потеха:
С неба сыплются болванки, лопаясь от смеха...
Дальше он спел школьной аудитории о том, что мир – это большая яма, и про кровавый пир, и про то, что народ – быдло, и много других мрачных песенок из их репертуара. После чего группа «Крах» сгребла инструменты и убралась из школы, понимая, что там им больше никогда не выступать.
13
На следующий день, придя в «Подвал», Кайот и Алекс обнаружили Рыжего, обложенного кассетами и колдующего над двухкассетным магнитофоном, из которого орала их собственная музыка.
– Че пишешь? – спросил Кайот.
– Нас! – гордо ответил Рыжий.
– В смысле? Это еще зачем?
– Да сегодня чуть ли ни полшколы попросили послушать наши записи. Я говорю: «Тащите чистые кассеты». Ну и вот... – Рыжий кивнул на заваленный стол.
– А откуда запись? – удивился Алекс.
– Пить меньше надо. Помнишь, мы как-то на репетиции по пьяни записались на этот вот магнитофон?
– Ведь это же сплошная лажа!
– Ну и что. Зато в живую! Пускай слухают, раз нравится, – Рыжего аж распирало от гордости. – И я считаю, что это стоит отметить.
Он высыпал на стол гору мелочи.
– Это еще откуда?
– Я же наше творчество ценю, – улыбнулся Рыжий. – Я же за каждую запись монеты взял!
– Ну ты, Рыжий, и буржуй! – засмеялся Кайот. – Ладно, будем считать это нашим первым гонораром!
Зашел Хиросима, улыбаясь во всю харю. Он торжественно водрузил на стол бутылку самогонки.
– Это что еще за праздник? – удивился Кайот.
Хиросима, все так же скалясь, достал из-за пазухи еще бутылку.
– Мамина! – объявил он.
– Ты же с ней на ножах! – Кайот аж встал. – Ты че, с ней помирился?
– Я на работу устроился!
– Кто? Ты?! Да уж, за это стоит выпить! Рыжий, доставай стаканы... И куда?
– На кирпичный. Конечно, Танюха Котова своему папе-директору словечко замолвила... В общем, взяли пока учеником, а там видно будет.
– И как это тебя, Диман, угораздило?
– Надо же нашей банде аппаратурой обрастать. А за какие еще шиши ее покупать? Мне лично охота что-нибудь покруче этой «ленинградки» взять, – Хиросима похлопал по ударной установке.
– Ну что ж, – воскликнул Кайот, подняв стакан. – Говорят, за будущее пить плохая примета. Так давайте вмажем за безвозвратно утраченное прошлое. Мне бы кто рассказал обо всем об этом месяца три назад... – Кайот провел рукой по шее, где когда-то висела петля. – Ладно, плевать на стереотипы. Я все-таки пью за наше будущее! За нас, «Крах»!
В этот момент дверь «Подвала» резко распахнулась, и на пороге возник озадаченный Крошников.
– Ребята, такое дело... – начал он.
Но участкового оттолкнул возникший позади его майор.
– Я вас предупреждал? – рявкнул тот. – Давайте, выметайтесь отсюда!
– Никуда мы не пойдем, – начал было Алекс.
– Сами не пойдете, так вынесем! – завопил раскрасневшийся от злобы начальник милиции. – Сейчас вызову наряд, вам помогут. Но тогда ваши балалайки будут лететь прямо вон в ту лужу!
Рыжий тут же встал, взял в руки свою басину и магнитофон. Хиросима принялся разбирать ударную установку.
– Ну че, – сказал Кайот Алексу, который нервно царапал ножом стену. – Нам не оставляют выбора.
На улице, между тем, толпился народ. Вышли чуть ли ни все жители окрестных домов. «Крахов» встречали осуждающими взглядами.
– Давно надо было прекратить это безобразие, – раздался голос какой-то соседки.
– Посмотри только на него, ишь вырядился!..
– Развели тут наркоманский притон!..
К Рыжему подошел отец и треснул ему подзатыльник.
– Папа, и ты среди этого стада? – мрачно сказал тот.
– Замолчи! Я с тобой еще дома разберусь!
Кайот молча стоял и смотрел, как мужики по частям вышвыривают на улицу обломки их репетиционной базы: кровать, гору мятых афиш и плакатов, фрагменты стен. «Доски хорошие, – заметил один из мужиков. – Я их в гараж заберу, в хозяйстве пригодятся...»
– Серега, можно бас пока у тебя полежит? – ткнул его в плечо подошедший Рыжий. – А то мой батя сказал, что на дрова ее порубит.
Кайот не ответил. Горечь сдавливала ему горло словно петлей.
– Ну вот и все, – сказал Хиросима.
Сев на траву рядом со сваленной в кучу установкой, он достал папиросу и принялся ее забивать.
– Ты чего при всех-то?! – дернул его за рукав Алекс.
– А что? Они хотели видеть наркоманов и пьяниц? Так пусть получают!..
14
Лето встретило Сергея Кайтова теплым ветерком. Его он бесил. Сергей шел по пыльной раскаленной асфальтной дороге. От жары хотелось утопиться – солнце палило так, что плавился асфальт, и его дырявили каблуками идущие на встречу женщины. «Как взять бы сейчас, да резко врубить такой минус, чтобы у вас от перепада температуры мозги полопались!» – думал Сергей, обруливая прохожих. Он их ненавидел, как ненавидел весь мир. «Уж они-то наверняка знают куда идут. Их где-то ждут, у них есть жизненные цели, заботы, стремления...» Куда теперь двигался сам Сергей он понятия не имел. Просто плыл по течению.
Но ноги по привычке занесли его в знакомый двор. Он сначала хотел повернуть в другую сторону, но, заметив, что в беседке сидят Алекс, Рыжий и Хиросима, все-таки подошел. Они долго сидели молча, раздавленные безнадегой.
– Народ, но надо же что-то делать! – наконец нарушил тишину Алекс и прибавил без особой надежды: – Может поискать другую репточку?
– Где ты собираешься играть? На стройке? – ответил Рыжий.
Все опять надолго замолчали. Любое упоминание о группе нагоняло еще большую тоску.
– Ну, ты чего скис-то, Кайот-рок-звезда? – Хиросима толкнул в бок Сергея. – Что бы на это сказала твоя мифическая Оля?
– Оля бы сказала, что выход есть всегда, – вздохнул Сергей.
Упоминание об этой девушке сдавило ему сердце. Неужели все? Ведь если он сдастся, опустит руки, перестанет быть Кайотом, рок-звездой, придет ли она еще раз, чтобы вытащить его из петли? Нет, дважды такие чудеса не случаются! Настал момент, когда это сделать придется самому. Не ради себя, так ради нее, чтобы снова увидеть ее восторженное лицо среди зрителей в зале.
Кайот встал, окинул своих коллег решительным взглядом. При виде прежнего блеска в его глазах, крахи оживились.
– Что будем делать? – с надеждой спросил Рыжий.
– Двигаться вперед, – ответил Кайот. – Главное – не стоять на месте! К тому же, основное, что нужно для группы у нас уже есть.
– Что же это?
– Мы! А удача идет лишь к тому, кто ее ищет, а ни сидит на месте. Ведь так?
Кайот вышел из беседки.
– Надо же, лето пришло! – воскликнул он, взглянув вверх на жаркое солнце. Теплый ветер ласково трепал его давно нестриженную шевелюру. Он оглянулся: – Ну так как, вы со мной?
– Конечно брат! – вскочили крахи.
И, весело строя планы на будущее, они уверенным шагом пошли по дороге туда, где поднималось ввысь яркое солнце наступающего лета.
P.S.:
– Глядите, директор школы идет, – заметил Рыжий.
– Ага, еще один человек мечтает высказать какие мы все гады? – усмехнулся Сергей. – И плевать, пусть говорят... Здравствуйте, Андрей Александрович!
– Здорова, рокеры! – весело воскликнул директор. – Ну вы, ребята, молодцы! Дали жару! Жестковато, конечно, но похвально! Правда, завуч после вашего выступления до сих пор в себя прийти не может... Но вы не обращайте внимания на этих старых теток. Они все равно никогда этого не поймут. Мы вон в молодости такое выдавали!.. Я ж и сам в школьном ансамбле играл.
– Вы?! – поразился Рыжий.
– А вы что думаете, я всегда был сорокалетним лысым директором? – усмехнулся Андрей Александрович. – Мы на танцах в свое время так отжигали... Старушки крестились, когда видели наши прикиды. Да, было время...
Кайот с сомнением взглянул на директора, пытаясь представить его в драной одежде и с гитарой в руках.
– Кстати, я слышал, что вам репетировать негде, – сказал директор. – Есть предложение. У нас в школе пустует небольшое помещение в подвале. Там сейчас всякий хлам хранится, но можно разгрести. Подойдет?
– Вы серьезно, Андрей Александрович? – с сомнением воскликнул Кайот.
– Абсолютно. Можете вселяться хоть завтра. Ну что, порукам?
Директор пошел дальше. Крахи долго молча провожали его растерянными взглядами.
– Вот и пришла удача... – заметил Алекс.
– Народ, это же круто! – воскликнул Рыжий.
Все переглянулись.
– Да здравствует вселенский «Крах»!
Крах. Плохая весна
© Copyright: Горос, 2007
Свидетельство о публикации №207081400128
Свидетельство о публикации №207081400128
Рецензии
****ато!
Олег, спасибо тебе. Больше сказать нечего))
Святослав Султаняров 06.09.2007 13:06 • Заявить о нарушении
Олег, спасибо тебе. Больше сказать нечего))
Святослав Султаняров 06.09.2007 13:06 • Заявить о нарушении
Рок-н-ролл не умер. Просто от него так пахнет!
Да здравствует вселенский КРАХ!
Вчера записали live-альбом, с чем себя и поздравляю :)
Горос 01.10.2007 04:36 Заявить о нарушении
Да здравствует вселенский КРАХ!
Вчера записали live-альбом, с чем себя и поздравляю :)
Горос 01.10.2007 04:36 Заявить о нарушении
Олег, такой вопрос. Я в своей писанине использовал твой текст песни, естественно упомянув автора. Надеюсь, ты не против?
Где заслушать можно?
Святослав Султаняров 17.10.2007 11:39 Заявить о нарушении
Где заслушать можно?
Святослав Султаняров 17.10.2007 11:39 Заявить о нарушении
Светослав, вы меня прям заинтриговали. Напишите хоть в каком тексте, а что за тема пойму сам (потому как Гороса читал неоднократно).
По части заслушать, есть только живые записи со свей вытекающей лажей, но для "Краха" это не минус :) Правда на медни мы все же записали песню, можно сказать, студийно. Может и до остальных доберемся.
Кстати, вы чаем ни с Благи, а то у вас ссылки стоят только на меня и на Хромова. Тогда можно было бы пива попить, да сразу бы и заслушать :)
С уважением.
Горос 18.10.2007 03:54 Заявить о нарушении
По части заслушать, есть только живые записи со свей вытекающей лажей, но для "Краха" это не минус :) Правда на медни мы все же записали песню, можно сказать, студийно. Может и до остальных доберемся.
Кстати, вы чаем ни с Благи, а то у вас ссылки стоят только на меня и на Хромова. Тогда можно было бы пива попить, да сразу бы и заслушать :)
С уважением.
Горос 18.10.2007 03:54 Заявить о нарушении
Не, я не с Благи, обитаю в кенигсберге, так что пивко не пройдет) В каком.. есть у меня такая тема на страничке - "Перекрестки Тайных Хайвеев". Песня выложена в третьем цикле. Надеюсь, вы прочтете начиная с первого, как положено)
Святослав Султаняров 18.10.2007 08:50 Заявить о нарушении
Святослав Султаняров 18.10.2007 08:50 Заявить о нарушении
Прочитаю конечно с первой. Не ради стишков же своих читать :)
А по части Благи, просто мне показалось странным, что у вас рекомендованы двое из этого самого города.
Горос 18.10.2007 10:53 Заявить о нарушении
А по части Благи, просто мне показалось странным, что у вас рекомендованы двое из этого самого города.
Горос 18.10.2007 10:53 Заявить о нарушении
Не прочел еще, только скачал. как прочту, обязательно отпишу рецензией.
Горос 22.10.2007 03:00 Заявить о нарушении
Горос 22.10.2007 03:00 Заявить о нарушении