Слово о полку Игоревом

Настало, видно, время нам вновь вспомнить о былом походе, ко-торый совершил однажды предок наш князь Игорь Святославич. И если эту повесть начинать на новый лад, то стоит позабыть про вещего Бояна, кото-рый, прежде чем кому-то повесть написать, то начинал творить немыслимое что-то: он белкою по дереву скакал, то, в волка обратясь, носился по земле, разыскивая что-то в кушерях. Орлом взлетал, кружа под облаками...
И, прежде чем начать печальный вещий свой рассказ, то поминал в вна-чале битвы прошлых лет, а перед тем пускал он десять соколов на стаю лебе-дей. И первую, которую тот сокол догонял, он заставлял петь песню старому Ярославу, которого в народе Мудрым звали. Второй лебедушка, которого наш сокол догонял, о ратных подвигах пел Хитрого Мстислава, который в поедин-ке как-то раз зарезал прямо пред касожскими полками хана их Редедю, а тре-тий лебедь славил князя Красного Романа Святославича.
А вещий наш Боян, в полет отправив стаю соколов, тем временем он на живые струны опускал свои персты. И пальцы вещие, лады перебирая, князь-ям великим песнь играли, их подвиги и доблесть восхваляя.
А мы же, братия, Бояновы слова мимо ушей пустивши, начнем свою пе-чальную правдивую мы повесть без прикрас.
От старого Владимира Святославича, до князя сих времен, что закален в отважных битвах – Игоря Святославича. Он закалил отвагою себя, он серд-це свое мужеством наполнил. Почуяв ратный, доблестный порыв, он славные полки повел на бой, в сражение за землю Русскую, на нечестивых половцев полки.
О, вещий Соловей былых времен, Боян! Вот и тебе сейчас настало время воспеть дружину Игоря, что вел ее на бой! О, как искусно нынче бы сейчас ты мыслию своей скакал по деревам, а вещий ум бы нес тебя под облака. И нынче бы умело ты соединил всю Славу русскую от предков наших и поныне. Как волком бы ты мчался в этот час Трояновой тропой, свой путь направивши че-рез поля на горы! Тогда, скорей всего, звучала б песня так, вещая славу Иго-рю, Олега внуку:
“ Через широкие поля, крутые горы, не буря соколов ведет полки твои, о, Игорь Святославович, а галок стаи понеслись к Дон-Батюшке- реке.” Веле-сов внук сказал бы это так: “ Кони за Сулою ржут, в Киеве труба звенит, да и в Новгороде трубы затрубили. А в Путивль стянулись стяги все.”
В Путивле между тем с огромным нетерпением князь Игорь поджидает, ждя совета, родного, сердцу милого, брата Всеволода. И вот уж Всеволод пред Игорем стоит, и смелый Всеволод такую речь ведет:
– Ведь ты же мне родной и милый брат, светлейший Игорь! Мы оба Святославичи с тобой, какие же сомненья твой покой могли нарушить?
– Седлай, мой брат, своих гнедых коней, и мчи их к Курску. Там моя дружина тебя давно уж поджидает, к бою ратному готова. Ведь сам ты знаешь, что мои куряне – дружина боевая, не раз я проверял ее в бою. Они под боевые трубы все на свет явились, под шлемами сосали молоко у матерей. И с наконечников копья они поели мясо.
Исхожены моей дружиною все тропы боевые: от Дона до Дуная , от Днепра до Лукоморья мы прошли. И в тех походах мы не знали поражений, лишь славу мы и честь приобрели.
Сейчас они опять готовы в ратный путь. Натянуты их луки боевые, кол-чаны на гнедых конях отворены, и сабли заостренные блестят. Они готовы серой волчьей стаей мчаться по полям тропой, которую укажем мы с тобой. Их в путь влечет утеха чести соискать, а нам, князьям, они желают славы и победы!
Тут Игорь поднял очи к небу. И от того, что он увидел, взгляд его по-мерк: лишь только что светило ярко солнце, любуясь отражением своим в ре-ке. А нынче же Светило все тьма-тьмущая накрыла. Недобрый это знак перед походом, предзаменованье это было не к добру. Нам позже летописцы пояс-нят и расшифруют все. Затменье солнечное 1 мая 1185 года на землю Русскую упало.
Но Игорь непреклонен был, и мысли о дурном предначертаньи он от-верг, к своей дружине, снявши шлем свой обратился:
– Послушайте вы, братья и дружина! Мне кажется, уж лучше в битве правой пасть, чем в плен сдадимся. Не расседлаем мы сейчас своих борзых коней. Поедем в путь, чтоб поглядеть на Тихий славный Дон! “
Такая Игорю тут мысль запала, которая мощней была, чем солнышка затменье:
– Хочу,- своей дружине князь сказал, - копье свое у Дона преломить, в сраженьи ратном с половецкими войсками в степях донских.
А сам готов я либо голову свою в той битве положить, но прежде шле-мом зачерпну из Дона и водички той хлебну. А там – пускай свершится то, к чему ведут предначертанья.
И с этими словами Игорь выступил в поход. Он ноги в стремена из злата опустил, и конь помчал его по чисту полю. А Небо мраком путь его загороди-ло, тьма тьмущая окутала тропу. Гроза и гром по всей степи разлились. Такой, что птицы щебет свой смирив, умолкли вдруг.
И только птица Див, которой русский наш народ был нелюбим, на дере-во высокое взобравшись, на всю округу песнь свою запела, предупреждая вражии полки, что Игорь к ним с мечем сейчас идет. Вещунью эту слышали на Волге, в Приморье было слышно и в Крыму.
Ее услышали на полуострове Таманском, где в это время восседал Кон-чак.
Тмутароканский идолище , “каменная баба”, которую все половцы сво-им считали божеством, стоявшая среди степей Таманских, и та услышала ве-щунью птицу Див, и весть ее передала немедля в уши тех, кто ей устраивал частенько жертвоприношенья.
Меж тем князь Игорь к Дону путь свой продолжает, и на погибель рат-ников своих ведет. Но все приметы не к добру ведут: рассевшись по дубам, весь Игоревый путь сопровождает воронье, и карканьем своим не добрый путь вещает, и волки вдруг завыли по оврагам, и лисий вой над степью все стоит. Но Русская земля отныне скрылась, за оврагами она.
Как долго ночь укрыла одеяньем прославленные Игоря полки! В конце концов, трубя ночному опахалу, свернув скорей знамения свои, над Доном разлилась зоря. Туман покрыл ковыльну степь.
А утром, в пятницу, еще заря не занялась, как войско Игорево, нагнавши Кончака полки, по всей степи свои пустивши стрелы, на половцев кручину он нагнал, и девки половецкие бежали, с собою злато прихватив. И все, что было под рукой у них: и шелковую ткань, и бархат с позолотой, и покрывала дра-гоценные несли, плащи, накидки, вещи дорогие. И даже бунчук , бывший вла-сти признак – на древке конский хвост они несли.
Червленый стяг они несли и белую хоругвь, серебряное древко прихва-тили, что б не попали в плен они врагу их лютому – князю Игорю Святосла-вичу.
В то утро не к добру вздремнули ратники, Олега внуки. Когда заносит слишком далеко, то не пристало время спать. Дозор не помешал бы! А ведь родилось войско то не на обиду соколиной стае, ни кречету, ни черным воро-нам... не на погибель от секир нечистых половцев родились!
А Гзак по полю скачет серым волком, Кончак ему прокладывает путь до самого до Тихого до Дона.
На следующий день, заря лишь утро возвестило, явился всем рассвет в тонах багряных, красных, и тучи черные от моря вдруг пошли, четыре солнца разом накрывая, мгла скрыла четверых князей: Князь Игорь под завесой очу-тился, брат Всеволод окутан темной мглой, Владимир – сын, племянник Свя-тослав Олегович во тьме... И прямо в них бьют молнии шальные! Но, Русская Земля, уже ты скрылась за холмами!
Ветра рвут дерева под корень, ковыльна степь легла у ног твоих, Стри-бог, к чему тебе сейчас раздолье, ты Игоревы стрелы посылаешь не туда, куда их цель произлегает, и от твоих порывов недоумевает Игоревый полк! По-крылись мутью реки, Земля многострадальная гудит, донскую степь все больше пыль заносит, от ветра стяги все стремятся ниц.
Навстречу Игорю поднялась половецка стая, идут они от моря и от До-на, и русские полки готовы обогнуть со всех сторон. О, бесенята, Люцифера внуки, вы кликами и рыканьем своим всю степь прегородили, а вам в отмест-ку русские полки заслоном стали, подняв свои червленые щиты!
Пусть нечисть половецкая трепещет, в любом сказанье неминуем и ве-нец, где побеждает правый, по преданью, а нечисть ждет всегда по их делам конец.
Сильнейший Всеволод, стоишь ты предо всеми, и стрелы свои мечешь на поганых, булатные мечи ты бьешь о головы поганых... Куда теперь, муд-рейший, ты поскачешь? Твоими саблями, калеными в боях, не мало ратников аварских погубил ты. О, зубра сын, смелейший Всеволод, что раны, да и под-виги твои, коль честь и славу позабыл, Чернигов свой оставив, и отчий стол свой золотой. Забыл ты ласки Глебовны, своей супруги, обычаи, и прочие за-бавы, которых род твой не утрачивал в века!
Минуло много лет с минувшей княжьей славы, походы Ярослава и Оле-га позади. А ведь бывали времена: Олег мечом ковал крамолу, и стрелы свои сеял по земле. В златых он стременах вступал в Тамань – так, что тот звон слыхал и старый Ярослав Великий, Всеволода сын, Владимир уши затыкал от звона резкого в Чернигове своем. Бориса Вячеславича вся похвальба на суд свела, и на ковыль - траве обиду выстлала ковром боярским, не позабывши про Олега поражение – мудрейшего и юного из князей.
Однажды Святополк, когда с Калы вез родительский он прах, на ино-ходцах путь себе наметив, он Ярослава Изяславича повез, шестами к двум ко-ням прах приспособив. Его он медом всю дорогу поливал, и невредимым он довез к погосту у огня, когда и приняла останки те земля у Киева, родного гнездовища.
В года лихие, я лишь вскользь коснуся их, когда землею правил наш Олег, отечество приняв не сердцу милое, но – Гориславич. Уж в времена его междуусобица пошла, и погубила вотчина Дажбожьих внуков и детей, в раз-дорах княжеских и век людской мельчал: я помню сам, как люди тысщу лет бывали в здравии и мыслии покое, теперь же этого не может быть и нет. Не многие до века доживают, считая понапрасну: век – предел, и за него пере-шагнуть опасно. А я видал и тех, кто пять измеривши столетий, еще рожали сыновей и внуков, не ведая ни старости, ни боли... Иные возразят: : “ Преда-ний сих доколе, когда и в шестьдесят готовы в гроб... Коль вы готовы – в путь, друзья, но видит Бог, что наш предел совсем иной – лет восемьсот, и это не библейский вольный перевод...
Откуда весть пошла? Да в те года мы пахарей не слышали на поле, лишь галок и вороний переляг в те времена стоял стеною. И воронье, с гиенами сдружившись, делили трупы ратников лихих, которые лежали, полуразложив-шись, на пашнях невозделанных. Пока. Такие были на Руси походы, такие ратные бои шли иногда...
С зари до самого заката, и с вечера до наступленья дня безостановочно течет на землю кровь, окрашивая степь донскую в цвет багряный. Уже копыта конские не землю черную вздымают. Без перерыва стрелы все летят каленые во все пределы, и звон стоит от сабель, что о шлемы бьются. И посреди уго-дий половецких трещат, ломаясь копья и мечи.
Все дальше Игорь от намеченной победы, и он полки свои решает по-вернуть. Оплакивает Всеволода он. Три дня они сражались бок о бок. К по-лудню Игоревы стяги пали. А братья на брегу Каялы разлучились, в ту реку выливши с избытком красного вина. В тот день трава от жалости поникла, де-ревья в горе кронами пригнулися к земле.
Уж, братья, время невеселое настало, всю землю Русскую окутал нынче мрак.
Обиделся Даждьбог на русичей, взмахнул он лебедиными крылами у Дона, на Азовском берегу, и времена счастливые пропали, как будто их и не было вовек. Князьям не до сражений с половцами стало, междуусобица как мор на Русь легла. И делят меж собою русские князья всю нашу землю на свои угодья. А в это время половцы поганые не дремлют, со всех сторон на-бегами опустошая Русь.
Эх, Игорь, славный сокол наш! Далече к морю залетел ты, птиц поганых избивая, и ныне храбрый полк уже не воскресить!
Сейчас по нем вся Русь запричитала. Стенание и горе разлилось рекой. Но та река была не в силах потушить огонь, которым половецкие набеги окан-чивали варварство свое...
Запричитали жены на Руси : “ Уже своих нам милых не увидеть, водою их студеной не омыть. Они нас не обнимут и не приласкают. Мы все бы золо-то и серебро отдали, лишь бы любых нам мужей вернуть в свой кров!”
И Киев и Чернигов от напастей застонали, тоска теперь разлилась морем по земле. А князи между тем междуусобицу куют, как будто бы того не заме-чая, что половцы набегами опустошили Русь и дань с двора по белке каждый раз берут.
Междуусобицы начало положили братья Святославичи: Игорь и Все-волд, разрушив то единство на Руси, которое отец их Святослав, грозою с молнией пройдясь по Киевской Руси, объял все земли под свое крыло. В год 1184, собравши ратников и всех князей, он не на шутку половцев прищучил: в азовском Лукоморье захватил он в плен Кобяку, который ханом был у полов-цев тогда. Его он в Киев прихватил, и в гриднице своей в плену оставил. Набе-ги половецкие на долгие года забыла Русь.
Сегодня ж даже немцы и венециане, моравы с греками воспели славу Святославу, не добрым словом Игоря кляня, за то, что он добычу утопил на дне Каялы, половцев реки, по берегам он золото рассыпал. Князь Игорь с княжьего седла златого отныне перебрался он в невольничье седло.
И в русских городах веселье стихло, да крепко так, что даже городские стены плачут, головы склоня.
А Святослав недобрый сон увидел в Киеве тогда. Созвав бояр, поведал вещий сон:
“ Мне снилось, будто с вечера меня на тисовой кровати покровом чер-ным укрывали. Всю ночь черпали для меня вино, да только с горечью было оно. А из пустых колчанов половецких на грудь мне крупный жемчуг сыпали всю ночь, и кто-то звал меня, шептал на ухо что-то, да только я смысл этих слов понять не мог никак. Летал я птицею над теремом своим, и вдруг увидел я, что кровля без конька. Недобрый знак. И , кроме этого, всю ночь, на Плес-неском лугу, вороны каркали почти без передыха.”
Бояре отвечали князю так:
“ Кручина горькая, князь Святослав, твой разум счас заполонила. Два сокола слетели с отчего стола златого, чтоб одолеть Таманские места, испить из Дона воду пожелали. Но соколам твоим подрезать крылья уж успели, полки их саблями поганых посечены, а сами князи нынче в путах из железа.
Они сражались славно, только в третий день два солнца враз померкли, а с ними и два месяца младых – Олег и Святослав. Их тьмою в покрывало за-вернуло, и к морю унесло, где оба потонули. И на Каяле свет накрыла тьма. И под прикрытием тумана половецкие отряды по Руси разбрелись, как будто выводок гепардовый. Набеги их уже повергли нашу землю.
Тут молвил Святослав златое слово, которое замешано у Святослава бы-ло на слезах: “ О, дети милые мои, и Игорь и Всеволод! Как рано в степь дон-скую вы пошли, чтоб землю Половецкую мечами окровавить. Отправились вы честь и славу поискать, да только честь спиной к вам повернулась, и к полов-цам поганым перешла. А ведь сердца детей моих не воск, не глина сотворили, они храбры и крепко скованы они.
Что ж, дети, вы сегодня сотворили, и без того седую голову покрыли до кончиков волос вы серебром!
Уже не вижу в силе прежней и могучей богатого войсками, из которых можно делать сталь, родного брата Ярослава. Он многие роды и племена свел под свои Черниговские стяги. Лихие воины. Они, лишенные щитов, с одними засапожными ножами, лишь ратным криком вражьи стаи сокрушают, и пра-щурову славую звоном по земле несут.
А вы сказали: “ Славу сами мы возьмем, а дедовскую честь умножим, и меж собой ее поделим...! “
Но тут не грех и старому помолодеть, откинув прочь в лихих скитаньях и уратах свои нажитые седины! Когда соколик перья вдруг роняет, он высоко тогда всех птиц вздымает, не дав гнезда в обиду своего. Да вот беда: между-усобицей разбиты, мне от князей подмоги нынче не дождаться. Один я ныне. Ведь под ранами лежит святая Русь.
Сын Долгорукого, внук Мономаха, князь Всеволод, ужель не слышишь стоны ты, и нету мыслей у тебе примчаться и посторожить отечий золоченый стол? Ведь Волгу можешь ты расплескивать веслами, а шлемами ты вычерпал бы Дон! Тебе бы место здесь сейчас!
А ты, храбрейший Рюрик, да и твой брат Давыд! Ведь ваши воины в по-золоченных шлемах – не по крови ли плавали они? Не ваша ли дружина боевая столь храбрый издавала рык, как будто туры, что под ранами несутся, не ве-дая путей, незнамых троп!
Князья, а не пристало ли нам время вновь объединиться, и в стремена злаченые воссев, отмстить за землю Русскую, за Игоревы раны!
Послушай, Ярослав, на Галице сидишь ты, на златокаменном своем сто-ле. Карпатские ты горы подпираешь, и королю венгерскому ты преграждаешь путь, Дунаю закрываешь ворота. Не медли, князь, бросай свои суда, отвагою ведя их по Дунаю, твоей грозы страшатся земли все. И Киеву ты отворяешь ворота, и страны многие ложатся пред тобой. Так от чего ж ты не идешь на Кончака, поганого владыку Дона? За землю Русскую, за Игоря восстань!
А ты, Роман, и ты, Мстислав, ведь дума храбрая на подвиг вас зовет. Вам стоит лишь воскликнуть клич свой боевой, вы словно соколы взлетите в ратный путь. Под шлемами латинскими у вас железные кольчуги, от вас дро-жали дальние, неведомые страны, литовцев вы повергли ниц. Теперь же слава Игоря померкла, и нынче кличет, княже, Дон тебя, ведя к победам ,а не пора-женьям. Олеговичи, храбрые князья, настало время вам объединиться и рат-ные мечи на Дон поднять, такой уж нынче век, что нас ведет на брань.
Ингварь и Всеволод, и вы, три Мстиславича, не из худого же гнезда вы народились, шестикрылые! И не по доблести побед вы волости под власть се-бе собрали. Уже Сула иссякла, не течет серебряными струями до града Пере-славля, Двина порогами виляет, стороняся половчан, болотами обходит вой-ска Кончака.
Так Ярослав, внемлите, внуки все Всеславовы! На время стяги боевые вы сложите, вложите вы мечи, зазубренные в битвах, уже вы дедовой лиши-лись славы, раздраем напоили нашу Русь, собрав на землю наших половцев поганых, что на Всесволдаво величье тень пустили.
Седьмой уж минул век Трояновой тропы, когда Всеслав гадал красной девице, той, которую любил, то воск он растопил, закинув жребий. Он излов-чился, севши на коня, и рысью к Киеву свой путь направил, копьем коснулся златого стола, из Белгорода поскакал он лютым зверем, за ним и волк угнать-ся бы не смог, он утром растворил ворота Новограда, разбивши славу Яро-славову меж тем, от Дудуток до Немиги он волком проскакал. И увидал, как на Немиге снопы слагают нечестивые из русичей голов, брега покрылись кро-вью русаков. Всю ночь Всеслав вел суд между людей, а сам ночами рыскал серым волком по побережью и до Киева его вела тропа, Хоросу затмевая путь, он волком мчался от Тамани к Киеву.
Ему чуть свет заутреню звонили в Полоцке, колокола Святой Софии весть несли, а он тот звон и в Киеве слыхал. Хоть вещая была душа в его от-важном теле, но часто он и в бедах тяжких был. О нем Боян наш вещий как-то молвил так: “ Хоть хитрый ты и мудрый, наш Всеслав, но даже ведуну, что дружен с разумом, не миновать, однако, божьего суда.”
О, сколько же еще Руси стонать, с тоскою поминая времена былые и славных князей ратные дела!
А ныне стяги Рюриковы и Давыда не вместе, врозь стоят, под разными ветрами.
С утра Дунай весь оросил вдруг стон, запричитала в горе Ярославна, оплакивая мужа своего свет - Игоря Святославича:
– О, ветер ты, ветрило, я чайкой по Дунаю полечу. Один рукав я белый опущу в живую воду, вторым же мертвую водичку зачерпну. И раны Игоря я водами омою, ему былую силу возвращу. Зачем ты, ветер, низко опустился, и ураган свой стелешь по земле. Зачем ты вражьи стрелы направляешь на рат-ных воинов дружины славной и отважной князя Игоря? Ужели власти тебе мало под облаками, ведь ты же полноправный там хозяин. Зачем, о ветер, ты мое веселье развеял по ковыльной всей степи?
На городской стене Путивля рано утром Ярославна плачет:
– О Днепр Славутич! Ты своим теченьем обходил пороги каменные, ко-гда вел своими водами ладьи дружины Святослава до самых до Кобяковых полков. Примчи же мне сейчас, о славный Днепр Славутич, свою ладью, чтоб не стенала на стене, а к Игорю отправилась стрелою по твоему течению злато-му!
Все причитает в горе Ярославна:
– О светлое солнце! Шло от тебя тепло и красота! Зачем же ныне отвер-нулось ты от ратников дружины? В степи безводной жаждою изводишь, от пекла изогнулись луки, и колчаны вдруг затрещали от жары.
Тут вспенилось море в полуночи, туманами смерчи пошли по степи. И Бог явился, чтобы указать, каким путем идти князю Игорю на Землю Русскую с поганой Половецкой. Погасли зори. Вечер наступил. И всем казалось, будто Игорь наш заснул, но нынче сон блуждал далеко от него. Он мыслию окуты-вает степь от Дона и до малого Донца.
В час полнолунья перебежчик половецкий, отдавший Игорю и сердце, честь свою, Овлур пронзительно так свистнул за рекою, и к Игорю он под уз-цы повел коня:
– Для сна сейчас не время, - молвил так Овлур. При этом крикнул столь пронзительно и мощно, что степь покрылась трещинами, трава затрепетала, и вежи половецкие в движение пришли.
Как горностай помчался Игорь к камышу, и белым гоголем он в воду пал. Взлетел он на коня борзого , и волком серым он слетел с него , потом же Игорь соколом взлетел, Овлур же волком несся по степи, труся вокруг себя ковыльную росу.
Тогда Донец так князю Игорю промолвил: “ О, князь, тебе хватает сла-вы, а Кончаку нелюбия. Верни на землю Русскую веселье!”
И Игорь отвечал: “ О, милый мой Донец, тебе хватает славы, ты на вол-нах меня лелеял много раз, стлал мне траву густую на своих серебряных бре-гах, под сенью дуба ты меня туманом теплым укрывал. Не такова твоя сестри-ца, мелкую струю имея, Стугна поглотила чужие ручьи, потоки и в омуте сво-ем похоронила князя Ростислава, родного брата Мономаха. Мать Ростиславо-ва отныне только плачет, не в силах это горе пережить. Цветы приуныли от жалости, деревья в горе кроны наклонили к земле родимой.
Тут шум в степи поднялся. Сороки смолкли, и вороний смолкнул гай – по следу Игоря пошли Кончак и Гзак. Природа вся как будто-бы заснула, лишь змеям-полозам чего-то не спалось.
Тут Кончаку промолвил Гзак такую речь: “ Коль сокол наш к гнезду сейчас собрался, не расстрелять ли соколенка нам своими золочеными стре-лами?” Кончак на это Гзе ответил так: “ Коли соколик полетел сейчас к гнезду, то соколенка мы опутаем красной девицей.” Да только Гзак не согласился с Кончаком: “ Коли опутаем его мы красною девицей, мы и девицу, да и соко-ленка потеряем. А нас в родной степи начнут вдруг птицы бить. Скажи, к чему такое униженье?” К согласью ханы не придя, своих коней они обратно повер-нули.
И песнопевец времени былого, который славил Ярослава и Олега, Боян наш вещий молвил нынче так: “ Бывает тяжко голове без плеч, беда и телу, коль оно без головы. “
Так Русская земля без Игоря была. Сейчас же Солнце вновь на небе све-тит. Князь Игорь вновь на русской стороне. Девицы вновь запели на Дунае, и голоса их через море в Киеве слышны.
А Игорь с берега Днепра, направился на гору, чтобы помолиться в церкви богородице Пирогощей, и богу славу он воздал за возвращение свое на Русь.
А нам пристало время нынче воспевать князьям минувших лет огром-нейшую славу. Потом младых князей мы станем величать по их заслугам. Вос-славим Игоря Святославича, и брата смелого его Всеволода, не позабудем и Владимира Игоревича мы!
Пусть здравы будут все князья и их дружина боевая, которая за землю христианскую сражаясь, на половцев поганых ратью шли.
Князьям, дружине слава! И Аминь.