Мои любимые старики
После университета я работал в Москве, а родители жили в Ленинграде. Я довольно часто приезжал к ним, бывая в деловых командировок или участвуя в конференциях. Но иногда приезжал просто погостить, увидеть родителей и старшего брата с его семьей. В Москве я жил в общежитии, на малой Бронной, общежитие было тихое, жили все дружно, как одна семья. Но общежитие есть общежитие и поездка домой, к родителям, хоть на несколько дней, была праздником.
По приезде в Ленинград меня всегда встречал отец и после объятий, уже на перроне было ощущение, что ты дома. Папа, невзирая на мое сопротивление, брал у меня сумку, и мы ехали домой. По пути он рассказывал вкратце о домашних новостях, я коротко о своих, зная, что все еще раз нужно будет пересказать дома маме.
Вот мы, наконец, приехали, мама открывает дверь, из комнат веет теплом и непередаваемым запахом родного дома. Мы входим в большую комнату, стол накрыт всякими вкуснятинами. Мама суетится около стола, я вижу, что прибавилась седина, в глазах добавилось немного грусти, но она по прежнему подвижна и во всем чувствуется ее искренняя радость по поводу моего приезда. Начинается разговор, конечно, родители, прежде всего, требуют от меня подробного отчета. Их интересует все, всякие мелочи: что я делаю, куда хожу, чем занимаюсь в свободное время, как и где питаюсь… Я терпеливо ожидаю один из главных вопросов, а сам его обхожу стороной. Но все же мама аккуратно и как-то стесняясь, спрашивает:
- Ну, а как, у тебя… есть какая-нибудь подружка? Конечно, она имеет в виду не просто какую-нибудь девушку, а ту, к которой я питаю серьезные чувства и планы. Отец с интересом, который пытается скрыть, тоже ждет моего ответа.
- Да нет, мама, работы много, у нас дружный коллектив, есть хорошие ребята и девчонки, но чтобы … пока нет.
Мама делает вид, что она это спросила просто так и переводит разговор на другую тему, хотя я чувствую, что ей очень хотелось бы услышать от меня положительный ответ. Но она начинает расспрашивать о наших родных, которые живут в Москве, хожу ли я в гости к дядям и тетям. Я рассказываю подробно как у них дела, я действительно бываю у них в гостях, а перед каждой поездкой в Ленинград специально захожу к ним, чтобы потом рассказать родителям последние новости.
Потихоньку я иссякаю и уже за чаем требую рассказ об их жизни. Они рассказывают о себе, о здоровье, о своих хлопотах и обычной повседневной суете. Потом идут последние данные о Григории, моем старшем брате, который с семьей живет здесь же в Ленинграде. Если я приезжаю летом или в начале осени, то застать Гришу и его жену Анну дома невозможно. Они геологи и обычно в это время года в экспедиции, а их сын гостит у другой бабушки.
- Что-то Гриша давно не писал, - вспоминает мама.
- Ну, как давно не писал, - возражает папа, - Ведь мы получили от него письмо две недели назад, сейчас он в маршруте, в поле, оттуда практически не напишешь.
Так проходит первый день потом следующие два – три дня проскакивают удивительно и ужасно быстро и вот я уже на вокзале. Через несколько минут отправление, мы прощаемся на перроне, мама дает последние наставления о необходимости во время кушать… Я вхожу в вагон и вижу родителей, стоящих на перроне. Поезд медленно и бесшумно трогается, они медленно удаляются, становятся какие то маленькие, сутулятся, сливаются с провожающими и исчезают.
В купе начинается небольшая суета, вес раскладывают вещи, а у меня еще долго перед глазами тихие лица моих стариков, с какой-то затаенной грустью и еще чем-то, от чего в душе тоскливо, нехорошо и даже скверно. Не люблю я эти проводы именно за эти тягостные минуты.
Шли годы, родители старели. У папы было два инфаркта и, как он ни старался быть бравым, возраст и здоровье брали свое. Да и мама, они с папой были одногодки, себя чувствовала неважно, у нее болели ноги, да и с сердцем были проблемы.
Прощание на вокзале становилось все грустнее и тягостнее. Я пытался договориться с родителями, чтобы они не провожали меня на вокзал, но каждый раз, под разными предлогами, они были со мной до отправления поезда. Я хотел вызвать такси, но мама всегда была против:
- Мне надо прогуляться, это мне полезно… Конечно, я понимал, что им просто подольше хотелось побыть со мной. Мы выходили из дома пораньше, медленно шли к метро, и ехали к Московскому вокзалу.
Однажды, в середине осени, когда Гриша с женой еще не вернулись из экспедиции, была отвратительная погода, дул пронзительный сырой ветер. Я уезжал в Москву дневным поездом. На все мои уговоры остаться дома, родители как будто вначале согласились. Но вдруг, когда я начал собираться, в последнюю минуту они тоже начали одеваться и сказали, что хотят проводить меня до метро.
Мы вышли, погода было отвратительная, несколько раз пытался пойти дождь, но все время воздух был пропитан водяной пылью. Ветер рвал и куда бы ты не повернулся, он все время дул в лицо, то толкал сбоку… Мы дошли до метро, я хотел попрощаться, но на улице было так гадко, что мы вошли в холл метро. Конечно, так мы добрались до вокзала…
Когда поезд медленно тронулся вдоль перрона, я увидел сгорбившиеся фигурки родителей, которые махали мне руками, я прижался к стеклу и пытался, как можно дольше, не терять их из виду. На перроне было мало провожающих и фигурки родителей еще долго уходили вдаль. Что-то в их виде навевало щемящую тоску и, вдруг, впервые у меня мелькнула мысль:
- Неужели я вижу их в последний раз!? Что за чушь, старался я отогнать ее, но ничего не получалось.
- Неужели я их больше не увижу? – продолжала сверлить предательская мысль.
С тех пор я часто, очень отчетливо, видел картинку этого прощания. Ветер, сырость, серый день и две фигурки моих любимых стариков на мокром перроне.
Я начал бояться междугородних звонков. Как только дребезжал телефон длинными, частыми звонками, я вздрагивал и неприятный холодок в ожидании чего-то нехорошего непроизвольно стрелял внутри.
- Алло, тел…. номер такой-то? Ответьте, вас вызывает Ленинград, - раздавалось в трубке. Пауза казалась вечной, но потом все отпускало: звонил брат или родители, все было в порядке, ну и слава богу! Но каждый раз, когда звонили из Ленинграда всегда первой мыслью было: что-то случилось…
Прошла зима, работы было много, и никак не удавалось вырваться в Ленинград. Я поздравил по телефону родителей, брата и его семью с Новым годом, пожелал им здоровья, бодрости и счастья. Родители были в хорошем настроении, шутили, но мне показалось, что это им дается с каким-то напряжением.
Весна, у нас в Подмосковье, самое замечательная пора. Наша организация переехала в небольшой поселок к югу от Москвы. В воздухе витала какая-то особая, весенняя, свежесть, пахло землей, дни сильно прибавили. Еще местами, особенно в лощинах, лежал снег, но на солнечных склонах была серая, сухая прошлогодняя трава, да и снег уже был не зимним, сделался каким-то ноздреватым и крупчатым. По утрам было прохладно, ночью сильно подмораживало, но днем солнце было теплым и в средине дня даже припекало. Воробьи стали чирикать громче обычного, а отдельные синички громко свистели с раннего утра.
Вечером зазвонил телефон. Ленинград. Звонил брат, поздоровался, и начал что-то говорить, но я уже все понял и на мой вопрос он ответил:
- Сегодня не стало папы…
- Как мама?
- Ничего, пока держится...
- Я завтра приеду, - ответил я, еще не осознав до конца услышанного Известие было как внезапный удар, неожиданно, хотя где-то внутри я был готов к такому ленинградскому звонку.
Я сидел в поезде, за окном в серой дымке мелькали какие-то поселки, лес, платформы с людьми и вдруг, перед глазами, четко и ясно представилось последнее прощание с родителями: слякоть, серый день, и мои любимые старики на удаляющемся перроне. И еще одна тягостная мысль пронзила меня: отец меня сегодня не встретит на перроне, не встретит никогда…
Похоронили отца на Красненьком кладбище, мама держалась стойко. Папа умер неожиданно, ушел погулять в хорошем настроении, а через полчаса маме сообщили, что недалеко от дома…инфаркт…и все.
Через три дня я возвращался домой. Не оставляло чувство, что стало как-то пусто. Не верилось, что я больше не смогу поговорить с отцом. А с ним было интересно разговаривать, он всегда слушал внимательно и хотел знать о тебе все. Он искренне радовался успехам, также искренне сопереживал невзгоды. Мозг понимал, что отца больше нет, но сердце не хотело это признавать.
Я вернулся домой, дела захлестнули и я начал приходить в прежний режим жизни и работы. Часто звонил маме, она тоже потихоньку приходила в себя, хотя чувствовалось, что это был для нее тяжелый удар. Они с папой прожили больше пятидесяти лет, воспитали трех сыновей, потеряли первенца – девочку, которая умерла в четырехлетнем возрасте…
Жизнь вошла в привычное русло, в конце лета я был в Ленинграде. Сходили с мамой на кладбище, но ощущение незримого присутствия отца не покидало меня.
Когда я уезжал, впервые мама не провожала меня, мы простились дома. Брат был в экспедиции…
Поезд тронулся, я машинально посмотрел на перрон, там толкалось много народа, некоторые знаками что-то объясняли отъезжающим, несколько человек шли за уходящим вагоном, но моих на перроне не было… Я отошел от окна, поезд потихоньку покидал территорию вокзала и, наконец, начал набирать скорость. Я сидел задумавшись, отрывки каких-то мыслей о работе несвязно теснились в голове. Когда теряешь близких людей обостряется чувство вины перед ними: вспоминается, что когда-то ты был недостаточно внимателен, чем-то обидел, что-то сделал не так как нужно… Вот и сейчас я ощутил расплывчатое, тянущее и мучительное чувство вины перед родителями, хотя всю жизнь я любил их и старался не огорчать…
Пришла осень, в этом году ранняя и дождливая. За окном шуршали мокрые ветки деревьев, дул порывистый ветер, раскачивая их в разные стороны. Когда ветер дул в окна, брызги дождя звонко стучали в стекла, потом опять только шуршал ветер и ветки. В комнате было тепло и уютно, мы с женой смотрели телевизор, показывали какой-то фильм, в котором одна женщина нарочно написала родственникам своей соседки - старушки, что старушка умерла и чтобы они приехали. Она написала это специально, так как родня давно не приезжала, не навещала бабушку. Неожиданно мои мысли улетели в Ленинград, как там дела у мамы? Вообще надо ей позвонить и вдруг какой-то страх вполз в душу. А что если вот так, как в фильме, придет известие из Ленинграда, только настоящее.
Удивительно, но не успел я подумать, как зазвонил телефон, междугородний звонок. На душе похолодело, я не сомневался, что сейчас будет что-то плохое.
- Алло! Это номер….. такой-то? Ответьте, Вас вызывает Ленинград.
- Привет, - я услышал тихий голос брата.
- Что с мамой, совсем плохо?
- Да! Если сможешь, приезжай, - устало сказал Гриша, - Сможешь?
- Конечно! Когда мама умерла..?
- Сегодня утром, - выдавил брат, - Приезжай.
Мы похоронили маму рядом с отцом. Не долго она пережила его, но теперь они снова рядом…
Когда я уезжал, брат сказал:
- Я тебя провожу на вокзал.
- Не надо, - как-то резко ответил я и добавил, - Извини, Гриша, не обижайся, давай простимся с тобой дома.
Мы обнялись с ним, потом с Анной и их, уже двумя, сыновьями. Я взял сумку и поехал на вокзал. С этих пор я никому не разрешаю провожать меня, уезжаю ли я в командировку или отпуск, или в кратковременную поездку по личным делам. Я ухожу из дома один...
Свидетельство о публикации №207081400265
Лена Дубровская 14.02.2014 22:09 Заявить о нарушении