Сердце демона. Глава 3. Треснувшее небо

Толчки, поначалу неплохо вписывавшиеся в ткань сна, становились все более настойчивыми, так что Марку ничего не оставалось, кроме как проснуться с бурчанием:
– Отстань! Уже встаю! – после чего можно было заснуть обратно, но Даня не унимался:
– Сколько сейчас времени?
– Сколько угодно…
– А точнее?
– Ладно, ладно… – Марк сел на постели и принялся шарить по тумбочке в поисках часов.
– И завтракать, быстро.
В прежней жизни Марк никогда, кроме выходных, не завтракал, потому что это никак не укладывалось в пятнадцать минут, отведенные им на сборы. Но с его нынешним сумасшедшим ритмом жизни не поесть утром означало помереть с голоду к вечеру.
Зайдя на кухню, Марк заметил, что Даня сидит в старых джинсах и футболке:
– А ты сам, что, так и поедешь?
– Мне к третьей паре сегодня.
– Зачем тогда вскочил так рано?
– А тебе хотелось бы проспать? Это проще устроить, чем ты думаешь… Кстати, мне тоже интересный сон сегодня приснился.
– Что значит – «тоже»? Мне ничего не снилось.
– По мотивам твоего вчерашнего рассказа. Иду я, значится, вечером по нашей улице, снег блестит, все такое… Подхожу к остановке, там никого, только какой-то парень ко мне поворачивается. Я его зачем-то спрашиваю: «Ты ждешь троллейбуса в парк?» А он мне отвечает: «Нет, поезда на Мгу». Подхожу, и мы с ним вместе садимся на скамейку и ждем. Я спрашиваю: «Ты тоже из Мичуринска?» А он мне какую-то ерунду в ответ: «Просклоняй-ка прицепной вагон». – Я, как идиот, начинаю: «Я – прицепной вагон, ты – прицепной вагон, он – прицепной вагон, мы – прицепной вагон…» Вдруг он как схватит меня за рукав и, выратавщившись, забормотал: «Нет, так нельзя! Тебе придется о нем забыть!» Я проснулся, а сам повторяю: «О нем забыть…» Ты чего не ешь?
– Как он выглядел? – Марк уронил вилку в тарелку, сдвинув брови.
– Кто?
– Этот парень.
– Так я не помню. Знаешь, как во сне бывает – всякая ерунда запоминается, а что-то из головы напрочь вылетает. Что ты разволновался-то так? Не надо было тебе рассказывать. – Даня задумался, вертя ложку в пальцах: – Ты бы отдохнуть, что ли, съездил… Забей на работу, бери отпуск. Смотался бы хоть к себе, с предками помирился. Или еще куда.
– Некогда сейчас. Да и… – Марк вовремя проглотил «денег нет» и закончил: – В общем, как-нибудь позже.
– Времени никогда не бывает. Всех денег не заработаешь. Кстати, о них: с твоих выплат за квартиру тысяч десять осталось, можешь взять.
– Ненормальный, – выдохнул Марк.
Даня виновато пожал плечами:
– Я же говорил, что четырех достаточно…
– И чего ради такая благотворительность? – Марк положил вилку рядом с тарелкой. – Ты так кому попало пытаешься деньги втюхать?
– Нет, только тем, кто не возьмет. Слушай, я ведь вполне серьезно. Ты слишком много работаешь. Я не хочу преждевременно лишиться своего единственного источника дохода. Да и потом, я вижу, как тебя задрал этот город.
– Все равно ж сюда возвращаться придется, так что толку уезжать?
– Не понимаю я тебя. Зачем вообще жить там, где тошно? Ради денег, что ли?
– Да нет… – смешался Марк и неожиданно предложил: – Слушай, а давай вместе куда-нибудь рванем?
– Это еще зачем?
– А тебе протрястись не хочется? В самый раз – отдохнуть после сессии…
– На фига тебе это надо? – помрачнел Даня.
– А в чем дело? Опять же, одному скучно, вообще-то…
– Найди себе девушку и езжай с ней, куда хочешь. – По интонации Дани было понятно: осторожно, двери закрываются.
Взглянув на часы, Марк понял, что уже опаздывает. Заболтался – и вот результат. Отхлебнув чая, он вылетел в прихожую. Десятью минутами позже, в троллейбусе, он подумал, что все эти разговоры о том, что у Дани с головой проблемы, конечно, чушь собачья, но вот с нервами у него определенно не все в порядке. К манере Даниила обрывать разговор, неожиданно взъевшись непонятно, на что, Марк давно уже успел привыкнуть. Впрочем, это и не удивляло, если учесть особенности его воспитания и окружения. «Как это все-таки несправедливо, когда одни люди портят человеку характер, а страдать от этого вынуждены совершенно другие…» – подумалось ему.

Возвращаясь после рабочего дня, Марк наслаждался возможностью наконец очистить сознание после дневной суеты: блаженная пустота, успокаивающий мрак. Постепенно сквозь него пробился нехитрый ритм, оформившийся в слова, и Марк начал сперва про себя, а потом вслух шепотом твердить:
– Я – прицепной вагон, ты – прицепной вагон, мы – прицепной вагон, все – прицепной вагон… – и внезапно остановился как вкопанный: на остановке, на том же самом месте, стоял вчерашний парень. Рядом с ним – пожилой мужчина, который внимательно посмотрел на Марка, когда молодой что-то ему сказал. Подсознание возопило: «Беги и не оглядывайся! Забудь это место, этот город!» – но Марк отмел этот призыв и сделал шаг вперед, хотя лоб моментально покрылся испариной. Еще один неимоверно трудный шаг. Остро резанула мысль: «Прав был Данька, наверно, она и есть – паранойя…» Еще шаг. Вот он с ними и поравнялся. Пара шагов – и счет пойдет на удаление. Марк чувствовал, словно висит на натянутой резинке: прочь, прочь, прочь отсюда…
– Молодой человек, постойте. Мне нужно вам что-что сказать. – Голос из-за спины.
«Поздно. Слишком поздно», – пронеслось в голове. Марк обернулся.
Мужчина в возрасте подошел к нему, молодой уже куда-то делся.
– Прежде всего, позвольте представиться. Меня зовут Эдуард Филиппович. А вас?
– Марк. Марк Потапов.
– Очень приятно. Куда направляетесь? Мы могли бы пройтись вместе, а по пути я бы изложил вам суть дела.
– Нет. Никуда. Можно здесь. – Марк старался дышать глубже, но сознание постепенно застилал туман.
– Вы живете неподалеку, верно?
– Нет, – не задумываясь, выпалил Марк. – Только собирался снять. Но передумал.
– Понимаю. Вы не местный? Мы могли бы помочь с жильем.
Разговор принимал странный оборот, но Марк этого не замечал – он всеми силами старался удержать накатывающую дурноту.
– Давайте присядем… – попросил он.
Остановка была почти пуста: большая часть ожидающих погрузилась в подошедший троллейбус. Они опустились на лавку, мужчина продолжил:
– Понимаю, что это прозвучит несколько неожиданно, но я мог бы дать ответы на некоторые вопросы, которые давно вас беспокоят. Вы – не обычный человек, Марк. Думаю, вы сами давно догадывались.
Ловя воздух полуоткрытым ртом, Марк прошептал:
– Я знаю, кто вы. Сиракузы. Кротон-Сиракузы. Поезд отменили. Поздно.
– Э-э-э, батенька, – потянул Эдуард Филиппович, – да вы совсем плохи. Не наркоман часом?
Марк мотнул головой:
– Может, вы мне все попозже расскажете? Я сейчас не очень хорошо себя чувствую…
– Вы уверены, что вам не нужна помощь?
– Нет, я… Со мной все в порядке.
Как ни странно, мужчина поверил этому заведомо ложному утверждению. Или сделал вид, что поверил.
– В таком случае, как мне с вами связаться? Вы позвоните, или мне самому…
– Я сам, – поспешно заверил его Марк.
– Хорошо, я вам верю. Вот здесь мои телефоны. – Он протянул визитку. – По этому адресу можно приехать, если что.
Марк только кивнул и сунул карточку в сумку.
– Оставлю вас собираться с мыслями. Повторяю, можете обращаться ко мне в любое время суток с любыми проблемами. Кроме нас, вам никто в этом городе не поможет.

Стоило мужчине отойти, как Марк почувствовал заметное облегчение. Вернулась ясность рассудка. Марк зевнул – все-таки усталость давала о себе знать. Хорошо, домой близко. «Нельзя домой!» – подсознание, поначалу смутно беспокоившее, потом угрожающе позвякивавшее, пробудилось на полную катушку, раскручивая воронку паники. У Марка не было другого выхода, кроме как следовать ему. Если бы он прислушался к себе раньше, пошел бы другой дорогой… Нет, нельзя быть таким наивным: когда его заметили, он был уже обречен.
…Домой нельзя. Он не имеет права привести за собой беду. Заразу. Куда угодно, только прочь. Слишком близко. А дома горячий ужин. Как невыносимо больно. Это только начало. Иначе нельзя.
Марк, пошатнувшись, поднялся и двинулся в противоположную сторону.
…Что делать, что делать… Надо найти жилье, другую комнату. А денег нету, деньги остались дома. Хорошо, Дане хватит на первое время.
Он был не в состоянии думать о поисках ночлега, просто шел и шел. Мысли путались, он понимал, что едва держится на ногах, но не останавливался. Поднявшись по каким-то заснеженным ступеням, он обнаружил, что вышел на перрон. Наступила глубокая ночь. Скамейка была засыпана толстым слоем снега, под ним – лед. Марк смахнул снег рукавом и сел. Ноги тяжко ныли.
…Что делать, когда ты в самом сердце города, который тебя ненавидит? Из него не выбраться… Невыносимый холод. Горечь, боль и холод – убийственная смесь. Нужно терпеть, пережить эту ночь.
Марк несколько раз задремывал, но каждый раз его будила ноющая боль в затекшем теле и острая, выматывающая – в замерзающих конечностях.
«Вот оно… А утром ерунда какая-то беспокоила. Нелепо как вышло – этот наш с Данькой последний разговор. Ведь не увидимся больше… Легко пришло – легко ушло. Знал бы ты, Даня, что меня видишь в последний раз, небось по-другому бы разговаривал. Я же от чистой души предлагал, а не просто так, из вежливости. А если бы и из вежливости, мог бы повежливее и отвечать…» – Сочинение адресованных Дане слов было хоть каким-то занятием, позволявшим протянуть время в нескончаемой ночи. Постепенно увлекаясь, Марк заговорил вслух, представляя, что Даня рядом, и даже снег со скамейки смахнул для убедительности. – Как ты не понимаешь, я же за тебя тоже волнуюсь, а не только ты за меня. Ну почему только ты всякий раз хлопаешь дверью у меня перед носом? Понимаю, ты привык к тому, что тебя все пинают. Но теперь все эти отморозки вне пределов досягаемости, вот и пора о них забыть. Теперь на тебя никто уже не давит, только ты сам на себя давишь. Как жаль, что я тебе этого так и не объяснил… Я вообще тебе многого сказать не успел. Ты, наверно, удивляешься, куда я делся. Но лучше тебе побыстрее забыть и обо мне тоже.
Марк даже удивился молчанию, воцарившемуся после того, как умолк его голос. Взглянув на скамейку рядом с собой, он вдруг узрел соседа по квартире. Марк встряхнул головой, но когда он повернулся, Даня все так же сидел рядом и смотрел ему в глаза. Его взгляд был полон оглушающей темно-синей тоски и сожаления. «Странно, – подумал Марк, – я не замечал раньше, какие у него глаза…» И он хранил безмолвие. Настоящий, живой Даня непременно отозвался бы.
– Скажи что-нибудь, – обратился к нему Марк. – Раз ты – плод моей фантазии, значит, должен следовать моим пожеланиям.
Но он молчал. Лишь во взгляде читался упрек: «Зачем ты ушел?»
Марк зачем-то принялся оправдываться:
– Понимаешь, так надо, и все тут… Мне тоже несладко. Еще и похуже, чем тебе, будет. Ну же, не раскисай.
Неожиданно он понял, что жестокий холод отступил, словно его согревало иллюзорное тепло сидящего рядом воображаемого товарища. Только его присутствие давало возможность пережить эту ночь, самую тяжелую в жизни.
– Да, зябко, но что поделаешь, не Багамы. – От сказанных банальностей становилось легче, боль от мороза смягчалась. – Ты знаешь, а могли бы ведь и на Багамы поехать, а? Ну, не сейчас, конечно, а попозже, если б ты не выкобенивался. Пеняй на себя теперь. Что-то мне нехорошо сегодня под вечер. Я думаю, с небом что-то не то… Сначала были зеленые разводы, а теперь пошли трещины… Кажется, мое небо трескается… Ты только не смотри туда. – Приговаривая подобную бессмыслицу, Марк впал в забытье, полное тревожных видений: черные осколки отрывались от всех предметов вокруг, обрушивались с неба – тяжелые, опасные, они с глухим стуком ударялись о землю, поднимая тучу новых осколков, устремлявшихся ввысь. «Когда же это кончится?» – с нарастающим беспокойством думал Марк. До сих пор ни его, ни Даню не задел ни один, но их становилось все больше… Марк обхватил плечи товарища, теснее прижавшись к нему, и с ужасом следил за каждым устремляющимся к нему темным лезвием.
Когда он очнулся, ночь и не думала кончаться – чернильная неразбавленная мгла. Скамейку рядом с ним припорошило снегом. «Ну вот, ушел. Глюк ушел», – подумал Марк. Грустно и смешно. Однако, подняв глаза, он вновь увидел перед собой Даню. – Садись, – велел ему Марк, сметая снег. – Тот послушно опустился рядом. Марк придвинулся ближе, почувствовав тепло из-под промороженных слоев одежды и плотность живого тела. «Надо же, то ли я сплю, то ли крыша поехала…» – Дотронувшись до Даниной щеки, Марк почувствовал под пальцами упругость кожи. «Фантом» вздрогнул и уклонился от его руки.
– Эй, ты что… настоящий? – оторопел Марк.
– А ты как думал? – не меньше него растерялся Даня.
– Уходи. – Марк отодвинулся на дальний конец скамейки. – Ты зря пришел.
Даниил хотел дотронуться до его лба, но Марк отшатнулся:
– Уйди, говорю. Неясно, что ли, выражаюсь? – Внутри что-то разрывалось от собственных слов, но он чувствовал, что иначе нельзя. Если начать объяснять, уже не будет сил и решимости отвернуться.
– Слушай, давай договоримся, – предложил Даня, – если представишь мне хоть одну убедительную причину, по которой ты ночью торчишь на морозе – будь по-твоему, ухожу. Если нет – тогда домой.
– Почему я должен тебе что-то объяснять?
– Ладно, тогда я посижу здесь и подожду, пока сподобишься… Если простужусь – лечить тебе.
«Надо, чтобы он ушел сейчас же, – вынес вердикт внутренний голос. – Иначе будет поздно. Думай, Марк, плевать, что башка не варит, тебе это нужно сейчас больше, чем когда-либо в жизни…» – Марк чувствовал себя как в былые времена на уроке английского: Exercise 5, «придумайте историю, почему Марк уезжает», именно таким идиотизмом они занимались тогда три раза в неделю. А он опять ничего не сделал дома, понадеявшись, что не спросят. И теперь стоит у доски, а в голову ничего не лезет.
– Я… понимаешь… решил найти другую квартиру. Все-таки до работы далеко, вставать рано приходится…
– Мне очень жаль, Марк, но твое объяснение хромает по ряду пунктов. – Дане удалось почти в точности скопировать интонации школьной англичанки. – Во-первых: почему ты заранее меня не предупредил? Нормальные люди так не поступают. Ну, предположим, бывает, стихийное решение. Но ты так и не разъяснил: что это за прогулки в три часа ночи? Да еще в такой колотун? И, наконец, самое главное, гений мысли: ты же деньги дома оставил. Я в первую очередь проверил. Так что, как ни крути, придется вернуться.
– Черт с ними… не хочу я возвращаться… Понимаешь, там повсюду в асфальте трещины. Лучше не двигаться с места, пока они растут…
– Слышал бы ты себя со стороны… – устало покачал головой Даниил. – Когда в себя придешь, можешь катиться к своим трещинам. А пока что – давай-ка домой…
Даня помог Марку подняться: затекшие ноги плохо слушались – и, поддерживая, вывел к дороге. Там удалось поймать попутку.
Водитель спросил:
– Брат, что ли?
– Да, – ляпнул Даня от неожиданности.
– Я и смотрю: вроде, не похожи, а что-то общее есть. Приехали. Сам дотащишь?
– Без проблем. – Даня вытащил сотню, но водитель только рукой махнул: – Да ладно, все равно по дороге.
Хоть Марк и передвигался без посторонней помощи, он окончательно утратил представление о реальности – только шел, куда вели, и нес какую-то околесицу. Когда удалось дотащить до кровати и уложить товарища, Даня, облегченно вздохнув, присел рядом.
На лице Марка постепенно возобладали спокойствие и умиротворенность. Даня пощупал лоб – холодный. Хмыкнув, он собрался было пойти поспать – пять утра, надо хоть пару часиков перехватить перед занятиями… Хотя какие еще занятия, когда с Марком такое? Да пропади он пропадом, этот универ!
Уже казавшийся спящим Марк неожиданно попросил:
– Не уходи, посиди еще.
– Ну и кто же я, по-твоему? Предупреждаю сразу, что не Памела Андерсон, хотя, возможно, тебя это несколько разочарует…
– Как ты меня нашел?
– Как-как, искал – и нашел… Ты сидел на платформе в Сортировке и, не иначе, ждал утреннего поезда на Мгу.
– Правда?
Даня помолчал, а потом добавил:
– Вот уж кому надо в Общество анонимных трудоголиков – так это тебе. Довел себя до умопомешательства…
– Наверно. – Теперь, в тепле и уюте, все произошедшее действительно казалось горячечным вымыслом. Он нашарил руку Дани и стиснул его ладонь. «Забавно – держимся за руки, как дети… Хотя мне можно – я больной».
– Может, все-таки съездим куда-нибудь? Как ты предложил? – бросил Даниил.
– Не знаю. – Марк сильнее сжал его пальцы.
– Ну и ладно. Только не сбегай больше. А то придется объявить тебя в розыск как одержимого.
– Хорошо. – Марк прижал его руку к груди и уснул.
Даня оставался сидеть, боясь отнять руку, чтобы его не разбудить. За окном – темень, испещренная точками звезд – редко когда в городе можно так ясно видеть звезды. Луна отсвечивает ореолом, как капля жира на темно-синей глади. «Здорово, что Марк нашелся, а то замерз бы, наверно, насмерть… Что же с ним такое? Может, он с ума сходит?» – Даня попытался разглядеть его в темноте. Свет луны серебрил волосы, но лицо было в тени, угадывался лишь силуэт.
С улицы донесся приглушенный гул проезжавшей мимо машины, и вновь все стихло. Безмолвие и тьма словно присыпали весь мир пеплом, сделав прошлое недосягаемо далеким, а будущее отодвинув далеко в сторону. «И тишина стоит на всех одна…» – вспомнил Даня строчку из песни. Все противоречивые чувства, теснившиеся в его душе, успокоились, придя в удивительно гармоничное состояние. Всё стало легко и просто, как круг луны на небе.