Роман. Пролог

Это моя первая крупная и серьезная работа на философскую тему. Жду ответов и здравой критики.

Название я не придумала, поэтому так и будем называть - роман на философскую тему.

Всегда Ваша

***

Любая эмоция, любое слово материально…
…Позитивные могут служить и в качестве защиты, и в качестве нападения. Негативные - только оружием…

Пролог.

“Меня погубило любопытство. Исключительно из-за него, любопытства, я сунулась в Зал Совещания душным днем, двадцать девятого числа, августа месяца, сорок семь лет назад. В последствии моя вылазка изменила мою жизнь самым крутым образом. Неизвестно, что бы было, если бы не мое любопытство. Хотя известно – ничего бы не было. Ничего и никого. Пустота”

***

Виталина, пользуясь fama clamosa (громкой славой) внучки magister, еще ab incunabulis (с колыбели) прочитала книги по высшему психоанализу, психологии и многому другому. Достигнув тринадцатилетнего возраста, она на практике закрепила знания, что и способствовало ее взлету до уровня adeptus уже к шестнадцати с половиной годам (обычно это звание получали годам к тридцати).

***

Двадцать девятого августа Вита решила испытать на себе одно из опаснейших умений человеческого мозга. То, что с такой легкостью проделывали индийские йоги, и что не каждый сможет сделать современный человек: разделение бессмертной части от тела и возвращение к жизни.

Предприняла столь опасную попытку Виталина не случайно. Как долго она мечтала попасть в Зал Совещания, куда и ученикам, и подмастерьям, и даже adeptus было воспрещено входить! Единственный выход было использование знаний йогов.

- In silvam non ligna feras insanius (Меньшим безумием было бы носить в лес дрова), - подбадривая себя, громко сказала Вита, и приступила к своей опасной затее.

***

…Это было действительно не страшно и не больно. Как будто уснул. Не нужно было дышать, глотать, оборачиваться по сторонам, чтобы увеличить кругозор… Тело не чувствовалось. Но оно было. “Ты везде, но нигде”, - вспомнилась туманная фраза одного из учителей. Теперь Вита на собственном опыте поняла это изречение

В Зал Совещания Виталина прошла (или просочилась?) без особых проблем.

Это был зал с высоким потолком, стены которого скрывала тень. Стулья с высокой готической спинкой располагались в шахматном порядке, а в углу, на самой границе тусклого света и тени, угадывалась статуя молодой женщины. Вот эта статуя и привлекла внимание Виталины.

Статуя женщина, с искривленным от ужаса лицом, скрещенными на груди руками, как у египетских фараонов, была сделана настоящим мастером. Подойдя ближе, Вита почувствовала обман. Это не было мраморной статуей, эта было “заточение” spiritus в теле.

“Aggregatus”, - ужаснулась Виталина, - “самая ужаснейшая из казней. Что же ты сделала, в чем провинилась, что заплатила такой ценой?”

То, что еще жило в заточенной женщине, попыталось освободиться, выйти из тела, которое стало клеткой, но не смогло. Сама не понимая, что она делает, Вита стала помогать выбраться spiritus из тюрьмы.

Бессмертные, aggregatus и assisteus, почти соприкоснулись, но в тот же миг Виталину, нет тело Виталины, прожгла невыносимая боль…

…Молодой adeptus оставила связь со своим телом. Тонкую, неуловимую, но всесильную.

И эта нить соединила spiritus с телом.

***

Это можно было бы назвать consilium, если бы archi и aristos были врачами, но они ими не являлись, поэтому собрание, устроенное из-за “отвратительнейшей выходки Виталины” назвали colloquium (обмен мнениями) или audientia (слушание). Хотя по сути дела это был суд.

- Чем был мотивирован ваш поступок?
- Не знаю. Жалость, наверное, к anima (живое существо). Желание быть assisteus (помогающей).
- Вы знаете, за что осудили ее?
- Нет.
- Вы предполагаете, за что ее осудили?
- Нет.
- Вы знаете, что она играет роль phiale (фиала)?
- Нет.

Arhi переглянулись. “Жертвовать собой ради спасения пленницы, не зная, кто она и какую опасность представляет? Beata stultica (блаженная глупость)!”
Все ждали вердикта magister. И он не заставил себя ждать.

Со своего почетного места поднялся старик, про которого можно сказать “Агнец Божий”. Он не спешил начинать говорить, а кряхтел и сильно отдувался, как после марафонского бега. Насладившись, наконец, напряженным ожиданием, он начал говорить. Голос его был на удивление твердым и уверенным, но не дребезжащим и слабым.

- Dura lex, sed lex (Закон суров, но это закон). Следуя Закону, я выношу следующий приговор. – Magister сделал эффектную паузу и произнес: “Aggregatus.”

После этих слов, Вита должна была забиться в конвульсиях, зарыдать, молить, угрожать… Но она ничего не сделала. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Ни одна предательская мысль не дала знать о сковавшем ее страхе.

Magister терпеливо ждал, испытывая крепость духа и воли девушки, но она продолжала оставаться такой же стойкой. Потеряв желание ждать еще сколько-нибудь долго, старик сделал знак увести осужденную.

Идя по знакомым коридорам в свою комнату, Виталина продолжала сохранять независимое и твердое лицо. По дороге она улыбнулась какому-то мальчику, провожающей ее удивленным и благоговейным взглядом.

Когда девушка вместе с конвоем вошла в комнату, Вита испугалась, что и теперь ее не оставят наедине с собой, но конвоиры ушли, даже не заперев входную дверь на ключ. Убедившись, что она совсем одна, Виталина бросилась на кровать и зарыдала, как когда-то рыдала маленькая-маленькая девочка много, безумно много лет назад.

***

После ухода Виталины повисшую тишину никто не решался нарушать. Не все были согласны с вынесенным приговором, но смелости высказать свое мнение не у кого не было.

- Все же ты погорячился, - вдруг сказал статный мужчина, приятной внешности. Он был уже не молод, но еще не стар. С первого взгляда в нем видна была сила и твердость духа. И безграничный Talanton. – Все же ты погорячился. Она не заслуживает столь жесткого наказания. Да-да, я понимаю, что dura lex, sed lex и imperitia pro culpa habetur (незнание вменяется в вину), но Виталину нельзя ТАК наказывать. Ей девятнадцать; всего три года назад она получила звание adeptus, своим сегодняшним… экспериментом, она достигла звания aspirans. Если мы правильно направим ее усилия и знания, то через несколько лет она достигнет звания audire, и до archi или до aristos уже будет недалеко. А после она, может быть, достойно заменит тебя на посту magister. Она все это сможет, при условии, что мы смягчим наказание. Ipse dixit (Я сказал).

- Я удивлен, Назарий, и неприятно удивлен, что ТЫ стал apologetes (защитником) обвиняемой. Я accredere (доверял) тебе, и с твоей стороны это предательство. Нет, я не изменю своего решения, кто бы не был против. Нос volo, sic jubeo (этого я хочу, так приказываю).
- Я и не спорю, что последнее слово за тобой, но подумай еще раз. Сейчас орден находится почти в бедственном положении. Людей с настоящим Talanton рождается все меньше и меньше. Скоро у нас может не быть замены. Ведь ты знаешь, что моя дочь родилась без малейшего намека на Talanton, - мужчина замолчал, вновь переживая горький факт, - Вита наша надежда. Она не пришлая, она родилась в ордене. Она любопытна и обучаема. Нам дают шанс, которым мы обязаны использовать! Нельзя упустить человека с таким Talanton и силой spiritus. Нельзя упускать!
- Нос volo, sic jubeo, - самодовольно повторил магистр.
***
Зайдя к Виталине в комнату, Назарий увидел ее уже вновь твердой и спокойной. Только покрасневшие веки выдавали о недавних слезах.

- Mea culpa, mea maxima culpa (моя вина, моя величайшая вина), я не смог защитить тебя. Он не хотел ничего слушать, - виновато сказал мужчина, присаживаясь рядом с девушкой.
- Потому что он egoistus и упивающийся властью, и не мне тебе об этом говорить. Ты с ним всю жизнь.
- Никому не пожелаю такого брата!
- В нем тоже хорошее есть. Было, то есть. Было давным-давно, Ай да ну их всех к кому-нибудь! Когда меня…поведут? – как между прочим спросила Вита.
- Сегодня. Он решил не оттягивать на длительный срок.
- Ясно. Можно просьбу? Мою последнюю просьбу? Приведи ко мне свою дочь, я хочу попрощаться с ней.
***
Дочке Назария только-только исполнилось четыре года. Это была милая светлая девчушка, своим любопытством напоминающая Виту. И имена у них были на удивление похожи.
Когда Веста, совершенно безбоязненно вошла в комнату, Виталина повторно убедилась, что она сделала правильный выбор. Попросив оставить ее наедине с девочкой, и дождавшись этого, Вита встала перед Вестой на колени.
- Запомни, что я тебе скажу, - шептала чуть слышно Вита, - и старайся всегда жить так, ибо это magister dixit (это сказал учитель). Vita motu proprio, nulla regula sine exceptione, nullum malum sine aliquo bono, non progredi est regredi, nunquam petrorsum, semper ingrediendum, periculum in mora, parvo contentus, pulchre sedens melius agens, quod licet Jovi, nоn licet bovi, non omnia possumus, non omnis error stultitia est, non scholae, sed vitae discimus, nosce te ipsum, nil admirari, nemo judex in causa sua, nemo nascitur doctus, nec sutor ultra crepidam, rem cum cura age, respice finem, ridens verum dicere, tempori parce, vita sine libertate, nihil, vita sine litteris - mors est, ne accesseris in consilium nisi vocatus, nihil semper suo statu manet. ( Живи по собственному убеждению. То, что позволено Юпитеру, то не позволено быку, но нет правил без исключений. Довольствуйся малым; нет худа без добра. Не идти вперед, значит идти назад; не шагу назад, всегда вперед; береги время; опасность в промедлении. Подумай, прежде чем делать; веди дело заботливо; предусматривай конец. Смеясь, говори правду. Мы учимся не для школы, но для жизни. Познай самого себя. Ничему не удивляйся. Не суди о том, чего не знаешь; никто не судья в собственном деле. Не ходи в совет, не будучи приглашенным. Жизнь без свободы – ничто; жизнь без науки – смерть. Никто не рождается ученым; не на все мы способны; не всякая ошибка – глупость. Ничто не остается постоянно в своем состоянии ).

***
Когда Виту повели на “казнь”, она похвалила себя за то, что досконально изучила учение йогов, и ее Aggregatus будет не столь тяжелой, как у той неизвестной ей женщины. “Мой spiritus они заточат, но тело все же принадлежит мне. Я не позволю превратить мое тело в камень, раз в пять лет мои легкие будут делать один вдох, а сердце один удар. И если Веста не будет в стойкости уступать мне, то ”заточение” продлится не долго”.
***
“Я позаботится о себе в “заточении”. Веста на протяжении сорока семи лет, не подозревая ни о чем, делала так, как я ей завещала, и “заточение” действительно продлилось недолго”.