Self-made woman. По мотивам мыслей моего лучшего друга

Он вставал ни рано, ни поздно, согласно своему внутреннему распорядку. Все вокруг складывалось согласно его внутреннему распорядку. Наверное, это должно быть хорошо. Или, по крайней мере, – комфортно.

Утром его разбудил звонок. Некоторые люди стараются вписаться в его мир, а иные наоборот, пытаются внести хоть каплю, да своего. Как иногда неудачно смешиваются краски. Из двух приличных в отдельности цветов получается нелепое, грустное пятно. Нет, это не ложка дегтя в бочке меда. Это - дискомфорт. Он ощущается на уровне подсознания, скребет потихоньку, посасывает назойливым червячком изнутри. И так хочется его, этого червячка вытряхнуть.
- Приезжай! – Её голос. Всегда уверенный, настолько, что можно и не продолжать дальше. Просто «приезжай». И этим все сказано.
- Нет, Ира, не приеду. – Он вздохнул, подошел к окну, обвел глазами унылый серый парк.
- Почему? – «Как не приеду? Почему не приеду?!» Его ответ не укладывался в милой, умной головке. Не укладывался, потому что в нем были чувства, ей не понятные. Знакомые, конечно. И всё же не понятные. Они китайскими иероглифами топорщились в разные стороны и были неправильными. Нет, он должен был сказать: «Да, конечно!» Судя по удивлению в голосе, она не ожидала такого ответа. Её «почему?» звучало примерно так: «Это ещё почему?» Она должна знать – почему. Это её право. Очередное право в её правах, за которые она всю свою сознательную жизнь так борется.

- Просто не приеду и всё.
В обеих трубках повисла пауза. Такая, какой раньше между ними не могло быть никогда. Game over?
Она, помолчав, неуверенно продолжила:
- Я купила квартиру. Ну, не совсем купила – ипотека, и не совсем квартиру – гостинку. Думала воспользоваться твоими дизайнерскими способностями и строительными навыками. Ты знаешь, там очень мало места, хочу перепланировку сделать.

Ещё минут десять она трещала о том, как хотела купить своё жильё и как, наконец, сбылась мечта. Он терпеливо слушал этот знакомый и незнакомый щебет. Хотя… раньше этот чудный голос действительно можно было назвать щебетом, и он сам не заметил, как щебет превратился в неприятный треск. «Может связь плохая?» - промелькнуло в голове… Да нет… Поразительное словосочетание «да нет». И ни да, и ни нет. Очень удобное. И беспроигрышное в общении с нежелаемым оппонентом. Нежелаемым…

- … И вот ты говоришь, что не приедешь! Как так?! И не звонил тысячу лет! Три недели тебя не слышала!
Её неуверенность с начала разговора быстро улетучилась, и она перешла в наступление. Всегда поражала её манера говорить: помимо уверенно-насмешливого тона, она заранее давала понять, что не терпит препирательств, её не интересует твое мнение, и она не разговаривает с тобой, а говорит тебе, что не всегда подразумевает какой-либо ответ.
- Да, Ира, не приеду. Прости, но я не вижу смысла в своих катаниях к тебе.
- Смысл – пообщаться.
Он снова вздохнул.
- Поговорить можно и по телефону.
- А ты хочешь чего-то другого?

Сейчас он отчетливо видел её лицо на фоне плачущего стекла: удивленно приподнятая бровь, вопросительно-вызывающий взгляд снизу вверх и кокетливая полуулыбка.
- Уже нет… Да и не в этом дело…
Она нетерпеливо перебила:
- Ну вот, блин! Всё было так хорошо. Что молчишь?!
Очередная пауза.

Он очень аккуратно подбирал слова. Даже не подбирал, а искал, потому что их просто не было. Ну не-бы-ло. Рылся в воспоминаниях, в тех немногих приятных мгновениях, которые таяли и расплывались, сливаясь с дождем за окном, нудным и бесконечным.
- Мне даже говорить с тобой не о чем. Ведь только ты болтаешь и никогда не слушаешь и не слышишь другого, ждёшь только поддакивания.
Она помолчала и повесила трубку.

«Наверное, обиделась», - подумал бы Штирлиц. «Ну и пусть себе обижается», - подумал он.

Она просто не вписалась в циничный отбор записной книжки его мобильного телефона. Надо было давно её (книжку) почистить, выкинуть оттуда лишние записи – имена совершенно чужих людей. Как легко сказалось – «совершенно чужих людей». Вот так, совсем незаметно, она перекочевала из «самых близких» в «самые чужие». Как такое происходит? Как так устроена память человеческая, что одних не отпускает, неизвестно иной раз даже зачем, запирая на всю жизнь в мозгу, а других выкидывает беспощадно. Цепляешься за исчезающие образ, событие, имя, подкрепляешь память о них воспоминаниями, но понимаешь, что и воспоминаний уже не осталось. И не потому, что с годами их важность утратила значение. Их просто не стало.

… Он знал её с университета. Когда много времени, энергии, начинаешь общаться со всеми, кто отвечает. Но время – сито, кто-то отсевается, кого-то отбрасываешь сам.

Он художник и философ, торговец всем, что продаётся. Она – self-made women, делает карьеру. Отдельно работа, отдельно праздники, отдельно друзья, отдельно секс, всё отдельно. Раздельно. Семья не вписалась в её жизненный уклад. В свои теперешние тридцать она всё ещё пыталась построить свою жизнь. Именно построить, заложив в основание самоуверенность, знания, бескомпромиссность, трудолюбие, и стремясь к независимости. Во всем: в жизни, в любви, в работе. В принципе, желание чувствовать себя независимой и сделало её такой. Эгоцентристка по жизни - сначала Она, потом Солнце, а уж после этих столпов - Земля и её население.

За тридцать лет она научилась многому, но относится к людям «по-человечески» как-то не получалось. По крайней мере, эти «люди» так и считали. Высокие требования к себе и к окружающим помогали скрыть внутреннюю неуверенность и страх. Она удачно подкрепляла свои жизненные позиции полезными знакомствами и нужной информацией, всё остальное – хлам. И он отсеивался. Просто удивительно, как среди отсеянных не оказался он, непостижимым образом умудрившийся попасть в её список достойных уважения людей. Пройдя такой тщательный отбор, он занял в её жизни место верного рыцаря и безотказного друга. Она сумела построить надежный, как ей казалось, тыл. Все на своих местах. Всё правильно. Было правильно. Пока он сам не взял и не вычеркнул себя из этого списка. Раз и навсегда, хладнокровно, безжалостно. Рыцарские доспехи тоскливо сбряцали о каменный пол, подмяв под себя, ставший со временем неподъемным, груз общения с ней.

Сквозь просыхающее дорожками стекло, он желал ей добиться всего, чего только она захочет. И счастья. Простого, человеческого счастья.