Джебе

ДЖЕБЕ.

Младенец родился поздней осенью во время вечерней зари в одном из дальних улусов на берегу реки Онон, что в урочище Делюн-Болдох. Сразу же после первого крика повитуха, не мешкая, перевязала пуповину, запеленала розовое тельце в тряпки и приложила к груди роженицы.
Джебе! - Нежно произнесла искусанными в кровь губами мать.

А через несколько недель из дальнего похода вернулся Бурундуй. Его отряд доставил хану Узбеку тридцать две тысячи туменов яокотов – дань с покоренных северных земель. Сотник привязал коня, откинул в сторону массивный войлочный полог и вошел в свое жилище. В юрте было тепло и уютно. На стене висел бурдюк с кумысом, из котла в очаге доносился запах бараньего жаркого. Хозяина ждали.
Бурундуй приблизился к колыбели, склонился над ней и увидел безмятежно спящего сына. Сзади тотчас подошла жена, обняла мужа и прислонилась щекой к его покрытому заскорузлой кольчугой плечу. Так они стояли и любовались своим первенцем.
Почувствовав взгляд, малыш проснулся, увидел рядом с мамой незнакомого человека и стал его разглядывать. Знакомство длилось недолго, лицо Джебе расцвело радостной улыбкой, и он доверчиво потянулся ручонками к отцу. Бурундуй бережно взял крошечного наследника на руки, уткнулся лицом в его теплый животик и медленно вдохнул сладкий запах грудного молока и младенческого тела.

С первых дней между отцом и сыном установилась та связь, которая даруется лишь сердцам избранных. Но счастье длилось недолго. Через несколько лет храбрый сотник погиб от шальной стрелы в бескрайних кипчакских степях. И остался Джебе старшим в семье мужчиной над двумя младшими братьями. К тому времени ему вместе со сверстниками уже доверяли пасти лошадей. Носясь верхом по степи, он быстро научился оставаться в седле по нескольку дней кряду, а при необходимости ночевать в снегу без огня.
Этот единственный в семье заработок был небольшим, поэтому жили впроголодь. Иногда Джебе удавалось поймать сурка или барсука, но случалось и так, что сидели на одной растительной пище, а это у монголов считалось крайней бедностью.
Вот тогда мать сняла с себя и повесила на шею старшего сына медный медальон, - все, что осталось у нее от Бурундуя. Медальон часто напоминал Джебе, как восторженно замирало маленькое сердце, когда сильные руки отца подбрасывали сына к прокопченному потолку просторной, как тогда казалось, юрты.

В один из голодных вечеров в их старую юрту зашел Джарчиудэй. Из рассказов матери Джебе знал, что тысячник и его отец в юности были друзьями.
Всадник прискакал на вороном жеребце, который, пока хозяин привязывал его к почерневшей от времени коновязи, - косил на выбежавшего из юрты подростка своим гневным глазом, нетерпеливо перебирал копытами и теребил зубами железные удила.
 Джарчиудэй знакомым жестом отца поправил ворот съехавшей на бок кольчуги, взял Джебе за плечо и кивнул в сторону юрты. Мать сидела у очага и привычно латала изношенную одежду сыновей.

Джарчиудэй рассказал, что на главном Курултае после смерти Узбека вождем монгольских племен избран Темучин, который увеличивает войско для набегов на соседей и набирает в отряды молодежь. А Джебе тогда минуло 12 зим. Он был рослым мальчиком, разве что худым, но задохликом его назвать было нельзя. В любой потасовке он почти всегда выходил победителем.

Так сын сотника Бурундуя стал нукером Тимучина, которого за холодный ум, змеиную изворотливость и беспощадную решительность скоро стали называть Чингизхан. К шестнадцати годам Джебе стал бакаулом, в семнадцать - сотником.
В этот памятный день Джебе получил от Джарчиудэя в подарок стальной шлем и латы, которые ослепительно блестели на солнце. Во всем остальном его вооружение осталось прежним и состояло из лука и стрел, секиры и копья, кривой сабли и щита. Как и каждый рядовой воин, он должен был иметь при себе пилку для острения стрел и копья, шило, иглы и нитки из жил животных, кожаный мешок-турсук и веревку.
Джебе умел скрыто вести протяженные подкопы под крепостными стенами, быстро выстроить на реке дамбу и затопить осаждаемую крепость или наоборот – лишить жителей города и его защитников воды. Отвагой и смекалкой Джебе не уступал опытным сотникам. В его характере уже тогда было глубоко заложено великодушие и чувство благодарности к тем, кто ему верно служит.

В каждом тумене при командире постоянно находился мулла, который внушал молодым воинам: «Аллах знает нас намного лучше, чем мы знаем себя. Он знает болезни, которыми больны наши сердца». Но степной воин больше полагался на собственные силы и сабли своих нукеров

Странно, но смерть отца не смогла разорвать заложенную когда-то кровную связь. С детских лет в так и не огрубевшей душе воина продолжала жить уверенность, что отец жив и что они когда-нибудь, хоть на краю Земли, но встретятся.

Джебе был в передовой сотне, которая настигла последний аланский караван. Он первым бесстрашно врезался в круг оборонявшихся, но судьба уже выпустила из вражеского лука меткую стрелу, которая с сухим треском пронзила навылет юношескую шею.

Сквозь застилавшую глаза кровавую пелену Джебе разглядел отца. Бурундуй внимательно смотрел на сына, потом протянул к нему руки и подбросил вверх, словно маленького, как в день их первой встречи. Сердце сжалось от счастья.

Запекшиеся губы умирающего разошлись в улыбке.

Вот я тебя и нашел, отец!
Не уходи больше …