Свет погас

 Электрический свет в лампе нервно подрагивал, но все же ярко освещал ту часть помещения, где стояла двуспальная кровать. Антип Петрович тщательно промыл стакан и поставил его на стол рядом с умывальником. На кушетке дремала Марта, его жена, она перестала стонать, видимо лекарство уже подействовало и ей снова стало легче, она вновь уснула.
Антип Петрович сел на кресло рядом с кроватью и окинул взглядом помещение в котором он вместе с женой, и восьми годовалой овчаркой по кличке «черныш», проживали уже несколько недель.
 Точное количество времени он не знал, все часы уже вышли из строя, а во внутренние помещения, бывший профессор философии, давно не ходил. Так, только до туалета, что напротив двери в коридоре и все, остальное время он проводил в комнате вместе с женой, и собакой, в ожидании самого страшного итога, для них для всех.

 Он и его жена, их пес, были последними живыми обитателями бункера номер 34, все остальные разлагались сваленные в кучу, в центральном зале, двери в который Антип Петрович тщательно закрыл.
 Кто еще выжил? Где другие бункеры? Закончилась ли война? Будут ли их искать? Вот те вопросы, на которые Антип Петрович пытался найти ответ долгие недели одиночества, хотя он уже догадывался, что ответ един для всех вопросов: «Нет». Такое простое и короткое слово, которое теперь отражало страшную действительность…
 Вначале война была чем-то абстрактным и настолько далеким, что никто не осознавал всей опасности, в первые дни даже работали развлекательные каналы, люди сидели перед телевизором, смеялись, смотрели шоу.
 А потом началось… все эти превентивные меры, предупредительные удары, пламенные речи, добро с кулаками, гуманитарные миссии, высокие цели, свобода, равенство, и как не странно братство. А затем один ядерный удар, кстати тоже предупредительный, и все… понеслось. Великая война за идеалы в мгновение превратилась в кровавую бойню за остатки ресурсов, за остатки пригодных для жизни земель, за нефть, за газ и уголь, за заводы и военные склады. А потом какие-то умники придумали портативные ядерные двигатели и бойня началась уже за остатки урановых залежей, за всю остальную радиоактивную дрянь, даже за кладбища ядерных отходов. А затем все те же умники сказали что делать, и тут же нашли тех кто виноват, и по виноватым открыли огонь. Но их оказалось настолько много, что по итогу, только те, кто смогли добраться до бункеров и остались в живых… ненадолго.
 Антип Петрович смотрел на стопку книг, лежащею на столе, он их читал чтобы скоротать время, он всю жизнь читал книги, а потом читал лекции, но в итоге он сидит, запершись во внутреннем помещении бункера, превратившегося в единую братскую могилу, для тех полусотен человек что забрели сюда, примерно год назад. Менее года потребовалось, что бы все остальные люди умерли, последнего из них Антип Петрович лично дотащил до центрального зала и навсегда запер входную дверь. Это был молодой солдат, последний из тех десятерых военных что отвечали за безопасность бункера.
 Где-то за неделю до смерти, парень видимо сошел с ума, он направился на верхний ярус, где в целях экономии отключили электричество, и провел там, в полной темноте последние свои дни. Понимая что конец его близок он попытался приползти к нижним, освященным этажам, так его и застал Антип Петрович, лежащим на ступенях вниз головой.
 Марта вновь застонала, но через несколько секунд умолкла, она еще дышала, но очень медленно и очень тихо. С каждым часом ей становилось все хуже и хуже, лекарства не было, муж давал ей только стимуляторы, разведенные в консервированном молоке, что и поддерживало в ней тусклый огонек жизни.
 Он уже неоднократно хотел дать ей яду, но все не мог решиться убить собственную жену, с которой провел вместе тридцать лет и которой, как теперь он понял, слишком мало уделял внимания.
 Так мало сказанных слов любви, так мало цветов, постоянно жалел деньги на подарки, так мало дней счастья он подарил ей, зато так много было ненужных сор и бессмысленной ругани…
 Теперь он проклинал себя за все это, за несказанное лишний раз слово «я тебя люблю», но уже ничего нельзя было исправить, уже было слишком поздно уделять ей внимания, она все равно ничего не понимала. Стимуляторы видимо перестали действовать, и в любую секунду Марта могла умереть. Седой философ был к этому готов, большинство лекарств закончилось, зато оставалось целых десять упаковок яда, по десять ампул в каждой, всего на сто человек, а бункер был рассчитан на проживание пятидесяти, но теперь яд был нужен только ему одному.
 Седой философ, выхватил из стопки книг верхнею и прочел вслух, хотя его никто и не слышал, имя автора: «Фридрих Ницше». Создатель теории сверхчеловека, один из самых популярных философов в мире, если конечно остались в живых те, кто знал философию.
 Дарвин возвысил человека над природой и животными, сделав его венцом творения, а Ницше возвысил человека до уровня бога…. эх, господа мыслители, да если бы вы знали, в каком дерьме окажутся все эти ваши богоподобные люди, хозяева жизни, как глупо они распорядятся своею жизнью и жизнями миллиардов других людей. Все эти вожди, вершители судеб и прочие, да им и на свои то жизни всегда было плевать, а о других они даже и не задумывались, главное это идея, торжество вечных идеалов…
И вот итог, ни идей, ни идеалов, впереди только смерть и забвение, мертвая планета, апокалипсис, вечная тишина.
Да что уж там, размышлял вслух седой преподаватель философии, всем людям всегда было наплевать на других, каждого интересовала только собственная жизнь, собственный успех, благополучие и карьера. А кто-то и вовсе заботился о судьбах миллионов, об их благополучии, и привел в конце эти миллионы к краю бездны и приказал сделать уверенный шаг вперед.

 Возлюби ближнего своего...
 Если бы каждый из миллиона позаботился, возлюбил бы того, кто слева и того, кто с права, своих ближних, то получается, что один миллион человек позаботился о двух миллионах. Если бы людям не было бы наплевать на окружающих, все могло бы получиться иначе. Однако любовь к ближнему оказалась слишком сложным шагом, намного приятнее для человечества это сдохнуть, забившись в подземный саркофаг, умереть из-за собственной непроходимой глупости.
 Да и сам он не без греха, ведь он сам плевать хотел на жену, у них даже детей не было, все не хватало времени, дела, даже за собакой то не всегда могли уследить, не говоря уже и о ребенке. А что теперь стало со всеми этими делами, они просто перестали существовать, так же как и старый мир в котором они жили раньше.
 Теперь остались только его жена, с которой он когда-то хотел развестись, и собака на которую он тоже никогда не обращал внимания.
 А вот Черныш, взять его, ведь он даже не понимает, что произошло, и хозяев он своих не любит, просто не умеет любить, он живет инстинктами. Но все же он пошел сюда, за ними, потому что он предан своим хозяевам, потому что они это его стая, а в стае один за всех, и все за одного, иначе не выживешь, по одиночке никто не выживет. Звери всегда так жили, и выживали, волчица охраняющая своих детенышей тоже их не любит, она не умеет любить, однако, повинуясь инстинктам она готова умереть, но защитить их, волчица костьми ляжет за своих детенышей.
 Но возможно он и не прав, думал Антип Петрович, возможно, так оно все и должно было закончиться, а может…
 Но тут его мысли прервал скрип кровати, Марту передернули конвульсии в последний раз, и она перестала дышать, в комнате вновь воцарилась тишина, только пес у дверей жалобно и тоненько заскулил.
 Антип Петрович подошел к ней, потрогал пульс, глубоко вздохнул и провел рукой по остаткам ее волос, небольшая прядь так и осталась на его пальцах, лучевая болезнь разрушала организм изнутри. Только его, глупого старика до сих пор почему-то не трогала радиация. Глаза намокли, и он отошел в сторону, достал из аптечки желтоватую упаковку с заветными ампулами, и присел снова на кресло, чтобы отдышаться и вытереть слезы.
 Затем, последний обитатель бункера подошел к пищеблоку и открыл дверцу огромного холодильника, внутри тот был до отказу забит едой. Антип Петрович испытывал чувство голода, но теперь уже есть было бессмысленно, он достал одну лишь банку тушенки и открыл ее. Для верности надломил две ампулы с ядом и вылил их в банку, затем тщательно перемешал и вывалил тушенку в миску собаки. Усталый старый пес тут же принялся благодарно облизывать руку хозяина. Еще больше намокли глаза, да если бы Черныш знал что это за тушенка…
 Антип Петрович достал консервированного молока и в одном стакане так же развел две ампулы бесцветной жидкости. Собака, не доевшая до конца свою последнюю трапезу, уже лежала рядом с миской, завалив набок голову.
Старик лег рядом со своей женой, выпил стакан молока, поставил его рядом на столике, и в последний раз поцеловав жену, обнял ее и закрыл глаза. Нет, не о смерти он сейчас думал, а о том, что после нее.
Антип Петрович думал, что где-то во всей бесконечности бытия должно найтись место, где даже после смерти он и она, с их старой собакой, снова смогут быть вместе, теперь уже навсегда…

Через двое суток таймер на центральном генераторе отсчитал положенный срок, и поскольку больше некому было его снова заводить, то после трех минут указанных по инструкции он отключился и перестал подавать электричество в нижние этажи, свет погас.