Жди меня, Чарли!

 Настя повернула в замке ключ и толкнула дверь, дверь с неохотой поддалась и остановилась: ей явно что-то мешало. В образовавшийся зазор Настя сначала просунула голову, на которой цвел ярко-розовый бант, а потом протиснулась и сама. Да так и замерла на пороге.
 - М-а-а- м!
 - Что тебе ? - донесся откуда-то из глубины квартиры женский голос.
 - Он мне пройти не дает. Чего он здесь разлегся?
 На коврике у самой двери, вытянув передние лапы и уткнув в них короткую морду лежала собака - маленький крепыш с мускулистым телом. В тусклом свете коридорной лампочки короткая черная шерсть чуть поблескивала, большие уши стояли торчком и слегка подрагивали. Заслышав голоса собака не шевельнулась, а продолжала лежать, спокойно и отстраненно, как будто все происходящее ее не касалось.
 - М-а-а- м!
 На самом деле Настя уже давно пролезла бы в узкую щель - тоненькая и юркая, она, когда ей было нужно, без труда пролезала в любые дырки. Но тут случай был особый: пес явно не собирался уступать ей, Насте, дорогу.
 В коридор, не торопясь, вышла мама. На ходу она вытирала пахнущие домашней работой руки; за ней вслед из кухни в коридор перетек сочный съестной запах. Настин рот тут же наполнился тягучей слюной, и она вспомнила, что ела уже давно, еще до школы. Ей вдруг сильно-сильно захотелось есть..
 - Он тут, дочка, целый день лежит. Никуда не уходит- мать кивнула в сторону собаки и, помолчав, добавила, - Тебя, небось, ждет, - при этом она так выразительно посмотрела на дочь, как будто сообщила ей нечто необыкновенное.
 - Да, проходи, доченька, - уже совсем буднично продолжила женщина - Хватит в дверях столбом стоять, уж и так холод гуляет. А то, неровен час, пса простудишь.
 Настя испуганно глянула вниз на собаку; но – была-ни была - тряхнула расшалившимися кудряшками и перешагнула через собаку.
Пес не шелохнулся.
 - А ты его кормила ?
 - Не ест ничего, все морду воротит. Уж третий день, как у нас, а ни кусочка не съел. Я уж и так и этак, с подходом, сама понимаешь.
 - С характером, - Настя понимающе кивнула, - дай я попробую". Сбегав на кухню она тут же вернулась с небольшой кастрюлькой. Из-под крышки вылез и пополз по узкому коридору влажный и дерзкий запах. Девочка торопливо запустила в тарелку пятерню и выудила оттуда бледно-розовый кусок мяса.
 - Ты поосторожней, а то цапнет, - встревожилась мать.
 - Да что ты, ведь он добрый... добрый, - не совсем уверенно откликнулась Настя.
 При этих словах пес зашевелился, поднял голову и посмотрел на девочку. Большие чуть выпуклые глаза глядели настороженно, но с вниманием и интересом, вражды в них не было.
 - Симпатяга и, кажется, умный, - подумала Настя, но вслух не сказала. Собачьи глаза заблестели, пес вытянул морду - всю в мелких бархатных складочках - и тут Настя разглядела крохотный приплюснутый нос и едва заметные дырочки ноздрей.
 - Красавчик, - с чувством произнесла девочка и увидела, как собачьи глаза благодарно засветились. Пес поднялся, вытянул передние лапы и оттопырив зад потянулся, а потом сел-застыл. Настя поднесла ладошку, на которой лежал-дразнился соблазнительный кусок, к самой собачьей морде и затихла, даже дышать боялась. Пес не торопился: водил мордой туда-сюда, принюхивался, а потом вдруг открыл пасть, - и мясо вмиг исчезло, а по Настиной ладошке пробежал шершавый холодок. Все случилось так быстро, что Настя даже испугаться не успела.
 - Ма- а- ма ! – заорала из всех сил Настя и что было сил запрыгала на месте. -Он ест ! Ест !
- И слава богу, - сдержанно откликнулась мать. - Давай его сюда. Кормить будем.
 Настя бережно, как будто боялась нечаянно раздавить, обхватила мягкое податливое собачье тельце и прижала к себе. Пес не сопротивлялся, он лишь засопел, вытянул мордочку, и вдруг… лизнул Настю в щеку. По щеке побежал уже знакомый шершавый холодок, а внутри у Насти, там, где по ее понятиям находилось сердце, защекотало и затрепетало, как будто множество бабочек враз нетерпеливо забились бесплотными крылышками.
- Он целуется! Он меня любит! Любит! - ликовала Настя. От сделанного открытия у нее вдруг перехватило дыхание. – Мой, мой, симпатяша, - зашептала девочка и прижала к себе ставшее вмиг родным существо. В радостном волнении, улыбаясь и что-то нашептывая, она закружилась по коридору, и была счастлива как никогда прежде.
 Впервые Настя увидела пса в парке, он бегал без ошейника и просительно заглядывал на редких прохожих, а те, если и останавливались, то глядели жалостливо, вздыхали, качали головами, и шли, не оборачиваясь, дальше. Была ранняя весна, на улице было еще холодно и сыро, всюду лежал тусклый состарившийся снег, а в темных проплешинах оттаявшей земли блестела на солнце комковатая влажная грязь.
 В тот же день Настя притащила пса домой. Он был грязный, худой, без конца чихал, а глаза непрерывно слезились, и Настя насилу упросила мать оставить собаку хотя бы на время, - ну на чуть-чуть, - пока не отыщется настоящий хозяин. Так собака осталась сначала временно, а потом и насовсем в квартире, в которой жили Настя и Настина мама.
 Пес быстро освоился в новой семье, как будто жил в ней всегда. Без особых раздумий девочка назвала найденыша Чарли. Слегка навыкате глаза цвета теплого шоколада, живые и задорные, поступь вразвалочку напоминали ей Чарли Чаплина, знаменитого актера, которого она когда-то вместе с мамой видела по телевизору. Правда, Чарли из телевизора был то ли американец, то- ли англичанин, этого она уже не помнила, а вот Настин - был самый настоящий француз. Французский бульдог. Своим французом Настя гордилась, он был умный и, как оказалось, обученный - знал разные команды, - слушался ее почти всегда, а своевольничал только в двух случаях и то, наверное, потому, что считал их исключительными.
 Так, всякий раз на прогулке стоило только ему завидеть шумную ребячью стайку, он вмиг забывал о Насте и мчался к детям, чтобы продемонстрировать им свое собачье расположение и умение. Приблизившись к ребятне, пес переходил на степенный шаг, потом и вовсе останавливался, важно садился и, когда дети, завидев пса-симпатягу, подбегали, важно подавал каждому подошедшему лапу. В таких случаях всегда случался переполох, потому как не каждому ребенку хватало терпения дождаться своей очереди; детские руки со всех сторон тянулись к собаке, Чарли живо увертывался, проскальзывал между руками-ногами и спешил скрыться. Если детей было много, то обязательно случалась веселая куча-мала, из которой пес ухитрялся вылезать первым, и к тому же целым и невредимым, а после - он уже тихо сидел в стороне, с любопытством следил за хохочущими детьми и время от времени виновато поглядывал на Настю.
 В другом исключительном случае Чарли проявлял характер: если вдруг им встречался какой-нибудь громадный пес, ротвейлер или кавказец, тогда маленький крепыш бесстрашно рвался защищать Настю, и чтобы избежать беды ей приходилось двумя руками изо всех сил вцепляться в поводок и тащить пса в сторону.
 С появлением в доме собаки вся Настина жизнь разделилась на две половинки - с Чарли и без. После школы она летела домой, - только б поскорее увидеть своего друга. Игры и забавы, которые Настя теперь делила с Чарли, соединяли их крепче с каждым днем.
 Когда на улице стало много солнца и света, а в воздухе ожили проснувшиеся после зимы запахи и птичьи голоса, и окрестный пейзаж украсился юной зеленью, мама решила отвезти Настю в деревню к бабушке.
 До последнего школьного дня еще оставалась целая неделя, а Настя и Чарли уже вовсю топтали на лугах юную траву. - Бежим, - кричала Настя и мчалась вперед . За Настей несся Чарли... Долго бежать он не мог и, когда отставал, останавливался и начинал недовольно фыркать и выразительно сопеть. Заметив отсутствие друга Настя тут же поворачивала назад, падала в траву и прижимала пса к разгоряченному телу.
 Иногда девочка и собака спускались к реке. Пес склонял к воде массивную ушастую голову и замирал, сосредоточившись на бегущей по воде непоседливой ряби. Водяные оспинки искрились, ускользали, и тут начиналась охота. Чарли с увлечением бегал по воде, по самому краю, но водяные искорки ему никак не давались, тогда он в недоумении затихал, и вдруг с силой бил лапой по воде и тут же отпрыгивал прочь от разлетающихся во все стороны водяных осколков. Настя приходила в полнейший восторг, хлопала в ладоши и хохотала.
 В играх и забавах незаметно пролетело лето, которое еще больше подружило Настю и Чарли. Дни еще полнились остатним летним жаром, но по вечерам на землю опускалась прохлада, а по утрам в воздухе висел бодрящий холодок. С утра трава была совсем мокрая, как только что выстиранное белье.
 Прогулки стали короче, особенно по утрам. Чарли холод не любил и потому всякий раз торопил Настю домой: он подбегал к девочке и тыкался мокрым носом в худые Настины коленки. Настя гладила теплую ушастую голову и шептала:
 - Мой, мой.
 И вот наступил день отъезда. Было еще совсем рано, когда Настя и Чарли отправились на прогулку. Над речкой легким покрывалом стелился пар, в воде умывалось едва проснувшееся солнце, и все вокруг было призрачно-текущим и зыбким как еще не высохшая акварель.
 Девочка и собака в последний раз прошлись по любимым местам. Их любимая тропа начиналась прямо у деревни и упиралась в глубокий заросший разнотравьем овраг на краю леса. Едва дошли как Чарли быстро исчез в зеленых зарослях и долго там кружил. Трава колыхалась и роняла капли там, где он успел побывать. Настя никак не могла выманить его оттуда, напрасно она соблазняла его кусочками любимого овсяного печенья. Пес выбирался из травы в самых неожиданных местах, подбегал поближе и… начинал отряхиваться. От холодных капель Настя ежилась и сердилась, а Чарли тут же отбегал и несся подальше от Насти.
 Прогулка стала надоедать Насте, но она знала, что также как и Чарли ей совсем не хочется уезжать.
 Когда Настя и Чарли вернулись, их уже ждали. Бабушка поставила для Чарли миску, в которой аппетитно темнела горка разомлевшей гречки вперемешку с кусочками говядины и желтыми звездочками сыра. Для Насти бабушка приготовила тарелку геркулесовой каши, по краям кашу обрамлял желтый масляный ободок. В комнате вкусно пахло деревенским маслом и медом, а из печи сочился вязкий кисло- сладкий аромат яблок.
 - Вот и уезжаешь, - бабушка опустилась на табурет, вздохнула как после тяжелой работы и смахнула отчаянную слезу. - Совсем грустно мне будет.. Вот любимые твои, пирожки, с... капустой,.. - голос задрожал, руки забегали по столу разыскивая что-то среди множества сваленных на столе свертков и пакетов.- Тут ватрушки, я знаю, ты любишь.., а это вот - бабушкины пальцы, похожие на связку сарделек, уперлись в сверток -- баба Аня прислала, вот говорит, Настеньке в дорогу, - пирожки с черникой, баба Аня для тебя напекла.
 - Ой много всего как , - защебетала довольная Настя, - как же я все это съем ?
 - Дорога неблизкая..., ничего не пропадет, а то и сейчас покушай, с чаем хорошо будет.
 - Вот , - в руках бабушка держала серый от долгого хранения сверток. - Хоронила-сберегала, а теперь тебе пусть будет.. Не ровен час помру . Пора уж мне, да и дед меня к себе зовет... Когда сплю, то вижу его, а он глядит- молчит, только рукой все машет, зовет к себе, значит. Скучаю я по нему, ох как скучаю…
 - Никуда он тебя не зовет, - Настя негодующе топнула ногой, и уже открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но вдруг притихла и заискивающе зашептала, -"Буля-я-я?! Посмотреть можно ?". Бабушкино лицо радостно засветилось и она протянула Насте сверток, который показался Насте похожим на толстую колбасу.
 Настя осторожно, ей показалось чуть-чуть, потянула за тесемки, туго спеленавшие сверток. Сверток распахнулся и прямо на Настю выплеснулось красочное разноцветье: Это было так вдруг, что от яркого света Настя зажмурилась , а когда открыла глаза, то увидела, что цветастые красно-желто- зеленые ручейки убегают в темную глубину свертка.
 Не мигая Настя глядела на ручейки-змейки, ей очень хотелось до них дотронуться. Она протянула руку: ткань поддалась и заморщинилась.
 - Ой, волнушек сколько, - Настя провела ладошкой и из-под-руки вновь выбежали игривые складочки. Раз-другой…, пальцы касались невидимых клавиш и звучала неслышная, но зримая мелодия. И вот, там , где у Насти должно было находиться сердце, что-то волнующе затрепетало-затеплилось – как если бы забились в восторженных аплодисментах бесплотные крылышки невидимых бабочек.
 - Красиво как, - еле слышно выговорила Настя.
 - Это, Настенька, сарафан, мне от моей матери достался. А теперь пусть твой будет.. А ты его для своих деток хранить будешь.. Память будет..
 Ткань разноцветилась половодьем красок. Несмотря на возраст вышивка была яркой и празднично светилась. Цветастые ручейки стекали вниз по темному полотну, по подолу вкруг в три ряда бежала ало-красная лента.
 Пришел Василий, сосед, он должен был отвезти Настю и Чарли в город. Когда он вошел и сказал" Пора'' в комнате сразу стало душно и сумеречно.
 - Я сейчас,.- прижимая к груди бабушкин подарок Настя заметалась по комнате, за ней не отрываясь следовал Чарли. Вдруг девочка остановилась, пес тоже замер, Настя опустилась на колени и прижала к себе большую ушастую голову, откуда на нее глянули любопытствующие собачьи глаза. - Я должна, Чарли, понимаешь, я не могу, мы, я люблю тебя, - волновалась девочка.
 - Вот, булечка, Чарли остается.. Пусть он будет у тебя, - Настя взглянула на притихшую бабушку. "Ведь я тоже должна тебе что-нибудь подарить, а то ведь нечестно будет, без подарка, - громко сказала Настя, нагнулась к собаке и прижалась щекой к теплой собачьей морде. По щеке вниз сползла беззастенчивая слезинка. " Все равно ты мой, мой, ты только подожди, Чарли, ну побудь немного с бабулей, ну пожалуйста, ну поживи с ней недолго, ей веселее будет. Ты же знаешь, она добрая хорошая, - а я приеду, приеду. ... Ты только жди меня, жди, - сбивчиво шептала Настя.
 Неслышные текли по щекам слезы, Чарли их слизывал, Настя все ниже опускала голову, все ближе пододвигалась к собаке, и улыбалась, радуясь, что Чарли ее понял и совсем не сердится.
- Ну, все, - девочка решительно оторвалась от собаки и не оглядываясь пошла к дверям. Пес бросился вслед. "Сидеть!" - резкий окрик разбил тишину, и она рассыпалась на множество ранящих осколков. Пес послушно сел, еще не понимая, что он остается.. В наступившей тишине стало слышно, как на стене о чем-то беспокойно переговариваются ходики, отмеривая жизнь, что-то бормочет сухонькая старушка с темным лицом и в сбитом набок платке, и у самых дверей сопит недовольный пес.

Август –декабрь 2004, 2007 год