Чужие ключи от счастья

Они лежали в теплом внутреннем кармане и при ходьбе позвякивали. Тихонько и в такт шагов, когда асфальт был ровный: «Зав-тра, зав-тра, зав-тра…» и тревожно с нервами, когда приходилось перескакивать через лужи или уворачиваться от несущихся под холодным дождем прохожих: «Завтра!!! Завввв-тра!!! Завтра-завтра-завввввв-тра!!!»….

….Волновался он перед каждым свиданием как мальчишка. «Ты очень сентиментальный и романтичный для своего возраста», - с доброй усмешкой говорила она ему, считая себя капризной и взбалмошной сучкой. Он был не согласен с такой ее самооценкой, и каждый раз старался ее переубедить. И аргументов у него хватало. Однако разница в мировосприятии и оценке себя в этой круговерти людей и событий, где они встретились случайно волею судьбы, никогда не давала никаких положительных для него результатов. Она возражала, а порой кивала головой, но так или иначе, каждый оставался при своем. «Я разная, и ты меня знаешь лишь такой, какая я есть с тобой. Но такой, какая я с тобой, мне нравится быть, мне хорошо быть такой, так как я и есть может быть такая на самом деле. А может быть и нет. Ведь я слишком редко бываю с тобой вообще», - признавалась она…

…Ноябрь в тот год выдался на удивление мерзопакостным. С неба сыпался дождь, ветер с севера проникал в самые сокровенные уголки нижнего белья, заставляя людей чувствовать себя содержимым морозильной камеры, и пробуждал в мозгах симптомы всех известных болезней связанных с холодом. Грязно-серое небо давило сверху свинцовыми наростами, заполонившими свободное место между горизонтами, а земля, щедро сдобренная промерзшей влагой, отрыгивала грязь, в которой, казалось, захлебнутся рано или поздно все. Вся эта влажно-холодная мешанина медленно и тупо как гусеницы танка с ошметками глины закрадывалась в души и пожирала сознание, оставляя лишь маленький кусочек, который бился в истерике о грудную клетку и молил об избавлении от всей этой безнадеги, которая свалилась тогда на город и людей…

…«Сегодня!», - радостно брякнули ключи, когда он накинул куртку и направился курить на балкон. В сердце опять екнуло и благодарно отозвалось о приятеле, который с легкостью переделал на один вечер свою съемную квартиру в дом свиданий. «Черт, я ведь даже не поинтересовался, куда он попрется в такую погоду!» - совесть подала голос, но тут же увяла. Предвкушение встречи успокоило его тем, что закадычный друг наверняка найдет, чем заполнить несколько часов в этот промозглый ноябрьский вечер…

… - Дай сигарету…
Ее силуэт с неторопливостью и уверенностью кошки скользнул с дивана, рука дотянулась до пачки и зажигалки…
Чххххх… Чирканье железа о камень родило в сумеречной комнате маленькое яркое тепло, которое осталось в миниатюрном варианте на кончике сигареты. От затяжки озарилось ее лицо. Она улыбалась.
Глаза уже давно привыкли к темноте, и он видел отражение кусочка вечерней улицы из-под неприкрытой шторы в ее глазах. Они тоже улыбались. Сигарета на сухих от поцелуев губах была очень вкусной. Дым мягкой поступью проникал в его легкие и также выходил, повисая потом где-то под потолком.
- Я так рад, что ты приехала…
Он уткнулся ей носом в шею около уха, в которое еще десять минут назад рычал что-то нечленораздельное.
- Правда, очень рад…
Чувствуя ее сильные ладони у себя на затылке, он услышал:
- Я тоже…
- Правда? – по-детски спросил он.
- Конечно… Дурачок ты…, - она улыбалась…

…Уж очень многое в его жизни получалось по-книжному, и именно поэтому он всегда сомневался, что что-то порой происходящее с ним есть явь, а не подстава. Он знал, что умеет по-настоящему дружить с мужчинами. И были у него верные друзья, которые отдали бы за него последнюю рубашку. Но открыться кому-то из них до конца он так и не мог. Не то чтобы ему нужно было выговориться кому-то. Просто была в его организме и сознании некая беззащитная субстанция, которую очень хотелось отдать в чьи-то сильные, но нежные и добрые руки. И такими рукам могли быть только руки женщины. И снова получалось по-книжному, что и настораживало его и заставляло быть ребенком в своих вопросах…

… - Мне иногда хочется разрезать твою грудь и посмотреть, как бьется твое сердце
- Зачем? – он приподнялся на локте и удивленно посмотрел ей в глаза.
- Не знаю. Ну, дурацкое вот такое желание, - она отвела взгляд, - Ты говоришь, что я у тебя там где-то живу, вот может и хочу себя там разглядеть. Интересно на себя со стороны посмотреть.
- Хочешь?
- Да, но никогда так не сделаю. Никогда! Я не смогу сделать тебе больно. Ни физически и ни морально.
Окурок, шкрябнув в жестяной пепельнице, успокоился.
- Ты любишь меня?
- Нет… Это что-то другое… Я не знаю, как это объяснить. Это больше и... Я не знаю…
Она поднялась со старого дивана, который даже не посмел скрипнуть при ее движениях. Подошла к окну и отодвинула штору. Сильный, но неяркий белый свет скользнул по ее телу и уверенно влился в комнату. Табачный дым под потолком замер…
- Смотри…
За окном падал снег. Из открытой форточки явно тянуло холодом, но не промозглой мерзостью, а мягким холодом снежной зимы.
- Знаешь, а ведь у нас раньше никогда не было ноября, - он подошел к ней сзади и ткнулся подбородком в ее плечо, - был февраль…
- Да, я тогда поцеловала тебя так, что синяки остались на губах…
- Был май…
- Тогда мы напились с тобой, помнишь?
- Конечно, помню. А июль…
- Мы попали под дождь и стояли мокрые как котята в подъезде…
- И сентябрь…
- Да, и сентябрь… Когда…
Он прикрыл ей ладонью губы.
- Да… Не вспоминай…

…Снег падал тихо и неумолимо, как время, скрывая старое и открывая новое. Спустя час они вдвоем протоптали от подъезда новую дорожку, оставляя хорошо знакомые, но все же новые следы…

… «Ну… вот и… все…» - устало и счастливо тренькнули ключи, засыпая в меховом углу внутреннего кармана…