Торшер

 - Хочется курить – ответа на такое заявление у окружающих стен и невысокого торшера не нашлось. Впрочем, оно и не предполагало ответной реакции.
Мужчина ходил вокруг недружелюбно настроенной лампы, не считая кругов, глядя в никуда. Из всего живописного пейзажа, открывающегося перед его глазами, можно было рассмотреть и задуматься над смыслом только лишь стоящего одиноко торшера. Всю остальную часть картины поглотила абсолютно белая бездна, нарушаемая только редкими вертикальными линиями в тех местах, где сходятся стены. Ещё не видевшие асфальта подошвы дорогих чёрных туфель приятно скрипели при каждом шаге. Будто подчиняясь этой музыке, серые брюки на неутомимых ногах то сгибались, то разгибались.
 - Ну что я могу сделать?! – вопрошал ещё молодой, но нервный голос – Ты только представь!
Рукава пиджака немного загнулись посередине, ноги остановились, послышался лёгкий скрип. В комнате погас свет, мужчина держал в руках лампочку, ещё пару мгновений назад освещавшую всю комнату. Не важно, что горячо, ни звука. От округлой поверхности миниатюрного светила отражалось идеально выбритое, не украшенное морщинами и шрамами лицо, вот только хозяин этого всего не мог увидеть двух глаз, пристально смотрящих на него во мраке, да и вряд ли хотел бы увидеть.
 - В чём главное достоинство человека? – голос будто бы набрался силы в темноте – в молчании…
«Уверен?» - это прозвучало неожиданно, тем более, что раньше считалось, будто в комнате только один человек, или что бы там ни было.
 - В умении любить? – пробормотал уже привычный голос молодого мужчины, скрывающегося где-то в темноте, но успевшего схватить предостаточно неуверенности – любить необъятной божественной любовью, всё и вся, не ища взаимности, ни страсти, ни горя, только любовь.
«Есть ли она?»
 - Есть любовь, жаркая, сжигающая всё, что может гореть, не ведающая оправданий и смягчающих обстоятельств…
Послышались шаги, кто-то уверенно протаптывал неведомый маршрут в темноте.
«Не об этом вопрос!»
 - Да, я знаю, я знаю. Есть ли? Может… Думаю, есть, и не раз я чувствовал её. В другом вопрос. Может ли человек выдержать и удержать её… Как же хочется курить, ты представь! – этот молодой голос любил повторять один и тот же набор слов.
Шаги прекратились. Комнату снова охватил молчаливый мрак, какой может появиться лишь в отсутствие окон и жизни.
 - Во что я превратился? Всё одно и то же, одно и то же. Взгляните на меня, стены, я разрываюсь.
«Ничтожество! Ты заперт в комнате без окон и еды наедине с одним торшером, идиот! При всё при этом, тебе абсолютно наплевать на то, что происходит за дверью или что может произойти»
Кто-то быстро зашагал в темноте. Хлопок, затем ещё и третий раз.
 - Я не уверен в человечности всего этого – робко произнёс мужчина.
«Ничтожество!»
 - Как хочется курить! – в очередной раз. Затем хлопок, ещё, ещё…
« Откуда такие речи?! Сколько же темнота скрывает»
 - Я разрываюсь
« Из тишины, из молчания…»
 - Может быть
«Неправда!»
 - Возможно – хлопок!
«Правда!?»
 - У меня есть всё: деньги, машины, жена, а если постараться, то и дети… Я не понимаю.
«Всё ты понимаешь мешок с деньгами!»
Что-то порвалось в темноте. После минут мёртвой тишины этот звук показался нестерпимым грохотом. Хлопок, радостнее, чем обычно. Зазвенело в ушах. С минуту в темноте слышались шаги. Кто-то, владеющий ногами и волей, то ускорял шаг, то вновь сбавлял темп в темноте.
Тишина.
 Минута.
 2.
 10.
 15.
 - Хлопок!
 
 - В чем главное достоинство человека?
«В молчании»
- Неправда!
«Может быть»
 - В умении любить…
«Возможно»
- Правда!
На этот раз тишину порушил еле слышный скрип.
Щелчок, торшер вновь включился, приступая к своей священной миссии – давать свет, даже если его никому не надо, даже если…
 - У меня жена, а если постараться, то и дети. Сотни детей! – проговаривал мужчина, прикрыв глаза и немного поморщившись от силы освещения торшера – ты представь только!
Он вышел, захлопнув за собой дверь. На полу у торшера лежал порванный серый пиджак. Сегодня на одного человека стало больше.
 

Тишина.
 Минута.
 2.
 10.
 15.
 - Хлопок!