Венец безбрачия

 Потомственная гадалка Агафья
 снимет порчу, приворот, венец безбрачия
 Из газет



 Ей было 17 лет. Любовь стала неожиданностью, потому что некрасивым, нескладным   гадким утятам без перспективы стать красавицей-птицей не положено влюбляться. Но однажды на кухне у подруги, где обычно собиралась компания молодняка, она встретила Его. Звали его Андрей, он был очень высок, сутул и патлат. А еще - умен, разносторонен, старше  на четыре года  и умел играть на гитаре так, как она не умела. 
На несколько месяцев мир из обыкновенного и привычного, вдруг стал разноцветным, легким, искристым, как рисунки в калейдоскопе.  Время  изменилось тоже. То тащилось к вечеру, как колченогая старуха, то вдруг летело с огромной скоростью к рассвету, крадя драгоценные минуты близости. Ночь, не успев начаться, заканчивалась и таинственное пространство, в котором витали новые, пряные, пьянящие чувства, превращалось в родительскую кухню, где они обретались пока все домочадцы спали, и тогда приходилось расставаться.
Потом он пропал. Без  объяснений и прощаний…
Когда она смогла   поверить  в то, что Андрей не вернется, время исчезло. Калейдоскоп сломался, и из него высыпались все яркие стеклышки, отчего мир стал невнятно серым, уродливым и гадким. В этой серой мгле в нее  проник страх, похожий на наглое серое животное с огромными острыми зубами, выгрызающее ее внутренности. Защищаться   не хотелось, да и не умела она, и страх поселился там, свив себе гнездо под самым сердцем. Ей было все равно….
В один из дней этого безвременья они встретились. Все та же кухня и Он. Разговор о его смертельной болезни, отсутствии будущего, нежелании ломать ей жизнь. Значит дело не в ней? Значит,  зря она не боролась с серой тварью?....  Волна сострадания, нежности, самопожертвования накрыла девочку, отмыв стеклышки калейдоскопа. Она пыталась сказать… Пусть нет будущего, но есть же настоящее, которое неизвестно сколько продлится, оно же  есть!  Но, бряцая доспехами, он ушел, и она не стала мешать его благородным порывам.
 Следующим летом они встретились при трагических обстоятельствах: умер его брат, страдавший той же смертельной болезнью. Узнав об этом от сестры или подруги,  сразу подумала о нем. От страха и боли у нее опустились руки. Словно током ударило, разряд и руки висят как плети, а ты растерянно пытаешься что-то сделать.  И это так странно и страшно. Конечно, она пошла на похороны.
 «Ты что здесь делаешь?» – «Вот пришла». Ах, как хотелось унять  его боль…
Через два года, они встретились вновь. Умер ее отец, и он почему-то пришел на похороны, и был рядом, сидел с ней на балконе и пытался как-то ободрить…
Их последняя встреча была самой короткой. Ей сказали, что его увезли в больницу в соседнем городе, потому что в местной больнице  уже ничем не могли помочь.
Узнав как добраться до больницы, она помчалась туда. В реанимацию не пускали, и она назвалась его невестой. Он лежал на специальной кровати, присоединенный к каким-то аппаратам, бледный, худой, обросший щетиной. Она сидела около него и гладила его осунувшееся лицо. «Не умирай, только живи…» Он очнулся на минуту: «Ленка» и опять впал в забытье. На следующий день он умер. Его привезли совсем чужого с непривычно зачесанными назад волосами. Шагая в толпе за его гробом, она уже не плакала. Старушки за спиной шептались о том, дескать, вот ведь несчастье, не дожил до свадьбы. Где-то в этой же толпе шла девушка по имени Валя, и все говорили, что это его невеста.
Гнусно  брякнули развалившиеся ржавые доспехи… Серая тварь внутри вцепилась в сердце и зубами и когтями, радостно осознавая, что теперь ее отсюда никто не сможет выжить…. 
***

«Мам, если я до двадцати пяти лет не выйду замуж, я рожу себе ребенка».

***

Что делать если у Вас обнаружился «венец безбрачия»? Нужно  проверить, а нет ли у Вас обид на кого-либо, осуждения и недовольства собой? Если да, то сначала нужно избавиться от этого. Причём не важно наведённый это «венец безбрачия» или вы его сами себе навесили. Сначала разберитесь со своими внутренними проблемами, а уж затем приступайте к устранению венца безбрачия, если он у Вас к тому времени ещё останется.
Из Интернета

-Привет, как тебя зовут?
-Игорь, а Вас?
-Елена.
Она стояла на набережной и смотрела, как вихрастый мальчишка лет 10-11-ти бросает камешки в воду. Камешек летел по плоскости воды, подпрыгивая, словно моторный катер.
-У меня так никогда не получается.
-Хотите, научу?
-Бесполезно, мои камешки бегают по воде, так же как я плаваю.
- Вы не умеете плавать?
- Не умею.
- Мой папа Вас бы   враз научил.
Мы еще поболтали  о разном. Славный мальчишка.  Поначалу старался говорить солидно, но, забываясь, начинал подпрыгивать по-щенячьи, и взахлеб рассказывать свои истории.
-Игорь, пойдем домой! – издалека с косогора кричал мужчина лет сорока.
- Тебя отец зовет.
- Это мой дядя. Я приехал к нему на лето.
-Так ты нездешний?
- Нет я из Энска, это на Севере.
-Здравствуйте, – это подошел дядя Игоря, – Что, не дает Вам покоя?
-Да нет, мне интересно с ним разговаривать.
-Меня зовут Павел, я его дядя.
-Я знаю, он уже поведал мне. Меня зовут Елена, очень приятно познакомиться. Мне и вправду было приятно. Почему-то от этих двоих веяло веселым спокойствием и радостью.
-Взаимно. Игорь, пойдем, ты же уже, наверно, проголодался.
-Дядь Паш, пойдем в пиццерию,- стал звать мальчишка, прыгая вокруг мужчины, - И тетю Лену с собой возьмем.
-Елена, пойдете?- смеясь спросил Павел.
-Пойду, - мне тоже стало весело.
-Дядь Паш, представляешь, она не умеет плавать и запускать камешки по воде.

Мы сидели в пиццерии, ели пиццу и болтали обо всем как старые друзья. С этими двумя было легко и весело. Павел был художником. Однажды приехав в этот город и поразившись красоте местной природы, решил остаться здесь.

- Ничего не понимаю в живописи. Могу сказать только, нравится мне картина или нет, просто,  как я ощущаю то, что вижу. У меня всегда вызывали благоговейный ужас экскурсоводы в галереях, когда рассказывали, что хотел сказать художник этой картиной, почему персонажи располагаются так, а не иначе. В такие моменты я понимала всю свою ничтожность.   Впрочем, я  все виды искусства воспринимаю на уровне ощущений.
- Думаю, искусство по-другому воспринимать и нельзя. Ведь оно обращено более к душе, чем к разуму, его и надо только чувствовать.
-Что ж, значит, я не безнадежна.

Так мы подружились, втроем. Мне было одинаково приятно общаться и с Павлом и с Игорем. Павел был, что называется, убежденным холостяком. Он говорил, что его профессия не позволяет ему связывать себя с кем-нибудь надолго. Ему нужны новые впечатления, а семейный быт этому не способствует. Игорь был чудным мальчишкой, очень развитым для своих лет. Он очень интересно рассказывал о тайге, камнях, повадках зверей.
-Откуда ты все это знаешь?
-От отца. Он охотник.
- А где он сейчас?
- Он приедет за мной, когда закончится лето, и надо будет ехать домой.
- А где твоя мама?
- Она ушла от нас, давно, я еще маленький был.
- Извини, не хотела тебя огорчать.
- А я и не огорчился, я уже привык.
- А с кем ты живешь, когда твой отец уходит в лес? Он же, наверно, надолго уходит?
- Да, иногда на несколько месяцев. Я живу в интернате при школе. Там хорошо, у меня много друзей.
- Верю, ты чудесный человечек. И настоящий мужчина, хотя и малыш.
- Я уже не малыш.
- Ну, я это по сравнению с моим сыном.
Мы часто встречались. Иногда я забирала Игорька, и мы с ним гуляли, болтали. Я рассказала ему, что у меня есть сын, он сейчас служит в армии и скоро вернется. Игорешка сказал, что хотел бы с ним познакомиться.
- Ему повезло, Вашему сыну.
- Почему?
- У него классная мама. А где его отец?
- У него не было отца. Он его никогда не видел, только фотографию.
- Почему?
-Я не выходила замуж, я родила Ивана для себя, и мы всегда жили только вдвоем.
- Как мы с папой, да?
- Наверно. Ты скучаешь по отцу?
- Скучаю. Мы редко видимся. Даже когда он приезжает, он не может надолго забирать меня из интерната, мне ведь надо учиться. Но мы с ним ездим на море, когда у него бывает отпуск.
- А почему нынче он не с тобой?
- У него в этом году нет отпуска, и он отправил меня к дяде Паше.
Павел жил в своем доме. Дом был старый и большой. Большую часть дома занимала студия. Это было огромное светлое помещение, одна стена почти полностью  была застеклена.
-Похоже на французские окна. Они мне очень нравятся.
-Да, я хочу еще застеклить крышу над студией, тогда света будет еще больше.
- Здорово. Обязательно позови меня, когда сделаешь, я хотела бы посмотреть на это чудо.
- А хочешь посмотреть мои картины?
- Конечно, но не рассчитывай на взгляд знатока, я тебе уже говорила, что полный профан.

Павел был разносторонним художником. Такое ощущение, что он пробовал себя в разных жанрах. Пейзажи, натюрморты, фантасмагорические картины. И все были очень яркими, насыщенными светом. Один натюрморт меня поразил: на окне в стеклянной трехлитровой банке  в лучах заходящего солнца стоял букет флоксов. Белые флоксы, вобрав в себя все краски зари, стали розовыми, алыми, малиновыми, бордовыми. Это был букет оттенков красного цвета.
-Потрясающе!
-Нравится?
- Как у тебя это получается?
-Не знаю, я так чувствую, а потом это ложится на холст.
- Пашка, ты романтик.
-Отчасти.

Лето подходило к концу. Однажды я пришла к Павлу, а на встречу мне вылетел радостный Игорешка:
- Мой папа приехал!
- Здорово!
На крыльце сидел здоровенный мужик. Его лицо было словно рублено топором. Черты были резкими и суровыми. От него исходила первобытная мужская сила.
- Здравствуйте, вы кто?
- Я друг, меня зовут Елена.
- Чей друг, Пашкин что ли? Тогда скорей подружка.
- Нет, я друг и Павла и Игоря, правда?
- Да папа, она наш общий друг, она здоровская.
Казалось, отцу Игоря это не понравилось, нахмурившись, он промолчал. В это время пришел Павел.
- О, привет Алена, уже познакомилась с моим братцем?
- Нет, он не счел нужным представиться.
- Не обращай внимания, он у нас нелюдим. Его зовут Юрий. Ну, если он тебя не очень напугал, мы все же поедем кататься на лодках, как и собирались. Надо только собрать с собой чего-нибудь поесть.
- Я все принесла с собой. Знала, что у вас не хватит толку.
- Ты ангел. Тогда поехали.
Видя, что Юрий нахмурился, я решила, что будет лучше мне убраться подобру-поздорову.
- Паш, может, я не поеду. Юрий только что приехал, он, наверно, хотел бы побыть с вами наедине.
-Глупости, ты нам ничем не помешаешь. Ты не обращай на брата внимания, он всегда такой.
Мы отправились на автобусе на лодочную станцию. Павел взял с собой этюдник, сказал, что хотел бы поработать. На лодке мы переправились на островок на реке. На берегу ощущался простор реки. Я очень люблю это ощущение: когда подходишь к большому водному пространству, не важно, река это или море, то получаешь как бы дополнительное дыхание, кажется, что наполняешься воздухом, как воздушный шар, еще чуть-чуть и ты взмоешь вверх, подхваченная порывом ветра.
Павел, сказав, что мы можем позаботиться о себе сами, пошел вдоль берега искать себе место для работы. Игорь немедленно стал требовать еду.
- Ты же час назад завтракал, - сказал отец
- Ну и что, я снова есть хочу.
- Все нормальные дети хотят есть, как только вылезут на природу. Именно поэтому я взяла еды на десятерых.
- Откуда Вы знаете, что хотят нормальные дети? – с ехидцей сказал Юрий, видимо ему все же не нравилось, что я нарушила их мужскую компанию.
- У меня тоже есть сын, и он всегда хотел есть, не успев дойти до огорода или леса, не смотря на то, что перед этим завтракал.
- И где же Ваш сын?
- Он в армии, пап, я видел его фотки.
- А где же Ваш муж?
- Объелся груш…
- Пап, у нее…. Я не дала мальчишке договорить,- Игорь, пойди, отнеси дяде Паше бутерброды, он же, наверно тоже проголодался. Отнесешь?
- Да, а где он.
- Иди вдоль берега и найдешь его. Игорешка унесся по берегу искать дядю.
- Почему Вы не дали ему договорить?
- Мне не нравится, что Вы лезете в мою жизнь.
-Я не лезу,  просто спросил.
- Вы не просто спросили. Вы спросили как-то так, что я почувствовала себя словно стрекоза на иголке.
Воцарилось молчание. Он встал и пошел за своим сыном.
Я лежала и размышляла о том, какие они разные эти братья. Впрочем, в семье не бывает одинаковых детей, даже близнецы бывают похожи только внешне. Павел был очень легок в общении, с ним было интересно и приятно болтать, молчать. За то время, что мы были знакомы, мы по-настоящему сдружились. Вопреки досужим размышлениям о невозможности дружбы между мужчиной и женщиной, у меня это всегда получалось. На протяжении жизни у меня было несколько мужчин, с которыми меня связывала искренняя дружба. Возможно, на каком-то этапе общения, у них возникали мысли о сексуальных отношениях, может быть, они даже влюблялись в меня, но отношения наши никогда не выходили за рамки дружбы, и меня это устраивало. Мои отношения с мужчинами шли по определенному сценарию. Мужчины делились на три категории: мужчины, которые любили меня, мужчины, в которых влюблялась я и мужчины - друзья. Эти категории никогда не смешивались. Мужчины, любившие меня, звали меня замуж, а я не могла, потому что не хотела семьи без любви. Категория четвертая, когда любили и я и он, закончилась в далекой юности, так и не начавшись…
Я выплыла из своих воспоминаний. Ушедший только что мужчина меня привлекал и раздражал одновременно. Несмотря на его суровость и резкость, было в нем что-то притягательное.


***
- Привет, именинник!
- Привет, спасибо за поздравление. А это что, подарок? Что это такое большое?
- Конечно, неприлично же ходить в гости без подарка.
Думая, что подарить художнику, я нашила Пашке разноцветных пестрых подушек разного размера и формы. Они должны были дополнить его интерьер.
-Разверни и увидишь. Надеюсь, они тебе пригодятся. Бросай их на диван.
-Ничего себе. Ты сделала их сама?- сказал Павел, раскладывая подушки в живописном беспорядке.
- Я все делаю сама.
- Ура! Ими здорово будет кидаться, да тетя Лена?- весело взревел Игорешка и запустил подушки в Павла, затем в меня. Третья подушка угодила во входящего в это время в комнату Юрия.
- Прекрати это, сын!- твердо сказал Юрий. Все притихли.
- Давайте садиться за стол, - замял возникшую неловкость Павел.
После ужина я предложила устроить танцы.
- Игорь, ты будешь моим кавалером.
- Да я не умею танцевать.
- Я тебя научу, это просто, надо только слушать музыку. Знаешь, мальчишек в кадетских училищах всегда учат танцевать. Ты уже достиг возраста, когда мужчина должен уметь танцевать с девочками.
 Поначалу ничего не получалось, Игорешка оттоптал мне ноги, но все же к концу танца, мы уже сносно кружились под музыку вальса. Нам было весело. Павел хохотал над нами до упада и «подкалывал» племянника и меня.
- Алена, ты выбрала не того партнера, у нас в семье самый главный по танцам - это Юрий.
- Тогда объявляй белый танец, я, видимо, не дождусь, приглашения от твоего брата, а так он не сможет отказаться.
Зазвучал французский вальс. Под звуки аккордеона я пошла к Юрию, совсем не уверенная в том, что он согласится со мной танцевать. С момента его приезда, мы виделись достаточно часто. И все это время он старательно избегал оставаться со мной наедине, мало разговаривал. Лишь иногда, я ловила на себе его пристальный взгляд.
- Разрешите Вас пригласить на вальс?  Он протянул мне руку. Ладонь была большой, шероховатой, крепкой. Я положила руку ему на плечо и он повел меня в танце.
 Моя любовь к вальсу  родилась в детстве, меня учил ему мой отец. Вальс – это праздник, счастье, радость.  Сочетание легкости музыки и летящих движений танца, создают то состояние парения, которое не дает ни один другой танец.   Двигался Юрий легко и грациозно, что было трудно предположить при его комплекции. Я чувствовала, как под моей ладонью перекатываются бугры мышц, ощущала крепость его объятья.  И еще мне было до странности спокойно и уютно в этих объятьях, как будто из долгого странствия я вернулась домой.
 Вечер закончился, мне было пора уходить.
- Я провожу Вас,- сказал Юрий.
Мы шли тихой ночной улицей и молчали. Странно, но мне было приятно молчать с ним, несмотря на то, что наши отношения с ним трудно было назвать дружескими. Он вызывал у меня совсем другие чувства. В нем чувствовалась затаенная страстность, и она меня привораживала.
- Вы подружились с Пашкой, правда?
- Да, и с Вашим сыном тоже. Он мне очень нравится.
- Только вот ему незачем привыкать к Вам, мы скоро уезжаем, - как-то излишне резко сказал Юрий, вмиг разрушив всю прелесть этого вечера.
- Не провожайте меня дальше, я дойду сама.
Он остановился, потом схватил меня за плечи и поцеловал. Поцелуй был глубокий и какой-то безнадежный. Оторвавшись от меня, он резко развернулся и ушел не прощаясь.

Через неделю они уезжали. Юрий сказал, что попрощаемся дома у Павла, на вокзал они уедут сами. Долгие прощания - лишние слезы. Игорь крутился все время около меня, и это не нравилось его отцу. Павел обещал  приехать к ним весной на этюды, дескать, у них там такая природа, которую надо писать. Игорешка тут же заявил, что он должен приехать вместе со мной.
-Ведь Вы же приедете, тетя Лена?
- Я не знаю, милый, смогу ли, если будет отпуск, то возможно и приеду. Мне не хотелось огорчать мальчика.
- Приезжайте, я буду вас ждать, целуя меня шептал Игорешка.
Я перехватила осуждающий взгляд Юрия. Он резко поднялся, сказал, что пора отправляться, подхватив сына на руки, ушел, бросив мне: «Прощайте, Лена».
Где-то очень глубоко внутри проснулась боль и вцепилась, не отпуская и напоминая, что-то давнее, старательно забытое, упрятанное подальше.
-Ну вот, мы опять остались одни, - сказал Павел, - почему ты грустишь?
-Мне жаль расставаться с малышом.
- А с братцем моим тебе не жаль было расставаться?
-Что ты имеешь в виду?
- Я же не слепой.
У меня навернулись слезы на глаза, и как всегда, я не дала себе заплакать.
-Извини, я пойду домой.
- Не хочешь поговорить?
-Не о чем говорить.
- Ладно. Не забывай меня, приходи, мне без тебя  грустно.
-Ну да, а все твои подружки?
-Подружки подружками, а друзья друзьями.

Некоторое время я не появлялась у Павла, было невмоготу приходить в этот дом, воспоминания причиняли боль. Павел, был очень понятлив и не настаивал.  Жизнь мало-помалу возвращалась в свою колею. Мне было с Павлом хорошо. Всю осень и зиму мы куда-то ездили, ходили вместе в гости, развлекались. Все решили, что у меня появился мужчина. А у меня стало просто на одного друга больше. С Игорем мы переписывались по Интернету. Узнав у Павла е-майл мальчика, я послала ему фотографии и получила от него восторженное письмо. С тех пор мы писали друг другу письма. От него я изредка узнавала, как там Юрий. 
Как-то осенью Павел сказал, что решил сделать дома камин. Мне идея понравилась.
Этому дому, действительно не хватало камина. Камин был сотворен. Пашка отделал его самолично сделанными изразцами. Откуда он выкопал технологию их изготовления, не знаю, верно в Интернете. Я была приглашена на торжественное открытие объекта.
-Пашенька, это сделал ты? Это же гениально. Я же говорила, что ты гений!
- Давай, испробуем камин, и отметим это событие.
Камин мы затопили совместными усилиями. Живя в доме с центральным отоплением, Пашка разучился разжигать печи. Я заставила его нащепать лучины и принести дров, потом сложила колодчик из щепок и разожгла его.
- Ничего себе, я и не знал, что ты умеешь топить печи.
- Я же говорила тебе, что все делаю сама и все умею.
- Ты незаменима в семье.
Огонь разгорелся и, подбросив дров, мы устроились на ковре около камина, набросав на пол побольше подушек. Избитая истина, что человек может бесконечно смотреть на огонь и воду.  Эти две стихии  настолько мощны, что способны вырвать их повседневной суеты любого, даже самого делового человека, притянуть взгляд, заворожить.   
- О чем задумалась?
-О трех стихиях: воде, огне и воздухе, точнее ветре. Я все эти три стихии очень люблю. Правда внутри огня и воды мне не хотелось бы оказаться, а вот слиться с ветром мне иногда хочется. Я же по двум гороскопам особа ветреная.
-Каким двум?
- По зодиаку и по славянскому календарю.
Я родилась под знаком ветра,
Под покровительством Стрибога,
И жизнь в покое и безветрии, мне представляется убогой…
Люблю я ветры молодые они мне все как будто братья
В любое время каждодневно
я принимаю их объятья.

- Это ты написала?
- Я.
- Здорово.
 От камина тянуло теплом, пахло дымом, слышался треск поленьев и шипенье плавящейся смолы. Из «французского» окна на нас, ухмыляясь, смотрела Луна.
-Ален, ты мне очень нравишься, может мы с тобой…
- Не надо, Паш, не продолжай. Я знаю, о чем ты. Через это проходили все мои друзья-мужчины. Ничего не выйдет. Да и ты через какое-то время поймешь, что так лучше. Наша дружба удивительна, не надо все ломать.
- Ты все-таки любишь его?
- Видимо, да. Но это ничего не меняет.
- Почему?
- Потому что он мужчина из категории номер два.
- Какой еще категории?
- Расскажу как-нибудь в другой раз.
- Поехали со мной к ним?
- К чему? Я, конечно, очень скучаю по Игорешке. И хотя он знает, что отец его любит, ему не хватает семьи. Но твой брат прав, малышу будет только хуже, если я приеду. Зачем травмировать ребенка. Его отцу никто не нужен.
- Не факт.
- Почему он снова не женился? До сих пор любит свою жену? Тогда почему он расстался с ней?
- Ирина была очень молода, когда вышла за брата замуж, на пятнадцать лет моложе его. Она почти сразу родила малыша, и какое-то время все было нормально. Потом что-то у них не заладилось. Наверно, она не смогла приспособиться к тамошней жизни. Когда малыш пошел в школу, она уехала, сказала, что мальчик может находиться в интернате при школе.
- И что, она больше не виделась с сыном?
- Нет.
- Бедный малыш.
- А Юрка, он что, не бедный, он любил ее.
- Любовь рождают и убивают двое.
Мы молчали. Огонь начал угасать, и мы подбросили дров в камин.
- Никогда тебя не спрашивал. Почему ты не замужем?
- Не знаю, как-то не сложилось.
- Ты любила отца Ивана?
- Нет, я любила лишь однажды, в юности, почти в детстве, но он ушел… Все, что было потом, было только отражением, отголоском любви. Разочарования болели недолго, я быстро с этим справлялась.
- А сейчас справишься?
- Может быть… постараюсь, а там посмотрим. Мне пора.
- Ты подумай о поездке, я еду через месяц.
- Подумаю…

И я думала. Мне было страшно. Прошло семь месяцев, а я не могла его забыть. Он снился мне…
Сначала я думала, что скоро все пройдет, так бывало не раз в моей жизни и мне всегда удавалось погасить пламя разгоравшегося чувства, поскольку я осознавала его безнадежность. Но не в этот раз. Надо было рубить концы. Я понимала, что без разговора с ним, я этого сделать не смогу. Поэтому я решилась на поездку.
В мае мы с Пашей отправились в Энск. Городок был маленький, но какой-то уютный.  Сначала мы заехали в интернат к малышу. Он был так рад нас видеть, что мне хотелось плакать. Малыш сказал нам, что его отец, скоро приедет из леса, так как он должен забрать его домой.  Мы с Павлом пошли к директору школы и убедили его отдать ребенка  дяде, Так как дядя проехал полстраны, чтобы повидаться с любимым племянником, нам позволили забрать малыша. Игорешка был на седьмом небе.
У Юрия в городе была квартира, но поскольку ключей у нас не было, мы решили ехать в его домик, где-то там в лесу. Павел был там всего один раз, но малыш сказал, что знает, как туда добраться и где лежат запасные ключи. И мы поехали.
Это был  добротный бревенчатый дом, состоящий из двух комнат. Одна комната была большая в три незанавешенных ничем окна и представляла собой и кухню и гостиную одновременно. В левом углу этой комнаты была русская печь с лежанкой, кухонный стол, самодельные табуреты и шкаф-горка. Справа располагался обшарпанный угловой диван и журнальный стол. На полу лежала медвежья шкура. Вторая комната была  спальней с одной кроватью, зеркалом на стене и большим старинным гардеробом. Дом мне понравился. Мы быстро затопили печь и сидели не раздеваясь, ожидая, когда прогреется дом. Я готовила на печи ужин и слушала Игорешкины рассказы о его житье-бытье.  В этот день Юрий не приехал.
Особых занятий кроме прогулок в лесу не было, а моя деятельная натура требовала какого-нибудь дела. Раскладывая вещи в гардероб, я обнаружила там старую зингеровскую машинкуи решила от скуки заняться любимым делом.  Мы с Пашей поехали в магазин, оставив малыша дома поддерживать огонь в печи. Он с удовольствием остался, сказав, что отныне он - хранитель очага. Купив все необходимое, мы вернулись и занялись делом. Из разноцветных тканюшек, остатков меха, ниток, мы сварганили шторы подушки на диван и  лоскутное покрывало на кровать.  В доме стало радостней и, как будто, теплее. На третий день нашего пребывания в этом доме, появился Юрий. Мы с малышом спали в маленькой комнате. Проснулась я от громких голосов.
- Что тут такое? Это ты что ли тут порезвился?
- Ну, нет, я на такое не способен. Это все Алена.
- Кто?
- Ты забыл Лену?
- А? Нет, но лучше бы забыл.
Мне было неловко оттого, что я подслушиваю. Недаром говорят, тот, кто подслушивает, узнает о себе много нового.
- И где же твоя Алена? Не шуми, они спят с малышом в спальне. Мы забрали его из интерната на все каникулы.
- Надолго вы приехали?
- А ты уже хочешь от нас избавиться?
- От тебя нет.
- Послушай, Алена – мой друг, я прошу тебя придержать свой гонор и вести себя по-человечески, она ничего плохого тебе не сделала. Если тебе так уж не нравится, что мы приехали, то, как только закончатся каникулы у малыша, мы уедем.
- Тебе незачем уезжать.
-Я не оставлю ее, мы приехали вместе и уедем вместе.
- Ты спишь с ней?
-А это важно?
-Мне все равно.
- Дурак ты, она  мне друг.
- Ага, а с друзьями ты не спишь?
Я решила, что пора вмешаться и завозилась, давая понять, что я проснулась. Разбудив малыша, я сказала, что приехал его отец. Игорёшку будто волной смыло с кровати. Приведя себя в порядок, я вышла из спальни. Мальчишка висел на отце, как маленькая обезьянка.
-Здравствуйте, Юрий.
-Здравствуйте, спасибо. Добро пожаловать к нам,- сказал он, покосившись на брата. Я поняла, что он решил перетерпеть мое присутствие в течение нескольких дней.
В течение последующих трех дней Юрий в основном общался с сыном.  Погода изменилась. Пришла весна, сразу стало теплее. Я гуляла в тайге, и это было чудесно. В лесу я никогда не ощущала себя одинокой. Как будто я была в кругу друзей. Деревья     как будто без слов понимали мое настроение. В лесу у меня часто рождались стихи, правда, потом они забывались.
Однажды, поддавшись на уговоры малыша, Юрий взял нас в лес на охоту. Это было здорово! Чувствовалось, что весна победила и в этих краях.  Через лес мы вышли к какому-то полю. Воздух был голубовато-прозрачным и пьянящим. Высоко в небе была видна стая  птиц. Юра сказал, что это гуси. Мы шли полем, разговаривали о разном  на удивление свободно,  и это было удивительно приятно. Через поле мы вышли к реке здесь, как всегда, ощущался простор и свобода.  Даже Юра утратил свою скованность и угрюмость, как-то ожил, как будто оттаял,  освободился от чего-то. Его взгляды утратили колючесть, иногда, казалось, в них сквозила нежность.  Или мне хотелось так думать. Истины я не знала, знала только одно -  эти мгновения останутся со мной навсегда.
Ты подарил мне десять чудес света:
Вечернюю зарю, расплесканную в реку,
Косяк гусей, летевших на твой зов,
И музыку весны, усиленную декой
Твоей любви понятной мне без слов,
Ты подарил мне жаворонка трель,
Запах земли, очнувшейся от снега,
Лазурь весеннего пронзительного неба,
И нежности твоей безбрежную купель
Ты подарил мне первую звезду,
Приколотую к темному муару
Ночного неба, месяца рожок,
Тихой волны интимный шепоток,
Всего не перечесть. И я не так бездарна:
Тебя своею нежностью дарю,
За все, за все тебя благодарю.
 
Мне было нужно возвращаться. Несмотря на то, что стена отчуждения треснула, я не решилась поговорить с Юрой.  Он тоже не выказывал желанья поговорить. Значит не о чем.
- Паш, мне пора уезжать.
- Я поеду с тобой. Это же я тебя сюда притащил.
- Зачем? Я вполне доберусь одна. Просто посади меня на поезд. Ты же приехал сюда на этюды и ничего еще не сделал. Зачем срываться с места. И потом, тебя же никто не гонит, да и на работу тебе не надо, ты свободный художник.
- Ты слышала наш разговор?
- Не важно.
- Важно, он не имел права так себя вести.
- Паш, успокойся, зато теперь все стало на свои места. Не волнуйся, я переживу.
Каникулы закончились, малыша оправили обратно в школу. Пора было собираться домой. Я уговорила Павла остаться, сказав, что вполне доберусь одна, уже большая девочка. Он, скрепя сердце, согласился. И отвез меня на вокзал.
- Привезешь мне за это свою самую лучшую картину.
- Не скучай, как приеду, сразу объявлюсь.
- Договорились. Поцелуй от меня малыша. И звони мне, как у вас дела, я буду скучать по вам.
На второй день пути, зазвонил мобильник.
-Да, Паша.
- Алена, Юрий в больнице, его порвал медведь.
- Что?!! Малыш знает?
- Нет, ему пока не сказали.
- Я возвращаюсь.
Выйдя на первой же станции, я купила билет до Энска.
Я сидела в пустом купе. За окном была кромешная тьма, изредка мелькали фонари, было пустынно  и тихо. Господи, помоги ему! Прости меня за все вольные или невольные прегрешения, за обиды мои и чужие… Обида… говорят, нет греха более тяжкого. Может все это от непрощенной  давней обиды? Господи, прости меня, что не сумела тогда простить, Андрей, прости и ты меня… я была маленькой и слабой, я позволила этой твари поселиться во мне, стать частью меня… прости меня, прости, прости!  Простите все…  Слезы текли неудержимо, смывая застарелые обиды, страхи,  вину. Они потревожили тварь, поселившуюся однажды под сердцем,  она недовольно царапнула, пытаясь напомнить, что я сама отдала ей свое сердце, но, поняв, что я уже не боюсь, вынырнула и исчезла….  На сей раз, я знала, что я справлюсь. Страх ушел навсегда, и больше не будет отравлять мою жизнь
На станции меня, естественно, никто не встречал, да я и не ждала этого.
Узнав как добраться до больницы, я помчалась туда. В реанимацию не пускали, и я назвалась его невестой.   Он лежал на специальной кровати, присоединенный к каким-то аппаратам. Он был бледен, худ и оброс щетиной. Я сидела около него и гладила его осунувшееся лицо. «Не умирай, только живи…» Он очнулся на минуту: «Ленка» и опять впал в забытье.
Врач оценил состояние пациента как средне-тяжелое, раны  были очень глубокие и он потерял много крови.
Я шептала слова молитвы, и чувствовала, как надежда на его выздоровление растет, переполняет меня и проливается на лежащего мужчину такого близкого и такого далекого одновременно. Господи, помоги ему!
 - Ты же уехала?
- Ты очнулся!  Спасибо, Господи!
 Через десять дней его выписали из больницы выздоравливать дома. Я пока оставалась с ним.   Малыша забрали из интерната на то время, пока отец будет дома. Все эти дни, пока Юра был в больнице, мальчишка не отходил от меня ни на шаг, как будто боялся, что теперь навсегда останется один.  С момента выписки отца из больницы  Игорешка повеселел, из его глаз исчезла тревога, он  все время проводил рядом с отцом, разговаривая с ним, читая ему  свои книжки, или просто лежал с ним рядом, притулившись к нему, как щенок.
Все было хорошо, я могла уехать.
 - Мне надо ехать, у меня отпуск заканчивается, я едва успею доехать, сказала я Павлу.
- Ты разговаривала с ним?
- Нет, и не буду. Незачем…
- А как же ты?
- Все хорошо, Паша, у меня есть сын, я никогда не буду одна.
- Но…
И все же, было больно. Хотелось побыть одной и выплакаться. Тогда в поезде я с удивлением поняла, что вновь могу плакать, плакать по-настоящему, навзрыд, как   не делала уже лет двадцать. Рядом была тайга. Я  пошла туда, как идут в трудную минуту к единственному другу,  который молча подставит тебе свою жилетку и потом утрет сопли. 
Здесь он и нашел меня.
- Ты плачешь?
- Нет, прощаюсь с тайгой. Я взяла себя в руки.
- А со мной?
- Прощай и ты, - я пошла к дому.
- Останься.
- Мне надо собираться.
- Я прошу тебя остаться здесь с нами навсегда.
Он подошел ко мне, взял в ладони мое лицо и посмотрел мне в глаза: «Ты нужна нам». Он обнял меня,грянул радостно Штраус, мир закружился в вальсе, и я поняла, что я дома.



 


Рецензии
Алена. Ваш рассказ написан, как иногда говорят, "от сердца". Очень мне понравился. с уважением.
Анатолий.

Анатолий Клепов   09.11.2008 09:34     Заявить о нарушении
Спасибо большое, уже давно не была на сайте, и вот нашла Вашу рецензию. Приятно тем более, что на дамский рассказ отозвался мужчина, он даже женщинам не всем нравится.

Алена Троицкая   16.12.2008 10:38   Заявить о нарушении