Мини рай

По мотивам одного письма
В том чистом разряженном воздухе не было рая. Его не было и в бархатистых цветах, которые безмятежно росли у обочины. Рая не было в лучах, которые пронзали их лица и заставляли щуриться. Его не ощущалось и в грубых прикосновениях к ее нежной руке. Была напряженность, которая все время преследовала их. Им все время приходилось оглядываться, прислоняться друг к другу и прижиматься к земле, чтобы их не увидели. Напряженность как шелковая нить натягивалась перед их шеями и готова была задушить этих двоих. Никакого расслабления, никаких млеющих взглядов и медленных движений. Все время резко и быстро, чтобы никто не почуял их запаха, чтобы ни один человек не заметил их, притаившись за горной скалой с боевым ножом. Им приходилось все время быть на чеку. И все таки это был рай.
Хоть опасность таилась за каждым камнем, хоть иногда не было сил даже дышать, а глаза отказывались смотреть так пристально и так зорко, но им было очень хорошо вместе. Ей нравилось, когда он крепко сжимал ее взмыленную руку, пристально наблюдая за какой-то черной фигуркой вдалеке. Ему нравилось, как она смотрела на него по ночам, когда он притворялся спящим, а она должна была сторожить их точку.
Она вглядывалась в его лицо, любила и трепетала от каждого его вздоха. Его мускулы, такие напряженные и такие ласковые по отношению к ней, его трехдневная щетина, к которой можно было нежно прикоснуться только ей, и это поразительное чувство юмора в нем, когда дела совсем плохи. Она убеждала, что нельзя позволять себе влюбляться, нельзя быть мягкой, нельзя расслабляться. И ей очень хорошо удавалось не показывать ему свои чувства. В душе она была слабой беззащитной женщиной, трепетно и с вожделением смотрящей на его красивый торс.
Он знал только одно: он никогда никому не позволит ее обидеть. Он уничтожит всех врагов, всех, кто покусится на нее, на ее сильный характер, на ее красивое стройное тело, на ее шелковистые забранные на затылке волосы, на ее крепкий и очень стойкий взгляд. Он не позволит, чтобы она ушла от него. И эта уверенность, что он возьмет ее крепко за руку, обнимет, прислонит к себе и даст ей вдохнуть себя, силилась преодолеть в нем все страхи и все ужасы, которые поджидали их на каждом шагу.
Для них это был рай, пусть жестокий, пусть очень острый и режущий по самой оголенной плоти, пусть кромсающий их тела, но рай. Это был мини рай.
Он прикасался к ней грубой своей кожей, входил в нее в ту ночь, оставляя после себя внутри нее пылающие поцелуи и запах чего-то, что принадлежало только ему. Он бился в истерике плоти, добивая ее своими сильными страстными движениями и ударами, словно добивал загнанного зверя. Она страдала в этот миг, потому как понимала своим женским сердцем, что он делает последний шаг, переходит ту разделяющую черту, которая разделит его и ее. Даже если и был он теперь в ней. В ту ночь из тела слились, и только завистливое воркование птиц настораживало их. Подул легкий ветер, порыв которого смахнул с ее губ его липкие поцелуи. В горле пересохло на миг, а потом он опять прикасался к ней. Та ночь, проведенная на холодной земле, без одеял и подушек, она была их маленьким раем, о котором она не забудет никогда.
Она чувствовала, как он напряжен. И это напряжение было не только в его красивом крепком члене. Эта напряженность была в его слухе, в его взгляде, в его напряженной широкой шее, которую, как считала тогда она, ее руки будут обнимать всегда.
Всегда не получилось. Когда он обнял ее так крепко, что в ней все сжалось, пуля проштопала его насквозь. Она видела его кровь, обоняла ее, невольно мазала свое лицо, которое должно было улыбаться в тихом мирном офисе с кондиционером. Она обливалась его кровью. Он ушел. А была ли то война? Возможно, войны и не было, ведь весь мир наш суть одна большая кровавая битва, где одни влюбленные умирают, а другие влюбляются еще сильнее. И все это один мини рай посреди адского безумия.
P. S. Прости.