Бутерброд с горчицей - Зевс

Не ахти какая дата – десять лет от роду, но сынишка за месяц стал тормошить родителей:
- У меня юбилей! Надо отметить, как положено!
- А как, сынок, положено? – спрашивают бедные родители, то есть испуганные намерением родного чада.
- Презентации по телевизору видели? Чтобы было точно так же! Я уже всех своих одноклассников с их родителями пригласил.
- Сынок, но ведь так… - робко заявляет отец.

Сын немедля осаждает родителя:
- Никаких «но ведь так»! Знаю я вас: давай скромно посидим, тётя торт испечёт, чайку попьём! А когда у вас юбилеи, гостей полную квартиру наводите. В туалет не попадёшь.

- Но, сынок, кто же тогда будет… - пытается возразить мать.
- Будут гости! Я со своей стороны уже позвал, приглашайте вы со своей стороны, но не больше двадцати человек, а то опять в туалет не попадёшь.

Слово ребёнка – закон для родителей. Столов понатащили, откуда только можно, на чём сидеть наволокли – от кожаного кресла до древней табуретки, изящной, как скрипка Страдивари, хоть сиди на ней и бёдрами поигрывай.

Нашло гостей тьма тьмущая. Одних шапок только – Люксембург закидать можно. Обуви – как в крупном магазине. Пальто и шубы кругом понавешали; одна красавица свою беличью шубку к люстре прицепила, говорит:
- Буду наблюдать, чтобы не спёрли! Знаю я вас: на прошлом юбилее шпильку из волос стянули, губнушку из косметички улетучили, шарф сигаретой прожгли.
Сначала тихо было. Кто-нибудь за тарелку ложкой заденет, сразу все на него смотрят: мол, что же ты – кувалдой тебе по руке! – культуру поведения не соблюдаешь?!

Встаёт солидный мужчина и произносит тост:
- Ну, давайте, братцы, поднимем бокалы за серебряную свадьбу нашей дорогой хозяйки и её хозяина. Это хороший юбилей. Пусть живут долго и богато!

Жена пихает его локтем и шепчет: «Да не серебряная свадьба, дурак! У сына юбилей!»
Солидный мужчина продолжает тост:
- Чёрт с ней, с серебряной свадьбой! Давайте лучше выпьем за сына-дурака и пожелаем ему, чтоб он поумнел хоть немножко!

Потом один запел про свою трудную жизнь: как он шатался по диким степям Забайкалья, золото рыл в горах и за всё за это судьбу проклинал, да так проклинал, что рюмка его слезами наполнилась; взял он её, выпил и говорит:
- Хозяйка, а не рано ли рассол подали?

В одном углу, сталкивая тарелки и вазочки, одноклассники на руках борются, в другом какой-то хвастун о своём полёте в космос рассказывает.
- Нажал я, - говорит, - на педаль, поддал газку и за две недели до Венеры долетел. А на Венере уже нам делать нечего: всю поверхность гербицидами потравили, и там уже, кроме алкоголиков, никто не живёт, на Сатурн, стало быть, перебрались.

Соревнования стали устраивать: кто больше съест, кто больше выпьет, кто громче крикнет, кто дальше плюнет.
И вот встаёт один верзила, призвал публику к тишине, постучав ложкой по лысой голове соседа, и говорит:
- Дамы и господа! Товарищи мужики и бабы! Я сейчас сделаю рекорд для книги Гиннесса, а вы подтвердите.

Выщипал он мякиш из хлебного куска, залил образовавшуюся полость горчицей и другим куском прихлопнул.
- Вот, - говорит, - бутерброд с горчицей.
И начал откусывать, жуёт, а челюсть на сторону воротит, слёзы ручьём текут, насморк начался, как из водопроводного крана. Изжевал бутерброд, в зобу дыханье спёрло, пальцем тычет, мол, вот бумага, прошу свидетелей подписаться.

- Ерунда всё это! – заявляет какой-то мужичок с искривлённым лицом. – Я раз с похмелья пол-литра тормозной жидкости выпил, и ничего! А этой горчицы могу пять бутербродов съесть!
Наделали ему пять бутербродов, съел – не покривился, потому что у него лицо с момента выпивания тормозной жидкости искривлённое.

- И это всё ерунда! – встаёт из-за стола полная женщина, сидевшая на двух стульях. – Я могу без хлеба банку горчицы съесть! Только уговор: чтобы на этот момент туалет был свободный!

Ест она ложкой горчицу, аж лица у гостей коробятся, а ей хоть бы хны! Пальцем она собрала горчичные остатки, облизала и тут же рванулась в туалет. А у туалета дверь-то узкая, рекордсменка никак и не пролезет.
- Караул! – кричит. – Помогите!

Пятеро мужиков с разбегу забили её в туалет. Теперь, наверно, не выйдет оттуда, пока не похудеет.
А тут соревнование дальше пошло.
- Подумаешь, банка горчицы! – заявляет худая, как ложка, женщина. – Я две банки могу слопать!

Гости наперебой кричат:
- И я! И я! И я!
Притащил хозяин из магазина целую сумку банок с горчицей.
Взял всяк желающий по две банки. И уговорились, что теперь будут есть не кто больше, а кто быстрее.

- На старт! – командует хозяин. – Внимание! Марш!
Та женщина, на ложку похожая, видать, никому уступать не собиралась - как мороженое вместе со стаканчиком, обе банки со стеклом и навернула, аж слышно, как у неё в желудке стекляшки позвякивают.
- Ура! – кричит. – Победа!

А уже какой-то лупоглазый мужчина новый вид соревнования придумал: вытряхнул из пяти банок горчицу в большую вазу и говорит:
- Сейчас я вот эту гадость носом вытяну!
Не успел объявить, как его соперник головой в вазу залез и ухом засосать пытается.

Не стерпел зачинщик и навесил сопернику салфетку на замазанное горчицей ухо.
- Что это за значит? – спрашивает соперник.
- А это, - отвечает, - зачинщик, - вызов на дуэль. Расстояние – от входной двери до туалета. Вид оружия – по десяти банок с горчицей.

Мужская честь превыше всего! Освободили гости коридор. И дал хозяин команду:
- Огонь! Пли!
Опять соперник опередил: пульнул первую банку, но мимо – по картине в нагую Данаю угодил, та аж чуть с постели не спрыгнула, чтобы в ванную сбегать и от горчицы отмыться.
- Ладно! – кричит зачинщик. – На женщину руку поднимать?! Ну, берегись!

И бросает, как связку гранат, сразу банок штук шесть. Кому-то из любопытных гостей в лобешник досталось, другая банка хрустальный плафон сшибла, и не было уже видно в темноте, обо что остальные разбились.

Гвалт поднялся, забегали гости. Та, которая, красавица, кричит:
- Моя беличья шуба в опасности! – Прыгает со стола и вместе с шубкой и люстрой грохается на пол.
Тьма кромешная наступила, точнее, Варфоломеевская ночь. Гости визжат, будто целый свинарник на бойню повезли.

Вещи хватают, кто какие. Один мужик в женском пальто и в сапогах на высоком каблуке из квартиры выскочил. За ним женщина вылетела – в чьём-то овчинном тулупе, на одной ноге домашняя тапка, на другой резиновый сапог. Одноклассники, как мыши, разбежались.

Минут за пять все гости исчезли.
И та полная женщина, что застряла в туалете, тоже на свободу вырвалось, правда, вместе с дверными косяками.

А через день по радио и телевизору сообщали, в газетах писали, будто началась эпидемия дизентерии, страшного желудочно-кишечного заболевания, какого со времён царя Гороха не бывало.