Река

Жил однажды человек. Шел он своей дорогой, уверенно смотрел вперед, делал добрые дела по пути, пинал ногой камешки. Иногда встречал попутчиков, и тогда некоторое время он шел в компании. На перекрестках он останавливался, внимательно всматриваясь в разных направлениях - а какая же дорога - его, - и шел смело по выбранному пути.
Но вот однажды на пути, который выбрал этот человек - разлилась речка. Небольшая лесная речушка как-то услышала про Дунайские Волны и решила, что она не хуже, и ей тоже могут посвятить целый вальс. Она взяла и разлилась, что было сил. А поскольку русла у нее не было, и куда можно направить столько воды, речушка не знала, то так и осталась - большой лужей, затопившей участок векового леса, плодородного поля, да старой дороги, по которой шел наш странник.
По разному восприняли это событие те, кого оно близко затронуло: одни утонули сразу, так и не поняв, что случилось, другие повернули назад и вышли сухими из воды, третьи стали барахтаться в поднявшейся на дыбы воде, взбираться на кочки, холмы, деревья и кости тех, кто взобраться не смог. Кто-то кричал "Спасите", а кто-то - "Наших бьют", но были и такие, кому новое положение дел даже понравилось - они радовались тому, что теперь у них есть свое собственное море, а также заявили, что все кому их море не нравится - могут уходить, то есть уплывать куда подальше. Тех же, кто уходить не хотел, но и мокнуть в застоявшейся воде тоже, понятно, не мог, новоморские хозяева объявили врагами, и даже переписали историю своего края, утверждая, что море здесь было всегда, и чужих сухопутных гостей сюда не звали.
Но по дороге, вместе с нашим путником, шли и другие люди, которые вдруг оказались в смятении. Оценив положение, они решили - надо бедной реке помочь, пока она окончательно болотом не стала, и прокопать для нее новое русло, чтоб текла она себе спокойно и глаз радовала. Взялся народ за лопаты и стал копать. Тяжелая работа у них была - копать в мутной воде. Копают-копают, а результата не видно - все водой покрыто. А наш путник не стал копать вместе со всеми.
 -Я, говорит, подожду, покуда вода сама схлынет, ведь это река на мою дорогу пролилась, вот пусть она же в берега и возвращается.
-Как же, - люди говорят, - она в берега свои возвратиться, коли размыло их? Нету больше ни реки ни дороги, которую мы выбрали, надо все сызнова начинать.
Но этот человек не согласен был с остальными и продолжал стоять в холодной воде. Уже и ноги от сырости заломило, и хламидии болотные язвы на них расточили, а он стоит все и с места не двигается...
Остальные русло новое для реки, конечно проложили, долго работали, но своего добились. Река стала еще краше, чем до разлива была, а дорога мостиком обзавелась, чтобы все путешественники с одного берега на другой попасть смогли.
- Пожалуйста, - люди нашему страннику говорят, - вот ваша дорога, можете идти себе дальше, да камушки пинать.
- Спасибо, - он отвечает, - спасибо вам, только не могу я больше идти – ноги мои отказали. Видать, не тот путь выбрал я на перекрестке дорог, да в тупик свернул, кончилась моя дорога.
Так и жил он, до конца своих дней, то ли между рекой и дорогой, то ли между прошлым и будущим.
А вальс про эту реку так и не написали. Не смог никто из живых написать что-то краше, чем журчание воды и пение птиц.