Дата

На самом деле у меня плохая память на даты, но эту я помню, так как ее мне напоминают каждый раз по новостям. День перехода с летнего времени на зимнее. Именно в эту ночь, а тогда это было с 26 на 27 октября, я вернулся….
Двое суток в плацкарте прошли довольно спокойно, если не считать двух пьяных десантников-дембелей, увешанных всякими значками, которые приставали к проводницам-близняшкам в моем вагоне. Впрочем, после того как они попытались обозвать меня и еще трех ребят вэвэшников «мусорами» их быстренько ссадил настоящий милиционер с поезда. Рожи, правда, у них к этому времени были уже изрядно помяты. Мои случайные попутчики, которые ехали из Ростовского госпиталя в часть, сошли за несколько часов до Челябинска. Мы распрощались. Вернее сказали "до свидания". За "прощай" можно было и по роже получить…
Уже ближе к утру, мы подъезжаем к какому-то городу. «Миасс это», - отвечает на мой вопрос проводница. «Круто, - подумал я и пошел собираться, - через часок мы будем в Челябинске, там, на автобус и еще через три-четыре часа я буду дома». Но не тут-то было. Поезд простоял в челябинском городке час, так как часы переводили назад. Поверьте, за это время я проклял все на свете. Потом же было все по плану. Челябинск, автобусная касса без очереди, вполне приличный «Икарус» и четыре часа немигающего взгляда в окно на снег, сосны и березы. «When I come around» звучало из наушников плеера…
В городе военный патруль шарахается от меня. Мне смешно. По их меркам я внешне тяну как минимум на контрактника. Еду в трамвае. Здесь тоже народ от меня шарахается. Это уже никак не смешно. Кем они меня считают? Наверное, никак не своим защитником, а наоборот. Знаем, слышали. Мы – убийцы, а они – борцы за независимость. Вот так вот…. Добро пожаловать домой…
Выхожу за четыре квартала до своего дома. Иду, глазею по сторонам. Не узнаю свой город. Все поменялось.
- Товарищ сержант, разрешите обратиться? - маленький солдатик-первогодок отдает мне честь. Его приятель мнется неподалеку. Нескладные, в новеньких, не отглаженных шинельках. Неужели я такой же был?
- Да брось ты козырять, - отмахиваюсь с улыбкой я, - чего хотел-то?
- У вас закурить не найдется?
Отдаю ему целую пачку «Самца». У них сейчас плохо с куревом. Травят какой-нибудь гадостью и наверное, курят по одной сигарете на троих-четверых…
Уже почти у дома, останавливаюсь рядом с булочной. Как лбом в стену уперся. У грязного входа сидит нищий-калека. Без ног. В шапке мелочь. Из под распахнутого пальто виднеются наградные планки и орден «Великой Отечественной войны». Крест «Участник боевых действий» жжет мне грудь через китель. Внутри все сжимается… Как в тумане выгребаю из кармана бушлата всю бумажную мелочь и сваливаю ее ему в шапку
- Прости, батя…
Старик плачет, я, кажется, тоже. Отворачиваюсь и почти бегу в сторону дома.
- Спасибо, сынок… - догоняет меня его фраза и бьет в затылок как пуля…
Стою у подъезда. Курю. Поправляю берет, одергиваю форму. Вроде все нормально. Ступеньки. Лифт. Палец давит сначала на кнопку этажа, потом на кнопку звонка. Утро. Часов одиннадцать. Время замерло…
- Кто там?
- … - язык меня не слушается, - Мама, это я…