Розовый куст из впалой груди

В один из дней, когда дождь уже готов превратиться в кровь, люди меняются и открывают свою истинную сущность. Везде на смену вежливому притворству, приходит естественный эгоизм. ОНИ УБИВАЮТ ДРУГ ДРУГА ПО НЕОБЪЯНИМЫМ ПРИЧИНАМ! В такие моменты приходится рыскать по всему дому, чтобы найти бинты, пропитанные одурманивающим зельем, чтобы хотя бы немного притупить страх быть растерзанным ни за что. Бинты… Обмотать ими голову – кажется подходящим решением, которое может спасти от пристального и обнажающего ангельского взора…
Молодая пара, едва вчера вступившая в законный брак и надеющаяся провести знаменательный медовый месяц, так и не сумела осуществить свой замысел. Этим людям была оказана иная честь - честь принять иной ход событий в лице одного из представителей социального отребья, люмпена, которому дозволено надеяться только на то, что его дни на этой земле не продляться долго. Либертен в дешевом, но блестящем кожаном костюме подошел к прекрасной паре и пристрелил их. Как собак. Жизнь еще двух людей обратилась в прах. Она окончательно испарилась в самодовольной улыбке распутника, который, перезарядив свой ствол, отправился убивать и насиловать дальше. Вступившие же в брак, упали на черный асфальт, увлажненный дождем. Их парадная одежда намокла и пропиталась их же кровью. Не судьба. ИМ ПОКАЗАЛИ, ЧТО ПЛАНЫ ИНОГДА НАРУШАЮТСЯ ИЗ-ЗА НЕБОЛЬШИХ НЕДОРАЗУМЕНИЙ.
Пробираясь вдоль стен с испуганным выражением лица, беспрестанно оборачиваясь назад, дабы быть готовым к нападению либертена, я совершаю импровизированный променад по порочному городу. На одном из рекламных щитов я должен увидеть изображение президента, но там, вместо овала его лица, я вижу дьявольски правдоподобный страдальческий лик Христа – мишень, в которую некие фрики, выкрасившие свои гениталии в цвета радуги бросают цветы… Их броски слишком слабы, розы слишком легки, чтобы достичь лика Бога… Цветы падают на асфальт, увлажненный дождем. А после падают и те, кто бросал их. Детей цветов сбивает Кадиллак, проносящийся на огромной скорости по дороге. О, да… Его удаляющийся силуэт и божественный звук двигателя напомнил мне о мечтах… Истинных мечтах, укрытых лишь в одной - американской, возникшей будто бы волшебный дух из простреленного тела Линкольна. О, да, этот Кадиллак и человек, обладающий им, как посланник из Эльдорадо. Впрочем, и там, как мне кажется, теперь небо закрывают трубы промышленных предприятий из Детройта, для функционирования которых требуется свежее мясо новорожденных…
Я слышу вздох и вижу, как к умершим подходит священник. Его лицо подозрительно знакомо мне. Не он ли был убит наркоманами накануне рождества, мечтавшими доказать, что человеческий рот способен переместится чуть ниже правой скулы? Кажется он, ведь я вижу отвратительное отверстие на его правой щеке. Отверстие, вырезанное не то ножом, не то ржавой бритвой. Его края гноятся и атрофированы… БЕСЧУВСВЕННЫЕ УБИЙЦЫ!.. Да, это именно тот священнослужитель! Это он, восставший из мертвых, готов сейчас отслужить мессу по погибшим людям, жившим неправедно и демонстрирующих собственные гениталии, во что бы то ни стало!!!... Какой поступок! Этот человек безусловно будет удостоен места на небесах за то, что променял собственный покой во имя других… А, что же мертвецы?! Даже во смерти они отвратительны! Их оледеневшие фаллосы поднимаются, а, когда священник подходит к к телам ближе, дабы прочитать молитву, извергают семя. БЕССТЫДСТВО! (ЕЩЕ ОДНА) СВЯТОСТЬ ПОПРАНА! Запекшаяся кровь священника теперь смешана со спермой, хотя лик Бога все так же непоколебим. Мне следует убраться отсюда, как можно быстрее, ибо СТРАХ чувствую даже я, несмотря на то, что ВСЕ ВОКРУГ АБСОЛЮТНО СПОКОЙНО, ВСЕ ВОКРУГ СОВЕРШЕННО БЕЗМОЛВНО… Я бегу прочь, позабыв об опасности быть убитым и обесчещенным прямо не месте… В дни, когда ВОДА грозит превратится в КРОВЬ, а ХЛЕБ в ЯД…
Мне нужно перевести дух. Я останавливаюсь как раз там, где находится либертен. Однако, он не обращает на меня ни малейшего внимания. Он склонился над одной из шлюх, которую он только что изнасиловал и убил, пытаясь отыскать в ее волосах вход в ее разум. Должно быть, ему не удается преуспеть в этом, и он извлекает из глубин своего дешевого наряда щипцы, которыми вскоре он вырывает правый глаз у убитой…. Едва сделав это, он смотрит на меня и с необыкновенным пафосом заявляет: «ГЛАЗА УБИТЫХ УДОСТОЕНЫ ВТОРОЙ ЖИЗНИ ВНЕ ТЕЛА! ОНИ ВИДЯТ ВСЕХ НАС!». Мне нечего ответить, я остаюсь таким же спокойным, когда он давит глаз своим сапогом на необыкновенно высоком каблуке.
«НЕЛЬЗЯ ВИДЕТЬ ВСЕ. НЕ МОГУЩИЕ СДЕЛАТЬ ЭТОГО БУДУТ РАЗГНЕВАНЫ И НАЧНУТ УБИВАТЬ…»
Либертен продолжает манипулировать щипцами в глазнице шлюхи, пытаясь отыскать вход в ее разум. Я желаю убраться прочь, но едва пытаюсь сделать это, как распутник встает и направляется ко мне. Он бьет меня в живот, грациозно взмахнув рукой, а после поворачивает меня и приказывает обратиться к нему спиной. Его голос так прекрасен… Его голос выше и чище голоса любого из хитроумных евнухов, запертых в лабиринтах венецианских публичных домов… Я повинуюсь. Я повиновался… Я чувствую его фаллос в себе, чувствую эти толчки, наполняющее мои чресла семенем… Он кончил так быстро и отпихнул меня прочь… на асфальт, увлажненный дождем. Я вижу его знакомую самодовольную улыбку. Он дарует ее исключительно мне… Для него больше нет шлюхи, нет ее, прожженного героином разума, где есть выход, но нет входа… Есть только удовольствие, которое он доставил себе, использовав меня…. Он уходит, исчезает во мгле ночного города… Мне становится печально, его больше нет… Я чувствую боль в груди. Раскрыв ворот рубашки, я вижу, как из моих ребер прорастают ветви… Ветви розового куста… Они так тяжелы! Меня влечет на асфальт, увлажненный дождем, вновь… Все становится ВОКРУГ АБСОЛЮТНО СПОКОЙНО, все становится ВОКРУГ СОВЕРШЕННО СПОКОЙНО. Акт содомии, наслаждение другого и благоухающие розы, распустившиеся над моей впалой грудью… Музыка из Детройта в дни, когда дождь уже почти превратился в кровь... Одурманивающие бинты оказались бесполезными… Дар?!?!