Сон был приятный, что-то теплое и пушистое, но внезапно он стал исчезать, я пыталась ухватить его за кончик хвоста, но он уворачивался и постепенно растворялся в проникающих извне звуках.
Я открыла глаза, на часах было 8.00, взглянув в окно, я заметила, что утро выдалось недружелюбное, пасмурное и серое. Не хотелось вылезать из теплой постели совсем. Закутавшись уютней, я снова зажмурилась. Сверху послышался шум и грохот. Вздрогнув, я очнулась от вновь нахлынувшей дремы. Хочешь, не хочешь, а надо вставать. Сладко потянувшись, я резко отбросила одеяло и вскочила. У лестницы, ведущей на второй этаж, я посмотрела вверх. В дверном проеме показался заспанный Жека. Шум означал, что он опять, сослепу, налетел на свой тренажер или мольберт, ну, или банально упал с кровати, что с ним часто случалось.
Жека был в футболке и трусах, из которых торчали две тонкие ножки. В который раз я, в глубине души, подивилась его непривлекательности. Он был полная противоположность своего отца.
- Привет, - сонно промямлил он.
- Доброе утро.
Отойдя от лестницы, я включила музыкальный центр, не знаю почему, на полную громкость и стала одеваться, но потом передумала и, как была, в рубашке, плюхнулась поперек кровати, взяла первую попавшуюся книжку и углубилась в чтение. В этот момент в комнату вошел папа, как всегда улыбающийся, чистый, свежевыбритый и хорошо пахнущий лосьоном. Подошел ко мне, выхватил мой «кладезь ума» и увалился рядом. Я, с деланным возмущением, стала отбирать эту книжонку, как будто она была самое ценное, что у меня имеется. У нас завязалась небольшая борьба. К нам подошел Жека уже в спортивных штанах и теплой рубашке, он, с улыбкой и слепо щурясь, стал наблюдать за нами. Устав от неравного боя, я, переводя дух, перестала сопротивляться и уставилась в потолок. Потолок в моей комнате, надо сказать, был примечательный: на нем была изображена духовка, в которой что-то аппетитно жарилось. Я очень любила эту картину, потому что всегда не прочь была поесть, но чтобы не растолстеть, ограничивала себя почти во всем, а когда меня мучил особо сильный голод, я долго и упорно смотрела на свою духовку, и голод отступал. Это был, своего рода, аутотренинг, я сама его придумала, заметив, что когда на что-то долго и пристально смотреть, то начинает казаться все реальностью. Очень удобная система на все случаи.
Так вот, я смотрела на потолок, папа рядом лежал тихо. Взглянув в его сторону, я обнаружила, что он серьезно читает мою книгу. Это был Фрейд. Интересно, что его в ней так увлекло? Я лично остановилась на статье о комплексе Плектры. Жека, потоптавшись на месте, со вздохом подвинулся поближе и вяло начал ко мне приставать. Папа оторвался от книги и стал следить за попытками своего амебного сына привлечь внимание к себе противоположного пола, который даже не замечал, что с ним заигрывают, а увлеченно изучал потолок. Вскоре ему надоело смотреть на эти потуги своего отпрыска и, отбросив книжку, он решил, наверно, преподать ему урок «обольщения», потому что навалился на меня и начал целовать мою шею. Было страшно щекотно и в то же время приятно, это было что-то новое… Засмеявшись, я попыталась выбраться из под него, но он налег еще сильней, тогда я выдохнула и сделала вид, что меня раздавили. Улыбаясь, папа провел рукой от моего горла, до груди, я захохотала во все горло, но тут я вдруг почувствовала, что в ногу упирается что-то твердое, от удивления, я перестала смеяться, это было странно, руки папы находились выше моих ног… Заметив мое изумление, он слез с меня и снова взялся за Фрейда.
- Делай так, чтоб ей было весело и хорошо, а не будь, как тесто, - сказал он сыну и добавил, - и вообще, займись спортом, хотя бы качайся по 10 минут каждый день, ведь тренажер у тебя есть, а то стоит без дела, мама и сестра только и вытирают с него пыль.
- Угу, - буркнул Жека.
Я знала, что после отцовских слов, он будет стараться, чтобы добиться его похвалы.
Жека отправился в ванную умываться. Он умывался и брился всегда почти горячей водой, так как постоянно мерз и утром никогда не принимал душ. То ли из лени, а может, боялся простудиться, не знаю. Меня он никогда не раздражал, я всегда относилась к нему снисходительно и, можно сказать, покровительственно, как к младшему брату, хотя он был старше меня на четыре года.
Когда он вышел, я повернулась к папе.
- Что это мне упиралось в ногу? – прокричала я ему в ухо, пытаясь заглушить гром хорала Вагнера.
- Ты умная девочка, сама догадаешься? – прокричал он в ответ, взял мою руку и положил на свои штаны.
- О-о-о, – я все поняла.
Мне захотелось подурачиться вдруг. Я обняла его за шею и проговорила, касаясь губами его уха:
- А, может, ты придешь ко мне сегодня ночью? Я с нетерпением буду ждать, - так делала и говорила героиня одного любовного романа, который недавно попался мне в руки, и я его прочитала от нечего делать. Маме нравится читать любовные романы и, поэтому у нас по всей квартире лежат эти книжонки в мягком переплете. Мне казалось, что я шептала эти слова страстно, но внутри все клокотало от смеха, тоже мне, героиня-любовница. Но папа, похоже, не понял мой плагиат, восприняв все всерьез.
- Неужели ты готова? – удивленно спросил он.
Сначала я растерлась, но потом подумала, что это может быть любопытно, узнать по больше о взрослой жизни, и утвердительно кивнула. Он поцеловал меня в щеку и просто сказал: « Ладно, приду». Сел и снова уткнулся в книгу. Она явно его заинтересовала не на шутку. Вошла мама.
- Ага, развлекаетесь, книжечки почитываете, а то, что все уже остыло на столе и я охрипла, оравши вас к завтраку, это все равно, да? – хмурясь, прокричала она. – И вообще, как можно находиться в аду этого гадкого Вагнера…
Папа вскочил, схватил ее на руки и закружил по комнате. Мама пыталась вырваться, била его играючи, и так они отправились на кухню. Я радостно подумала: «Какие у меня хорошие родители, ни у кого нет таких родителей»,- оделась и пошла умываться.
Кстати, надо добавить кое-какие подробности, чтобы все стало понятно. Сначала про папу. Папа не является мне как таковым папой. Он не мой биологический отец. Он – мой отчим. Но из-за того, что мы живем уже давно все вместе, я привыкла называть и считать его своим папой.
Жека же – его сын. Фактически он мне чужой, но я и его считаю братом. Вообще-то его зовут Аджен, такое странное имя дала ему его мать, она умерла, когда Жеке был год.
Мы познакомились с ними давно, вернее, сначала мама познакомилась, а потом и я. Когда они пришли к нам первый раз, то сразу же мне понравились. Меня развеселила их совершенная непохожесть. Жека на четыре года старше меня, тогда мне было восемь лет, а ему соответственно двенадцать, но выглядел он намного младше: был худенький, бледный, с меня ростом, в очках и с застенчивой улыбкой, она заменяла ему все, разговаривал он мало, в основном только улыбался. Со временем мы научились понимать его без слов. Он был полная противоположность своему отцу.
Папа крупный спортивный мужчина с веселыми глазами, на нем не было и нет ни капли лишнего жира, он атлетического сложения и, к тому же, балагур и заводила, таких людей называют «душой компании» и все их любят. По профессии он инженер-строитель, еще он что-то изобрел, получил патент и постоянный процент от использования его изобретения пожизненно. Так что, мы не бедствуем материально.
…Они оба пришли к нам в чистейших костюмах, с огромным тортом и букетом цветов. Единственное, что было у них общего, это одинаковая, добродушная улыбка. Когда они стояли на пороге, такие торжественные и чуть застенчивые, почти в одинаковых костюмах, как огромный кот и котенок, мы с мамой переглянулись и сразу поняли, что полюбим их, но немного разными любвями: Жеку – спокойной, чуть-чуть жалостливой, а его отца – восторженно-гордой.
Вскоре они переехали к нам. Мама с папой расписались и у меня появились сразу отец и брат. Своего отца у меня никогда не было, мы всегда жили вдвоем с мамой.
Теперь немного о маме. Мама у меня примечательная личность. Она чуть выше среднего роста, худощавая, с короткими волосами, которые у нее всегда пышные, чистые и кудрявые, она умудряется закрутить их на бигуди так, что они всегда в локонах, хотя от природы прямые. Она современная и прогрессивная женщина. В свои тридцать восемь лет она выглядит, как двадцатипятилетняя девушка. Она умная, порядочная, чуть взбалмошная и упрямая. Видит она, как и Жека, неважно, но очки надевает только в крайнем случае. Мама считает, чем больше носишь очки, тем сильнее портится зрение. У нее всегда хорошее настроение, с ней всем спокойно. Когда она, как ураган, врывается в чьи-нибудь дела, то все с облегчением вздыхают и со спокойной совестью перекладывают все на нее, зная, что она сделает лучше всех. Такая у меня мама.
Это пока не вся наша семья. У нас есть еще близнецы, мальчик и девочка. Они родились через год после прихода папы и Жеки к нам в дом. Им сейчас по восемь лет, но учатся они уже в пятом классе. Такие вот вундеркинды. Я подозреваю, что они уже знают всю программу и за пятый класс, наверно, снова сдадут экзамены экстерном. Еще необычно в них то, что они постоянно держатся за руки. Когда они родились и их положили рядом, то эти крошки тут же попытались коснуться друг друга, так рассказывала мама. Врач сказал, что их странное притяжение друг к другу обусловлено тем, что в мамином животе с ее худощавой комплекцией, им было тесно и удивительно, что они не родились вообще сросшимися. Но, слава Богу, все обошлось благополучно и они нормальные дети. Это чудные и добрые существа и их любят все. Они несут какой-то заряд положительной энергии, рядом с ними чувствуешь себя умиротворенным.
Теперь расскажу немного о себе. Я, в отличие от всех своих домочадцев, середняк. Во мне нет ничего примечательного и запоминающегося. Я среднего роста, средней комплекции, с совершенно прямейшими волосами средней длины, которые не поддаются никаким парикмахерским ухищрениям. Мне семнадцать лет и учусь я в техникуме, тоже средне. Я ничем не отличаюсь от своих сверстников, мама, правда говорит, что я немного странная (хорошо бы это была правда); я не понимаю некоторых вещей, которые знают все, например, некоторых аспектов в отношениях между мужчиной и женщиной, я, конечно, догадываюсь, но так, как они меня никогда особо не интересовали, то я в них и не углубляюсь; не понимаю еще, что такое электрический ток, как он попадает в каждый дом по проводам и в провода, отчего дует ветер, идет дождь, гремит гром - на небе же нет барабанов… Я, конечно, все это учила в школе, отвечала на хорошие отметки, но понимать - никогда не понимала. Мне очень обидно, что у меня не хватает ума, я даже не смогла поступить в институт. Жека вот, несмотря на свою невзрачность, учится в университете, на физико-химическом факультете, и еще в художественном училище параллельно (он прекрасно рисует), преподаватели говорят, что у него талант и пророчат будущее настоящего художника. Кстати, духовку на потолке нарисовал он и очень реально, от нее, мне кажется, даже веет теплом. У меня же нет никаких талантов. Единственное, чем я отличаюсь от ровесников, это то, что люблю классическую, серьезную музыку, а не современный поп-рэп, и читаю я много, что сейчас не модно, да к тому же литературу без художественного вымысла, над которой можно подумать. У меня нет друзей, но много знакомых, которые ко мне нормально относятся, но я не горюю, зато у меня есть такая семья и дом, которых нет у них.
Дом или квартира у нас особенная. Мы ее получили недавно, три года назад. В ней три комнаты и огромная кухня, она нам заменяет и столовую, и кухню как таковую. Оттого, что квартира находится на последнем этаже, то нам разрешили занять еще и часть чердака. Папа пригласил мастеров, и нам прорубили вход в потолке, образовалась еще одна комната, там теперь живет Жека. В итоге получилась четырех комнатная квартира. В одной комнате живут близнецы, в другой папа с мамой, одна моя и одна Жекина, он, можно сказать, живет в мансарде, как во Франции. Вход же из его комнаты выходит в мою, через лестницу, так сделали специально, можно было бы сделать его и в прихожей. Сейчас расскажу почему. Когда мы стали жить все вместе, то мама с папой решили, что Жека должен на мне жениться, тогда наша семья никогда не расстанется. Про близнецов почему-то никто не подумал. Мы их даже и не называем иначе, как «близнецы», словно они одно целое, хотя у них есть имена, как у всех нормальных детей, но так уж повелось: близнецы и близнецы.
Так вот, поэтому и сделали вход через мою комнату в Жекину, чтоб мы привыкали друг к другу. Кстати сказать, мне было совершенно все равно за кого выходить замуж, да и Жеке, я думаю, тоже. Он никогда не спорил и добросовестно выполнял все, что советовал ему отец, так сказать, готовил себя к этому событию. Родители решили, что нам уже пора жениться, но все, как-то откладывалось. Никто из нас не проявлял особого энтузиазма, и решено было направлять нас к этой цели силком. Мама вообще сказала, что я запаздываю в развитии, и поэтому меня не интересуют мужчины. Это - Жека-то мужчина?! Ха.
Не знаю, может она и права. Но в то время как мои подруги ухлестывали за парнями, я тупо сидела дома, читала «заумные» книжки, слушала «гадкого Вагнера» и не менее «гадкого Баха». А, собственно, чего мне было париться, когда за меня уже все решили, я с этим смирилась. К тому же у меня и самой не было никакого желания бегать за какими-то сопляками, я решила довольствоваться Жекой. Он, надо сказать, не особо изменился со времен своего детства. Конечно, он подрос, стал немного выше меня, сменил очки на контактные линзы (которые все время терял), но все равно остался таким же щуплым, тонкокостным подростком. Папа говорит, что он ушел весь в ум, а на остальное не хватило запала.
Он сокрушался, что у него такой сын, старался привить ему интерес к спорту, да и вообще к жизни настоящей, а не состоящей из одних формул и опытов. Жека добросовестно ходил в секции, спортзалы, как велел папа, но все это как-то неохотно, хотя тренер по тейк-вон-до говорил, что у него есть задатки хорошего бойца, но нет желания, а самому Жеке это было и не надо, он просто все делал очень хорошо и ответственно, как всегда. Его больше интересовали физика и искусство, этим он занимался упоенно и, действительно, талантливо.
Это было, своего рода, небольшое уточнение, теперь вернемся к текущему дню.
…Выключив музыку, я пошла на кухню. За столом все были уже в сборе. Я села на свое место и мы «приступили к трапезе», как обычно пишут в романах. На завтрак была овсянка, простокваша, чай и бутерброды из черного зернового хлеба, тонко намазанные маслом. Не подумайте, что нам не хватает денег на питание, нет, просто мама поклонница здоровой еды. Она, одно время, пыталась приучить нас, все есть без соли, потом раздельно и без мяса, но ничего толкового из этого не получилось. Мы, все равно, тайком подсаливали, смешивали, но, правда, мяса ели мало, оно нам, видно, не требовалось особо. Теперь же она готовила по книге «Лечебная кулинария», и очень даже не плохо получалось.
После завтрака, я занялась посудой, остальные готовились идти на работу, учебу. Глядя, как льется из крана вода, я вдруг задумалась об утреннем происшествии. Хотя папа и раньше заходил ко мне и затевал что-то подобное, но сегодня было нечто новое. Я никак не могла понять, что именно. Устав то этих дум, я плюнула, постаралась выкинуть все из головы и спокойно домыла чашки. Когда я вытирала столы, в кухню вошел папа. Он подошел сзади, обхватил меня и с возгласом: «Ага, попался, который кусался!», чмокнул меня в шею и спросил:
- Ты не опоздаешь?
- Нет, мне сегодня к одиннадцати, - ответила я.
Папа забрал сигареты и, что-то напевая, вышел из кухни. Кончив уборку, я пошла к себе, заглянула к близнецам, они учились во вторую смену, поэтому сейчас спокойно делали уроки. Я посидела немного в комнате, пыталась читать, но мысли разбредались, как отара овец, тогда и я решила тоже идти. Выйду пораньше, подышу свежим воздухом, может голова проветрится, а то лезут всякие тухлые мыслишки. Оделась и пошла к автобусной остановке. До техникума надо было ехать минут десять на транспорте, но я решила пройтись пешком. Небо, по сравнению с утренним, стало чуть голубей. Иногда проглядывало тусклое солнце, но это было, все равно, приятно, потому что стояла глубокая осень и, для этого времени года, солнце было редкостью. Приятно было не только мне. Воробьи, нахохлено сидевшие по кустам, как только показывался слабый солнечный луч, сразу начинали весело чирикать, но стоило ему спрятаться, тут же замолкали, будто их выключали. Наверно, они, как и я, уже соскучились по недавнему лету и не хотели верить, что впереди угрюмая и долгая зима. Пока я шла, в голову снова вернулись те же мысли об утре.
«Почему меня это небольшое происшествие так странно волнует? - думалось мне.- Ведь ничего такого из ряда вон выходящего не произошло, а я об этом уже так долго думаю…» Может, уже пришло время становиться нормальной женщиной? У меня до этого не было никаких особых отношений с противоположным полом. Жеку я не считаю, да и с ним, в сущности, ничего такого не было, если не считать неуклюжие и неумелые попытки поцеловать меня перед сном.
А тут был взрослый мужчина. Я, как-то, не могла это переварить: как мой папа может быть одновременно и незнакомцем, который так странно меня волнует. Именно волнует, потому что, стоило мне только начать думать о нем, внутри поднималась волна жара. Еще появилась одна странность. По дороге я всматривалась в лица, встречавшихся мужчин, и не могла их индивидуализировать. Вместо лиц у них было какое-то серое пятно, а перед глазами вставало папино лицо. Неужели я в него влюбилась? От этого предположения меня словно током ударило, и я резко остановилась.
- Девушка, вам плохо? – вдруг услышала я над ухом.
Повернувшись на голос, я увидела рядом с собой пожилого мужчину. Он озабоченно всматривался мне в лицо, взяв меня за локоть.
- Нет, все в порядке, спасибо, - ответила я и ускорила шаг.
Я не испугалась, но мне захотелось побыстрей уйти с этого места. Мне стало досадно, что это был не парень, а старик. Я, наверно, не нравлюсь молодым, а только дедам. Сразу начали вспоминаться все случаи, когда ко мне клеились великовозрастные дядьки, стало противно. Проходя мимо витрины магазина, я посмотрела на свое отражение в стекле. Ничего плохого не увидела. Вроде я не страшная и не толстая, одета более-менее современно, а парни на меня не клюют. Может дело не во внешнем облике, а во внутреннем состоянии. Я, наверно, состарилась изнутри, поэтому меня и видят со стороны старухой. От этих мыслей у меня на глазах выступили слезы. Как же не везет. У всех моих подруг есть друзья - молодые люди, они общаются, веселятся, влюбляются, а я, как белая ворона, никому не нравлюсь, никто на меня не смотрит, а если и смотрит, то не видит, я для всех невидимка… Вот в таком подавленном состоянии, переполненная жалости к себе, я дошла до техникума.
На уроках я сидела угрюмая и тихая, не слушала преподавателей. На перемене подошла к окну, но там ничего обнадеживающего не было и, отвернувшись, я стала смотреть, на идущих к своим аудиториям, студентов. Внезапно поймала себя на мысли, что смотрю на всех свысока, снисходительно, получается, что мне и самой не нужна эта молодежь.
- Чего ты такая задумчивая? – подошла ко мне Анька, соседка по парте.
- Да так, все мысли какие-то…- ответила я, уклончиво.
- А - какие? – с любопытством спросила она.
Увидев, как у нее загорелись глаза в предвкушении новостей, ( надо сказать, Анька была известная сплетница, но я с ней спокойно общалась, наверно потому, что у меня не было никаких тайн до сегодняшнего дня), я решила ее разочаровать и спросила:
- Ань, скажи, я страшная?
Она опешила от такого вопроса, потом сказала:
- Нет, нормальная, а кто тебе сказал такое?
- Да никто, просто я сама так думаю.
- Ну и глупо. Надо себя любить. Нельзя думать про себя плохо. Если будешь к себе хорошо относиться, то и другие станут…
Тут прозвенел звонок, и мы двинулись в классы. Оставшиеся пары я снова просидела, как в отключке, совершенно ничего не записывала, не слушала, а рассеяно смотрела в окно. Когда кончились занятия, я быстро собралась и пошла к выходу.
- Эй, подожди! – услышала я Анькин голос. Я остановилась подождать ее. – Чего ты так быстро слиняла, я даже не заметила, - сказала он. – Вот, возьми, перепишешь, а то ты сидела, как зомби. Ну, пока.
Всунув мне в руку тетрадку, она побежала дальше, махнув рукой.
- Спасибо, я завтра принесу! – успела крикнуть я.
«Надо же, не ожидала такого внимания»,- подумала я, положив тетрадь в рюкзак, и пошла дальше. Автобус подошел быстро, я без приключений доехала домой.
Дома были одни близнецы. Они сидели на полу и играли в шахматы. Кроме стука, передвигаемых фигур, не было слышно ни звука.
- Привет, ребята, сейчас я вас буду кормить, - придав своему голосу веселость, крикнула я. На меня воззрились две улыбающиеся мордахи.
Мама не разрешала им самим пользоваться газовой плитой, боялась, маленькие все-таки, поэтому они сидели и ждали, когда придет кто-нибудь из старших или обедали в школьной столовой. Но я думаю, что они уже давно освоили эту технику, но не хотели пугать маму, поэтому и не включали плиту сами.
Я прошла на кухню, подогрела им обед, все накрыла, они пришли после первого зова.
- А ты? – спросил мальчик.
- Я уже ела, - соврала я и пошла к себе.
Включив музыку, я села на кровать, бессильно опустив руки. Даже не понимая толком, что меня тревожило, но внутри чувствовалось тянущее беспокойство. Я боюсь или, может, жду чего-то. Не понятно. Появились близнецы. Сначала они постояли в дверях, а потом вошли в комнату. Мальчик сел рядом, девочка забралась мне на колени, обняла за шею и затихла, парнишка прижался сбоку. Они, почувствовав мое беспокойство, как будто захотели вытянуть его.
- Эх вы, малыши, - улыбнулась я, обнимая их обоих.
- У тебя что-то случилось? – спросила девочка. – Ты грустишь.
- Нет, тебе показалось.
- Хочешь, мы тебя развеселим? – предложил мальчуган.
- Хочу, - ответила я, не желая их огорчать отказом, хотя мне было не до веселья.
Они встали напротив меня, взялись за руки, и, с серьезным видом, запели хором песню, типа русской народной шуточной, потом под припев изобразили танцевальные па. Мальчик – вприсядку, а девочка, взяв, лежащий тут носок, как будто это был платочек, прошлась вокруг него. Все было проделано с сосредоточенным видом и, действительно, смешно: взрослая песня в исполнении двух малышей. Я засмеялась. Они закончили свой номер, подскочили ко мне с сияющим видом и, поцеловав в обе щеки, убежали в свою комнату. Еще немного посмеявшись, я пошла мыть посуду. Затем налила себе чашку горячего чая, подошла к окну и стала смотреть вниз на муравьиных людей и машины, которые, как жуки, пролетали по улице.
Часы отстукивали секунды и с каждой уходящей минутой, приближавшей приход ночи, сердце у меня билось все быстрей и быстрей, перегоняя ход времени. Наконец я отошла от окна и с силой тряхнула головой, отгоняя этот необоснованный страх, как перед сдачей экзамена. В сущности, может ничего и не быть, даже обязательно ничего не будет, все это дурацкие самовнушения, надо просто успокоиться, посчитать медленно до тридцати, а лучше до пятидесяти. Придет обыкновенный вечер, затем такая же обыкновенная ночь, за ней самый обычный день, и ничего не произойдет, все останется по старому. С этими успокоительными мыслями я отправилась переписывать лекции.
Вскоре стали все собираться. Первой пришла мама и, как всегда, перечмокав детей куда попало, метеором понеслась готовить ужин, включив при этом телевизор. Она в тайне наслаждалась сериалами, очень этого стеснялась, на людях делала вид, что не интересуется этой бредятиной, но на самом деле смотрела их почти регулярно.
Кончив свои занятия, я пошла на кухню, помочь маме. Мне тут же доверили делать салат. На плите уже все бурлило и шкварчало. Как мама умудряется делать все так быстро, я не представляю. Справившись со своим салатом, я еще побыла немного с ней, пытаясь поговорить, но она была вся в любовных переживаниях телегероев. Тогда я решила ей не мешать и отправилась к себе. Легла животом на диван и попыталась углубиться в конспект, но мысли то и дело куда то отвлекались и сосредоточиться я не могла. Пришел Жека. Проходя мимо, буркнул: «Привет». В ответ я помахала ему рукой, не отрываясь от тетради. Безуспешно читая одну и ту же страницу несколько раз, я плюнула и бросила тетрадь, но потом, все же, решила еще попытаться хоть что-нибудь выучить. Спустился Жека.
- Пошли ужинать, мама уже звала.
Я вздрогнула, потому что сначала не услышала его из-за музыки в наушниках.
- А папа разве пришел? – спросила я.
Он кивнул, направляясь на кухню. Надо же, а я и не слышала, когда пришел папа… Сердце один раз екнуло, и учащенно забилось. Я поплелась к столу, села на свое место рядом с Жекой и взглянула на отца. Он игриво подмигнул мне, продолжая что-то рассказывать маме. Она смеялась. Наверно было что-то веселое. Есть не хотелось, я, ковыряя ложкой в тарелке, снова посмотрела на него. Он, не замечая моих взглядов, продолжал разговаривать только с мамой. Мы, дети, ели молча. Было даже забавно: взрослые, как дети смеялись, оживленно беседовали, иногда перебивая друг друга, а мы, настоящие дети, сидели и, как старики, чинно подносили еду ко рту, не проронив ни слова.
Наконец, поняв, что не смогу проглотить ни кусочка, я отодвинула тарелку и встала из-за стола. Мама не стала меня останавливать, но посмотрела на меня довольно подозрительно. Захватив с собой кружку с чаем, я вернулась на диван. Некоторое время тупо сидела, попивая чай, потом легла. Пришел Жека, сел рядом, молча посмотрел на меня, потом взял мою тетрадь и стал, рассеяно, просматривать. Мне показалось, что он хочет что-то сказать, но не решается.
- Жека, пойдем, погуляем, а то мне как-то грустно, - предложила я первая.
- Пойдем.
Выйдя из подъезда, я остановилась и вдохнула полной грудью вечерний, даже уже ночной, воздух, который был, по- зимнему, холодный и, как мне показалось, удивительно чистый. Надев капюшоны, мы медленно пошли, куда глаза глядят. Я взяла Жеку под руку. На улице подмораживало, я сунулась в карманы за перчатками, их не было, забыла дома. Жека дотронулся до моей руки.
- У тебя холодные пальцы, дай, я согрею, - сказал он, сжимая мою ладонь в своей. Можно подумать он был горячий, сам тоже замерз, как цуцик, но вместе мы скоро согрелись. Шли мы молча, каждый думал о своем, но в то же время мы были вместе.
- Жека, о чем ты сейчас думаешь, вот именно в эту минуту? – зачем-то спросила я.
- Да вот, мы тут один опыт задумали провернуть, но он почему-то тормозит, никак не пойму, что мы делаем не так…- проговорил он.
- Ой, как скучно, о каком-то дурацком опыте, а я думала о любви,- брякнула я пустую глупость, что мне не свойственно вообще-то.
- О какой любви? Ты что, совсем…- удивился он тоже.
- Грубиян, - обижено отвернулась я, потом добавила, - сам ты совсем.
- Пойдем домой, я замерзла, - пожаловалась я позже.
- Эх ты, гулена, пойдем, конечно, а то еще заболеешь, - слегка приобняв меня, сказал Жека.
«Что-то он сегодня очень уж ласковый, не к добру», - подумала я. Дома я первая залезла в ванну, поблаженствовала в горячей воде, потом босиком и в ночной футболке пробежала к себе и быстро залезла под одеяло, чтобы тепло не выветрилось после ванны. Жека уже шумел на верху, затем спустился пожелать мне «спокойной ночи», и тоже прошел в ванную. То, что моя комната проходная – не очень удобно, хорошо еще, что моя кровать стоит за шифоньером, все таки, имеется свой угол. Надо отдать Жеке должное, он никогда не шумел специально, старался все делать более, менее тихо, но это не всегда у него получалось. Свет у меня был выключен, только наверху у Жеки горела лампа, но она не мешала, ее отсветы на полу даже успокаивали. В общем, я незаметно уснула, потому что, когда внезапно открыла глаза, в квартире было абсолютно темно. Спать не хотелось, я пошла на кухню и налила себе воды. Сердце учащенно билось, будто я пробежала стометровку. Подойдя к окну, стала смотреть в черный омут улицы. Фонари, почему-то не горели, и с нашей верхотуры, казалось, что подо мной ничего нет, только чернильная темнота, ненарушенная никакими признаками света, и мы висим между небом и землей. Я взглянула на небо и обнаружила, что и там была бескрайняя чернота, ни одной звезды, наверно, оно затянуто тучами.
- Почему ты не спишь, малышка? – от неожиданности я подскочила. – Испугалась? Извини.
Это был папа, он подошел и обнял меня сзади. Он был без майки.
- Ты вся заледенела, - сказал папа, крепче прижимая меня к себе.
Во мне разлилось приятное спокойствие, сразу стало легко и беззаботно. Его огромное тело обволокло меня со всех сторон, как теплое одеяло. Я чувствовала себя под защитой и поняла, что этот человек никогда в жизни меня не обидит.
- Так почему ты не спишь? Что за безобразие, а? – прошептал он, почти ткнувшись губами, мне в висок.
- Я боюсь, - зачем-то соврала я и, для убедительности, добавила, - мне сон страшный приснился и, показалось, что в кровати какое-то чудище.
- Вот я сейчас пойду и выгоню этот сон прочь, чтобы он не пугал мою девочку, - как маленькой, пообещал папа.
Я повернулась к нему лицом и крепко прижалась, обхватив его за спину, вдыхая его запах.
- Там еще чудовище ужасное под одеялом спряталось, я боюсь одна ложиться, - напомнила я.
- Ну, раз такое дело, то я просто обязан сразиться с ним и избавить принцессу от монстра, - улыбнувшись, заверил меня папа (эту улыбку я скорей почувствовала, чем увидела). С этими словами, он подхватил меня на руки и понес в кровать. Осторожно, будто я хрустальная, положил меня, сам лег рядом и поцеловал в лоб.
- Спи, а я буду охранять тебя.
Я прижалась к нему, закрыла глаза, но сон не шел. От близости сильного мужского тела, меня охватила какая-то странная истома, а кожа покрылась мурашками. Это чувство было для меня ново и захотелось узнать, что может быть дальше. Приподнявшись, я стала всматриваться в папу, но, увы, ночь была непроницаема.
«Наверно, так видят слепые», - подумалось мне. Тогда я на ощупь начала касаться легонько его тела и поглаживать, затем наклонилась и поцеловала его в грудь.
- Эй, безобразница, что это ты задумала сделать со взрослым мужчиной, а? – прошептал он, посильнее прижимая меня к себе.
- Я только хочу поблагодарить его за свою безопасность, - ответила я. – Правда, не знаю, хватит ли этого или , может, надо что-нибудь еще…
- Маленькая хулиганка, - чуть слышно произнес он, одновременно обнимая меня и откидывая на спину.
Навалившись на меня всем телом, как утром, (было совсем не тяжело), он начал нежно целовать меня в шею, губы, затем, задрав мою рубашку, в грудь. Было страшно приятно и совсем не щекотно. Продолжая ласкать меня, он вдруг привстал и спросил:
- Ты готова?
- Да, - шевельнула я губами.
Поцелуи приняли более интенсивный характер, к ним присоединились поглаживания, я отвечала, как могла, может неумело, зато искренне. Неожиданно папа отклонился на бок и что-то делал несколько секунд, затем вновь продолжил ласкать меня, как вдруг я почувствовала, как что-то вошло в меня, это было странно и немного неприятно. На мгновение я задохнулась и попыталась освободиться.
- Тише, тише, моя маленькая, все будет хорошо, тебе не будет больно, просто расслабься и доверься мне, - услышала я успокаивающий шепот.
Последовав совету, я глубоко вздохнула и попыталась дышать равномерно. Сначала я ничего особенного не ощутила, но потом… Папа двигался медленно, но интенсивно вдавливая меня в матрас.
- Ой, - пискнула я.
- Уже все, малышка, - сказал папа.
Вскоре все, действительно, было кончено, он облегченно отвалился на спину, потом поправил мою рубашку. Я не шевелилась, переваривая случившееся. Вот, оказывается, как это бывает, никогда не думала, что такое произойдет со мной. Хотя, ничего сверхъестественного не было, просто приятно и щекотно чуть-чуть.
- Все в порядке? – озабоченно спросил мой первый мужчина. – Ты что-то притихла.
- Да, в порядке, - ответила я, а потом спросила. – Па, а у взрослых тоже все так же или по- другому бывает?
Он немного помолчал и, как мне показалось, смутился, но ответил.
- Ну, в общем, да…Иногда, правда, бывает кое-что другое, но об этом тебе пока рано знать. А теперь постарайся уснуть.
Я не стала допытываться про другое, мне это было не особо интересно, удовлетворенно вздохнула, прижалась к нему, и моментально уснула.
…Слоны носились наперегонки, саля друг друга хоботами. Вдруг один из них стал гоняться за мной, я пыталась увернуться, но он настойчиво тыкал в меня своим носом. Я спряталась за пальму, но споткнулась и ударилась лбом о ствол, и от неожиданности проснулась.
Мама трясла меня за плечо.
- Да сколько можно спать, опоздаешь же. Я к тебе уже третий раз подхожу, а ты все спишь и спишь, соня
- Уже встаю, - с наслаждением потянулась я.
Мама ушла. Я резко села и тут же согнулась от сильного укола в живот. Сразу вспомнились события ночи. Тут спустился Жека.
- Ты заболела? – подошел ко мне и, присев на краешек кровати, по-отечески положил руку мне на спину. – Может врача надо? Я скажу маме…
- Нет, - грубо пресекла я его попытку отправиться на кухню с этими вестями. – Сейчас все пройдет, - уже более миролюбиво добавила я, все-таки человек хотел искренне помочь. Жека тихо встал.
- Ну, как знаешь. Если ты уверена, что все в порядке, то хорошо.
Я еще посидела, затем потихоньку попыталась выпрямиться и встать. Острая боль прошла, но все равно немного тянуло, но это было терпимо. Взяв одежду, я поплелась в ванную. Струи теплой воды освежили меня, сделав воду горячей, я направила душ себе на живот, стало еще легче. Вытеревшись насухо, я оделась и вышла к столу.
Жека и папа уже допивали чай. Я посмотрела на папу. Взгляд мой скользил по его волосам, плечам, рукам, до кончиков пальцев, державших газету.
- Наконец-то, - сказала мама. - Садись, уже все остыло.
Папа поднял голову и улыбнулся мне самой невинной улыбкой.
- А, соня наша пожаловала, славно, славно, - весело произнес он.
Я растеряно улыбнулась.
- Я только уберу постель, - пролепетала я, не зная куда деваться, было отчего-то стыдно, и хотела выйти из-за стола.
- Потом уберешь, садись есть, - приказала мама.
Я села на свое место и исподлобья взглянула на папу. Он опять уткнулся в газету, потом взглянул на часы, бросил ее, хлебнул чаю, чмокнул маму в щеку, меня в макушку и выбежал в прихожую. Мама пошла проводить его. Я облегченно вздохнула. Ни каким намеком он даже не показал виду, где провел пол ночи, я была ему благодарна за это.
Жека все еще никак не мог допить свой чай. Я поднесла ложку с кашей ко рту, но еле проглотила, отодвинула тарелку и, взяв чашку, жадно стала пить, хорошо, что чай уже остыл. Осушив чашку, я повернулась к Жеке. Он, оказывается, пристально наблюдал за мной.
- Ты чего смотришь? – подозрительно спросила я.
Он отвел взгляд, наконец, допил чай и молча вышел из-за стола. Я пожала плечами. Странный какой-то сегодня. Убрав и помыв посуду, я пошла заправлять постель. Мама возилась с близнецами, наскоро зашивая что-то прямо на них. Взглянув на часы, я поняла, что почти опоздала, оделась и выскочила из дома. День в техникуме прошел спокойно. Был тест и несколько лекций. Ничего особенного.
После занятий, выйдя на улицу, я вдруг увидела Жеку, он прохаживался туда сюда, явно кого-то поджидая. Я спряталась, было интересно, кого же он ждет. Неужели нашел девушку из нашего техникума…
Время шло. Мимо проходили разные кадры, но Жека ни к одной не подходил. Девчонки с интересом бросали взгляды в его сторону, но, подходя ближе, разочарованно отворачивались. Мне уже надоело стоять в своем укрытии и потом, стало обидно за Жеку. Ну, не презентабельный у него вид, зато он человек хороший, а им всем подавай качков с тупыми рожами и складчатыми затылками. Дуры. Я вышла из засады и пошла домой, чтобы не смущать Жеку, решила пройти мимо, как незнакомая, но…:
- Я тебя тут уже целый час жду, - это относилось ко мне. Ах, вот он кого ждал, ну…, а я то думала…
- А кто тебя просил торчать тут, - пробурчала я.
Он взял мой рюкзак и ничего не ответил на мою грубость. Мы пошли рядом, пришлось.
- Эй, подождите! – вдруг послышалось сзади. Нас догоняла Анька.
Опять эта вездесущая Анька, до всего ей есть дело.
- Я хотела спросить, сколько завтра будет пар. Мне надо пораньше уйти, а посмотреть я не успела, может и не придется сбегать, - понесла она какую-то бессмыслицу, все время зыркая на Жеку своими рыжими глазами.
- Четыре, - ответила я, делая вид, что не понимаю ее намека быть представленной Жеке. Она была не равнодушна к мужчинам, любым, ей нравились всякие, почти. Тогда она сама решила взять быка за рога, сообразив, что от меня не добьешься толку.
- Может, познакомишь? – кокетливо спросила она, кивая на Жеку.
- Это Аджен, это Аня, - вздохнув, представила я их друг другу.
- Очень приятно, - протянул руку Жека.
- О, мне тоже приятно, - немного смутившись от такой вежливости, произнесла она. – А куда вы идете? Можно мне с вами, я не буду мешать.
Да, наглости ей не занимать.
- Извини, но мы спешим, как-нибудь в другой раз, - стараясь не нахамить, ответила я.
- У-у, как жалко, а то мне делать нечего и скучно, - надула она губы. – Ну, что ж, тогда пока.
С этими словами она медленно пошла вперед, наверно, надеясь, что мы передумаем и позовем ее. Мы некоторое время постояли, подождав пока она отойдет подальше, а потом продолжили свой путь.
- Не люблю ее, хотя она и не плохая, но как-то сердце к ней не лежит, - пояснила я между прочим. – Правда она красивая и смелая, то чего мне не хватает, - добавила я.
- Наверно, - рассеянно проговорил Жека, явно о чем-то думая.
- Да, кстати, ты так и не сказал, чего пришел-то, никогда меня не встречал, а сегодня надумал почему-то, может, случилось что? – озабоченно поинтересовалась я.
- У нас отменили последнюю пару, препод заболел, что ли, - как-то неуверенно сказал Жека.
- Но ведь не в этом дело, правда? – пристально глядя на него, настаивала я.
Он молчал. Так у него ничего не выведаешь, придется ждать, когда сам соизволит объяснить. Я больше не стала к нему приставать. Мы медленно шли.
- Ты хочешь домой? – прервал молчание Жека.
- Ну, не очень, но надо кормить близнецов…
- Подождут, давай просто погуляем, - предложил он. Я резко остановилась.
- Жека, давай напрямик, без всяких оговорок, говори, что произошло?
Он стоял, опустив глаза, и изучал свои ботинки.
- Я жду, - настаивала я.
Он тяжело вздохнул и проговорил:
- Я все видел, вернее, не видел, а слышал…
Я сначала не поняла, о чем он, и переспросила: « Что слышал?»
- Ну…, сегодня…ночью, - запинаясь, выдавил он.
Меня, как громом ударило. Я просто окаменела, дыхание перехватило, как будто кто-то сдавил горло, бросало то в жар, то в холод, и тому подобное. Было ужасно обнаружить свидетеля происшедшего, такой стыд, что теперь делать, я просто не представляла. Надо не показать вида, что я буквально раздавлена его заявлением. Я взяла себя в руки и молча пошла вперед на негнущихся ногах. Жека поплелся сзади. Он, будто чувствовал себя виноватым, хотя его вины тут не было ни капли. Через некоторое время я остановилась и, выбрав атакующий тон, решила заговорить первой.
- А, как ты смел - подслушивать? – пытаясь сдержать дрожь в голосе, сказала я, стараясь придерживаться выбранной тактики нападения, потому что оправдываться я была не в состоянии.
- Я не специально, совершенно случайно проснулся, пошел на кухню попить, ну и, все услышал, а частично увидел…Но я сразу же ушел к себе, но к сожалению не мог уснуть, как ни старался…- запинаясь и заикаясь, пролепетал Жека.
Я сначала не поняла даже, что именно и где он услышал: на кухне или в комнате, но потом до меня дошло, что там и там. Да, ситуация получилась. Я снова пошла вперед. Он еще немного потоптался на месте, потом догнал меня и пошел рядом.
- А зачем ты все это мне говоришь? – уже спокойней спросила я. – Что ты, конкретно, хочешь от меня услышать? Какие объяснения или, может быть, подробности? Собственно, почему я должна тебе вообще что-то говорить?
- Я ничего не хочу, просто, может помочь…- протянул он.
- Какую помощь ты предлагаешь? Мне ничего не требуется от тебя и вообще ни от кого, - ледяным тоном отчеканила я. – Тебе, какое до меня дело? Это моя жизнь, что хочу, то и делаю, ты, вообще не имеешь ко мне никакого отношения, или, может, ты сам претендовал первый? – насмешливо добавила я.
Жека резко остановился, бросил мой рюкзак на землю.
- Дура! Ты просто, дура! Бесчувственная тупица! – крикнул он и быстро пошел вперед.
Я стояла, открыв рот, не зная, что ответить на такое хамство. Уж от кого, но от Жеки, тихого Жеки, я такого не ожидала. Так обзываться. От обиды на глазах выступили слезы. Я медленно подобрала рюкзак, прижала его к себе и, от слез ничего не видя, поплелась домой, не разбирая дороги, пока не наткнулась на что-то твердое. Вытерев глаза, я увидела скамейку. Оглядевшись, я поняла, что сбилась с дороги и зашла в аллею, в стороне от дома. Садясь на лавку, я ударилась коленкой, от резкой боли слезы с новой силой полились из глаз. Поревев, я стала, всхлипывая, вытирать глаза рукавом куртки. Собравшись с мыслями, я решила оттолкнуть свою обиду на обзывательства и трезво оценить ситуацию. Но ничего вразумительного на ум не приходило, в мозгу вертелась только «бесчувственная тупица» и все. Поразмыслив над этой фразой, я начала что-то смутно понимать, как вдруг…
- Вот ты где. Я тебя еле нашел. Как ты только сюда забрела, уже темнеет, становится опасно бродить по аллеям.
Рядом сел Жека.
- Ты плакала? – спросил он, заглянув мне в лицо. – Это я тебя обидел, болван. Извини, сорвался, я больше не буду. Ты простишь меня? Если нет, то я сейчас влезу на это дерево и брошусь вниз, мне не зачем жить непрощенным, - шутливо добавил он, осторожно обнимая меня (видно, боялся, что я ему вмажу).
Естественно, я улыбнулась и простила его, ведь я поняла, что сама виновата, наговорила ему гадких слов, поэтому была рада, что он сам подошел, значит, не сердится на меня.
Жека взял мою руку.
- Ты снова забыла перчатки, - с этими словами, он поднес ее к губам и стал дышать, согревая мои пальцы.
- Жека, а почему ты назвал меня «бесчувственной тупицей»? – несмело спросила я.
- А ты не поняла, или просто притворяешься, желая услышать ответ от меня?
- Нет, не поняла, - чистосердечно ответила я, это была правда.
Вздохнув, он сказал:
- Просто я люблю тебя…
Вот это новость. Оказывается, этот флегматичный и рациональный Жека, спокойный, как слон, как мне казалось, не способный ни на какие романтические чувства, которого я даже за мужчину не принимала, считая только братом, при чем младшим, меня-то сестрой не особо и считал…Даже не знаю, что ответить на такое признание. Да, намерения родителей, кажется, осуществляться в скором времени.
Тогда становится все на свои места. Он уже рассматривал меня в качестве своей жены, а тут на нее, вдруг, позарился другой, правда, если честно, то это я позарилась, т.е. потенциальная жена, но это не важно. Выходит, это была банальная ревность. Теперь стали понятны и его молчание, подозрительно-тоскливые взгляды сегодня утром, в конце концов, грубость. Мне стало его жалко. Порядочный, хороший, честный, добрый человек, хотя и такой невзрачный, а все-таки мужчина. В то же время, мне стало жалко и себя. Ведь мне придется терпеть его в этом виде всю жизнь, но уже не в качестве родственника. Хоть и говорят, что с лица воду не пить, но всем женщинам хочется более, менее красивого и привлекательного, лучше более.
- Пошли домой, уже поздно, - сказала я, вставая и отнимая руку.
Жека вновь взял мой рюкзак, и мы пошли к дому, по пути он еще раз попытался взять меня за руку, я аккуратно ее освободила и взяла его под руку. В полном молчании мы добрались до дома.
Все были уже в полном составе. Как только мы переступили порог, нас засыпали вопросами, где мы были, почему так поздно пришли и тому подобными. Кое-как отвечая, мы разбрелись по своим комнатам. Очутившись у себя, я неожиданно поняла, что сильно устала. Обмывшись, я легла спать без ужина, что совсем не понравилось маме. Сон не шел. Вопрос, что теперь, не давал покоя. Я ворочалась с боку на бок, затем, отчаявшись уснуть, села, включила свет и попыталась сосредоточиться на чтении, но какое там…Механически складывая буквы в слова, я не понимала смысла прочитанного и постоянно возвращалась к началу страницы. Разозлившись, швырнула книгу на пол. Мне надо было с кем - нибудь посоветоваться, но с кем? Опять вопрос без ответа.
Если с мамой, то она будет только рада и приложит все усилия, чтобы соединить нас поскорее узами Гименея. Она спит и видит наше «семейное счастье». Если с папой, то ему придется все рассказать, а это ему, я уверена, не понравится и даже может испортить отношения с сыном, чего я, ни в коем случае, не хотела. Так, что, опять тупик? От всех этих мыслей голова просто раскалывалась, по ней, как будто, били кувалдами сразу семь мордоворотов. Я решила лечь и попытаться отбросить тревожные мысли. Незаметно подкрался сон.
Утром встала с тяжелой головой, аппетита не было, сил не было, идти никуда не хотелось, хотелось только лежать. Мама, заметив мое состояние, пощупала лоб, он оказался горячим. В общем, я заболела. Проболела неделю, за это время ничего выдающегося не случилось. Все были со мной милы и заботливы, как и раньше. После болезни я опять стала ходить в техникум, все вошло в свою колею.
Анька несколько раз пыталась выведать у меня подробности «романа» с Жекой. Я отмалчивалась, но она пристала, как липучка, и я решила ей сказать, кто он на самом деле, в тайне надеясь, что она его соблазнит, и он от меня отстанет. Но, оказалось, что Аньке он вовсе не понравился, она очень разочаровалась, узнав, кем он мне приходится. Ей просто хотелось послушать о моем, якобы, парне, пустое женское любопытство, так что, мои намерения пошли прахом. После этого она потеряла ко мне интерес и переключилась на других. Ей всегда хотелось быть в курсе всех событий. Такой уж она человек. А я снова осталась наедине со своими сомнениями. Приходилось довольствоваться тем, что, вернее кто, есть – Жекой, видно никуда мне от него не деться.
Папа, после того раза, больше не приходил ко мне, относился, как и всегда, как будто ничего не было. Прошел месяц. Я жила своей тихой жизнью, Жека мне больше не докучал своими чувствами, но мама с папой стали какие-то загадочные, как будто что-то затевали. Это меня немного настораживало, но потом я решила не обращать внимания на их странное поведение. Папа, например, теперь стал проводить больше времени с сыном, я часто видела, как он от него спускался. Мама же стала больше интересоваться мной. Зачем, не понятно. Но скоро все прояснилось.
Однажды вечером, когда я спокойно лежала в кровати с книгой, зашла мама и села рядом. Я не любила, когда меня отвлекали от моих занятий, поэтому читать я уже не могла и, опустив книгу, ждала, что скажет мама. Наконец, она начала.
- Доча, ты уже взрослая, тебе пора серьезно подумать о семейной жизни. Как ты относишься к мужчинам?
- Нормально, а как к ним надо относиться? Люди, как люди…- пожала я плечами.
- Нет, ты меня не совсем поняла, ну, тебе нравиться кто-нибудь?
- Нет.
- Может из артистов, певцов, литературных героев?
- Нравится, конечно, поэтому я и читаю определенные книги, слушаю музыку…
- Опять не то. Они, как мужчины, сами по себе, внешне что-ли, а не за их таланты, нравятся тебе?
- Да не знаю я! Мама, говори по существу, что ты от меня хочешь услышать или, что я должна сделать?
Она замялась, смутилась и вдруг выпалила на одном дыхании:
- Тебе надо переспать с Жекой.
Я лишилась дара речи от такого заявления, только, обалдело, хлопала глазами, открыв рот. Наконец, немного придя в себя, спросила: « Почему?»
- Ты сама знаешь почему, пришло время, мы с папой решили, чтобы ты сначала испробовала его, и, если он тебе, ну…,понравиться что ли, тогда можно будет и о свадьбе подумать.
Да, вот это мама выдала. Я даже не могла предположить, что услышу подобные речи от нее.
- Это обязательно? – спросила я.
- Желательно как можно быстрей, для твоей же пользы, чтобы не портить тебе жизнь и не возиться с разводом, вдруг он тебе противен окажется, мы решили вас испытать.
- Мама, но как вы можете, ведь я твоя дочь, а он его сын, мы не подопытные кролики, это же жестоко…- взмолилась я.
- Ничего ужасного и жестокого здесь нет, - прервала меня мама. – Мы стараемся для вас же.
- Ну почему мы должны жениться? – этот вопрос поставил маму в тупик.
Она не нашла, что ответить и со словами: «Подумай сама»,- вышла из комнаты. Я снова осталась одна, как в космосе, и стала думать. Не понимаю, почему нельзя спокойно жить, как все нормальные люди, обязательно надо что-то придумывать экстраординарное! Поразмыслив, я решила, что видно, нас с Жекой считают дефективными, подозревая, что мы не найдем себе пары, вот и надумали создать пару из нас же. Дикость какая-то, но как эксперимент, наверно, будет забавно. Хотя…возможно, они и правы.
В общем, я согласилась подумать. Когда я так объявила, от меня сразу отстали. Я, надо сказать, проявила неслыханное упрямство, не согласившись сразу с эдаким предложением. Родители оставили меня в покое, не стали давить, снисходительно предоставив мне время немного по-бунтовать. Они были уверенны, что все равно будет, как они хотят, и переключились на Жеку. В основном его обрабатывал папа. Жека оказался более сговорчивым. Он все молча выслушивал, совсем без эмоций (он всегда был непроницаемый) и готов был исполнить указания хоть сию минуту. Я подозревала, что он просто переключался на свои мысли, банально не воспринимая сказанное, только навесив на себя заинтересованный вид. Он, как и я, привык, что за нас все решали родители, и поэтому доверял им безоговорочно, считая, что они плохого не посоветуют, а его дело исполнять. Ему, в принципе, было все равно.
Имея научный склад ума, несмотря на художественные пристрастия, для всяких сантиментов и романтических чувств у него не было ни времени, ни желаний. Его доскональным знаниям бесчисленных технических приемов не хватало оригинальности, и он это знал. Все романтические бредни он рассматривал с чисто научной точки зрения, и что не могла объяснить наука, считал несущественным, например, такое чувство как любовь.
Я же последнее время заинтересовалась этим состоянием человеческой души, мне не давало покоя мое странное влечение к папе. Я пыталась найти ответы или объяснения во всевозможных книгах, в том числе и пресловутых любовных романах, которые теперь заполняли почти все свободное пространство моей комнаты. К, сожалению, ничего не могла найти подходящего. В романах все скатывалось к банальным физическим контактам, а про духовное состояние героем было сказано, как-то вскользь, не уверенно, туманно, наверно, авторы сами не знали, как все объяснить. Психологи, кстати, тоже были не в курсе. Они просто начинали нагружать читателя огромным количеством заумных слов, иногда, даже не связанных друг с другом, в итоге - бедный страждущий тупел.
Так я жила последнее время в постоянном поиске истины.
Как-то раз, я сидела по-турецки на диване и штудировала очередной «труд», надеясь найти в нем ответы, когда подошел Жека. Он сел рядом, подложив под себя руки. Я мельком взглянула на него, но решила не отвлекаться. Он продолжал сидеть и молчать. Начинало уже раздражать. Я, искоса, еще раз взглянула на него. Он сосредоточенно смотрел в пол, потом взял первую попавшуюся книжку, открыл ее на середине и попытался читать. Наконец, я не выдержала.
- Ты чего пришел?
- А что – нельзя?
Я, фыркнув, отвернулась и попыталась снова углубиться в чтение, но весь настрой был испорчен, как тут можно сосредоточиться, когда рядом сидят над душой и вздыхают. Жека безжалостно теребил несчастную книжонку, перегибал ее. Я отобрала ее. Лишившись своей спасительной «соломинки», он неуверенно произнес:
- Я…, в общем, насчет, ну, того, что говорят предки… Ты, как?
- Что, как? – спросила я, хотя, прекрасно поняла, о чем он.
Жека отвел взгляд к окну, и, как бы в пространство, произнес:
- Может, я приду сегодня ночью?
- Очень ты мне нужен. И вообще, Жека, объясни мне, пожалуйста, ты, что не можешь найти себе девушку на стороне? Неужели тебе кажется нормальным план наших родителей? Ты же не дурак, свой ум имеешь и в большом количестве, так ответь, будь другом, зачем все это тебе?
- Да мне, вроде, другая - не нужна. Я к тебе привык, столько лет вместе…
- Ну, беру свои слова обратно, ты совсем дурак! Ты соображаешь, что говоришь! Одно дело жить под одной крышей, как родные, а другое – как муж и жена, есть разница, наверно, прямо какой-то инцест получается!..
- Наверно, разница есть, - спокойно ответил Жека.
Я бессильно посмотрела на него, открыла рот, но даже не нашла, что можно сказать. Его ничем не проймешь, спокойный, как слон, отупел он, что ли, от своей физики. Ладно, попробуем по-другому.
- Жека, что такое любовь?
Он задумался на миг, а потом выдал:
- Это выброс гормонов. Эндорфина частично, что вызывает чувство радости, счастья; адреналина – сильное возбуждение и стремление к приключениям, желание испытать новое, необычное, ну и гормонов, присущих соответствующим полам, там еще что-то есть, но я, как-то никогда не вникал в этот вопрос, поэтому точно не могу сказать…
- Я тебя спрашиваю, что такое любовь, а не секс!
- Так это одно и то же, - вполне искренне, сказал он.
Я изумленно уставилась на него, хлопая глазами. Об этом я даже и не подумала.
- Ты же говорил, что любишь меня, выходит, что ты хотел только физического контакта? – устало переспросила я.
- Думаю, что нет, - как-то не вполне уверенно ответил он. – Мне просто легко с тобой, ты меня не напрягаешь, в общем, хорошо, может, это она и есть, любовь.
Возможно, он прав. Мне, например, тоже с ним спокойно, с ним я не притворяюсь, не пытаюсь казаться лучше, чем есть, он меня тоже не напрягает, но я же не люблю его, просто привязана как к вещи. А вот папа – это другое, мне все время хочется быть только с ним, я чувствую потребность именно в нем, мне хочется от него телесного контакта, видеть его и то для меня счастье,( так я стала чувствовать недавно), это, наверно, и есть любовь. Я точно не могу сформулировать, что именно происходит теперь со мной, вот и ищу ответы, пока безрезультатно.
В общем, я решила, что Жека заблуждается в определении любви, как состояния спокойствия двух людей рядом. Больше мы не говорили на эту тему. Вскоре мама позвала ужинать.
За столом я сегодня впервые увидела папу. Он где-то пропадал весь день, хотя это был выходной. Сердце у меня громко стукнуло, я даже испугалась, что его могли услышать другие, например Жека, он же сидел рядом. Кстати, он тоже синхронно со мной вздрогнул, я почувствовала это коленкой, которая касалась его ноги. Странно.
Папа, как всегда, улыбнулся мне ничего не значащей улыбкой, просто, как ребенку, и продолжал в полголоса разговаривать с мамой.
После той ночи он больше не приходил ко мне, я же продолжала ждать его, иногда даже вставала ночью и выходила на кухню, в надежде, что все повториться, но, увы. Ему больше не хотелось по ночам пить или курить, а может, он намеренно избегал меня. В это я не верила. Он- взрослый мужчина, а не безусый подросток, просто он не придал этому маленькому происшествию большого значения, ведь ничего особенного и интересного во мне не было. Возможно, такие занятия для него вполне обычны, но ведь не каждый день в кровати с ним оказывалась юная неопытная девушка… Неужели он такой толстокожий? Его поведение немного меня обижало, я не могла найти этому объяснения. К тому же, он перестал заходить ко мне и по утрам, и, вообще, стал реже замечать меня, теперь он много времени проводил с сыном, наверстывая, наверно, упущенное общение с ним в детстве.
Мы всегда росли, как-то сами по себе, нам была предоставлена полная свобода, родители были современные со склонностью к хипповству. Они были заняты только друг с другом, а дети, как бы, между прочим, неизбежный итог отношений полов. Если честно, нас вполне устраивало такое воспитание, нам повезло, что мы нашли себе интересы, поэтому не скурвились. Может, несколько корявое предположение, но факт есть факт.
… Вот и сегодня после ужина, я осталась мыть посуду, а папа с Жекой отправились в его комнату. Меня это злило и расстраивало, я даже случайно разбила чашку, что со мной практически никогда не случалось. На звук прибежала девочка, увидев, что я со слезами подбираю осколки, она подошла ко мне и стала помогать, затем просто обняла меня. Я прижалась к этому ребенку и разревелась, сама не знаю от чего. Она гладила меня по волосам, спине и тихо утешала. Вскоре я успокоилась. Даже попыталась изобразить улыбку.
- У тебя кровь, - сказала малышка. Я даже не заметила, как порезалась осколком. – Давай я забинтую, - с готовностью предложила она.
- Давай, - согласилась я, чтобы не разочаровывать ребенка.
Она кинулась в комнату и вскоре вернулась с целой охапкой ваты, бинтов, йодом. Я протянула руку и с улыбкой наблюдала, как она сосредоточенно, даже от усердия, высунув кончик языка, пытается забинтовать мой палец. Наложив целый пук перевязки, она удовлетворенно вздохнула, рассматривая свою работу.
- Вот теперь все пройдет, и крови больше не будет. А тебе не больно?
- Ни капельки, мой маленький доктор, чтобы я без тебя делала? Наверно бы истекла кровью и умерла, - сказала я, поцеловав ее в щеку.
Она просияла и с остатками ваты ускакала из кухни. Я осталась сидеть за столом, подперев голову. Неожиданно вошел папа. Я вся встрепенулась, он только, взглянул на меня и сразу заметил огромный белый сверток.
- Это что? – озабоченно спросил он.
- Да так, царапина, чашку разбила, вот мне оказали первую помощь, - попыталась отшутиться я.
- Покажи, вдруг там стекло осталось, - он стал распеленывать мой палец.
Я не сводила с него глаз. Внимательно осмотрев порез, и не заметив ничего страшного, он поцеловал мой палец, как маленькой, и снова забинтовал.
- До свадьбы заживет…
Его шутка показалась мне с намеком. Я взорвалась.
- Что вы пристали ко мне со своей свадьбой?! Надоели, хуже горькой редьки! Только и слышу: свадьба, свадьба! Не будет никакой свадьбы! Я не хочу! Понятно? – иссякнув также внезапно, как и начала, я замолчала, тяжело дыша, даже сама испугалась своей грубости. Но папа совершенно спокойно ответил:
- Не хочешь – не будет. Никто тебя заставлять не собирается. Делай, как ты хочешь. Мы с мамой желаем тебе только добра и счастья, а там уже дело за тобой.
Он собрался уходить, когда я в отчаянии выпалила:
- Ты меня больше не любишь? Почему? Что я такого сделала? Ты перестал приходить ко мне. Мне же плохо без тебя, я тоскую, - и, залившись краской (уши сразу запылали), я закрыла лицо руками от стыда за свою несдержанность.
Эти слова показались мне такими вульгарными, совсем не мои, но ими я выразила свое горе. Папа положил мне обе руки на плечи, наклонился и поцеловал в щеку.
- Дурочка, как ты могла такое подумать, конечно же, я люблю тебя, как может быть иначе? Если ты хочешь, я могу еще раз прийти к тебе, просто мне кажется это немного странным, а потом, - перейдя на заговорщицкий тон, прошептал он, - мама, последнее время плохо спит, а ведь огорчать ее мы не хотим, ведь так?
- Ага, - как-то по-детски, вякнула я.
- Ну, вот и хорошо, а теперь выпей воды и иди спать, ляг сегодня пораньше, и все будет хорошо.
- Да, папа, - ответила я, как нашкодивший ребенок, которого простили.
Он еще раз поцеловал меня, по-отцовски, и вышел из кухни. Как бы мне хотелось, чтоб это был не отцовский поцелуй… Тяжело вздохнув, я поплелась в ванную, приняла душ (противное слово «приняла душ»), лучше сказать постояла под душем, вяло возя по телу губкой, и пошла спать, как послушная дочка. Уснула я быстро, казалось, прошло совсем немного времени, я только закрыла глаза, когда, вздрогнув, проснулась, то была уже глубокая ночь. Сердце, почему-то бешено билось, сон, что ли, приснился страшный, а я не помнила…Подождав, пока сердце усмирит свой темп, я повернулась к стене, чтобы попытаться снова уснуть, как вдруг почувствовала рядом с собой шорох. Я быстро повернулась на звук.
- Я, это, не бойся, - послышался шепот Жеки.
Я разочарованно отодвинулась к стенке.
- Ты чего приперся? – грубо прошептала я.
- Мне не спится, а потом я же обещал прийти сегодня.
- Насколько я помню, ты спросил, можно ли прийти, а я отказала, - возразила я. На фиг он тут нужен вообще, тоже мне, обрадовал.
- Я не слышал, как ты отказала, а понял наоборот, - настаивал он.
Просто наглый врун. Главное, искренне так врет…
- Ну, и зачем ты пожаловал, чем намерен заняться? – подковырнула я его.
- Тобой, - был мне ответ, в котором чувствовалось влияние папы. – Смотри, что у меня есть.
С этими словами, он вложил мне в руку небольшой квадратик. Я повертела его и вернула. Я же не могла видеть в темноте, а на ощупь – непонятно.
- Ну, и что это? – поинтересовалась я равнодушно.
- Нужная вещь, скоро поймешь для чего.
Строит из себя взрослого, а сам чуть выше меня. Тоже мне, плейбой.
- Я не желаю понимать, что это, свои знания оставь при себе. И, вообще, не мешай мне спать. У меня голова болит, - я снова отвернулась к стене.
Жека полежал еще немного, попытался нерешительно растормошить меня, но я притворилась спящей. Тогда он, глубоко вздохнув, стал вылезать из-под одеяла. Я услышала, как он поднялся к себе. Спать расхотелось полностью, к тому же проснулась совесть. Повернувшись на спину, я стала смотреть в окно, за которым была кромешная тьма, такая же, как и у меня в душе. Я была окутана тьмой изнутри и снаружи.
Мне стало жаль несчастного Жеку. Какая я злая, как будто мне чего- то жалко. Обидела человека. Конечно, он не подаст виду и ничего не скажет, но, наверно, раздосадован и унижен. Я решила пойти к нему сейчас же и попросить прощения за свою грубость. Я попыталась тихо встать, но предательская пружина громко скрипнула, я на миг замерла, но все вокруг было тихо. У нас в квартире повышенная слышимость, тонкие перегородки. Босиком на цыпочках, я поднялась по лестнице в Жекину комнату. Там было темно, как и везде, (хочется сказать, как в жопе у слона). Медленно на ощупь, я подошла к его кровати и тихо позвала:
- Жека, ты спишь? – в глубине души надеясь, что да.
Сначала мне никто не ответил и я, с облегчением, повернула назад, ( если честно, то мне совсем не хотелось с ним общаться, все моя дурацкая совесть заставляет).
- Нет, не сплю, - послышалось вдруг.
Вот блин… Вздохнув, я вернулась к его кровати.
- Можно к тебе? – он молча зашевелился, наверно, освобождая мне место.
Я юркнула к нему под одеяло. Некоторое время я молчала, не зная с чего начать, он ждал.
- Жека, ты не обижайся на меня, просто мне это все необычно и ново, а нового всегда чуть-чуть побаиваешься. Для тебя это тоже, наверно, в новинку, правда? – зачем- то спросила я, потом только поняла бестактность вопроса.
Какой бы он ни был, а все- таки – мужчина. И вообще, человеку двадцать один год, другие в его возрасте уже детей имеют, а ему в новинку интимные отношения с женщиной, да к тому же, с него требуют подтвердить это, поэтому я поспешно добавила:
- Можешь не отвечать, я просто так спросила, - получилось еще хуже.
Мы помолчали. Интересно, он сейчас будет ко мне приставать или позже, лучше отделаться сразу, чем пребывать в ожидании чего-то не приятного. Жека упорно молчал и не двигался. Уснул что ли?
- Ну, ладно, я пойду, - сказала я, выбираясь из- под одеяла.
- Подожди, - остановил он меня. – Можно я тебя поцелую?
Сущий ребенок. Даже смешно…
- Можно, - прошептала я.
Он завозился и чуть прилег на меня. Я не шевелилась, что-то мокрое коснулось моих губ и стало неумело елозить, этого я уже не смогла стерпеть, как не старалась, после папиных поцелуев, это прикосновение слизняка было омерзительно.
- Фу, Жека, перестань! – стала отталкивать я его. Он отстранился.
- Извини, я даже этого не умею, что уж тут говорить о сексе. Можешь идти, если хочешь. Думаю, что очень хочешь. Я больше не буду к тебе приставать. Видно родительским надеждам не суждено сбыться, мне лучше остаться холостяком, я совсем не умею обращаться с женщинами, - с горечью прошептал Жека.
Опять я виновата, не смогла сдержаться. Новая обида обожгла его доброе и бесхитростное сердце. Я привстала и наклонилась над ним, слегка коснулась его губ.
- Приоткрой рот, чуть-чуть, - попросила я. Он выполнил.
Тогда я попыталась повторить тот поцелуй, которому меня научил папа, ( хоть мне и было жалко делиться этим даром), это вполне удалось. Жека нежно прижал меня к себе и попытался ответить на мои «лобзанья», он быстро учился. Оторвавшись от него на мгновение, я сказала:
- Расслабься и отдайся своим инстинктам, просто ни о чем не думай, природа все сделает за тебя…
Он понял меня, потому что тут же перевернул меня на спину, а сам оказался сверху. Да, действительно, наши древние животные инстинкты заложены при рождении, они передаются из поколения к поколению по крови от диких предков, иногда очень даже кстати.
Жека стал действовать осторожно, точно и умело, словно все время этим занимался. Я, ненароком, подумала, уж не проснулся ли в нем знаменитый Казанова, всякое случается. Его ласки были уже мне не противны, в нем угадывался сын своего отца. Он нежно целовал меня в шею, грудь, живот (дальше я ему не позволила), даже в самый ответственный момент, он не забыл о защите, то есть человек думал не только о себе, но и о своем партнере, это достойно уважения.
В общем, все прошло хорошо и безболезненно. Я не ожидала от него таких слаженных действий. Правда, в самом конце он немного заспешил и ножка кровати, которая была некстати надтреснута, все же сломалась, и мы грохнулись на пол, замерев от ужаса и внезапно нахлынувшего смеха, который мы, что было сил, пытались сдержать. Вот, если сейчас войдут родители и включат свет, им предстанет довольно забавное зрелище. Почти так и получилось, только свет не включили.
- Жека, это ты упал, что ли. – услышали мы заспанный голос папы.
- Угу, - придав своему голосу, как можно больше сонливости, вякнул Жека.
Я в это время, уткнувшись ему в плечо, пыталась совладать с диким хохотом.
- Сто раз тебе говорил: почини свою кровать, вот, дождался, ты хоть целый?
- Угу, - снова ответил его сын. Других слов он просто не мог произнести, потому что сам был на грани «ржачного» срыва.
- Ну, ладно, спи пока так, а завтра починим… Весь дом перебудил, - продолжал бубнить папа, спускаясь по лестнице.
Когда его шаги затихли, мы уткнулись в подушки и от души оторжались. Немного успокоившись и отдышавшись, я сказала:
- Вот так первая ночь любви, ничего себе, сюрпризик.
- Я думал, что так и умру на тебе, так сказать - при исполнении, если бы они нас застукали.
- А мне кажется, что они были бы только рады, и вообще, у меня есть подозрение, что сегодня ночью не спали не только мы. Ну, ладно, пока, а то я завтра вообще не проснусь, - зевая, сказала я.
На прощание, я чмокнула его в щеку и на цыпочках спустилась к себе. Уже лежа в постели, я потянулась, стараясь, как можно плотнее, прижать разгоряченное тело к прохладному белью. Уснула я быстро.
Проснувшись утром, я заметила, что уже все встали, кроме нас с Жекой, с его верха не доносилось ни звука. Дверь в нашу комнату была заботливо прикрыта, из чего я сделала вывод, что мое вчерашнее подозрение верно. Что делать в этой ситуации, я не знала. Почему-то было стыдно. Валяться целый день в постели, прикинувшись больной, глупо, вставать все равно придется. Я решила надеть на себя наглую морду и идти в общество, как ни в чем ни бывало.
Я быстро встала, схватила халат и побежала в душ. На пути никто не попался, хотя, морду я уже навесила. Ополоснувшись, я почувствовала облегчение и легкость, вода совершила чудо очищения. Я пошла заправлять кровать. Выйти на кухню пока не решилась. Занимаясь постелью, я услышала, что сверху спускается мой ночной любовник.
« Эй», - позвал он. Я оглянулась. Жека показывал на дверь и делал какие-то знаки. Я махнула ему рукой, продолжая свое занятие. Он подошел к двери, прислушался, видно, тоже стыдился выходить в люди, а потом направился ко мне и обхватил сзади. Почувствовав под халатом мое тело без нижнего белья, он тут же запустил под него руки. Я пихнула его, что было сил: « Отстань, хватит, я сказала!» Он с обиженным видом демонстративно направился к двери. Я с удивлением, услышала звук душа, это было на него не похоже. Пока его не было, я переоделась, открыла окно и, набравшись смелости, пошла в кухню.
- Привет, ну вы и спать горазды, - встретила меня мама, почему-то она сказала во множественном числе, хотя вошла одна я ( еще одно доказательство моего подозрения). –Садись, мы почти поели.
Папа, как всегда читал газету, но бросил поверх нее на меня лукавый взгляд. Я нахмурилась в ответ, но потом улыбнулась, немного покраснев. Уголки его губ тоже дрогнули, и он снова скрылся за газетой. Пока мама накладывала кашу, вошел Жека. Он был в хорошем настроении, что с ним не часто случалось. Взглянув на него, папа удивленно поднял брови, затем глянул на меня и вопросительно кивнул, как сообщник. Жека, ничего не замечая, сел рядом со мной и погладил под столом по коленке. Нахал! Уже возомнил себя хозяином. Я отодвинула ногу. Папа вернулся к чтению, но время от времени бросал на нас многозначительные взгляды. Мама, как мне показалось, тоже была в курсе, потому что очень загадочно улыбалась. Хоть сквозь землю провались от стыда! Но все это заметила только я одна. Жека был умиротворен и доволен, как дурак, ему было все ни почем. Кое-как проглотив завтрак, я пошла собираться. «Я тебя провожу», - предложил Жека. Мне совершенно не хотелось идти с ним, но посмотрев на его радостно-отвлеченное лицо, я согласилась через силу ( опять во мне проснулась жалость к нему).
До самого техникума мы не промолвили ни слова. Я шла злая, он шел, блаженно и глупо улыбаясь. Возле дверей он поцеловал меня прямо в губы, быстро притянув к себе, я даже не успела среагировать, и пошел по своим делам. Я яростно отерла лицо. Вот навязался, он думает, что я его собственность теперь и что каждую ночь будет со мной. Не бывать этому! Уж чьей, чьей, а его собственностью я не буду никогда! Тоже мне, хан выискался.
Теперь надо было сказать ему об этом, но так, чтобы не обидеть, как это сделать, я пока не знала.
- Это тебя брат провожал? – спросила меня, откуда ни возьмись, появившаяся Анька.
- Да, - безапелляционно сказала я.
- Как- то он тебя ни как брат поцеловал, - ехидно заметила она.
Я пожала плечами и не стала вдаваться в объяснения. Обойдется.
После занятий, Жека снова ждал меня. Увидев его, я чуть не разнесла пол техникума.
- Ты чего опять приперся? Уже вопросы разные задают? – прошипела я, кидая ему рюкзак.
- Эта, что ли? – кивнул в сторону Аньки, которая специально замешкалась у дверей, наблюдая за нами.
- Какая разница кто, задают и все, а мне неприятно. Пойдем быстрей, - потащила я его за рукав. Он несколько раз обернулся в сторону Аньки.
- Я сейчас с ней поговорю, чтоб не лезла не в свое дело, - он попытался направиться к ней.
Я вцепилась в него мертвой хваткой.
- Не смей, не хватало мне еще разборок.
- А, что ты тогда обращаешь внимание на всех, наплюй, пусть они дорожат твоим мнением, - начал он разводить демагогию.
Он продолжал еще что-то мне внушать, объяснять, как будто я нуждалась в его советах. Хотя, одному совету я последовала, наплевала, только на него. Всю дорогу до дома говорил только он. Да, эта ночь его кардинально изменила. Бывало, слова не вытянешь, а сейчас рот не закрывает. Как, все- таки, для мужиков важен секс…
Я его совершенно не слушала, голова была забита мыслями о том, как бы тактичней его отшить, хотя бы на время. Так ничего и не придумала.
- Слушай, Жека, заткнись, а? – просто сказала я, когда мы входили в подъезд.
Он совершенно не обиделся, но лишний раз зажал меня в лифте.
Дома я занялась разогреванием обеда для близнецов. Жека захотел поесть тоже, хотя аппетит у него всегда был плохой. Пока они ели, я ушла к себе и включила Баха, он меня успокаивал и настраивал ни миролюбивый лад. Что мне было сейчас крайне необходимо. К тому же, под музыку лучше думалось. Вскоре возник Жека. Сначала он хотел присоединиться ко мне, но, взглянув на мой угрюмый вид, передумал и отправился к себе. Понимает, все-таки, не эгоист, не то, что я.
Вернулись родители. Пришли вместе, странно, обычно они кончают в разное время. Нас они не беспокоили, мама только спросила, буду ли я есть, но, получив отрицательный ответ, настаивать не стала. Голова у меня была совершенно пустая, поэтому я тупо лежала и, видно, уснула.
Проснулась я ночь. Сначала не поняла, где нахожусь, потому что совсем недавно была в музее и стояла перед антикварным шкафом, украшенным рисунками про Арлекина, Пьеро и Коломбину. Слушала, как экскурсовод рассказывал, что этот шкаф с секретом, какой это секрет, сказать он не успел, так как из шкафа со страшным треском выскочил мотоциклист, направляясь прямо на меня, и чуть не сбил. Я отшатнулась и столкнула какую-то старинную вазу, которая разлетелась на тысячи осколков со звуком разорвавшегося снаряда, эти осколки удваивались и утраивались, образуя вокруг меня сугробы, от страха быть погребенной под ними, я и очнулась.
Я села на диване, ощупала себя и поняла, что спала одетая. На улице выла сигнализация. Посидев немного, я разделась и стала ощупью разбирать кровать. Неожиданно взгляд мой упал на открытую дверь, я заметила пробивающийся сквозь темноту луч света, явно проникающий с кухни. Значит, кто-то еще не спит. Я пошла узнать кто, а заодно и умыться.
Не спал папа. Он сидел за столом и что-то вычерчивал на большом листе, наверно, опять срочная работа. Я остановилась в тени, чтобы меня не было видно из кухни, и стала наблюдать за своим любимым человеком. Я видела, как тени играют на его сильном теле, (он работал с настольной лампой), как свет отражается то на руке, то на плече, эффектно высвечивая то одну сторону, то другую. Эти переливы света создавали впечатление, что передо мной античная статуя, которую для большей красоты искусно подсвечивали. Для меня он был прекрасней любой статуи, я видела пере собой самого Аполлона, во плоти…
Папа встал из-за стола, подошел к окну и потянулся, расправляя затекшую спину. Я, затаив дыхание, наблюдала, как его спинные мышцы перекатываются, как у борцов, он мог напрягать и расслаблять их, это выглядело словно в фильмах про крутых парней. Надо сказать, папа гордился своим телом, конечно, он не бравировал этим, но постоянно поддерживал его в форме: ходил в бассейн, на тренажеры, как говорится, качал железо, когда выпадало свободное время. Жаль, что своему сыну он не привил такого интереса.
- Ты чего прячешься? – вдруг спросил папа, как он меня заметил, не ясно. – Иди-ка сюда, - поманил он меня.
Я послушно подошла и встала рядом, как провинившийся ребенок. Папа сел на табуретку и, притянув меня к себе, усадил на колени.
- Ну, и что случилось? Что потревожило твой сон на этот раз? – спросил он.
Я молчала, как истукан, не могла же я сказать, что просто залюбовалась им. Наконец, я выдавила, не глядя на него:
- Я просто случайно, но я не буду тебе мешать, ты занят, а я сейчас уйду, только умоюсь, - засобиралась я, пытаясь встать, но он удержал меня и, заглянув мне в лицо, серьезно сказал:
- Давай-ка на чистоту. Работа никуда не уйдет, а тебя что-то тревожит, это видно, как бы ты не скрывала. Если я могу тебе помочь, то помогу всегда, ты для меня важней всего.
После этих слов, я сразу ощутила невыразимую легкость, все страхи и сомнения улетучились, стало спокойно и я, обняв его за шею и, положив голову ему на плечо, рассказала все свои переживания и мысли, ничего не скрывая. Мне нужно было поделиться этим, как бы выплеснуть из себя, что я и сделала. Папа ни разу не перебил меня. В общем, я призналась ему в своих чувствах. Такой поворот событий его несколько озадачил.
- Да, этого я как-то не предполагал, - задумчиво произнес он, после моего рассказа. – Ситуация получилась… Но ты не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, - добавил он. – Я и не предполагал, что это для тебя так серьезно.
Я попросила не рассказывать об этом маме. Он удивленно посмотрел на меня, я поняла, что сморозила глупость и почувствовала себя дурой. Разве такие вещи мог он сказать своей жене. Заверив все же меня, что никто ничего не узнает, он повел меня в кровать, сам прилег рядом, нашептывая что-то утешительное.
- Не уходи сегодня, пожалуйста, - попросила я. – Хотя бы только сегодня, ладно?
- Ладно, моя крошка, будь по-твоему, - ответил он, снова перейдя на покровительственно-шутливый тон.
Как я ни старалась, меня всерьез не воспринимали, обидно, однако. Пусть будет хоть так, лишь бы он был рядом, я на все согласна. Я села и, сняв с себя рубашку, вновь легла. В общем, сегодня ночью я добилась своего и уснула в объятиях любимого.
Проснулась я в хорошем настроении, правда рядом уже никого не было. Жаль, что все хорошее так быстро кончается, но я надеюсь, это не последний раз. Меня даже Жека не раздражал сегодня, хотя он и приперся ко мне с утра пораньше, кстати, он меня и разбудил. Он осторожно тормошил меня, пока я не открыла глаза.
- Жека, опять ты, ну, чего тебе, я очень хочу спать, - недовольно пробурчала я.
- Я по тебе соскучился, - прошептал он, пристраиваясь сзади и поглаживая меня по плечу, при этом целуя в шею.
- Ох, как ты не во время. Не мог найти другого время что ли, почти утро. Родители могут проснуться. Давай в другой раз, - пыталась отговорить я его, но не особо вразумительно, спать очень хотелось.
Но разве его переубедишь, если приспичило. Вот и сделай один раз добро, потом не отмахаешься. Он продолжал целовать и поглаживать меня, не обращая внимания на мой лепет. Пришлось сдаться, чтоб отвязался. Я со вздохом перевернулась на спину, предоставив себя в полное его распоряжение. Глаза я снова закрыла и время от времени проваливалась в сон, даже толком ничего не почувствовала. Как он там справлялся, не знаю. Я все еще находилась во власти другого мужчины, единственного для меня.
Когда я в очередной раз проснулась, Жека спал рядом. Было уже утро, на кухне слышался шум, мама готовила завтрак, дверь снова оказалась закрытой. На этот раз нас видели. Ну и ладно, чего теперь таиться, мы последовали их желаниям только и всего.
Я привстала и начала расталкивать Жеку. Он сонно промычал что-то и повернулся на другой бок, продолжал спать. Я, что было, силы шлепнула его по спине. Он моментально вскочил и сел на кровати, протирая глаза. Окончательно проснувшись, повернулся ко мне, повалил на спину, крепко поцеловал, выбрался из постели и на цыпочках побежал к себе, очень даже во время, потому что почти тут же вошла мама меня или нас будить. Промедли он несколько секунд, и она узрела бы его голый зад на лестнице.
Начался обычный день со всеми его заботами. Я чувствовала себя превосходно, с души, как будто свалился камень. Про папу сказать ничего не могу, внешне он всегда веселый. Что скрывалось у него внутри, никто не знал, даже мама. Волевой, сильный человек.
Так мы и стали жить. Все вместе. Со стороны это может показаться аморальным, но лично я, не вижу здесь ничего плохого. Если людям хорошо, так почему они должны считаться с мнением посторонних, все сделано по обоюдному согласию.
После того, как Жека стал мне, как бы мужем (официально мы не женились, я пока была не готова), он очень изменился внешне. Стал интенсивно заниматься спортом, ходить в бассейн, спортзал, закаляться. Он стал уверенней, ответственней, серьезней. Родители были довольны такими новшествами, особенно папа. Жека даже подрос, раздался в плечах, все больше стал походить на своего отца, они вместе иногда ходили в спортзал, мне было приятно наблюдать за изменениями, которые делались ради меня.
Меня только интересовал один вопрос, знал ли Жека, что делит меня с отцом. Я полагала, что да. К счастью, мама знала только о нас с Жекой, но про папу – нет. Он иногда приходил ко мне, его даже не проходилось просить об этом, он как-то сам догадывался, когда особенно мне нужен. Жека меня сильно не донимал, этот предварительно спрашивал разрешения. Конечно, ситуация была довольно странная, но меня это устраивало. Я получила все, что хотела.
Со временем Жека уже стал мне нравиться, как мужчина, и я все больше времени проводила с ним. Вскоре я поняла, что это была такая тактика папы. Он поступил мудро, не оттолкнув меня, а постепенно заменяя себя сыном. На это потребовалось время, но он умел ждать и всегда добивался своего. Любил он только маму. Я была благодарна ему за это, ведь она самый родной мне человек. Меня он любил, как дочь, ну что ж, пусть хоть так, главное я питала к нему самые нежные чувства. А это то же кое- что да значит.
Так продолжалось год. Жека за это время стал еще больше походить на папу, они почти сравнялись в росте, только он был более изящен, но не худой, как подросток. Это стал интересный молодой мужчина, только внутри он остался все тем же добрым и невозмутимым Жекой. Я иногда боялась, что он найдет себе другую девушку. На него теперь многие заглядывались и уже не отводили взгляда при приближении. Но мои опасения были напрасны. Он оказался однолюб, ему никто не был нужен кроме меня и всех нас. Он, как гепард, охранял свою территорию, не допуская посторонних.
Мне исполнилось восемнадцать, когда мы поженились. Жека был нежным, заботливым мужем, терпеливым, он угадывал все мои желания, никогда не досаждал и не обижал, да и сам не обижался на мои вспышки плохого настроения, правда, они были довольно редки, а со временем и совсем прекратились, так что упрекнуть его было не в чем.
Работали они теперь вместе с папой. Я полюбила Жеку уже не как брата, но по-настоящему продолжала любить только папу, когда мне становилось особенно тяжко, он приходил и утешал меня. Хотя, я старалась, чтоб это было, как можно реже, мне неудобно было перед Жекой. Поначалу, я делилась с папой всем, даже самым интимным, он всегда был готов выслушать меня и помочь, он никогда не отказывал мне и в моем желании его, как мужчины, это уж было совсем редко, я, как могла, боролась с собой, постепенно одерживая победу разума над телом. Жека иногда замечал наши с папой уединенные беседы, но никогда не попрекал меня, он, наверно, догадывался и о другом, но, возможно, это только мои подозрения, но все равно, он никогда не показывал виду, а понимал меня и прощал мне эту слабость.
Однажды я спросила его: не ревнует ли он, он ответил, что нет, но я чувствовала, что в глубине души ему тяжело. За его самоотверженную терпимость, я уважала его, старалась полюбить и не давать повода усомниться во мне. Жека, как-то сказал, что благодарен мне за мое к нему отношение, после таких слов, я уже не могла его предать…
Семейная идиллия или в тихом омуте
© Copyright: Алиса Лисова, 2007
Свидетельство о публикации №207082200273
Свидетельство о публикации №207082200273
Рецензии