Зудящая рука, тексточеловек и татуированные мысли

«Не понимаю людей, которые мучаются в раздумьях о правильности выбранного жизненного пути. Про себя я точно знаю — я всё делаю не так. Поэтому я спокоен», — подумал Васильев.

В сумерках люди ждали трамвай перед остановкой. Тот запаздывал — прятался в депо от морозного ветра. На самой остановке, где стоял Вадим, никого не было — все стояли несколько дальше — там, где будет первая дверь, когда водитель остановит. Но и там он не сразу заметил людей — лица едва выделились, подсвеченные снегом и спрятанные вечером. Лица казались масками, нарезанными и раскрашенными на бумажной фабрике. Порою зимними вечерами мир казался одной большой Потёмкинской деревней.

Вадим Алексеевич ждал с ощущениями калеки по жизни на паперти, которого протыкает холодом насквозь. Подкатился человек без ноги в инвалидной коляске, тоже стал ждать. Снег засыпал две борозды, оставленные гнутыми колесами.
Инвалид открыл банку кока-колы, глотнул, съел пирожок. Пробормотал что-то. Наконец подъехал транспорт, Васильев прошёл ненавистное АСКП. Водитель сжалился над инвалидом — открыл среднюю дверь. Ловко перебросив усилием рук и ноги своё тело и кресло, человек уселся на свободное место.

— Я прошёл! — через пять минут какой-то парень спортивно перескочил турникет, затем по инерции проскользил по полу несколько метров и уперся бедрами в плечо инвалида.

— Я видел! — вошедший следом друг спокойно опустил карточку. Он пристроился над коляской, преградившей проход дальше, но смотрел в окно без досады. Через несколько остановок одноногий засуетился, готовясь выходить.

— Я помогу, — спокойный не брезговал ни сальным видом калеки, ни лишними движениями.

— Если не затруднит… — отозвался калека. — Нужно только спустить коляску вниз.
— Заморыш как говорит! — прыгун заржал в голос, заставляя содрогнуться пассажиров, включая Васильева, смотрящего «социальный ролик» на ходу, и покоробив своего же друга.

— Ты вообще в хлам! — прикрикнул бывший «спокойный», высадив инвалида и вскочив обратно на подножку.

«Прыгун» дышал перегаром, смеялся и громко вещал что-то о войне; о людях, ставших после неё никому не нужными... Васильев не стал прощаться с трамваем, так и не звякнувшим в свою очередь, который выпустил его на снег со скрипом. Скрип гулял с ним мимо палаток в поисках “Red Bull’а” и не находил. Они вместе отправились к метро, потому что мороз крепчал.

На стене вестибюля кто-то начеркал: «Wiki — обобщённое знание миллионов. Wiki — нео-наркотик для интеллектуала».
Через какое-то время Васильев уснул на «Кольцевой». С утра перешёл на другую ветку. Вышел из поезда, присел на одну из жёлтых скамеек со следами забомжёванности. Скамья стояла возле того края платформы «Спортивной», который обращён к идущим в центр поездам.

Когда-то «Прибытие поезда» было событием, а теперь практически любой желающий имеет возможность снять на камеру своего мобильного подобный «шедевр». Кроме разве бомжей… Из норы “А” в нору “B” проносились по конвейеру гремучие змеи. Посередине пути, в пункте “С”, пресмыкающиеся делали привал и обильно испражнялись. Из всех пор их синхронно и ожесточённо выползали такие же гремучие, как змеи, люди. Не отличающиеся от них внедрялись в образовавшиеся пробелы в организмах гадов, и конвейер уносил всех во тьму. Наиболее адовые звуки исходили от проносившихся порой змеек без начинки из теснившихся во чреве пассажиров — змей злило то, что приходится испражняться вхолостую. Вослед каждой такой порожней твари, уже укрывшейся за вратами пункта “B”, долго и мерзко визжала слегка „тормознутая“ дежурная: «А—та—ай—ди—и—и—ти—и а—а—а—ат кра—ай—а пл—а—ат—фо—о—о—р—м—ы—ы—ы—ы!..»

Тупые вопли «совковой» леди не выводили Васильева из душевного равновесия. Оно было устойчивым в плоскости такой смеси: 60 % от нормального состояния психики, 30 % паранойи и 10 % — Dementia Praecox. Это не было худшим вариантом на тот момент исторических блужданий страны. Соотношение увеличивалось с возрастом в пользу паранойи (сокращая долю нормального состояния), а у более молодых преобладала Dementia (также в ущерб нормальному, если принимать за норму здоровое состояние).

Внутренние весы Васильева качнулись влево, лишь когда левая рука проявила самоуправство, начав зудеть. Странно зудеть, нехорошо. Зудеть, как зудит совесть вчерашнего студента, психологические проблемы которого связаны с необходимостью поиска места среди людей, объединённых отношениями взаимообъедания.
«Блин!» — только и подумал ВА.

АВ аккуратно засучил засаленный сучками рукав, почесал мохнатую руку, и вдруг увидел, что по площади чёрного леса от кисти до локтя идёт какая-то надпись красивым каллиграфическим почерком, будто татуировка — чего у него отродясь не водилось. Буквы, составившие в совокупности надпись, объезжали аккуратными синусоидами чёрные изогнутые волоски.

ВВ внимал следующему: «Оставить здесь? Вывести на поверхность?» «Да ну его, пусть чуток ещё посидит. Успеется. Ружьё выстрелит в свой срок...» «А что, если он прочтёт?» «;=))))» От прочитанного узкие сиреневые глаза ВА расширились до предела и полезли на лоб. Зуд во второй руке заставил закатать второй рукав.

«Блин. Увидел. Может, послать за кем-нибудь, чтобы его отсюда увезли?» «Нет, рано ещё...» «Так ведь люди видят его панику!» «Они только делают вид, что их что-то интересует. Их души отданы за суши. Их уши тонут в эфире, их суша в материальном мире! Кому какое дело до него, сам подумай?..»

ВА схватился за голову, вскочил с лавки и побежал к эскалатору. Затем — всё так же бегом — вверх по ходу его движения. На бегу начала было зудеть правая нога, но перестала. АА вышел из метро, сел на засиженную «голубями» и голубями лавчонку во дворах под сенью берёз. Руки позудели чуть и тоже перестали. Васильев решил поправить сожжённые экстремальной ситуацией нервы с помощью батла “Red Bull’а”, который здесь всё же имелся. Залпом проглотив содержимое миниатюрной банки на всё той же лавке («Шестьдесят рублей за глоток, мать их!»), он засуетился в поисках импровизированного сортира. Место за гаражами показалось подходящим. Но — так ему только показалось! По пути в вожделенный закуток крайняя плоть дала о себе знать нетипичной болью и зудом. Это не было связано с каким-либо венерическим заболеванием — всего-навсего продолжение сегодняшнего невольного бодиарта...
Надпись, что появилась на яйцах, гласила: «Ссы, не бойся пока что... Мы потом к тебе ещё вернёмся, и вот тогда проссышься по-настоящему! Г р а ф и к а т о р». «Дурацкое имя!» — прошептал, покосившись на надпись, ВС.

Вот уже анальный зуд настиг бедолагу. СВ, стянув штаны, боковым зрением попытался разглядеть надпись, но ничего из этого не вышло.

Натянув штаны, АС вернулся к уже ставшей такой родной и близкой лавчонке.

Господин Васильев решил не комплексовать и подошёл, вновь спустив штаны, благо рядом никого не было, к стоявшему рядом «Мерину». Глянул на отражение своего упитанного зада в зеркале заднего вида иномарки. Шрифт был крупным, поэтому он смог, покрутившись так-сяк, уловить смысл написанного: «Пни меня!!» «Абанамат!!!» — прокомментировал начитанный АС.

ВС попросил у школьника, который сидел на соседней лавочке, штрих-замазку. Школьник сперва, пока Васильев его не заметил, был занят тем, что запечатлевал редкие кадры жирного голого зада для публикации на “You.tube”, но лишь ВМ обратил на него внимание, он сразу сделал вид, будто что-то пишет в своём ежедневнике. АВ замазал надписи на руках и заду. Но поверх замазки, едва она подсохла, появились новые «загадочные письмена»: «Ты чё, борзый, брателло?!» «Люлей ему дать, и всё!»
Как назло, не успел ВА закончить со своим задом, как откуда ни возьмись появилась группа матерящихся и гогочущих рабочих. Пришлось от греха подальше ретироваться. «Что за постмодернизм?!» — воскликнул ВС, бросив очередной беглый взгляд на предательское тело.

И тут же начало зудеть всё. АС стал стягивать с себя вмиг осточертевшую одежду. Впрочем, прохожим не было до этого дела — лишь пара подростков включили видеокамеры своих мобильников.

Вот какие слова покрыли тело АВ:

«Смотри, стриптиз устроил!» «Парень, у тебя будут неприятности!» «Ладно, вызывай „скорую“!»

Сознание поблекло, и Васильев посчитал, что тело уже всё покрыто тату, и враг принялся за его душу. Татуированные мысли шли неспешной чередой.
— Вот — попал!.. Учись, дядя, пока ты ещё жив две наносекунды в этом единственном из несуществующих миров…

— ..........?

— Я кефалю, кефалю, кефалю!

— .........?

— Камбала! Каннибала!

— Греко — сильнейший шахматист Европы первой трети 17-го века... Бллин, что со мной? Уроды, не срите мне в душу!!!

— О! Вроде вернулась спо... Невысокоморальный контингент. Нет повести печальнее на свете, чем о подключенном к модему Интернете. Каждый из нас вынужден пачкать свою бессмертную душу о грязь этого мира. Что, они так и буду...
Маленькие зверушки с пистолетами пришли в психушку к ХВ. Васильев быстро бегал по камере, но они стреляли в него ещё быстрее и без осечек. Печень, почки, пятка, живот, сердце. Пять выстрелов и ровно столько же попаданий.

* * *

Все совпадения в произведении ирреальны.