Сказочник

 Николай Рычагов.
 

 ПРИСКАЗКА.
Сергей оторвал глаза от собеседницы, посмотрел на ринг, и, осознав свою ошибку, – поморщился, как от зубной боли.
По рингу быстро, но не суетливо, с уверенностью профессионалов перемещались боксеры. Едва уловимое движение и боксер в красной майке согнулся пополам – резко выпрямился, шагнул назад… медленно, ах, как медленно поднимаются его руки. Доли секунды хватило его противнику «оценить» эффект удара, мягким пружинистым шагом он «догнал» боксера в красном провёл красивую – «двоечку» в голову, и не давая противнику повиснуть на себе – также мягко ушел в сторону, предоставив «красному» для отдыха пол ринга. Зрители неистовствовали: «Крови! Крови!» «Робот добей его!» «Мочи!» «Геныч отползай!»
Для неискушенного телевизионного болельщика это открытие, даже в какой-то мере шок. Зрители – товарищи по клубу, бывшие спортсмены и истинные любители бокса; беззлобно вопили, подначивали, просто орали, понимая, что парадируют западные фильмы. В зале кое-где раздавался истерический смешок: «Сто баксов на синего…»
Ошибка Сергея заключалась в том, что он привел свою знакомую на финал, который интересен в основном знатокам бокса. Здесь нет хитроумных финтов, сложных комбинаций, смачных обменов ударами. Бойцы «дошедшие» до финала, как правило, боксируют осторожно. Движения плавные, первое время они «приценяются» - оценивают друг друга, по взгляду узнают, что задумал соперник, принимают меры к обороне. Боксер понявший, что его замысел не пройдет – добродушно по-медвежьи переваливаясь, отступает, обдумывая новую атаку, пристально следя за противником. Скучно, скучно случайному зрителю… но, что это! Один из бойцов резко отшатнулся – канат спружинив вытолкнул его в центр ринга, а там… едва уловимое движение, и рефери открывает счет… скучно. Где же зрелище?


***
Сергей познакомился с Любой у троллейбусной остановки. В ожидании транспорта стройная блондинка «с таки-и-ми формами» подчеркнутыми джинсами и черной кожаной «косовкой» скучающим взглядом изучала объявления и афиши наклейные на «домик-остановку». Сергей закурил и отвернулся: «девочка упакована – будте-нате», автоматически в сознании всплыло любимое изречение тренера: «просить надо – вдруг дадут». Сергей раньше никогда не знакомился на улице – просто стеснялся, да и знакомые девушки его разочаровывали, как правило, на уме, либо замуж с предварительным испытанием полового партнера, либо вытягивание денег, которых у слесаря Сергея, студента «вечерника» постоянно не хватало.
Но, инстинкт молодости взял свое, «а вдруг…». Приосанившись, представив себя «сказочным принцем» Сергей повернулся к девушке. Взгляд наткнулся на взгляд. Девушка равнодушно скользнула взором по Сергею и отвернулась к афише с аляповато-красочными боксерами. Сергей разочаровано пожевал губы: «Не надо значит нам принца», и хотел, было отойти на другой конец остановки, но чертик азарта надавил на самолюбие: «а, бес с тобой». Сергей «стер» образ принца и «нарисовав» другой, сделал шаг: «Интересуетесь?»


***
Люба Огородникова в ярости прошла две остановки, слова брани застревали у нее в горле, гримаса ненависти безуспешно пыталась изуродовать ее красивое лицо. «Кинул! Ублюдок!.. Как последнюю шлюху… Козел! А пантов-то пантов. Урод!»
Вчера Люба, фланируя по залу супермаркета, с ценами для «крутых», познакомилась с Эдиком – парнем прилично прикинутым, явно денежным и судя по редким матам вполне интеллигентным. Люба, знавшая себе цену, наигранными словами и выражениями, «раскрутила» Эдика на ресторан…
Битый час, Люба мерила шагами фасад здания ресторана, по ходу отшивая похотливых хмельных самцов. И когда подгулявшая братва выдвинула ультиматум: «Лезь в тачку, или не мельтеши у кабака». Люба выбрала последнее. И удаляясь от ресторана, осознала: «Кинул… Козел! » «Вечер испорчен! Куда теперь? Домой?… Завалюсь к Ирке, возьмем красненького, посидим, на мужиков по отвяжимся.… Ну,
 Эдик ублюдок!» - с такими мыслями Люба подошла к остановке. Троллейбуса как обычно на горизонте не просматривалось. Люба окинула взглядом потенциальных попутчиков; «ничего интересного! М-да интересные на иномарках катаются, а не по троллейбусам давится» - рассеянно принялась изучать объявления на остановке.
Объявления на всех остановках принадлежали похоже одному автору, везде тот же стандартный набор: «Худейте! Работа! Куплю! Продам!» «Скукотища…» - отвернувшись от объявлений, Люба наткнулась на взгляд – влюбленный взгляд сказочного принца…
«… Из явно обедневшего королевства» - усмехнувшись, она себе – «до хрена вас таких, бедных!» скрыв раздражение, Люба повернулась к нарисованным на афише мускулистым боксером. «Интересуетесь?» «Все-таки решил докопаться, «принц»» - отметила про себя Люба – «с час я тебя, расчешу…» - второй раз за сегодняшний день слова застряли у нее в горле.
«Вроде бы, тот же парень; китайские джинсы, турецкая куртка… Но глаза. Взгляд! – так смотрят только «хозяева жизни» - холодная уверенность, циничная искра смешинки, тоскливая усталость и что-то еще… нечто неуловимое. Но чувствуется, что Эдик – «дэрэктор Эльбруса» перед ним «мальчик на побегушках», а ведь молодой совсем, но не принц. Король!»
«Да так...» - Люба кокетливо прищурила заблестевшие глазки – «любопытно, как мужики ради спортивного интереса друг другу морды бьют». «Ну, что вы» - протяжно покровительственно сказал Сергей – «Морды бьют на улицах, а бокс – это искусство, борьба умов, в конце концов, просто красивое зрелище!» «Ой, видела я как-то это зрелище – мордобой элементарный». «По телевизору?» «Где же еще?!» «в таком случае позвольте пригласить вас на соревнование, где; средь шумного зала, в воздухе, носится запах пота и кожи замешанный на адреналине, где; интеллигентный худосочный очкарик, только вздохнув в себя эту смесь, – чувствует себя настоящим мужчиной». «Ну, что вы – я вовсе не хочу почувствовать себя мужчиной!» «Я бы в таком случае очень огорчился, но вам я думаю, это не грозит, женское начало заложенное в вас самой природой и смею вас заверить, вы ничего не потеряете, но приобретете нечто большое…» «Например?»
«Например, – такого друга как я». «Не слишком ли вы самоуверенны» «Что?» - холодный ветер презрения сорвался с губ Сергея.
«Сейчас уйдет, уйдет, уйдет…» - не зная, что придумать, что сказать Люба рассеяно оглянулась – «Троллейбус идет… Надо что-то сказать. Что?»
«Короче» - Сергей прервал паузу – «за час до финальных боев, у входа в ДК. Меня зовут Сергей!» «Люба» - машинально ответила Люба. Сергей вошел в троллейбус, пшикнули закрывающиеся двери, и троллейбус, загудев проводами, отъехал от остановки.
Люба на следующем троллейбусе, поехала к подруге. «Ирка, обалдеет. А выпить надо, такие стрессы…» Она представляла, как, «обалдеет» Ирка, между тем в памяти отпечаталось «29 финал, начало в 12 00»
По дороге в техникум или если на западный манер – колледж, Сергей ехал с удовлетворенным чувством мести: «Не захотела девочка принца – не надо. Получи короля!»
***
Сергей Петрович Волков, в ранней юности, не отличался какими-либо выдающимися способностями. В связи со слабым здоровьем – часто болел, в школе знаниями не блистал, учился, что называется с тройки на тройку, особо не напрягаясь.
Родители его всю сознательную жизнь проработали на заводе и, смирившись с тройками сына, уготовили «двоечнику» место чернорабочего на том же заводе. Сережа на другое и не надеялся. Но, как это бывает в «переходном возрасте» покопавшись в собственном «Я», он вдруг осознал; что он просто безграмотная бестолочь не по своей тупости, а по лени. Спохватившись, начал, учиться серьезно, но, увы… учителя так привыкли к троечнику Волкову, которому тройки-то ставили только из жалости к его родителям и здоровью. Так, что когда Сергей начал: «уверено работать на уроках» учителя, привычно, но уже с чистой совестью ставили ему «твердые» тройки. Сережа сначала возмутился, но потом плюнул на оценки, стал учиться для себя – не за бал-оценку, а для того, что бы знать. (Вдруг пригодится). После окончания восьмого класса к великой радости педагогов Сергей перешел в заводское ПТУ. В училище Сергей учился легко – можно сказать играючи. Новые учителя не знавшие, что он «закоренелый троечник»
 очень редко ставили ему «хорошо» в целом Сергей учился на «отлично». Подумав о здоровье, Сергей пытался записаться в разные спортивные секции, но все эти попытки пресекались справкой медкомиссии:
– слабое зрение; от нагрузки может произойти отслоение сетчатки.
– искривление позвоночника; никакой нагрузки;
– хроническая пневмония; только лечебная гимнастика, под присмотром врача, и т.д. и т.п. На пути в спорт неприступной стеной встала: ее величество – Справка!
Читать надоело, свободного времени «навалом». Сергей пошел в кино. В городе около десятка кинотеатров, за день Сергей успевал посмотреть два-три фильма. Репертуар менялся медленно, и он смотрел один и те же фильмы по несколько раз. Благодаря расширившемуся лексикону, (книги, фильмы, ПТУ), легко находил «общий язык» с пацанами из других районов, что позволяло ему путешествовать по всему городу без обычных подростковых эксцессов. Но, как однажды сказал классик: «Всем распоряжается случай…» Сергей нарвался на «неправильных» пацанов, - его просто ограбили, – отобрали мелочь, старые часы, билет на последний сеанс и хорошо «отпинали». Он сумел сохранить лицо, – принимая удары на запястья и предплечья. Прижавшись спиной к стене, сберег почки.
Через месяц, после этого случая, в училище появился очередной тренер, уговаривать ПТУшников в секцию бокса. Сергей записался. Получив справку, на медкомиссию просто ее выбросил.

Когда-то в одном из кинотеатров, стоя перед контролером, Сергей, выворачивая карманы, искал билет. Билет у него был, только вот где…? «Ладно, парень – смилостивилась контролер – проходи, глаза у тебя честные, верю, брал билет»
Олег Михайлович – тренер боксерского клуба «РИНГ» через месяц тренировок, поинтересовался: «Сергей, когда справку принесешь» «Принесу, – уверенно отвечал, Сергей, глядя честными глазами в глаза тренера – завтра, Олег Михайлович». Через месяц Михалыч снова вспомнил о справке. Сергей мог бы с «честными глазами» повторять трюк. Но, он уже был «любимчиком» Михалыча – тридцатилетнего тренера – фанатика, по этому честно сказал: «Нет у меня справки, Михалыч по видимости и не будет». Олег Михайлович опешил: «Не понял… Ну-ка зайди…»
После беседы в тренерской Сергей ходил в секцию регулярно. Качал силу, «ставил удар» на мешках, играл в теннис, помогал тренеру в обучении «молодых». На соревнованиях присутствовал, как зритель, становясь – фанатом бокса.
Спустя три года, призывная комиссия, признала окрепшего призывника Волкова, годным к строевой службе.
Через два года «дембель» Волков благодаря не «красному», но «отличному» диплому ПТУ, без экзаменов был зачислен в техникум, на вечернее отделение.
Днем он «слесарил» на заводе, чтоб не сидеть на «шее» родителей, вечером учился.
Михалыч, хорошо принял отслужившего Сергея. Посокрушался о пресловутой справке, о культе восточных единоборств, и, учитывая занятость Сергея, разрешил ему бывать в клубе в любое время. Жизнь вошла в колею.
С выходом на преддипломную работу и в связи с долгосрочным отпуском на заводе, Сергей, потерявшийся во времени, ощутил душевную пустоту. Он проводил в спортзале целые дни, спохватывался, и несколько дней не выходя из дому, делал дипломную работу. Родители намеками говорили, что пора бы подругой обзавестись, а Михалыч сказал прямо: «Бабу, тебе Серега надо так, что пока не найдешь от тренировок я тебя освобождаю».
Сергей чувствовал; что-то с ним происходит, но что? Может правда бабу надо? Не на раз, а для жизни, для семьи. В принципе именно это и имели в виду родители и тренер. Сергей понимал, что жениться надо стоя твердо на «финансовых ногах», для начала хотя бы диплом получить, а дальше? Снова «вакуум» в мыслях. «Уж не псих ли я» - подумал Сергей. Достав учебники психиатрии, психологии, и «пролистав» их понял – «псих, т.е. душевно больной – все симптомы налицо. Пора идти сдаваться!» Вместо «сдачи» себя в клинику Сергей засел за Канта, Ницше, Леви начал читать библию, посетил собрание баптистов, свидетелей Иеговы, Гедеоновых братьев, православную церковь.

Звонок из колледжа, спас его от настоящего помешательства рассудка. Сергей «вернулся» к диплому. За две недели он закончил все записи, чертежи и практически был готов к защите диплома, а до этого еще целый месяц.
Найти настоящего друга, тем более подругу не легко, а собутыльников…подумать не успеешь они уже тут.
Выпив, Сергей рассуждал о философии, религиозных течениях, книгах, классической музыке. Поэтому друзья – собутыльники, увидев дно бутылки, быстро ретировались, зная – «С час, Серега начнет…» Оставаясь один на один с «зеленым змеем» Сергей рассуждал о смысле жизни, погружался в воспоминания и … засыпал.
Сергей проснулся в пустой комнате заводского общежития. Не отягощенные интеллектом «друзья» исправно посещали завод – «вдруг деньги дадут». С «тяжелой головой» Сергей поплелся в единственный на этаже туалет-умывальник. В раковине валялся сломанный тюбик помады. Сергей вспомнил; что он прихватил ее у залетной девочки, только вот зачем?
Ополоснув холодной водой, затылок Сергей посмотрел в зеркало, исчерченное красными полосками. «Во, блин, выходит это я вчера баловался. Че к чему?… пора завязывать» - заключил Сергей и, выходя из умывальника, оглянулся. На зеркале огромными буквами размашисто – коряво написано три слова: «Честные глаза взгляд».
Сергея словно сунули под холодный душ, похмельный синдром ушел в небытие. Он вспомнил! Вспомнил как, перебирая бусинки памяти, наткнулся на «потерянный билет», припомнил как зажатый «чурками» сказал: «Убью» и те, наткнувшись на его взгляд, поняли, – убьет и отступили. Вспомнив еще несколько эпизодов Сергей осознал свою особенность: взглядом он мог перевоплотиться в кого угодно – вот он представил; что держит в руке чемодан с миллионом долларов, и по его взгляду, по глазам видно – миллионер. Представив себе, воображаемый атрибут и взглянув на окружающих, он читал в их глазах: страх, радость, любовь, злобу, надежду, отчаяние… он мог быть кем угодно – сказочный персонаж, нарко-барон, киллер, инопланетянин, шпион, бомж…
Сергей «приходил в себя» - пробежка по стадиону, баня, плотный ужин, сон, подъем, кросс, душ, обед… После полуденного отдыха, как говорят испанцы – сиесты, Сергей поехал в спортклуб. Переодевшись, он зашел в тренерскую. «Михалыч, сделай мне учебный бой с «Роботом»» «Сережа – озабочено протянул тренер – ты, дурак? Самоубийца?» Взгляд умудренного жизненным опытом старого профессора, знающего, что ему не хватает для полного счастья: «Очень надо, Михалыч» «Надо, так надо…» - смутился тренер.
После разминки и работ на снарядах тренер объявил: «Учебный бой, в синем углу ринга – мастер спорта, завершивший три боя смертельным исходом, боец по кличке «Терминатор». В красном углу ринга боксер-любитель, проведший двести боев – один бой проиграл по очкам, остальные нокаутом. Боец по кличке «Самоубийца».
Учебный бой отличается от настоящего тем, что победителей здесь не бывает, раундов может быть сколько угодно, тренер в любой момент может остановить бой. Несмотря на шутливо-пародийное объявление боксеров последние работают в полную силу.
У обоих боксеров моментально появились секунданты. Посыпались шуточки – «грязные советы»: «В пах его». «Шнурками по бровям». «Коленкой…»
Тренер оглядел соперников: Робот-Терминатор, он же Виктор Малахов – 90 кг тугих скрученных в канаты мышц и сухожилий, КМС, 25 лет, 36 боев из них 25 побед… .Серега – фанат любитель 65 кг при росте в 176 см, в соревнованиях не участвовал, спарринги с молодыми не в счет… он же близорукий хоть и ходит без очков, вспомнил тренер и с волнением посмотрел в глаза Сергея. Олег Михайлович отшатнулся – перед ним стоял «Тайсон». «Он же убьет его! Господи кто? Серега-Тайсон! Нет! Серега не убьет, или …он что-то придумал. Так-так-так, уже интересно» «Бокс!»
«Терминатор» рванулся к Сергею и, не дойдя до него «наткнулся на невидимую стену», побледнев, опустил руки, на лбу выступила «испарина». «Взгляд поймал – усмехнулся тренер – сейчас Серега его «сделает», можно останавливать бой, исход ясен – «Терминатор» парализован страхом… .Ладно пусть Серега разок ему врежет, чтоб не задавался ну, и для профилактики» Тренер хмыкнул и посмотрел на Сергея. «Убьет! Точно убьет!»
-Брек! Брек! Победил «самоубийца», все! Занимаемся дальше: молодым – «двойка в голову», «тройка в корпус». Старье спарринг, Витя отдыхай. Сергей за мной.
Сидя в тренерской и глядя в озорные глаза улыбчатого парня Сергея Волкова, Михалыч недоумевал – пять минут назад это были глаза убийцы, садиста… не останови он бой, этот зверь порвал бы любого. «Терминатор» стоял перед ним, как овца, приготовленная на убой, как дошкольник, случайно наложивший в штаны. «Робот-Терминатор» он ли это был?
-Петрович, - впервые Олег Михайлович назвал Сергея по отчеству, признак равного – ты мне всех молодых распугаешь! С кем я работать буду. Слышишь… тишина, никто не занимается, – обсуждают. Витек, наверное, штаны меняет, давай колись - че это было?
-долго объяснять, Михалоч, да и не пригодится это тебе.
-А ты, торопишься?… и я нет. Если не хочешь говорить, другое дело…- Михалоч обижено засопел.
-Не лезь в бутылку, Олег Михайлович. Расскажу если так интересно.
Михалыч разлил сок в чашки. Сосредоточенное выражение его серьезного лица позабавило Сергея: «Значит, так…сначала…я…создал землю…потом…» До Михалоча «дошел» комизм ситуации, он откинулся в кресле и с улыбкой оборвал Сергея: «Ну, положим землю, создал я …» И, посмотрев друг на друга, они расхохотались.

***
Ирина Васильевна, или просто Ирка, обалдела. Сначала от «Мартини», которое театральным жестом водрузила на стол, обычно прижимистая Любаня, потом от ее сбивчивого основательно разбавленного деталями рассказа. Ирина с богатым жизненным опытом, по ходу рассказа, пропускала мимо ушей «детали», с завистью поглядывала на подругу.
Сама Ирина, жила на содержании местного «авторитета», который «выловив» в кабаке начинающую проститутку, посадил ее в «золотую клетку» в виде отдельной, шикарной мебелированой квартиры. Гориллоподобные братки, переломав несколько ребер и челюстей ее бывшим клиентам – «восстановили ей девственность» так, что местные мальчики завидев Ирину Васильевну, спешили перейти на другую сторону улицы. В прочем маршрут прогулки у Ирины с некоторых пор стал постоянным; от дома до ближайшего супермаркета, где она и познакомилась с Любой.
Борис Николаевич – «Беня», благосклонно отнесся к этому знакомству своей содержанки, и Люба стала частным гостем у Ирины Васильевны. В сущности, они были ровесницами, но Ирина имела вид респектабельной дамы с богатым жизненным опытом, смотрела на Любу свысока. Именно она научила «доить лохов» не доводя до постели. Теперь же, они строили догадки и предположения; кто этот Сергей? Скромно одетый спортсмен, с замашками крутого мафиози ездящего на троллейбусе? Свежеоткинутый авторитет? Нарко-барон инкогнито прибывший в их город по своим делам? Бизнесмен???
Любовь Ивановна Огородникова, имела счастье или несчастье, родится в семье влиятельных людей города. Вследствие чего с легкостью «девочки-мажора» преодолевала препятствие возникающие на ее жизненном пути. Она считала; что все, что у нее есть она добилась своим трудом и интеллектом. Папины звонки из администрации города к директору школы расценивались, как, само собой разумеющиеся любопытство родителя; об успехах своего чада. Впрочем, надо сказать, что память у Любы не то чтобы – уникальная, но скажем так: отличная. Теоремы, правила, законы она запоминала досконально вплоть до запятой. И даже не понимая материала, отвечала уверено.
В университет поступила легко, благодаря своему интеллекту. Звонок папы председателю приемной комиссии остался в тени радости, зачисления Любы на биологический факультет университета, где она благополучно отучилась три года.
Родители Любы, дабы не испортить девочку вседозволенностью, держали ее в строгости – никаких предметов роскоши – «только необходимое». То, что это «необходимое» могли себе позволить далеко не многие, их не смущало: «надо уметь работать. Тогда все будет!» и они работали: «в поте лица своего», папа главой администрации города, мама главным бухгалтером в том же здании. Денег на «карманные
расходы» Любе выдавались по минимуму, что бы ни избаловалась, и знала деньгам цену, этот минимум зарабатывал за месяц средний слесарь, токарь или простой инженер, – не подозревающий о такой простой истине: работать надо!
Любе денег постоянно не хватало. Периодически просматривая прессу, она узнала о «красивой» жизни путан, подключив свой интеллект, Люба отказалась от вокзалов, ресторанов и других «шумных» мест. Хорошего, денежного клиента можно найти в «дорогих» магазинах, куда не мудрствуя долго, однажды направилась Люба, страдая от безденежья.
Ирина Васильевна, наметанным взглядом выделила из толпы покупателей, эту «молодую охотницу» и предвидя некоторые развлечения – познакомилась с ней, и теперь по вечерам, иногда разбавляла «свою тоскующую лень» беседами - наставлениями новой подруги.
Своим чутьем Ирина уловила: «повезло ссыкухе, парень видно серьезный, такой и жениться может». «И все же, кто он? – вслух произнесла Ирина, – давай я Бенику скажу! Он всех деловых знает, не только в нашем городе». «Ага, его быки моему Сереже ребра переломают, пока узнают кто он, а я может замуж, собираюсь». «Не быстро? Впрочем, если «быки» его сломают, – значит не так уж он и крут». «Да, ваши «быки» хоть кого сломают. Нет уж, через два дня сама все узнаю». «Догадливая – подумала Ирина, – а Бенику все равно шепну, ему интересно будет».

***
Предрассветный ветерок приятно холодил разгоряченное тело Сергея. Он брел домой по пустынной улице, на лацкане пиджака синел «обмытый гробик» - значок об окончании техникума. Сергей находился в некой прострации не с похмелья, а от той же неопределенности.
«Закончился еще один этап жизненного пути, - не боясь быть услышанным, Сергей негромко разговаривал сам с собой, - что дальше? Тот же дурак только теперь с дипломом. Могу мастером, могу технологом, могу слесарем все там же, на том же заводе. И все! Ничего в жизни не достиг, талантов не обнаружил. «Пусто в душе кабацкой», как тезка сказал… Жениться, что ли? Кстати у меня же свидание завтра! Ну, да так и пришла эта фифа. А здорово я ее уделал… Может прийти... Завтра, а сейчас «до люли и баиньки» - как говаривал наш незабвенный старшина»
Сергей Любу не разочаровал, он ее «убил» еще за полчаса до начала финальных боев.
Встретив Любу на крыльце ДК и обменявшись обычными приветствиями, Сергей в двух словах рассказал о себе; кто он, чем занимается. Увидев, как «остекленели» глаза подруги Сергей сменил тему. Заговорил о музыке – ноль внимания, о спорте – ноль, начал о превратности бытия, которое определяет сознание, и осекся на полуслове. Отрешенность Любы сменилось разочарованием, переходящим в ненависть. Сергей поспешил увести ее в спортзал, в надежде отвлечь Любу зрелищем. После первой минуты боя Сергей понял свою ошибку и поморщился как от зубной боли…
«Боже, какая же я все-таки дура! – Люба, после первых признаний Серея, больше его не слушала. – Это надо – же так лопухнуться…Но каков мерзавец! Сволочь! С виду такой порядочный, а сам – слесарь! Это… это даже хуже этого урода, Эдика. Вот Ирка обрадуется»
Из глубоких интеллектуальных размышлений Любу вывел, неистовый гвалт. Она, как бы проснулась и взглянула на ринг.
Атлетически сложенный красавиц поигрывая бицепсами, прохаживался по рингу. Рефери, держа за руку его противника и глядя ему в глаза, досчитал до семи. «Бокс!» Красавчик, раскачиваясь как пьяный боцман во время качки, двинулся на соперника. Удар левой в печень, правой с боку в голову, - у противника на пол вылетела капа. «Вот это удар! – Люба, в восторге даже толкнула мерзавца – слесаря в бок, - аж челюсть выбил!» «Капу – поправил Сергей – Витек как всегда на публику работает. Сейчас синие полотенце выбросят» «Ты его знаешь?» - впервые за день Люба заинтересовано посмотрела на Сергея. «Да - вяло ответил тот, соображая, что за интерес у его несостоявшейся подруги, - хочешь, познакомлю?» «Что за вопрос! Конечно» - обрадовалась Люба, добавив про себя – с драной овцы, хоть шерсти клок. В углу ринга мелькнула белая материя, бой закончился досрочно. Победил Виктор Малахов.
«Молоток Витек! Поздравляю!», – зайдя в раздевалку, Сергей искренне пожал руку победителя, спросил – «подругу со мной видел?» «Хм, ну ты блин даешь, тут все пацаны на нее пялятся, классная деваха, так, что это ты молоток!» «Оно, конечно спасибо на добром слове, только и тут ты меня обошел, – она на тебя запала. Переоденешься, не убегай. Познакомлю» «Не понял?» «Да не тусуйся ты, мы с ней в общей сложности пару часов знакомы так, что все нормально» - Сергей хлопнул «робота» по плечу и вышел на улицу.
Сергей с Любой сидел на скамейке в тени Дома культуры. В ожидании Виктора, вяло переговаривались. «браток, ты не боксер в натуре?» - над Сергеем навис «браток» крупнее Малахова раза в полтора. «Да, нет браток! – в тон, ему ответил Сергей – я так, погулять вышел». Люба, узнав Иркиного телохранителя, незаметно от Сергея показала «быку» кулак. «Ну, раз не боксер, может цигаркой, угостишь?» «Да пожал-те, только ты такие, наверное, не куришь» – Сергей показал пачку «Радопи». «Ну, да» - «браток» подмигнул Сергею и отошел. «Вот Любовь, знакомься! Виктор Малахов непобедимый «робот - терминатор» - гроза больших и малых спортивных арен! Восходящая звезда международного класса! Олимпийский чемпион! В потенции конечно» - пафосом в стиле арбитра, Сергей представил Виктора. «А это Любовь – самая обаятельная и привлекательная девушка вселенной! Студентка! Спортсменка! И, наконец, просто красавица!» - подражая герою Этуша, Сергей завершил акт знакомства. Представленные покраснели от удовольствия. Сергей с озабоченным видом продолжил – «Витек, выручай! Тут такой казус выходит – Михалычу в гараже помочь надо «послесарить» - соврал Сергей – времени – в обрез. Выручи, проводи девушку. Люб ты извини, не обидишься, если я вас покину?» «Раз надо помочь человеку, иди, конечно, – плохо скрывая радость, быстро откликнулась Люба – Виктор, вы меня проводите» «Без вопросов» - чуть не порвав в улыбке рот, Малахов протянул Любе широкую ладонь. «Вот и ладушки». Поднявшись со скамейки, Сергей рекламно «помахал рукой» и пошел в парк, зеленеющий за монументальным зданием Дома Культуры.
***
«Во! Гончар! – позыркай, какой шкаф Любку клеет!» В сумерках уходящего дня, во дворе дома, где проживала Люба Огородникова, в песочнице сидя у бормочущего магнитофона, группа юнцов, по очереди картинно пили из канистры пиво, скучающе глядя по сторонам. «Гончар, а по натуре слабо быка закашмарить?» Олег Гончаров, он же «Гончар» прикинул: «Для поднятия авторитета быка закашмарить, заманчиво. Кодлой мы его сделаем, но он перед телкой может героя из себя строить, тогда тяжко придется…» Олег еще раз повернулся в сторону подъезда, где прощались «до завтра» Люба и Виктор. «Посмотрим, что это за Илья Муромец» - поднялся Олег, как только Люба вошла в подъезд.
«Дяденька. Ты чё по натуре в чужом дворе по ночам делаешь?» Виктор не успел раскрыть рта. Реагируя на удар – сделал уклон и отступив на шаг от подвыпивших юнцов, встал в стойку «Бля. Каратист!» – «Голова» из рукава вытряхнул «нунчаки». «Не-е, - протянул «Гончар» - боксер! Видишь стойка, какая – и, поправив на руке кастет, предложил – побоксируем?» «Вы чё, пацаны? – Виктор огляделся – во дворе они были одни – Чё надо» «Джинсы, снимай» - «Гитлер» звякнул цепью. «Не-е. – осипшим голосом отозвался «Терминатор» - как же я? Может деньги?» «Давай. – равнодушно произнес «Гончар» - и кроссы». Виктор мысленно ругался «Проклятые ублюдки! Твари! Ну, попадетесь еще мне. Уроды!» «Помазок» - маленький вечно лохматый пацан, подойдя вплотную к Виктору, молча сунул ему за пояс лезвия ножа, резким движением разрезал джинсы. «Козлы. – Виктор оправдывался перед собой – впятером, с ножом. Сволочи». Поддерживая руками сползающие джинсы, он переминался с ноги на ногу. «Ну, чё стоишь!?» - примеряя кроссовки, гаркнул «Гитлер». Кто-то пнул Виктора взад, он, не оборачиваясь, побрел на пустую в этот час, автобусную остановку. Слезы унижения, обиды, страха душили чемпиона области по боксу. В нахлынувшей злобе он сплюнул сквозь зубы, и набравшись решимости повернулся… Никого. «Повезло гадам! – с сожалением подумал Виктор – поубивал бы!»
Войдя в поздний автобус, он устроился на заднем сидении, кондуктор, – уставшая за день пожилая женщина, взглянув на одинокого пассажира, поняла, – не заплатит: «Бог с ним, пусть едет».
***
 «Беня! Мы с «Череном» в яме – клиента пасем. Подъедешь? Или нам самим ломать? – утробно шептал в «трубу» «браток» - по виду?.. лох… Лады… Ждем. Мы у пивняка».
Сергей, уже давно заметил пристальное внимание «братков» с накаченными мышцами и затылками. «Чего пацанам надо? – думал он – этот с «трубой» еще курить хотел. Агрессии не проявляют. Ждут чего-то, или кого-то – догадался Сергей. – пугнуть, их на всякий «пожарный», кем? «Братки» видать ушлые. Так-так-так. Ну, кого вам показать? Шварца? Брюса? Тайсона? Не пойдет… ребята из тех, которые семеро одного не боятся… Попробуем импровизацию». Сергей задумчиво потянул пиво из литрового пластикового стакана.

Беня, заинтересовался рассказом любовницы, «загорелся» посмотреть на «крутого мэна» лично. Подъехав к ДК в сопровождении эскорта. Он без церемоний прошел в пивной бар. «Браток» и «Череп» подсев, за столик Сергея предварительно разогнав «любителей пива». Освободили место для «боса».
Борис Николаевич Лазарев, половину жизни провел по тюрьмам и лагерям. Умом, хитростью, кровью он сделал себе имя. Имя, которое, уважали и боялись… барыги, фраера, и прочие шестерки. Борис Николаевич, знал жизнь не понаслышке. Он видел и северную красоту нашей Родины, и теплые воды пресловутых канар. Он видел гордцев, которые лижут пятки и безумцев, кидавшихся на ножи… он много, чего видел… Борис – «Беня».

Борис Николаевич, сел напротив Сергея и с улыбкой психолога, посмотрел ему в глаза…
Боря. Борисик. Маленький ничтожный червячок затерявшийся в глубинах вселенной, ему одиноко и страшно. Страх ледяной коркой покрыл спину, он один… Один перед этим человеком. Нет! Это не человек… это… это… вечность… пустота… это неизвестно, что… или кто? Нет, … это невозможно, язык силится пошевелиться в пересохшем рту. «Скучно? - произнесло существо – Скучно! Тоскливо? Тоскливо! Ступай пока. Да не любопытствуй понапрасну». Борис Николаевич, медленно поднялся и на «ватных ногах» пошел на выход. В голове набатом отдавалась тишина…тишина вечности… пустоты.
«Свита» Бориса вышла за ним на воздух, с облегчением вздохнув, не оглядываясь, едва сдерживаясь, чтобы не побежать прошествовали к своей БМВ. «К Ирке!» - выдавил, босс, садясь в машину.
«Ну, чё Борь, как Любкин хахаль? Крут?» - Ирина Васильевна, засыпая, вспомнила свой каприз-поручение. «Крут». – Тихо отозвался Борис. «Повезло, Любке!» - с завистью сказала Ирина. «Вряд-ли!» - засыпая, Беня устало смежил веки.
«Вот, наконец-то повезло, – засыпая думала Люба – настоящий мужик – сильный, уверенный, смелый… Какой же еще? Короче супер. Его не «доить» - под венец надо пока не опомнился… А этот… слесарь… слизняк! Тьфу!»
«В монастырь податься что ли? – укладываясь спать, размышлял Сергей. – Не могу найти свое место в этом мире… миру».
 
 




 









 СКАЗОЧНИК.
Путник посмотрел в сторону, где горел костер, согревая ночью его спину, о костре напоминала кучка залы и головешек, обозначившая его место, на желтом песке пустынной отмели. Предрассветный туман, стелившийся над рекой, окрасился на востоке в нежно-розовый цвет. Ночь, уходя на запад, уносила за собой, свой черный плащ, расшитый мерцанием звезд. Его темно-фиолетовый край, подбитый перламутром тумана, медленно тянулся за хозяйкой, обнажая розоватую плоть неба. Ночь уходила…, что бы обойдя землю снова накрыть одинокого путника своим звездным крылом. И вновь ночь выставит обнаженную луну, которая стыдливо будет прикрываться редкими облаками. Млечный путь напомнит дорогу без начала и конча. И путник, смотря на звезды обозначившие путь, в который раз задумается о своей земной дороге. Дороге на которую он ступил выйдя из мира, дороге куда он снова свернет… или будет идти, пока хватит сил, а потом… Будет нежное утро, как поцелуй, легкий и свежий.
Утро, тихо ступая, проходило мимо, оставляя в тумане следы своих стоп, от чего туман рвался и редел. Показавшееся на горизонте светило, бросило свои первые пурпурные лучи на рябую гладь реки, от чего водная дорога превратилась в расплавленное золото, плескавшееся у ног очарованного путника.
На конец солнце приподнялось над землей, превратившись из красного диска в ослепляющий белый свет. Наступал день…
Сергей Петрович Волков дернул плечами, скидывая оцепенение восторга, и с криком кинулся в воду. «Мать…мать…мать»… привычно откликнулось эхо.
***
Сергей Волков – слесарь с дипломом техника-технолога пребывал в отпуске. Сравнительно недавно он обнаружил у себя одну особенность – он мог перевоплощаться в кого угодно; по его взгляду, глазам окружающие видели в нем то, что он хотел им показать: миллионера или бомжа, Ивана-царевича или Иванушку-дурачка, Соловья-разбойника или Илью Муромца, уродливого гуманоида или космического рейнджера… Ему было забавно читать в людях – страх, любовь, ненависть, уважение, зависть. А когда с ним решил «познакомиться поближе» авторитетный в своих кругах человек, Сергей не придумал ничего лучшего, чем показать ему свою сущность. Прочитав отразившийся ужас на лице авторитета, понял: «что-то не так».
Оформив очередной отпуск, Сергей решил уединиться от людей (дабы не пугать оных), и попытаться разобраться в себе самом.
Собрав стандартный «набор туриста», Сергей доехал, до глухой деревни и, позвякивая котелком, пошел в горы.
Любуясь изумительными видами открывшимися ему, Сергей, тихо матерясь от восторга, шел и шел, вертя головой в разные стороны пока споткнувшись о большой камень растянулся на дороге. Тяжесть консервов в рюкзаке напоминала желудку об обеденном перерыве, и он недовольно заурчав, вернул своего хозяина к реальности. Сергей с радостью понял, что заблудился. Расставив на валуне съестные припасы, весело глядя по сторонам, плотно пообедал. А когда допил из фляжки остатки холодного чая, подумал: «Надо бы воды набрать». Увы, водоемов поблизости не наблюдалось и не прослушивалось. Сергей приуныл: «За, что боролись, на то и напоролись». «Прогнав» образ легкомысленного идиота-туриста, принял образ местного охотника. Новые ощущения волной накрыли Сергея, он «профессиональным» взглядом уловил «козью тропу». Каким-то внутренним чутьём определил, где находится ближайший жилой дом. Решив провести ночь под крышей, щурясь на заходящие солнце, Сергей двинулся в сторону жилья, удивляясь новым ощущениям.
Переночевав в доме гостеприимного пасечника, после обильного завтрака Сергей направился вдоль реки. Постепенно вытесняя из себя «охотника» и не пуская «туриста» Сергей искал образ, который бы не отвлекал «охотника» и не погубил бы «дилетанта-туриста».
На очередном привале Сергей доел сотовый мед и блаженно прикрыв глаза развалился на траве. Став собой, он задумался: «Зачем я здесь? Что ищу? Чего хочу?.. Ответ. Ответы на эти вечные вопросы, где они? Их нет, нет ответа…, а истина – разве не ответ, ответ на все вопросы. Ответ или знание, которое ищет человечество, ищет порой, не осознавая этого.
Истина – кто ты? Где ты? В этих горах? В шумных городах? В научных лабораториях? В звенящей тишине неба? В просторах океана? В могильной тишине земли? Где? – Везде. Надо только суметь увидеть её, или её следы. Увидеть и понять. Не за ней ли отправлялись монахи, становясь странниками? Не за ней ли отправлялись за моря романтики – первооткрыватели? Не за ней ли бредут по пыльной дороге бродяги? Бродяги – путники, мерящие шагами землю. Не бомжи, - охотники за стеклотарой и легкой поживой, живущие в городах, а бродяги – свободные от жалости, от злобы, от случая… от всего. Свободные в выборе своих дорог. Путники искатели, одиноко бредущие по земле не зная границ и преград. Я тоже путник, путник-искатель истины, пилигрим горных троп. Бродяга».
«Скоро стемнеет» - открыв глаза, определил Бродяга. Набрал валежника, из лапника соорудил подобие шалаша, и, выбросив на берег вилкой-острогой десяток хариусов, разжег костер.
Когда от рыбного шашлыка потянуло аппетитным ароматом, Сергей с удовольствием отметил: «Первый день путника прошел. Жить можно». И задрав голову к еще бледным звездам, тихо запел: «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах»… Горная река, перекатывая мелкие камушки, тихо аккомпанировала, путнику.
Одинокий волк, привлеченный запах рыбы, притаился в кустах, понаблюдав за человеком поющим на полную луну, подумал: «Свой». И, задрав морду вверх, протяжно завыл.
***

 Не имея музыкального слуха, Сергей пел от души, протяжно и самозабвенно, перевирал слова и мелодию. Когда рядом в темных кустах раздался волчий вой, Сергей испугался, скованный страхом он сидел неподвижно и слушал волчью песню. Его скудные знания о природе в частности о диких животных сводились в одну фразу: «хищники, первыми на человека не нападают». Сергей подавил соблазн «впустить» в себя «охотника» для подтверждения своих познаний и решил сам напугать волка. Решение пришло так неожиданно, что Сергей растерялся; чем можно пугнуть серого? Волк замолчал. В темноте ночи Сергей увидел желтые глаза хищника, и уже не в силах оторвать взгляд понял: «вызов брошен». Он кожей почувствовал, как напрягся волк, готовясь к прыжку. «Сейчас, сейчас серый – мысленно Сергей уговаривал волка – еще секунду… я покажу тебе такого волка, – которого ты в жизни не видел… волка… Я волк волков, я самый главный Волк на земле…» Он ощутил, как сила вливается в его мышцы, обостряется зрение, обоняние он становился волком, оставаясь в человеческом обличии. Желтые глаза соперника теперь смотрели искоса «маленький» волк не убегал, подавленный властью и силой большого. Он признал вожака и ждал приказаний. Звериным чутьем Сергей понял поведение другого зверя и, проявляя снисходительность повелителя, бросил на землю оставшеюся сырую рыбу. «Иди, серый перекуси» - позвал он волка.
В освещенный круг, робко ступил крупный волк, и недовольно кося в сторону костра, приблизился к рыбе лежавшей у ног Сергея. «Ни чего себе, волчара» - подумал Сергей и пряча подальше эмоции произнес: «Хавай, серый». В голове глухо отдавалось; не слово, даже не вой, подобие абстрактной картинки из которой Сергей понял одно: волк благодарен Волку. Обнаглевший Сергей панибратски похлопал волка по загривку, и, получив в ответ калейдоскоп картин, растерялся, чувствуя растущую тревогу и недоумение зверя, Сергей крикнул: «Беги. Беги серый и не оглядывайся». Получив ответ в замысловатых образах, он потерял сознание.
Придя в чувство, Сергей осмотрелся; волка рядом не было. Он снял с прутьев у костра горелые головешки – все, что осталось от рыбы и, бросил их в огонь под кипящий котелок…
Выпив крепкого чая, Сергей влез в спальник и, воскресив в памяти диалог с волком, повернулся к костру спиной и смежил веки. Проснулся Сергей от холода, и посмотрел на место, где горел костер, согревая ночью его спину.
***
Все-таки горная река есть река горная. И хотя она делала плавный поворот, замедлив свой стремительный бег у образовавшейся отмели, вода такая же холодная, как и у истоков.
Окунувшись с головой в обжигающий холод, Сергей выбежал на берег и, пробежавшись вокруг своего лагеря, принялся реанимировать костер.
Мелкими глотками Сергей пил, обжигающий чай, наблюдая как другом берегу медведь проворно цеплял когтями серебристую рыбу и выбрасывал её на берег. Он пытался воссоединить обрывки сна, чтоб понять его смысл. Чувствуя притаившуюся где-то рядом истину. Но бурый рыболов, все время отвлекал, мешал сосредоточиться. «Паразит, косолапый всю рыбу выловит» - Сергей ругнул медведя и, намерившись пугнуть его подошел к воде.
Медведь, услышав крик, оставил своё занятие. На другом берегу стоял медведь, такой зверюга, что «рыболов» срочно захотел найти себе берлогу и немедленно зарыться в ней. Но от хозяина медведей исходил приказ – стоять на месте, и «рыбак» послушно замер под взглядом Медведя, а когда тот отпустил его, медведь, опровергая слухи о медвежьей неуклюжести, с прытью антилопы понесся в глубь тайги.
Сергей хмыкнул вслед удалившемуся медведю и вернулся к костру взял в руки кружку с теплым чаем. «Принимая очередной образ, я становлюсь именно тем персонажем, которого выбрал, раньше такого не было.… Вот, что мучило меня с тех пор, как принял на себя образ «охотника» и с волком как-то нехорошо получилось. Однако интересно…»

***
Сергей стоял у входа в пещеру, которую он облюбовал для ночлега. На входе, образуя порог, лежала истлевшая тряпка, некогда служившая дверью-занавеской в небольшую комнату пещеры. Грубо сколоченный стол – почерневший от времени, пенек служивший стулом и ветхий плетеный короб составляли обстановку келии… «Почему келии?» - подумалось Сергею, и в памяти всплыли рассказы об отшельниках – монахах, о пустынниках-старцах и странниках. Во время чтения он именно так и представлял себе пустынку - пещеру святого аскета.
Сергей с благоговением прошел внутрь жилища. Он ощутил себя гостям и, приглядевшись к деталям, понял почему. На столе, стуле-пеньке, нигде не было пыли, отсутствовал запах тления который, казалось бы должен пропитать даже воздух вокруг пещеры. «Время. Вот, что отсутствовало в этом помещении» - Сергей озирался по сторонам в поисках хозяина. Он чувствовал присутствие, но никого не видел, он слышал, как сердце гулкими толчками качает кровь. Сергей присел за стол на пенёк. «Извини хозяин за вторжение, устал я что-то, дозволь переночевать у тебя, а нет, так я не обижусь дальше пойду» – сказал Сергей в пустоту, удивляясь своему слогу. «Ночуй». Сердце Сергея сжалось, и мягким толчком отдалось в области пяток, он медленно повернул оцепеневшие тело лицом к голосу. «Оборотень ты не по злобе или наследству, а по глупости своей», – сгорбленный старец, стоял у короба, одной рукой он опирался на резной посох, в другой держал черный колпак. Глаза его лучились чистой добротой, не слеповатые глаза старика, но ясный взор молодого человека. Глаза, большие и без донные, они ярко выделялись на сморщенном лице обрамленным белой как снег бородой.
Любовь коснулась своим крылом души Сергея, зародившийся страх, менял свою форму, теперь Сергей боялся только одного – потерять чувство, которое коснулось его, а именно радостное прикосновение Любви. Сердце, щемило от нахлынувших чувств, он не мог говорить, только беззвучно открывал рот, слова, слова которые он хотел сказать потеряли свое значение – превратились в пустой звук, в воздух. Сергей блаженно смотрел на старца, не замечая катившихся по щекам слез.
«Эк, тебя… забрало, - мягким клубком по келии, покатились слова старца, - повечеряй со мной, отдохни с дороги, а то устал ты, вижу, от мудрствования своего». Старец достал из короба хлеб и глиняный кувшин с водой. «Не обессудь, разносолов не держим» – выставил снедь на стол. Сергей подумал, что надо уступить старцу единственный «стул», но в оцепенении продолжал сидеть. «Сиди, сиди» - махнул ему хозяин и, придвинув к столу короб сел на него, разломил хлеб и протянул Сергею: «А твоя чарка – то у тебя, в мешке» - старец налил себе, в грубую глиняную чарку-стакан. Сергей с грустью и тоской, пошарив в рюкзаке, – извлек свою алюминиевую кружку.
«Понимаю тебя, вкусив Любви душевной – не грустить не возможно. Однако, познав её теперь всю жизнь свою, положишь на то чтобы отыскать её, чтоб вновь она прикоснулась крылом своим к кровоточащим язвам сердца, ибо Любовь это то, что ты ищешь, она же и есть Истина. Вера в тебе мертвым зерном лежит, ороси её слезами очищения, и с Надеждой ожидай всходов, и произрастет Вера и даст плод свой имя, которому Любовь. Так по жизни они и идут – Вера, Надежда, Любовь.
Верою, и горы переставляют и все, что хотят, получат, сказал Господь. От произволения нашего вера или уменьшается или увеличивается. А ты неразумный дивишься себе на уме, эка невидаль – волк либо медведь – сиречь твари божьи».
Сергей откусил от свежеиспеченного хлеба и, запив водой с непонятным, незнакомым, до одурения приятным вкусом, обрел дар речи: « А, что же тогда есть Надежда?» «Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеется? Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении - так учит апостол Павел», – старец долил в кружку Сергея – «Пей сынок- сок земли нашей, греки его еще «амброзия» называют».
…В голове у Сергея зашумело, мысли закружились звездным водоворотом и, одеваясь в слова, кирпичиками укладывались в сознании строящегося внутри его здания знаний…


***
снова путь, снова дорога. Сергей с холодным спокойствием, принимал красоту окружающего мира. Именно принимал, как, нечто осязаемое, он откусывал, пережёвывал и глотал… принимая.
Сергей терпел. Он терпел изо всех сил. Он не был беззащитным слабаком, не был косноязык. Он мог ответить осмеявшим его. Он мог ответить оскорбившим его. Он мог «дать сдачи» избивающим его. Он мог ничего не допустить. Он мог жестоко отомстить. Он мог… он мог терпеть. Он сделал свой выбор, вспомнив слова старца: «Победить мир, значит, победить терпением мудрование его, и страсти, и всякое зло; т.е. страдать, отставить свои привычки и волю от мирского мудрования, миролюбивой жизни, не делать никакого зла и сохранять заповеди, ибо сказано в Откровении: «Победившему мир дам венец животный…»
Сергей услышал журчание и, продравшись через заросли облепихи получив еще несколько царапин, вышел к ручью, змейкой струящейся с гор. Небесно-серебристая спина его то тут, то там выступала в высокой траве предгорья и терялась в зарослях облепихи. Сергей смыл пот и грязь, промыл ссадины и царапины, прополоскал рваную футболку и джинсы. Разложив на траве мокрые вещи, лег рядом и заложил руки за голову. «Эх, старик, старик,… зачем я тебя встретил. Истина оказывается так далеко, что я только сейчас понял; что стою в начале пути, и не сделал ни одного шага в её сторону…»
«Первый шаг искушение скорбью, болезнью. Ибо малодушный убегает скорби стремясь к покою и находит покой, как бы заживо хоронит себя, а Истину мертвый духом не познает, она ему не нужна, а он ей. Она испытывает на твердость искателей своих и каждому ищущему дает испытание по силе его. Вытерпеть сие, не расслабиться; еще будут и еще… пока опыт не приобретёшь, а как опыт без терпения приобрести? … Я не знаю. Знаю только, что сии добродетели как-то терпение, опыт, надежда, любовь есть суть ступени к истине. Труден сей путь, но иного нет. Облачившись в облик, чей либо, несомненно, избегнешь многого, но не ты, а облик-оборот твой побеждать будет, а ты? Ты будешь слабеть, и обороты твои возьмут верх над тобой и выгонят тебя самого, из тела твоего, ты уже и сам почувствовал это. В борьбе же со скорбью обретешь новые знания и благо познаешь. Опять же в уничижении уничтожь гордость и тщеславие, дабы не руководили оные, помраченным страстями умом, потому как, много ты можешь послужить им. Но в трезвости держи ум свой, не пускай в него гордость, тщеславие, себялюбие и увидишь; кто ты есть на самом деле.
Время. Время не стоит на месте оно шло, идет, приходит и проходит… Прошло когда люди верили в Слово, теперь же с научными познаниями своими люди из знаний куют оковы себе, а не используют его по назначению. Не верят уже, что помимо мира видимого есть мир невидимый. Но знают, что такое воздух, из чего он состоит, и какие действия производят ветра…, а скажи мне, кто видел воздух?.. то-то. Тако человек содержит в себе три естества, сиречь трехсоставени состоит из тела, души и духа. С телом все ясно своею телесной жизнью человек ни чем, ни отличается от прочих существ-животных и состоит она в удовлетворении потребностей тела, которые много различны, но, в общем, они сводятся к удовлетворению двух инстинктов. Инстинкта самосохранения и инстинкта продолжения рода. Цель этого дабы живое существо не погибло и не уничтожилось бы бесследно.
Душа же есть жизненная сила человека и каждого живого существа; ученые её так и называют: виталистическая (жизненная) сила. Душа человеческая является как бы связующим звеном между телом и духом, представляя собою, как бы мост от тела к духу.
Все действия, или вернее движения души столь многообразны и сложны, так переплетаются друг другом, столь молниеносно изменчивы и зачастую трудно уловимы, что их для удобства различения принято разделять на три вида: мысли, чувства и желания. Эти движения души служат предметом изучения науки, называемой «психология».
Органом тела, с помощью которого душа производит свою мыслительную работу, является мозг.
Центральным органом чувства принято считать сердце. Оно является мерилом того, что нам приятно или неприятно. Желаниями человека руководит воля, которая не имеет для себя вещественного органа в нашем теле. Результаты деятельности нашего ума и чувства, порожденные сердцем, оказывают то или иное давление на волю, и наше тело производит то или иное движение. Все же необходимо различать: жизнь телесную, как удовлетворение потребностей тела и жизнь душевную, как удовлетворение потребностей души.
Жизнь душевная состоит в удовлетворении потребностей ума, чувства и воли: душа хочет приобретать знания и испытывать те или иные чувства.
Жизнь человеческая не исчерпывается удовлетворением одних только потребностей тела и души. Над телом и душой стоит еще что-то высшее, а именно дух, который часто выступает в роли судьи души и тела и дает всему оценку с особенной, высшей точки зрения.
Дух проявляется в трепете перед Истиной, неразрывно связанный с неизменною верою в истину бытия. Совесть, не только указывает, а и понуждает человека исполнять указываемое, причем за исполнение награждает утешением, а за неисполнение угрызением. Ничем тварным и земным наш дух удовлетворится, не может. Кто бы из нас сколькими и сколь разнообразными земными благами не обладал, ему все хочется чего-то большего. Эта вечная человеческая неудовлетворенность это всегдашнее недовольство, эта поистине ничем ненасытимая жажда показывает, что у нашего духа есть стремление к чему-то высшему, чем все то, что его в земной жизни окружает, к чему-то идеальному, как принято говорить, а так как ничто земное этой жажды в человеке утолить не может, то дух человека и мятется, не находя себе покоя, пока не обретет полного удовлетворения в Истине, к живому общению с коим дух человеческий всегда сознательно или бессознательно стремиться.
Из всего сказанного получается, что жизнь борьба, борьба миров видимого и не видимого и, прежде всего в себе самом.
Хочешь благоустроить все вокруг себя – побори себя. Если человек начнет бороть похоти и низменные животные страсти не в других, а в себе то увидит, как он слаб, и устыдится слабости своей, но твердый будет бороться до конца, а малодушный найдет более легкий путь, скроет свою немощь, будет обличать другого, и возгордится и поселит в душе своей тщеславие, самолюбие тем погубит душу свою, но приобретет для тела средства удовлетворяющие его похоти».
Сергей вспоминал учение старца, не прилагая усилий. Слова легкие и прочные, образовали крепость его души. Поэтому он терпел, когда три подонка ограбили его и избили. Возмущенная самолюбием плоть кричала, взывая к духу Сергея; останови, выпусти на них зверя, он их растопчет, растерзает их бренные тела…. «тела» - только теперь Сергей осознал, что его тогда остановило – «тело, бренное тело» - размышлял он, спокойно отдыхая на траве – «оно испугалось смерти, но дух испугался больше, он испугался жизни, той жизни, которую даст ему смерть». «Надо же» - прошептал Сергей – страшнее смерти оказалась жизнь, а как говорил старец: «Как в гробе искусно украшенном покоятся смердящие останки, так и в теле здоровом, бывает душа, смердящая в смерти своей».

***
Пыльная проселочная дорога, соревнуясь в изворотливости с рекой, «стекала» с гор к небольшому селению и уже там разбивалась на ручейки улиц. «Острова» дороги темнели островерхими крышами домов, вокруг которых заплатками зеленели грядки огородов.
Сергей остановился, разглядывая селение. Он не ел уже семь дней (от жажды спасала река). Днем Сергей отсыпался пригретый ласковыми лучами солнца, а ночью шел согреваясь на ходу, и вот на рассвете увидел село. Притупившееся чувство голода, терзавшее его первый день, проснулось и, проиграв в животе походный марш, толкнуло Сергея вперед. Голод смотрел его глазами, выискивая «богатый дом», голод, перебирая его ногами, нес Сергея к запаху еды, пищи, голод заставлял трепетать его ноздри.
«На чрево свое и лев улавливается» - сквозь туман голода рассудок подал свой голос, оживляя в памяти поучения старца – «Убей в себе желания и обретешь нечто большее. Что? Увидишь».
Сергей остановился у края села. «Не хлебом единым жив человек…» - произнес он, голод, жалобно пискнув в животе, исчез.
Еле заметная тропка, путаясь в высокой траве, выскальзывала из-под ног Сергея и плутая среди кустов шиповника, упиралась в избушку с завалившейся крышей и обросшей седым мхом. Приоткрытые покосившиеся двери намекали на гостеприимство. Сергей представил себе сгорбленную старуху с крючковым носом, опиравшуюся на клюку, и понял, что напоминает ему это строение. «Избушка-избушка, повернись к лесу задам ко мне передом» - хохотнул он, и замер в мистическом страхе. Так как дверь со скрипом распахнулась и выпустила из себя невысокую женщину в сером халате, висевшем на ней бесформенном балахоном.
«Кого, Бог прислал?» - произнесла женщина, подняв руку загораживая глаза от утреннего солнца. «Хозяйка, мне б водички…» - неуверенного начал Сергей, оправившись от «столбняка». Женщина, неожиданно звонко рассеялась: «… а то так есть хочется, аж переночевать негде?» «Точно, хозяйка» - женщина отошла в сторону от двери, снова заливаясь смехом глядя, как Сергей направился к избушке. «Куда ж ты добрый молодец» - вытирая слезы выступившие от смеха, женщина рукой показала на притаившийся в зарослях рябины добротный пяти стенок – «В дом, проходи, чего уж по сараям-то ховаться». Сергей уже разглядел резные ставни, недавно отремонтированное крыльцо белело, свежеструганными досками. Он перевел взгляд на задыхающуюся от смеха хозяйки. И не удержавшись, взорвался хохотом.
Пройдя через сени, в светлую комнату Сергей остановился и посмотрел на свои запыленные кроссовки. «В кухню проходи» - где-то сбоку раздался голос. Сергей посмотрел в сторону и увидел дверь, скрытую льняными портьерами.
Хозяйка, освободившись от халата, оказалась в сером обтягивающем формы свитере и голубых по фигуре джинсах. «Что, хороша?!» - видя изумление, Сергея женщина томно провела по бокам руками и снова засмеялась: «садись к столу». И вздрагивая от приступов смеха, захлопотала у печи.
Сергей сел за большой стол и положив сцепленные в «замок» руки на разноцветную клеёнку наблюдал за женщиной проворно снующей по кухне. Освободившись, хозяйка присела к столу, напротив Сергея: «минут через десять, готово будет» - и сдерживая смех продолжила – «а пока расскажи добрый молодец: отколь вышел, долек ли путь, дело пытаешь, аль от дела плутаешь?»
- Сергей меня зовут, в отпуске я. Из города «N». Решил вот побродить по вашим краям, да видимо заблудился, случайно на дорогу вышел по ней до вас и дошел, а что за место, какое число уж и не знаю. Прости хозяюшка.
- Звать меня Мария, село наше «Радово», как у Есенина. Число сегодня седьмое с утра было, месяц стал – быть август, год 20** а … - Мария осеклась на полуслове, так-так Сергей рванул из-за стола к отрывному календарю, висевшему на стене у двери. Пролистав календарь, растерянно произнес: «Семь лет?…» «Семь лет?» - эхом повторила Мария – «Такого еще не было». «Какого такого?» - Сергей уставился, на вмиг изменившееся лицо Марии. Смешливые искорки её глаз спрятались в сеточке морщинок. «Семь лет» - вздохнула печально Мария и пристально вгляделась в Сергея:
«Садись, Путник. Завтрак поспел». Быстро, но не суетливо она накрыла стол – «поешь пока. Только наперед скажи; пещеру в горах видел? Заходил? Со старцем разговаривал?» «Видел, заходил, со старцем разговаривал». «Ешь, да пока ешь, слушай»;
старец это действительно СТАРЕЦ. Святой человек, Бог знает как имя его на самом деле, мы его отцом Силантием зовем. С каких времен он в этих местах уж и не помнит никто. Только в крайней нужде к нему ходят, да кто ходит в жилище-то его не заходит, так как время там теряется, местные это знают. Выслушают совет у порога, поблагодарят, и домой, не оглядываясь. А коли, ты там столько времени провел, значит, есть в тебе, что-то, и отец Силантий тебя учил.… Только учение это проявится, когда, нужда в том придет. Многие отчаянные головы хотели к нему в ученики. Кто на месяц пропадал, кто на год. Возвращались тоже по-разному, кто в уме просветлел, кто умом повредился. Путь к нему через меня лежит, у нас только я дорогу к нему помню. Смотрю, кого провести, а кого накормить да с миром домой отправить. А ты другой дорогой шел. Только, как вышел к нему?… Стал-быть, это он тебя заприметил да и вел все время. Поел? Отдохни пока, я сейчас баньку истоплю. Отдохнешь, да до дому. Дома то поди уж и ждать перестали.… Семь лет».
Дрёма тяжелым забытьем, навалилась на Сергея, склонила его голову и он, едва успев подложить под нее руки, уснул за столом. «Семь лет…» - хозяйка не спеша, убрала со стола и вышла из дома.


***
Отдохнувший, принарядившийся с хозяйкиного плеча в старый свитер, и не совсем старую бейсболку с длинным козырьком, Сергей прибыл на станцию с попутным грузом. Помог шоферу выгрузить у магазина фляги с молоком и проводив его вошел в зал ожидания станционного домика. Взгляд его, скользнув по пустым пыльным скамейкам, уперся в надпись, начертанную большими буквами над маленьким зарешеченном оконцем: «КАССА». «Мама, дорогая!» - прошептал Сергей – «Ну, и как же я до дому доберусь?» денег у него не было. Он сел, на скамейку взметнув из-под себя облачко пыли, которое, попав в солнечный луч, пробившийся из давно не мытого окна, заиграло, переливаясь всеми цветами радуги. «Красиво» - подумал Сергей – «с виду обыкновенная пыль, прям сказка… Сказка, сказка – «Сказочник» - так называл меня старец. Но, почему?… Сказка, сказочник… сказка». Сергей перебирал слова, как шарики на четках пока не вспомнил. А, вспомнив, понял смысл своего прозвища, данного ему старцем. «Я, Сказочник!» - в приступе озарения радостно крикнул Сергей, поймав козырек кепки, припечатал её к скамейке. «Ты? – он, пальцем указал на кепку – будешь «шапка невидимка»». Не колеблясь, надел её на голову, козырьком назад. Подавив в себе желание, проверить свою невидимость, Сергей вышел на перрон. Слова старца выныривали из глубин подсознания на поверхность памяти: «Сомневающийся не обретет Истины». «Верою и горы переставляют». «На себя надеющийся – пропащий человек, ибо всего лишь человек». «Каждому по вере его дается…» «От произволения нашего вера или уменьшается или увеличивается». «Умишко наш человеческий, комаром пищит, силясь понять тайну бытия…» «Что такое электричество? – до сих пор ученые мужи точного определения найти не могут. Однако пользуются им, не познав…» «Святой апостол, по вере своей, по воде шел…» «Сказочник, ты и есть, много сказок знаешь, много придумаешь ещё».
 Сергея толкнула шустрая бабуля, выскочившая на перрон с тележкой нагруженной снедью, и испугано заозиралась по сторонам, не замечая Сергея, быстро крестясь со словами: «Свят, свят, свят». Засеменила на конец перрона.
Сергей отошел подальше от ожившего пассажирами и торговцами перрона.


P. S.
Сергей, жив - здоров, вернулся к своим постаревшим родителям. Рассказал сказку, как жил в горах семь лет. И ему поверили. А попробуй он скажи, что это сказка? Или не сказка?