Не буди! 61-80

Историко-мистический роман "Не буди!"
О.Батталов, S.Петров

главы с 61 по 80

ГЛАВА 61
Санкт-Петербург, 17 декабря 1916 года
00.25 мин. Григорий Распутин сидел у себя в кабинете за письменным столом. Лицо его был мрачным. Он только что закончил писать свое завещание, адресованное царской чете. Что ни сегодня-завтра его убьют, Распутин не сомневался ни на минуту. Поэтому надо было успеть всe, что только можно, сделать в этой жизни. Он позаботился по мере своих сил о своей семье. Дочку Варвару пристроил в Смольный институт благородных девиц, не смотря на то, что обыкновенной крестьянской девушке легче было достать звезду с неба, чем попасть в это элитное заведение. Жене и сыну Митьке он оставил приличное состояние в одном из банков и взял слово с Митьки Рубинштейна – влиятельного банкира, которого он совсем недавно вытащил из тюрьмы и петли, что если с ним, с Распутиным, что случится – не забыть его детей и жену. Накануне липовый жених Варвары – офицер Гиго Пхакадзе, проникнув в дом и жизнь Распутина, чтобы убить его, на одной из домашних вечеринок решил, что время пришло, и поднял на хозяина пистолет. Но Распутин заметил это и спокойно, глядя прямо в глаза Пхакадзе, сказал:
– Ты хочешь убить меня, но рука твоя тебя не слушается.
После этого офицер, подняв пистолет... выстрелил в себя! Все было инсценировано не как покушение на Распутина, а как самоубийство без повода. Именно с этого момента Распутин начал готовиться к своей смерти. Асмодей постарается избавиться от него как можно скорее. Но вот сам или чьими-то руками? В последнее время Распутин стал подозревать князя Феликса Юсупова и чем дальше, тем больше. За глаза Юсупов отзывался о нем дурно, а при встречах держался всегда почтительно и предупредительно. Правда, это еще ни о чем не говорило, понятно, что молодому человеку из элитного общества приходилось носить маску благочестия для отвода глаз и сочинять на него злые эпиграммы. Но подозрения Распутина превратились в уверенность, когда Юсупов пригласил его к себе во дворец якобы, чтобы поразвлечься и познакомить со своей красавицей женой Великой княгиней, племянницей Николая Второго – Ириной.
Вчера из разговора с Императрицей Григорий Ефимович случайно узнал, что жена Юсупова заболела и всe еще находится в Крыму, тогда как сам князь уверял, что она уже в Питере. Теперь Распутин точно знал, что сегодня вечером за ним приедет смерть. И это странное совпадение имен Асмодея и князя Юсупова – лишний раз доказывало свое страшное для старца предзнаменование. И хотя Распутин понимал, что означает сегодняшний ночной визит Юсупова, но какое-то проявление чужой воли, чьего-то гипноза (“Асмодея, конечно!”) внушало ему полное безразличие ко всему. Как будто его тело уже не принадлежало ему, и он смотрел на всe происходящее, как бы со стороны, не смея ослушаться этой чужой воли. И Распутин, подчиняясь “правилам забавной игры”, принял приглашение Юсупова. Сегодня Григорий Ефимович сходил в баню, очистил свое тело от грязи, затем вернулся домой и, заперевшись у себя, долго-долго молился, прося у Бога отпустить ему все грехи и очистить его душу...
Вот и звонок! Осторожный, как бы приглушенный. Распутин уже ждал гостя, одетый в чистую светло-голубую шелковую рубаху, вышитую васильками, подвязался шелковым шнуром с двумя большими золотыми кистями, одел черные бархатные шаровары и черные боты. Распутин открыл дверь черного хода, поцеловался с Юсуповым и провел его через кухню в свой кабинет. Князя бил мандраж. Каким-то шестым чувством он ощущал, что кто-то третий негласно присутствует здесь и держит под контролем все его действия.
– Што ты, маленькой, такой дeрханный сeдня? – испытующим голосом спросил Распутин.
– Холод, знаете, на улице собачий, меня со вчерашнего дня озноб бьет. К доктору бы своему обратиться, да он, того гляди, пропишет мне постельный режим, а мне завтра экзамен в пажеском корпусе сдавать.
– Што ищо за икзамен?
– По тактике древнеантичных войн.
– Не бойсь, милай, вот тебе мое слово! Сдашь ты свой икзамен на отлично! Я ВИЖУ! Вот тока нервы успокоить маненько надо-ть.
– Голова болит, ни о какой подготовке думать не могу! – пожаловался Юcупов, поглядывая на часы.
– Ничаво! На-ка вот тебе капли! Трункелизатор! Выпей, как заново рожденным себя увидишь! От увсех болестей настойка!
Молодой человек заколебался. Ему вдруг показалось, что Распутин всe знает, что своим безошибочным чутьем, которое уже не раз спасало ему жизнь, он разгадал весь план, решил опередить его, и сам дает ему яд!
– Дай-ка я тоже выпью, – помог ему выйти из затруднительного положения Распутин, наливая себе капли. После такого очевидного факта Юсупов несколько успокоился, выпил настойку и почувствовал, как уверенность возвращается к нему. Распутин тем временем надел бобровую шапку, роскошную меховую шубу, фетровые калоши, и они вместе с князем тихонько спустились по черному ходу.

* * *
Автомобиль Пуришкевича с закрашенной надписью, внутри которого находились Распутин, Юсупов и Лазоверт в качестве шофера, подъехал к малому подъезду юсуповского дворца и остановился около маленькой двери, ведущей в подвальное помещение. Юсупов и Распутин вышли из автомобиля. Отец Григорий молча постоял, осматриваясь вокруг, словно стараясь на всю жизнь запомнить место своей будущей смерти. Затем, отряхнув свои боты от липкого снега, обратился к Юсупову:
– Куда, милой?
– А вот вход, пойдемте! – указал Юсупов на дверь и снова задрожал. В это время Лазоверт вошел в главный подъезд во дворец, снял свой шоферский маскарад и присоединился наверху к Пуришкевичу, Сухотину и Великому князю Дмитрию Павловичу, которые поставили граммофон с веселым американским маршем “Янки дудль денди”. Зайдя вовнутрь, Распутин сразу же обратил внимание на музыку.
– Што, Иринка твоя кутежничает?
– Да, гости у ней, видно, еще не ушли. Пойдемте пока в столовую, выпьем чайку.
“Вот он – мой убивец! – как во сне думал Распутин. – Ведь Иринка-то в КРЫМУ”.
– Хорошо у тебя, уютно, – сказал он вслух, рассматривая китайские вазы из красного фарфора. Потом, забавляясь, как ребенок, принялся задвигать и выдвигать многочисленные ячейки шкафчика, любовался своим отражением, причесывал бороду.
– Полагаю, дамы скоро уйдут, а пока обогрейтесь с дороги да отведайте моих гостинцев. Коллекционные вина. Выбирайте: вот ваша любимая мадера, хотите – угощайтесь марсалой, хересом, но я бы вам порекомендовал наш портвейн. Ручаюсь, такого вкуса вы не пробовали никогда! Все вина Ирина привезла из Крыма!
Голос Юсупова дрожал. Глаза их встретились. Князь поспешил отвести их, сосредоточив свое внимание на открытии бутылки с мадерой.
– Не надо! – неожиданно остановил его Григорий Ефимович. – Не хочу я пить.
– А что так? – избегая смотреть Распутину в глаза, спросил хозяин.
– Да то! Как зубов не стало, так и орехов принесли! Поздно! Уже принял я сeдня свою дозу. Налей-ка лучше чайку!
– Пожалуйста, – несколько опешив от такого непредвиденного начала, вынужден был пролепетать Юсупов. – Что до меня, я всe-таки выпью малость. (Вдруг всe же соблазнится!)
Гость внимательно осмотрел стол. Там, кроме четырех пустых рюмок, стояли шесть чашек со следами чая, но почему-то пять тарелок, четыре ножа и три вилки! Юсупов проследил за направлением взгляда Распутина и догадался, что тот либо уже заметил, либо с секунды на секунду заметит это несоответствие.
– Пожалуйста, Григорий Ефимович, к чаю пирожные, пальчики оближете! – поспешил он сбить опасное направление в мыслях гостя и сам схватил пирожное с шоколадной начинкой. Голова его кружилась. Внезапно Юсупов испугался – не перепутал ли он случайно и не взял ли отравленный реtit-four? Распутин проницательно наблюдал за хозяином, глядя ему прямо в глаза. Голова у того заболела еще больше, и вдруг он, сам не понимая, что делает, помимо своей воли потянулся ко второму пирожному с розовой начинкой! Руки Юсупова уже погрузились в верхнюю часть отравленной сладости, потекла слюна, рот раскрылся сам собой.
– Да ты, я вижу, сладкоежка! – весело засмеялся Распутин, хитро поглядывая на собеседника. – Два пирожных за один раз! Только после этих слов неведомая сила отпустила Юсупова.
– Сделайте милость, Григорий Ефимович, угощайтесь тоже! – быстро нашелся хозяин, протягивая трясущимися руками отравленное пирожное. Лицо его побледнело.
– Да ну их к едрене-фене! Сла-адкия! Зубами обмучился! Я уж лучше просто чайком побалуюсь.
Юсупов совсем растерялся.
– Вы говорили, что сегодня к вам заезжал Протопопов, – попытался он продолжить разговор, начатый в машине, видя, что ситуация уходит из-под его контроля.
– Да, всe боится, убить-де меня хотят! А бесполезно это! Усе против меня заховоры плетут, увсем я мешаю! Но куды им там! Скажу тебе по секрету, – он склонился к уху Юсупова. – убить меня невозможно! Меня Бох всехда заранее предупреждает, ежли хто меня укокошить хочет.
И он расхохотался, пронзая Феликса своими глазами-молниями, отчего Юсупов едва не свалился в обморок.
– Давеча жених-то Варьки, дочери моей, слыхал... – продолжил отец Григорий приглушенным голосом.
– Знаю, знаю, самоубийством покончил у вас на квартире.
– А всe отчаво! – самодовольно усмехнулся Распутин и рассказал подлинные события. Туман поплыл перед Юсуповым после услышанного. Теперь ему хотелось бросить всe и бежать!
– Потому я так скажу, – подытожил старец. – Хто на мене руку свою подымит – сам же вскорости на тот свет и отойдет. Што, не передумал меня убить-то? – подмигнул он полностью уничтоженному Юсупову.
Глаза заговорщика расширились. Он уже готов был упасть перед Распутиным на колени и во всем покаяться, но наверху оставались другие, которые не поняли бы его и никогда не простили бы ему этой слабости.
– Ха-ха-ха! Ладно! Шучу! Да што так хромко хости-то твои расшумелись? Подняться, што ли, показать им...
– Не беспокойтесь, Григорий Ефимович, я сейчас сам поднимусь, – ослабевшим голосом проговорил хозяин, – и узнаю, что там такое.
Прежде чем подняться на свои одеревенелые ноги, князь всe же запомнил, где остались стоять два его неотравленных бокала, запомнил все их мельчайшие особенности, чтобы Распутин, пока он отсутствует, не подменил бы их на свой бокал с ядом. Затем, опираясь на перила, Феликс Феликсович по винтовой лестнице из красного дерева поднялся наверх. Пока он был там, Распутин подошел к камину, где висело драгоценное распятие, и стал молиться. Пламя в камине заволновалось и яростно исказилось, словно от невыносимой боли. Занавески заходили. Повеяло холодком. Над зданием дворца в этот поздний час закружили вороны... Тем временем Юсупов, постепенно ускоряя шаг, тяжело дыша, поднялся наверх к остальным компаньонам.
– НУ?
– ЧТО?
– КАК?
– ГОТОВО? – посыпались со всех сторон вопросы.
– Вы можете представить себе, господа, – в страшном волнении затараторил Юсупов, – это животное совсем ничего не ест и не притрагивается ни к чему спиртному, только лишь чай. Более того, я уверен, что он меня определенно подозревает. Что будем делать?
Все молчали, обдумывая услышанное.
– Попробуйте, Феликс, еще раз, – предложил Дмитрий Павлович.
– Надавите на его чувства гостя, скажите, что обидитесь, в общем, придумайте что-нибудь.
– Он определенно что-то чувствует... – все твердил Юсупов, находясь в крайнем замешательстве.
– Ну, ступайте, ступайте, Феликс, время не ждет!
Весь мраморно-белый, Юсупов не спеша стал спускаться с лестницы, и первым же делом, еще находясь на ступеньках, он посмотрел на расположение своих бокалов на столе. Те стояли на своих прежних местах.
– Они скоро уже уйдут! – чуть увереннее заговорил князь. – Вы понимаете, я не могу их торопить, иначе это могло бы вызвать подозрение или даже обидеть дам. Ведь Ирина приехала из Крыма, давно не видeлись, они все расспрашивают ее обо всeм и никак не могут наговориться. Женщины есть женщины! Но я всe-таки мягко намекнул, что весь этот шум начал меня раздражать и положительно не дает готовиться к экзамену. Так что скоро, надеюсь, Ирина выпроводит гостей, и всe кончится хорошо.
Он хотел сказать: “ И я познакомлю вас!”, – но язык невольно выдал мучившие своего хозяина тайные мысли.
– Ох, хорошо винцо! – причмокивая, похвалил Юсупов. – Сколько раз уже пью, и чем больше, тем вкуснее кажется! А вы, что же не пьeте свой чай?
– А, ла-адно! Налей-ка уж мне тоже вина. Мадерцы.
– Давно бы так.
Трясущимися руками он взял бокал, налил туда мадеры и подал Распутину. Сначала Юсупов налил спиртное в тот бокал, где яда не было, так как ему пришла в голову мысль, что Распутин может потребовать, чтобы князь первым пригубил из этого бокала. Однако эти опасения не оправдались. Распутин пил осторожно, смакуя.
– Хорошо винцо! – похвалил он, допив до конца. – Из Крыма, ховоришь?
– Из Крыма!
– И мнохо у вас там добра энтого?
– Целый погреб! Да вот я вам на дорожку в подарочек пару-тройку бутылочек дам.
И он достал из шкафчика три бутылки вина различных марок и поставил перед гостем.
– Доброе вино, вам понравится, – нахваливал Юсупов.
– Спасибо, холубчик, спасибо, балуешь старика...
– Попробуйте теперь же херес...
Юсупов откупорил бутылку с хересом, взял чистый бокал с ядом и собрался налить спиртное туда. Но рука Распутина резко остановила его. Казалось, какое-то временное просветление наступило в его голове.
– Наливай сюды! – потребовал он, выдвигая вперед бокал без яда, из которого только что пил мадеру.
– Помилуйте, Григорий Ефимович! Ведь нельзя же смешивать херес и мадеру, потом всю ночь в клозет бегать будете, точно вам говорю!
– Лей, ховорю, сюды! – еще более остервенело приказал Распутин. – Мнохо ты понимаешь.
– Как прикажете! Воля гостя для меня закон! Только уж потом не говорите, что вина плохи, коли живот судорогой сведет или еще что... Я вас предупреждаю заранее...
– Ох, не каркай, маленькой! Налей-ка ищо!
Феликс притворился, что находится уже под хорошим хмельком, и, как бы неловко взяв распутинский стакан без яда, выпустил его из рук. Бокал упал на пол и разбился!
Распутин ЖДАЛ НЕЧТО ПОДОБНОЕ! Но затмение полного безразличия к себе опять окутало его разум.
– Эко ты, милай, быстро хмелеешь! Смотри же: этак ты не сдашь свой икзамен! Ну, наливай, наливай из тово бокала, чаво уж там!
Теперь Распутин принял бокал с цианистым калием. Феликс Юсупов, не отрываясь, следил за ним. Тот пил медленно, маленькими глотками. Лицо его не менялось.
– А вино-то это что виноград сладенькой! – обрадовался старец, осушив свой бокал до дна. – Ну, чаво застыл, плесни ищо!
Хозяин с минуты на минуту ждал развязки. Но она все никак не наступала. Распутин выпил еще два бокала вина. Затем неохотно съел отравленное пирожное. Неожиданно ему понравилось, стал есть второе, третье...
“Неужели он сам Сатана, и отрава ему нипочем?” – в ужасе мелькнула у Юсупова мысль. Время понеслось галопом. Несколько минут спустя Распутин вдруг резко вскочил, отчего хозяин вздрогнул всем телом, быстро-быстро заморгав ресницами.
– Эх, веселая у табя музыка! Поплясать бы! Послушай, маленькой! А поехали к моим цыханам! Вот хде веселье-развеселье! С таким бабьем познакомлю! Враз вылечишься!
 – Да нет, Григорий Ефимович. Право же, поздно уже! Скоро третий час ночи!
– Да какой там поздно! Они меня усю ночь ждать хотовы! Бывает, до пятухов у царицки во дворе задержуся, а потом приезжаем к цыханам и кутим, кутим...
– Да нет! – решительно отказался Юсупов. – Будьте милосердны, Григорий Ефимович, Иринке утром великосветские визиты делать предстоит, у меня экзамен. И притом, если мы уедем, Ирина обидится!
ВОТ ОН МОЙ УБИВЕЦ!
– Эх, ну как знаешь! Для тебя ж стараюсь! Ты мне вить как сын родной!
Распутин выпил яд с марсалой и закусил очередным отравленным птифуром. Вдруг он стал ощупывать свое горло, словно что-то мешало ему глотать.
– Вам плохо? – изобразил на своем лице испуг Юсупов.
– Да не-е! В горле што-то першит.
Распутин привстал. Юсупов тоже.
– Министром бы тебя сделать, Феликс. Почему отказываешься? Это устроить для меня, что клопа раздавить. Ты умной, не то, што эти дураки Хвостов и Штюрмер. Тебя б я бескорыстно министром сделал. Нравишься мне больно. Он улыбнулся. ГРИШКА! ГРИ-И-ШКА!..
Вдруг лицо Распутина мгновенно преобразилось и наполнилось злобой и ненавистью. Буравчики его глаз так и впились в Юсупова.
ГРИШКА! ТЕБЕ НРАВИТСЯ, КАКУЮ СМЕРТЬ Я ДЛЯ ТЕБЯ УГОТОВИЛ??!!
Юсупов был ни жив ни мертв. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дьявольский взгляд Распутина потух.
– Налей чайку, жажда што-то мучит, – слабым голосом попросил Григорий Ефимович. Юсупов снова стал избегать смотреть ему в глаза.
– Эх, полегчало вроде, – вздохнул старец, выпив чаю.
– Сыхрай мне, холупчик на хитаре, да спой што-нибудь веселое, душевное. Страсть как люблю слушать, как ты поешь. За душу берет.
О каком веселье мог думать в тот момент Юсупов, можно только догадываться. Тем не менее он послушно взял гитару в руки, задумчиво сыграл первые три аккорда и потом затянул грустный романс о любви, причем голос его дрожал вполне натурально. Пока Юсупов пел, Распутин развалился в кресле, закрыл глаза и, казалось, дремал.
“УЖЕ ОТРАВЛЕН??!” ГРИШКА! ВОТ ОН ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ЧАС! ЧАС РАСПЛАТЫ! И ТЫ НИЧЕГО НЕ СМОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ!
Время шло. Юсупов закончил петь. Наступила тишина. Старец по-прежнему продолжал сидеть в кресле и, как показалось князю, не дышал. На лице Юсупова появилась улыбка. Он глубоко вздохнул, налил себе мадеры, выпил и уже хотел окликнуть остальных заговорщиков, как Распутин открыл глаза.
– Да ты моло-де-ец! Славно поешь! Налей мне тоже винца и спой ищо!
Он рыгнул.
В это время шум наверху вновь усилился. Это не могли найти себе места и ерзали от всe нарастающего напряжения остальные участники заговора. Заслышав звуки гитары, они решили, что Юсупов тронулся умом и вместо того, чтобы звать их, забавляет игрой на музыкальном инструменте – покойника!
– Прошу прощения, Григорий Ефимович, кажется, гости собрались уходить. Пойду посмотрю.
Юсупов наконец-то избавился от мучительнейшего бездействия и в смутных чувствах поднялся наверх.
– Господа, – сказал он, плотно затворив за собой дверь. Голос его излучал полное недоумение. – Вы не забыли случайно второпях отравить вино и пирожные?
– Нет, что вы! – ужаснулся Пуришкевич.
– А что такое? – расширив глаза, спросил поручик Сухотин. – Вы хотите сказать, что...
– Яд на него не действует! Изжога только да отрыжка!
– ЧТО??? – в один голос протянули все.
– Неужели Маклаков подсунул нам старый негодный яд? – принялся вслух рассуждать Феликс. – Эх, надо было сначала на собаке какой-нибудь испытать! Неужели придется отпустить гада?
В это время доктору Лазоверту стало плохо. Он пошатнулся и непременно грохнулся бы об пол, но Великий Князь вовремя поддержал его.
– Что с вами, Станислав?
– Мне дурно, – ответил побледневший Лазоверт, – у меня чрезвычайно напряжены нервы. Боюсь, я не выдержу.
– Выйдите на улицу, глотните свежего воздуха, – посоветовал Пуришкевич.
– А вы, Феликс, идите к Распутину. Вы говорите, у него изжога, может, все же яд начал свое действие, и надо только еще немного подождать. Но если через пять минут ему не станет хуже, возвращайтесь сюда, и мы примем решение, что с ним делать.
ГРИШКА! ТЫ СЪЕШЬ ВСE! ВСE! НО Я НЕ ДАМ ТЕБЕ УМЕРЕТЬ ТАК ЛЕГКО! И ТОГДА ТЫ ПОЙМЕШЬ, ОТ ЧЕГО ТЫ ОТКАЗАЛСЯ!
Распутин попробовал заколоть себя кухонным ножом, но тот не мог проткнуть его кожи, словно она превратилась в камень.
ХА-ХА-ХА! ОТ МЕНЯ ТАК ПРОСТО НЕ УЙТИ!
Дверь сверху открылась, и послышались шаги.
– У меня для вас хорошая новость, Григорий Ефимович, – попытался выдавить из себя улыбку Юсупов, спускаясь по лестнице. – Гости уже почти все оделись, сейчас за ними приедут их экипажи, и думаю, через минут пять-семь они все уедут, и Ирина наконец-то спустится к нам.
Все последующие пять минут держалась напряженная атмосфера. Юсупов пытался что-то говорить, задавать вопросы, Распутин же отвечал односложно, лицо его было хмурым. Хозяин снова поднялся наверх.
– Ждать положительно больше нельзя. Яд на него определенно не действует. Что будем делать?
– Что ж, отпустим гада с миром, пусть живет до следующего раза, – предложил Дмитрий Павлович.
– Ни за что! – в один голос закричали Юсупов и Пуришкевич. – Больше такого случая не представится! Он поймет, что сегодня его обманули, и сюда его будет на выстрел не заманить. Добро бы Ирина была здесь, можно было бы как-то выпутаться, но ведь ее нет! Поэтому и у нас обратного пути нет!
– Но как же быть? – спросил Великий князь.
– Либо задушить, либо пристрелить его. Либо гирькой маклаковской башку размозжить, – зло сказал Пуришкевич.
– Все это очень шумно, – возразил Сухотин, – тем более, он настороже!
– Но другого выхода у нас, к сожалению, нет! – воскликнул Юсупов. – Время уходит. Пойдемте, попробуем обойтись без выстрела, придушим подушкой.
Они гуськом стали спускаться вниз.
– Attendez un moment!1 – пронзительно вскрикнул Дмитрий Павлович, и вся великосветская свора, словно дети, застигнутые в чужом саду за воровством яблок, побежала назад наверх.
– Если мы пойдем все вместе, – взял слово Великий князь, – он, как только увидит нас, мгновенно всe поймет, заорет, может даже выбить стекла, и это сразу привлечет сюда полицию.
– Лучше я все сделаю один. Это будет проще, быстрее, да и шума меньше, – предложил хозяин.
– Вы собираетесь его придушить в одиночку?
– Застрелить будет вернее! Стены толстые, выстрел никто не услышит снаружи. Ну, а если услышат, скажем, что спьяну кто-нибудь из нас выстрелил в воздух.
С этими словами Феликс Юсупов подошел к письменному столу и вытащил из ящика свой браунинг. Проверил его, окинул взглядом своих товарищей и, перекрестившись, твердыми шагами стал спускаться вниз. Руку с браунингом он держал за спиной.
ГРИГОРИЙ! БЛИЗИТСЯ ТВОЙ СМЕРТНЫЙ ЧАС!
– Представьте себе, Григорий Ефимович, – уже нисколько не боясь смотреть в глаза своей жертве, сказал Юсупов, – Ирина захотела сделать вам сюрприз. Только что одна из ее подруг, княгиня Долгорукова, подарила ей какое-то, по ее словам, обворожительное платье, и жена хочет предстать перед вами исключительно в своем новом наряде. Сейчас она его примерит и спустится к нам. Но что с вами?
Вид у Распутина был крайне подавленный.
– Да холова што-то отяжелела, да в животе жжет. Дай-ка ищо мадерцы. Чаво ты там застыл у распятья?
– Люблю этот крест, – каким-то необычным голосом произнес князь.
– Бешеные деньхи, поди, стоит! Ишь како-ой!
– Да вы идите сюда поближе, взгляните, какая хрусталь, какое серебро! Высшей пробы! Хотите подарю? Да идите, идите скорей сюда!
Распутин подошел и склонился над распятием.
– И ПОМОЛИТЕСЬ!
Юсупов зашел старцу за спину. Тот испуганно вздрогнул всем телом и не успел повернуться, как раздался выстрел.
ХА-ХА-ХА, ГРИШКА! ВОТ И ПРИШЛА ТВОЯ PАСПЛАТА!
Пелена спала, и Распутин ощутил страшную боль. Он дико заорал и, словно в замедленной съемке, повалился на шкуру медведя.
– Феликс... – в предсмертной агонии забормотал Распутин. Все остальные заговорщики при звуке выстрела скатились вниз по лестнице.
ТЕБЕ КОНЕЦ, ГРИШКА! НО ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ СЛУЖИТЬ МНЕ, КАК РАНЬШЕ, – Я СПАСУ ТЕБЯ!
Второпях кто-то из бегущих сверху зацепил провод, и свет потух. Подвальное помещение погрузилось в темноту. Началась паника. Люди натыкались друг на друга, и им казалось, что это мертвый Распутин хватает их!
Наконец свет был включен.
Распутин лежал спиной на шкуре медведя, по лицу его проходила судорога.
СЛУЖИ ДЬЯВОЛУ, ГРИШКА, И ТЫ БУДЕШЬ СПАСЕН!
Кулаки Распутина были сжаты, глаза открыты. На голубой рубашке было заметно маленькое пятно крови. Через несколько минут тело перестало дышать.
– Он мертв, – констатировал доктор Лазоверт, пощупав пульс. Тело со шкуры медведя было перенесено на каменный пол.
– Пусть пока лежит здесь! – облегченно вздохнув, сказал Юсупов. – Поднимемся же, господа, наверх и завершим начатое.
Наверху все налили себе по бокалу вина.
– Благодаря вам, Феликс, – торжественно начал Пуришкевич, – вашей выдержке, Россия теперь задышит полной грудью и вырвется из оков гибели.
Все стали сердечно поздравлять Юсупова.
– Ну что вы, господа, – скромно улыбался 29-летний убийца, – если бы не наши скоординированные действия, не четко выработанный план, не ваша поддержка в тяжелый момент, когда Распутин нарушил плавное течение всего нами задуманного сценария, Гришка еще долго бы гулял и своим присутствием при дворе отравлял жизнь страны. Поэтому я предлагаю выпить за наш общий успех по очищению России от распутинской скверны.
Несколько минут ничего не было слышно, кроме звона бокалов и нервных смешков.
– Однако уже четвертый час ночи, – заметил хозяин.
– Поторопимся же, господа.
Предстояло теперь имитировать возвращение Распутина на Гороховую улицу к себе домой, на случай, если сыщики выследили их. А затем поехать на Варшавский вокзал к санитарному поезду Пуришкевича и сжечь там одежду убитого. Поручик Сухотин поверх своей военной шинели надел меховую шубу Распутина, его боты, перчатки, шапку. Лазоверт снова облачился в шоферскую доху, папаху, надел перчатки, и они вместе с Великим князем, на чей автомобиль им предстояло перебазироваться, вышли во двор. Юсупов и Пуришкевич остались во дворце и стали ждать возвращения остальных убийц.

* * *
ГРИГОРИЙ, ВСТАНЬ! ТЕЛО ТВОЕ ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ! ДУША ЖЕ ТВОЯ УСКОЛЬЗАЕТ! ПРИНЕСИ ВО ВЛАСТЬ НАШУ ДУШУ СВОЮ, И МЫ СПАСЕМ ТЕБЯ.
Распутин встал с каменного пола точно зомби.
ГРИГОРИЙ! ТЫ БУДЕШЬ СЛУЖИТЬ НАМ!
– НЕ-Е-Е-Е-Т! – заорал Распутин, и в тот же миг Юсупов и Пуришкевич, находящиеся наверху, одновременно вздрогнули.
– Я пойду посмотрю, что там внизу, – озабоченно пробормотал Юсупов. Он стал спускаться. Дрожащими руками включил свет. Долго всматривался в бездвижное тело. Потом ему стало казаться, что Распутин был оставлен в несколько другом положении, чем находился сейчас. По телу князя прошелся неприятный холодок. Он посмотрел на красные занавески и опять, как и ранее, почувствовал на себе чье-то внимание.
В каком-то диком порыве Юсупов-Сумароков приподнял мертвое тело и сильно встряхнул его. Никаких признаков жизни. Но ощущение, что здесь присутствует кто-то еще, не покидало князя.
Он встал, повернулся спиной к телу и уже хотел было покинуть это жуткое место, как услышал позади себя шорох! Юсупов резко развернулся и вдруг с ужасом обнаружил, что левое веко покойника задрожало, и левый глаз стал открываться.
Затем также постепенно открылся правый глаз. Перед Распутиным туманная пелена рассеялась, и появился Асмодей. Пена полилась изо рта старца.
– Феликс, Феликс... – прошипел Распутин, протягивая вперед свои длинные руки.
ОТДАЙ НАМ СВОЮ ДУШУ, ГРИГОРИЙ!
Только когда холодные пальцы Распутина достигли горла Юсупова, последний очнулся, рванулся что было сил, заорал, затем упал на каменный пол. Тела сцепились между собой и покатились по полу. Распутин держал Юсупова мертвой хваткой. Судорожно хрипя, Юсупов надавил Григорию Распутину на левый глаз, и когда тот ослабил хватку, князь освободился от ожившего мертвеца и побежал, оставив в его руках свой погон.
– Пуришкевич! – голосом осипшего петуха закричал хозяин дворца. – Стреляйте! Стреляйте! ОН ЖИВ! СТРЕЛЯЙТЕ! ОН... Глаза Юсупова вылезли из орбит: ничего не видящий взгляд его стал диким, нечеловеческим. Челюсть отвисла. Он сломя голову побежал на половину своих родителей и там, весь в пене, свалился в обморок. Сначала Пуришкевич растерялся, полагая, что Феликс сошел с ума от перенапряжения. Но вдруг услышал чьи-то быстрые шаги по направлению к выходу во двор.
– ФЕЛИКС, ВСЕ ЗАВТРА РАССКАЖУ ЦАРИЦЕ ! – услышал Пуришкевич чей-то хохочущий голос, доносившийся откуда-то из потолка! У него подогнулись колени, он хотел выстрелить в потолок, но затем услышал, как дверь во двор раскрылась, и повеяло холодом. Это отрезвило Пуришкевича, и он бросился в погоню, зарядив на ходу свой пистолет. Распутин бежал по глубокому снегу вдоль железной решетки.
ГРИШКА! СКАЖИ ТОЛЬКО: ДА! И Я СПАСУ ТЕБЯ!
Прогремел оглушительный выстрел. Пуля просвистела над самой головой Распутина. Вскоре, вслед за первым, последовал второй выстрел. Опять мимо!
СКАЖИ ТОЛЬКО: ДА
– Нет, Феликс, НЕТ! – задыхаясь, проорал Распутин.
Раздался третий выстрел, и Григорий почувствовал, как жгучая боль в спине разливается по всему его телу, и он слабеет... Прогрохотал еще один выстрел. Пуля попала старцу в голову, и он, потеряв способность двигаться, упал на снег. На выстрелы сбежались солдаты. Распутин как в тумане видел: их лица склоняются над ним, Пуришкевич истерично пытается им что-то объяснить...
Вдруг из дворца выскочил обезумевший Юсупов с резиновой гирькой в руке и, хохоча, стал остервенело опускать ее на лицо Распутина. Все сильнее и сильнее!
ХА-ХА-ХА! ГРИ-И-ШКА!
– Феликс, Феликс...
И опять Асмодей в многочисленных лицах предстал перед беспомощным Распутиным и хохотал. Григорий снова вскочил, зарычал, но новый страшнейший удар гирькой заставил его замолчать...
...Когда узел с телом Григория Распутина бросили в Малую Невку, на небе сверкнули молнии.
ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСE, ГРИШКА! ТЕБЯ СОЖГУТ, А ПРАХ ТВОЙ РАЗВЕЮТ ПО ЗЕМЛЕ! И ТЕПЕРЬ, ГРИША, НИ ТЕБЕ, НИ КОМУ ДРУГОМУ УЖЕ НЕ ОСТАНОВИТЬ ЭТУ НОВУЮ СИЛУ!!!
И ледяная вода поглотила труп старца...

* * *
Царское Село, 17 декабря 1916 года
Из письма государыни императрицы Александры Федоровны Николаю Второму:
“Мы сидим все вместе – ты можешь себе представить наши чувства, мысли – Друг наш исчез. Вчера Аня видела его, и ОН сказал, что Феликс просил ЕГО приехать ночью, что за НИМ поедет мотор и привезет ЕГО, чтобы повидаться с Ириной. Мотор действительно за ним приехал, (один военный, двое штатских), и ОН уехал. Сегодня ночью был большой скандал в доме Юсупова – Дмитрий, Пуришкевич и т. д. – все пьяны. Полиция слышала выстрелы. Пуришкевич выбежал, крича полицейским, что Друг наш убит. Феликс уверяет, что будто ОН вовсе не был у него в доме и что он ЕГО никогда не звал. Кажется, что была западня. Я всe еще верю в Божью милость, может быть, ЕГО только куда-нибудь увезли. Я не могу и не хочу верить, что ОН убит. Бог да смилостивится над нами. Такая невыносимая скука. “Солнышко.”

ЗАВЕЩАНИЕ ГРИГОРИЯ РАСПУТИНА
“Дух Григория Ефимова Распутина-Новых из села Покровскаго. Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я пречувствую, что еще до первого января, я уйду из жизни. Я хочу рузскому народу, папе, рузской маме, детям, рузской земле наказать что им предпринять. Если меня убьют нанятые убийцы, рузские крестьяне, мои братья, то тебе, рузский царь, – некого опасаться! Оставайся на своем троне и царствуй! И ты! рузский царь, не безпокойся о своих детях – они еще сотни лет будут править Россией.
Если меня убьют дворяне и бояре, и они прольют мою кровь, то их руки замараны моей кровью, и 25 лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья возстанут против братьев, и в течение 25 лет не будет в стране дворянства.
Рузской земли царь! Когда ты услышишь звон колокола, сообщивший тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей семьи, т.е. детей и родных, не проживет более двух лет! Их убьет рузский народ.
Я ухожу и чувствую в себе божеское указание сказать рузскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я им заплатил моей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых.
Молись. Молись! Будь сильным!
Заботься о своем избранном роде.
Григорий.”


ГЛАВА 62
Екатеринбург, 30 июля 1992 года
Слава молчал. Его цепкие руки держали Таню, которая вся билась в истерике и кричала. Парень хлестнул ее по щеке. Голова девушки с силой откинулась назад. На секунду она затихла, поперхнувшись, а затем заорала с новой силой. Слава терпеливо продолжал ее держать и по-прежнему молчал. Затем, не выдержав воплей, оттолкнул ее от себя. Таня отлетела, стукнувшись о стул спиной, и наконец затихла.
– Ну, надоело орать-то или нет еще? Что, убедилась, что я – обыкновенный человек, а не... ШАТУН! – Последнее слово Полозков произнес с презрением. – Надо же такое выдумать!
Таня, опустив голову на колени, тихонько всхлипывала.
– Тебе, девочка, в больницу надо! Ты совсем свихнулась, сама-то разве не замечаешь? Послушала бы ты себя со стороны, что за вздор ты несешь... Шатуны! Непогребенные мертвецы!
Таня продолжала плакать. То были слезы разочарования в своем единственном друге, страха от пережитого аффекта и жалости к себе. Слава принес бутылку шампанского, откупорил ее, налил в бокал и залпом выпил.
– В общем так, девочка. Иди-ка ты домой, как следует проспись. Тебе, оказывается, совсем нельзя пить – галлюцинации начинаются. А денька этак через два приходи! Там видно будет что к чему. Отправлять тебя к психиатру или нет. А сегодня ты мне здорово испортила настроение. Давай-ка вставай!
Он решительно взял девушку под мышки и поднял.
– ТЫ не понимаешь, я не могу...
– Всe это дерьмо я уже слышал. И с меня – довольно! Пойдем, я посажу тебя на такси!
В этот момент внезапно раздался громкий звонок в дверь.
В нем Таня прочитала свой смертный приговор! Она сразу же поняла: это пришли за ней! В квартире мгновенно образовалась мертвая тишина. У Тани перехватило дыхание. Она замерла. Слава тоже в нерешительности остановился. Они молча смотрели друг на друга... В их глазах застыл немой вопрос: “КТО ЭТО?”.
Прошло секунд пятнадцать, а они продолжали, не двигаясь, стоять около двери. Таню уже начали одолевать сомнения: не померещилось ли всe это, как звонок повторился. Слава неуверенным шагом стал приближаться к двери.
“Уже 11 часов вечера. Кто бы это мог быть?”
– Не подходи к двери! – коршуном кинулась вперед и преградила путь Полозкову Таня. – Я умоляю тебя: не открывай!
Она бросилась Славе в ноги и заплакала.
– Спокойно, это ко мне! – не обращая внимания на лежащую перед ним девушку, он подошел к двери и посмотрел в “глазок”. Там никого не было видно.
– Кто там?
Ответа не последовало.
– Кто там? – снова спросил Полозков, внутренне напрягаясь. Таня лежала на полу, не смея вздохнуть. Слава внимательно, очень внимательно прислушался. Ни малейшего шороха снаружи! Его рука кинулась к замку.
– Нет, Слава, НЕТ!!! – в отчаянии прошептала девушка. – Не делай этого!
– Разберемся!
– НЕ ОТКРЫВАЙ ДВЕРЬ! – не выдержав, заорала она. Подскочив к Славе, она схватила его за руки. А в следующий момент...
– Таня! Вот ты где! А мы тебя совсем уже потеряли! Ты почему не зашла ко мне вчера в восемь часов? Ведь мы договорились!
Это был голос Игоря! Немного приглушенный из-за помех, которую создавала разделяющая их дверь, но никаких сомнений: это был его голос!
Таня задрожала. Ее глаза начали медленно выползать из положенных им границ. Инстинктивно она продолжала держать Славу за руки, а когда он попробовал освободиться, девушка вцепилась в них с такой силой, словно присосавшийся клещ. Эти руки были теперь для нее последней спасительной соломинкой. От них зависело всe!
– Слава! Это ОНИ! ИМ удалось выследить меня!!!
Шокированная, она попятилась прочь от двери. Впервые за последние полчаса на лице Славы можно было прочесть сомнения в сумасшествии Тани. И полную растерянность.
– Отойди от двери! – запричитала она сквозь зубы. Но Слава не мог так просто сдаться!
– Эй, ребята, вам кого?
– Слушай, брат, нам срочно нужно увидеть Танюшку. Нам необходима ее помощь!
– Не верь им! – зашептала девушка, снова подойдя к Славе. – Помни: это уже не люди! Это и есть шатуны!
– Друг, а ваше дело не может подождать до завтра?
– Нет, нет, нам надо обязательно сейчас увидеться с ней! – запротестовал Игорь. – Cлушай, братан, как-то не очень удобно разговаривать через дверь, ты не находишь?
Таня с силой сжала Славину руку, выразительно посмотрела ему в глаза и покачала головой : “НЕ ПОДДАВАЙСЯ!”.
– Я бы рад вам открыть, – продолжил переговоры Слава, – но тут с Таней случилась истерика, она вбежала ко мне, закрыла дверь на ключ и выбросила его зачем-то с балкона. Теперь даже не знаю, как самому-то выйти! Завтра утром надо на работу... Если у вас есть время и вас это не затруднит, может поискали бы связку ключей там, в траве, с другой стороны двора. Тогда бы и вы смогли бы увидеться с ней, и мне бы доброе дело сделали – не пришлось бы завтра с утра дверь ломать!
Слава посмотрел на девушку. Та поморщилась:”Слабовато!”.
Снаружи наступила тишина. Потом неожиданно другой голос произнес:
– Позови ее!
Это был Дима! Голос его был какой-то тусклый и от этого не обычный, но Таня все же узнала его. Слава посмотрел на девушку и пожал плечами: “Сама решай, что делать!”. Девушка с опаской взглянула на дверь, отделяющую их со Славой от голосов. Вдруг сейчас ее вышибут ногой, или она развалится, или еще что... На всякий случай она выставила перед собой распятие.
“Как себя вести? Выложить им всe, что я узнала от священника, и всe, что я о них думаю? Глупо! Это худший вариант! Лучше сделать вид, что мне про них ничего не известно. Тогда они не будут форсировать события, полагая, что я уже у них на крючке! Да, так и надо поступить! Но может... они все-таки не шатуны? Как-то чудом смогли спастись? Или просто я вместе со священником сошла с ума? НЕТ!”
Девушка громко, нарочито громко зашагала на месте, изображая, что подходит к двери издалека.
– Кто там?
– Таня, дорогая! – жизнерадостным голосом заговорил с ней Игорь. – Какое счастье, что с тобой всe в порядке! Почему ты не пришла ко мне вчера в восемь часов?
– О, Игореша! Ты чего это там стоишь? Давай заходи! Слава, почему ты держишь моего друга за порогом? Открой ему дверь!
Таня с опаской взглянула на Славу. Вдруг тот свихнется и действительно откроет!
– Ты такая умная! А чем я, интересно, открою, если ты выкинула ключи в окно?
ОНИ ВСЕГДА ПОНИМАЛИ ДРУГ ДРУГА С ПОЛУСЛОВА!
– Ах, правда, какая жалость! Что ты, Игорек, меня спрашивал?
– Почему ты ко мне не пришла вчера вечером?
– Я была там... – с дрожью в голосе ответила Таня, не веря себе, что она разговаривает с ШАТУНАМИ! – но... никого не застала...
– А видишь, в чем дело, – продолжал Игорь, – мы немного припоздали... Пока я за Димой заезжал, кстати, и за тобой тоже, но тебя не было дома, пока то, пока сe, менты меня еще оштрафовали по дороге за превышение скорости, короче, мы приехали ко мне, ждали, ждали тебя, да так и не дождались ...
– Что тебе удалось узнать у священника? – тусклый, как у покойника, внезапно заговорившего из заколоченного гроба, голос Димы заставил девушку передернуться.
“Это уже не Дима точно! Слишком уж серьезен! Как никогда! Это на него не похоже!”
– Ничего не удалось! – ответила она. – Он просто настоящий сумасшедший, этот священник! Посадил меня в кресло, хитро подмигнул, ласковым голосом сказал, что сейчас принесет поднос с булочками и кофе, и вышел. (Прости меня, Господи, за эту клевету!”) Хорошо, что я была собранна и предчувствовала недоброе. Он резко вбежал и бросился на меня с огромным ножом! Я орала, а он всe время смеялся и приговаривал: “Сейчас, детка, мы с тобой поиграем!”. Не помню, как я схватила нашу книгу со стола выбежала из его квартиры – босиком! Я бежала и орала! Люди оборачивались и думали наверно, что я сбежала из сумасшедшего дома. О ребята, это был кошмар!...
Во время своего рассказа Таня сообразила, что священнику тоже будет угрожать опасность, и она, как могла, постаралась отвести от него беду. Ведь у него не было больше серебряного распятия и амулета. А книга, за которой гонятся шатуны, была как раз у него. Теперь всe зависeло только от него! И если он погибнет...
–...Я добежала до дома, стерла в кровь ноги, вдобавок еще порезалась, быстро сделала себе перевязку и поехала к тебе, Игорь. А вас – никого нет! Представляете мое положение!
– Таня, хорошая девочка! – сладким голосом заговорил Игорь. – Открой нам дверь!
– Не могу, ребята... – ответила девушка, понимая, что дрожащий голос выдает ее. – Когда я вас не нашла, я отправилась сюда. Здесь со мной случился припадок. Мне все мерещилось, что священник – везде, повсюду преследует меня со своим ножом, а я никак не могу убежать. Я зашла в квартиру, закрыла замок на ключ и выкинула связку с ключами с балкона. Не знаю, что на меня нашло... Честно говоря, когда вы звонили в дверь, я была уверена, что это пришел он – СВЯЩЕННИК!
Таня терялась в догадках: правдоподобно ли звучит ее ложь? Не слишком ли сильно подвел ее голос? Кажется, всe-таки получилось довольно неплохо, по сравнению с объяснениями Славы. Да и, в сущности, она ведь правдиво описала свое состояние, только вместо одних лиц – шатунов она назвала другого человека – священника. И от этих злых шатунов ее отделяла теперь только одна дверь! Всего одна! Которую при желании нетрудно вынести плечом.
– А где наша книга теперь? – невинным голосом осведомился Дима.
– А я положила ее Игорю в ящик. В почтовый ящик! Игорь, разве ты ее не взял?
– Нет, я не брал еще почту сегодня.
– Забери ее скорей оттуда! – испуганным голосом сказала она. (“Не переиграла ли?”) – А то обязательно вытащат! Или какие-нибудь хулиганы, которые любят поджигать газеты в почтовых ящиках сожгут ее! Торопитесь! В ней наверняка и заключен весь ключ к разгадке! А завтра, Игорь, я зайду к тебе, и мы обо всем поговорим подробнее! Скажи только – во сколько?
– Ну давай так же в восемь часов вечера! – предложил Игорь после небольшой паузы.
– Договорились! Слушайте, ребята, как там Алена? Приехала уже?
“Если ответят: ДА!, то значит, она тоже стала одной из них!”
– Мы ее не видели! Мы думали она с тобой! Значит, еще не приехала! Видно, что-то ее задержало!
Наступила пауза.
– Ну, ладно, – промолвил наконец Дима, – мы поехали.
– Давайте, ребята, счастливо, до завтра. Ох, я хоть посплю немного. Слава, постели мне, пожалуйста.
Последнюю фразу она произнесла постепенно затухающим голосом, показывая, что якобы удаляется от двери, а сама вместо этого взяла Славу за руку и сделала ему знак молчать. Затем на цыпочках подкралась к самой двери, чтобы услышать удаляющиеся шаги. И услышала! Они были громкими! Быть может, даже чeресчур громкими, чтобы походить на правду! Потом загудел лифт.
“Зачем они едут на лифте? – удивилась Таня. – Ведь третий этаж!”
Через несколько секунд всe стихло. Но Таня не шевелилась. Вдруг удастся уловить малейший шорох! И тогда станет ясно, что вся затея провалилась, и ОНИ не поверили! И тогда – она в осаде! Окна Славиной квартиры не выходили во двор, поэтому невозможно было проконтролировать, уехали ли Дима с Игорем или нет. Бурное воображение девушки представило, как шатуны, крадучись, под шум лифта, подкрались обратно к двери с другой стороны и так же, как и она, подставили свои уши... При этой мысли она сразу же отпрянула от двери...
Полозков, застыв как памятник с пустым бокалом в руке, следил за маневрами своей подруги.
– Всe! – заключила Таня, отойдя от двери достаточно далеко. – Здесь оставаться больше нельзя! Если они даже и поверили мне, то сейчас приедут к Игорю, увидят, что почтовый ящик пуст, сообразят, что я их наколола, и вернутся обратно сюда! К этому времени нам надо быть уже далеко отсюда. Тебе – тоже! Теперь, к сожалению, ты точно в такой же опасности, что и я!.. Ну, а если они не поверили и остались здесь? Брр-р-р! Тогда – беда!
– Возможен и третий вариант, – дополнил очнувшийся Слава. – Кто-то из них поехал за книгой, а кто-то остался здесь караулить тебя. Я бы на их месте поступил именно так!
– Да, скорее всего, всe так и есть!
Слава уже не знал, что и подумать. Если бы Таня была одна, он бы ни на секунду не усомнился, что она всe придумала. Для каких-то своих целей! И на этой почве свихнулась! Но тут... Ведь вмешались еще как минимум двое! “Не сговорились же они все, на самом деле! Да и для чего? Чтобы подшутить надо мной? Так были бы они хоть моими знакомыми, тогда понять можно, а этих я и в глаза, судя по голосам, не видел, да и они меня тоже. Может, она специально привела сюда незнакомых парней, чтобы показать, что и у нее кто-то есть и что ей до меня пофиг, что я сделал большую ошибку, что с ней расстался, потому что она и без меня пользуется большой популярностью у мужиков? Значит, решила отомстить, чтобы я поревновал и пожалел, что бросил ее! Нет! Не похоже на нее! Что-то тут не так! Не вяжется! И вообще, как только она появилась, всякая дрянь происходит.”
Тем временем Таня выбежала на балкон. Третий этаж. Высоко! Не спрыгнуть! На улице почти стемнело. По крайней мере, если кто-то прятался сейчас в кустах под балконами дома – его не было видно. А чуть дальше чернел лес. А еще дальше – кладбище!
Таня вернулась в гостиную.
– Надо рискнуть, Слава! Надо попытаться прорваться! – заявила она. Полозков внимательно посмотрел на нее.
“Неужели она ничего этого не выдумала? Неужели эти шатуны существуют на самом деле? Если это так, то я очень виноват перед ней! Я перед ней в долгу!”
– Сделаем так! – Полозков выдержал паузу, обдумывая как следует свое решение. – Я сейчас спущусь вниз, посмотрю что там как, нет ли чего. И через 10 минут вернусь! Запомни: – Слава натянул кроссовки, – ровно через 10 минут я должен вернуться! Если за это время я не приду назад – попытайся позвать кого-нибудь на помощь.
– Нет, Слава...
– Сейчас, – парень посмотрел на свои часы, – 23.42. Значит, ровно в 23.52. я должен возвратиться обратно. Всe, закрывайся!
– Слава, миленький, не уходи! – заплакала девушка. – ОНИ убьют тебя! Не оставляй меня одну!
– Если мы будем сидеть сложа руки, мы погибнем вместе!
– Но ведь...
– Всe, закрой за мной.
– Возьми хотя бы нож...
– Не надо! – отмахнулся парень, – у меня с собой пистолет. Правда, газовый, но если я выстрелю, значит, – там засада! Ты услышишь... Всe. Никому не открывай! Ни на какие звонки не откликайся! У меня есть ключ! На всякий случай, перед тем, как зайти, я постучу четыре раза, чтобы ты знала, что это я. Всe, давай...
Прислушавшись, перед тем, как выйти, Слава повернул замок. Дверь щелкнула, и он исчез в темноте...




ГЛАВА 63
Распутин и большевизм – два явления, которые как будто не имеют между собой ничего общего, никакой внутренней связи, в действительности же – эта связь огромна! ...Он стал орудием в руках врагов России. Одни ли немцы были ея врагами тогда? Не стояла ли за спиной Распутина какая-то иная сила, которая искала не только политического ослабления России, но еще и нравственного разложения и разрушения великой нации, для утверждения над ней своего дьявольского господства?
 Ф.Ф.Юсупов
Цюрих, 14 января 1917 года, Шпигельштрассе, 14
Он сидел за письменным столом и, весь уйдя в себя, писал статью. Когда он думал над очередной мыслью, взгляд его сумасшедше плясал то по керосиновой лампочке, то по кипе бумаги, лежавшей под рукой, то по большому книжному шкафу с обширной библиотекой, собравшей в себе произведения выдающихся мыслителей мира. Иногда вставал, с отрешенным взглядом приглаживал свои залысины, совал руки себе под мышки, то вдруг отчаянно жестикулируя, вслух вырабатывал свои дальнейшие тезисы. Так писал он сегодня уже более двух часов, пока наконец не заметил, что мысли, поступающие из его мозга могучим потоком, вдруг забуксовали, в голову стал поступать инородный импульс, разрушающий логическую цепь его размышлений. Отложив перо, он встал, вытянулся, повернулся назад к двери кабинета и вздрогнул. Перед ним, у двери, стоял высокий молодой человек в твидовом английском костюме, с высоким лбом и ледяными глазами.
– Мне показалось, что ты снова нуждаешься в моих услугах, Володя, – промолвил гость, не здороваясь.
Положив последний лист статьи на письменный стол, Володя молча прошел к двери, прислушался и закрыл кабинет на ключ.
– Не стоит беспокоиться. Пока я здесь – нас никто не потревожит, – уверенным голосом заявил господин в твидовом
костюме.
– Ну, здраствуйте, здраствуйте, мой дорогой. Прошу садиться. – указав гостю на кресло, пригласил Володя и зашагал из угла в угол.
– Благодарю, – любезно ответил гость, принимая предложение. – Что ж, Володя, рассказывай, как здесь работается?
– Признаюсь, батенька, неважно! – быстро-быстро заговорил хозяин, – очень скучаю, знаете, по России, по товарищам. Теперь, когда архиважно быть там, принимать все меры для революционного настроя масс, разоблачать примиренцев, грабительскую войну – вместо этого мы вынуждены, как выгнанные из кухни поганой метлой царизма, тараканы, теряться и таиться по заграничным щелям, иногда только высовывая усики, чтобы отравлять и превращать в прах все глупенькие гучковско-милюковские авантюры. А откуда же черпать средства для всe новой борьбы, какой необходимо бы ей быть? А мы находимся вдалеке и бессильны ей помочь вылиться в революционный пожар! Скажу больше, что день, то более гложет меня мысль, что при жизни нашего поколения – не видать нам власти, не видать нам победы нашей революции!
– Полно, полно, Володя. Совсем не следует впадать в такое отчаяние, тем более тебе – вождю, глядя на которого крепнут крылья у молодых революционеров. Моя сила будет направлена на помощь тебе. Ведь энергия Зла, бурлящая всюду из живительных источников войны, постоянно наполняет нас могуществом. И цель наша – направить эту энергию единым пучком на достижение единой цели, подчинить себе эту энергию, укротить ее, как необъезженную еще кобылицу, и с ее помощью поразить врага! Для этого надо постоянно подпитывать и растить его, этого младенца революции, давая всe новую и новую пищу для его растущего организма! Все дело заключается в правильном питании. До сих пор ты кормил абсолютно верно своего растущего не по дням, а по часам ребенка. Однако запас провизии у тебя подходит к концу, и нужно подкрепление извне. И ты получишь все необходимое. А пока продолжай следовать прежним курсом. Требуй мира, хлеба, свободы, 8-часового рабочего дня, свержения царизма, экспроприации земель. Эти лозунги – грудь матери для твоего младенца ЗЛА. Конечно, при наступлении мира мы лишимся какой-то части нашей всеразрушающей энергии, но ведь всегда, когда детеныш появляется на свет из чрева матери, ему первое время неуютно и холодно. Поэтому нужно пойти на некоторые издержки, чтобы со временем создать максимально благоприятные условия для того, чтобы он выжил и вырос! И тогда сколько сил даст нам этот младенец, когда станет большим несокрушимым великаном.
– Одну минутку, Феликс, я бы хотел более подробно остановиться на вопросе нашей тактики относительно войны, поскольку считаю его одним из самых слабых звеньев нашей цепи. Надо признать открыто – пока мы не имеем достаточной силы и средств, чтобы быть услышанными всеми сознательными рабочими и крестьянами. У нас нет возможности в полной мере разъяснять им – почему мы против войны. И самодержавие больно бьет по нам, пользуясь этим, изображая нас таким образом, что мы – сплошь и рядом – изменники, требующие поражения в войне собственной страны! И этот смрадный голос царизма, усиленный многократно через рупор продажных писак и продажной буржуазной прессы наступает нам на горло. А чтобы развить идеи пораженчества и быть услышанными в полный голос, опять-таки, повторюсь, нужны немалые средства!
– Ты всe это получишь! – пообещал гость. И тут же в его руке, откуда ни возьмись, появился небольшой сундучок, украшенный драгоценными камням. – Здесь 100 тысяч рублей. Это пока для начала, для решения самого больного вопроса – распространения среди наших солдат на фронте идей поражения России в войне и заключения сепаратного мира с Германией.
Изумленный и обрадованный, Володя бережно принял в свои руки сундучок.
– Только я надеюсь, Владимир, как умный человек ты понимаешь, – смотря прямо в глаза своему собеседнику, произнес благодетель, – что деньги эти должны пойти прямо по назначению, а не как это было однажды в Париже, когда ты и несколько твоих людей присвоили себе несколько тысяч рублей, которые предназначались для Саши Лбовца, закупающего оружие для вашей партии. И не так, как это было, когда ты захватил имущество Центрального Комитета партии и 30 тысяч рублей, пожертвованных фабрикантом Шмидтом. Как видишь, мне всe это известно.
Володя густо покраснел.
– Ты должен понять одно: когда ты придешь к власти, ты сможешь тратить на себя лично сколько угодно денег. Но теперь все средства должны работать на единую цель – победу революции! Что касается денег из других источников, доставай их где угодно и как угодно, не брезгуя ничем. Когда в твоих руках будут деньги и власть – уже никто не посмеет тебя ни в чем обвинить. Кстати, как идет сотрудничество с Генеральным штабом Германии? У вас есть общие цели – поражение России в войне, и это надо использовать самым активным образом.
– Генеральный штаб Германии дает зеленый свет на революцию в России и поддерживает нас. Но, любезнейший Феликс, вы абсолютно уверены, что такие контакты не повредят нам?
– Абсолютно! – подтвердил гость. – Ибо Отец наш направляет мощную струю силы нашей для воплощения своего торжества над странами и народами. И везде, где идет речь о победе Сатаны над Христом, о становлении его власти через верных ему слуг, там, где рекой льется кровь его врагов, – всегда будет его благословение и поддержка! И я, выполняя волю его, помогу тебе в сотрудничестве с немцами.
– Но вы отдаете себе отчет, дорогой товарищ, что если об этом факте узнают в России, будет величайшей наивностью полагать, что мы сможем избежать суда и смертного приговора, я уж не говорю о потере поддержки нашей большевистской фракции и полном идейном крахе!
– Не бойся! Об этом никто никогда не узнает! Все будет на уровне домыслов, не более! В какой-то степени это даже будет тебе на руку: ты сможешь смело заявить, что империалисты объединились, ополчились против рабоче-крестьянских масс и жалкой клеветой хотят задушить ростки революции! Ну, а потом, когда ребенок окрепнет!.. Победителей судить будет уже некому! НЕКОМУ! Уничтожьте старый мир! Залейте все вокруг заревом крови, ибо только в льющейся без остановки крови – будет заключено вечное торжество вашей новой власти! Замаскируй свои цели священными лозунгами борьбы против старого мира! Пусть брат пойдет на брата, сын пойдет на отца, и ненависть зальет глаза каждому! Пусть туман помутит их разум и подчинит всех, как стадо неразумных животных, нашей великой силе! А главное условие наступления вашей новой эры и полного забвения старого мира заключается в том, чтобы уничтожить царя и всех тех, кто может претендовать на его место; необходимо превратить в прах всех его ближайших родственников! И тогда – вас никто уже не остановит! Вы станете героями! Вашими именами назовут города, заводы, фабрики, стадионы, дворцы, улицы. Вам еще при жизни поставят памятники и обелиски. Именно ваши портреты и статуи будут в каждом доме, вместо этих жалких икон, прославляющих Иисуса и всяких святых мучеников. Поэтому уничтожайте огнем и мечом старую веру и ее приверженников. Разрушайте храмы, мечети, церкви! Огнем и кровью высекайте свои новые порядки! А всех непокорных – отдавайте в пищу младенцу, который со временем станет многоголовым чудовищем, непобедимым атрибутом Нашей Власти! Мертвые будут служить Дьяволу и нашему скорейшему возвеличиванию. Чем больше мертвых – тем больше душ попадут к нам в сети! А потом – наступит власть мертвых над всем миром!
Гость привстал со своего кресла, его красные глаза излучали бешеную энергию.
– Всe это будет уже очень скоро! Так помни же! Отныне одной из твоих главнейших задач станет уничтожение царской династии, спрятавшей у себя ключ от нашего будущего Господства. Надо стереть их с лица земли! Забрать ключ и открыть им ту великую дверь, за порогом которой нас ждет неограниченная власть над миром! Тебе будет нетрудно расправиться с Романовыми. Все теперь против них, все их предадут, отрекутся, чтобы сохранить свою власть и заслужить популярность у народа. Никто не придет на помощь Романовым, о них все забудут, и у тебя будет благоприятный момент, чтобы уничтожить их всех!
– Всех? И детей?
– ВСЕХ! И детей – прежде всего! Этих крещеных богопослушных выродков! Иначе они вырастут, окрепнут и погубят твоего младенца, а тебя самого кинут в пекло!
Володя в нерешительности молчал.
– Не задумывайся ни над чем! Все уже давно просчитано! Тебе лишь следует прилежно исполнять приказы Сатаны! Вспомни, что сделали с твоим братом АЛЕКСАНДРОМ!
СДЕЛАЙ ИМ ВО СТО КРАТ ХУЖЕ! ЧТОБЫ САМАЯ ПАМЯТЬ О НИХ БЫЛА СТЕРТА! ВСПОМНИ: ОНИ ПОВЕСИЛИ ТВОЕГО БРАТА! ОТОМСТИ ЗА НЕГО! ПОГРУЗИ СТРАНУ В АД РЕВОЛЮЦИИ!
Сказав так, гость исчез. А глаза Володи засверкали. Он задыхался от ярости! Казалось, вся неистовая энергия его гостя передалась теперь ему! Издав звериный рык, он сел за стол и продолжил писать статью. Теперь мысли его были четки и ясны. Полученная сила, с избытком наполнившая его, бесновато выплескивалась на бумагу в виде букв. Через два часа очередная статья была закончена. Под ней он поставил свою подпись:
В. ЛЕНИН.


ГЛАВА 64
Екатеринбург, 30 июля 1992 года
Таню охватила нервная дрожь.
“Слава вернется! Он обязательно вернется! Он должен вернуться!”
Сцепив руки перед грудью, она уселась в кресло и стала ждать. Все решится в эти минуты! Настенные часы показывали 23.44.
“Вот уже Слава вышел из подъезда... Вот он уже осматривает тропинку перед домом... – представляла Таня. – Скоро он обойдет всe вокруг, посмотрит на часы, поймет, что пора возвращаться, зайдет обратно в подъезд и... Все кончится хорошо.”
Но беспокойство в душе пожирало девушку с каждой секундой все больше. Больше всего теперь она боялась услышать пистолетный выстрел. И звонок в дверь! Таня вдруг поймала себя на мысли, что абсолютно уверена, что сейчас прозвучит выстрел. Она ощущала его каждой волосинкой своего тела. Сейчас он прозвучит! Через мгновение! Вот-вот!..
И когда гулко застучало ее сердце, она не могла сказать точно, не заглушили ли эти удары внутри ее груди условленного выстрела, предупреждающего об опасности. Вдруг выстрел уже был?! И Славу подстерегли, забрали ключи и теперь идут за ней!
Таня что было духу подбежала к двери и проверила запор. Все закрыто. Она вернулась в гостиную.
“Но ведь он мог и не успеть выстрелить, если нападение было внезапным!”
23.47.
“Таня! Открой скорее! Я потерял ключи! Они за мной гонятся!” И отчаянные стуки в дверь!
“Что же я буду делать, если это произойдет? Не открывать? Но вдруг ОНИ действительно за ним гонятся, и Славина жизнь будет зависеть только от моих решительных действий? А если открыть? А вдруг – он уже будет ШАТУНОМ! Фу, какой вздор лезет мне в голову! Ну и напридумывала же я!... Сейчас раздадутся четыре условленных стука в дверь, затем скрежет замка и войдет... ОН. (ОН ЛИ?) И скажет, что всe в порядке! Хотя... Поверил ли он мне? Вряд ли! Но ведь пошел все-таки! Хотел доказать сам себе и лишний раз убедиться, что я – чокнутая? Если всe еще Слава полагает, что я душевнобольная или разыгрываю его, то он захочет мне отомстить, испугать и сам разыграет меня! “Таня! Открой! Я выронил ключи! Они за мной гонятся! Таня! Открой скорее!” Я как дура побегу открывать, а он рассмеется и будет хохотать до утра: “Ты действительно, девочка, повредилась в уме, если веришь в эту чепуху!” Или придет сейчас и начнет колотить в дверь: “Открывай! Я уже не Слава! Мы пришли за тобой! Отопри засов!” Чтобы подурачиться! Я ему, конечно, открывать не стану, тогда он рассмеется и скажет, что он нормальный и что он просто пошутил! А я все равно не буду ему открывать. Тогда он начнет злиться и попытается открыть дверь своими ключами. А я заблокирую замок. Он взбеленится! Ну и пусть! Так ему и надо!”
Таня заерзала в кресле.
“А вдруг – он будет уже шатуном, позвонит в дверь и скажет: “Я – непогребенный мертвец и пришел за тобой, чтобы унести с собой под землю!” Потом засмеется и скажет, что я пошутил, а я-то (дура такая!) и поверила! “Поэтому открывай, мне завтра нужно рано вставать, и я хочу спать! А если ты мне не веришь, то как хочешь! Тебе ведь надо бежать отсюда, а не мне! Ведь не за мной, а за тобой приедут скоро сюда тобой обманутые парни! А ты только тянешь резину!” Я в конце концов сдамся, открою, и вот тут-то они меня и настигнут! Бр-р! Что за чертовщина! Кажется, я действительно понемногу начинаю сходить с ума! Священник был прав!.. Кто побывает в той атмосфере, что была в подвале, быстро съезжает с рельс... Что это?.. Шорох?.. Или у меня уже начались галлюцинации?!”
Таня неслышно подошла к двери. Все было тихо! Показалось!
23.51.
“Приди! Пожалуйста, приди поскорее!”
Пошла последняя минута. Таня замерла и не отрывала взгляда от секундной стрелки настенных часов. Тик-так! – безжалостно бежали они вперед, набирая скорость.
Эти настенные часы с кукушкой вдруг преобразились для девушки в песочные часы. Обыкновенные песочные часы, которые столько раз отмеряли ей время в процедурном кабинете, когда она ходила на УВЧ, на электрофорез... В то время она хотела, чтобы эти процедуры поскорее заканчивались, и поэтому бывала рада, когда песочек полностью пересыпался из верхнего отделения в нижнее. Но сейчас из этих воображаемых песочных часов выпадали последние песчинки ее жизни!
И жизни Славы! А вместе с ними – скоро всe будет поглощено в небытие!
23.52. Всe! Время вышло! Почему его до сих пор нет? Быть может, он уже бежит по лестнице, тяжело дыша, стремясь не опоздать?
Девушка застыла у двери, бессильная что-либо понять. Выстрела не было! Но Слава и не вернулся! “Ровно в 23.52. я должен возвратиться обратно!”
Произошло что-то непоправимое! В этом Таня уже почти не сомневалась. Она принялась ходить по комнате из угла в угол. Что же теперь делать?
23.57. Надо бежать! Но ноги отказывались повиноваться сознанию. Все-таки в самом дальнем уголке души еще теплилась надежда: произошла какая-то случайность. Просто глупая, досадная случайность, никоим образом не связанная с шатунами, которая и стала причиной задержки Славы. Какие-нибудь друзья или девчонки попались ему на пути, например. “Конечно, Слава не мог забыть, что он обещал вернуться к положенному времени. Но это лишь в том случае, если он воспринял меня всерьез! А если просто решил проучить меня, помучить, за то, что я так себя, по его мнению, плохо вела?” “А! Ничего с ней не сделается, если опоздаю на полчасика!” Однако особое женское чутье и всe то, что она узнала от священника, как бы Тане ни хотелось всe списать на недоразумение, – били в одну точку: ШАТУНЫ! Конечно, это они! Они не клюнули на уловку! И поэтому теперь все барьеры, отделяющие ее от сил Зла, – растворились!
“А ведь Игорь и Дима могут быть нормальными! – неожиданно осенило Таню. – С чего это я взяла, что они уже – нелюди? Игорь же всe довольно складно объяснил, почему они задержались! Почему же я им не доверяю? А ведь может так случиться, что из-за того, что я их обманула, они поехали домой к Игорю и сейчас там попадут в лапы настоящих шатунов! И во всем буду виновата я!”
Девушка задумалась.
“Не-ет! Они не могут быть нормальными”.
Откуда они узнали, что я нахожусь здесь, у Славы? Откуда? Почему же я не спросила у них об этом? Потому что боялась, как бы они не поняли, что я о них всe знаю! Лишних вопросов задавать было нельзя. Но этот вопрос был бы вполне естественен. Ладно! Поздно уже рассуждать! Надо уходить!”
Таня машинально вытерла рукой вспотевший лоб и уже хотела было выйти из гостиной и направиться к двери, как раздался треск, звон противовесов, и с внезапностью, подобной струе ледяной воды, неожиданно полившейся на голову из давно неработающего, заржавленного и оставшегося незакрытым крана, из настенных часов выпрыгнула кукушка!
КУ–КУ! ВЖИК! БОМ! КУ–КУ! ВЖИК! БОМ! КУК–КУ!..
От внезапного испуга сердце Тани поднялось до самого горла. Девушка вздрогнула и посмотрела на часы таким взглядом, будто увидела на настенной картине оживший образ хищного зверя! Словно наперегонки по телу побежали мурашки. И пока ожившая птица не закончила выкрикивать свое зловещее завывание, объявляя всему миру, что настала полночь, Таня не могла оторвать взгляда от ее светящихся бесстрастных глаз, наполняющих комнату тревогой и ледяным страхом.
Как только кукушка исчезла в своем гнезде – сразу же закончилось и ее гипнотическое воздействие на Таню. Кровь опять быстрее побежала по жилам девушки. Она начала соображать. Схватив на кухне огромный нож, предназначенный для разделки мяса, в другой руке зажав распятие, она устремилась к выходу.
“Если через десять минут я не приду назад – постарайся позвать кого-нибудь на помощь.” Это было бы самым простым и, пожалуй, самым логичным с точки зрения здравого смысла – остаться здесь, позвонить в милицию... Но в данной ситуации это было малоэффективным средством, вернее, неэффективным!
“Кто даст гарантию, что пока милиция едет сюда, (если она вообще поедет! Для этого еще надо найти подходящий повод; если сказать: “Меня преследуют шатуны, это, знаете, такая разновидность живых мертвецов!” – то они просто повесят трубку, предварительно дав язвительный совет меньше пить), шатуны не взломают дверь и не заберут меня? И кто гарантирует, что тот, кто приедет, – окажется действительно тем, за кого себя выдает? Никто! Значит, надо бежать! А куда? И главное – как? Если теперь – они повсюду! Возможно, даже стоят сейчас за дверью!”
Таня взялась за дверную ручку.
ОНИ ДОБЕРУТСЯ ДО ВАС, И ВЫ ВСЕ ДОЛЖНЫ ПОГИБНУТЬ!
В голове девушки произошла химическая реакция и дала ответ: НАДО ИДТИ К СВЯЩЕННИКУ!
“Ну, конечно! Как же я раньше не догадалась! Уже поздно, но он наверняка не спит! Как он может спать! Вот только откроет ли? Во всяком случае, нужно попытаться! Нам необходимо соединить наши силы! Действовать и думать сообща! А поодиночке – нас раздавят!”
Таню разрывали противоположные чувства: как не хотелось идти сейчас куда-то в темноту, почти наверняка – навстречу смерти! Как хорошо было бы сидеть здесь в тепле, включить на полную мощь телевизор, магнитофон, радио, напиться до упаду! Постараться ничего не видеть, не слышать и ничего не бояться! И ЖДАТЬ! ЖДАТЬ! Кто знает, может, всe обойдется?
Но девушка хорошо осознавала, что всe это – лишь малодушная иллюзия! Это – как мираж у умирающего от жажды в пустыне, когда ему после трех дней, проведенных без единой капли воды, вдруг почудилось, что он увидел наконец-то, долгожданную реку! С радостью он подбегает, черпает ее в ладони и пьет... Но это оказывается совсем не вода, а жгучий песок! И горло умирающего, уже и без того обезвоженное до крайности, наполняется смертельной гадостью.
Нет! Оставаться здесь и пассивно ждать – ни за что! Пока есть хоть какой-то шанс, хоть один из ста миллионов, – надо бороться! Но есть ли он? Если Слава не вернулся – выходит, шатуны здесь и уже окружили ее! Получается, шансов нет! Тогда, может, убить себя? Разом покончить со всеми мучениями и страхами!
Таня приставила острие ножа к своей груди. Тихонько надавила и... вскрикнула! Нет-нет! У нее не хватит мужества! К тому же – это ничего не изменит! Как злорадно будут смеяться над ее мертвым телом шатуны, когда обнаружат ее! Вдобавок – это еще и смертельный грех!
“Господи, как же я вообще могла додуматься до такой мысли? У меня едет крыша! Я чувствую это! Но раз я всe это осознаю, значит, я в состоянии контролировать ситуацию. Беда начнется, когда я начну делать безумные поступки, а они будут казаться мне правильными и не вызывать никаких колебаний и сомнений по поводу того, совершать их или нет! Тогда действительно случится катастрофа!
А что если безумие уже овладело мной, только я сама этого еще не понимаю? Может, Слава был прав? Может, нет и никогда не было никаких шатунов, священника, ребят, я никогда не была во дворце? И вообще – я сплю!”
Таня посмотрела на нож.
НЕ ОБМАНЫВАЙ СЕБЯ, ТАНЯ!
“Ладно! Прочь истерика и слабость! Надо спешить! Время идет! Все будет хорошо! Распятие и амулет помогут мне!
И БОГ – тоже!”
А ЕСЛИ – НЕ ПОМОГУТ?!
Тане надоело уговаривать саму себя.
“Ты, дура! Иди вперед! И если что случится, то так тебе и надо! Ты заварила всю эту кашу – тебе и расхлебывать! Ты призвала силы Зла – тебе их и остановить! Пошла вперед, тварь!”
Ободрив себя подобными мыслями – соединив в себе мазохистку и камикадзе в одном лице, девушка сняла запор. Раздался такой громкий щелчок, точно лопнула автомобильная шина. Так, по крайней мере, показалось Тане. Возможно, это ей действительно только показалось, но когда стараешься сделать что-нибудь как можно тише и представляешь себе примерно, какой силы должен произойти шум, а он в действительности во много раз превосходит запланированные параметры, то в иллюзии ужасного шума – нет ничего удивительного.
Света нигде не было! Вообще – нигде! Во всем подъезде стояла страшная темнота! Девушка почувствовала на себе множество невидимых и жестоких глаз, привлеченных шумом и затаившихся где-то здесь в темноте.
Тане захотелось вбежать обратно в квартиру, зажечь в коридоре свет, чтобы было не так темно, но пока она раздумывала, дверь неожиданно заскрипела и захлопнулась! Без ключей ее теперь было не открыть, а их у Тани не было.
“Какая же я дура! Не догадалась взять хотя бы спички!”
Девушка наощупь двинулась к перилам, моля Бога не встретить чью-либо руку, и не натолкнуться на чье-нибудь безмолвное тело. Левая рука с распятием – чуть впереди, правая – с ножом – чуть сзади, чтобы хватило размаху нанести удар посильнее! Девушка стала осторожно спускаться по ступенькам вниз. Всю ее так трясло от дурных ожиданий, точно она находилась на электрическом стуле.
“Свет выключили неспроста! Меня ждут!”
Обострив свой слух до предела, Таня медленно-медленно прошла два лестничных проема и оказалась на втором этаже. В одной из квартир было слышно, как работал телевизор и время от времени раздавался знаменитый носовой голос господина Володарского, переводящего и озвучивающего очередной американский боевик. Очевидно, кто-то смотрел кабельное телевидение. Это немного ободрило девушку.
“Осталось совсем немного! Еще совсем немного, и я выберусь!”
Вместе с тем ее не покидало ощущение, что кто-то СВЫШЕ, как за подопытным кроликом, наблюдают за ней. Таня ступила ногой еще на одну ступеньку вперед и ВНЕЗАПНО... Раздался страшный грохот! ТРЕМС! БРЕМС! БАЦ! Кто-то оставил на лесенке пустую баночку из-под пива, и она, случайно задетая девушкой, теперь скатывалась со ступеньки на ступеньку, издавая громкие удары. Таня вздрогнула, как полуночная грабительница магазина, заслышав сработавшую сигнализацию, трясясь, остановилась на месте, стиснула зубы, мысленно требуя от банки громыхать как можно тише.
ПОПАЛАСЬ! ПОПАЛАСЬ! – застучало ее сердце.
Когда баночка докатилась до последней ступеньки и остановилась, внизу раздался скрип, и в подъезд стал кто-то входить...


ГЛАВА 65

ИЗ ПИСЬМА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ АЛЕКСАНДРЫ ФЕДОРОВНЫ ИМПЕРАТОРУ НИКОЛАЮ ВТОРОМУ.
24 февраля 1917 (старый стиль)
“Бесценный мой!
Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском... Бедняки приступом брали булочную... Против них вызывали казаков... У Ольги 37.7, вид у нее изнуренный. Он (Алексей) спал хорошо, у него 37.7. В 10 пошла с Аней... Я перехожу из комнаты в комнату, от больного к больному. Вышла на минутку поставить свечи за вас...”

 ТЕЛЕГРАММЫ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ РОДЗЯНКО В СТАВКУ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ ВТОРОГО В МОГИЛЕВ
26 февраля
“В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришло в полное расстройство. Части войск стреляют друг в друга. На улицах – беспорядочная стрельба. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот решающий час ответственность не пала на венценосца.”
27 февраля
“Положение ухудшается. Надо немедленно принять меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний час, когда решается судьба Родины и династии.”
 
ТЕЛЕГРАММА КОМАНДУЮЩЕГО ПЕТРОГРАДСКИМ ВОЕННЫМ ОКРУГОМ ГЕНЕРАЛА ХАБАЛОВА НАЧАЛЬНИКУ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ГЕНЕРАЛУ АЛЕКСЕЕВУ
“Прошу доложить его императорскому величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей одни за другими изменили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили свое оружие против верных его величеству войск. Оставшиеся верные долгу весь день боролись против мятежников, неся большие потери. К вечеру мятежники овладели большей частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца... С коими и буду продолжать борьбу.”

ТЕЛЕГРАММА ГЕНЕРАЛА ХАБАЛОВА ГЕНЕРАЛУ АЛЕКСЕЕВУ
28 февраля 1917
“В моем распоряжении в здании Главного адмиралтейства четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен две батарей, прочие войска перешли на сторону революционеров или остаются, по соглашению с ними, нейтральными. Отдельные солдаты и шайки бродят по городу, стреляя в прохожих, обезоруживая офицеров. Все вокзалы во власти революционеров, телефон бездействует, связи с частями города нет... Министры арестованы революционерами... Продовольствия в моем распоряжении нет... Все артиллерийские заведения во власти революционеров. В моем распоряжении лично начальник Штаба округа. С прочими окружными управлениями связи не имею.”
В эти дни все забыли о царе. Все почувствовали новое небывалое ощущение – жажду власти! И были опьянены! Оттянуть послушные преданные войска с фронта – было нельзя, ибо продолжалась ожесточенная война с внешним врагом. Изнутри же Россия, в которой свирепствовала остервенелая толпа неуправляемых людей, начала сходить с ума! В этом страшном положении, видя, что ситуация в стране становится неуправляемой, Николай Второй – без ведома своей решительной супруги, которая оставалась в эти дни в Царском Селе и ухаживала за своими внезапно заболевшими корью один за другим детьми, проанализировав ситуацию, пошел на огромную жертву – он отрекся от престола!


МАНИФЕСТ ОБ ОТРЕЧЕНИИ ОТ ПРЕСТОЛА
НИКОЛАЯ ВТОРОГО

ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ

Божьей милостью, МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРОЙ, ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ, ЦАРЬ ПОЛЬСКИЙ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ И прочая, и прочая, и прочая...
ОБЪЯВЛЯЕМ ВСЕМ ВЕРНЫМ НАШИМ ПОДДАННЫМ:
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь героической армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша, совместно со славными нашими союзниками, сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы, и в согласии с Государственной Думой, признали мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расставаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на Престол Российский. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном нерушимом единении с представителями народа на тех началах, которые будут ими установлены. Да поможет Господь Бог России.
НИКОЛАЙ.
Министр императорского двора
Граф ФРЕДЕРИКС.
2 марта 1917 года 15час.03мин.

На следующий день после отречения Николая Второго Михаил Александрович Романов также отрекся от престола.
В стране образовалось двоевластие в лице Временного правительства – с одной стороны, и Петроградского Совета – с другой. Николай Второй по приказу Временного правительства был арестован и вместе со своей семьей, под охраной, направлен в Царское Село. Представителей большевистской фракции в Петроградском Совете было меньшинство, но в скором времени, путем политических компромиссов и лавирований от одних политических союзников к другим, им предстояло образовать новую могучую самостоятельную силу. До февральских событий в Петрограде – это еще было невозможно –
лидеры большевиков находились кто в тюрьмах, кто в ссылках, кто в далекой эмиграции. Поэтому, чтобы удержать те малые силы, что имелись у них на тот момент, большевики вливались в легальные структуры органов власти. Теперь же, когда разразилась Февральская буржуазная революция, и Россия на какое-то время стала самой свободной страной мира, большевистские лидеры стали выползать из своих щелей. Был среди них и главный теоретик и вдохновитель идей марксизма-коммунизма ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ УЛЬЯНОВ (ЛЕНИН).


ГЛАВА 66
Наше правительство, посылая в Россию Ленина, приняло тем самым на себя большую ответственность. Это путешествие Ленина оправдывалось с военной точки зрения; нужно было, чтобы Россия была повержена...
Людендорф
(немецкий генерал)
ПОСЛАННИК ГЕРМАНИИ В БЕРНЕ БАРОН ФОН РОМБЕРГ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ.
ШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА № 578
Берн, 7сентября 1914 года.
Секретно!
“Русский, у которого, как представляется, имеются связи с революционерами в России, пытается через агента установить, в случае, если Россия, в результате внутренних трудностей начнет мирные переговоры, пойдет ли на них Германия, и не бросит ли она русских революционеров на произвол судьбы. Он полагает, что в результате больших русских потерь, особенно по материальной части, виды на революцию возрастают. Через агента я попытался прежде всего установить, что здешним русским вождям точно известно о внутреннем положении в России, планах и видах на революцию, а также об их отношении к национальному вопросу. Был бы вам благодарен за указание, как мне поступить в дальнейшем, в связи с упомянутым зондажем.
РОМБЕРГ.”

ПОСЛАННИК В БЕРНЕ БАРОН ФОН РОМБЕРГ РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРМАНИИ ФОН БЕТМАН-ГОЛЬВЕГУ.
ШИФРОВАННОЕ СООБЩЕНИЕ № 794
Берн, 30 сентября 1915 года
Секретно!
“Эстонцу Кескюля посчастливилось с выяснением условий, на которых русские революционеры, в случае победы революции, были бы готовы заключить с нами мир. Их программа, по данным известного революционера Ленина, содержит следующие пункты:
1. Установление республики.
2. Конфискация помещичьих земель.
3. 8-часовой рабочий день.
4. Полная национальная автономия.
5. Предложение мира без оглядки на Францию, но при условии, что Германия отказывается от аннексий и контрибуций. К пункту 5 – Кексюля замечает, что это условие не исключает отделения от России национальных государств, которые стали бы служить в качестве буферных государств. Русские армии тотчас же покидают Турцию, и таким образом – отказ от Константинополя и Дарданелл. Русская армия вступает в Индию. Я оставляю вопрос открытым, придавать ли этой программе самой по себе большое значение, тем более, что сам Ленин, как мне сообщили, довольно неоднозначно оценивает виды на революцию. Он, по-видимому, очень опасается недавно начатой оборонной кампании так называемых социал-демократов против революции. По сведениям Кексюля, во главе этого движения стоят социалисты Аксельрод, Алексинский, Дейч, Дневнинский, Марк, Ольгин, Кахель, Плеханов. Они развертывают оживленную агитацию и, должно быть, распоряжаются крупными средствами, которые, очевидно, поступают от правительства. Их деятельность может быть тем опаснее для революции, поскольку сами они старые революционеры и, следовательно, основательно знают технику революции. Поэтому, по мнению Кексюля, есть срочная необходимость безотлагательно поспешить на помощь революционерам ленинского направления в России. В Берлине он лично доложит об этом. По его сведениям, настроение в настоящее время должно быть благоприятным в пользу переворота; множатся известия о рабочих беспорядках, роспуск Думы вызвал всеобщее возбуждение. Но действовать нужно быстрее, прежде чем социал-патриоты одержат вверх... Но если даже... как уже говорилось, перспективы на революцию не надежны и, таким образом, ценность ленинской программы – сомнительна, все равно использование ее в неприятельских странах оказало бы неоценимую услугу. Особенно, по моему мнению, во Франции, в условиях известной неосведомленности французов в иностранных и особенно в русских делах, она могла бы, при умелом распространении, воздействовать исключительно сильно. Если у Вашего Превосходительства не будет других инструкций, я сообщил бы об этой программе некоторым французским агентам, для распространения среди оппозиции. Я полагаю, что сама перспектива заключения сепаратного мира Германией с русской демократией, при котором, естественно, французским миллиардам будет грозить потеря, уже даст возможность добиться истинного триумфа над Делькассе.1
Все это в конечном счете сыграет на руку нам при заключении сепаратного мира. Конечно, ленинскую программу нельзя предавать гласности, во-первых, из-за того, что тем самым был бы разоблачен наш источник, а также потому, что дискуссией в прессе она потеряла бы для нас ценность... Независимо от Франции я хотел бы просить не говорить с Кексюля об использовании этой информации, дабы благодаря несвоевременному разглашению что-то могло быть выдано.
РОМБЕРГ.”

ПОСЛАННИК В ГЕРМАНИИ В БЕРНЕ БАРОН ФОН РОМБЕРГ РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ФОН БЕТМАН-ГОЛЬВЕГУ. № 855 Берн, 27 марта 1917 года
Совершенно секретно!
Содержание: беседа с нашим русским агентом Вайсом.
“Я имел обстоятельную беседу с Вайсом, во время которой он настойчиво стремился прежде всего выяснить, как мы будем вести себя по отношению к революции в России. Особенно ему хотелось знать, не может ли случиться, что при известных обстоятельствах мы поддержим реакционную контрреволюцию, как это часто утверждается и намеренно распространяется нашими противниками; кроме того, серьeзно ли мы собираемся поощрять пацифистские стремления революционной партии или же только будем пытаться использовать в военном отношении вызванную революцией дезорганизацию и уменьшившуюся сопротивляемость русской армии... Я ответил Вайсу, что нам следовало бы предъявить его партии точно такие же требования, какие он предъявляет нам. От ее образа действий будет зависеть и наш образ действий. Само по себе в наши намерения не входит мешать революции или использовать ее в военных целях, если мы получим убедительные доказательства, что она в своем развитии обретает пацифистскую направленность. Но с другой стороны, нельзя требовать от нас, чтобы в ходе войны мы попросту бездеятельно наблюдали, как обосновывается и укрепляется новый режим в России, если нам не будут даны определенные доказательства, что это делается не в ущерб нам. Отсюда задача – постоянно держать нас в курсе развития отношений с Вайсом.
Он разъяснил мне, что кадеты (конституционно-демократическая партия России) в союзе с Антантой распоряжаются неограниченными средствами для своей пропаганды. Напротив, революционеры, как и прежде, в этом смысле вынуждены преодолевать большие трудности... Чем большие суммы мы могли бы предоставить в его распоряжение, тем больше он мог бы действовать в пользу мира. По этому поводу я хотел бы прежде всего рекомедовать, чтобы в распоряжение господина Вайса были бы предоставлены на апрель 30 тысяч франков, которые в первую очередь он хочет употребить на то, чтобы стала возможной поездка его влиятельных друзей по партии – в Россию...
РОМБЕРГ.”

ПОСЛАННИК ГЕРМАНИИ В БЕРНЕ БАРОН ФОН РОМБЕРГ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ.
ТЕЛЕГРАММА. РАСШИФРОВКА № 518
Берн, 23 мая 1917 года
 Совершенно секретно!
 “Федеральный советник Гофман узнал, что здешние выдающиеся революционеры имели бы желание возвратиться домой в Россию через Германию; они страшно боятся пути через Францию из-за опасности нападения подводных лодок при дальнем следовании морем. Прошу указания на тот случай, если ходатайства поступят ко мне. РОМБЕРГ.”

СТАТС-СЕКРЕТАРЬ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТPАННЫХ ДЕЛ ЦИММЕРМАН ПРЕДСТАВИТЕЛЮ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ ПРИ ГЛАВНОЙ СТАВКЕ СЕКРЕТАРЮ МИССИИ БАРОНУ ФОН ЛЕРСНЕРУ.
ТЕЛЕГРАММА ПО ЮЗУ № 46
Берлин, 23 марта 1917 года
Секретно!
“Так как мы заинтересованы в том, чтобы влияние радикального крыла революционеров в России одержало верх, мне кажется допустимым возможное разрешение проезда через Германию. Поэтому я хотел бы поддержать разрешение на этот проезд. Ваше Высокоблагородие, соизвольте уведомить об этом Верховное Главнокомандование, попросив высказать свою точку зрения.
ЦИММЕРМАН .”

ЗАМЕСТИТЕЛЬ СТАТС-СЕКРЕТАРЯ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ФОН ШТУММ ПОСЛАННИКУ В БЕРНЕ БАРОНУ ФОН РОМБЕРГУ.
ШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА № 344
Берлин 25 марта 1917 года
“У Верховного Главнокомандования нет никаких сомнений в отношении проезда русских революционеров, если они будут отправлены одним общим транспортом с надежным сопровождением. По поводу урегулирования с транспортом будут даны дополнительные указания.
ФОН ШТУММ.”

ЗАМЕСТИТЕЛЬ СТАТС-СЕКРЕТАРЯ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ ФОН ШТУММ ПОСЛАННИКУ В БЕРНЕ БАРОНУ ФОН РОМБЕРГУ.
ШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА № 380 Берлин, 31 марта 1917 года
Спешно!
“Согласно поступившим к нам сведениям, желателен наискорейший проезд русских революционеров через Германию, так как контробработка Антанты в Швейцарии уже началась. Предоставляю на ваше усмотрение максимальное ускорение переговоров с представителями комитета.
ФОН ШТУММ.”

ПОСЛАННИК В БЕРНЕ БАРОН ФОН РОМБЕРГ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ.
ТЕЛЕГРАММА. РАСШИФРОВКА. № 603
Берн, 4 апреля 1917 года
“Секретарь социал-демократической партии Платтен разыскивал меня по поручению группы русских социалистов, вождями которых, в частности, являются Ленин и Зиновьев, чтобы передать просьбу о незамедлительном разрешении проезда некоторого числа от 20 максимум 60 человек, наиболее выдающихся эмигрантов. Платтен пояснил, что дела в России принимают опасный оборот для дела мира, следует сделать все, чтобы без малейшего промедления доставить в Россию находящихся здесь социалистических руководителей, влияние которых там велико... Они готовы подчиниться любым условиям – проезду без остановок в запертых, даже занавешенных купе; но они должны быть уверены, что никто не будет задержан, их вагону будет обеспечена экстерриториальность, включение в число едущих последует без учета их позиции – за войну они или за мир. Со своей стороны они обещают добиваться в России освобождения некоторого числа немецких пленных... При той исключительной нашей заинтересованности в незамедлительном отъезде, я настоятельно советую срочно дать разрешение, приняв поставленные условия... Отъезд должен состояться не позднее пятницы...
РОМБЕРГ.”

ЗАМЕСТИТЕЛЬ СТАТС-СЕКРЕТАРЯ МИД ГЕРМАНИИ ФОН ШТУММ ПОСЛАННИКУ ГЕРМАНИИ В БЕРНЕ БАРОНУ ФОН РОМБЕРГУ. № 394
 Берлин, 5 апреля 1917 года
Срочно! Секретно!
Ответ на телеграмму №603
“Генеральный штаб согласен. Переход границы у Готмадингена. Толковый офицер сопровождает транспорт от Готмадингена до Засница. Передача в 17 через чиновника МИД. При переходе границы никаких паспортных формальностей. Багаж будет запломбирован. Безопасный проезд обеспечен... По техническим причинам – наибольшее число едущих – 60. О сроках поездки последует более подробное сообщение. Предположительно в субботу вечером два D-вагона второго класса будут подготовлены в Готмадингене.
ШТУММ.”

ПОСЛАННИК ГЕРМАНИИ В БЕРНЕ БАРОН ФОН РОМБЕРГ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ.
ТЕЛЕГРАММА. РАСШИФРОВКА № 631
Берн, 9 апреля 1917 года
Секретно!
“Эмигранты готовы к серьезным трудностям, возможно, даже к уголовному преследованию со стороны русского правительства в связи с их переездом через вражескую страну. Очень важно, следовательно, в интересах самих едущих, застраховать их от какого-либо общения с немцами в пути через Германию... Необходимо, чтобы немецкая пресса обошла молчанием это событие, пока о нем не заговорят за границей. Когда более уже невозможно будет избежать умолчания, надо не допустить никаких комментариев, которые могли бы привести к компрометации. Также ни в коем случае не может быть упоминаема в прессе посредническая роль Швейцарии. Отъезд, как запланировано, состоится завтра. Известно точно – 29 русских едут, возможно, до 37 человек, члены различных групп ленинского направления...
 РОМБЕРГ.”
ПОСЛАННИК ГЕРМАНИИ В СТОКГОЛЬМЕ БАРОН ЛЮЦИУС ФОН ШТЕДТЕН В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ.
ТЕЛЕГРАММА № 600
10 апреля 1917 года
ЗДЕШНЕЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО РАЗРЕШАЕТ ПРОЕЗД.
 ЛЮЦИУС.

12 апреля 1917 года
ПОКОРНЕЙШЕЕ ДОНЕСЕНИЕ
“1. Его Величество кайзер сегодня утром во время завтрака высказал пожелание о том, чтобы снабдить перевозимых через Германию русских социалистов “Белыми книгами” и подобными изданиями, например, оттисками “Пасхального послания” и речи канцлера, с тем чтобы они могли ими воспользоваться для разъяснительной работы на своей Родине.
2. На тот случай, если транспорту с русскими был бы запрещен въезд в Швейцарию, Верховное Главнокомандование выражает готовность переправить едущих в Россию через наши линии фронта.”

ВОЕННЫЙ АТТАШЕ В БЕРНЕ МАЙОР ФОН БИСМАРК ПОСЛАННИКУ В БЕРНЕ БАРОНУ ФОН РОМБЕРГУ.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 12396/17
 Берн, 12 апреля 1917 года
“При сем передаю отчет агента, касающийся русской революции. Я слышал сегодня об отъезде некоторых лиц, и в 3.20 отправился на вокзал, где действительно отошел в Зинген скорый поезд с вагоном, полным русских революционеров. Среди отъезжающих из Швейцарии из значительных личностей видел только Феликса Платтена, известного анархо-социалистического подстрекателя... Затем еще русского Ленина, который открыто едет в качестве руководителя всей небольшой группы. Отъезд как будто должен был состояться тайно, но набралось еще около 100 других русских обоих полов, которые со смешанным чувством провожали отъезжающих... Прощание было довольно возбужденным, и здесь с привычной несдержанностью проявился раскол в рабочих партиях всех стран. Ругались неприличными словами, орали, что едущие – все немецкие шпики и провокаторы, “вас всех повесят, вы подстрекатели против евреев” и т.д. Один молодой русский особенно выделялся и все время выкрикивал: “Провокаторы, подлецы, свиньи!” – в ответ на это, кто-то из поезда кричал: “Ты подлец, кто ты, собственно, такой, ты специально послан из Женевы как провокатор! Я точно знаю, что ты каждый месяц получал свои 200 франков из тамошнего консульства...” В общем и целом – маленький забавный польско-русский этюд...”
ПРЕДСТAВИТЕЛЬ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ ПРИ ГЛАВНОЙ СТАВКЕ, СОВЕТНИК МИССИИ БАРОН ФОН ГРЮНАУ В МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ.
ТЕЛЕГРАММА № 551
Берлин, 21 апреля 1917 года
 “Верховное Главнокомандование передает следующее сообщение политической секции Генерального штаба в Берлине: Штайнвакс1
17 апреля 1917 г. телеграфирует из Стокгольма: въезд Ленина в Россию удался. Он действует в полном соответствии с тем, к чему стремится... Из-за этого – рев ярости антантовских социал-демократов в Стокгольме. Платтен англичанами не пропущен через границу, этот факт привлек здесь большое внимание...
ГРЮНАУ.”

ПОСЛАННИК ГЕРМАНИИ В БЕРНЕ БАРОН ФОН РОМБЕРГ РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ФОН БЕТМАН-ГОЛЬВЕГУ.
 ТЕЛЕГРАММА № 1229
 Берн, 26 апреля 1917 года
Секретно!
“Один агент сообщает мне, что Ленин был в Петербурге восторженно встречен рабочими. От финляндской границы до Петербурга его и его товарищей сопровождали английские офицеры. В столице, однако, народ освободил прибывших от нежелательного сопровождения...
РОМБЕРГ.”
ВОЕННЫЙ АТТАШЕ ПОСОЛЬСТВА В БЕРНЕ МАЙОР ФОН БИСМАРК ПОСЛАННИКУ В БЕРНЕ БАРОНУ ФОН РОМБЕРГУ.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 5177/17
Берн, 1 мая 1917 года
“Мною получена 29 апреля от Его Превосходительства Людендорфа следующая телеграмма: К ВАШЕМУ РАПОРТУ, КАСАТЕЛЬНО РУССКИХ ЭМИГРАНТОВ2, ПРОШУ ПРЕЖДЕ ВСЕГО СООБЩИТЬ ДАННЫЕ ИХ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНОЙ ЧИСЛЕННОСТИ. ЗАТЕМ Я ОТПРАВЛЮ РАПОРТ В МИД...
“На телеграмму Его Превосходительства Людендорфа, я ответил 20 апреля: “Дело эмигрантов – предмет длительных переговоров между здешними русскими, послом и МИД. Рапорт майора фон Кляйста, который я только что переслал в Берлин, является преждевременным...” Сегодня утром, я получил из Главной Ставки следующую телеграмму: “Его Превосходительство генерал Людендорф указывает на то, что только те из русских будут пропущены через Германию, кто не настроен к немцам явно враждебно.”
Сегодня я телеграфировал Людендорфу: “В путь двинутся только такие русские из числа нового потока эмигрантов, которые станут добиваться мира.”
Привожу вашему Высокоблагородию этот обмен телеграммами для ознакомления, чтобы избежать недоразумений, которые, возможно, могут из-за этого возникнуть.
БИСМАРК.”

ИЗ ШТАБА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ РОССИИ ВОЕННОМУ И МОРСКОМУ МИНИСТРУ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА А.Ф.КЕРЕНСКОМУ.
ДЕПЕША.
16 мая 1917 года
Срочно. Лично в руки
“Милостивый государь Александр Федорович!
25 апреля сего года к нам в тыл на фронте 6-й армии был переброшен немцами прапорщик 16-го сибирского стрелкового полка Ермоленко, который на допросах в штабе 6-й армии и вверенном мне штабе показал, что с 1914 года он находился в плену в Германии, там на его имя поступила по ошибке большая украинская литература и корреспонденция, адресованная не ему, Дмитрию Спиридоновичу Ермоленко, а Степану Спиридоновичу Ермоленко, по-видимому, – популярному политическому украинскому деятелю, так как почта была из Львова, Вены и других мест. Вероятно, на основании этой переписки немцы заключили, что в лице прапорщика Ермоленко они имеют крупного и влиятельного представителя целой политической партии и решили воспользоваться им в своих целях. Ермоленко было предложено отправиться под видом бежавшего из плена в Россию, где, освободившись от военной службы, вести в самом широком масштабе, не жалея денег, агитацию, путем каких угодно способов и средств, с целью добиться:
1. Смены Временного правительства и в особенности уход министров Гучкова и Милюкова.
2. Отделения от России Украины в виде самостоятельного государства и
3. Наискорейшего заключения мира России с Германией.
После долгих, упорных переговоров со стороны немцев, и по совету своих товарищей – пленных офицеров, прапорщик Eрмоленко согласился на предложение, получил на первые расходы 1500 рублей и назначенное ему содержание 8000 рублей ежемесячно, после чего он был тайно перевезен к нам в тыл. По указанию германских офицеров Генерального штаба, которые инструктировали прапорщика Eрмоленко, он должен доносить и получать деньги от посылаемого ими одновременно с ним в Россию украинца Скоропись-Иолтуховского, имеющего ту же задачу и получающего из Германии деньги через Стокгольм от некого Свендсона, находящегося в германском посольстве. По объяснению тех же германских офицеров после Берлинского съезда социалистов, происходившего с участием Ленина и Скоропись-Иолтуховского, ЛЕНИН был ими командирован с теми же целями и задачами. Деньги Ленину привозят командируемые им в Стокгольм лица, через которых он держит связь с Берлином. Ленин и Скоропись-Иолтуховский должны быть по своей работе в контакте между собой, так же как прапорщик Ермоленко с Иолтуховским. В случае измены делу – прапорщик Ермоленко приговорен к смерти. Сообщая изложенное, прошу Вас не отказать меня уведомить о принятом Вами решении. Прилагаю при сем документы, полученные от прапорщика Ермоленко, который временно задержан в Могилеве.
Уважающий Вас А. ДЕНИКИН.”
С подлинным верно. Гвардии поручик
(подпись неразборчива)

“ОПРЕДЕЛЕНИЕ” 1917 г.
Петроградская судебная палата по 1-му уголовному департаменту в распорядительном заседании, в котором присутствовали: председательствующий – К. А. Васильев, члены палаты – М.Ф.Сперанский, Г.К.Юкум, Д.В.Коротков, товарищ прокурора – И. П. Сафаревич, помощник секретаря – В.С.Калиновский.
СЛУШАЛИ: 1. Жалобу присяжного поверенного М.Ю.Козловского на Постановление судебного следователя по особо важным делам Округа Петербургского окружного суда Александрова1 от 24 июля 1917 г. о заключении его под стражу и на неисполнение судебным следователем требования 448 ст. Устава уголовного судопроизводства. “...Из донесения судебного следователя усматривается, что улики, собранные против Козловского, заключаются, с одной стороны, в показаниях допрошенных под присягой свидетелей Аарона Бурштейна и Семена Кушнира и, с другой стороны, в результате произведенной у Козловского выемки корреспонденции и документов...
...Свидетель же Кушнир показал, что германские власти, в том числе министр внутренних дел ЦИММЕРМАН, главнокомандующий – ГИНДЕНБУРГ и заведовавший организацией шпионажа при Главном штабе в Берлине – Фридерикс, старались его привлечь на свою сторону и побудить заняться шпионской деятельностью в России в пользу Германии, причем Фридерикс сообщил ему, что Германия уже командировала 84 человека в Россию для агитации во главе с Лениным, Козловским, Зиновьевым и Троцким, и что для Ленина – касса в Германии всегда открыта, и он всегда может получить сколько хочет. Агитация же в России Ленина и его политических сообщников заключалась в призыве к братанию на фронте, прекращению военных действий против неприятеля, а затем – к вооруженному восстанию 3–5 июля против государственной власти, каковая деятельность сознательно и осуществлялась во вред военному могуществу России и в интересах враждебного последней государства – Германии. Козловский, проживая в Петрограде, находился в постоянных телеграфных сношениях и являлся как бы посредником между последним и Лениным, а также большевистским печатным органом – ”Правдой”, исполняя даваемые ему Ганецким поручения, например, о выплате Ленину 1000 рублей, о высылке члену Иркутского комитета РСДРП Уншлихту дважды по 100 рублей и Лещинскому в Москву – 200 рублей. Переехав из Стокгольма в Зальшебаден, Ганецкий сообщил в Петроград свой телеграфный адрес только 4 лицам: Ленину, Козловскому, Коллонтай и своей представительнице по торговле в России медикаментами – Сувенсон... Козловский под видом юрисконсульта Ганецкого по его торговле в России медикаментами, производившейся в Петрограде, получил от Суменсон 13200 рублей, хотя, как удостоверила Суменсон, торговлей не интересовался, никаких судебных дел Ганецкого не вел, и вся его деятельность за всe это время ограничилась дачей двух советов юридического характера...”
 

ГЛАВА 67
Екатеринбург, 31 июля 1992 года
Сначала Таня окаменела: уже не мерещится ли всe это? Уж не сон ли? Но нет, в подъезд действительно кто-то вошел. Банка из-под пива уже затихла, и девушка, стараясь двигаться как можно бесшумнее, поднялась обратно на несколько ступенек вверх и затаилась на втором этаже. Ей стоило огромных усилий, чтобы сейчас не закричать и не помчаться сломя голову наверх, тем самым выдавая себя!
– Ну, не надо, Андрей! – раздался внизу голос молоденькой девушки, вслед за которым последовал ее веселый смех. Тот, кого она назвала Андреем, что-то тихо шептал.
Таня не могла разобрать его слов.
– Ну, Андре-ей! – Смех. – Ну, поздно уже, меня родители прибьют.
Андрей опять что-то прошептал, сначала неразборчиво, но потом Таня различила:
– Все, договорились, завтра в семь часов я за тобой захожу! Только смотри, без проколов!
– Ладно, ладно... – ответила девушка.
– Дай-ка я тебя напоследок...
Внезапно голоса смолкли. Таня напряглась в своем темном углу...
Когда она услышала, что в подъезд кто-то вошел, и побежала снизу сюда, на второй этаж – от страха и неожиданности – очень сильно запыхалась, как после долгого изнутрительного бега. Ей нужно было выдохнуть полной грудью весь отработанный воздух, но она боялась, что ее глубокое дыхание могут услышать. И пока внизу шел разговор, Таня начинала дышать. Сейчас же, когда наступила тишина, вызванная, очевидно, поцелуями, она снова затаилась.
– Ну всe, до завтра, курочка моя! – опять, но теперь уже очень громко прогремел голос некого Андрея. Затем одновременно послышались скрежет ключей и топающие шаги. Хлопнула дверь подъезда. Хлопнула дверь квартиры на первом этаже. Тишина. Таня продолжала стоять на месте, не смея глубоко дышать.
ПОЛНАЯ ТЕМНОТА.
“Вдруг один затаился у входа в подъезд, а другая – у двери квартиры! Судя по звукам – квартира этой девушки расположена как раз напротив выхода из подъезда. И они поджидают, чтобы я вошла в этот замкнутый круг!.. Почему этот Андрей так громко, неестественно громко попрощался? Недаром! Ему нужно было, чтобы я услышала!”
Таня по-прежнему стояла на том же месте. Теперь спешить нельзя!
“Если сейчас в подъезд войдет Слава, как мне себя повести? Окликнуть? Наверное, лучше всего будет затаиться! Мало ли что!”
Девушка переместила тяжесть тела на левую ногу, поскольку правая затекла и онемела от долгого стояния на ней в неподвижной позе. Прошло еще несколько долгих минут.
ТЫ ТЕРЯЕШЬ ВРЕМЯ! В ТВОЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ ЕСТЬ ЕЩЕ ПАРА МИНУТ, ЧТОБЫ УБРАТЬСЯ ОТСЮДА! ПОТОМ БУДЕТ ПОЗДНО! НЕМЕДЛЕННО, НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬ ЭТО МЕСТО! ИНАЧЕ – ПОГИБНЕШЬ.
Таня вдруг задышала часто-часто, затем, словно обезумев, она не выдержала и, невзирая более на опасность, отчаянно ринулась вниз, выставив впереди себя серебряное распятие. Ее быстрые шаги гулко отдавались по бетонным ступенькам. Глаза пылали решимостью. Пробегая мимо двери квартиры на первом этаже, девушка ожидала, что кто-то преградит ей путь, и начнется смертельная схватка. Но ее никто не остановил! Вот и последний пролет! Дверь бешено отворяется и...
Только когда Таня выскочила из подъезда, короткое замыкание внутри прекратилось, и до нее дошло, как безумно она рисковала! Часто-часто дыша, девушка огляделась по сторонам. На улице было светлее, чем в подъезде, – в нескольких окошках еще горел свет. Однако никого из людей поблизости видно не было. Таня зашла в темные кусты недалеко от подъезда и некоторое время вела оттуда наблюдение – не появится ли Слава или кто-то еще...
НИ ДУШИ!
Что же, все ясно! Надо идти к священнику! Только сейчас Таня осознала, как невероятно трудно это будет сделать. Там, в Славиной квартире, это не казалось таким сложным, потому что в то время все ее помыслы были сосредоточены на том как обмануть шатунов и незаметно выскочить на улицу.
А теперь стало ясно, что идти пешком, в темноте, через весь город, шарахаясь от каждой тени, – будет не менее опасно!
“Только бы не попасться сейчас на глаза Славе! Только бы он меня сейчас где-нибудь не заметил!” Что Полозков уже не человек – в этом сомнений у нее больше не оставалось. “Где он теперь может быть? Где притаился? И куда делись все остальные?”
Крадясь кустами, девушка свернула за дом и вышла на прямую узкую дорогу, по бокам которой тянулись высокие заборы, отделяющие дорогу от лесного массива. Сначала Таня шла крайне осторожно, неторопливо, просчитывая варианты, откуда неожиданно может последовать опасность. Но потом вспомнила, что с минуты на минуту здесь могут объявиться обманутые ей Игорь и Дима, и прибавила шагу. Она шла по направлению к трамвайной остановке, ежесекундно осматриваясь вокруг.
“Раз они до сих пор не появились, следовательно, действительно поехали за книгой. Но кто-то ведь остался! Кто-то ведь подкараулил Славу! И где же они все?!”
Она не успела над этим поразмыслить. Ей навстречу, вынырнув из-за угла дома, стал приближаться какой-то темный силуэт!
С упавшим сердцем Таня остановилась и обернулась назад: не попала ли она в окружение? По бокам по-прежнему тянулись высокие заборы, отступать можно было только назад. При тусклом свете ночных фонарей нельзя было с уверенностью сказать, что cзади ее никто не подкарауливает. Шевелящуюся точку человека, идущего по дороге, еще можно было бы разглядеть, но что если кто-то притаился в кустах и ждет ее!.. Или выскочит сейчас из-за забора!.. Между тем силуэт приближался. Таня засуетилась и стала отступать. В приближающейся фигуре девушка различила мужчину средних лет. Конечно, это мог оказаться обыкновенный безобидный прохожий, мимо которого можно было бы спокойно пройти и следовать дальше своей дорогой. Возможно даже, что это был кто-нибудь из ее хороших знакомых! Но где это видано, чтобы нормальный человек так странно вел себя: шел вразвалку, не спеша, будто прогуливался перед сном.
Было уже за полночь – время мало подходящее для ночных прогулок по загазованной дороге. Может, он идет дышать свежим ночным воздухом в лес? Но опять-таки разве нормальный человек пойдет туда ночью?! В руках, насколько Таня успела разглядеть, у мужчины ничего не было. Значит, маловероятно, что это какой-нибудь рабочий, возвращающийся домой с ночной смены и, скажем, опоздавший на последний трамвай. Если бы это было действительно так, то в руках у него почти наверняка была бы какaя-нибудь сумка для спецодежды, бутербродов или чего-либо еще. И шаг этого мужчины был бы быстрым – как шаг голодного усталого человека, которому не терпится поскорей прийти домой, к своей семье, поужинать на скорую руку и завалиться спать. А этот преследователь шел неторопливыми, твердыми шагами, словно палач, подходящий к своей жертве, на шее которой затянута веревка и остается только выбить стул... И палач знает: жертве некуда бежать, и каждая лишняя секунда, проведенная в таком безнадежном состоянии, лишает ее человеческого облика и превращает в пойманного зверя, переставшего сопротивляться. Не есть ли Таня – как раз эта будущая жертва, бегущая от свoего палача? Девушка ускорила шаг. Не исключено, конечно, что это просто человек, возвращающийся поздно из гостей или от любимой женщины. Но так поздно из гостей уходят только после какого-нибудь длительного застолья, а этот человек нисколько не напоминал пьяного.
Да и хозяева всегда в таких случаях сажают своих гостей на такси. А возвращаться от любимой женщины – вроде возраст уже не тот, ему, наверное, около сорока пяти, если судить по походке. Так кто же он? Таня на секунду остановилась и оценивающе посмотрела в сторону заборов.
“Может, нырнуть в кусты, притаиться там, подождать, пока он пройдет мимо? А если не пройдет? Если он чует меня? Нет, нельзя так рисковать. Скоро закончится длинная полоса заборов, и разветвление дороги пойдет в трех направлениях. Там будет легче спрятаться!”
И ноги сами понесли ее. Вот уже и конец заборам.
Девушка обернулась. Вероятно, она очень быстро шла последние несколько минут. Во всяком случае, расстояние между ней и ее преследователем стало до того значительным, что он даже исчез из виду. Таня остановилась и стала вглядываться вдаль, в душе надеясь, что она его больше не увидит. Что он развернулся и пошел обратно туда, откуда пришел.
“Наверно, это был сексуальный маньяк, рыскающий по ночам в поисках молоденьких девочек. Очевидно, он понял, что догнать меня около близлежащих домов будет бесполезно, и отвалил!”
Но Таня ошиблась. Прошло с полминуты, и под одним из фонарей снова появились очертания движущихся ей навстречу рук и ног. Проклятье! Теперь было три пути отступления. Но один из них – вел в кромешную тьму леса, где неизвестно что, а главное – КТО тебя поджидает! Второй путь вел в арку двора, который не имел сквозного выхода, заканчивался тупиком.
А находиться в замкнутом пространстве было более чем опасно! Идти туда – и опять прятаться по темным подъездам? Нет, только не это! Поэтому оставался только третий путь: отступать прямо назад. Девушка увеличила скорость. Пройдя метров двести, она остановилась. Вдруг этот НЕКТО зайдет в арку дома – значит, он там живет, значит, направляется к себе домой, значит, он – обыкновенный человек, а не шатун! Прошла еще минута. Никто не появлялся под светом фонаря. Таня уже воспряла духом и пошла обратно навстречу... И опять!! Появилось темное туловище, с насаженными на него подвижными руками и ногами. Этот НЕКТО, точно робот, получивший задание неотступно преследовать цель, то есть ее, Таню, и идти за ней пусть даже на край земли, методично чеканя шаг, шел за девушкой. Таня чуть не взвыла от досады и испуга и бегом бросилась прочь...


ГЛАВА 68
Я буду благодарить Бога, если Россия без меня будет счастлива.
 НИКОЛАЙ ВТОРОЙ
Царское Село,
14 августа 1917 года (нов. стиль)
Наступило прохладное летнее утро. С неба еще не успели исчезнуть последние звезды, месяц становился все бледнее и бледнее, но упорно не покидал своего ночного поста. А в Александровском дворце никто не спал. Эта была последняя ночь и последнее утро, которая царская семья провела здесь. Но тогда этого еще никто не знал...
Тревожное ожидание длилось довольно долго. Раз за разом следовали фальшивые объявления о том, что машины для узников поданы ко дворцу. И только к пяти часам утра, измученные вконец томлением и неизвестностью, арестанты увидели, что автомобильный кортеж для них все ж таки был доставлен. Под охраной драгунских солдат и офицеров третьего Прибалтийского полка царская семья с многочисленной свитой и прислугой, размещенной в нескольких автомобилях, двинулись на вокзал станции Александровская. Из-за большого штата обслуживающего персонала и охраны к станции было подано два поезда. В целях конспирации и безопасности императорской семьи оба поезда ушли со станции в 6.10 утра под японским флагом. Находясь неподалеку от места событий, за отъездом поездов наблюдал молодой человек лет тридцати, одетый в длинное черное пальто. Когда поезда тронулись, глаза человека мгновенно загорелись красным огнем, а на лице расплылась хищная улыбка.
– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СВОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ! – воскликнул он громовым голосом, от которого задрожали близрастущие деревья. – КОГДА-ТО ВЫ ПОСЫЛАЛИ ПО ЭТОМУ ПУТИ В ДАЛЕКУЮ СИБИРЬ МЯТЕЖНИКОВ И ПРЕСТУПНИКОВ – ЭТИХ ВЕРНЫХ РАБОВ ДЬЯВОЛА, РЕВНОСТНО ИСПОЛНЯВШИХ ЕГО ВОЛЮ. ТЕПЕРЬ – НАСТАЛ ВАШ ЧЕРЕД! ПОВТОРИТЕ ТОТ КРОВАВЫЙ ПУТЬ, ПО КОТОРОМУ ПРОШЕЛ ВАШ ГРИШКА РАСПУТИН, И ПРИМИТЕ ТАКУЮ ЖЕ СМЕРТЬ! ЗАВЕРШИТЕ СВОЕ ЗЕМНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В КРУГУ АДА! И ТОГДА – НАСТУПИТ МОЯ ВЛАСТЬ! МОЯ ВЕЛИКАЯ ВЛАСТЬ!
Тишину летнего утра пронзил его раскатистый смех...
А царские поезда помчались через постепенно сходящую с ума Россию на восток. 17 августа они достигли Тюмени, а затем царские узники на двух пароходах – “Русь” и “Кормилец” отправились по реке Тобол в город Тобольск, где когда-то провел свою бурную молодость Григорий Распутин.


ГЛАВА 69
Екатеринбург, 31 июля 1992 года
Теперь Таня бежала по дороге, для нее малознакомой, но это было неважно! Лишь бы подальше от таинственного преследователя! Она уже мчалась параллельно территории кладбища, в темноте которого скрывались старые надгробья. Это была самая окраина города. Скоро закончатся уличные фонари, и единственным освещением для нее останутся луна и звезды. Девушка снизила скорость и обернулась. Темной фигуры не было видно, но Таня знала: за ней идут! Поэтому она пошла дальше, ускорив шаг, но вдруг увидела то, что заставило ее задрожать, застыть на месте и едва не вскрикнуть! Метрах в сорока впереди нее, прямо ей навстречу, двигалась еще одна человеческая фигура! И двигалась быстро, очень быстро! Гораздо быстрее, чем соображала растерянная Таня. Именно то обстоятельство, что она видела быстроту движений приближающегося к ней второго силуэта, как бы затормаживало ее собственные движения, мысли и поступки. Казалось, вступил в силу закон сохранения энергии – недостаток в одной части компенсировался избытком в другой. Но ведь это не были две соединенные между собой части одного организма, старающиеся прийти к балансу сил и к единой цели! Это было что-то совсем другое! Было ясно одно: ее окружали! Назад и вперед – нельзя! Слева – совсем рядом, тянулось кладбище. Справа – чуть вдалеке – раскинулся темный лес. Лес лучше, чем кладбище! Но Таня прикинула: до него бежать еще долго, секунд двадцать пять. И если ее еще не заметили, то за это время заметят обязательно! Что же делать? Остается один путь – на кладбище?! Откуда-то со стороны могил завыл ветер. Было ощущение, что зашевелились в гробах человеческие кости, обрадованные тем, что к ним идет ночная ГОСТЬЯ! Таня заледенела от страха.
“А вдруг сейчас из леса, из кладбища выйдут еще фигуры, и я окажусь в смертельном кольце! О, Господи, сжалься надо мной!”
Таня была на этом кладбище всего один раз в жизни, но знала, что если пройти через все кладбище с одного конца на другой, то можно выйти на другую улицу, около железнодорожной станции. И оттуда уже попытаться добраться до центра города и уже дальше к священнику. Таня все еще стояла на месте, укрывшись за мелкими придорожными кустами, не зная, на что решиться. Силуэт был уже метрах в двадцати от нее! Быстрые шаги неумолимо приближались! Больше медлить было нельзя! С маской ужаса на лице Таня набрала воздуха и нырнула в темные заросли кладбища...


ГЛАВА 70

К гражданам России.
Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание советского Правительства – это дело обеспечено.
Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!
Военно-Революционный Комитет при Петроградском Совете Рабочих и Солдатских Депутатов.
25 октября 1917 года 10 ч. утра.

СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ
ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ РАБОЧИХ, СОЛДАТСКИХ И КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ постанoвляет:
Образовать для управления страной, впредь до созыва Учредительного Собрания, правительство, которое будет именоваться Совет Народных Комиссаров. Заведование отдельными отраслями государственной жизни поручается комиссиям, состав которых должен обеспечить проведение в жизнь провозглашенной Съездом программы в тесном единении с массовыми организациями рабочих, работниц, матросов, солдат, крестьян и служащих. Правительственная власть принадлежит коллегии председателей этих комиссий, т. е. Совету Народных Комиссаров. Контроль над деятельностью Народных комиссаров и право смещения их принадлежит Всероссийскому Съезду Советов Рабочих, Крестьянских и Солдатских Депутатов и его Центральному Исполнительному Комитету. В настоящий момент Совет Народных Комиссаров составляется из следующих лиц:
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА – ВЛАДИМИР УЛЬЯНОВ (ЛЕНИН)
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ПО ВНУТРЕННИМ ДЕЛАМ –
А.И.РЫКОВ
ЗЕМЛЕДЕЛИЯ – В.П.МИЛЮТИН
ТРУДА – А.Г.ШЛЯПНИКОВ
ПО ДЕЛАМ ВОЕННЫМ И МОРСКИМ – КОМИТЕТ В СОСТАВЕ В.А.ОВСЕЕНКО (АНТОНОВ), И.В.КРЫЛЕНКО, Ф.М.ДЫБЕНКО
ПО ДЕЛАМ ТОРГОВЛИ И ПРОМЫШЛЕННОСТИ –
В.П.НОГИН
НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ – А.В.ЛУНАЧАРСКИЙ
ФИНАНСОВ – И.И.СКВОРЦОВ (СТЕПАНОВ)
ПО ДЕЛАМ ИНОСТРАННЫМ – Л.Д.БРОНШТЕЙН
(ТРОЦКИЙ)
ЮСТИЦИИ – Г.И.ОПЛОКОВ (ЛОМОВ)
ПО ДЕЛАМ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ – И.А.ТЕОДОРОВИЧ
ПОЧТ И ТЕЛЕГРАФОВ – Н.П.АВИКОВ (ГЛЕБОВ)
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПО ДЕЛАМ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ –
И.В.ДЖУГАШВИЛИ (С Т А Л И Н)

* * *
Большевизм бросил свой якорь в самое топкое грязное дно... Россию превратили в мировую лабораторию для выработки ядов, предназначенных для всего человечества.
Ф.Ф.Юсупов
24 и 25 октября 1917 года в столице России городе Петрограде имели место события, которые самым крутым образом отразились на будущем не только России, но и всего мира. Произошел большевистский переворот во главе с
В.И.Лениным. Отряды Красной гвардии, корабли Балтийского флота, полки, батальоны, выступившие на стороне большевиков, захватили в столице все вокзалы, почтамты, телеграфы, электростанцию, Государственный банк, правительственные учреждения.
25 октября в 21.40 крейсер “Аврора”, находившийся в руках большевиков, дал залп по Зимнему дворцу, в котором находилось Временное правительство. Многочисленные отряды солдат, матросов окружили дворец и в 2 часа 10 минут 26 октября оголтелой толпой ворвались внутрь и арестовали членов Временного правительства.
Несколькими днями спустя вооруженное восстание как снежный ком покатилось по всей стране и победило в Москве, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Твери, Ярославле, Владимире, Перми, Вознесенске...
В результате насильственного свержения власти – на смену огромному числу высококлассных специалистов своего дела во всех отраслях жизни, имеющих благородное происхождение, были поставлены в основе своей безграмотные фанатики рабоче-крестьянского происхождения, нередко с уголовным прошлым. Страну захлестнуло море насилия. Началась первая ступень АДА! Большевики добились желаемого – власть была в их руках! Теперь, когда страна была обескровлена от внутренних войн и разрухи, предстояло устранить опасность гибели новой власти от ударов внешнего врага – Германии. После многочисленных перипетий, внутрипартийных споров 3 марта 1918 года в Брест-Литовске был подписан унизительный для России договор, вследствие которого от Российской империи отторгались Литва, Эстония, Латвия, Украина, Польша, Курляндия, часть Белоруссии, города Карс, Батум и Ардаган. Россия также была вынуждена демобилизовать свой флот и армию.
9 ноября 1918 года произошла революция в Германии, и немецкий монарх Вильгельм Второй был сметен. Воспользовавшись этим, 13 ноября 1918 года ВСЕРОССИЙСКИЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ заявил: “... условия мира с Германией, подписанные в Бресте 3 марта 1918 года, лишились силы и значения. Брест-Литовский договор... в целом и во всех пунктах объявляется уничтоженным. Все включенные в Брест-Литовский договор обязательства, касающиеся уплаты контрибуции или уступки территорий и областей, объявляются недействительными.”



* * *
28 марта 1918 года
МОСКВА. КРЕМЛЬ.
КАБИНЕТ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВНАРКОМА
– Вот и пробил твой великий час! Ты достиг того, чего хотел! Все теперь исключительно в твоих руках! Чтобы властвовать долго и успешно – нужно крушить, сжигать, уничтожать, стирать с лица земли всe старое, всe то, что люди связывают с именем Христа! Ты должен создать новое поколение людей, в чьих сердцах не будет пылать огонь страсти при упоминании имени Иисуса, и дела свои, самою жизнь, они будут посвящать не ему, а ТЕБЕ! Ты заменишь Иисуса Христа, станешь новым Богом и приведешь к пылающему Аду все добродетельные чувства – благородcтво и честность, добро и милосердие, веру и любовь, чтобы, окунувшись в темные воды великой Черной власти нашего Повелителя, эти чувства превратились в ненависть и ложь, измену и вероломство, зависть и коварство и опутали крепкими сетями душу каждого! – разглагольствовал довольный Асмодей, восседая на одном из кожаных кресел в кабинете Ленина при их очередной тайной встрече. – Но пока – у тебя повсюду враги! Повсюду! Они будут пытаться уничтожить тебя и твою власть! Ты всем им бросил вызов своей революцией, и глупо надеяться, что они с этим смирятся! Поэтому ты должен поспешить и первым нанести свой разящий удар! Старый мир должен сгинуть! Тогда ты получишь простор для своих великих дел. И первым великим подвигом во славу Сатане – будет уничтожение царской династии.
– Да, да, – энергично закивал головой Владимир Ильич. – Мы уже совещались с партийными товарищами по этому поводу и большинством голосов постановили судить Николая Кровавого, самого лютого врага народа, виновного в гибели многих наших товарищей, открытым всероссийским большевистским судом! С публикациями в газетах! Подсчитать, какой людской и материальный урон нанес Романов за годы своего царствования! Сколько повешeно революционеров, сколько замучено на каторгах, на никому не нужной войне, где народ должен был умирать за кучку богачей! Все рабочие, солдаты, крестьяне должны воочию убедиться в преступлениях гнилой, гнусной монархии, которая об руку с мировыми империалистами навязала чудовищную войну, разъединяя рабочих разных стран и отвлекая их от революционной борьбы! Он ответит перед всем народом! И отнюдь не только лишь темный мужичок верит у нас в доброго царя-батюшку! Давно ли было то время, когда наш питерский рабочий шел к Зимнему дворцу с хоругвиями! Всего каких-то 13 лет назад! Вот эту-то непостижимую расейскую доверчивость и должен развеять в пух и прах открытый процесс над Николаем Кровавым! Его надо уничтожить не только физически, но в первую голову – идейно!
А народ тем самым лучше ощутит свою власть и свое великое право судить коронованного палача...
– НЕТ! – не выдержав, Асмодей стукнул по зеленому сукну письменного стола с такой силой, что подскочили два подсвечника со стеариновыми свечками, чернильница, банка с клеем и ножницы для вскрытия писем. – Ваш открытый большевистский суд был бы хорош в том случае, если бы нужно было уничтожить только царя! А мне надо, чтобы была ликвидирована вся царская семья! ВСЯ! Понимаешь? Без полной ее ликвидации – не будет твоей власти! И тебя скоро задушат! Кровь! Вот что ведет нас к великой цели! Кровь должна двигаться, пульсировать, переходить из одного органа в другой, орошая своей живительной силой весь организм! Если же кровь застыла – организм каменеет и погибает! Превращается в безжизненное чучело! Так и мы постоянно нуждаемся в новой крови, чтобы отработанная – бесперебойно заменялась новой, свежей! Именно кровь, вечно льющаяся кровь – является символом ваших красных знамен и флагов! Кровь врага! Как она сладка! Кровь царской семьи будет олицетворять собой кровь раненого Христа. Капля за каплей она будет выходить из него, и когда уйдет полностью, он погибнет окончательно и не воскреснет более. Он уйдет из умов людей в вечное небытие! И тогда – прозвучит гимн нашей победы!
– Но будьте же благоразумны, Феликс! Это скользкая дорожка! Нас не поймут и никогда не простят, если мы убьем и детей. Отдаете ли вы себе отчет, как неистово будет спекулировать на этом империалистическая пресса. Раздуют, приукрасят так, что камня на камне не оставят от наших социалистических идеалов. Мы поступим как младенцы, если дадим задавить себя идейно! Будет величайшей ошибкой сейчас, когда власть только-только затеплилась в наших жилах и мы вышли из состояния клинической смерти, – снова брать в руки скальпель и делать опасную операцию на еще неокрепшем сердце нашей революции. Настрой пролетарских масс должен оставаться до конца революционным, и не должно сеять никаких сомнений в чистоте и благородстве наших идей! Сомнение порождает бездействие. А бездействие в этот архиважный и архиответственный для всей молодой России момент есть предательство и гибель революции. Мы не имеем права на ошибку! Ясно как день: любой неверный шаг с нашей стороны – и по нашему следу моментально будут спущены с цепи тысячи псов империалистической пропаганды. И если наша революция не перекинется на другие страны – мы окажемся в огненном кольце, и это обернется для нас неминуемой гибелью.
– Не паникуй! Ликвидацию царской семьи надо провести очень тонко, полностью завуалировав свои действия. Подписывать одни документы и указы – устно давать совсем другие. Говорить одно, писать другое, а делать – третье!
– Скажите, Феликс, это совершенно определенно: должна быть списана вся семья? Может, все же обойдемся императором и наследником?
– Совершенно определенно! – подтвердил Асмодей. – Именно вся семья и все их родственники из числа тех, кто еще не успел удрать за границу. Поверь, Володя, так надо! Это так же необходимо, как необходимо на ночь отодвигать на кухне от стены обеденный стол, с оставленными на нем продуктами, дабы тараканы не унюхали пищу и дабы осложнить им задачу добраться и полакомиться вашим кусочком хлеба. Революция – это твой хлеб, Володя! И твоя жизнь! А Романовы своим религиозным фанатизмом отравляют тебе и нам всем вкусную пищу и не дают наслаждаться жизнью. Поэтому необходимо иcкоренить сам дух Божий, чтобы он не отдавал свежей плесенью на нашей сладкой кровавой добыче! Вся страна должна осознать, что Бога нет и никогда не было! ТЫ – их единственный Бог! Людям будет совсем не просто убрать одного Бога из своей жизни и сменить его новым, поэтому следует помочь им в этом! Меняйте все старое: старые названия городов, улиц, площадей, названия государственных органов, календарь, праздники, вывески, традиции, науки... Только тогда нам будет обеспечен настоящий успех!
Ленин почесал подбородок, спрятал руки к себе под мышки, бросил беглый взгляд на отключенные телефоны и зашагал по кабинету.
– Покончить с Романовыми и остаться при этом в стороне представляется мне архитрудной задачей! Легче будет чайным ситечком вычерпать воду из полузатонувшей лодки. К тому же немцы почти в ультимативной форме настаивают на том, чтобы жизнь их принцесс – была вне опасности.
– А ты обмани их! Кто же заставляет тебя быть честным? Честность – оружие Христа, но никак не наше! Наш козырь – ложь! Скажи немцам, что расстрелян один лишь царь, а вся семья эвакуирована. А затем она как-нибудь случайно погибнет! Разумеется, от рук контрреволюции! Понял ли ты меня? Итак, слушай, что необходимо будет в самое ближайшее время осуществить.
Первое: поставь в известность о нашем плане Свердлова, это наш человек, и его помощь будет необходима. Остальных – подключать только по мере выполнения ими каждого отдельного эпизода поставленной задачи. Они должны обладать лишь частичной информацией, необходимой исключительно для выполнения ваших приказов. Сразу хочу предупредить: Троцкий должен оставаться вне курса событий.
– Согласен. Эта политическая проститутка наверняка будет против расстрела.
– Теперь второе: семья Николая Второго пока находится в Тобольске. Нужно заменить либеральную охрану Временного правительства верными тебе боевиками. И с этим следует поспешить! Монархисты предпримут все меры, чтобы освободить царя и отправить его за границу. Правда, еще нет особых причин для беспокойства. Я держу руку на пульсе тобольских событий, там пока не готовится ничего такого, что могло бы помешать осуществлению наших планов. И запомни еще: ты должен оставаться в стороне, с чистыми руками, как бы не имея никакого отношения к решению участи царской семьи, причем в лице не только широких масс, но и в узком кругу твоих партийных товарищей. Ты – незапятнанный вождь в лице рабочих, крестьян и солдат. Поэтому каждый, кто узнает о тебе что-либо такое, что идет вразрез с лозунгами, которые ты провозглашаешь, – должен быть уничтожен. Поручи все дела Свердлову. Пусть всe идет от его имени. Он пошлет своих уральских боевиков, чтобы забрать семью из Тобольска. Официально и по документам – в Москву. Ничего никому объяснять не надо. Пусть Николай думает, что хочет...
– А в действительности их надо будет направить в Питер?
– Нет, на Урал, в Екатеринбург.
– В Екатеринбург? – крайне удивился Председатель Совнаркома. – Позвольте узнать, для каких целей именно туда?
– Вот там-то с ними и будет покончено раз и навсегда! Почему именно там? Потому, что именно там – очаг моей власти, там рождается и крепнет моя сила, и оттуда уже царской семье не вырваться! Теперь запомни еще одно: царская семья должна будет поселена в Екатеринбурге в доме инженера Николая Ипатьева, ты его знаешь. Пометь себе и передай это Свердлову.
– Какова целесообразность держания их под арестом именно в этом доме? Не спокойнее ли было бы отправить их в тюрьму?
– Это и будет для них тюрьмой! Дом Ипатьева находится как раз в самом центре города, как раз напротив дворца, который своей могучей энергией, переданной Отцом Нашим, питает наши силы, помогает осуществлять наши замыслы, держать в страхе и покорности людей, поселять между ними вражду и ненависть. Оттуда идут силы и для твоей революции! Он был избран Сатаной для поддержания триумфального похода по миру и освещен великой печатью людских грехов и пороков! А выбор наш пал на дом Ипатьева еще и потому, что, как ты помнишь, первый из династии Романовых – Михаил получил свою корону в Ипатьевском монастыре под Костромой. Поэтому – последний из царской династии Романовых должен закончить вместе со своей жизнью эпоху царского правления в России именно в доме, носящем имя Ипатьева! Эта символичность укрепит веру людишек в нашего Повелителя, усилит страх перед его всемогуществом и придаст нам новые силы! В довершение всего – в этом доме между первым и вторым этажом проходит лестница ровно в 23 ступеньки! Это символ того, что Николаю Второму суждено было процарствовать 23 года, и теперь время его кончилось! Пришло наше время!
Ленин в задумчивости погладил свой лоб.
– Мне бы хотелось уточнить практический аспект ликвидации Николая Кровавого и его семьи, – сказал он. – Это знаете, батенька, вам не щи хлебать! Все следует продумать до мельчайших деталей. На Урале наша власть – все это знают! Мы ведь не можем просто взять и расстрелять бывшего императора, когда вся страна ждет от нас обещанного суда!
– Следует обернуть дело так, что будто бы сами уральцы, по своей инициативе, без ведома Центра уничтожили Николая Романова в связи с непредвиденными обстоятельствами.
– Ах, вот как? Не поздравляю вас с такой мыслью! Было бы глупенькой наивностью полагать, что нам кто-то в этом поверит!
– Поверят! Это уж предоставь мне! Мы сотворим несколько гениальных большевистских спектаклей с безукоризненной режиссурой! Есть множество способов: при попытке к бегству, похищение неизвестными... Поэтому-то выбор и пал на дом, а не на тюрьму! В доме легче подготовить “побег”. В общем, я еще подумаю, как здесь можно все устроить. Это не твоя забота! Твоя же задача состоит в том, чтобы по документам всe было чисто и твое имя нигде не мелькало. В документах должно быть отражено, что никакого расстрела не планировалось, шла подготовка к открытому большевистскому суду, не велись никакие тайные переговоры... Все должно пройти гладко, как это было с твоим сотрудничеством с немцами. А потом, когда всe закончится, те, кто слишком много знает, будут постепенно, ненавязчиво уходить в мир иной! В мой мир! На службу нашему Повелителю!

ГЛАВА 71
Екатеринбург, 31 июля 1992 года
 В полной темноте, наступая на надгробья, Таня пробиралась сквозь колючие кусты кладбища. Ей хотелось бежать, но тропинки не было видно. А повсюду, сделав неосторожное движение, можно было бы наткнуться на острые углы железных оград памятников... Девушка умерла бы от страха, если бы услышала позади себя какой-нибудь шорох. Это означало бы, что ее умышленно заманили сюда, в царство мертвых, а следовательно, и впереди ее тоже кто-то бы ждал! Из-за темноты перед ее глазами стали всплывать какие-то неясные ускользающие образы... Затем они приобрели форму человеческого лица с несколько размытыми чертами.
Таня ужаснулась! Неужели сейчас перед ней появится та самая бабка, что являлась перед ней в зеркале!!! Постепенно, будто на проявляющейся фотопленке, черты образа приобрели четкие штрихи. Такие знакомые-знакомые...
И Таня вспомнила... Будучи еще в школе, она вместе с другими активистами-комсомольцами, ходила на это кладбище к могилам воинов-“афганцев”, погибших при выполнении так называемого интернационального долга в Афганистане. Здесь произносились пламенные речи, огромные корзины с цветами украшали надгробья, давались клятвы...
И тогда Тане особенно врезалась в память вставленная в траурную рамку фотография очень красивого парня. Живые глаза на фотографии неотступно следовали за ней своим веселым приветливым взглядом, словно говорили: “Привет! Давай познакомимся! Я сейчас выйду к тебе!”. Тогда Таня долго плакала. Быть может, у него была девушка, которая любила и ждала его, планировала связать с ним свою жизнь, мечтала, как обнимет его, когда он вернется! А получила – цинковый гроб... Таня была так потрясена увиденным, что не могла думать ни о какой учебе и целую неделю ходила как убитая. Господи, за что? Почему смерть всегда забирает к себе лучших и в самом расцвете их сил?
“А ведь возможно, что ему суждено было стать моим женихом, моей второй половинкой, которую так трудно бывает отыскать.”
Девушка хотела еще раз съездить на это кладбище, вновь увидeть эти веселые мальчишеские глаза. Но одной ей было страшно идти сюда, а составить компанию ей никто не желал...
Родители не могли понять, что с ней такое творится, а она не могла им рассказать, какой камень лежит у нее на душе...
Постепенно эта острая боль зажила в ее сердце, затянулась корочкой. Но теперь, когда опять оказалась здесь, глаза погибшего паренька с новой яркостью предстали перед ней.
Таня уже не помнила, в какой части кладбища захоронены молодые солдаты, но сейчас – это было уже неважно. Теперь главным было выйти на широкую тропу и бежать! Таня рубила ножом противную паутину. Ноги гудели от усталости, накопленной за этот тяжкий, полный ужасных испытаний день. Внезапно девушка остановилась: не послышатся ли сзади, спереди или сбоку треск деревьев или какая-нибудь возня. Однако стояла мертвая, задушенная тишина! Не было слышно даже щебетания птиц! И Таню опять охватило чувство, как тогда, в подъезде, что за ней молча наблюдают.
ПРИВЕТ! ДАВАЙ ПОЗНАКОМИМСЯ! Я СЕЙЧАС ВЫЙДУ К ТЕБЕ...
Но нельзя стоять на месте! Надо идти вперед! Девушка опять стала пробиваться сквозь кусты, стараясь не производить выстрелов сухими сучками, минами взрывающимися у нее под ногами. Она плутала уже минут 15, а выйти на тропу ей никак не удавалось. Неожиданно она опять застыла на месте. Где-то впереди издалека, довольно-таки отчетливо послышался жалобный стон. И ЗАТИХ!
Таня приросла к земле. Стон одновременно был похож на плач младенца и вой беременной кошки.
(“Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит!”)
ПРИВЕТ! ДАВАЙ ПОЗНАКОМИМСЯ! Я СЕЙЧАС ВЫЙДУ К ТЕБЕ...
Что-то было зловещее в этом плаче! Девушка присела на корточки, стараясь стать невидимкой.
“Кто-то ведь мог притаиться на деревьях и подкарауливать меня. Опасность может последовать не только с земли, но и с воздуха!”
Ее правая рука с ножом нервно задергалась, и если бы сейчас в непосредственной близости от нее что-то треснуло, рука не задумываясь, молниеносно, как язык ядовитой змеи, отреагировала бы на звук. Хотя непонятный стон послышался спереди от нее, Таня затравленно, со страшной подозрительностью, повернула голову назад. Звук мог быть отвлекающим, а истинная опасность последовать как раз с противоположного направления. Просто дикая кошка? Слух Тани обострился до предела. Напряжение внутри нее било ключом через край. После наступившей тишины страшно было опять создавать суматоху своими шагами. Хотелось остаться здесь и затаиться до самого рассвета.
“Хорошо, что хоть я не глухая! – пришла вдруг девушке мысль. – Так бы шла себе и шла и не услышала бы, как кто-то ко мне подкрался!”
В ее памяти мелькнул случай, как однажды зимой, поздно вечером, когда давно стемнело, она закрылась у себя в комнате и, выключив свет, наслаждалась музыкой “Сектора газа”, лившейся из наушников плейера. Как раз звучала страшная песня про мертвецов, и Таня не заметила, как в ее комнату вошла мама и, не зажигая света, опустила руку на ее плечо! “Таня, тебя к телефону, разве ты не слышишь?” Тогда с Таней чуть не случился инфаркт... Ведь она была убеждена, что родители давно уже спят!..
Девушка, попеременно перекладывая то в одну, то в другую руку то распятие, то нож, вытерла вспотевшие руки и покрутила закаменевшими суставами шеи и ног. Размяв немного кости, она двинулась дальше.
Неожиданно новая, еще более противная мысль полным баком залилась в ее голову: “Здесь кто-то есть! Кто-то идет за мной, подстраиваясь под мои шаги! Когда я начинаю идти, то и он, под шум моих шагов, тоже пускается в преследование! И идет гораздо быстрее меня! А как только я остановлюсь – останавливается и он! Или ОНИ! И расстояние между нами всe время сокращается!”
Чу... Опять рожающая кошка? Теперь раздавшийся стон показался ей гораздо ближе, чем в первый раз. Значит, это не галлюцинация! Тогда что? Какой-то условный сигнал? Таня прижалась к сосне, обхватив руками ее могучий ствол. Залезть бы сейчас наверх и пересидеть там! Но нет! ОНИ ЧУЮТ!
“Где же в конце концов тропинка? Почему я никак не могу ее найти? Словно специально! Как будто что-то нарочно, каким-то невидимым магнитом отталкивает меня от нее!”
Таня сделала еще несколько шагов вперед, но тут же откуда-то сбоку раздался стон...


ГЛАВА 72
Я бы поехал куда угодно,
только не на Урал.
НИКОЛАЙ ВТОРОЙ

ИЗ ПИСЕМ НИКОЛАЯ ВТОРОГО, НАПИСАННЫХ ИМ В ТОБОЛЬСКЕ.
“...Мы постоянно думаем о вас всех и живем с вами одними чувствами и одними страданиями...”
“Тяжело чрезвычайно жить здесь без известий – газеты получаются здесь и продаются на улицах каждый день, а из них узнаешь только о новых ужасах и безобразиях, творящихся в нашей несчастной России. Тошно становится от мысли о том, как должны презирать нас наши союзники. Для меня ночь – лучшая часть суток, по крайней мере, забываешься на время...”
“...Мы только что вернулись от обедни, которая начинается только в 8 часов при полной темноте. Для того чтобы попасть в нашу церковь, нам нужно пройти городской сад и пересечь улицу – всего 500 шагов от дома. Стрелки стоят редкой цепью справа и слева, и когда мы возвращаемся домой, они постепенно сходят с мест и идут сзади, а другие вдали сбоку, и все это напоминает нам конец загона, так что каждый раз со смехом входим в нашу калитку.”
“Я не допускаю и мысли, что те ужасы, бедствия и позор, которые окружают нас всех, продолжались долго. Я твердо верю, как и ты, что Господь умилосердится над Россией и умирит страсти в конце концов. Да будет его святая воля!”

ИЗ ПИСЕМ БЫВШЕЙ ГОСУДАРЫНИ АЛЕКСАНДРЫ ФЕДОРОВНЫ СЕСТРЕ НИКОЛАЯ ВТОРОГО.
“...На душе так невыразимо больно за дорогую родину, что объяснить нельзя... Живем тихо, хорошо устроились, хотя далеко, далеко от всех отрезаны, но Бог милостив, силы даст и утешит – сердце полно, выразить нельзя.”
“Сколько горя кругом. Куда ни посмотришь – слезы, слезы. Но крепко верю, что время страданий и испытаний проходит, что солнце опять будет светить над многострадальной родиной. Ведь Господь милостив – спасет родину, вразумит туманный ум, не гневается до конца. Забыли люди Бога. Год – что царство ЗЛА всем правит. Немного еще терпеть и верить. Когда кажется, что конец всего, тогда ОН, наверное, услышит все молитвы. Страдания и испытания им посланы – и разве ОН не всегда достаточно сил дает для перенесения этого. Ведь ОН сам показывает нам, как надо терпеть без ропота и невинно страдать...”

* * *
– Какой позор! Россия! Куда ты катишься? Эти господа, именующие себя большевиками, грабят дворцы, оскверняют культуру, предметы святого поклонения, накопленные за многие века! А теперь они еще подписали Брестский мир с немцами! – ужасался Николай Второй, читая петербургские газеты.
– Какой позор для России! Как мы теперь посмотрим в глаза нашим союзникам? Неужели господин Керенский был не в состоянии предотвратить этот великий стыд? Как я теперь сожалею, что сдал власть! Думал ли я, что она достанется большевикам? Ведь я отдавал власть народным представителям, а не шайке уголовников и изменников!

* * *
ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ ПРЕЗИДИУМА ВСЕРОССИЙСКОГО ЦЕНТРАЛЬНОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА О ПЕРЕВОДЕ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ НА УРАЛ.
6 апреля 1918 года
Присутствуют: М.Н.Покровский, Я.М.Свердлов, М.Ф.Владимирский, А.И.Окулов, В.А.Аванесов, Г.И.Теодорович и завед. Военным отделом А.С.Енукидзе.
Слушали: По вопросу о бывшем царе Николае Романове.
Постановлено: В дополнение (к) ранее принятому постановлению, поручить тов. Свердлову снестись по прямому проводу с Екатеринб.(ургом) и Омском об назначении подкрепления (для) отряда, охраняющего Н. Романова, и о переводе всех арестованных на Урал. Сообщить СНК о настоящем постановлении и просить о срочном исполнении настоящего постановления.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВЦИК Я.СВЕРДЛОВ
СЕКРЕТАРЬ ВЦИК В.АВАНЕСОВ

* * *
Тобольск, 24 апреля 1918 года
С утра группа красноармейцев прибыла в дом Корнилова, где жил начальник отряда по охране царской семьи полковник Кобылянский, и потребовала его к разговору.
– Я – особоуполномоченный Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, – заявил командир прибывшего отряда, состоящего из 150 боевиков. – Меня зовут Василий Васильевич Яковлев. Вот мои мандаты, подписанные самим товарищем Свердловым.
Полковник Кобылянский взял документы и узнал из них, что вся охрана семьи Романовых переходит теперь в руки прибывшего комиссара Яковлева, и невыполнения распоряжений последнего будут караться вплоть до расстрела на месте. Затем Яковлев был сопровожден в губернаторский дом, где проживала царская семья, выяснил настроение солдат отряда Кобылянского, познакомился с членами царской семьи. У Алексея опять были приступы гемофилии, паралич обеих ног, и он не мог вставать с постели.
Яковлев покинул дом весьма озабоченным.
25 апреля он снова пришел в губернаторский дом и попросил у бывшего царя аудиенцию. Александра Федоровна, однако, настояла на своем присутствии при разговоре.
– Хорошо, – согласился Василий Васильевич. – Прежде всего я должен поставить вас в известность, что ВЦИК направил меня в Тобольск с миссией особой важности. Я должен увезти вас, Николай Александрович, с собой.
Царская чета удивленно переглянулась.
– Я никуда не поеду, – решительно заявил Романов.
– Я бы попросил вас этого не делать. Меня послали с миссией, которая должна быть выполнена в любом случае. Если вы откажетесь, у меня будет лишь один выбор: либо взять вас с собой силой, чего мне крайне бы не хотелось, либо послать телеграмму во ВЦИК, доложить о вашем отказе и сложить с себя полномочия комиссара. Dans ce cas – lа1, за вами могут послать менее гуманного человека.
Николай Второй молчал.
– Хочу вас заверить, что вам нечего опасаться, – поспешил успокоить Яковлев. – Я отвечаю за вас своей головой.
– Мне необходимо подумать, – в сильнейшем волнении ответил Романов.
– Хорошо, – кивнул головой комиссар, – ближе к вечеру я зайду к вам за ответом.
Как только Яковлев ушел, Александра Федоровна дала волю своим чувствам.
– Они хотят разлучить нас и склонить тебя на что-то дурное, как тогда... в Пскове... внушив тебе беспокойство за нас. И опять Господь посылает болезнь нашему бэби! Какая пытка! Я не могу оставить тебя одного, вместе мы будем сильнее! Но бедный мальчик! В любой момент могут начаться осложнения! Я не знаю, что мне делать... Впервые в жизни – не знаю...
– Наверно, они хотят отвезти меня в Москву, чтобы я поставил свою подпись под Брест-Литовским договором – ведь многие страны не признают большевиков! Но я скорее дам отрубить себе руку, чем пойду на такую подлость!
Собрался семейный совет. Было решено оставить Алексея на попечение воспитателя Жильяра и трех сестер. Вечером пришел Яковлев.
– Итак, господин Романов, согласны ли вы подчиниться постановлению советской власти о выезде из Тобольска? – официальным тоном спросил комиссар.
– Он поедет, – ответила за мужа Александра Федоровна, – но вместе с ним поеду я, наша дочь Мария и несколько человек из прислуги.
– Вот и отлично! – обрадовался Яковлев. Время явно поджимало. Ему нужно было спешить с выполнением приказа.
– Вы можете взять кого угодно, на ваше усмотрение. Естественно, желательно, чтобы число было минимальным. И сегодня ночью – в путь!
– Сегодня ночью? – в один голос спросили Александра Федоровна и Николай Александрович.
– Да что медлить-то? Вы не беспокойтесь, граждане бывшие самодержцы, как только я доставлю вас в место назначения, дня через три вернусь обратно в Тобольск и заберу остальных. Разумеется, при условии, что Алексею будет лучше. Так что вам не долго жить вдали друг от друга.
– Позвольте узнать, куда нас хотят доставить? – обратился Николай Романов с вопросом, который волновал их всех.
– ВЦИК не уполномочивал меня сообщать вам о целях и месте назначения поездки. В свое время вы будете оповещены об этом. Все! Готовьтесь к отъезду!
Весь вечер просидела семья Романовых у постели больного наследника. Еще ни разу в жизни дети не оставались одни без родителей. А теперь, когда впереди их ждали неизвестность и страх, повинуясь чужой воле, они вынуждены были разделиться. Лица детей опухли от слез. Их мучила мысль, что они никогда больше не увидятся.
В полдвенадцатого ночи состоялось трогательное прощание между теми, кто оставался, и теми, кто уезжал в неизвестность. Все плакали и обнимались.
26 апреля в 3.30 утра были поданы тарантасы – “кошева”. Они представляли собой обыкновенные крестьянские повозки из плетеных корзин на двух жердях вместо рессор. Сидений на этих кошевах не было, пассажиры вынуждены были находиться в крайне неудобном положении – полусидеть-полулежать на дне тарантаса. Для царской семьи все же нашелся один крытый тарантас, чем-то напоминающий карету. Его устелили соломой, подложили матрац. Яковлев достал для Николая Романова теплый полушубок.
Вскоре телеги загромыхали и покатились. Река Тобол еще не вскрылась ото льда, поэтому целых 285 верст до Тюмени пришлось проделать в этих тарантасах. Царские повозки сопровождались конным отрядом Яковлева и восемью тобольскими охранниками с двумя пулеметами. Лед был уже очень слабый и быстро таял под копытами лошадей. Бедные животные двигались по грудь в ледяной воде, готовые вот-вот пойти ко дну и потянуть за собой людей. Колеса постоянно заменяли. Скоро лед стал сатанински трещать. Николай Второй с тревогой прислушивался к этому ледянящему душу треску и вдруг явственно различил смех, исходящий из воды, словно приглашавший опуститься вниз, в преисподнюю! Бывший император взглянул на свою жену. На лице Александры Федоровны читался великий испуг! С расширившимися глазами она вглядывалась в воду. До ее слуха тоже отчетливо доносился все нарастающий хохот! Этот хохот заполнял собой все! Еще чуть-чуть – и лед не выдержит и...
– СТОЙТЕ! – одновременно закричали Николай и Александра Романовы. Лошади жалобно заржали, сотрясая повозки.
– Стойте! Мы пойдем пешком!
Они поспешно спустились с повозки и пошли по тонкому льду. Смех прекратился...
В восемь часов утра 27 апреля конвой приехал в село Покровское. Здесь предстояло поменять лошадей. Во время отдыха пленники остановились как раз напротив дома Григория Распутина.
– Гриша, Гришенька... – зашептала императрица, глядя на медальон, висевший у нее на шее. – Помоги нам!
Из ее глаз выскользнули огромные капли. Во всех окнах в доме Распутина люди смотрели на пленников, приветственно махали им белыми платочками.
– ГРИША! СПАСИ НАС!
Лошади издевательски заржали, и ей даже показалось, что глаза их блеснули красным огнем! Царская повозка была со всех сторон окружена красными боевиками. А пленникам так хотелось броситься к этим добрым христианам, толпившимся в доме! Их отделяло всего-то несколько метров. Они страстно желали вырваться из этого дьявольского круга опутавших их черных сил. Всего несколько метров до границы добра! Но отдых закончился, и конвой двинулся дальше в путь, оставляя позади себя границу добра и все глубже погружаясь в территорию страны, управляемой злыми силами!
В субботу 27 апреля в 21.30 они добрались до Тюмени. Там Яковлев посадил пленников в специальный поезд, в вагон первого класса, и поезд с погашенными огнями тихо и незаметно отошел от станции. Но не на запад, как думали многие, к Екатеринбургу и затем далее на Москву, а дальше в глубь страны, на восток, к Омску! Игра Дьявола вступила в новую фазу.


ГЛАВА 73
Екатеринбург, 31 июля 1992 года
Таня застыла на полшаге так внезапно, словно ей сказали, что следующим шагом она наступит на мину.
“Этот плач предупреждает меня: не ходи туда! Там смерть!” – думала Таня.
Темнота была абсолютной, могучие кроны деревьев, растущих на кладбище, закутали небо. И воображение девушки получило новую силу. Лицо погибшего парня с каждой секундой как бы наполнялось жизнью, словно ангелы сошли с небес на землю и вдували в него новую душу. Лицо из бледного становилось розоватым.
ПРИВЕТ! ДАВАЙ ПОЗНАКОМИМСЯ! Я СЕЙЧАС ВЫЙДУ К ТЕБЕ...
В Таню острой стрелой вонзилась уверенность, что она сейчас выйдет прямо к его могиле.
“Неужели он заманивает меня к себе? Но ведь он не может быть шатуном! Ведь он был похоронен!”
Таня в течение всего времени, пока шла по кладбищу, неуклонно держала курс влево. Сейчас она решила круто повернуть направо, стараясь доказать прежде всего себе, что никто ее не заманивает, что именно она решает, куда ей идти, и никто иной ей в этом не сможет помешать и управлять ей как куклой.
А лицо погибшего воина перед Таниными глазами уже стало больше красным, чем розовым! Это испугало девушку.
“А что если действительно его могила находится как раз там, куда я иду, и я как раз на нее сейчас и выйду! Мне специально внушили, чтобы я шла вправо. Вдруг в этой могиле никого нет! Может, его чисто символически доставили из Афганистана сюда, а внутри – он пустой! Ведь цинковые гробы, я слышала, не вскрывают! А останки парня, непохороненного, остались там, на поле боя! И теперь он пришел сюда издалека, чтобы взять меня с собой. ОН – шатун! А его могила предназначена для меня!”
После таких мыслей Таня моментально свернула влево.
В конце концов, если ориентироваться по месту, где она вошла на кладбище, – именно где-то слева отсюда должна находиться тропинка. Ноги девушку почти не держали. Она с трудом сдерживала себя от искушения лечь на землю и не вставать. Хотя бы пять минут! Чтобы дать перегруженным мышцам отдохнуть от чудовищной нагрузки. Нельзя! Можно уснуть! И уже не проснуться... ЧЕЛОВЕКОМ! Таня помнила: ЗА НЕЙ ИДУТ! “Возьми себя в руки! Еще совсем немного, и ты выйдешь на заветную тропу!”
Неожиданно девушка наступила ногой на что-то мягкое, скорее всего на огромный перезрелый, разъеденный червями гриб, поскользнулась и, чуть не разъехавшись в шпагат, упала на траву. Помимо воли у нее вырвался крик! И ТУТ ЖЕ!
– КАРР! КАРР! Оглушительные хрипы ворон раздались у нее над головой. Таня вскрикнула снова! На проекции светлых облаков проявились темные движущиеся тени! В первую секунду девушка просто приросла к земле, не смея пошевелиться. Ледяная волна страха расползлась по всему ее телу. Затем она резко вскочила, хотела уже без оглядки бежать, но вовремя почувствовала, что ей чего-то вдруг стало недоставать. И поняла, что при падении выронила распятие. Она как подрубленная опустилась на колени и судорожно стала ощупывать землю. Без распятия – уходить нельзя! Если бы выпал нож, то плевать на него! Но без распятия! Танины ладошки натыкались на шишки, колючую траву, мелкие ветки, сучки, но распятия – не было!
ДРАГОЦЕННЫЕ СЕКУНДЫ ЛЕТЕЛИ!
Тогда Таня начала вырывать траву с корнем и отбрасывать ее далеко в сторону... А вороны все летали и орали, и теперь стало слышно даже хлопанье их крыльев.
“Замолчите! Замолчите! Вы привлекаете ко мне внимание!”
СКОРЕЕ!
“Распятие не могло улететь дальше, чем на метр. Но вот только в каком направлении его искать?”
Почти лежа, буквально упираясь носом в кладбищенскую землю, она продолжала свои отчаянные поиски, не забывая, тем не менее, оглядываться по сторонам и прислушиваться.
“Надо искать быстрее! Быстрее! Вороны выдали своими криками мое месторасположение, и если за мной идут...”
Руки яростно царапали землю. Если бы какой-нибудь заблудившийся грибник или путник случайно вышел в эту минуту на это место и для него специально на секунду все сделалось светло как днем, а потом все обратно погрузилось в темноту – у него от страха непременно бы произошел разрыв сердца! Еще бы! Посреди ночи, в самом глухом месте кладбище человекообразное существо неистово роет землю...
А затем останавливается, медленно поворачивает голову в сторону наблюдателя, поднимается и...
Вдруг Таня перестала копать землю. Она отняла от нее свои грязные руки, в одной из которых был огромный острый нож и... поднесла их к своей шее! На несколько секунд она застыла, потом сняла с шеи амулет и бросила его впереди себя сантиметров на двадцать.
– Брат, найди брата! – тихонько прошептала она. После этого она подобрала амулет и обследовала вокруг него землю. Распятия не было.
– Брат, найти брата!
Она бросила амулет в другую сторону... Когда-то в детстве, лет в семь, она потеряла в кустах около своего подъезда двухкопеечную монетку, которую подарила ей мама на день рождения. Стала искать, искала-искала – но монетка как сквозь землю провалилась. Таня даже заплакала. Так обидно было потерять мамин подарок! Вот тогда-то к ней и подошла девочка лет десяти, жившая с ней в одном подъезде.
– Девочка, ты почему плачешь?
– Д... две ко... копейки по-по-потеря-я-я-ла-а!
– Не плачь! – стала успокаивать девочка Таню. – Просто надо взять другую монетку и бросить ее на землю. И она обязательно прикатиться к первой. Надо только приговаривать:
“БРАТ, НАЙДИ БРАТА!” И монетка найдется!
Так как у Тани больше не было монет, девочка великодушно достала из кармана своих шорт двухкопеечную монету и продемонстрировала на собственном примере, как надо все это делать. И действительно – через несколько минут Танина монетка была счастливо найдена возле монетки девочки...
– Брат, найди брата!
ПРИВЕТ! ДАВАЙ ПОЗНАКОМИМСЯ! Я СЕЙЧАС ВЫЙДУ К ТЕБЕ...
На этот раз Таня не рассчитала и бросила амулет больше чем на полметра от себя! Наклонившись над тем местом, где, по ее мнению, должно было бы быть место приземления амулета, она, к своему большому удивлению, ничего не обнаружила!
ТОРОПИСЬ! ОНИ УЖЕ БЛИЗКО!
С еще большим отчаянием и спешкой девушка, ослепленная темнотой и страхом, стала вспахивать матушку-землю.
“Не хватало еще и вовсе остаться безо всякой защиты! Самое обидное, если как раз сейчас, когда у меня ничего нет, ни амулета, ни распятия, ОНИ НАПАДУТ!”
Руками она нащупала небольшой холмик земли. Значит, на этом месте где-то в полутора метрах под землей – находится гроб! ГРОБ ТОГО ПАРНЯ??
ПРИВЕТ! ДАВАЙ ПОЗНАКОМИМСЯ! Я СЕЙЧАС ВЫЙДУ К ТЕБЕ!!!
И снова вороны, уже было успокоившиеся, закаркали. Теперь уже где-то неподалеку! Но если в первый раз они были встревожены криком самой Тани, то теперь это было что-то другое! Кто-то другой вспугнул их!
Они уже подбираются ко мне! Они все время были поблизости, но не могли приблизиться раньше, потому что у меня были защитные талисманы! Теперь ОНИ заставили меня потерять их! Я – беззащитна! И ОНИ идут на меня!”
Разуверившись в своих поисках и повинуясь спасительному инстинкту самосохранения, Таня вскочила, чтобы бежать, но запнулась о корягу и растянулась на земле! Ее рука наткнулась на что-то холодное! То было распятие! Девушка сначала не поверила! Стала ощупывать его со всех сторон. Но нет, это действительно было ее распятие! Гром радости прогремел в ее душе. Она переложила распятие в ту же руку, где у нее был нож, а свободной рукой разворошила близлежащую землю. Среди холодного грунта и мягкой листвы ее пальцы нащупали твердое основание амулета!
ЕСТЬ! Теперь скорей! Быстро надев амулет на шею, вытерев свои грязные руки о джинсы, девушка переложила серебряное распятие в левую руку, вскочила и побежала дальше. Ощутив новый прилив сил, Таня с удесятеренной энергией торопливо проносилась мимо надгробий. Вороны с диким карканьем полетели за ней. Дорога в скором времени стала более ровной, утоптанной, исчезли густые заросли, неудобные кочки, где легко можно было подвернуть ногу, кроны деревьев над головой больше не заслоняли от нее звездное небо, и Таня поняла, что наконец-то вышла на столь желаемую тропинку. Она бежала, но еще не в полную силу, все еще опасаясь наткнуться на что-либо острое и твердое. А главное – боясь, чтобы ее яростное дыхание не заглушало каких-нибудь посторонних подозрительных звуков! Осталось совсем немного, чтобы покинуть это мрачное место. Пробежать еще несколько сот метров, а там уже...
СТОП! Новый подозрительный стон заставил ее затаиться на месте. Таня прислушалась. Где-то спереди, совсем близко от нее раздавался плач! Это точно был плач! Судя по всему – он исходил из одного места, не приближался и не удалялся. Девушка сделала несколько шагов вперед. Да, теперь можно было однозначно сказать: это – плач! И никакой не кошки, а ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ! Тихий, но выворачивающий душу наизнанку!
Но разве в такое время здесь может находиться нормальный человек!
Сперва из-за карканья ворон девушка не сразу различила плач, но сейчас вороны, все время летевшие за ней на небольшом расстоянии, вдруг резко смолкли!
Страшное подозрение охватило Таню. Это хитрая западня, устроенная для нее! Вороны не зря каркали у нее за спиной!
Сзади нее кто-то идет! Ее пытаются окружить! Куда теперь деваться? И плач – раздается прямо на тропинке! Обойти это страшное место по кустам, подальше от этого плача? Но не хотелось снова ступать в темноте по могилам. Да и ориентироваться вдали от тропы намного сложнее – опять можно заплутать. К тому же вдруг именно там, в кустах, ее кто-то и ждет! Ждет, зная, что она ни за что не осмелится пойти по тропе, что она обязательно пойдет в обход! Придется идти вперед, напролом! Вся надежда только на талисманы!
Таня медленно пошла вперед, держась у края тропинки, чтобы в любую секунду успеть нырнуть в кусты.
“Может, это все же была только кошка? Иногда совершенно невозможно отличить вопли младенцев от стонов кошек,” – пыталась Таня убедить себя и унять все нарастающее волнение. Отблеск звезд слабо, но все же освещал ей путь. Нет, все же плач – человеческий! Более того – детский! Теперь уже отчетливо были слышны шмыганья носом, звуковые вибрации голоса. Они то исчезали, то появлялись опять. Таня снова прислушалась. Да, все сомнения растаяли. Это – детский голос. Искренний-искренний! Если бы кто-то притворялся, то каким бы гениальным актером он ни был, так сымитировать боль души – он бы не смог! Тем более – маленький ребенок!
“Голос ребенка – глас божий!”, “Голосом ребенка глаголет истина!”, “Невинный как ребенок!”, “С детской невинностью”, “Чистый как слеза ребенка”. Внутри Тани стали всплывать всевозможнейшие изречения, вычитанные ей когда-либо из книг, газет, услышанные по телевидению, радио или в кино, подтверждающие, что все детское – искренне и лишено лукавства. Но ведь это мог быть и плач, подделывающийся под детский голос!! Ведь во всех мультфильмах, да и фильмах тоже, – маленьких детей всегда озвучивают взрослые тетеньки!
Внутренная дрожь стала колотить Таню еще сильнее. Она отдала бы все, чтобы только не идти сейчас вперед, навстречу этому слишком уж естественному в столь неестественном месте голосу!
Плач на мгновение прекратился, послышались тихие всхлипы... Таня приостановилась. Осмотрелась вокруг.
ПРИВЕТ! ДАВАЙ ПОЗНАКОМИМСЯ! Я СЕЙЧАС В-Ы-Ы-ЙДУ К ТЕБЕ!
Вскоре новая волна рыданий достигла ушей девушки. Таня сделала еще несколько шагов в сторону, откуда доносился плач. Уже метров пять до источника безудержных всхлипов! Девушка прижалась вплотную к краю тропинки и на цыпочках продвигалась вперед!
ЧЕТЫРЕ МЕТРА!
Под прикрытием деревьев она продолжала бесшумно приближаться. Еще чуть-чуть! Вдруг ей удалось разглядеть впереди шевелящуюся точку. Не отрывая от нее глаз, Таня склонилась к земле и сделала еще два шага вперед. Дальше идти опасно! Она присмотрелась. Теперь стали видны белокурые волосы маленькой девочки, лет семи, ее плечи вздрагивали всякий раз, когда новые приступы рыданий охватывали ребенка. Девочка сидела на пеньке, спрятав свое личико у себя на коленках.
“Это ловушка! Ловушка! Надо подальше отсюда...”
Девочка продолжала слезно плакать, не видя ничего вокруг. В любой другой раз, в любое другое время суток Таня обязательно постаралась бы успокоить девочку, как-то помочь ей. Но теперь...
Жизнь ее самой висела на волоске. Да и кто знает, может, это и не девочка вовсе!
Плач возобновился с новой силой. Сердце Тани разрывалось на части от жалости к бедному ребенку. Но она не имела права идти на поводу у своих чувств! Пригнувшись, она стала пробираться сквозь кусты, но неожиданно сук-предатель громко треснул у нее под ногами. Таня похолодела и застыла на месте. Девочка же вздрогнула, как испуганное выстрелом животное, и пронзительно закричала:
– Мама!
Таня не дышала.
– Мама? Это ты? Мама! Почему ты молчишь? Где ты была? Почему так долго? Зачем ты оставила меня одну? Мама!
Девочка приближалась.
Тогда Таня стала молча выходить из кустов. Девочка радостно бегом бросилась ей навстречу, а Таня, в испуге, снова попятилась назад. Вдруг девочка, различив контуры незнакомой тетеньки с огромным ножом в руках, дико завизжала и бросилась прочь.
– Ма-а-а-а-ма-а-а-а!
Растерянность Тани длилась всего секунду. Она побежала за девочкой, на ходу переложив в одну руку и распятие, и нож.
– Ма-а-ма-а-а !
 Таня догнала девочку и схватила ее за кофточку. Та упала на землю и повалила девушку за собой. Дикий визг разнесся по всему кладбищу.
– Тише, тише, не бойся меня, маленькая! – принялась успокаивать малышку Таня, осматриваясь вокруг. Та не слушала, с расширенными глазами следила за Таниной рукой, в которой блестело лезвие ножа, вырывалась и орала. Таня, удерживая девочку одной рукой, шепча ей ласковые слова, спрятала нож и распятие в карман джинсов. Потом нежно обняла испуганного ребенка.
– Ну, все, все, успокойся! Я – хорошая! Я не причиню тебе никакого вреда! Как тебя зовут? И что ты здесь делаешь одна? Где твои родители?
- Где, где-е-е моя ма-ама-а? – заикаясь сквозь слёзы спросила малышка, - П-почему она не забирает меня отсю-ю-у-да-а?
– Не плачь, солнышко, найдется твоя мама! Скажи мне, как ты сюда попала! Я помогу тебе!
Таня говорила, а сама внимательно смотрела на темные кусты вокруг.
– Мы шли с ма-мамой домой... Еще было светло... – Девочка проглотила слезы. – Мама мне сказала: “ Подожди меня здесь, я сейчас положу конфетки на могилу твоей бабушке и приду! Сиди здесь и никуда не уходи!”. Я просила ее взять меня с собой, но мама сказала ждать ее здесь! И пошла во-он туда! Девочка указала своей ручонкой в темноту. – ...Я ее ждала, ждала... потом начала ее звать, а она так и не вернулась за мной... Потом стемнело, и мне стало страшно... Почему мама не приходит за мной?
– Не надо плакать, маленькая. Как тебя зовут?
– Света...
– А меня Таня. Света, а ты знаешь свой адрес? Ну, где ты живешь?
Девочка отрицательно замотала головой.
– А знаешь, как называется твоя улица?
– Техническая.
– Какая ты молодец! А номер дома твоего помнишь? Квартиру?
Девочка задумалась.
– Не помнишь? – Девочка опять замотала головой. – Ну, ладно. А если увидишь свой дом, то сможешь его узнать?
Девочка кивнула.
– Хорошо, тогда пойдем. Я отведу тебя домой.
Они не спеша пошли по тропинке.
“Какие же все-таки бывают матери! Оставляют своих детей, да еще где! А может, она ее насовсем бросила! Бывает же, отдают своих родных детей в детские дома, в приюты. У таких матерей совсем нет сердца! Зачем тогда они рожают детей?.. Бедняжка! Куда мне теперь с ней? Что с ней будет дальше?”
– Тетя Таня, а зачем бабушке конфеты? Ведь она умерла!
– А потому, что под землей тоже есть жизнь, и там бабушке тоже надо что-то есть, чтобы она не была голодной. Вот твоя мама и угостила ее!
“Господи, что за чушь я несу! Ребенок и так весь дрожит!..
А что если мама ее и не бросала вовсе! Она и в самом деле пошла к могиле бабушки, а ее там забрали шатуны! О, нет! Скорей отсюда!”
– Пойдем быстрее, Светик, твоя мама заждалась нас! Она просила меня забрать тебя отсюда. А сама она не смогла прийти, у нее – дела!.. Только не спрашивай меня ни о чем – здесь очень страшно. Давай, давай бегом!
– Тетя Таня, пожалуйста, не оставляй меня здесь одну!
Я бою-юсь!
– Ну что ты, что ты, Светлана! Как ты могла так подумать! Конечно, не оставлю!
– Ой, как я замерзла-ла-ла-ла! – вся сжалась от холода девочка. Было слышно, как стучат ее зубки.
– Ну, иди ко мне!
Таня склонилась к девочке и, обхватив ее за талию, взяла на руки. Девочка обняла ее за шею. Даже сквозь платье Таня почувствовала, как онемели от холода ручонки бедной
малышки.
“Неужели, это все-таки шатуны забрали ее маму? – спрашивала себя девушка. – Что же теперь делать? Отвести ее к отцу? А что я ему скажу по поводу исчезновения ее матери?”
Девочка медленнно соединила вместе свои озябшие руки.
– Света, солнышко мое, скажи, а у тебя папа есть?
Девочка не ответила. Ее маленькие руки, приблизившись друг к другу, потихоньку стали опускаться вниз и наконец с жадностью сомкнулись на Таниной шее!!!
– ХИ-ХИ-ХИ! – счастливо захихикала Света, блестя кровавыми глазами, пока Таня хрипела, пытаясь оторвать от своего горла холодные цепкие пальцы. – ХИ-ХИ-ХИ! ВОТ ТЫ И ПОПАЛАСЬ!
– Не-е-е-е-у-э-х-р-р...
От неожиданности Таня поздно среагировала, и теперь стальное кольцо тисками сплющивало ее горло. Девушка, уже в полуобморочном состоянии, из последних сил успела-таки вытащить из кармана распятие и с силой ткнула им в разлагающуюся спину маленького демона! Света скорчилась,
с ее лица исчезла демоническая усмешка, и она, словно ветхая кожа, оторвалась от Тани и упала на землю. Таня, ошарашенная, вся в соплях и мыле, задыхаясь и подвывая, без оглядки бросилась прочь. Позади нее раздался жалобный детский плач...




ГЛАВА 74

ПРЕЗИДЕНТУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ГОСПОДИНУ ЕЛЬЦИНУ Б.Н.
Уважаемый Борис Николаевич! Считаю своим долгом поставить вас в известность, что социально-политическая обстановка в Свердловской области, которая в силу исторического послевоенного развития может служить моделью всей России, достигла такого состояния, когда уже можно с уверенностью утверждать, что наша страна активно приступила к построению нового, невиданного в мире государства, управляемого организованной преступностью. Эта модель существенно отличается от модели латиноамериканских республик, где у власти удерживается, несмотря на давление мафии, промышленная олигархия, отстаивающая свои интересы с помощью коррумпированного чиновничества. В нашей стране, вероятно, из-за отсутствия сколько-нибудь значимого капитала, приблизительно с 1992 года стала активно оказывать влияние на властные структуры примитивно уголовная “паханская” верхушка...
Из служебного письма Б.Н.Ельцину представителя Президента Российской Федерации по Свердловской области – В.В.Машкова. 15 января 1993 года
 
К 1917 году на Урале образовался один из самых сильных боевых большевистских кланов в России, с четко организованной структурой, состоящий из матерых уголовников-рецедивистов, переименовавших себя в революционеров. Кланы эти добились такого могущества, размаха и сильнейшей концентрации сил благодаря тому, что каждый клан состоял из нескольких подуровней, ячеек. Члены одной ячейки не знали членов другой, а потому во время ареста или в случае внедрения в организацию подставного полицейского агента арестовывали только одну изолированную ячейку, которая вроде бы и не имела никакого отношения к огромному тайному братству. Абсолютной информацией о деятельности большевистских отрядов обладал лишь тот, кто находился на верху большевистской пирамиды. Одним из тех, кто возглавлял такую пирамиду на Урале был Янкель Мовшевич Свердлов, именем которого в 1924 назвали Екатеринбург. Верхний уровень пирамиды был штабом, который разрабатывал устав, спускал по ступеням пирамиды вниз инструкции, приказы, ослушание которых грозили ответственному лицу немедленной смертью. Штаб разрабатывал также планы убийства полицейских, занимался подделкой документов, изготовлением, покупкой и сбытом оружия, распространением нелегальной большевистской литературы, организовывал грабежи, рэкет лавочников, поддерживал в тюрьмах своих товарищей.
Большое внимание и огромные материальные средства затрачивались на обучение новых членов. Была создана обширная сеть боевиков, которым поручалось выполнение самых дерзких операций. Для того чтобы попасть в организацию, нужна была рекомендация двух старых членов, а чтобы подняться с более низкого уровня на более высокий, необходимо было поручительство двух представителей этого более высокого уровня. (Позже этот принцип был перенесен при вступлении в члены ВЛКСМ и КПСС). За свою рекомендацию “старики” отвечали головой. На деньги, вырученные посредством грабежей, экспроприаций, нелегальной литературы, клан также посылал своих представителей – делегатов на “центральную сходку” – Съезд РСДРП(б) в Питер и другие города. Наиболее отличившихся отправляли за границу, они нередко переходили в центральные столичные структуры. Так, Свердлов после нескольких лет ссылок и тюрем, где он был “паханом-авторитетом”, перебрался в Питер, а позже и в Москву, стал Председателем ВЦИК. Его “кореша” по Туруханской ссылке – Голощекин и Сталин – тоже со временем стали столичными птицами, разного, правда, полета. Большевистские боевики работали по всей стране. Уральский чекист Петр Ермаков наживал деньги тем, что грабил на дорогах, в поездах, находясь в тесном контакте с лесными разбойниками. А однажды он отличился тем, что до него мало кто мог додуматься: он убил полицейского весьма оригинальным способом – отпилил ему голову. Многие члены “лесного братства”, в свою очередь, легально или нелегально состояли в партии большевиков. Иосиф Виссарионович Джугашвили в свое время организовывал нападения на конвои с деньгами в Тифлисе. После победы социалистической революции в Петрограде большевики на Урале уже готовы были взять власть в свои руки, поэтому смена режима произошла мирным путем. Лидеры уральских коммунистов – Голощекин, Сафаров, Белобородов, Юровский – в скором времени получат повышение и переберутся в Москву. Но это будет позже. Чтобы заслужить такое высокое доверие центральных большевистских органов, им пришлось обагрить свои руки священной кровью невинных Августейших мучеников, организовать преступление, которое станет символом, одной из самых страшных тайн двадцатого века.

* * *
ТЕЛЕГРАММА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЦИК Я.М.СВЕРДЛОВА УРАЛОБЛСОВЕТУ О ПЕРЕВОДЕ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ В ЕКАТЕРИНБУРГ
9 апреля 1918 года
 “Дорогие товарищи! Сегодня по прямому проводу предупреждаю вас о поездке к вам т. ЯКОВЛЕВА. Мы поручили ему перевезти Николая на Урал. Наше мнение поселите его пока в Екатеринбурге... Без нашего прямого указания из Екатеринбурга никуда не увозите. Задача Яковлева – доставить Николая в Екатеринбург и сдать или Пред.(седателю) Белобородову или Голощекину. Яковлеву даны самые точные и подрoбоные инструкции. Все, что необходимо, сделайте. Сговоритесь о деталях с Яковлевым. С тов. прив(етом).
СВЕРДЛОВ.”

ТЕЛЕГРАФНЫЙ ЗАПРОС ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО КОМИССАРА В.В.ЯКОВЛЕВА ИЗ ТЮМЕНИ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЦИК
Я.М.СВЕРДЛОВУ
26 апреля 1918 года
“Маршрут остается старый или ты его изменил? Сообщи немедленно Тюмень. Еду по старому маршруту. Ответ необходим немедленно.
ЯКОВЛЕВ.”

ТЕЛЕГРАММА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЦИК Я.М.СВЕРДЛОВА ЧРЕЗВЫЧАЙНОМУ КОМИССАРУ В.В.ЯКОВЛЕВУ. 26 апреля 1918 года
“Маршрут старый, сообщи: везешь груз или нет.
СВЕРДЛОВ.”

ИЗ ТЕЛЕГРАФНОГО ДОНЕСЕНИЯ КОМИССАРА В.В.ЯКОВЛЕВА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЦИК Я.М.СВЕРДЛОВУ 27 апреля 1918 года
“Только что привез часть груза. Маршрут хочу изменить по следующим чрезвычайно важным обстоятельствам. Из Екатеринбурга в Тобольск до меня прибыли специальные люди для уничтожения багажа. Отряд особого назначения дал отпор – едва не дошло до кровопролития. Когда я приехал – екатеринбуржцы же дали намек, что багаж довозить до места не надо. У меня они также встретили отпор. Я принял ряд мер, и они там вырвать его у меня не решились. Они просили меня, чтобы я не сидел рядом с багажом. Это было прямым предупреждением, что меня могут тоже уничтожить. Я, конечно, преследуя цель свою, чтобы доставить все в целости, сел рядом с багажом. Не добившись своей цели в Тобольске, ни в дороге, ни в Тюмени, екатеринбургские отряды решили устроить мне засаду под Екатеринбургом... У Екатеринбурга, за исключением Голощекина, одно желание – покончить во что бы то ни стало с багажом. Четвертая, пятая и шестая роты красноармейцев готовят нам засаду... Я вас предупредил и теперь решайте: или я сейчас же везу багаж в Симский горный округ, где в горах есть хорошие места, точно нарочно для этого устроенные, или я отправляюсь в Екатеринбург. Теперь за вами слово. И за последствия я не ручаюсь...
 ЯКОВЛЕВ. ГУЗАКОВ.”

ТЕЛЕГРАММЫ В.В.ЯКОВЛЕВА, ПОСЛАННЫЕ СО СТАНЦИИ ИЕВЛЕВО.
27 апреля 1918 года
Екатеринбург. Немедленно передать Голощекину, Дидковскому.
“Мною получены сведения, что ваши люди во главе с Заславским, начальником отряда Хохряковым и другими хотят нас обезоружить, чтобы взять багаж. Примите немедленные меры, или произойдет кровопролитие. Сейчас же сообщите в Тюмень все подробности. Заславский удрал из Тобольска тайком, арестовать его не успел. Выезжаю из Иевлево.
 ЯКОВЛЕВ”

ТЮМЕНЬ. ПРЕДСЕДАТЕЛЮ НЕМЦОВУ.
“Прошу немедленно выехать навстречу на станцию Барки. Приготовьте ваши отряды. В боевом порядке выезжаю из Иевлево.
 ЯКОВЛЕВ.”

ТЕЛЕГРАФНОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ УРАЛОБЛСОВЕТА А.Г.БЕЛОБОРОДОВА (ВАЙСБАРТА) ОБ АРЕСТЕ В.В.ЯКОВЛЕВА И ВОЗВРАЩЕНИИ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ В ЕКАТЕРИНБУРГ. № 3507
28 апреля 1918 года
“28 апреля (с) разъезда 18 Омской (железной) дороги отправился экстренный поезд номер (два) под начальством комиссара Яковлева, конвоирующего бывшего царя Николая Романова. Комиссар Яковлев имел поручение Всероссийского Совнаркома доставить бывшего царя из Тобольска (в) Екатеринбург и сдать его в распоряжение обл. Совета РКС депутатов Урала. Согласно письму Председателя ЦИК Свердлова 9 апреля без прямого приказа “центра” бывший царь не должен был никуда увозиться (в) другое место, мы таких указаний не получали. Увозя Николая Романова (из) Тобольска, комиссар Яковлев посадил его (в)Тюменский поезд, направив (в) Екатеринбург, но (на) ближайшем разъезде изменил направление, направил поезд (в) противоположном направлении (на) восток (к) Омску. Областной Совет рабочих, крестьян, солдат Урала, обсудив поведение комиссара Яковлева единогласным решением видит (в) нем прямую измену революции, стремление (с) неизвестной целью вывезти бывшего царя (из) пределов революционного Урала вопреки точному письменному указанию Председателя ЦИК, (это) является актом, ставящим ком. Яковлева вне рядов революционеров. Обл. Совет Урала предлагает всем советским революционным организациям, (в) особенности, Омскому совдепу принять самые решительные экстренные меры включительно (до) применения вооруженной силы для остановки поезда бывшего царя. Ком. Яковлев должен быть арестован вместе с лицами его отряда, которые будут сопротивляться. Весь конвой должен быть заменен новыми (из) надежных вполне людей, арестованные вместе (с) Николаем Романовым должны быть доставлены (в) Екатеринбург, сданы облсовету. Предлагаю не обращать внимание (на) разные документы, которые будет направлять Яковлев (и) на них ссылаться, ибо все его предыдущие шаги бесспорно свидетельствуют (о) преступном замысле, осуществляемом Яковлевым, возможно, по поручению других лиц... О принятых мерах, а также последствиях просим немедленно телеграфировать (в) Екатеринбург облсовету.”
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ УРАЛОБЛСОВЕТА РАБОЧИХ, КРЕСТЬЯНСКИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ АЛЕКСАНДР БЕЛОБОРОДОВ.

28 апреля 1918 года
ТЕЛЕГРАФНАЯ ЗАПИСКА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЦИК
Я.М.СВЕРДЛОВА, ПЕРЕДАННАЯ В ОМСКЕ КОМИССАРУ ЯКОВЛЕВУ О МАРШРУТЕ СЛЕДОВАНИЯ ПОЕЗДА
“Немедленно двигай обратно в Тюмень. (С) уральцами сговорились. Приняли меры – дали гарантии личной ответственностью областников. Передай весь груз (в) Тюмени представителю Уральского областкома. Так необходимо. Поезжай сам вместе (с ними), оказывай содействие представителю. Ты выполнил самое главное. Возьми у Владимира Косарева, представителя Совдепа (в) Омске подкрепление. Уверен в точном исполнении всех указаний.
 СВЕРДЛОВ.”


29 апреля 1918 года
ТЕЛЕГРАММА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЦИК Я.М.СВЕРДЛОВА РУКОВОДСТВУ УРАЛОБЛСОВЕТА О ПОДТВЕРЖДЕНИИ ПОЛНОМОЧИЙ В.В.ЯКОВЛЕВА.
“Все, что делается Яковлевым, является прямым выполнением данного мною приказа. Сообщу подробности специальным курьером. Никаких распоряжений относительно Яковлева не делайте, он действует согласно полученным от меня сегодня в 4 часа утра указаниям. Ничего абсолютно не предпринимайте без нашего согласия. Яковлеву полное доверие. Еще раз – никакого вмешательства.
СВЕРДЛОВ.”


ГЛАВА 75
Екатеринбург, 30 апреля 1918 года, 8.40 утра
Поезд № 42 с Николаем Вторым, Александрой Федоровной и лицами из прислуги прибыл на пятую платформу станции Екатеринбург-I. Толпы любопытных людей уже заполнили всю станцию в ожидании предстоящего зрелища. Каждый хотел собственными глазами увидеть царскую семью. И если еще три года назад все бы с ликованием и восхищением приветствовали монаршеских лиц, то теперь – большевистская пропаганда представила царя безжалостным кровопийцей и народным палачом, а люди превратились в злобных зверей, жаждущих крови бывших самодержцев.
– Комиссар! – кричали Яковлеву из толпы, – а ну, покажь Романовых! Выводи, б... Николашку Кровавого с Николашихой! Мы их щас вмиг придушим!
– Правильно! Рви их на куски, ребята! Наконец-то они, душегубы, в наших руках! Уж теперь не вырвутся!
– Всем немедленно очистить платформу! – надсаживая голос, прокричал Яковлев. – Охрана! Что за беспорядки?
Но голос его тонул в злобных, пропитых и прокуренных выкриках:
– Яковлев! Выводи сей же час Романовых из вагона! Дай я им в рожу плюну, мать их так!
Николай Второй смотрел в щелку через занавеску вагонного окна на остекленевшие от ярости глаза людей.
– Прохоров! – крикнул комиссар одному из солдат. – Живо беги к начальнику станции, пусть скорее какой-нибудь товарняк между поездом и платформой поставит. Не уберегем Романовых – головы со всех сниму! Исполняй!
Толпа на платформе с каждой секундой становилась все нетерпимее, безумнее, и охрана уже с громадным трудом сдерживала натиск разъяренных людей.
– Назад, суки! – кричал им комиссар Яковлев, выхватив пистолет. – Всех сейчас перестреляем к едрене матери! Приготовить пулеметы!
– Испужал! – презрительно бросил вокзальный комиссар. – Что нам твои пулеметы! Вон у нас на тебя пушки приготовлены! Видишь? Вон на платформе! Выводи Романовых безо всяких разговоров!
В этот момент между толпой и царским поездом вклинился товарный состав.
– Ты, б... ублюдок! А ну, уводи поезд отсель! – свирепо кинулась толпа на машиниста товарного поезда.
– Мигом исчезаем! – торопливо скомандовал Яковлев своим людям. – На запасной путь!
Только когда поезд набрал ход и затерялся среди множества платформ от бушующей гневной толпы, Яковлев облегченно вздохнул. Через 15 минут поезд прибыл на станцию Екатеринбург-II. Подъехали машины, вышло уральское большевистское начальство. Яковлев написал председателю Уралоблсовета Белобородову расписку о передаче царя, царицы и их дочери Марии в руки Уральского облсовета и сложения с себя полномочий по конвоированию царской семьи. Белобородов, в свою очередь, написал акт о получении от комиссара Яковлева трех членов бывшей царской семьи. После этого пленников повезли в последнюю в их жизни тюрьму – в дом инженера Николая Николаевича Ипатьева.

* * *
ТЕЛЕГРАФНАЯ ЗАПИСКА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЦИК Я.М.СВЕРДЛОВА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ УРАЛОБЛСОВЕТА А.Г.БЕЛОБОРОДОВУ О ПОРЯДКЕ СОДЕРЖАНИЯ НИКОЛАЯ ВТОРОГО
Екатеринбург, 3 мая 1918 года, 23.50
“Предлагаю содержать Николая самым строгим порядком. Яковлеву поручается перевозка (остальных членов). Предлагаю прислать смету всех расходов, считая караул. Сообщите подробности условий нового содержания.
 ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЦИК СВЕРДЛОВ.”

ЕКАТЕРИНБУРГ. ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЦИК СВЕРДЛОВУ
“Ответ (на) вашу записку (Романовы) содержатся (под) строгим арестом, свидания абсолютно посторонним не разрешаются. Челядь и Боткин (на) одном положении с арестованными. Князь Василий Долгоруков, епископ Геморген – нами арестованы; никаких заявлений, жалоб ихних ходатаев не удовлетворяйте. Взятых (у) Долгорукова документах видно (что) существовал план бегства. (С) Яковлевым произошли довольно крупные объяснения, в результате расстались холодно. Мы резолюцией реабилитировали (от) обвинений (в) контрреволюционности, признав наличие излишней нервности. Он теперь на Ашабалашевском заводе, сегодня ему телеграфируем выезд (для) окончательного выполнения задачи. Телеграфируйте в Тобольск отряду особого назначения, чтобы не беспокоились, их товарищи находятся (в) Екатеринбурге. Уплату жалованья распускаемым солдатам отрядов особого назначения произведем сами через Яковлева. Смету пришлем.
БЕЛОБОРОДОВ.”


ГЛАВА 76
Часто слушать музыку не могу, действует на нервы, хочется милые глупости говорить и гладить по головкам людей, которые живя в грязном аду, могут создавать такую красоту. А сегодня гладить по головке никого нельзя – руку откусят и надобно бить по головкам, бить безжалостно – хотя мы, в идеале, против всякого насилия над людьми. Должность адски трудная.
ЛЕНИН

ТЕЛЕГРАММА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВНАРКОМА В.И.ЛЕНИНА. ПЕТРОГРАД. ЗИНОВЬЕВУ
26 ноября 1918 года
“Товарищ Зиновьев! Только сегодня мы узнали в ЦК, что в Питере рабочие хотят ответить на убийство Володарского массовым террором, и что ВЫ их удержали. Протестую решительно! МЫ компрометируем себя: грозим даже в резолюциях совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную активность масс, вполне правильную. Это не-воз-можно! Надо поощрять энергию и массовидность террора!
 ЛЕНИН.”


Предаст же брат брата на смерть, и отец сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их.
 (Новый Завет. От Матфея)
Гл. 10 п. 21
Весной 1918 года в России началась гражданская война между россиянами. Страна разделилась между собой на два лагеря – на “красных“ – большевиков и сочувствующих им, и “белых” – преимущественно дворян, офицеров царской армии, сторонников монархии. Началась небывалая в истории между гражданами одной страны резня. Дети, поддерживающие большевиков, убивали своих родителей, выступающих против новой власти, брат доносил на брата, многие тысячи людей брались в заложники как с той, так и с другой стороны и в случае невыполнения требований – нещадно расстреливались. В стране наступило царство “белого” и “красного” террора. Так, после убийства Моисея Урицкого в Петрограде большевиками было расстреляно 900 человек. В ответ на убийство в Берлине немецких коммунистов Розы Люксембург и Карла Либкнехта – “красные” в России(!) распорядились расстрелять всех находившихся под арестом соотечественников, в том числе и Великих князей Николая Михайловича, Георгия Михайловича, Дмитрия Константиновича и многих других. В Питере, Киеве, Одессе, Севастополе шло массовое истребление офицеров царской армии. В Астрахани после забaстовки в 1919 году было расстреляно свыше 4 тысяч человек. После покушения Фанни Каплан на Ленина (очень сомнительно, что это была она) в разных городах России были преданы смерти несколько тысяч человек.
“Красные” нещадно истребляли казачьи отряды, громили лазареты, добивали раненых, забирали все имущество. “Белые” по жестокости не уступали “красным”. Вешали комиссаров, опустошали, жгли целые деревни с невинными людьми, грабили, разоряли мирных жителей. Страна вступила в стадию прогрессивного сумасшествия!
Еще до революции 1917 года начальство царской жандармерии предложило Николаю Второму навсегда избавиться от угрозы бунтов и революций – для этого требовалось расстрелять и посадить в тюрьмы 53 тысячи активных революционеров. По их расчетам – после такой меры Россия несколько десятков лет прожила бы в полном спокойствии. Но Николай Александрович отказался!
А теперь, в годы гражданской войны погибло около 12 миллионов человек. Кроме внутренней войны Россия была еще охвачена и интервентами. Весной 1918-го года в Мурманске высадились английские и французские войска. Позднее к ним присоединились американцы. Интервенты захватили также Архангельск. На Дальнем Востоке в апреле 1918 высадился японский десант, англичане и американцы.
Власть “красных” во многих регионах была разгромлена. Страна попала в огненное кольцо. Повсюду царствовала смерть! Урал и Сибирь также были охвачены интервентами. По всей Транссибирской магистрали от Волги до Дальнего Востока произошло восстание мятежного чехословацкого корпуса. Солдаты-белочехи, австровенгры внедрялись все дальше в глубь страны с востока на запад, свергая повсеместно власть большевиков. На подступах к Уралу “красные” уже вынуждены были создавать подпольные организации в тылу у Колчака, прятаться на Нязе-Петровском, Кыштымском, Каслинском заводах. Но во власти большевиков еще оставалась столица Урала – Екатеринбург.


ГЛАВА 77

Каменный дом инженера Ипатьева, где были поселены царские узники, находился в самом центре Екатеринбурга, на косогоре, на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка. Двор был вымощен каменными плитами, у заднего фасада дома раскинулся небольшой цветущий сад. Окна первого этажа находились ниже уровня земли и образовывали зловещие темные подвальные помещения. Однако со стороны сада дом представал во всей своей красе – открытый, просторный, величественный. Высоко на Вознесенском холме, неподалеку от дома, расположилась Вознесенская церковь, а около нее, напротив дома Ипатьева, раскинулся дворец Расторгуева-Харитонова, где в этот момент были расквартированы красноармейцы.
За несколько дней до того, как дом Ипатьева принял узников, к его хозяину, Николаю Ипатьеву, явился жилищный комиссар Екатеринбурга Жилинский и предъявил ему предписание
№ 2778 – “реквизиция дома для особого назначения”. Согласно этому предписанию, хозяину предлагалось покинуть свой дом в течение сорока восьми часов. Вокруг дома немедленно были возведены внутренний и внешний заборы от любопытных глаз. Повсюду были установлены охранные посты. Наружная охрана Романовых размещалась в специально оборудованных будках – у наружного забора, близ выхода из дома, у калитки на террасе и в комнатах дома на первом этаже. Внутренняя охрана занимала второй этаж дома и пулеметную точку на чердаке. С южной стороны Вознесенского переулка стоял дом Попова, где жила бoльшевистская охрана. Екатеринбургское заточение царской семьи началось. Вскоре к Николаю Александровичу, Александре Федоровне, Марии Николаевне присоединились остальные дети. Под руководством матроса Павла Хохрякова 20 апреля 1918 года они отплыли на пароходе “Русь” из Тобольска, 22 апреля прибыли в Тюмень, пересели на поезд и 23 апреля прибыли в Екатеринбург. Теперь вся царская семья была вместе. Начался новый акт большевистского спектакля...


ГЛАВА 78
13мая – 11 июля 1918 года
ИЗ КНИГИ ЗАПИСЕЙ ДЕЖУРСТВ ЧЛЕНОВ ОТРЯДА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ ПО ОХРАНЕ НИКОЛАЯ ВТОРОГО.
Дежурство. Комендант Сидоров.
13 мая – Принято от Бабича в присутствии члена обл. Совета Авдеева и караул. начальника Гларнер. Приемка происходила во время прогулки следующ.: Николай Романов, Александра Романова, Мария Романова, д.(октор)а Боткина. Остальные: Чемодуров, Седнев и Демидова находились в доме.
15 мая – В мое дежурство происшествий никаких не произошло. Кроме – после перемены караула найдены во дворе спрятанные ножи 12 шт. Вышеизложенные лица, находящиеся под моим ведением, были сданы полностью. Были замазаны краской окна...
20 мая – Просьба Николая Романова, быв. царя, дать ему работу: вычистить мусор из сада, пилить или колоть дрова.
25 мая – Шестерки ночью много ходили и всe что-то высматривали и прислушивались...
1 июня – Личная просьба гр.Боткина разыскать принадлежащий ему чемодан с бельем, присланный из Тобольска. Около часа дня поступило заявление повара Харитонова о том, что что-то лежит на шкафу в комнате, где помещались раньше гр. Седнев и Нагорный, по приходе моем туда, оказалось, что на указанном Харитоновым шкафе лежат восемь заряженных бомб: пять из них бутылкообразные за №№ 35, 73, 92. Остальные две без номеров, две бутылки – круглые и одна яйцеобразная № 11, которые по приносе в дежурную комнату были разряжены. При дальнейшем распросе гр. гр. Харитонова и Труппа выяснилось: ввиду кладки каменщиками новой плиты в комнате, где помещались Харитонов и Трупп, ими была занята рядом стоящая свободная комната, и он, Харитонов, желая очистить пыль в комнате, обнаружил лежащие на шкафу бомбы и заявил в дежурную комнату, о чем мною было сообщено коменданту Дома Особого Назначения тов. Авдееву, а им, в свою очередь, сообщено председателю област. Совета тов. Белобородову.
3 июня – На посту № 9 часовой Добрынин нечаянно выстрелил, ставя затвор на предохранитель, пуля прошла в потолок и застряла, не причинив никакого вреда. По разрешению обл. Совета для службы обедни бывшему царю Николаю Романову были приглашены священник Екатеринбургск. собора Иван с дьяконом той же церкви.
9 июня – Алексей был вынесен на прогулку, Деревенко принят не был. Николай Романов воспользовался обычной прогулкой. Около 12 ч. ночи на пулеметном посту № 1 от неосторожного обращения постового произошел взрыв. Жертв и повреждений нет.

ИЗ ДНЕВНИКА АЛЕКСАНДРЫ ФЕДОРОВНЫ (перевод с англ.)
г.Екатеринбург,
дом Ипатьева май – июль 1918 года
1 мая. Среда... Оставалась в постели из-за болей в сердце, чувствовала усталость и головную боль. Остальным принесли суп и яйца. У меня было немного хорошего хлеба. Мария читала мне “Духовное чтение”.
2 мая. Четверг. Н. читал нам в течение дня Евангелие. Солдаты выпили всю воду в самоваре. Принесли воду для чая. Немного заболело сердце. Надписала открытки. Мария убрала мои волосы. Оставалась в постели в домашнем халате. Ужин. Мы все семеро сидели вместе. Н. и Е.С.(Боткин) обменивались мыслями о прочитанной 12 главе Евангелия. Написала детям.
3 мая. Пятница... Н. читал нам в течение дня Евангелие и книгу Иова. Оделась в 1/2 и оставалась в своей постели в домашнем халате. Наконец-то принесли завтрак. Чай. Остальные гуляли в течение 1/2 часа. Н. читал нам “Великое в малом”, а затем в течение вечера Евангелие. Принесли ужин. Седнев приготовил мне вермишель. Написала детям.
10 мая. Пятница. Нам сказали, что мы должны вставать, когда комендант желает нас видеть перед сменой караула в 1/4 часа и осмотреть наши комнаты. Вчера они сменялись три раза... Снова пришли люди, чтобы на этот раз спросить, сколько у нас всего имеется денег (мы сказали сколько), и все должны переписать ценности и сдать их в Совет на хранение... Играли в карты в комнате Е.С. и разговаривала с начальником караула.
15 мая. Среда... Старик закрасил белой краской все окна снаружи, так что только сверху можно видеть кусочек неба, и это выглядит, будто мы в толстом слое тумана. Не совсем уютно. Завтракала. Сед(нев) чувствует себя плохо и хрипит. Н. читал нам. Нам было позволено выйти в сад на чай. Н. снова читал нам, мы раскладывали пасьянсы... Ужин...
31 мая. Пятница. Ночь у Бэби прошла также. 36.9 1/2.
Я оставалась в постели, так как чувствовала сильное головокружение и боли в глазах... Сильно стучали молотками, делая деревянную бадью перед окном Бэби. (Владимир Николаевич) не был допущен, так как Авд(еева) не было... После ужина Бэби отнесли в его комнату, у него были легкие судороги в колене опять.
4 июня. Вторник. Бэби спал хорошо, но похуже, чем за ночь до этого. Прекрасное ясное утро. Бэби провел день в моей комнате – аппетит по-прежнему плохой... Влад. Ник. и Авдеев пришли в 7 часов. Колено много менее опухшее (3см), его можно будет вынести завтра. Я приняла ванну в 10 ... Комитет не дал разрешения для Алексея, пока он болен, чтобы выходить одному так долго, как ему нравится, но мы все по-прежнему можем выходить только на час!!
7 июня. Пятница... Н. остается весь день в постели, так как спал плохо две ночи от болей... Завтрак принесли в 2 1/4. Н. и Алексей завтракали в нашей комнате... В полдень они немного поспали. Н. 37. 3, Ал. 36. 7. Вл. Ник. снова не приходил. Н. чувствовал себя много лучше к вечеру, посидев немного. Н. (температура) 34. 1/2. Н. начал принимать йод 5 гр. Татьяна начала читать вслух Алексею “Крестоносцев” Сенкевича.

ИЗ ДНЕВНИКА БЫВШЕГО ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ ВТОРОГО
20 апреля. Вторник... Тоже трудный день. В 8.40. прибыли в Екатеринбург. Часа три стояли у одной станции. Происходило сильное брожение между здешними и нашими комиссарами. В конце концов одолели первые, и поезд перешел к другой товарной станции. Разместили следующим образом: Аликс, Мария и я втроем в спальне, уборная – общая, в столовой – Демидова, в зале – Боткин, Чемодуров и Седнев. Около подъезда комната караульного офицера... Караул помещался в двух комнатах около столовой. Чтобы идти в ванную и в клозет, нужно было проходить мимо часового у дверей караульного помещения...
4 мая. Суббота. Проснулись довольно поздно; день был серый, холодный со снежными шквалами. Все утро читал вслух, писал несколько строчек в письма дочерям от Аликс и Марии, рисовал план этого дома. Обедали в час 1/2. Погуляли 20 минут. По просьбе Боткина нам впустили священника и дьякона в восемь часов. Они отслужили заутреню скоро и хорошо; большое было утешение помолиться хоть в такой обстановке и услышать “Христос Воскресе”. Украинцев, помощник коменданта, и солдаты караула присутствовали. После службы ужинали и легли спать.
23 мая. Четверг. Утром нам в течение одного часа последовательно объявляли, что дети – в нескольких часах от города, затем, что они приехали на станцию и, наконец, что они прибыли к дому, хотя их поезд стоял здесь с трех часов ночи!
26 мая. Воскресенье. Спали отлично, кроме Алексея. Боли продолжались, но с большими промежутками. Он пролежал в кровати нашей спальни. Службы не было. Погода была та же, снег лежал на крышах, как все последние дни. В.Н.Деревенко приходил осматривать Алексея: сегодня его сопровождал черный господин, в котором мы признали врача...


Я обречен на страшные испытания; но я не получу моей награды здесь, на земле. Сколько раз я применял к себе слова Иова: “Ибо ужасное, чего я опасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне...
НИКОЛАЙ ВТОРОЙ
Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России: я буду этой жертвой, да совершится воля Божья!
 НИКОЛАЙ ВТОРОЙ
Екатеринбург, 23 мая 1918 года
– Это все только цветочки, господа угнетатели трудового народа! – кричал пьяный комендант Дома Особого Назначения (ДОНа) Авдеев в ответ на возмущение генерала Долгорукова по поводу грубого обыска вещей и чемоданов царских детей и прислуги, прибывших из Тобольска. – Всe! Кончилась ваша власть! Была, да вышла вся! Теперь в стране распоряжаемся мы – рабоче-крестьянский пролетариат.
– Какой же вы пролетариат! – не выдержали нервы у генерала при виде того, как охранники шарят в его походном сундуке, мнут фамильные фотографии, вскрывают ножами подклад его кителя.
– Вы – банда уголовников, сбежавших с каторги, взбесившиеся безграмотные псы, покусившиеся на своих хозяев...
– Гражданин Долгоруков! – резко перебил его Авдеев, издевательски выпустив дым папироски прямо в лицо прославленному генералу, – не забывайте, что теперь не мы, а вы находитесь под арестом. И что не вы, а мы – ваши новые хозяева и судьи! На вашей совести – кровавые преступления против народа, ваши сторонники повсеместно организовывают контрреволюционные мятежи, стpемясь поставить на колени молодую Советскую власть. Вы – наши вековые враги, поэтому с вами мы будем нещадно бороться до последней капли нашей революционной крови! Я буду водить сюда рабочих с заводов, чтобы показывать вас, как диких зверей в клетках! Шулин! – обратился комендант к одному из охранников, – а ну-ка, распори его шапку, что-то он нервно ее в руках теребит!
– Вы подонки общества! Вы не смеете...
– Молчать! Мне недосуг с вами боле лясы точить. – Авдеев повернулся к охране. – Проверить всe до последней нитки! Включая воротнички и подошвы сапог!
Унизительный допрос длился еще несколько часов. Только к половине третьего привезли обед. На первое был суп с черным черствоватым хлебом, на второе – жаркое из свиных котлет и биточки. За столом ели все вместе: и царская семья, и красноармейцы, и прислуга.
– Небось, жрать-то охота? – язвительно осведомился Авдеев у Николая Второго. – Охо-о-та! Вижу, как слюнки-то текут! Соскучились, поди, по царской жратве! Небось и не ведаете, что простой рабочий люд ест!
– Вы дурно воспитаны, господин комендант, – сердито заметил Николай Александрович – вы знаете об этом? Вам раньше никто об этом не говорил?
Авдеев, сидя за столом в фуражке, с расстегнутым кителем, вдруг расхохотался.
– А мне ваш царский этикет не требуется. Я – человек простой, рабочий! Мне с какими-либо послами-капиталистами на брутвершап не пить, на званых вечерах речи не толкать.
Николай Александрович вдруг растерянно посмотрел перед собой на столовые приборы, ничего не понимая.
– Что, ложки не хватает? – с фальшивым сочувствием в голосе спросил комендант. – Это ничего! Вот мы сейчас поедим, потом можете взять наши ложечки, облизать их да похлебать из кастрюльки. Брезговать не будете? К тому же – ни сегодня-завтра половину из вас отправят в тюрьму, на казенные харчи, так сказать. Глядишь, может, тогда ложек всем и хватит!.. Хотя, будь моя воля... – он резко взорвался, – посадил бы вас всех в карцер да неделю жратвы б не давал, попитались бы там крысами!
Охранники за столом засмеялись.
– Кончай, Сашка, аппетит стравишь.
– Узнали бы – как из народа жилу тянуть! – никак не мог успокоиться Авдеев. Вдруг он своими грязными руками потянулся за биточками, прямо между Николаем Александровичем и Александрой Федоровной, и неожиданно, как бы случайно, ударил бывшего императора локтем по лицу. Но и на этом издевательства не закончились! Когда лакей Трупп хотел передать свою чистую ложку государю, комендант рявкнул на него:
– Перебьется! Обождет! Не все коту масленица! Вот я доем, пусть ополоснет мою ложку и ей брюхо свое набивает.
Царь не выдержал и поднялся из-за стола.
– До сих пор я имел дело все-таки с порядочными людьми!
– Что? Не нравится? – Авдеев сплюнул на грязый пол. –
А нашего брата расстреливать да по тюрьмам гноить – вам в удовольствие было? Я работал и прокатчиком, и молотобойцем, и кочегаром, и машинистом, и слесарем, и забойщиком под землей! А стоило мне покритиковать ваш режим – как мне дали в зубы “волчий билет” без права трудоустройства где-либо и пинком под зад выкинули с завода! Вот почему я стал революционером!
К столу в это время подошел охранник Бабич и налил себе суп из общей кастрюли.
– Вас еще ничего кормят! – бросил он царю. – Мясо есть.
– Конечно! – подтвердил заместитель коменданта Мошкин, обращаясь к Романовым, – у вас не так, как это было у меня, когда я был под арестом в тюрьме: собаки не вылизывают ваши тарелки, и по вам не ползают крысы по ночам!
После обеда детям и остальным, прибывшим вместе с ними из Тобольска, показали их комнаты.
– А постелей нет, уж извиняйте! Поспите на полу в спартанской обстановке, – злобно усмехнулся Авдеев, – разводя арестантов по их комнаткам.
– В уборную запрещается ходить без нашего разрешения. Может быть, мы вам и разрешим...
– А куда делся мой сундучок с медицинскими препаратами? – озабоченно спросил доктор Боткин.
– А у меня пропал фотоаппарат, – заявил Николай Второй.
– А у меня исчезла платиновая брошка, – пожаловалась Александра Федоровна.
– Я вам крайне не советую совершать гнусные поклепы на честных уральских рабочих! – побагровев, заорал Авдеев. – Все это отвратительная ложь! Разбирайтесь сами в своих вещах!
И он стремительно вышел.


ГЛАВА 79
Екатеринбург, 31 июля 1992 года
На глазах у Тани стояли слезы, а все тело мелко дрожало. Она уже давно выбежала с кладбища. Теперь нужно было остановиться, перевести дух. Но всякий раз, когда красные следы стального кольца холодных рук, оставленных на ее шее, начинали пульсировать, а в ушах раздавался жалобный плач “девочки”, словно второе дыхание открывалось у нее в груди, и она бежала дальше. На ее счастье – никто не попадался больше ей на пути, а когда по дороге проносились одинокие машины, Таня либо пряталась в кустах, если они были поблизости, либо замирала за какими-нибудь столбами, зданиями, в крайнем случае – просто растягивалась на земле. От долгого бега у нее закололо сердце и печень, и чтобы унять эту боль, девушка все же остановилась. Невозможно было даже глубоко вздохнуть – точно живого ежа зашили ей в грудь, и от каждого вздоха тысячи острых иголочек протыкали ей сердце. Она остановилась в одном из дворов, в центре которого был расположен детский сад. Калитка с массивным замком преграждала путь на его территорию, но в железной сетке, служившей забором, кто-то проделал большую дыру, через которую Таня и пролезла вовнутрь. Через каждые 50 метров в садике горели фонари. Вокруг – стройным рядом тянулась вереница веранд, скамеек, детских качелей всевозможных конфигураций, песочниц, детских турников, шин от колес, наполовину закопанных в землю, и прочих строений, служивших забавой для детей.
Таня в изнеможении упала на одну из скамеек, но тут же вскочила. Эта скамейка находилась под ярким светом фонаря, и девушку можно было заметить издалека. Поэтому она ушла в тень веранды. Надо немного унять боль в сердце, неприятную резь в печени, и двигаться дальше! Сколько же еще до дома священника? В обычных условиях – пешком можно было бы дойти минут за пятьдесят. А в таких экстремальных как сейчас, просчитывая все варианты для безопасного следования, – не менее двух часов.
Таня, ни на секунду не расслабившись, осматривалась вокруг. Положила распятие и нож рядом с собой на скамью веранды, пошевелила затекшими пальцами. Ей все еще не верилось, что она в самый последний момент смогла выскользнуть из захлапывающегося капкана. Как только мысли Тани возвращались к минутам, проведенным на кладбище, судорога страха прокатывалась по ее телу, и только сознание того, что жизненно-важно восстановиться, удерживало ее от того, чтобы сорваться с места и бежать!
“Зло действительно объединяется! Эта бедная девочка! Выходит, она умерла и не была захоронена! Как же она погибла, интересно? Может, и впрямь была брошена матерью или кем-то еще на кладбище. И погибла от холода и голода! Все это более вероятно, если произошло зимой. Да нет, вряд ли. Она бы просто пошла по тропинке и смогла бы выйти оттуда. Или кто-нибудь заметил ее и помог выйти. А если – как раз не помог! А убил ее! Да нет же, всe это вздор! Зачем матери оставлять свою дочь на кладбище? Если бы это был нежеланный ребенок – то таких обычно убивают и закапывают через несколько часов после рождения. Но никак не через несколько лет!”
Таня неоднократно читала в газетах, что на том или другом кладбище города периодически находят мешочки с мертвыми, иногда уже даже истлевшими тельцами новорожденных.
“А вдруг это девочка и была младенцем, когда умерла! А сейчас – выросла! Но растут ли шатуны?”
Таня тревожно окинула взглядом густые насаждения волчьих ягод. Не прячется ли там кто-нибудь?
ШАТУНЫ ПИТАЮТСЯ ЯДОВИТЫМИ ЯГОДАМИ, ГРИБАМИ И РАСТЕНИЯМИ.
“Значит, их должно тянуть к ним!”
Когда Таня сама была маленькой девочкой и ходила в детский сад, она чуть не отравилась волчьим лыком, растущим в обилии так же, как и здесь, на территории ее бывшего детского сада. Ведь ягоды – это то, что можно есть! Сколько раз мама кормила ее различными ягодками! И никто ей не говорил, что бывают, оказывается, ягоды-бяки, которые есть нельзя. И когда воспитательница вырвала из ее рук целую пригоршню волчьих ягод, которую Таня так долго и с таким усердием собирала, да еще вдобавок чуть не отшлепала, Таня заплакала и обиделась на весь белый свет. Она так долго собирала ягоды в свое ведерочко, а нехорошая тетенька взяла выкинула их и растоптала...
А шатуны их едят!
Таня присмотрелась к кустам еще внимательней. Наверно, кусты пошевелились от небольшого порыва ветра. Наверно, от ветра! Потому что сейчас они снова стали недвижны!
“Или какой-нибудь маньяк завел девочку на кладбище (“Девочка, пойдем со мной, я подарю тебе куклу!”), изнасиловал, убил и прикрыл ветками,” – продолжала размышлять девушка.
– Фу, да что это со мной! Надо забыть! Это уже больше не маленькая безобидная девочка! Это – шатун! И сколько еще таких шатунов под видом детей бродят теперь по свету!
И если ЗЛО концентрирует свои силы, то они сходятся сюда отовсюду!”
И опять, будто заглянув в сказочное зеркало, показывающее, что происходит сейчас в этот же момент, но в другом месте, – Таня явственно ощутила – ЗА НЕЙ ИДУТ!
СВЕТ МОЙ ЗЕРКАЛЬЦЕ СКАЖИ, ДА ВСЮ ПРАВДУ ДОЛОЖИ!..
“Что же я сижу!?”
Она вскочила, взяла со скамьи нож и распятие и, сделав два шага, почувствовала, как страшной болью ломило ее ноги. Через силу девушка все же заставила себя идти. Сначала еле семеня, а затем все увереннее и увереннее, как человек, который после долгих лет, проведенных прикованным к постели, заново учился ходить. Таня решила выйти с другой стороны садика, чтобы не делать огромный крюк. Наверняка там тоже висел замок, но забор был невысокий, можно перелезть. Таня оглянулась, помочилась под деревом и пошла к выходу из садика. Стараясь не попадать под свет фонарей, она двигалась по темной лужайке мимо веранд и качелей. Девушка уже почти миновала лужайку, как вдруг...
Остановилась как вкопанная, готовая закричать от ужаса. Дыхание ее прервалось! Посреди вымершего сада, в безликой пустоте, переливаясь своими механическими частями на слабом свете фонарей, пробивающимся сквозь темные ряды деревьев, – двигалась качель! Это была обыкновенная одноместная качель, на которую дети обычно любят вставать ногами и раскачиваться. И сейчас, при полном отсутствии ветра, с постепенно уменьшающейся амплитудой колебаний, качель бесшумно шевелилась! Это не мог быть ветер! Значит, на качели кто-то только что качался! Это означает, что она здесь – не одна! Кто-то здесь прячется и готовится напасть на нее!
Непроизвольно вскрикнув, Таня что было духу помчалась к ограде. Может, это просто сторож обходил свои ночные владения и как маленький развлекался на детских аттракционах? МОЖЕТ, И СТОРОЖ, ТОЛЬКО МЕРТВЫЙ!
Таня этого никогда не узнает. Она молниеносно перелезла через металлическую решетку, едва не сорвавшись с нее, и скрылась в темноте...


ГЛАВА 80
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пищей многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Извергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь и поймешь,
Зачем в его руке булатный нож:
И горе для тебя! – твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.
М. Лермонтов (1830)
Екатеринбург 31 мая 1918 года
Комендант ДОНа Александр Авдеев и охранник Алексей Комендантов без стука вошли в комнату, где жили бывший император, бывшая империатрица и наследник.
– Я вас уже неоднократно предупреждал, граждане Романовы, – дымя папироской, начал разговор комендант, – что при смене караула вы должны вставать, чтобы мы могли осмотреть ваши комнаты. Вы находитесь под арестом и должны беспрекословно подчиняться решениям Уральского облсовета. В следующий раз, если вы и далее будете игнорировать наши требования, мы будем принимать силовые методы.
“Это меня нисколько не удивит!” – подумала Александра Федоровна.
Николай Александрович играл с сыном в шашки, и вся семья старалась не обращать внимания на вызывающие крики находящегося, как всегда, под хмельком Авдеева.
– Кроме того, – взял слово Комендантов, – вам было предложено составить список всех ценностей, денег, имеющихся у вас в наличии, и сдать их на хранение. Прошло уже более четырех недель, а список вами так до сих пор и не был представлен.
– Хорошее же у вас хранение! – саркастически заметила государыня. – Вы все – воры! Воруете у нас, пока мы ходим на прогулки, и не можете остановиться! Сколько платков, драгоценных камней, изделий из серебра, золота, столовые приборы, браслеты, медальоны... В вас нет ничего святого!..
От волнения стал сильнее заметен ее немецкий акцент.
– Именно потому, – грубо прервал ее Авдеев, – вы и должны сдать ваши вещи. Они будут запечатаны в кладовой комнате и обратно выдаваться по описи. Советую вам поторопиться! Иначе я не смогу поручиться, что оставшиеся у вас вещи будут в целости и сохранности.
– Какая же вы власть, если не можете принять меры и удержать от воровства ваших людей? – возмутился Николай Александрович.
– Мы – законная власть! Власть народа! И не забывайте, что все богатство, что вы приобрели, получено вами через ограбление народа, через народные слезы и народную кровь!
– Неправда! – воскликнул Николай Второй. – За все 23 года моего царствования было казнено всего несколько тысяч особо опасных преступников. Еще больше – мною помиловано! Вы же – за один день, без суда и следствия, убиваете больше людей, чем это было сделано по приговорам суда за все 23 года моего правления. Стоило мне только тогда отдать приказ об усилении борьбы с революционной смутой – и вы бы никогда не пришли к власти! Я не пошел на это...
– А вот мы не будем повторять ваших ошибок, и все старое сметем с корнем! Будь воля моя...
Он с ненавистью посмотрел на бывшего императора, на испуганного мальчика и двинулся к выходу. Комендантов пошел за ним. Когда Авдеев уже вышел за дверь, Комендантов остановился на пороге и, обернувшись к пленникам, громко сказал:
– И запомните: вы как самодержцы, а вернее – бывшие самодержцы уже раз и навсегда лишены всяческой власти и всяческих прав. Вам, угнетателям народа, – нет места в Советской России...
Неожиданно он закрыл дверь изнутри, остановился на полуслове и, приложив ухо к двери, стал слушать. Три пары царственных глаз с недоумением наблюдали за странным поведением охранника. Выждав паузу, Комендантов подошел к пленникам.
– Простите, ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО, что я вынужден был, находясь в самом стане ненавистного врага, говорить такие гнусности. Я – боевой офицер, я давал вам присягу и несмотря ни на что, останусь верен вам до последнего дыхания.
Все встрепенулись.
– Только что приехал Белобородов и другие члены облсовета, в комендантской сейчас будет совещание, и у нас есть несколько минут. Прежде всего я хочу сказать, что постараюсь сделать всe возможное, чтобы вырвать вас, опору великой России, из рук этих нехристей, – прошептал Комендантов, бросая опасливые взгляды на дверь.
– Вы сильно рискуете! – заметил Николай Второй – Если вас застигнут при попытке оказать нам какую-либо помощь – вас не пощадят!
– Я хорошо понимаю это. Но невозможно жить, дышать
одним воздухом с этими ненасытными, ведущими к гибели нашу дорогую Россию. Они замышляют что-то недоброе против вас, Ваше Величество. Даже не исключено, что они постараются уничтожить вас. Поэтому надо попытаться сбежать! Мною уже предприняты к этому кое-какие шаги. Хочу вам доложить, что в комнате вашего матроса Нагорного я спрятал на шкафу 8 бомб, они могут понадобиться на всякий экстренный случай.
Переодетый офицер снова покосился на дверь.
– Вот что я придумал. Напротив вашего дома находится особняк, некогда принадлежавший местным купцам. Вы должны были видеть это здание.
Николай Александрович кивнул.
– Сейчас там размещены раненые красноармейцы. В свободное от охраны время я побывал там, чтобы выяснить настроение большевиков. Совершенно случайно, когда я с одним из красноармейцев обходил комнаты этого особняка, в одном из заброшенных подвалов нами был обнаружен подземный ход. Мы пошли по его коридору и вышли к большому люку. Я приподнял его крышку и обнаружил, что мы находимся возле хозяйственных служб дома Ипатьева! Рядом даже была будка часового охраны! Я понял, что это один из тех шансов, который предоставляется раз в жизни. Мне пришлось заколоть своего спутника, готового уже поднять тревогу и доложить о подземном ходе своему начальству. Мне стало ясно, что надо устроить побег, используя подземный ход. Но как? Снаружи, во время прогулки, вам ни за что не удастся пробраться незамеченными к этому люку и исчезнуть в подземном ходе. Тем более, что во время прогулок – ваша охрана утраивается. Потом мне в голову пришла другая мысль. В одной из кладовых комнат в нашем доме, под паласом, имеется погреб-подполье. От люка, завершающего собой подземный ход, до кладовой – метров десять! Если проделать подкоп от погреба до люка, устранить на какое-то время внутреннюю охрану дома – то можно будет проникнуть в кладовую, спуститься в погреб, а оттуда по подземному ходу бежать во дворец.
– Не проще ли было – достигнув люка, бежать сразу на улицу?
– Это исключено Ваше Величество! Кругом – большевистские посты. Всем вместе будет невозможно уйти. Путь только один – к дворцу! Я уже достал необходимые инструменты и начал подкоп, но, к сожалению, работа продвигается очень медленно: сильно шуметь нельзя – могут услышать, да и свободного от несения караула времени совсем не много! Помощника бы! Но где его взять?
Во-первых, в нем нужно быть уверенным, как в самом себе, к тому же у него должна быть красноармейская форма и документы – иначе во дворец не проникнуть! Комендантов посмотрел на часы. – Но ничего! Время у нас еще есть!
– Почему же вы сразу не сказали нам о себе?
– Надо было дождаться приезда всей семьи. Не было смысла бежать, когда почти все ваши дети оставались у них в лапах, – они держали бы их в качестве заложников. Да и о самом подземном ходе я узнал буквально на днях. А того красноармейца, которого я заколол, все ищут, думают, что он сбежал, начался переполох...
В эту секунду дверь в комнату Романовых отворилась.
– ... И вы ответите перед нашим революционным, справедливым судом за ту кровь, которые пролили мы, рабочие и крестьяне, воюя в этой бессмысленной империалистической войне, – не оборачиваясь на вошедшего, с ходу выпалил Комендантов, обращаясь к царской семье.
– Ты что, никак им лекции читаешь? – усмехнулся вошедший большевик. – Всегда мечтал царям науку преподать!
Только тогда Комендантов позволил себе обернуться. Перед ним стоял помощник коменданта Александр Мошкин, слесарь из Семипалатинска.
– Бесполезно это! Гнилое уже не станет чистым, а смрад – благоуханием! Горбатого – могила исправит! Пожалуйте, господа хорошие, на ужин! – язвительно обратился Мошкин к Романовым. – Кушать подано-с! Вашу мать...

* * *
– Как ты думаешь, Никки, не провокация ли всe это? – по-английски повела разговор со своим мужем Александра Федоровна после ужина.
– Этого нельзя исключать полностью. Хотя я верю этому молодому человеку. Есть в его глазах что-то такое, что недоступно всем этим комиссарам. Чистый, непорочный взгляд,
офицерская выправка. Как жаль, что Иван Михайлович не поставил нас в известность и сдал найденные бомбы коменданту. Теперь они могут всполошиться, ужесточить охрану, каждого подозревать в измене. Он подошел к письменному столу и задумчиво посмотрел на бронзовую лампу.
– Нет, я не верю, что это была лишь провокация со стороны красных. Да и для чего? Мы и без того в их полной власти.
– Они могли затеять эту провокацию для того, чтобы убить нас при попытке к бегству, – сказала государыня.
– Возможно. Теперь меня уже ничто не удивит в этой стране, – ответил Николай Александрович, переведя взгляд на лежащего в постели сына.
– Папа, этот офицер освободит нас, и мы снова сможем вернуться на российский престол? – спросил Алексей.
– Будем надеяться и молить Господа, чтобы так все и было. Но, Алексей, никому пока не следует говорить об этом офицере, ты понимаешь?
– Даже сестрам?
– Даже им.