это отрывок из рассказа, который еще не готов

В этот вечер в мою квартиру раздался звонок. Я, разбитый, с тяжелой головой и взъерошенными волосами, но все же заинтригованный таинственным посетителем с интересом поплелся открывать дверь. Я вовсе не удивился, когда там никого не оказалось, но тени легкого разочарования удалось коснуться моего сердца своим ледяным крылом. Я постоял на пустом пороге пару секунд, и как только с силой и подкатывающей злостью стал тянуть на себя дверь, я заметил маленький комок шерсти, покрытый слизью, распластавшийся на бетонном полу.
 - Господи, - прошептал я, и нагнулся к полу, чтобы поближе рассмотреть несчастный комочек. Этот комочек шерсти оказался маленьким, раненным котенком. Видимо родился он всего пару недель назад, такой он был маленький. И он был при смерти.
Я не стал теряться в догадках, кто мне его подбросил и почему именно мне, а осторожно взял чуть дышащего котенка, который уместился у меня на ладони. Шерсть с одного бока у него была выдрана, и там виднелась окровавленная нежная кожица, а на спине шерсть была слеплена засохшей кровью. Шея котенка была настолько тонкой, что казалось если он задумает поднять голову, то та тут же сломается, и голова повиснет на ней как большая бусина на нитке.
Глаза котенок почти не открывал. Может, у него не было сил на это, потому что они были залеплены какой-то гадкой отвратительной желтой слизью. А на боку, там где кожу покрывала серая в полосочку шерсть выпирали тонкие хрупкие кошачьи ребра.
 На первый взгляд казалось, что животное мертво, и я чуть не рыдал, чувствуя его едва ощутимое дыхание. Я сдерживался от слез, держа на ладони этот крохотное, чуть дышащее, но дерущееся за жизнь создание. Так велика была его тяга к жизни. Всхлипнув пару раз, но удержав подступающие слезы, я закрыл дверь и осторожно понес котенка в ванную. Открыл воду, сделав её чуть теплой, чтобы облегчить боль кошачьего малыша, и бережно стал промывать ему раны, и шерсть, с засохшими багровыми комками. Котенок, дышал, а где-то даже пытался открыть маленький розовый рот, из которого раздавалось тихое, но жуткое хрипение. Лапки маленькие, меньше моего мизинца, тряслись и дрожали. Я продолжал аккуратно мыть котенка, и дезинфицировать его раны. Промыл маленькие глазки, мне показалось или котенок их даже попытался открыть и то ли с ужасом то ли с благодарностью посмотреть на меня. Но тут же глаза закрылись и он перестал двигаться вообще. Я подумал, что он умер, и заплакал, держа на ладони маленькое беспомощное существо. У кого же хватило бессердечия и хладнокровия, чтобы так изувечить беззащитное создание? Собака? Птица? Но я почему-то исключил подобный вариант…
Отнеся котенка на маленькую подушку в свою комнату, я просидел, наблюдая за ним почти всю ночь.
Он спал.
Он дышал.
Он не умер.
Сердце мое ликовало.
Я спас его.
На следующее утро я побежал в магазин за молоком и пытался кормить котенка. Он благодарно лакал молоко с моего пальца, ходить сам он еще не мог, а на руки я его не брал, чтобы перенести его к миске, так как боялся причинить ему боль. Его раны до конца еще не зажили, но уже не кровоточили и шерсть, на которой была запеченная кровь, теперь весело переливалась на солнце.
Все дни и недели я проводил вместе с котенком, он занял большую часть моего времени. Я ухаживал за ним, учил его ходить, гладил и ласкал, играл с ним, и даже, кажется, пел ему песенки. Котенок рос, поправлялся и был доволен судьбой, за то, что я с пас ему жизнь, и он обрел дом.
На какое-то время я забыл про Фила, про Алису, про все свои несчастья и проблемы. Я холил его и лелеял. Котенок стал панацеей. Я обрел душевное спокойствие и жил в сказочном небытие, до тех пор пока Фил и Алиса не пересеклись вместе. Это случилось. Две или три недели я не выходил из дома, (исключение составляли те моменты, когда нужно было купить еды) не отвечал на звонки или смс (я даже не помню были ли они вообще), не залезал в Интернет, не смотрел телевизор, не читал книг..
Ранним утром из сказочного небытийного зыбкого тумана радости меня вырвал телефонный звонок, я потянулся за трубкой и буркнул «алло»
- Ден, я скучаю, я обеспокоен серьезно, что с тобой? – последовала тирада голосом Фила.
- Привет, - сонно и как-то нелюдимо ответил я. Слово привет казалось мне странным, когда его говорил я, другому человеку.
- Пойдем сегодня купим дисков и просто прогуляемся?
- Пойдем, - на автомате и как-то даже безразлично ответил я.
Мой любимый, нежный Филлип.
Котенок терся об ноги, но я, не обращая на него внимания, помчался ванную бриться, да и вовсе приводить себя в порядок.

Мы шли по огромным шумным торговым рядам, держась с Филом за руку, и на встречу шла она. Алиса. Сердце мое билось с таким грохотом, что мне казалось, что его стук заглушает всю музыку, ревущую из палаток.
- Алиса!! – машу ей рукой.
- Привет, - сухо отозвалась она, чмокнула меня в щеку. У нее был другой голос. Другие глаза, - прозрачные, холодные, чужие. Это была другая Алиса, не моя, а какая-то чуждая мне и всему свету. Так случалось всегда, когда она видела Фила со мной.
Она чмокнула его в щеку в знак приветствия и одарила таким взглядом, что юг с севером поменялись местами, и +34 градуса обернулись – 34 и я поежился. Я рассматривал её в то время, когда она рассматривала Фила.
 К горлу подкатывала обида и тошнота.
Мир заволокло туманом, в моей голове зазвучали первые аккорды саундтрэка к фильму-драмме, разворачивающегося здесь и сейчас. Я вижу, как мелькают друг за другом кадры, как режиссер кричит, «отлично!» и, заглушая тишину, звучат холодные злые гитарные рифы и злобный норвежский гроулинг, дует ветер, пожелтевшие листья летят в лица и уносят их с собой в гниющий запах осени, в печаль и горесть.
- Отлично! – Вопит режиссер, - камера стоп!
Но никто не аплодирует.
В такие моменты понимаешь, что надежды, на то, что что-то изменится уже не осталось. Что надеяться не на что. Что пришло время выбирать.
Когда я вернулся домой, котенок прыгал на мои ноги, мурлыкал и терся об меня, просился на руки. Я взял его на руки, ощутив дикий прилив голода. Все было как в тумане. Я все еще видел кадры фильма, разыгравшегося в моей голове. Голод заставил взять кастрюлю и вскипятить воды. Я посолил её, бросил пару лавровых листьев, поперчил и стал ждать пока вода закипит. Котенок терся об мои ноги, я был на грани слез. Я уже знал, что я буду делать дальше. Страх сжал мое сердце в кулак, но я понял, что это неизбежно. Рассудок мой был на грани..на грани чего? Когда вода начала закипать я схватил трущегося об ноги котенка и бросил его в закипающую воду. Он замяукал, нет, он закричал от боли. Он отчаянно посмотрел на меня, посмотрел прямо в глаза, пока еще мог видеть. Он барахтался и пытался выбраться, цепляясь маленькими лапками за края кастрюли. Я рыдал, задыхался от слез, я кричал себе: Спаси его!! Вытащи его ублюдок, чертов! Ему больно! Ему так, черт возьми, больно! Мне не хватало воздуха, слезы лились на голову котенка и я рыдал в голос и давил половником ему на голову, опуская задыхающееся от пара и боли животное в кипяток. Какая-то неведомая сила говорила мне о том, что у меня есть еще ровно 2,5 секунды, чтобы спасти его, чтобы сберечь от верной гибели котенка, что он еще сумеет выжить после ужасных ожогов, но я не вытащил его и мне показалось, что я слышал звук остановившегося сердца. Я плакал навзрыд, упал на колени, рядом с плитой, с уродливо раззявленным ртом. Мне на голову упал половник, затем со звоном грохнулся на пол. Потом, я резко вскочил, схватил валяющийся рядом со мной половник, и стал вылавливать из кастрюли котенка.
- Я спасу, тебя, маленький мой!!! – Кричал я сквозь слезы, - я спасу тебя, и вытащил труп животного на пол, он мокрым тяжелым хлюпом упал на пол и больше никогда не пошевелился.
-Нет! Вставай!!! Что же я наделал, мой котеночек! – Я тряс его труп, и прижимал к груди, обжигая руки.
- что я наделал? Что я наделал?
Мне казалось я лишился рассудка, раскачиваясь из стороны в сторону сжимая у груди кошачий труп. На плите что-то зашипело. Это убежала, закипевшая вода, мой несостоявшийся суп.
Я понял, что так голоден, что готов съесть даже… и посмотрел на сварившегося в моих руках котенка. Меня передернуло от ужаса, но, тяжело дыша, я стал откусывать от него по кусочку, прямо с шерстью, кусал и плакал, глотал мясо и рыдал еще сильнее. Я съел его прямо с костями, и они неудобно улеглись в моем желудке. Когда я закончил со своей кошмарной трапезой, похрустывая последней костью, я понял что что-то не так. И посмотрел на свой живот, из которого что-то выпирало. Что-то острое и жесткое.
Выпирала кость. Это передняя лапа котенка с когтем. Я почувствовал ужасную боль. На коже стало проглядывать красное пятно, коготь мертвого котенка рвал стенки моего желудка, мою кожу.
Я громко рыгнул и стал молился только о том, чтобы все быстрее переварилось…