Жизнь без прикрас. Гл. 28. Последний раз в Звениго

28

  Через день после приезда встал на учет в магазине "Дружба" и как участник войны, и как инвалид получил продукты. Набор хороший: мясо, колбаса, сыр, масло, сгущенное молоко. Большую часть передал Хрипуновой, она, конечно, отдала мне деньги.
Позвонил в 3-е отделение облвоенкомата, спросил о санаторной путевке и получил отказ. Мне стало обидно, и я решил написать военкому или сходить к нему на прием. Опять позвонил тому же вольнонаемному чиновнику, спросил, когда принимает военком.
 -А зачем он вам?
Я ответил, что я - полковник в отставке, ветеран вооруженных сил с выслугой тридцать пять лет, всю войну был на фронте, два года жду путевку. Он порылся в своих бумагах и сказал, что, если я согласен, он выдаст мне путевку в Звенигородский военный санаторий. Конечно, я согласился.
  Перед отъездом навестил брата, отдал ему полученные мной к Новому году продукты. Его состояние мне не понравилось. Он около месяца кашляет и лечится от бронхита.
  29 декабря весь день готовился к отъезду: вымыл полы, почистил раковины и плиту, переложил в банки варенье и в бидончики огурцы и помидоры, уложил вещи в две сумки. 30-го в 6 часов утра уехал на вокзал.

  Таня купила себе зимнее пальто, ее дубленка совсем износилась, и в школу она, несмотря на морозы, ходила в осеннем кожаном.
  Встретили Новый год как обычно с шампанским, до двух часов просидели у телевизора.
  Первая декада января наполнена тревогой: у Мити начинается экзаменационная сессия.
  Наступил срок моего отъезда. За свою жизнь, начиная с 1929 года, я был в санаториях около тридцати раз. Кажется, это будет моим последним лечением в санатории.
  Утром 10 января с небольшим чемоданчиком я отправился на станцию Кунцево, от которой до Звенигорода ровно час езды. В городе, занесенном сугробами снега, я нашел автобус, который через полчаса привез меня в санаторий Министерства Обороны. Палата на двух человек хорошая, светлая с большим окном, с душем и туалетом. Мой сосед - полковник работает в Куйбышеве в штабе Приволжского Военного Округа, человек он еще не старый, культурный.
  После обеда прошелся по парку, вечером поговорил по телефону с Ольгой и Митей. Хорошо, что телефон-автомат находится на первом этаже нашего корпуса.
  Потянулись дни согласно санаторному распорядку, дни сравнительно приятные, если хорошее настроение и ничего не болит. Почти ежедневно перед ужином или после него говорю по телефону с Москвой. Рад был узнать, что Митя сдал экзамены по математике на "хорошо", и по физике на "удовлетворительно".
 Уехал мой сосед - полковник Богдан Михайлович Антонюк, с которым у меня нашлись общие взгляды и интересы по вопросам политической и общественной жизни. В палату ко мне подселили подполковника в отставке Зубкова из Подмосковья. Человек он был неплохой, и жили мы с ним дружно; но он, хоть и кандидат наук, показался мне несколько ограниченным, с ним можно было говорить только о даче, работе в своем саду и других меркантильных делах. К тому же он сильно храпел и мешал мне спать.
  Я заболел, видимо, заразился ОРЗ, были сильный кашель, головная боль, участился пульс, пропал аппетит. Выздоровление проходило медленно, болел не менее недели. Вторая половина пребывания в санатории была испорчена, и я с радостью вернулся домой, в квартиру дочери.