Человек дождя

Проснулась Майя с диким желанием кого-нибудь убить. Пошла на кухню, убила двух тараканов – полегчало. Морщась, включила свет, посмотрел на циферблат – без десяти семь, можно еще поваляться эти десять минут.

Проснулась Майя от внезапного оглушительного звона, коротко обругала и припечатала будильник ладонью. Желание кого-нибудь убить усилилось. Десять минут слишком мало, чтобы выспаться, а вот разомлеть и сделаться вялым на полдня вполне хватит. «Так, к черту сон, марш умываться», – сказала себе Майя и отправилась в ванную. Фыркая, ополоснула лицо водой – сразу стало легче, количество позеваний сократилось. Автоматически почистила зубы, пристально всмотрелась в свое заспанное отражение. Принялась надевать линзы, ориентируясь в мутном, неудобно повешенном зеркале, вторая линза никак не хотела одеваться. «Двигаться, все время двигаться, чтобы не клевать носом», – «все, чтобы я еще раз засиделась в интернете до пяти утра, да никогда», – в который раз клялась она себе, включая чайник, роясь в холодильнике, намазывая бутерброды.

Щелкнула пультом, включился телевизор – опять где-то нарастала напряженность, кого-то замочили в собственном подъезде, министр выражал несомненную уверенность в получении кредитов, народ в оранжевых платках стоял на Майдане, а лидер оппозиционной партии энергично выкрикивал с экрана подозрительно знакомые лозунги: «Землю – крестьянам, заводы – рабочим, фабрики – звездам». Майя изучающе, посмотрела поверх чашки с кофе на его бесноватое лицо, – «клинический случай» – подумала она. Пощелкала программами, оставила нечто эстрадное, – «Ні хто мене не любить, ні хто не поважає. Піду я на болото, наїмся жабєнят. Вони такі гарнєнькі великі та маленькі. Наїмся і помру, турум-пурум-пуру!» – доносились с экрана телевизора истошные вопли.

Включила компьютер, проверила почту. От друга пришло поздравление с Днем рождения, и новое занятие по психологическому курсу. Занятие она пропустила, а поздравление прочитала:

Прилетит вдруг Волшебник,
В голубом вертолете,
И бесплатно покажет кино,
С Днем рожденья поздравит,
И наверно оставит,
Мне в подарок пятьсот эскимо.

Если у Майи и оставалось желание убить кого-либо, то оно пропало. Она откинула голову на спинку кресла, закрыла глаза... и представила себе пятьсот эскимо. Почувствовала, что засыпает, – «К черту, к черту!» – замотала головой, налила еще кофе, и пошла будить мужа и детей. Напоила кого кофе, кого чаем, кого соком, накормила бутербродами, одела и повела детей в садик, а мужа на работу.

Сонливость махом вылетела из головы, едва она ступил на мокрый, от прошедшего ночью дождя, асфальт. Майе нравилась любая погода, – «Для каждой погоды есть своё настроение», – говорила она всегда. Но самые бурные эмоции у нее возникали при ливне с громом и молниями. Она всегда ждала с нетерпеньем первую майскую грозу, в которой по настоящему чувствовалась сила и мощь природы. Когда Майя была маленькая, то всегда выбегала на улицу, если начинался ливень, бегала по лужам, стараясь словить все потоки воды. Это были самые приятные воспоминания ее детства, ни с чем не сравнимые ощущения. Майя обожал такую погоду – и за свежесть воздуха, и за прекрасное самочувствие, получаемое с детства. Дядя-медик что-то объяснял ей насчет того, что поскольку в пасмурную погоду падает барометр, то Майе с ее пониженным давлением это как раз на руку. Но дядя был скучный человек, и в его рациональные объяснения верить не очень-то и хотелось.

Просто нравилась свежая серость туч, просто она, Майя – ЧЕЛОВЕК ДОЖДЯ…