Очарованные часть вторая, Израиль

Я не раз слышала эту фразу от людей, побывавших на грани жизни и смерти: «Все на свете имеет конец, а потому нет смысла придавать значения мелочам». Каждый сам выбирает, на что ему потратить свою жизнь: от иных остаются всего две даты - рождения и смерти, другим удается выстроить свой отдельный мир внутри существующего, где есть все, в чем нуждается душа.

ИСКАТЕЛИ ПРОШЛОГО

В начале 90-х русскоязычные газеты не раз писали о профессоре из Молдовы Израиле Пилате. Этот человек посвятил себя сбору свидетельств тех, кому выпало стать очевидцами массового уничтожения евреев на территории Бессарабии в годы второй мировой войны.

- Почти все мои родные были уничтожены в годы войны, - рассказывал мне в 1993-м Израиль Пилат. - Я спрашивал себя: что я могу сделать для них, погибших? И пришел к мысли, что должен найти места массовых расстрелов евреев, собрать свидетельства очевидцев и документы, дабы ничто не пропало для истории.

В годы советской власти Пилат был вынужден вести свой поиск тайно. После войны он работал школьным учителем и водил детей по местам боев: обгоревшие свитки с непонятными значками и коробочки с ремешками, обнаруженные при раскопках и бережно укладываемые Пилатом в рюкзак, у его учеников интереса не вызывали - дети собирали пробитые пулями каски и котелки.

Школьный учитель составлял карты, помечая места еврейских безымянных могил, он верил, что пройдет время, и памятники появятся непременно (впоследствии 28 памятников были установлены им собственноручно).

Еще были живы люди, на глазах которых происходили убийства. От них Пилат узнал, как уничтожили евреев в Косоуцком лесу, обезглавив многих из них; как в селе Забричаны затоптали копытами лошадей 82-летнего старика Лейба Корманского. Эти и другие свидетельства Пилат многие годы хранил в неприметных, папках и только в конце 80-х извлек на свет, когда создавал первый в Молдавии еврейский музей.

Свой архив профессор Пилат переправлял в Израиль на протяжении трех лет, с помощью нескольких десятков знакомых евреев, посылавших письма и посылки с документами и свидетельствами своим близким за границу. Репатриировавшись в Израиль, он получил от этих людей 1580 писем и 300 посылок. Самые страшные находки - разорванную и окровавленную детскую одежду, нож одного из карателей, опознанный свидетелями, обрывки свитка Торы с места массовой казни евреев - профессор передал в «Яд ва-Шем».

…В 1997 году судьба занесла меня в Кирьят-Хаим, к врачу Якову Рудштейну, работавшему в местной поликлинике. Он как раз вернулся из поездки на родину, откуда привез очередные трофеи. Уроженец Риги, чудом уцелевший в годы войны, он собирал свидетельства крушения Третьего Рейха – так, в числе прочих трофеев у него хранились камешки, подобранные на развалинах загородной резиденции Гитлера. На сей раз доктору Рудштейну удалось разыскать в рижской букиниcтической лавке подшивки фашистской газеты «Тевия», издававшейся в Риге в начале 1940-х, а так же журнал «Апута» за 1934 год, на обложке которого красовался Герберт Цукурс: в 30-е годы – знаменитый летчик, гордость Латвии, впоследствии – известный палач, уничтожавший евреев с особой жестокостью. Через много лет после войны группа израильтян, бывших сотрудников Мосада, разыскала Цукурса в Бразилии, тайно вывезла в Уругвай и предала казни.

- О Цукурсе я слышал от жителей Букайшей, где у него было имение, подаренное ему, как «национальному герою Латвии», в 30-е годы президентом Ульманисом, — рассказывал доктор Рудштейн, раскладывая на столе свои богатства, приобретенные у букиниста за 130 латов. - В начале советской оккупации Цукурс подался к коммунистам, стал «красным комиссаром» и куда-то исчез, а когда пришли немцы, объявился в Букайшах уже в форме германского офицера. Я воображал себе его этаким чудовищем с низким сводом черепа, не представляя, что у палача может быть вполне обыкновенное лицо.

...На протяжении нескольких часов мы листали подшивку, после чего спросила доктора Рудштейна, что он испытывает, коллекционируя газеты с чудовищными приказами об уничтожении евреев.

- Отвращение. Страх. Желание доказать, что у меня есть настоящее. Когда я вижу перед собой эти свидетельства разложения вонючего нацистского трупа, я особенно остро ощущаю, что я жив, живы мои дети и внуки, а те, кто так желал нашей гибели, - давно в аду.

...Четыре года назад я набрела на самодеятельный музей «Энергия мужества», созданный в Хадере военным историком Давидом Зельвенским. В течение трех десятков лет бывший подполковник советской армии собирал свидетельства еврейской военной доблести, рискуя поплатиться за это своей военной карьерой. Так что будущий музей он создавал сначала в своем сознании, устанавливал несуществующие мемомориалы и отдавал дань евреям, которые воевали на полях сражений или оказывали сопротивление своим палачам.

- Я хотел, чтобы мою коллекцию увидел какой-нибудь Велвл из местечка - маленький, неприметный человек и понял, что на самом-то деле у него львиное сердце, потому что его деды и прадеды веками не выпускали оружия из рук, - говорил он мне, приводя десяток аргументов. - В русско-японской войне участвовали 30 тысяч евреев, сотни них были награждены Георгиевскими крестами. Во время Второй мировой войны в составе армий разных стран сражалось более полутора миллиона евреев - из них можно было бы сформировать 100 дивизий. Несколько тысяч евреев воевали в составе интербригадевцев в Испании, едва ли не четверть общего числа добровольцев.

В музее хранились уникальные экспонаты: кокарда солдата-еврея, участника франко-прусской войны; Георгиевский крест и медаль «За храбрость», выданные еврею - участнику Брусиловского прорыва; плащ-накидка со следами грязи с Зееловских высот, принадлежавшая солдату-еврею, и многое другое. Три года музей «Энергия мужества» переезжал с места на место, пока не обосновался в Хадере, став одним самых посещаемых самодеятельных музеев - никаких дотаций он не получает.

...В 1995 году в редакцию позвонил один из бывших «вражьих детей» (членов семей репрессированных) – Раймонд Янсон, который собирал свидетельства преступлений сталинского режима против детства. Так, в его архиве хранился оперативный приказ наркомата внутренних дел Союза ССР от 15 августа 1937 года, согласно которому репрессии подлежали жены «изменников родины» и их «социально опасные дети» (в том числе - грудные). Еще там хранилось открытое письмо Эвальда Янсона (брата Раймонда) доносчику Флоренскому, сообщившему в НКВД крамольные сведения о «враге народа» комбриге Кирилле Янсоне, советнике командующего Северным фронтом в Испании. Из-за этого доноса «участник заговора военных» Янсон сгинул в застенках НКВД. Открытое письмо было опубликовано в бывшем Союзе в журнале «Горизонт».

Раймонд Янсон привез мне в редакцию свидетельства, по которым можно было воссоздать историю размолотых сталинской мясорубкой семей - эти материалы ему удалось переправить в Израиль диппочтой. «Системе», уничтожившей отцов, пересажавшей матерей и разбросавшей "вражьих детей" по спецприемникам, не удалось спрятать концы в воду. Энкавэдэшники, забиравшие при обысках все документы и фотографии своих жертв, не учли одного: когда недобитые дети подрастут, им захочется узнать о судьбе своих родителей.

...Несколько лет назад известный режиссер Леонид Хаит познакомил меня со своим необычным архивом, в котором я обнаружила, например, такой любопытный факт: оказывается, подарки и поздравления Сталину в честь его 70-летия посылались в Кремль в течение четырех (!) лет и прекратились лишь в связи с его смертью.

В архиве режиссера Леонида Хаита хранились дневниковые записи Абы Хаимовича Ландера, врача-терапевта Санитарного управления Кремля и заведуюющего амбулаторией Коминтерна. Бесхитростная исповедь врача, поведавшего о физиологических изменениях, которые происходили в организмах Ежова, Уншлихта, Рыкова, Рудзутака, Бухарина и других под влиянием страха ареста: «Не за лечением тогда большинство ко мне обращались. Я видел, что их приводит сюда какой-то страх... Сталин в последний период его деятельности страдал тяжелой формой склероза, тяжелой манией, и он был окружен психически больными работниками, которые тянули его в бездну. На Сталина, как на Ежова и других, надо было своевременно обратить внимание и считать их психическими больными».

- Сейчас это может показаться многим невероятным, - рассказывал мне Леонид Хаит, - но если в ту пору люди, оказывавшиеся на Красной площади ночью, вдруг замечали горящее окно,
они были уверены, что это сталинское окно — вождь не спит, работает, думает о благе государства. Это была настоящая вера, нерассуждающая, слепая вера. По-моему, феномен того времени, о котором уже столько написано, еще предстоит изучать. Мы по-настоящему приблизимся к пониманию того, что это было, только тогда, когда полностью отстранимся от прошлого и не будем ощущать по его поводу никаких эмоций. Сегодня это еще невозможно.

ПОКРОВИТЕЛИ ИЗГОЕВ

За годы жизни в Израиле я встретила двух покровителей изгоев: Херута Лапида и Куши Римона.

Куши Римон, человек-легенда, чья жизнь напоминает сюжет авантюрного юмана, удалился в пустыню Арава и создал на 101-м километре свой, ни на что не похожий мир. Место это особое. Когда-то отсюда отправлялись в Красную Петру отважные мальчики и девочки: для некоторых из них 101-й километр стал последним пристанищем - назад они не вернулись.

С появлением Куши здесь возник постоялый двор для всех путников, чей путь пролегает через Араву, - водителей грузовиков и автобусов, солдат и туристов. Куши построил здесь свой первый дом. Но вышло так, что к дому прибился самый разный народец (одни искали себя, другие - кров и пищу, третьи - работу), и образовалась коммуна. А вслед за людьми и зверье прибилось - тигрица, страусы, обезьяны, ослы, павлины. И все прижились, а главное — ужились. Но у коммуны Куши была своя предыстория. Когда-то наш герой был отчаянным воякой. Но все войны когда-нибудь оканчиваются, и солдаты остаются не у дел. Куши занесло в Германию. И здесь с ним случилась неприятность - он угодил в тюрьму и получил несправедливый, по его мнению, приговор. В заключении он написал три книги. Одна из них, под названием «Я, Куши», где он доказывал свою невиновность, попала на глаза кибуцнику Херуту Лапиду, который к тому времени вызволил из тюрем разных стран немало израильтян, полагая, что евреи должны отбывать наказание у себя на родине или перевоспитываться в местных кибуцах.

Херут разыскал старых боевых друзей Куши и тщательно подготовился к германской эпопее, завершившейся благополучным освобождением Куши Римона из немецкой тюрьмы.

...Если вы услышите, что где-то на краю земли из тюрьмы вызволен израильтянин, вляпавшийся в сомнительную историю и получивший немалый срок заключения, ищите за этой историей Херута Лапида. Этот упрямый кибуцник всегда решал сам, кто прав, а кто виноват, кому сидеть в тюрьме до скончания века, а кого следует оттуда вытащить. Что бы там о нем ни говорили, факт остается фактом: Лапиду порой удавалось то, в чем не могли преуспеть самые мощные ведомства. За четверть века он объездил полсвета и помог очень многим израильтянам. Скольким именно — никто не считал. Известно, однако, что далеко не все освобожденные Лапидом лица оправдали затраченные им усилия и стали паиньками: кое-кто снова начал промышлять недобрыми делами и опять угодил за решетку. Что, конечно, разочаровывало Лапида, но не настолько, чтобы он оставил свое занятие. Для чего же он все это делает? Мне он тогда ответил так:

- Это все равно что спросить - для чего ты дышишь? Я не верю, что человек рождается преступником, точно так же, как не верю, что он рождается полицейским. Я, человек законопослушный, пытаюсь в такового же превратить и преступника, дабы тот не мешал жить другим. Это ведь не только мне нужно, но и тебе, и нам всем.

МОРЕХОДЫ

Яхтсмены - особая порода людей. Яхта для них не предмет роскоши, а возможность уйти в отрыв, обрести свободу, стать гражданином мира и жителем моря. Вокруг одной только Европы ходит под парусами около 70 тысяч таких граждан и гражданок. Часть из них время от времени обитает в израильских «маринах». Чем размеренней и рутинней существование, тем острее у иных желание сняться с якоря. Это не болезнь, в лечении она не нуждается, но образ и способ жизни.

Наш брат-журналист пишет о мореходах обычно после того, как они потерпели крушение и спаслись. «Человек в экстремальной ситуации» — тема самоигральная, выигрышных деталей хоть отбавляй. Одного спасали у берегов Хайфы ребята из израильских ВВС («волны достигали метров восьми, если бы открытый люк накрыло волной, мы бы сразу пошли ко дну»); вторых чуть не унесло в Бейрут — и это с израильскими паспортами («над судном уже кружил вертолет ливанской береговой охраны»); третьи вообще умудрились затесаться меж двумя торнадо («два гигантских водяных столба подошли сзади и стали бешено раскручивать, поднимать и опускать яхту. Море вскипело. Сильным ударом волн друг о друга у яхты обломило нос, один из якорей начал бить снизу в днище. В образовавшуюся пробоину хлынула вода. Мачта зашаталась, ее переломило как спичку»).

Что же до самых колоритных историй... Мне известны три семьи репатриантов, которые в течение нескольких лет не спеша плыли в Израиль, делая длительные остановки в самых разных портах и попадая в неслабые шторма (впрочем, не «плыли», а «шли» — с морскими терминами нужна сугубая осторожность, иначе любой мореход скажет вам, что «плавает говно, а моряк ходит»).

Однажды в ашкелонскую «марину» забрело маленькое самодельное судно под курьезным названием «Скиталец». На нем шли из Таганрога куда глаза глядят муж, беременная жена и двое детей трех и пяти лет от роду. Денег у экипажа «Скитальца» к моменту прибытия в Израиль уже не было, а из еды оставались лишь гречка да чай, который отец семейства использовал также и в качестве табака. Ашкелонские яхтсмены помогли скитальцам чем могли, снабдив их продуктами, горючим и теплой одеждой.

Кстати, нередко среди яхтсменов встречаются люди в прошлом исключительно сухопутные, на флоте никогда не служившие, как мой добрый знакомый Давид Шкиллер, на яхте которого я не раз выходила в море из ашкелонской «марины».

Давид стал мореходом, выйдя на пенсию — тогда и купил он старую, поврежденную яхту. Два года ее восстанавливал, параллельно изучая морское дело и береговую навигацию. В 1997-м Шкиллер был первым «русским» яхтсменом в ашкелонской «марине», но с тех пор «наших» там поприбавилось.

О тех, кто не вписался в эту статью, хотя и должен был в ней оказаться по праву: летописец собственной семьи и ушедших времен Вениамин Додин, благодаря которому я некогда узнала, каким был реальный «Штирлиц»; как именно на закате своего правления замышлял расправиться Сталин с советскими евреями; произошла ли секретная встреча Сталина с Гитлером; куда пропало колымское золото и о многом, многом другом. Городской живописец Рами Меири, которого знает стар и млад, - это он, разрисовавший стены многих израильских городов, превратил страну в постоянно действующую выставку под открытым небом. А также - затейливые изобретатели; обладатели нестандартных коллекций; серьезные мужчины, разыгрывающие воображаемые баталии с помощью собственноручно изготовленных игрушечных солдатиков; и проч., проч., проч., без кого наш мир был бы гораздо беднее.


Шели Шрайман, опубликовано в приложении «Окна» («Вести»)

Полные варианты статей, выдержки из которых приведены выше:
http://www.proza.ru/2007/06/25-219 (Рами Меири)
http://www.proza.ru/2006/10/20-15 (Давид Зельвенский)
http://www.proza.ru/2005/10/09-112 (Яков Рудштейн)
http://www.proza.ru/2005/10/12-203 (Яков Рудштейн, вторая часть)
http://www.proza.ru/texts/2005/06/28-16.htm (Леонид Хаит)
http://www.proza.ru/2005/04/19-234 (Давид Шкиллер)
http://www.proza.ru/2005/04/19-160 (Херут Лапид)
http://www.proza.ru/2005/04/19-154 (Куши Римон)
http://www.proza.ru/2007/06/25-219 (Рами Меири)
http://www.proza.ru/2005/07/16-201 (Вениамин Додин)