Глотать Солнце держась за руки

 Посвящается Амиге.

 Весна. Раннее утро. А мы идем по широкому четырехполосному мосту, взявшись за руки. Это самый обычный повседневный мост через Волгу, серый и неприметный, только сегодня все по-другому, то ли потому, что пять утра, то ли потому, что мост совершенно пуст, ни одной машины, вокруг тихо, только мягкий звуки наших шагов. А возможно, все дело в том, что мы идем взявшись за руки. Но на самом деле причина в Солнце - оно заливает теплым, насыщенным желтым цветом поверхность моста, окрашивает воздух, которым мы дышим в ярко-желтый оттенок. Мы дышим солнечным воздухом! И благодаря этому Солнце проникает в нас, становится нашей сущностью.
 В обычное время пешеходам приходиться ходить по узким дорожкам, огороженным перилами, но сегодня мы можем бежать прямо посередине, и никто-никто нам не помешает, весь город спит. Тревога! Весь город рискует проспать что-то важное, очень важное. Город, который не существует может упустить этот момент.
 А мы с Амигой совершенно беззаботны и счастливы, мы идем вперед и вперед, навстречу Солнцу и его теплому сиянию. Я перелезаю через белые перила и оказываюсь на пешеходной зоне, свешиваюсь через другие перила вниз и смотрю на сверху на Волгу. Волга - это грязная серая река, но только не сейчас.
 - Амига! Иди сюда! Сегодня это наша Вольга, ярко-бирюзовая, насквозь пропитанная Солнцем.
 - Ага! Она такая здоровская! - отвечает Амига, присоединившись ко мне. Альмодовар бы порадовался.
 И правда, Дон Педро был бы доволен, потому что по ярко-бирюзовой реке внезапно проплывает маленький кораблик, сделанный из плотной шершавой красной бумаги. Он плавно качается по волнам и, наконец, исчезает под мостом.
 Волга прекрасна, не в принципе, но именно сегодня. Потому что сегодня она впитала в себя так много Солнца, что перестала существовать в действительности, передав всю положительную и счастливую суть своего существования в этот сюрреалистичный мир за гранью времени и пространства, который засосал сюда и все остальное - мост, нас и город.
 Это мир, где возможно все, и нет никаких преград. Но он открылся нам не случайно, а лишь потому, что то, что кажется нам главным и по-настоящему существенным - это возможность идти посередине и глотать Солнце. Только это и ничего более. Мы можем свободно перемещаться по дорогам нашего счастья, стоит только подумать об этом. И все это - реальность, но только в том случае, если мы держимся за руки и всем сердцем ощущаем это теплое прикосновение.
 Это именно то место, где, наверно, можно находиться бесконечно, его можно было бы выбрать местом своего Рая, если только набраться смелости и поверить, что такое существует.
 Мы не доходим до конца волжского моста, как оказываемся в самом зеленом месте на земле, странном утопическом отголоске нашего часто счастливого детства. Это внезапное перемещение заставляет удивляться и радоваться одновременно.
Внезапно мы попадаем в прозрачный беловатый коридор, воздушный поток или что-то вроде того, и сразу оказываемся на этом острове нашей памяти.
 Вроде бы ты не ожидаешь этого, но поражаешься, насколько точно в месте твоей мечты пишется сценарий, насколько он подстраивается под под траекторию движения твоей внутренней утопии. Но больше всего меня поражает и радует другое - это бесконечное ощущение счастья от простого осознания того, что что траектория движения твоей внутренней утопии совпадает с траекторией движения внутренней утопии кого-то еще, того, кто идет рядом...
 Здесь ничего, совсем ничего не меняется. Такое ощущение, что пройдет еще сто тысяч миллионов лет и все останется по-прежнему - зеленый вихрь, пение птиц и этот особый деревенский запах, который есть только у одной деревни на свете.
 Это место вселяет уверенность и спокойствие, настраивает на лирический лад, оно состоит сплошь из осколков цветного стекла, несущих каждый свое воспоминание, свои эмоции и настроение. Их так приятно перебирать на досуге, правда, всегда существует опасность сильно порезаться...
 Эта пыльная дорога, с зеленой травой по бокам давно превратилась для меня в символ чего-то, но я до сих пор не знаю, что же именно он обозначает. А, возможно, знаю, но это знание настолько сложно и многогранно, что его невозможно выразить словами.
 Мы с Амигой заходим на участок и идем прямиком к дому. Внутри темно, но не так, как в большой комнате, поскольку сюда через пестрые занавески на окнах проникает солнечный свет.
 Она сидит на кровати и молча смотрит на нас. Она - это Амига, которая стоит рядом со мной и крепко держит за руку. И в то же время она там, на кровати. Я хочу что-то сообразить, как-то отреагировать, но просто не знаю, что тут можно сделать. Это, определенно, сбой в системе, которого мы не ожидали. Мой замученный и усталый мозг оказывается в непредсказуемой ситуации, и я просто смотрю. Точнее, мы смотрим... на нее.
 Чем дольше тянется напряженное молчание, тем больше деталей и подробностей всплывают на поверхность. Они разные, теперь я точно чувствую это, хотя объяснить суть разницы вряд ли смогу. Больше всего меня напрягает тот факт, что у меня всегда была одна Амига, а теперь их две. И я чувствую, что обе - Амиги, абсолютно настоящие, ни одна не может быть поддельной. И только тут до меня, наконец, доходит одна простая истина - их всегда, всегда было две, хотя, возможно они не подозревали об этом. Они такие одинаковые, что их одинаковость бросается в глаза неизбежной разницей и противоречием. Они такие разные в своей одинаковости.
 На языке появляется тонкий привкус неловкости, как будто бы каждая из них должна чувствовать себя в какой-то мере обманутой, ведь им всего не объяснишь.
 - Пойдемте гулять, - предлагаю я только ради того, чтобы хоть что-то предложить.
 И мы идем втроем, я между ними. Мы снова оказываемся на мосту. Мы с Амигой и еще на Амигу больше. Они о чем-то болтают, я не вслушиваюсь, мои мысли заняты другим.
 И мы глотаем Солнце...

 июнь 2007.