Полнолуние, откровение бывшего бомбилы

Серая бесконечная полоса автобана острым стальным клинком рассекла огромное зелёное поле. Вдали возвышаются несколько ветряков, которые, словно огромные сказочные великаны величаво помахивают мне стальными руками-крыльями. Радиола бренчит ненавязчивым мотивчиком. Я, вальяжно развалясь на кожаной поверхности комфортного кресла, небрежно придерживаю снизу одной рукой чёрную баранку трёхлетней «пятёрки» бээмвэ, приобретённой месяц назад, которую несёт вдаль по шоссе резвый трёхлитровый турбо-дизелёк мощью в двести семьдесят кобылок. Сбылась мечта идиота!
В памяти оживают суматошливые московские проспекты, пробки на длинных столичных улицах, московская манера езды с присущей ей хамоватостью и непредсказуемостью. Когда-то я дебютировал на бесконечном подиуме шумных московских автострад на потрёпанной шестёрке и, как юный д'Aртаньян, прискакавший на старой рыжей кляче в Париж, мечтал о прекрасной стальной кобыле-иномарке, с завистью провожая лихих наездников бензиноядных коней, бесцеремонно попиравших на трассах мой старенький жигулёнок.
Скверное, неспокойное время на рубеже тысячелетий внесло в жизнь свои коррективы. Автолюбителям, как нас величали прежде, пришлось стать частными таксистами. Для многих это был единственный способ заработать на хлеб для себя и семьи, хотя труд сей был совсем не лёгким и отнюдь небезопасным. На первых порах, выехав на дорогу, я был рад любому клиенту. Однако вскоре понял, что не у каждого путника, оказавшегося у порога родного дома, возникает желание щедро вознаградить извозчика. Отвоевать кровно заработанное силовым методом не представлялось возможным по причине безвозвратного исчезновения клиентов в вонючих подъездах московских железобетонных многоэтажек. Поначалу я готов был рвать и метать от возмущения, которое охватывало душу в такие моменты. Возмущало, однако, отнюдь не то, что пришлось подарить чужаку время и бензин, возмущало то, что я, водила, сажая его в свой неказистый жигулёнок, брал на себя, пускай на время, ответственность за бесценную жизнь, сохранение которой он не оценил даже несчастным полтинником. Получается, что люди даже собственную персону ни на грош не ценят? Низость ли это, подлость и паскудство, или элементарное отсутствие уважения к самому себе?
Вскоре выяснилось, что кидок клиента только цветочки. Со мной по соседству жил одинокий пожилой человек, сын которого нашёл на дороге свою смерть. «Бомбил» на жигулёнке. Посадил двоих. В пустынном месте накинули пареньку на шею удавочку. Задушили – поживились не бог весть какими деньгами да стареньким жигулёнком. Разбитую машину вскоре нашли где-то за городом, в кювете.
Ремесло вынудило стать психологом и физиономистом – я перестал «сажать» всех подряд, предпочитая подвезти одинокую хорошенькую девушку, пускай даже бесплатно, чем пару крепких парней с характерным выражением лиц. Я вообще стал предпочитать пассажиров женского пола, но…
Мои дорожные похождения можно было бы описать и, наверное, приготовить из всего этого добрый литературный «коктейль» под названием «Записки бывалого бомбилы», однако на такой труд нет ни времени, ни желания. Я решил ограничиться описанием одного, самого, пожалуй, экстраординарного дня в моей практике. Сегодня я вспоминаю его с улыбкой, хотя тогда мне было вовсе не до смеха. Однако, как говориться, судите сами.
Бывалые вояки говорят, что снаряд два раза в одну воронку не попадает. Этот день доказал мне, что данная истина отнюдь не абсолютна. Предпочитая работать вечером и ночью, в тот день я выехал «на асфальтовую охоту» после обеда. Послушный пожеланию клиента жигулёнок, через полтора часа примчался к станции метро Юго-Западная. В этом шумном, многолюдном уголке столицы всегда полно «добычи». Проезжая мимо оживленного места у ларьков рыночной площади, автобусных остановок, где дорога трёхрядка заполнена шныряющими такси и маршрутками, я притормозил на пару мгновений и под недовольные гудки в салон моей видавшей виды бежевой «шестёрки» влезла прилично одетая дамочка среднего возраста и предложила довольно-таки сносный гонорар за марш бросок до Апрелевки. Благополучно доставив дамочку, и, спрятав греющие душу купюры «у сердца», я не спеша покатился по разбитому, требующему ремонта асфальту неказистой улочки вдоль маленьких домишек частного сектора, надеясь на удачу. Апрелевка находится на таком расстоянии от столицы, что возвращаться оттуда порожняком не хотелось.
У автобусной остановки, поднявши руку, стояла худощавая особа в джинсовой куртке. Ощущая себя баловнем судьбы, я придавил педаль тормоза. Открывши переднюю дверцу, в салон, в прозрачной ауре свежего перегара, заглянула слегка опухшая физиономия начинающей алкоголички. Выяснилось, что ей приспичило проведать мамашу в больнице, которая, по её уверению, находилась неподалёку. Работать с таким контингентом проблематично, однако возвращаться из Апрелевки порожняком ломало ещё больше. Я выбрал, как мне казалось, наименьшее из двух зол: «алкоголичка», устроившись на переднем сидении, шумно хлопнула дверцей и «шестёрка» покатила в сторону Киевского шоссе. Гонорар размером в мятую засаленную десятку был получен сразу, а на резиновый коврик перед передним сиденьем упала старая холщовая сумка, в которой позвякивала парочка бутылок с пивком. Одна из них оказалась в её красной от цыпок руке, и была тут же ловко вскрыта при помощи желтоватых, кривых, но острых зубов. Салон шестёрки заполнился сладковатым запахом солода и хмеля.
- А чё ты ваще делаешь? – спросила она, хорошенько отхлебнув хмельной Балтики и громко икнув. Её язык заметно заплетался.
- Я работаю, – ответил я как можно нейтральнее.
- А потом? – настаивала клиентка.
- Домой поеду, к жене и сыну! – отрезал я пожёстче.
- А давай отдохнём вместе, – упрямо продолжала она – выпьем кофэ (это слово она так и произнесла, используя твёрдый Ф и Э).
Я никогда не был приверженцем строгого соблюдения библейских истин и, что греха таить, допускал иногда адюльтеры. Однажды небольшое «приключение» случилось с одной, весьма симпатичной особой, которую я подвез. Однако на этот раз в салоне сидело существо, которое не являлось предметом моего вожделения. Впереди показался поворот на аэропорт Внуково, и она заявила, что мы «проскочили». Я недовольно развернулся и поехал назад. Когда впереди снова показался указатель «АПРЕЛЕВКА», возмущению было уже невозможно удерживаться внутри моего сравнительно небольшого существа. Клиентка, однако, ничсоже сумяшися заявила, что мы опять проехали поворот. В моём мозгу возникло открытие, что алкоголичка просто катается, получая удовольствие, и вдобавок настойчиво и бесцеремонно пытается меня «клеить». Я остановился и строго потребовал, чтобы она убиралась ко всем чертям. Однако пассажирка вовсе не думала подчиняться. Возмущённо выпучив пьяненькие глазки, она бесцеремонно заявила:
- Никуда я не пойду! Вези меня в больницу!
- Послушайте, мадмуазель, перестаньте морочить мне голову! Я вас прокатил до Внукова и обратно. Ваш червонец давно отработан! Никакого поворота в больницу по дороге не было!
- Я бля всё равно никуда не пойду! Мне надо в больницу!
- Ну, хорошо.
Не желая бороться с незнакомкой, которая кроме отвращения не внушала мне никаких чувств, я снова развернулся и поехал в сторону Москвы. В голове моей созрел план избавления от назойливой посетительницы. Не желая марать об алкоголичку свои чистенькие интеллигентские ручки, я решил, что смогу отделаться от неё только при помощи профессионалов.
Я гнал машину к повороту в аэропорт Внуково. Там находился пост ГИБДД. Я занял правую полосу и, прибавив газа, решил, что если менты меня не тормознут – остановлюсь сам. Воистину, желая чтобы менты меня остановили, я испытал своеобразное чувство, сравнимое с тем, которое испытывает человек, которого переворачивают вниз головой.
Мне повезло. Стоящий у дороги старший сержант произвёл характерный жест жезлом. Как я был рад волшебному взмаху полосатого словно зебра фалоимитатора! Шестёрка встала на обочине. Я вышел из машины и бросился к будочке. Навстречу мне, не торопясь, стараясь придать походке максимум значительности шёл молодой мент, как пить дать вчерашний дембель.
С идиотской, радостной улыбкой на восторженном лице, я спешил ему навстречу, протягивая своё водительское удостоверение.
- Старший сержант Курдюмов, – представился он нарочито серьёзно.
- Товарищ старший сержант, – воскликнул я почти торжественно, я хочу просить вас о помощи!
- Что стряслось?
- Дело в том, что в моей машине сидит жутко пьяная тётка и ни за что не хочет покидать салон моего авто.
- А как она туда попала?
- Кто?
- Ну, тётка!
- А! Да вот, попросила меня подвезти до больницы. Я уже пару раз туда сюда смотался, а где поворот она сама не знает! Короче, выходить не хочет – уперлась рогом!
В будке, словно царь на троне, восседал матёрый капитан лет сорока пяти и весивший, наверное, килограмм сто тридцать. Выслушав мою жалобу с монархической надменностью, капитан ухмыльнулся, и его сытые уста из-под будёновских усов молвили, что это, дескать, парень, твои проблемы. Однако я был дипломатически настойчив и утверждал то, что никуда не поеду, пока органы не окажут мне соответствующую поддержку. Тогда капитан встал и вразвалочку по-медвежьи медленно направился к жигулёнку. Составляя капитану свиту, мы со старшим сержантом двинулись вослед «его величеству». Поравнявшись с моим авто, он хозяйским жестом открыл дверцу и громко рявкнул:
- Ну-ка выходи из машины!
- А чё?
Большое, красное, суровое капитаново лицо произвело неожиданную метаморфозу: с физиономии моёй клиентки мигом улетучилась уверенность, уступив место выражению крайней степени испуга.
- Да ничё! Выходи я сказал! – рявкнул капитан громче и настойчивей.
Со стороны эта драматическая сцена напоминала оживлённую беседу строгого папаши с набедокурившей дочерью. Пьяная дева, загрустив, нехотя вышла из салона и побрела вслед за капитаном. Замыкал процессию старший сержант. Я захватил холщовую сумку с пивом и устремился вслед за ними. У будочки капитан увлёкся, давая непутёвой «дочурке» урок, а старший сержант повёл меня снова к машине якобы проверить наличие аптечки и знака аварийной остановки. У машины он подмигнул мне правым глазом и процедил сквозь зубы:
- Давай, давай уезжай!
Моё ликование описать невозможно. Я сиганул за руль и как можно скорее умчался подальше от назойливой алкоголички и спасших меня от неё ментов.
Было около шести вечера, когда я выехал на МКАД. «Рабочий день кончился – подумал я – самое время бомбить». По МКАДу я доехал до Минского шоссе и свернул в город. На Кутузовском, в районе парка Победы, я заметил стоящую у бордюра пожилую женщину, которая «голосовала». Не успел я остановиться, как старуха уверенно открыла дверцу и на переднем сидении, словно из пустоты материализовалась красавица-сука-питбуль тигровой масти. Собака недоверчиво меня обнюхала и, услышав команду хозяйки, деловито устроилась на заднем сидении. Слегка приоткрытая пасть, утыканная белыми острыми акульими клыками, зияла непосредственно рядом с моим правым ухом, а точнее – сонной артерией!
Я ничего не имею против собак, даже всех этих питбулей и стафордширов, за которыми словно хвост за кометой несётся дурная слава со сладковатым кровавым привкусом. Виноваты в этом собачьем беспределе вовсе не четвероногие собратья, а их двуногие хозяева и наше российское беззаконие.
Старуха с триумфальным видом уселась рядом со мной, и тут до меня дошло, что на этот раз я попал ещё круче. Старая ведьма улыбалась с откровенным злорадством, и глаза её излучали отнюдь не добрые «лучи».
- Куда поедем? – спросил я, пытаясь казаться невозмутимым.
- Вперёд! – воскликнула старуха и гагаринским жестом взмахнула рукой.
- Хорошо.
Я включил первую передачу и тронулся с места. Старуха смотрела на меня сбоку и ухмылялась. Ей явно импонировали моя растерянность и испуг.
- Ты её не бойся, – сказала ведьма – если ты будешь меня слушаться она тебя не тронет, а если не будешь… стоит мне только ей сказать и… сам понимаешь…
Старая карга скорчила морщинистое лицо в нарочито жеманной издевательской улыбке. Я понял, что бабка просто развлекается таким необычным способом. При всём при этом она даже не была пьяна – она была просто сумасшедшая! Грозная питбулиха бессловесно и бескомпромиссно выступала защитником интересов хозяйки. Выход из плачевной ситуации был единственный, и я был готов нарушить любое правило, только для того чтобы меня остановили. В потоке машин я выехал с Пречистенки. Навстречу величаво выплыла беломраморная златоглавая махина восстановленного Храма Христа Спасителя. Я, мысленно воззвав ко Всевышнему, увидев постового, резко повернул направо под знаком, разрешающим движение только прямо, и до моих ушей донеслась ласкающая душу возмущённая трель милицейского свистка.
К машине подошёл молодой инспектор с лейтенантскими погонами на плечах. Его юное строгое лицо выражало возмущение.
- Вы что же нарушаете, молодой человек! – воскликнул он.
- Вы знаете, я специально нарушил!
- Как это специально?
- Дело в том, что у меня проблемы.
- Какие могут быть проблемы?
- Вы понимаете, товарищ лейтенант, в мою машину ворвалась сумасшедшая старуха с ужасной собакой и требует, чтобы я её возил по всему городу.
- Как же попала к вам эта старуха?
- Ну, я сам её посадил, но я не знал, что она сумасшедшая и собаку я не видел, она в кустах пряталась и заскочила неожиданно…
Милиционер, выражение лица которого из строгого превратилось в недоуменное, тем не менее, решительно направился к моему автомобилю. Я пошёл за ним. Он открыл дверцу и вступил с бабкой в переговоры. Реплик старухи я не слышал, но мент был требователен, и она через некоторое время покинула салон моего автомобиля. За ней на тротуар выскочил питбуль. Разговор продолжался сначала мирно, но вдруг собака зарычала и стала бросаться на стража порядка. Однако лейтенант был хоть и молодой, но не робкого десятка. Он молниеносно выхватил из кобуры табельный ПМ и, сняв его с предохранителя, направил на агрессора.
- Немедленно уберите собаку или я буду стрелять! – крикнул он старухе.
Хозяйка тотчас приструнила питбулиху, взяв на поводок. Через некоторое время она исчезла в неизвестном направлении.
- Ну и старушка! – воскликнул мент, находясь в состоянии сильного волнения – собака-то меня чуть не порвала!
- Да, действительно, – согласился я.
- Если бы не пистолет…
- Да, это правда. Представьте, каково было мне, когда рядом маячила эта ужасная зубастая пасть.
- Да парень, ты попал! – посочувствовал он мне.
- Я вам что-нибудь должен?
- Да нет, езжай уже и будь осторожен. Не сажай кого попало в машину.
Про моё грубое нарушение лейтенант как будто забыл.
Я не стал больше искушать судьбу. Кто бомбил тот знает – бывает не твой день. Я поехал домой к сынишке. Лучше проведу часок с ним. Почитаю ему на ночь что-нибудь доброе, сидя у его кроватки. А то нередко бывает так: уезжаю, он ещё спит, а приезжаю – уже спит.
Вечерело. По дороге домой я не переставал удивляться странному стечению обстоятельств сегодняшнего дня. «Ну и денёк! – думал я – просто мистика какая-то!» Мир сегодня был явно перевёрнут вверх дном: дважды подряд я попал в одну и ту же ловушку! Все покушавшиеся на меня сегодня злоумышленники, включая грозную питбультерьершу, являлись представительницами «слабого пола», а менты – ангелами хранителями!
- Господи, ну что за день сегодня такой?! – воскликнул я вслух.
Вдруг, словно в ответ на мой вопрос, из-за тёмных зеленоватых силуэтов домов-лебедей на Ленинградке показался огромный, зловещий, ярко-оранжевый блин полной Луны.