Лиссабона

«Какого черта?!». Это была первая мысль, которая посетила голову Лис ровно в 7.30 утра. Похожая на дирижабль оса торжественно кружила по комнате. Заснуть уже не получалось. Еще были свежи воспоминания от вчерашней ночи любви (к слову сказать – весьма сомнительной), после которой партнер Лис обиженно повернулся на бок и уставился на обои. Было время, когда вид этих полинявших обоев наводил на Лис такую тоску, что она всерьез занялась благоустройством своей комнаты. Подаренные подругой портреты Ди Каприо и Брэда Питта были с негодованием отвергнуты. Лис увеличила несколько своих фотографий, и пресные обои превратились в фон «Лис хохочущей», «Лис свирепой», «Лис, окунающей младшего брата головой в мусорное ведро», «Лис в жеманной позе» и прочим Лис – красивым и не очень. Фотографии висели высоко. Партнер на кушетке возвышался на высоте 20 см. от уровня плинтуса. Он не видел Лис. Только нервно шевелил лопатками, вглядываясь в пресные обои. Так они пролежали минут 15. Он смотрел на стену, она – на его затылок и спину. Уже через минуту она поняла, что оба эти предмета ее так же мало интересуют, как его – сиреневые цветочки на розовом фоне. Оставшиеся 14 минут Лис думалось о том, что партнер, черт возьми, занимает слишком много места в ее кровати, и еще удивительно, что она это поняла только сегодня, а не 8 месяцев назад, когда ее лав стори только начиналась. Подумать только – ее сердце бешенно билось при виде этой, как ей уже сейчас казалось, постной физиономии, волосатых ног и не менеее волосатых рук. О, жизнь! Лис затянулась сигаретой и выпустила в потолок струйку дыма. Ночь любви закончилась (и слава Богу!), но утро воспоминаний еще только начиналась.

*****

Лиссабона?! Какое странное имя!
Это было именно то самое, что Лис ожидала услышать. Если бы она еще услышала хотя бы раз в жизни, за какие грехи ее так назвали родители – она была бы счастлива. Во всяком случае – намного счастливее, чем когда слышала в миллионый раз «Лиссабона?!». Обычно в качестве бесплатного приложения к этому прилагались вытаращенные глаза и упавшая на пол челюсть. Но на этот раз челюсть была на месте. В глазах прыгали желтые чертики, и это почему-то ей сразу понравилось. Захотелось улыбнуться. Захотелось взять его за руку. И – чего греха таить? – просто захотелось. Желтые чертики отлично понимали, что с ней происходит. Более того – у них тоже что-то было на уме. В этом Лис не сомневалась. Она видела, как прыгающие чертики стали описывать круги в этих огромным карих глазах. Наконец она расхохоталась и спросила: «А как тебя зовут?». С этой секунды у нее закрутился бурный роман с Олего и несколькими чертиками сразу.

*****

Для кого-то Олего был просто Олег. Этот танственный «кого-то» не видел того, что видела Лис, и не знал того, что знала Лис. Например, никому и в голову не приходило, что этот чопорный Олего, работающий бухгалтером в крупной компании, любит смотреть сериалы и петь козлиным голосом отрывки из оперных арий. Он был феноменально, ну просто ужасающе болтлив. У Лис было подозрение, что его ораторские способности напрямую связаны с ослаблением узла галстука.

- Нет, ты только подумай – этот болван дважды заходил к шефу, и оба раза забывал, зачем! Я уверен, что на долго он у нас не задержится. Я зеваю каждый раз, как считаю его зарплату. Я зевал, когда считал зарплату Иванова, пока его, наконец, не уволили. Черт возьми, из-за него меня полгода клонило ко сну!

Уже через 5 минут Лис переставала соображать, о чем речь. Она брала в руки полотенце и скрывалась в ванной, пока он изливал двери свою душу.

- Мой котенок слишком долго принимает душ! - всякий раз говорил Олего, когда Лис робко появлялась из ванной. Он нежно проводил рукой по ее волосам, и она умирала от желания поцеловать его в шею. Это была его самая эрогенная зона. Обычно после этого он брал ее в охапку и уводил в спальню, но иногда, очень-очень редко, он стоически терпел, тихо мурлыкая. «Лис… Лис… Лис…» - это звучало совсем как «Кис-Кис-Кис».

Больше всего на свете Олего любил лежать, как зверек, на ее груди, чувствуя, как ее пальцы увязают в его густых волосах. Ему казалось, что ее худое тело – это самый безопасный островок на свете. Он тихо вздыхал, и глаза его начинали слипаться…

Первое время Лис была счастлива. Она ловила, как мяч, каждое мгновение, проведенное рядом с Олего, и стралась больше не думать ни о чем. «Чем меньше знаешь, тем дольше живешь» - таким девизом руководствовалась Лис, пока эти редкие встречи, подобно солнечным зайчикам, освещали ее жизнь.

Так проходили дни. Так проходили недели…

И однажды ей нестерпимо стало больно от того, что она не может быть с ним рядом каждый день. Ей вдруг захотелось узнать, каким он станет в 60 лет. Захотелось иметь внуков и рассказывать им, каким знойным красавчиком был их беззубый дедуля 30 лет назад. Она захотела….захотела…..захотела…..Черт возьми, не слишком ли много она захотела?!

Часто Лис думала о том, что же такого чувствует к ней Олего. Желание. И только? В его глазах было много тепла. Он обнимал ее – очень уютно, так, что хотелось зарыться в него, как в одеяло – глубоко-глубоко. Он шутливо ворчал каждый раз, когда она пыталась на деле укрыться в его широкой груди – задыхаясь от нежности, все глубже и глубже, пока Олего, наконец, не начинал падать с кровати. Рядом с ним было тепло. Но тепло и любовь – это разве одно и тоже?

Лис злилась на себя. Лис злилась на него. Ей казалось, что он болтает слишком много, но при этом не говорит о главном. Что он живет спокойно, без потрясений, и всегда может засидеться на работе до поздна или уехать с друзьями за город. А она – не может. Ей не куда бежать. Все пути для отступления закрыты. Но разве она виновата в том, что не может жить без Олего и его золотистых чертиков?!

*****

В ядовитых муках прошла весна. И вот – пожалуйста! – она лежит рядом с Олего, и недовольна тем, что он занимает слишком много места в кровати. Лис покосилась на его спину и еле сдержалась, чтобы не вздохнуть – ей показалось, что вздох выйдет таким горьким и глубоким, что все живое в этом мире скажет ей «Тсссс!».

*****

Маленький дирижабль продолжал своим жужжаньем сотрясать воздух. Она с минуту следила за его передвижениями, пока неожиданно не поняла, что ее душу наполняет холодная, страшная злоба. «Лис хохочущая» и «Лис жеманная» с жалостью смотрели на нее. Ей вдруг захотелось встать и разорвать в клочья этих «Лис», все видящих и все понимающих. «Любовь и ненависть живут рядом», - как будто говорили их глаза. «Да идите вы все к черту!», - крикнула она, и заплакала. На душе ее было нестерпимо одиноко.